Иранизмы в мемуарах, дневниках, письмах А. С. Грибоедова и А. П. Ермолова Абдалтаджедини Нахид

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Иранизмы в лексической системе русского языка 12

1.1.Теория лексических заимствований 12

1.1.1. Адаптация иноязычных слов 18

1.2. Восточные заимствования в русском языке: тематические группы, функционирование 20

1.3. Иранизмы в лексике русского языка 22

1.3.1. Хронологическая характеристика вхождения иранских слов в русский язык 26

1.3.2. Тематические группы иранских слов в русском языке 28

1.3.3. Функционирование иранизмов в русском языке 34

1.3.4. Функционирование лексемы бирюза (активный словарный запас) и лексемы сардар (пассивный словарный запас) в русском языке 36

1.4. Характеристика обратных заимствований 48

Выводы 57

Глава II. А.С. Грибоедов и А.П. Ермолов в переписке и дневниковых записях в период русско-иранских контактов XIX в 60

2.1. АС. Грибоедов в русско-иранских контактах XIX в 60

2.1.1. Путевые заметки А.С. Грибоедова: тематика, жанровые характеристики, особенности стиля 62

2.2. «Записки» и «Журнал Посольства...» А.П. Ермолова: особенности стиля 68

Выводы 74

Глава III. Лексические иранизмы в письмах и путевых заметках А.С. Грибоедова и А.П. Ермолова 76

3.1. Иранизмы в текстах АС. Грибоедова 76

3.1.1. Тематические группы: статистика и описание 76

3.1.2. Хронологическая характеристика иранизмов в письмах и дневниках А.С. Грибоедова 83

3.1.3. «Картографические» варианты письменной фиксации иранизмов-топонимов 87

3.1.4. Функционирование лексических иранизмов 99

3.1.5. Некоторые способы адаптации новых иранизмов в текстах А.С. Грибоедова 119

3.2. Иранизмы в текстах А.П. Ермолова 130

3.2.1. Тематическая классификация 132

3.2.2. Некоторые способы адаптации иранизмов в текстах А.П. Ермолова140

Выводы 146

Заключение 149

Источники и их сокращения 154

Литература

• Восточные заимствования в русском языке: тематические группы, функционирование
• Функционирование лексемы бирюза (активный словарный запас) и лексемы сардар (пассивный словарный запас) в русском языке
• «Записки» и «Журнал Посольства...» А.П. Ермолова: особенности стиля
• Некоторые способы адаптации новых иранизмов в текстах А.С. Грибоедова

Введение к работе

Актуальность работы видится в том, что иранская лексика в записках, дневниках и письмах А.С. Грибоедова и А.П. Ермолова изучается в функционально-стилистическом аспекте, столь актуальном для современной лингвистики; исследуется лексика отдельного корпуса текстов - мемуарной и эпистолярной принадлежности, по-прежнему остающейся на периферии изучения восточных заимствований в русском языке XIX в.

Научная новизна работы заключается в обращении к недостаточно изученному пласту иранизмов в русском языке XIX в., в разной степени освоенных и в разной «роли» функционирующих в текстах (преимущественно) мемуарно-эпистолярного свойства. В сопоставлении «техник» адаптации

иноязычного слова, применяемых Грибоедовым и Ермоловым, решается ряд задач общеязыкового порядка - исследуются наиболее стандартные способы адаптации иранского слова в русской речи, и прежде всего - на фонетико-орфографическом и семантическом уровнях.

Объектом исследования являются иранизмы как языковые единицы лексико-семантического уровня в русском языке XIX века. В работе термин «иранизм» (иранские слова, персидские слова) используется в широком смысле, под ним понимается слово исконно иранского происхождения, пришедшее в разное время в русский язык прямо или опосредованно (через тюркские, западноевропейские, кавказские языки).

В качестве предмета исследования выступают механизмы адаптации иранских слов в эпистолярной прозе XIX века (преимущественно) на фонетико-орфографическом и семантическом уровнях, а также функции лексических иранизмов в отобранных текстах.

В отобранных для исследования текстах вычленено (без учета словоформ): у А. С. Грибоедова - 270 лексем исконно иранского происхождения, у А.П. Ермолова - 92 иранизма.

