Содержание к диссертации
Введение
I Глава. Стилистические закономерности употребления языковых единиц в прозе В.В. Розанова 28
1.1. Книжно-речевые средства как экспрессивно-оценочный вектор прозы В .В. Розанова 28
1.1.1. Национально-исторические традиции литературно-книжного изложения 29
1.1.2. Состав и принципы использования славянизмов в прозе В.В. Розанова . 36
1.1.3. Специфика употребления модели сложного слова в прозаических произведениях В.В. Розанова 42
1.2. Иноязычные заимствования в русском литературном языке рубежа XIX-XX веков. Состав и стилистические функции заимствований в языке прозы В.В. Розанова 54
1.2.1. Иноязычные заимствования в русском литературном языке рубежа веков 54
1.2.2. Принципы употребления иноязычных слов в прозе В.В. Розанова 57
1.2.3. Состав и стилистические функции заимствованной лексики в философско публицистических произведениях В.В. Розанова 62
1.2.4. Экзотическая лексика, ее состав и стилистические функции в сочинениях В.В. Розанова 73
1.2.5. Специфика использования В.В. Розановым варваризмов 76
1.2.6. Способы введения иноязычных слов в философско-публицисгические тексты В.В. Розанова 79
1.2.7. Процесе детерминологизации иноязычных слов в произведениях В.В. Розанова 82
1.3. Место и роль разговорно-просторечной лексики, принципы ее использования в прозе В.В. Розанова 89
1.3.1. Пути развития разговорно-просторечной лексики в истории русского литературного языка второй половины XIX-начала XX века 89
1.3.2. Специфика употребления разговорно-просторечной лексики в философской публицистике В В. Розанова 93
1.3.3. Принципы использования разговорно-просторечного лексического пласта в новаторской художественной прозе В.В. Розанова 97
1.3.4. Метафоризация нейтральных и разговорно-просторечных лексических средств в прозе В.В. Розанова 103
II Глава. Языковые особенности научно-философского сочинения В.В. Розанова «О понимании (опыт исследования природы, границ и внутреннего строения науки как цельного знания)» 116
II.1. Экстралингвистическая основа философского труда В.В. Розанова «О понимании» 119
11.2. Языковые особенности философского сочинения В.В. Розанова «О понимании» 124
11.3. Структура субъекта творческой деятельности в философском трактате
«О понимании» 125
II.4. Философское рассуждение как композиционно-речевая форма труда «О
понимании» 132
II.5. Способы авторского терминотворчества в философском сочинении В.В.
Розанова 133
11.6. Специфика авторского философского мышления, синтезирующего логический и интуитивный методы познания окружающей действительности в философском трактате «О понимании» 137
11.7. Языковые способы экспликации интуитивного метода познания явлений окружающего мира в сочинении В .В. Розанова 139
11.8. Формирование афористической манеры авторского рассуждения в сочинении В.В Розанова «О понимании» 148
II.9. Некоторые синтаксические особенности философского труда «О понимании» 151
III Глава. Стилистика философско-публицистических произведений В.В. Розанова как целостного единого контекста 162
III. 1. В.В. Розанов и пути развития русской философской мысли на рубеже XIX-XX веков 162
Ш.2. Композиционно-речевые особенности философской публицистики В.В. Розанова 170
Ш.З. Способы выражения категории образа автора в философско- публицистических сочинениях В.В. Розанова 171
III.4. Структурные формы экспликации категории читателя в философско- публицистических произведениях В.В. Розанова 178
Ш.5. Роль полемических материалов в композиционно-речевой организации философско-публицистических текстов В.В. Розанова 186
Ш.6. Основные языковые особенности философской публицистики В.В. Розанова 189
III.7. «Панметафоризм» как основа интеллектуально-эстетической образной системы философско-публицистической прозы В.В. Розанова: типы метафор, их смысловая и структурная трансформация 195
ІII.8. Трансформация метафоры в сравнение. Типы сравнений: семантика, структура, стилистические функции в философской публицистике В.В.Розанова 210
Ш.9. Трансформация образной метафоры в перифраз в философско-публицистической прозе автора 218
IV Глава. Стилистика орнаментальной прозы В.В. Розанова как художественная форма эстетического освоения действительности 228
IV. 1. Жанровые особенности орнаментальной прозы В.В. Розанова. История вопроса 228
IV.2. Категория образа автора или субъекта творческой деятельности как основа экспликации стилевого новаторства В.В. Розанова 245
