Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Базовые понятия исследования 13
1.1. О понятиях концепт /концептуализация и картина мира в современной лингвистике 13
1.2. Газетный дискурс как разновидность дискурса массмедиа 26
1.3. Особенности газетного дискурса и массмедийной картины мира периода хрущевской «оттепели» 34
Выводы 52
Глава 2. Структурные и лексико-семантические особенности объективации концептуализированного понятия «деревня» в газетном дискурсе 1950-1960-х гг.: ядро и приядерная зоны 56
2.1. Деревня: лексикографические характеристики. Состав ядра и приядерной зоны 58
2.2. Народ как приядерный семантический компонент концептуализации понятия «деревня» 65
2.3. Деревня/сельская местность в оппозиции деревня /город как приядерный семантический компонент концептуализации понятия «деревня» 78
Выводы 91
Глава 3. Структурные и лексико-семантические особенности объективации концептуализированного понятия «деревня» в газетном дискурсе 1950-1960-х гг.: периферийный компонент 97
3.1. Ближняя периферия концептуализированного понятия «деревня» 97
3.1.1. Труд как периферийный семантический компонент концептуализации понятия «деревня» 97
3.1.2. Колхоз как периферийный семантический компонент концептуализации понятия «деревня» 127
3.1.3. Земля как периферийный семантический компонент концептуализации понятия «деревня» 132
3.1.4. Хлеб как периферийный семантический компонент концептуализации понятия «деревня» 139
3.2. Дальняя периферия концептуализированного понятия «деревня» 142
3.2.1. Светлое настоящее/будущее как периферийный семантический компонент концептуализации понятия «деревня» 142
3.2.2. Механизация/машинная техника как периферийный семантический компонент концептуализации понятия «деревня» 150
3.2.3. Новое как периферийный семантический компонент концептуализации понятия «деревня» 159
3.2.4. Стиль руководства как периферийный семантический компонент концептуализации понятия «деревня» 169
3.2.5. Темное прошлое как периферийный семантический компонент концептуализации понятия «деревня» 184
Выводы 192
Заключение 200
Список литературы 209
Приложение 229
- Газетный дискурс как разновидность дискурса массмедиа
- Деревня/сельская местность в оппозиции деревня /город как приядерный семантический компонент концептуализации понятия «деревня»
- Земля как периферийный семантический компонент концептуализации понятия «деревня»
- Темное прошлое как периферийный семантический компонент концептуализации понятия «деревня»
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Непрерывный процесс концептуализации воспринимаемой действительности как неотъемлемая часть человеческого познания открывает широкие возможности для исследовательского поиска. Настоящее диссертационное исследование посвящено изучению концептуализации понятия «деревня» в газетном дискурсе 1950-1960-х гг. Анализ структурно- и смыслообразующих компонентов концепта дает возможность раскрыть общие закономерности и специфику освоения маркированного им посредством языка феномена.
В последние годы в лингвистической науке актуализировались исследования, направленные на реконструкцию языковой картины мира путем выявления и анализа специфичных базовых для данной лингвокультуры концептов. Потребность в лингвокогнитивном и лингвокультурном изучении особенностей функционирования социально и коммуникативно актуальных концептов не замыкается на сугубо лингвистических интересах, поскольку анализ содержания таких феноменов позволяет не только лучше понять процессы семантических изменений в системе языка, но и дать достоверный материал о содержании концепта для представителей различных гуманитарных наук – историков, этнографов, культурологов и т. д. Особый вклад в разработку данной проблематики призваны внести исследования, привлекающие в качестве материала исследования корпус массмедийных текстов.
Объектом исследования в настоящей работе является лингвистически репрезентированное понятие «деревня», функционирующее в газетном дискурсе 1950-1960-х гг. и приобретающее набор концептуальных приращений.
Предмет – лексические и структурно-семантические особенности представления концептуализированного понятия «деревня» в газетном дискурсе периода хрущевской «оттепели».
Цель нашего исследования заключается в выявлении когнитивной структуры, описании и анализе средств языковой объективации концептуализированного понятия «деревня», отраженных в языке газетного
дискурса и обусловленных экстралингвистическими факторами 1950-1960-х гг.
Гипотеза настоящего исследования заключается в том, что понятие «деревня», концептуализированное в языке газетного дискурса 1950-1960-х гг., обладает специфической когнитивной структурой и особыми средствами языковой объективации и способно приобретать дополнительные коннотации.
Цель обозначила следующие задачи:
1. Уточнить и доработать применительно к требованиям нашего
диссертационного исследования содержание таких ключевых понятий, как
концепт, концептуализация, картина мира, дискурс, газетный дискурс.
2. Охарактеризовать основные экстралингвистические факторы
(социокультурный и идейно-политический фон), повлиявшие на
формирование газетного дискурса периода хрущевской «оттепели» и
обусловившие характер семантического наполнения
концептуализированного понятия «деревня».
-
Опираясь на лексикографические данные и материалы таких ведущих печатных изданий, как газеты «Правда», «Труд», «Сельская жизнь» (до 1960 г. – «Сельское хозяйство»), раскрыть содержание ядра и приядерной зоны концептуализированного понятия «деревня».
-
На основе публикаций указанных периодических источников проанализировать состав и семантическое наполнение периферийной зоны (ближней и дальней) концептуализированного понятия «деревня».
Научная новизна исследования заключается в следующем:
– процесс концептуализации понятия «деревня» впервые прослеживается в рамках газетного дискурса периода хрущевской «оттепели»: нами не выявлены работы, в которых понятие «деревня» выступало бы в качестве объекта концептуализации именно в прессе 1950-1960-х гг.
– в качестве материала исследования привлекаются ранее не подвергавшиеся анализу контексты, актуализирующие реализацию концепта;
– устанавливается обусловленность состава и семантического наполнения концептуализированного понятия «деревня» особенностями газетного дискурса в период хрущевской «оттепели»;
– концептуализированное понятие «деревня» рассматривается как дискурсообразующий концепт в исследуемый период.