Цель диссертационного исследования - выявить особенности функционирования персидских заимствований в мемуарно-эпистолярных текстах А.С. Грибоедова и А.П. Ермолова.

Из поставленной цели вытекают следующие задачи:

- обобщить и описать теоретическую базу исследования (теория
заимствования; иранизмы в русском языке - хронология, тематические группы,
степень освоенности в русском языке, роль языков-посредников);

- выявить круг иранских лексем в русском языке XIX века и разработать
их классификации, основываясь на тематическом и хронологическом
критериях;

- исследовать особенности стиля писем и дневниковых записей
А.С.Грибоедова и А.П. Ермолова с учетом функционирования в них
экзотической и общеупотребительной восточной лексики (исконно иранского

происхождения), а также с учетом личности автора;

- представить тематическую классификацию иранских лексем,
употребляемых А.С. Грибоедовым и А.П. Ермоловым в отобранных текстах;

- исследовать «картографические» варианты письменной фиксации
иранизмов-топонимов в письмах и дневниковых записях А.С. Грибоедова,
исследовать явление «картографической нормы» на примере рассматриваемого
материала;

- охарактеризовать в сопоставительном аспекте особенности
функционирования и освоения иранских слов в отобранных текстах А.С.
Грибоедова и А.П. Ермолова.

Основные источники исследования: опубликованные в разные годы эпистолярные тексты, извлеченные из собрания сочинений А.С. Грибоедова и мемуарных сочинений А.П. Ермолова (Грибоедов А.С, Сочинения / Под ред. С.А. Фомичева. - М., 1988; Грибоедов А.С, Путевые записки Кавказ-Персия / Предисловие и примеч. к тексту И.К. Ениколопова. Общая ред. проф. Н.К. Пиксанова. - Тифлис, 1932; Грибоедов А.С, Полное собрание сочинений: [В 3 т.] / Под ред. и с примеч. Н.К. Пиксанова. - СПб., 1911-1917. Ермолов А.П., Журнал посольства в Персию. - М., 1863; Ермолов. А.П., Записки 1798-1826 гг. / Под ред. В.А. Федорова. -М., 1991).

В настоящем исследовании использовались такие общенаучные методы, как наблюдение, описание, анализ, классификация, обобщение; в качестве исследовательских методов - метод компонентного анализа; сравнительный метод, метод лексико-семантического анализа, а также - метод синхронного и диахронического описания разноуровневых способов освоения иранизмов в русском языке.

Теоретическая значимость исследования определяется изучением персидских лексических заимствований в особом типе текста - письмах, дневниковых и мемуарных записях непосредственных участников русско-персидских событий XIX века - А.С. Грибоедова, А.П. Ермолова. Теоретически

значимым оказывается исследование функционирования исконно персидской

б

лексики как в русском языке XIX в. в целом, так и в нехудожественном (мемуарном, документальном, эпистолярном) авторском тексте, имеющем специфические стилистические черты. Немаловажным является наблюдение за способами использования иранизмов в связи с характером личности автора мемуарного текста.

Практическая значимость исследования: результаты исследования и наблюдения, приведенные в работе, могут быть использованы в вузовских курсах по лексикологии русского языка, а также в преподавании русского языка в иранской аудитории, в курсе истории русского литературного языка, в спецкурсах по истории норм картографической топонимики XIX в., в спецкурсах по лингвокультурологии.

Теоретико-методологическую базу диссертационного исследования составили работы в области лексических заимствований (С.К. Булич, А.И. Соболевский, Л.П. Крысин, Ю.Н. Караулов, Ю.С. Сорокин, В.В. Колесов, В.Г. Костомаров), хронологии и этимологии заимствованных слов (А.И. Соболевский, И.И. Огиенко, Л.П. Крысин, В.М. Аристова), классификации заимствований (Л.П. Крысин, О.Б. Шахрай, И.И. Огиенко, Д.С. Лотте), адаптации иноязычных слов (Л.П. Крысин, Е.Э Биржакова, Е.В. Маринова), славяно-иранских языковых связей (А. Мейе, Я. Розвадовский, Л.З. Мсерианц, Ф.И. Корш_з А.И. Соболевский, В.И. Абаев, Д.И. Эдельман, О.Н. Трубачев, В.Н. Топоров, А.А. Фрейман, B.C. Расторгуева, P.O. Якобсон), периодизации русско-иранских языковых связей (А.А.Зализняк 1962, О.Н.Трубачев 1983, И.И. Огиенко 1915, Вяч. Вс. Иванов 2002 и др.), изучении стиля А.С. Грибоедова (И.А. Иванчук, Н.В.Иванова, Л.А. Степанов, А.И. Ефимов), особенности дневниковых записок и манеры письма А.П. Ермолова (Д.В. Давыдов, А.П. Берже, Я.А. Гордин, Ю.В. Садов).