IV. 3. Категория читателя или адресата: эволюция, структура, стилеобразующая роль 258
IV.4. Стилистические особенности прозы В.В. Розанова. Система образно-смысловых доминант как форма экспликации орнаментальных полей повышенной образности 262
IV.5. Феномен языковой игры как образно-смысловая доминанта орнаментальной прозы В.В. Розанова 265
IV.5.1. Фонетический уровень экспликации эффекта ЯИ 273
IV.5.2. Языковые средства реализации принципа ЯИ на словообразовательном уровне 286
IV.5.3. Основные средства создания эффекта ЯИ на лексико-семантическом уровне 299
IV.5.4. Языковые способы экспликации ситуации ЯИ на синтаксическом уровне 312
IV.6. Экспансия повтора как стилеобразующий фактор новаторской прозы
потока сознания В.В. Розанова 337
IV.7. Роль элементов авторской стилистической графики в организации орнаментального «пространства» новаторской прозы В.В. Розанова 351
Заключение 372
Библиография 378-393
- Книжно-речевые средства как экспрессивно-оценочный вектор прозы В .В. Розанова
- Экстралингвистическая основа философского труда В.В. Розанова «О понимании»
- В.В. Розанов и пути развития русской философской мысли на рубеже XIX-XX веков
- Жанровые особенности орнаментальной прозы В.В. Розанова. История вопроса
Книжно-речевые средства как экспрессивно-оценочный вектор прозы В .В. Розанова
Истоки, традиции, сформировавшие индивидуально-авторский стиль сочинений В.В. Розанова, исторически лежат в 40-60 годах XIX века, когда в русской общественной и литературной мысли возникло новое направление -славянофильство, отстаивавшее самобытные внеевпропейские тенденции в развитии России. Славянофильское мировоззрение сконцентрировало все основополагающие идеи русского консерватизма: монархизм, православие, патриотизм, судьба России, непримиримость к позитивизму.
Основы славянофильского учения заложили А.С.Хомяков и И.В.Киреевский (к ним примкнули П.В.Киреевский, А.И. Кошелев). Позже их начали называть старшими славянофилами. В основе их философского учения лежала идея о мессианской роли русского народа, о его религиозной и культурной самобытности и даже исключительности. Исходный тезис учения славянофилов состоит в утверждении решающей роли православия для развития всей мировой цивилизации. По мнению А.С.Хомякова, именно православие сформировало то исконно русское начало, тот русский дух, который создал русскую землю.
Важной заслугой славянофилов в культуре и искусстве была постановка вопроса о национально-исторических истоках русской культуры, стремление изучить эти истоки. Настоящим подвижничеством является собирание народных песен ПВ.Киреевским. Для истории русского литературного языка несомненна ценность труда К.С. Аксакова "Опыт русской грамматики", где он попытался показать отражение в грамматическом строе языка национально-психического склада русского народа. В 40-х годах к старшим славянофилам примкнули "младшие" Ю.Ф. Самарин, К.С. Аксаков, И.С.Аксаков, а также ряд историков, публицистов, общественных деятелей, разделяющих их взгляды, к ним можно отнести М.П. Погодина, Н.П. Аксакова, Н.Н. Страхова, Т.И.Филиппова, а позднее и В.В.Розанова. Философ оказался в кружке "живых славянофилов", переехав в Петербург из провинциального Ельца. Ведь именно национальные идеи русского консерватизма, воплощенные в философско-публицистическом творчестве В.В.Розанова и облеченные им в яркую литературно-книжную образно-выразительную форму, обратили на него внимание кружка "петербургских славянофилов" и в первую очередь Н.Н.Страхова. Данный период своего творчества сам философ называл "Катковско-Леонтьевским", в это время были написаны такие важные в мировоззренческом отношении произведения, как "Место христианства в истории", "Сумерки просвещения", "Легенда о Великом инквизиторе Ф.М.Достоевского", в которых Розанов исследовал природу российского нигилизма, а если говорить шире, то вообще всего радикализма XIX века. Впоследствии философ вынесет жесткий приговор идеям радикализма и позитивизма в статье "Почему мы отказываемся от наследства 60-70 годов".
В целом В.В.Розанов разделял позицию славянофилов о самобытном пути развития России, о роли православия в формировании национального характера. В книге "Сумерки просвещения" он осмысливает проблемы школьного образования, его рутинность, бесперспективность, отсутствие национальной идеи в воспитании подрастающего поколения: "Незаметно и неуклонно мы переделываем самую структуру русской души на манер иностранной.