Методологической базой исследования послужили научные труды:
– посвященные разработке понятий концепт/концептуализация (Н. Д. Арутюнова, А. Вежбицкая, С. Г. Воркачев, Л. А. Исаева, В. И. Карасик, В. В. Красных, Е. С. Кубрякова, Д. С. Лихачев, В. А. Маслова, З. Д. Попова, Ю. С. Степанов, И. А. Стернин и др.);
– посвященные проблемам, связанным с особенностями картины мира и ее отражения в языке (В. И. Карасик, Е. С. Кубрякова, В. А. Маслова, Б. А. Серебренников, З. Д. Попова, В. И. Постовалова, И. А. Стернин, В. Н. Телия, А. А. Уфимцева, А. Д. Шмелев и др.);
– посвященные вопросам теории дискурса (Н. Д. Арутюнова, А. Г. Баранов, Т. А. ван Дейк, В. З. Демьянков, В. И. Карасик, Е. С. Кубрякова, М. Л. Макаров, Е. С. Шейгал и др.). В частности такой его разновидности, как газетный (О. В. Александрова, А. И. Белоусова, Е. С. Кубрякова, И. В. Силантьев, С. И. Сметанина и др.).
Степень научной разработанности проблемы. В работе Л. А. Литвиновой дается лингвистическое описание номинативного поля концепта «деревня» в русском языке [Литвинова 2012]. Лексико-фразеологическая объективация семантически близкого концепта «провинция» в русском и английском языках рассматривается в диссертации А. В. Архаровой [Архарова 2008]. Концепт «провинция» в английской комедии нравов XVIII века получает разработку в диссертации М. Ю. Боровлевой [Боровлева 2007]. В статье Е. Г. Кузнецовой рассматривается концепт «провинция» в художественной системе Ф. М. Достоевского [Кузнецова 2007] и т. д. Однако в исследовательский ракурс в данных работах не попадает ни период хрущевской «оттепели», ни газетные тексты в качестве материала исследования.
Материалом исследования послужили тексты ведущих печатных изданий – газет «Правда», «Труд», «Сельская жизнь» общим объемом 1116 газетных материалов (из которых было извлечено 8155 микроконтекстов, актуализирующих содержание ключевого понятия), отражающих деревенскую/сельскую тематику в период с 1953 по 1964 гг. Выбор изданий обусловлен следующими обстоятельствами. Газета «Правда», выступая
главным печатным органом советского времени, являлась выразителем партийной идеологии, задавала общий идейный тон остальным изданиям, определяла основные тематические направления. Газета «Труд», будучи печатным органом профсоюзных организаций, выдвигала в качестве тематического авангарда трудовую деятельность человека, проводя разграничения главным образом между промышленным и сельскохозяйственным трудом (интеллектуальный труд был представлен не столь объемно). Газета «Сельская жизнь», с 1953 по 1960 г. выходившая под названием «Сельское хозяйство», является содержательно и тематически самой близкой для нашего исследования, поскольку практически всецело сосредоточивает внимание на самых разных аспектах деревенской жизни. Материалы отбирались по содержательно-тематическому принципу: освещение вопросов, касающихся деревни/села. Поскольку цель и задачи нашего исследования не сводились к узконаправленному анализу, мы позволили себе включить в круг текстов для рассмотрения разножанровые материалы: редакционные статьи, информационные сообщения, материалы Пленумов, письма читателей, очерки, рассказы, фельетоны и другие публикации, помогающие увидеть газетный дискурс «стереоскопично». Подобная свобода в отборе материалов может быть оправдана общей идеологической направленностью содержания указанных газетных изданий: получив некоторую свободу в рассматриваемый период, они все же оставались под контролем партии. Хронологические рамки исследования охватывают временной промежуток с 1953 по 1964 гг., получивший наименование хрущевская «оттепель».
В работе были применены следующие методы исследования: – в качестве ведущих использованы методы семантико-когнитивного и дискурсивного анализа, помогающие выявить специфические характеристики исследуемого понятия, установить языковые механизмы его репрезентации в рамках конкретного типа дискурса;
– метод сплошной выборки (из общего числа газетных текстов были отобраны только материалы, отражающие сельскохозяйственную тематику, посвященные деревенской/сельской теме);
– метод количественной обработки языковых данных, статистический метод (при подсчете лексических единиц и установлении процентного соотношения семантических компонентов);
– дефиниционный метод, используемый для уточнения содержания ядра и приядерной зоны концептуализированного понятия «деревня».
А также применялись методы контекстуального анализа, семантического анализа, описательно-аналитический метод (для выявления семантического наполнения приядерной и периферийной (ближней, дальней) зоны концептуализированного понятия «деревня» и метод моделирования, дающий возможность представить полевую организацию концептуализированного понятия «деревня».
Теоретическая значимость исследования заключается в расширении представлений о концептосфере газетного дискурса советского времени, в частности, такого периода, как хрущевская «оттепель». Важным в теоретическом плане представляется выявление свойств и особенностей массмедийной картины мира, доработка методики анализа массмедийного концепта. Теоретически значимой является потенциальная способность концептуализированного понятия быть «творцом» дискурса, дискурсообразующим фактором в периоды острых социальных потрясений, на поворотных этапах исторического развития. Перечисленные аспекты способствуют расширению исследовательского поля в области теории концептуального анализа и анализа дискурса.
Практическая значимость. Полученные данные могут быть применены в преподавании лингвокультурологии, когнитивной лингвистики; на занятиях по изучению языка СМИ, лингвистическому анализу текста. Исследование открывает возможность для дальнейшего сопоставительного анализа репрезентации концептуализированного понятия «деревня» в других языках. Практическая значимость обусловлена также возможностью использования полученных результатов, представляющих собой синхроническое описание, в ходе последующего изучения концептуализированного понятия «деревня» в диахроническом аспекте и на примере других типов дискурса, а также при наблюдении за функционированием семантически сходных концептов.
На защиту выносятся следующие положения:
1) Тексты газет представляют собой продукт особой сферы речевой
деятельности – газетного дискурса, который трактуется как весь массив
газетных текстов, взятых в событийном аспекте (в совокупности с
экстралингвистическими факторами), выраженных средствами массовой
коммуникации, участвующих в социокультурном взаимодействии и
отражающих механизм сознания коммуникантов. Газетный дискурс в силу
разветвленной жанровой представленности обладает широкими
возможностями для исследования концептов. Картина мира, формируемая
средствами массовой информации (в исследуемый период главным образом
газетным дискурсом), может быть обозначена как массмедийная картина
мира. Понятие массмедийной картины мира как концептуальной системы
особого рода возникает и актуализируется при соприкосновении с
массмедийными текстами. Концепт, приобретающий функциональную
специфику в рамках газетного дискурса как разновидности массмедийного,
массово-информационного, может быть обозначен как массмедийный
концепт.