Основные положения, выносимые на защиту:

1. К XIX веку разновременные иранские заимствования в русском языке отчетливо подразделяются на две группы по признаку активности употребления: слова активного и пассивного запасов. Поэтапное посредство

тюркских и европейских языков в процессе древнейших заимствований в русский язык проследить сложно (часто - невозможно). Большая часть экзотизмов иранского происхождения входит в пассивный запас русского языка, обозначая реалии персидской (шире - восточной) культуры, в XIX в. имеющие модное распространение. Основным проводником большинства этих наименований становится турецкий язык.

1. Часть иранизмов, заимствованных русским языком в древнейшие времена, приобретает в русском языке новый облик (фонетический и семантический) и вновь заимствуется персидским языком ко времени службы в Иране А.С. Грибоедова, А.П. Ермолова и других русских миссий (сер. XIX в.). В словарях иранского языка они обозначены как русские лексемы. Этот процесс обратного заимствования был бы невозможен без экстралингвистических (культурных, военных) обстоятельств, соединивших вновь в сер. XIX в. русский и персидский языки-народы.

2. Многие из исконно персидских слов активно употребляются в языке русской литературы XIX в. в связи с возникшей модой на восточную экзотику и в не малой степени под влиянием эпистолярий и публикаций людей, служивших на Кавказе и участвовавших в русско-персидских войнах. В этом проявляется важнейшая функция публицистической и дневниковой литературы XIX века: основные пути семантической адаптации части иноязычной лексики имеют «авторский характер».

3. В записках А.С. Грибоедова разновременные фиксации иранизмов отличаются большой вариативностью, отражающей поиск автора наиболее точного написания (прежде всего) услышанного слова.

4. Следует предположить, что ряд письменных фиксаций Грибоедовым некоторых иранизмов-топонимов повлиял на становление общей русской картографической нормы в написании этих наименований на официальных географических картах России XIX в. {Нахичевань, Даръял, Карабах и др.).

5. И А.П. Ермолов, и А.С. Грибоедов нередко дают собственные

толкования экзотического термина, отмечая при этом важные для себя дефиниции. Если для А.С. Грибоедова характерны различные типы толкований (описание, синонимический ряд, логико-понятийное толкование), то для А.П. Ермолова - исключительно логико-понятийное.

7. А.П. Ермолов демонстрирует меньший запас иранизмов в сравнении с «иранским лексиконом» А.С. Грибоедова: в этом факте, в том числе, отражаются личности двух дипломатов, по-разному воспринимавших и оценивавших иноязычную культуру и свою службу в Персии. Ермолов -генерал, военный дипломат, «строгий службист»; Грибоедов - писатель, живо интересовавшийся жизнью и культурой чужой страны.

Апробация работы: материалы и результаты исследования были представлены на международных научных конференциях в виде докладов и статей по материалам работы секций: XLII Международной филологической конференции (Санкт-Петербург, СПбГУ: 2013 г.); XLIII Международной филологической конференции (Санкт-Петербург, СПбГУ: 2014 г.); XXVII Международной научной конференции по источниковедению и историографии стран Азии и Африки «Локальное наследие и глобальная перспектива» (Санкт-Петербург, СПбГУ: 2013 г.). По теме диссертационного исследования опубликовано 7 работ.

Структура работы: работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка источников и их сокращенных наименований (14 единиц), списка литературы (136 единиц), списка словарей (36 единиц) и их сокращенных наименований и двух приложений-словников.