Экстралингвистическая основа философского труда В.В. Розанова «О понимании»
Для ясного понимания роли этого труда (который был издан в 1886 году в Москве на деньги самого Розанова) в творческой эволюции Розанова необходимо привести и проанализировать высказывания и воспоминания самого философа о работе над данным сочинением: «Все время, с первого курса университета я «думал», solo-думал, кончив курс, сел за книгу «О понимании» (700 стр.) и написал ее в четыре года совершенно легко, ничего подготовительного не читавши и ни с кем о теме не говоривший. Я думаю, такого «расцвета ума», как во время писания этой книги, - у меня уже никогда не повторялось. Сплошное рассуждение на 40 печатных листах — летящее, легкое, воздушное, счастливое для меня, сам сознаю - умное: это, я думаю, вообще нечасто в России. Встреть книга хоть какой-нибудь привет, - я бы на всю жизнь остался «философом»...Но книга ничего не вызвала..., хотя в ней была исследована одна и самая важная, быть может, из естественных целей человеческой природы, - умственная деятельность» (Розанов «О себе и жизни своей», 1990,710).
Для исследователя очень важно представлять сам принцип работы над сочинением, где нет ни единой ссылки на философские авторитеты того времени, где главенствует одна «летящая мысль», в котором нет ни единого исправления, то есть книга вообще не имеет черновиков: «Обыкновенно это бывало так: утром, «в ясность», глотнув чаю, я открывал толстую рукопись, где кончил вчера. Вид ее и что «вот уже сколько сделано» приводил меня в радость. Эту радость я и «поддевал на иголку» писательства. Быстро, оторвав уголок бумажки, я мелил под носом, и, как был в очаровании - мелилось хорошо. Это продолжалось минут 15-20-30 (не больше) - величайшего напряжения мысли, воображения, надежды и «добра», пока душа почувствует усталость. В этом «намеленном» я никогда ничего не поправлял и не было никогда ни одного зачеркнутого слова. Тогда (отдых) я придвигал толстую тетрадь (в формате листа, -великолепной рижской бумаги) и переписывал красиво, счастливо, спокойно «накопленное богатство». Это, - что «богатства еще прибавилось», - снова приводило меня в счастье, между тем во время переписывания душа отдохнула; и когда переписка кончалась — душа, как свежая, вновь кидалась в пар изобретения, «открытий», «новых мыслей», тонов, переливов чувства, тоже минут на 20, и все это опять мелилось на новом уголке бумаги. Так написана была книга, в которой, таким образом, не было ни одного зачеркнутого слова, но, разумеется, план и смысл книги сложились в голове задолго до «как сесть за нее: однако страницы изобретались «тут за писанием» и не были известны даже за полчаса до писания. Кроме схем, которые слагались годами» (Розанов «Литературные изгнанники»,2000,136). В этом воспоминании абсолютную важность для дальнейших рассуждений о стилистических особенностях книги имеет признание Розанова о том, что книга писалась на основе какого-то запредельного чувства вдохновения, путем воспроизведения каких-то гениальных интуиции не только ума (план книги складывался путем непрерывного думання, solo-думания), но, и это главное, работы души, то есть Розанов постоянно находился под воздействием каких-то высших потоков мыслительной энергии.
В.В. Розанов и пути развития русской философской мысли на рубеже XIX-XX веков
Розанова складывалась трудно и прихотливо. После написания и опубликования философского сочинения «О понимании», принесшего его автору лишь чувство трагического разочарования, Розанов не оставил надежды стать профессиональным если не философом, то литератором. Учительствуя в гимназиях провинциальных городков России Белом, Брянске, Ельце, философ не оставляет своих интеллектуальных занятий: работает над переводом «Метафизики» Аристотеля, обдумывает план следующего научного трактата «О потенциальности», пишет статьи на актуальнейшие темы российского образования, которые позже выйдут под общим названием «Сумерки просвещения» и вызовут неподдельный интерес читающей интеллигенции. Но настоящую известность провинциальному учителю и заинтересованность его творчеством и судьбой принесет его речь на открытии гимназии в Ельце по поводу 900-летия крещения Руси «Место Христианства в истории», которая в 1891 году была напечатана в «Русском вестнике» и позже претерпела несколько изданий. В годы учительства в Ельце молодой Розанов ведет интенсивную переписку с такими видными представителями русского консерватизма, как Н.Н. Страхов, К.Н. Леонтьев, С.А. Рачинский. «Само сближение Розанова с этими известными в России людьми достаточно поразительно...Живая впечатлительность, отзывчивость молодого провинциального мыслителя, горячая поддержка им православно-славянофильских идей и глубокое понимание трагического одиночества своих корреспондентов позволили ему за короткое время стать близким для каждого человеком. Розанову это общение дало очень много...Н.Н. Страхов, К.Н. Леонтьев, С.