2) В газетном дискурсе 1950–1960-х гг. в качестве центро- и
смыслообразующего выступает понятие «деревня», претендующее на статус
массмедийного концепта, что обусловлено экономическими, социальными,
политическими особенностями периода хрущевской «оттепели».
Концептуализированное понятие «деревня», наблюдаемое в синхроническом
аспекте, является «творцом» газетного дискурса (организует вокруг себя
разветвленное, продуктивное дискурсивное пространство) и предстает в
качестве динамической сущности, обладающей подвижной структурой,
потенциально способной к приращению/утрате коннотаций.
3) Массмедийный концепт представляет собой не результат
собственной познавательной деятельности человека/коллектива, а выступает
как сущность с до некоторой степени заданным содержанием,
предопределенным в значительной мере существовавшими на момент
создания газетных текстов политико-идеологическими установками, что
составляет его специфику; имеет полевую структуру организации:
совокупность вербализаторов концептуализированного понятия «деревня»
образует семантическое поле, которое включает ядро и приядерную зону, а
также периферию (ближнюю и дальнюю). Ядром и приядерной зоной обозначается базовый слой концепта, а периферией – его интерпретационное поле. Границы между этими зонами концепта подвижны.
-
Номинативное поле концептуализированного понятия «деревня» организуется вокруг понятийного ядра, представленного лексемой деревня. Приядерную зону составляют контексты, включающие дериваты основных репрезентантов, их синонимы, а также единицы, содержащие сему деревня , то есть актуализирующие смысловые приращения: деревня – жители, сельское население, крестьянство (семантический компонент народ); деревня – сельская местность, в отличие от городской (контексты, реализующие оппозицию деревня/город). Семантические компоненты, входящие в состав ядра и приядерной зоны, получают реализацию в лексикографических источниках, наличие их также подтверждается дискурсивными данными.
-
Периферия представлена семантическими компонентами колхоз, новое, темное прошлое, светлое настоящее/будущее, механизация, стиль руководства и другими, имеющими низкую семантическую связь с ключевым понятием, соотнесение с которым устанавливается ассоциативно. Наполнение периферийной зоны концептуализированного понятия «деревня» определяется приоритетностью позиций семантических компонентов в деле конструирования властью идеологически привлекательного образа советской деревни. Все семантические компоненты (как периферии, так и приядерной зоны), актуализирующие содержание ключевого понятия, находятся в отношениях континуальности.
6) Выявленные семантические компоненты концептуализации понятия
«деревня» позволяют составить представление о фрагменте массмедийной
картины мира и отражают официальный взгляд на исследуемый феномен.
Состав и структура обнаруженных компонентов являются результатом
объективации в газетном дискурсе политических установок правящей
партии, демонстрируют идеологическую заданность дискурса как продукта
прессы, что подтверждается их процентным соотношением в структуре
концептуализированного понятия «деревня». Диффузный характер границ
между семантическими компонентами способствует их семантическому
обогащению. Объемное семантическое наполнение компонентов
концептуализации позволяет говорить о потенциальной возможности присвоения каждому из них статуса самостоятельного концепта. Период хрущевской «оттепели» как переломный в жизни советского крестьянства нашел отражение в способе организации и характере содержательного наполнения понятия «деревня» как концептуальной сущности. В то же время, будучи вовлеченным, намеренно «встроенным» в массмедийное пространство, концептуализированное понятие «деревня» само участвовало в наполнении и конструировании массмедийной картины мира, оказывающей в рассматриваемый период мощное влияние на формирование когнитивной картины мира советского общества, формируя оценки, задавая стимулы, стереотипы мышления и поведения.
Апробация исследования. Диссертационная работа обсуждалась на заседании кафедры современного русского языка Кубанского государственного университета. Основные результаты исследования получили отражение в 8 научных публикациях, в том числе в 4 изданиях, рекомендованных ВАК РФ для опубликования результатов кандидатских диссертаций; в выступлениях на II Международной научно-практической конференции молодых ученых (Краснодар, 2017); VI Международной конференции «Континуальность и дискретность в языке и речи» (Краснодар, 2017 г.).
Структура исследования. Работа состоит из введения, трех глав, сопровождаемых выводами, заключения, списка использованной литературы и источников, приложения.
Газетный дискурс как разновидность дискурса массмедиа
Процедура выявления и описания концепта в качестве интеллигибельной, то есть «ненаблюдаемой» ментальной сущности [153, с. 129], требует обращения к средствам языка – слову, предложению, дискурсу. Термин дискурс требует уточнения.
Как многогранное явление дискурс отторгает попытки свести его сущность к одному или нескольким определениям. Количество трактовок понятия «дискурс» в современной науке, пожалуй, так же велико, как и число авторских интерпретаций концепта. Приводя к общему знаменателю существующие взгляды на появление такого феномена, как дискурс, можно констатировать, что дискурсивное направление исследований возникает из столкновения функционального и формального подходов к изучению языка.
Формальный подход помещает рассмотрение языка, образно говоря, в «безвоздушное пространство», где дискурс получает интерпретацию как текст, превосходящий предложение или словосочетание. Функционализм же восстанавливает связи дискурса с такими важными параметрами, как социальная и контекстная обусловленность; становится возможным проследить дискурс в процессе общения. При таком подходе значимо все: участники и их характеристики, цели, задачи, ситуация общения, без которых не мыслится процесс коммуникации. Безусловно, правы Ю. Н. Караулов и В. В. Петров, утверждая, что современные исследования, претендующие на получение существенных и значимых сведений о языке, не могут основываться на анализе чисто языковых явлений, но должны привлекать, детально характеризовать и описывать социальный контекст, в котором функционирует язык, ведь только в этом случае открывается возможность узнать о нем что-то действительно новое [52, с. 10].