Восточные заимствования в русском языке: тематические группы, функционирование

Русский народ с древних времён вступал в культурные, торговые, военные и политические связи с народами Востока, что не могло не привести к языковым заимствованиям. Многие восточные элементы лексического порядка вошли не только в бытовую речь русского народа, но и в высшие слои общенационального поэтического языка (Миртов 1960: 15).

Под восточной заимствованной лексикой понимаются слова турецкого, арабского, персидского, индийского, китайского происхождения, среди которых иранизмы - одни из самых древних заимствований.

Различные вопросы процесса заимствования русским языком лексических элементов из восточных языков изучены недостаточно. Одна из причин - в сложности определения языка-источника, поскольку языковые контакты с восточными народами характеризуются значительной древностью, многослойностью. Сложность и в том, что порой невозможно определить поэтапно «посреднический путь» заимствованного слова, т.к. проникновение восточных слов началось задолго до появления первых письменных памятников на Руси, что часто и приводит к неопределенности их фиксации. К тому же восточные слова претерпели значительные изменения при заимствовании, в том числе, как говорилось, и благодаря множеству посреднических языковых и культурных влияний.

Восточные заимствования в русском языке начали изучать давно. Среди наиболее значимых можно назвать следующие исследования, в которых рассмотрены различные аспекты функционирования восточных лексем: П.М. Мелиоранский (Мелиоранский 1905), Р.И. Бигаев (Бигаев 1947, 1948), Б.М. Данциг (Данциг 1953), А.В. Миртов (Миртов 1960), В.И. Филоненко (Филоненко 1962), И.Г. Добро домов (Добро домов 1979), КГ. Менгес (Менгес 1979), Г.Н. Асланов (Асланов 1997), Г.Х. Гилазетдинова (Гилазетдинова 2011) и др.

Некоторые исследователи считают тюркизмами слова персидского, арабского, монгольского языков. Так, В.Д. Аракин (как и Н.К. Дмитриев), считает, что «целесообразно определить тюркизм как слово, непосредственно заимствованное из любого из тюркских языков в русский, независимо от его происхождения в тюркских языках» (Аракин 1974: 113). Так, некоторые иранизмы (тьма, чердак, киса, барабан и др.) относят к тюркизмам, а другие иранизмы (лазурь, алкоголь и др.) включают в состав арабизмов.

Восточные заимствования весьма разнородны по тематике. Исследователи выделяют различные сферы их функционирования, например: иранизмы в деловом языке Московского государства (Бахмутова 1940), тюркизмы в наименованиях пищи (Моисеев 1962), тюркизмы в терминах орудий труда и животноводства (Селимов 1964), тюркизмы в названиях животного мира (Сетаров 1971), тюркизмы в наименованиях растений (Жаримбетов 1980), арабизмы в специальной терминологии (литературоведении, лингвистике, истории, юридических науках и т.д.) и арабизмы бытового, разговорного характера (Альхазраджи 1977), тюркизмы в наименованиях одежды и ее деталей (Юналеева 1982), тюркизмы в названиях построек и строительного дела (Гатаулина 1986), тюркизмы в названиях предметов домашнего обихода (Сагитова 1992) и др. 1.3. Иранизмы в лексике русского языка

Известно, что на сегодняшний день языкознание определило несколько языковых макросемей, объединяющих основные мировые языки: индоевропейская, семито-хамитская, финно-угорская, алтайская, или тюркско-монгольская, иберийско-кавказская и т.д. Индоевропейская семья объединяет древнейшие родственные языки Евразии и делится на несколько групп: индо-иранскую, или арийскую, славянскую, италийскую, или романскую, германскую, кельтскую и отдельно стоящие языки (греческий, армянский, албанский) и мертвые языки (хеттский, тохарский и т.д.).

Индо-иранская, или арийская, группа включает в себя две подгруппы: индо-арийскую и собственно иранскую, состоящую из авестийского, мидийского, скифского, древне- и среднеперсидского, классического персидского и т. п. языков.

В нашем исследовании, как отмечалось во Введении, мы используем термин «иранизмы» (иранские слова, персидские слова) весьма широко, понимая под ним слова исконно иранского происхождения, пришедшие в разное время в русский язык прямо или опосредованно (через тюркские, западноевропейские, кавказские языки).