А. Рачинский сыграли важнейшую роль в его становлении как мыслителя и писателя. Это были действительно заметные, интересные люди: Страхов тесно сотрудничал с Достоевским, дружил с Толстым. Леонтьев писал ему не откуда-нибудь, а из Оптиной пустыни, где находился под водительством знаменитого, очень уважаемого Розановым старца Амвросия. Рачинский, хотя и жил в деревне, преподавая крестьянским детям в собственной церковной школе, но эта школа бывшего университетского профессора была известна всей России. К тому же Рачинский вел обширную переписку, в том числе с самим Победоносцевым, с которым дружил со времени профессорства» (Фатеев, 1995,18-19). Дальнейшую известность молодому философу в стане петербургских и московских неославянофилов принесли его великолепные аналитические статьи о роли славянофильства в историческом развитии России «Поздние фазы славянофильства. Н.Я. Данилевский. К.Н.Леонтьев», «Эстетическое понимание истории», «Неузнанный феномен», «Алексей Степанович Хомяков», а также знаменитые статьи «Из загадок человеческой природы», «Номинализм в христианстве», «Семья как религия», «Иродова легенда», объединенные позже в сборник «В мире неясного и нерешенного». Большую, поистине всероссийскую известность В.В. Розанов приобрел после публикации «Легенды о Великом инквизиторе» в 1894 году. Этот объемный литературно-критический очерк, посвященный идейно-эстетическому комментарию творчества Ф.М. Достоевского, представил совершенно новый оригинальный взгляд на роль Достоевского в истории русской культуры, в формировании русского национального самосознания, здесь Розанов исследовал природу российского нигилизма и всего радикализма XIX века.
Жанровые особенности орнаментальной прозы В.В. Розанова. История вопроса
Вершиной, своеобразным пиком раскрытия творческого потенциала личности В.В. Розанова, в полной мере определивших его литературный гений, считаются знаменитые литературно-философские произведения «Уединенное», «Опавшие листья», настолько оригинальные по жанру и языковой форме, что Розанова называют создателем нового литературно-философского жанра в русской литературе рубежа XIX-XX веков. Появление нового жанра, а значит, нового типа авторского повествования, отличного от классической повествовательной нормы XIX века, с одной стороны, разрушало понятие традиционной литературности, с другой стороны, открывало новые перспективные пути развития русской литературы, русского литературного языка, направленные, по выражению В.В. Розанова, на преодоление «официальной литературы»: «Когда я думал, что одолею всю литературу, - это я думал об «Уединенном» и «Опавших листьях»...Ведь я знал по письмам, хотя бы Горького, уж за что-то они производили неизгладимое впечатление, с них начали «считать время» («Мимолетное», 1994,329).
«Уединенное» В.В. Розанова, вышедшее в свет в марте 1912 года, - это первая книга, открывшая для читателей новаторский философско-литературный жанр, который сам Розанов назвал «опавшими листьями», эта необычная для обыденного сознания художественная форма генерирует нетрадиционный тип повествования, ломая классический строй и классическую повествовательную норму, сложившуюся к концу XIX века. Судьба книги оказалась скандальной, она была подвергнута цензурному запрещению: Окружной суд обвинил книгу в порнографии, в итоге после апелляции тираж был освобожден от конфискации и книга поступила в продажу. Публикация книги вызвала огромное количество рецензий, чаще всего нелицеприятного характера. М. Горький, получивший доцензурный экземпляр от самого автора, так кратко выразил реакцию официальной прессы: «Представляю, как не понравится, как озлит эта книга всех». Вслед за «Уединенным» вышла небольшая книжка «Смертное», составленная из «опавших листьев» 1911-1912 годов, впоследствии многие записи из нее вошли в Короб второй «Опавших листьев». Продолжение публикации записей было осуществлено в 1912 году и названо автором «Опавшие листья». Короб первый. «Характер «Опавших листьев» отличался от «Уединенного» меньшим удельным весом интимных признаний», большей насыщенностью общественных тем, полемической авторской заостренностью» (Сукач, 1990,737). Пресса отнеслась к публикации благосклонно, появились хвалебные рецензии. Через год был издан короб второй «Опавших листьев». В дальнейшем писатель до конца жизни вел записи «опавших листьев». «Опавшие листья» за 1913 год Розанов назвал «Сахарной» по имени бессарабского селения, где он отдыхал с семьей летом 1913 года. Записи 1914 года названы Розановым «Мимолетное». «С 1916 года В.В. Розанов начал именовать свои подневные записи «Последними листьями». Книга «Последние листья» вышла в составе собрания сочинений В.В. Розанова только в 2000 году, расшифровку рукописи, комментарии к данному тому выполнил редактор издания, неутомимый исследователь творчества Розанова, литературовед А.Н. Николюкин. «В конце 1917 и в 1918 годах эта «листва» превратилась в книгу «Апокалипсис нашего времени» (Николюкин,2000,343).