К термину «дискурс» обращались в своих работах многие авторы (Н. Д. Арутюнова, В. И. Карасик, Т. А. ван Дейк, М. Л. Макаров, Е. С. Кубрякова, Е. С. Шейгал, П. Серио, В. З. Демьянков, А. Г. Баранов, Д. Шифрин, М. Стаббс и др.).
Д. Шифрин предлагает три основных варианта определения данного феномена:
1) дискурс как язык выше уровня предложения или словосочетания (с позиции структурной лингвистики (формальный подход);
2) дискурс как любое употребление языка (функциональный подход);
3) дискурс как высказывание (форма + функция).
Последний подход предполагает понимание дискурса не просто как застывшей структуры, превосходящей по объему предложение, но как совокупности языковых единиц, имеющих контекстную обусловленность и организованных с точки зрения их функции [цит. по: 94, с. 85–86].
М. Стаббс выявляет сущность дискурса в трех основных аспектах:
– в формальном отношении дискурс – единица языка выше предложения;
– с точки зрения содержания дискурс – это использование языка в социальном контексте;
– дискурс имеет интерактивную организацию, он диалогичен [цит. по: 72, с. 189–190]. В. И. Карасик обращает внимание на связь первого и второго пункта: «изучение языковых образований, превосходящих предложение, подразумевает анализ условий социального контекста» [72, с. 190].
В трактовке В. З. Демьянкова дискурс предстает как «произвольный фрагмент текста, состоящий из более чем одного предложения. Часто, но не всегда концентрируется вокруг некоторого опорного концепта, создает общий контекст, описывающий действующие лица, объекты, обстоятельства, времена, поступки и т. п., определяясь не столько последовательностью предложений, сколько тем общим для создающего дискурс и его интерпретатора миром, который «строится» по ходу развертывания дискурса … » [цит. по: 54, с. 63].
Дискурс в интерпретации В. В. Красных выступает как «вербализованная речемыслительная деятельность, понимаемая как совокупность процесса и результата и обладающая как собственно лингвистическим, так и экстралингвистическим планами» [цит. по: 54, с. 58].
Обращаясь к лингвистическому энциклопедическому словарю, находим следующее определение в интерпретации Н. Д. Арутюновой: дискурс – это «связный текст в совокупности с экстралингвистическими (прагматическими, социокультурными, психологическими и др.) факторами»; это «речь, рассматриваемая как целенаправленное социальное действие, как компонент, участвующий во взаимодействии людей и механизмах их сознания (когнитивных процессах), как речь, погруженная в жизнь» [9, с. 136–137].
Т. А. ван Дейк определяет дискурс следующим образом: «это сложное коммуникативное явление, которое включает в себя и социальный контекст, дающий представление как об участниках коммуникации (и их характеристиках), так и процессах производства и восприятия сообщения» [52, с. 113]. Дискурс в широком смысле, по ван Дейку, предстает как сложное единство формы, значения и действия, что находит оптимальное воплощение в таких определениях, как коммуникативное событие или коммуникативный акт. Безусловное преимущество такого взгляда заключается в том, что «дискурс, нарушая интуитивные и лингвистические подходы к его определению, не ограничивается рамками конкретного языкового высказывания, то есть рамками текста или самого диалога» [52, с. 122]. Широкий подход к пониманию дискурса в лингвистике позволяет определить его как все, что говорится и пишется. Согласно такой трактовке дискурс будет являться родовым понятием по отношению к видовым речь и текст. Набирающий популярность в лингвистических исследованиях широкий подход позволяет увидеть, по мнению М. Л. Макарова, «обобщающий характер понятия дискурс», таким образом «снимается всякая ограниченность признаками монологический/диалогический, устный/письменный» [94, с. 89–90].
Суммируя существующие определения понятия дискурс в лингвистических исследованиях, можно выделить некоторые общие, принципиальные характеристики данного понятия: дискурс в большинстве работ представлен как совокупность текстов в ситуации общения, включающей участников, цели, темы, ценности и другие параметры; подчеркивается динамический характер дискурса в противоположность статической структуре текста. Таким образом, среди всего массива определений проступают в качестве наиболее значимых следующие:
– дискурс как связный текст;
– дискурс как устно-разговорная разновидность текста;
– дискурс как диалог;
– дискурс как группа высказываний, объединенных общностью смысла;
– дискурс как речевое произведение как явление письменное или устное [54, с. 60].
Обобщая сказанное, мы, таким образом, под дискурсом в нашей работе будем понимать совокупность текстов, взятых в событийном аспекте (в совокупности с экстралингвистическими факторами), организующихся, как правило, вокруг концепта или группы концептов. Возникающий естественным образом вопрос о разновидностях дискурса помогает решить социолингвистический подход, помещающий на первый план типологию участников общения, основанную на разграничении личностно-ориентированного и статусно-ориентированного типов дискурса (В. И. Карасик). Первый тип представлен двумя основными разновидностями общения – бытовое (обиходное) и бытийное (реализуется в виде философского, художественного, мифологического диалога). Статусно-ориентированный дискурс воплощается в многочисленных разновидностях общения, которые разграничиваются в соответствии со сферами общения и функционирующими в данном обществе социальными институтами. Поэтому этот тип дискурса получил также наименование институциональный.
Выделяют политический, юридический, педагогический, религиозный, деловой, научный, рекламный, медицинский, массово-информационный и др. виды дискурса. Общественные институты, по мнению В. И. Карасика, имеют подвижный характер, историческую обусловленность и ограниченность. Выделение типов статусно-ориентированного дискурса достаточно условно: они имеют историческую привязку, полевое строение (жесткое ядро и размытая периферия) и могут пересекаться [72, с. 294]. Выделение вида дискурса происходит при наличии следующих составляющих: цели, стратегии, ценности, подвиды, жанры, прецедентные тексты, дискурсивные формулы (клише, отличающие данный дискурс). Важно здесь подчеркнуть: чем большую социальную значимость имеет тот или иной подвид институционального дискурса в обществе, тем больше жанровых разновидностей он получает.
Деревня/сельская местность в оппозиции деревня /город как приядерный семантический компонент концептуализации понятия «деревня»
Оппозиция между городом и деревней существовала с давних времен. По данным БСЭ, «уже в первых классовых формациях возникает противоположность между городом и деревней, ликвидируемая лишь после победы социалистического способа производства. В период перехода от социализма к коммунизму происходит постепенная ликвидация существенных различий между городом и деревней» [173, с. 110–111].