С середины XIX в. лингвисты начинают интересоваться проблемой славяно-иранских языковых связей и посвящать свои работы этому вопросу. Среди таких работ можно выделить труды А. Мейе, Я. Розвадовского, Л.З. Мсерианц, Ф.И. Корша, А.И. Соболевского, В.И. Абаева, Д.И. Эдельман, О.Н. Трубачева, М.Р. Фасмера, В.Н. Топорова, А.А.Фрейман, B.C. Расторгуевой, P.O. Якобсона и др.

Сопоставление словарных составов языков славянской и арийской групп доказывает близость этих групп. А.А. Фрейман отмечает, что помимо тех сближений, которые наблюдаются в иранском и древне-индийском языках, представителями одной и той же, восточной, ветви индо-европейских языков, -сравнительный анализ иранского и славянского языкового материала обнаруживает также и специфическую ирано-славянскую словарную близость (Фрейман 1924: 47). Существуют две основные концепции с л авяно-иранских лексических контактов. Они представлены в работах Я. Розвадовского и А. Мейе (см.: [Розвадовский 1914-1915; Мейе 1926]). А. Мейе считает, что славяно-иранские лексические контакты определяются древним соседством тех и других диалектов эпохи праиндоевропейского единства, а Я. Розвадовский, отрицая сохранение следов этих праязыковых общений, считает эти лексические проникновения лишь определенными свидетельствами вторичного контакта и, как следствие, влиянием иранского словаря на славянский (см.:[Трубачев 1965: 3]).

Определенные сходства между славянскими и иранскими языками наблюдаются в области фонетики, морфологии и лексики. «Можно ли возводить славяно-иранские схождения (все или какую-то часть) к общеиндоевропейской эпохе и, соответственно, делать вывод о соседстве между славянскими и иранскими племенами», - задается закономерным вопросом А.А. Зализняк (Зализняк 1962: 27). На этот счет как утвердительного, так и отрицательного ответа по сегодняшний день в науке не существует. Очевидно одно - сравнительное сопоставление двух языковых групп (славянской и иранской) может дать долгожданные решения многим «историческим загадкам» в судьбах языков, составляющих эти группы.

Что касается морфологических и фонетических схождений, ученые предполагают, что они возникли во времена соседства языков и свидетельствуют о наличии в прошлом каких-то связей между данными языками. В лексике имеется несколько разных слоев этих схождений. Во-первых, собственно славяно-иранские схождения, напр.: бог, ткань, небо, слово и др., славяно-арийские схождения, напр.: ткань, белый, явный и др., балто-славяно-иранские схождения, напр.: гора, след, глухой и др. Во-вторых, иранизмы в праславянских или в восточнославянских языках, напр.: чаша, чертог, хмель, медь, сто, рай, вина, собака и др. (см.: [Зализняк 1962: 33-41]).

Функционирование лексемы бирюза (активный словарный запас) и лексемы сардар (пассивный словарный запас) в русском языке

В путевых заметках (1818 - 1827) А.С. Грибоедов описывал несколько знаковых маршрутов из России через Кавказ в Персию. Тематически, как уже отмечалось, заметки делятся на следующие 9 фрагментов: 1) Моздок - Тифлис, 2) Тифлис - Тегеран, 3) Тегеран - Султанея, 4) Рассказ Вагина, 5) Миана - Тавриз - Гаргары, 6) Ананурский карантин, 7) Тифлис - Тавриз, 8) Крым, 9) Эриванский поход. 12 мая - 1 июля 1827 .

Из тематического указателя видно, что значительная часть эпистолярного наследия А.С. Грибоедова связана с Ираном и Кавказом. Под эпистолярным стилем здесь понимается стиль, «характерный для различной переписки, писем, дневников и т. д.» (Ефимов 1967: 52).