Существующие в период хрущевской «оттепели» различия между деревней и городом носят сложный характер, поскольку охватывают все стороны жизни людей, включая условия труда и быта, потребительскую способность, жилье, культуру и отдых [129, с. 5]. Значение деревня – сельская местность в отличие от городской актуализируется в 194 микроконтекстах (2 % от общего числа семантических репрезентантов), реализуется чаще через оппозицию. В текстах газетного дискурса нами выявлены следующие аспекты оппозиции деревня/город.
Деревня – пространство, разделенное на «своих» и «чужих», где «свои» (местные жители) недоверчиво и неохотно воспринимают приезжающих из города – «чужих», подвергают сомнению их опыт и способности:
– А агрономы – чужие люди? – Чужие – не чужие, но не колхозники, а тут свой глаз нужен (СХ 06.06.1954); Какой-то он хлипкий, тонкокостный. Выдержит ли наши деревенские трудности? (Правда 30.08.1954); В их простой сельской хате, устланной домоткаными половичками, она казалась гостьей из другого мира, недоступной пониманию бесхитростного сердца старой крестьянки (Правда 22.03.1964); Ну, думаю, поворотит и этот оглобли назад, туда ему и дорога (СХ 04.04.1954); В город уехать – значит, отступить; … вздрагивала в городском тонком пальто от пронизывающего в поле ветра» (СЖ 03.04.1964); Называют их летунами, шалопаями, маменькиными сынками… Видевшие сельскохозяйственные механизмы только на картинках, никогда не интересовавшиеся растениеводством и весьма избалованные в семье (не умеют даже сварить картошку), эти юноши просочились в ряды новоселов по невнимательности некоторых обкомов и райкомов комсомола. Мотор оказался для них делом непосильным и неинтересным. На прицепы их ставить нельзя: пробовали, но ничего, кроме неприятностей: поломки, просевы. От работы на фермах с негодованием отказываются, о строительных бригадах и слушать не хотят … ноют, хнычут (Правда 05.07.1954) и пр.
Этот аспект, как было обозначено, демонстрирует большое недоверие селян к физической и духовной выносливости городских жителей, не имеющих представления об условиях жизни в деревне и деревенском труде как таковом. Поэтому часто горожанин, переехавший на работу в деревню, подвергается различным испытаниям «на прочность». К новому человеку всегда долго присматриваются, прислушиваются, «исследуют» со всех сторон; как правило, возлагается такая почетная обязанность на старожилов – людей мудрых, зорких умом и сердцем: Вот я и прощупываю, что там у человека внутри … себе искать житьишко или для народа трудиться приехал … ну, думаю, и этот трудов испугается, не хуже зоотехника скиснет (СХ 04.04.1954); … во всем прежде всего зоркость нужна… и я на тебя зорко смотрю, не думай (СХ 04.04.1954) и пр.
– Что ж так, город на деревню променяли?
– Люблю сельское хозяйство … В деревне и прежде работал … И вот снова потянуло на поле (СХ 11.04.1954);
Тот, кто не выдерживает испытаний, проверок, как правило, сбегает обратно в город. Жить в деревне бок о бок с коренными жителями, много и усердно трудиться не так-то просто:
«Герой» тайком скрылся в неизвестном направлении, точно в воду канул … Он «улепетнул» на хлеба родителей, в Саратов; Крепко ошиблись … выдавшие избалованным барчукам отличные характеристики … Он дезертировал и живет сейчас в Горьком, под крылышком матери и брата … И дипломированный барин разом забыл о государственном долге и звании комсомольца (СХ 24.02.1954). Единицы и сочетания тайком скрылся, улепетнул, избалованные барчуки, дезертировал, дипломированный барин и пр. содержат отрицательную оценку поступков и действий «трусливых» горожан.
Деревня – пространство, где деревенские жители с трепетом и большими надеждами ждут городских специалистов. Этот аспект вступает в оппозицию с первым: сельские жители видят в приезжем горожанине – образованном, осведомленном человеке, избавителя от разного рода бед, грамотного, знающего помощника. Подтверждением служат следующие фрагменты дискурса:
В тот день весь коллектив Арефинской МТС был взволнован необычайно. Из уст в уста передавалось радостное известие: в МТС едут из города специалисты … Посланцев города сельские труженики ждали с большой надеждой (СХ 24.02.1954); Давайте позовем агронома, может быть, он нам подскажет, он спектакли в городе ставил (СХ 01.01.1954); Колхозники высоко ценят специалистов, искренне благодарны за их помощь (Правда 15.01.1954) и пр.
Деревня – место, куда городские специалисты часто едут за личной выгодой, «наживой» (получить деньги, повышение и пр.). В контекстах, реализующих указанное значение, изобличаются люди, имеющие единственную цель – «поудобнее» устроиться и поправить свое материальное положение за счет переезда на работу в деревню:
«Словно в гостях», – с досадой говорят о нем механизаторы. – То пьян, то вовсе не появляется в мастерской … Не борьба за крутой подъем сельского хозяйства, другое привлекало Беспалова в МТС: подъемные и 3000 руб. единовременного вознаграждения (СХ 20.02.1954) пр.
Деревня – пространство, лишенное цивилизации и противопоставленное городу как привычной комфортной среде обитания в восприятии городских жителей:
Тебе, Гунина, в деревне не скучно, а мне здесь тоска смертная… (Правда 26.02.1954); Весть о посылке в деревню Зинаков воспринял как покушение на его устоявшуюся жизнь (Правда 26.10.1954); Помилуйте! … Пятнадцатый век! Дома из толстых бревен, ни асфальта, ни ванны (СХ 02.03.1955); А меня как бы на периферию куда не послали. Эх, дурак, не дал согласия, когда предлагали банно-прачечный комбинат! Баня – это все же в городе. Как загонят в Грязновский район, к черту на кулички … (Правда 01.03.1954); Зайдя на ферму, городской гость поморщился. Потом не удержался и презрительно воскликнул:
– Какая отсталость!
– Вот и давайте, - ответила спокойно Галина Гунова, – вместе вооружать наших колхозников индустриальной культурой …
– Какое там вооружение! – раздраженно ответил Бондаренко. – В театр годами, небось, не попадаете, и лампы у вас керосиновые. Такая жизнь не по мне. … Вечером механизаторы увидели, как сильный городской парень торопливо вышагивал по направлению к железнодорожной станции. … оказывается, ему была тесновата квартира … В МТС он надеялся занять особняк; «Не позволю ущемлять инженерное звание! … Не пойду в захолустную МТС!; Спросили: «А как же с долгом, с призванием служить народу на колхозной ниве?» С ханжи слетела вся спесь. Он молчал и только ерзал на стуле (СХ 24.02.1954) и пр.
Единицы периферия, поморщился, презрительно, пятнадцатый век, отсталость, керосиновые лампы, захолустная, ущемлять звание, к черту на кулички и пр. демонстрируют брезгливое отношение некоторых городских специалистов к деревенскому образу труда и жизни. Авторская интенция подобных публикаций сводится к осуждению такого подхода в столь непростое для деревни время. Отрицательная оценка в последнем примере выражается посредством иронии, заключенной в сочетаниях торопливо вышагивал, тесновата квартира, намеревался занять особняк, ерзал на стуле и т. д. Как уже не раз подчеркивалось, осуждению подвергается нежелание приложить имеющиеся природные физические данные к деревенскому труду, такому важному, нужному, естественно предназначенному для любого человека, об этом свидетельствует употребление прилагательного сильный в качестве характеристики городского парня.
Земля как периферийный семантический компонент концептуализации понятия «деревня»
Согласно данным лексикографических источников значение деревня – земля, пашня является устаревшим, встречается лишь в отдельных диалектах, по этой причине исключается из состава актуальных современных дефиниций лексемы, не входит в ядро концепта и рассматривается в нашей работе как периферийный семантический компонент. Упоминание о земле в той или иной лексической реализации находим в 819 микроконтекстах, что составляет 10 % от общего числа семантических репрезентантов концепта.
Высокая семантическая связь с ядром позволяет включить данный компонент в состав ближней периферии исследуемого ключевого понятия.
Семантический компонент земля, представленный в структуре концептуализированного понятия «деревня», находит отражение в единицах: земля, землица, земледелие, почва, черноземы (и другие разновидности облагороженной/необлагороженной почвы типа целина, подзол и пр.), поле, зябь, сельское хозяйство как все рожденное землей, урожай, хлеб, а также многочисленных глаголах пахать, сеять, убирать и пр., отражающих характер действий, производимых с землей: Тимофей, он врос в землю всеми корнями, его с земли ничто не сдвинет … Для Тимофея земледелие – святое дело (Правда 16.10.1953); Верных полтораста пудов пшеницы на круг уродит такая землица (Правда 18.05.1954); Кругом лежали поля его колхоза, его бригады … Это были сплошные, бескрайние зяби … (Правда 23.01.1954) и пр.
Земля воспринимается как вместилище силы, хранилище богатств, источник жизни, мудрости, мощь страны и пр. Указанные значения обнаруживаем в примерах: Великая сила заложена в земле, уметь надо человеку заставить действовать эту силу (СХ 03.01.1954); Мудрость землепашцу дает только его постоянная крепкая связь с землей. Городские мостовые в этом деле некудышные помощники (Правда 25.01.1964); Пусть всходы пышные земная сила даст нам, / Ведь в золоте зерна залог побед страны – в них мощь ее! / Не зря советским государством в советский герб колосья введены! (СХ 01.05.1954); Такими примерами рачительного отношения к земле, как к источнику богатства, полна наша колхозная жизнь (СХ 06.11.1954); Земля – основа жизни народа (СХ 01.08.1954); Целина – само плодородие. В целине хранится сказочный клад всех веществ … (Правда 16.03.1954) и пр.
Завладеть всеми сокровищами, которые таит в себе земля, непросто. Необходимо усердно трудиться, быть умелым, заботливым, умным и добрым хозяином своей земли, и тогда она ответит взаимностью: Земля, любовно возделанная трудолюбивыми руками колхозников и механизаторов, не поскупилась (СХ 07.09.1954); Потрудись, хорошо обработай почву, дай ей удобрения, – и земля щедро оплатит твой труд (Правда 09.02.1964); Щедро вознаградит кубанская земля труд своих заботливых хозяев (Правда 14.07.1964); У нас … земля – золото. Но если хочешь, чтобы дело вышло, сумей за него взяться (СХ 30.04.1954) и пр.
Следует отметить, что стремительный характер совершающихся преобразований в сельском хозяйстве чувствительно отразился в языке газетного дискурса использованием лексики с семантикой агрессивности, напора, требовательности по отношению к земле:
Земли… вот они, земли, облагороженные или только поднимаемые, обработанные по последнему слову агротехники или только что осушенные, вырванные из векового запустения – в снопах пшеницы выше человеческого роста, в тяжелом зерне … (СХ 01.08.1954) Земля – главный источник, основа богатства колхоза и колхозников. Поэтому мы возделываем ее так, чтобы взять от земли все, что она может дать (СХ 19.10.1954); Неузнаваемым стало Полесье в наши дни. Советские люди, колхозный строй преобразили первобытную, нетронутую силу, заставили болотистую полесскую землю служить человеку. Совершенно другой стала и жизнь людей (СХ 18.12.1955);
Такие сочетания, как заставить служить, вырванные из запустения, взять все, что она может дать, как думается, характеризуют в некотором роде общий подход к земле как главному природному ресурсу: всеми возможными средствами (подчас принудительно) получить от нее все необходимое для пропитания страны. И хотя речь, безусловно, идет о крайне положительных преобразованиях (накормить народ, освоить новые земли, усовершенствовать культуру земледелия), все же, если вспомнить о веками устоявшемся размеренном укладе деревенской жизни, в основе которого бережное отношение к земле-кормилице, неприятие суеты и поспешности, то эти слова звучат довольно агрессивно и чужеродно, но такова примета времени.