Дневники - особый тип текста, содержащий много личной, неофициальной информации. В XIX веке дневники были естественным фактом бытовой культуры русского дворянства. Путевые заметки А.С. Грибоедова также отчасти можно считать дневниковыми записями, поскольку он фиксировал в них свои непосредственные наблюдения и эмоции, касающиеся непростого путешествия из России в Персию. Дневник - это «периодически пополняемый текст, состоящий из фрагментов с указанной датой для каждой записи. Обычно то или иное произведение в форме дневниковых записей относится к какому-либо из известных жанров (роману, повести, репортажу), и "дневниковость" лишь придает ему дополнительную специфику» (Литературная энциклопедия терминов и понятий 2001: 232). К своим путевым записям А.С. Грибоедов возвращался не раз: увиденное вновь лицо, повторяющееся действие и под. часто побуждало его дополнить ранее написанные фрагменты. Так в его записях возникали правки, надписания, вставки, причем очень разного толка - это могло быть иранское слово с уточненным написанием, описание эмоции или какой-то детали, ускользнувшей при первой фиксации и под.

Жанр путевых записок в России, особенно в XVII и XIX веках, чрезвычайнор популярен, он реализуется прежде всего в форме дневниковых, эпистолярных и мемуарных путевых записей, часто художественно-публицистического характера. В то время одним из самых распространенных был жанр «путешествия». «Прежде всего, следует упомянуть Н.М. Карамзина, автора "Писем русского путешественника", опубликованных в "Московском журнале" (1791-1792). Грибоедов, как известно, был принципиальным противником сентименталистского направления в литературе» (Краснов 1977: 207), однако к Письмам Карамзина с его изобразительным языком относился весьма благосклонно.

По мнению А.Н. Николюкина, у дневниковой формы записи есть ряд особенностей, которые могут быть реализованы в каждом дневнике в большей или меньшей степени: «1) периодичность, регулярность ведения записей; 2) связь записей с текущими, а не с давно прошедшими событиями и настроениями; 3) спонтанный характер записей; 4) литературная необработанность записей; 5) безадресность или неопределенность адресата многих Д.; 6) интимный и поэтому искренний, частный и честный характер записей» (Литературная энциклопедия терминов и понятий 2001: 232). Путешествие от Моздока до Тифлиса - это первоначальные кавказские впечатления А.С. Грибоедова. Фрагментарные записи с указанием даты каждого перехода. В соответствии с маршрутными остановками весь путь А.С. Грибоедова можно разделить на восемь частей. Н.В. Иванова, характеризуя путевые записки А.С. Грибоедова как единое сюжетно-композиционное построение, подчеркивает, что, «предвосхищая описание Кавказа метафорическим определением «эта скверная дыра», Грибоедов отрекается от того, что мировоззрение автора должно быть исключительно эстетическим в пользу достоверности, реалистичности. Основной принцип изображения здесь - мозаичный» (Иванова 2010: 20).

Н.В. Иванова считает путевые записки Грибоедова наджанровым понятием, синонимичным в этом контексте понятию «путевой цикл». Термином «записки» называются разнородные по форме изложения дорожные материалы, объединенные единой путевой темой (см.: [Иванова 2010: 20]).

Вслед за путевыми записями из Моздока в Тифлис А.С. Грибоедов пишет свои наблюдения по дороге из Тифлиса в Тегеран. «Грибоедов использует конспективную модель "сюжетного плана" как форму изложения материала, оставаясь верным предельно лаконичному принципу перечисления ключевых событий» (Иванова 2010: 20).

В повествовании, посвященном путешествию из Тавриза в Тегеран, проявляются основные признаки художественного стиля речи (разнообразие выразительных средств языка и тропов: эпитетов, сравнений, метафор, гипербол, метонимий); отчетливо наблюдается детализация в описаниях (Иванова 2010: 20). В путевых заметках все более проявляется личность их автора: любознательность, интерес ко вновь увиденному прочно связывается с желанием все это узнать подробнее, использовать в писательской и служебной практике.

Заметки, касающиеся путешествий Тавриз - Тегеран, Моздок - Тифлис, Тифлис - Тегеран, Тегеран - Султанея, Миана - Тавриз - Гаргары, Тифлис - Тавриз, Крым, Эриванский поход обладают чертами дневниковых записей, которым характерны следующие признаки: регулярность, фрагментарность, указание точной даты внесения записей, прямая связь с текущими событиями, спонтанный характер записей.

А.С. Грибоедов, выражая свои прямые оценочные наблюдения обо всем происходящем в пути, перемежал описания природы, замечания касательно мифологии и истории народов Кавказа и Ирана заметками, посвященными реалиям своего творческого процесса. «В переписке, связанной с пребыванием в Персии и на Кавказе, возникают "заготовки" художественных картин, образные характеристики, сюжеты, драматургически осмысленные и оформленные диалоги, другие художественно структурированные фрагменты действительности» (Степанов 2001).