Это замечание проступает особенно рельефно в тех случаях, когда, как видно из примеров, земля часто предстает одушевленной, чутко реагирует на отношение к ней человека: А земля – она что? Ты к ней сыном – она к тебе доброй матерью, ты к ней пасынком – так она, того гляди, мачехой-то обернется (Правда 04.11.1953); Истосковавшаяся по теплу, по дождю земля жадно впитывала влагу (СХ 08.10.1955); Земля наша щедрая. Она всегда хорошо отзовется, если по-человечески позаботиться о ней (Правда 07.07.1964); А дать может земля больше … Беда в том, что не всегда мы умеем холить и любить ее так, чтобы рассчитывать на взаимность. Иногда мы просто обманываем землю, а она этого не прощает (СЖ 09.02.1964) и пр.
Публицист В. Шайкин, рассуждая о причинах многих неполадок и упущений в нашем сельском хозяйстве, заключает, что идут они от равнодушного, безразличного отношения, от нелюбви к земле и работе на ней, неумения все делать так, как следует. В качестве решения этой проблемы автор называет прежде всего творческий, заинтересованный подход к делу. Ведь на нечестную ленивую работу и земля «отзывается соответственным образом, обмануть ее невозможно!» [154, с. 188].
У земли есть и свой характер: Земля у нас богатая, но трудная, крутобокая … Так что хлеб наш – трудный хлеб (Правда 12.09.1964). Многочисленные примеры подтверждают, что труд (как один из базовых семантических компонентов концептуализированного понятия «деревня») всегда сопряжен с землей, причем это не только физическая работа, но и кропотливый поиск подходов к ней, усмирение и воспитание человеческого характера перед неудачами, возможными и настоящими:
Думаю о земле. Нелегко это – научиться уважать ее, возделывать ее. Трудна хлеборобская наука. Что мы даем земле? Чего ждем от нее? И так ли, как надо, советуемся с нею? (СЖ 09.02.1964). Указанный пример имплицитно демонстрирует, возможно, неверную тактику обращения с землей, а через нее, как видится, и с деревней вообще. Однако общая тональность газетного дискурса все же чаще свидетельствует об исключительно решительных, безапелляционных действиях в отношении сельскохозяйственных преобразований.
Несмотря на то, что земля предстает как живая, родящая и кормящая, признается главенствующая роль человека, провозглашенного ее хозяином, результаты труда больше не сопрягаются с погодными условиями, природными явлениями и пр. Совокупное содержание газетных материалов подтверждает, что «самодержавная» власть больше не принадлежит земле и небу. Только человек, с его вдумчивым, сознательным отношением к земле, становится ответственным за судьбу урожая:
А земля-то вовсе и не виновата. Оплачивая труд низким урожаем, она как бы говорила: смотрите, какие вы неумелые хозяева … Значит, не в земле дело, а в умении и мастерстве (Правда 31.10.1964); Мудрая народная поговорка гласит: «Нет плохой земли, есть плохой хозяин». Это ведь истинно так! Иной и на черноземе, дышащем плодородием, не сводит концы с концами, а другой на подзоле сверкает маяком. Жизнь богата подобными примерами (Правда 02.02.1964) и пр. Подобная «перестановка сил» заключается в том, что «отцом» всех богатств стал труд – труд людей и сделанных ими машин. В. Шайкин замечает, что человек сам научился создавать для полей, лугов и садов нужное ему «небо»: давать им, когда это необходимо, и дождь, и туман, и даже солнце. Земля, по словам публициста, приобрела новую силу, а люди – новую, неизмеримо большую власть над ней, поэтому теперь, перефразируя старую пословицу, можно смело сказать так: «родят и земля, и небо – вместе. Но определяет урожай прежде всего сам человек, вооруженный техникой, знаниями, опытом, особым умением влиять все более глубоко и благотворно на землю и на все, что на ней произрастает, и работающий на ней не покладая рук. В этом и состоит его могущество» [154, с. 190].
Темное прошлое как периферийный семантический компонент концептуализации понятия «деревня»
Социально-экономические и культурно-бытовые преобразования, охватившие деревню в 1950–1960-е гг., контрастируют с плачевным состоянием дел в прошлом. Выявленный в составе концептуализированного понятия «деревня» семантический компонент прошло е (в большинстве материалов предстает как т емное, то есть отсталое, тяжелое время) актуализируется в 361 контексте, что составляет 4 % от общего числа семантических репрезентантов концепта, принадлежит дальней периферии, поскольку связь с ключевым понятием устанавливается ассоциативно.
Семантический компонент темное прошлое вербализуется главным образом при помощи глаголов в форме прошедшего времени; единиц и сочетаний, реализующих временное значение – прошлое, раньше, в прошлом, несколько лет назад, прежде, (в) довоенное время, (в) старое время, (в) прежние времена и пр., а также контекстов, актуализирующих содержание исследуемого семантического компонента, содержащих такие единицы и сочетания, как голод, горе, нищета, нужда, гнет, бедность, беды, беднота, крепостной строй, феодальный строй, феодально-капиталистический строй, антинародный строй, старая Россия и другие, призванные дать негативную оценку крестьянскому прошлому деревни. Например:
Колхозники нашей артели хорошо помнят старое время, когда голод и нищета были постоянными спутниками деревни (Правда 01.11.1953);
Деревенские пролетарии бежали от непосильного гнета, нищеты и голода в солнечную степь, о которой ходили легенды. Но не для них светило солнце и плодоносила земля (Правда 18.10.1953);
Счастья мало было в доме ее родителей – нужда и горе тяготели над этим домом, как и над многими крестьянскими домами в той стороне, откуда герои некрасовской эпопеи вышли искать человека, коему на Руси жить хорошо (Правда 26.02.1954);
Феодально-капиталистический строй старой России сковывал развитие производительных сил, особенно ее окраин. И на новом месте крестьянин гнул спину под плетью царских сатрапов. Пользовал крестьянин земли и скота столько, чтоб расплатиться с податями да как-нибудь прокормить семью. Жил в саманной землянке: через узкие глазницы окон едва проникал свет (Правда 16.03.1954);
В … пошехонском колхозе не только древние деды, но и люди пятидесяти лет живо помнят мрак, стужу, голод, нескончаемые деревенские беды, когда – «Идет мужик – Не дышится! С коры его распучило, Тоска – беда измучила…» Это написано Некрасовым в 1876 году. А позднее стало еще страшней: захваты крестьянских осьминников и луговых угодий деревенскими захребетниками, тягчайшая кабала, окончательное разорение… В начале этого века ленинская «Искра», описав непросветную тьму в деревнях Пошехонья, заключила: здесь «держатся правила – помирать, так всем помирать… и тихо, незаметно помирают (Правда 08.09.1954) и пр.
Темное прошлое связано не только с физическим угнетением и невыносимыми бытовыми условиями жизни крестьян, но и прежде всего с «темнотой» как неразумностью, необразованностью, порождающей страхи, суеверия, косность. Подобное значение реализовано в примерах:
До революции даже московская деревня годами не видела у себя человека, уровень сельскохозяйственных знаний которого был выше мужицкого багажа (Правда 07.08.1954);
В прошлом бедный … крестьянин, отец всю жизнь с тревогой смотрел на небо и даже не помышлял о том, что человеческий разум и труд могут осилить стихию и освободить земледельца от вечного страха перед недородом (Правда 20.02.1964) и т. д.
В пространных описаниях темного прошлого деревни человек предстает абсолютно беспомощным, бессильным перед всем внешним – угнетателями помещиками, природно-климатическими условиями, которым он не мог и не умел противостоять:
Как и всюду, лучшие земли здесь принадлежали помещикам, а худшие – крестьянам. Не удивительно, что беднота жила впроголодь. Карликовые крестьянские хутора – порождение зверской столыпинской реформы, – словно комья глины были разбросаны по всем полям. Куда ни бросишь взгляд – везде глинобитные или деревянные хибарки, покосившиеся набок и вросшие в землю, с продырявившимися соломенными крышами, земляными полами, хмурыми окошками. Нередко в таких избушках вместе с людьми зимовали овцы, телята, поросята. Крестьяне в большинстве были неграмотными. В семье единственной книгой являлся передававшийся из поколения в поколение старый, истрепанный молитвенник. Расселенные по маленьким хуторам, привязанные к своей ничтожной «собственности», крестьяне были совершенно бессильны перед помещиком, кулаком … В случае неурожая или болезни члена семьи, столкновения с кем-либо из власть имущих крестьянину и вовсе было плохо (Правда 11.04.1954) и пр.
Темное прошлое связано с прежним угнетенным состоянием простого труженика, с невниманием к его насущным потребностям, с унижением его чести и достоинства, с отсутствием прав и проч.: Нынешний пастух – это не тот прежний, обиженный судьбою горемыка, а равноправный член колхозной семьи, пользующийся большим уважением коллектива (СХ 08.10.1955) и т. д.
О том, что прошлое жителей деревни было действительно «темным», свидетельствуют и такие единицы, как тьма, темное царство, мрак, глухая ночь, черный хлеб передающие значение отсутствие света (освещения), просвещения, надежды на светлое будущее и пр.:
Творческая мысль крестьянина вспыхивала и во мраке той глухой ночи, на которую обрекала деревню антинародная власть … Культурного хозяйства и тем более интеллигентной деревни не могло быть в темном царстве эксплуатации человека человеком, нищеты, власти земли и власти тьмы; Крестьянская Россия обычно довольствовалась черным ржаным хлебом (Правда 07.08.1954);
В старину немало злых слов было сказано о зимних вечерах. Они пугали крестьянина своим мраком, делавшим людей беспомощными, эти вечера были до одури нескончаемы. Свет коптивших лучин, которые одну за другой должен был постоянно менять кто-нибудь из домочадцев, или – в редких случаях – свет свечи (а они стоили дорого) помогал лишь повечерять да на час-два заняться несложным домашним хозяйством. Потом в темноте рассказывали внукам сказки да спать ложились, засыпая чуть ли не через силу. – Сейчас совсем иная картина … Вечер – продолжение трудового дня. Это и любимая работа, и учеба, и отдых, и развлечения. В нашем селе есть все, что нужно для этого (СЖ 14.12.1963) и др.
В целом можно сказать, что картины темного прошлого даются с целью создания контраста со светлым настоящим и еще более ярким, радостным будущим. Страшное, трудное время, безвозвратно ушедшее в прошлое, вызывается к жизни на страницах газетного дискурса в доказательство победы и торжества советской власти и колхозного строя:
Могла ли дочь бедного крестьянина, пастушка, добиться таких успехов в труде, славы и почета при старом строе, при помещиках и кулаках? Конечно, нет. Если бы не колхозный строй, пасти бы мне панский скот, ходить в отрепьях и жить впроголодь. Иное дело сейчас, когда в нашей советской стране полное равноправие и свобода. Только в колхозах мы, в прошлом темные, забитые и бесправные крестьяне, смогли расправить свои плечи, в полную меру проявить свои силы, творческие способности, знания и опыт (Правда 24.02.1954);
До советской власти кулацкие и помещичьи сады … обрабатывались примитивно. Орошенные батрацким потом и слезами, они давали ничтожные урожаи. Но это ушло в невозвратное прошлое (СХ 01.05.1954);
Невыразимая бедность, бесправие, кулацкое иго, ростовщичество били насмерть даже людей изумительной воли, необычайного терпения, мучительной любви к своему крохотному наделу. Часто случалось, что эти одиночки ели и мякину, и молотую кору, мылись в бане золой, керосиновых ламп не заводили, о сапогах и городских тканях даже не мечтали … Советская власть, колхозный строй внесли коренные перемены в жизнь Пошехонья (Правда 08.09.1954) и пр.
Уже не темным, но трудным прошлым для деревенского жителя является и совсем недавнее по отношению к исследуемому периоду послевоенное время, характеризующееся острыми социальными и бытовыми проблемами:
Вот так было: колхозы района беднели, люди уходили из деревни (СХ 15.04.1956);
Было тяжелое для колхоза время, когда на заседаниях правления разбирались вопросы о невыходе людей в бригады, срыве работ на фермах, невыработке минимума трудодней … У нас теперь другой подход к хозяйству (СХ 01.01.1956);
Вернувшись после войны к своим участкам, крестьяне слезами поливали пепелища и принимались устраивать свое жилье в погребах и окопах, в полуразрушенных избушках. Но эти трудности остались позади (Правда 11.04.1954)