По содержанию письма А.С. Грибоедова можно разделить на три группы: первая - о дипломатической деятельности, к которым также относятся письма к Ермолову, Паскевичу и т.д.; вторая группа посвящена описанию пути, культуры и обычаев иранцев и народов Кавказа, архитектурных сооружений Ирана; третья группа - письма, где преобладают описания природы, сюжеты мифологии и истории народов.

«Записки» и «Журнал Посольства...» А.П. Ермолова: особенности стиля

А.С. Грибоедов, хорошо знавший персидский язык, во время путешествия по Ирану употреблял в своих записях достаточно много иранизмов, заимствованных русским языком в разное время.

Следует отметить, что хронологическая характеристика иранских слов, наблюдаемых в письмах и дневниковых записях А.С. Грибоедова, относительна, несмотря на объективность словарных показателей. Дата фиксации иранских заимствований в памятниках письменности не всегда может считаться датой их вхождения в язык, так как не исключена утрата (или недоступность) текстов более раннего периода.

Так, в некоторых случаях обнаруживаются производные с более ранней датой фиксации, чем сами заимствования, что позволяет отодвинуть и дату вхождения заимствованной основы. Например, в Словаре русского языка XI - XVII вв. слово балаган в значении легкая плетеная постройка, шалаш фиксируется под 1706 годом (СРЯ XI-XVII вв., вып. 1: 67), а производное от него слово балаганец шалаш встречается в «Житии протопопа Аввакума», датируемом 1672-1673 годами. [Пашковъ] ... в засгъку пустилъ иуказалъмнгъ мгъсто. Такъ мы с робяты отгородились, балаганецъ здгълавъ, огонь курили [Ав. Ж., 181. 1672-1673 гг.]. Или, например, заимствованное слово шах в значении персидский монарх в словаре М. Фасмера фиксируется как заимствование через турецкое sax или прямо из нов.-персидского sah царь, шах , др.-перс, xsayaGiya- властелин (Фасмер IV: 414-415), а в «Материалах для словаря древнерусского языка» И. И. Срезневского производная форма шахы мн. игра в шашки встречается в «Пчеле» имп. Публичной библиотеки XIV- XVI в. (Сбр. отд. рус. яз. и слов. Ак. н., т. 54. № 4). Другое производное от него слово шахматы в словаре И.И. Срезневского фиксируется с двумя значениями: в значении шашки и узор в клетку наподобие шахматной доски . В первом значении слово впервые встречается в 1280 г. в Новг. Крм. (Бусл., 390), во втором значении - в 1589 г. в Плат. Бориса Федоровича Годунова (Материалы III: 1584). В то же время в письмах и дневниковых записях А.С. Грибоедова есть такие производные, как ша-заде І шах-зида I шахзада сын шаха , Шааен-Шаа титул шаха , дату первоначального употребления которых определить трудно. При этом к древнейшим заимствованиям, употребляемым Грибоедовым в своих письмах и дневниковых записях, относятся, безусловно, следующие: эйзад, чертог, к позднейшим, выполняющим функцию экзотизмов, - пери, перизаде.

Обобщим хронологические характеристики иранизмов, использованных А.С. Грибоедовым в рассматриваемых текстах: XIV-XV вв.: Ch [saban] - чабан: «чабан овечий пастух , южн., курск. (Даль), укр. чабан - то же. Заимствовано из тур., крым.-тат. coban пастух (Радлов 3, 2030); см. Mi. TEL I, 278; Бернекер I, 159. Первоисточником является персидское suban пастух , авестийское fsupana- страж скота . Отсюда чабанить пасти скот, быть чабаном » (Фасмер IV: 308). XIV в.: - Jb [dang] - деньга: Согласно словарю М. Фасмера, деньга «мн. деньги, др.-русск. деньга в грамоте 1361 г. (Срезневский I, 652), также тенка монета , Афанасий Никитин 43 и ел. Заимств. из тат., чагат. tanka деньги; серебряная монета , чув. terjgs, казах. terjga, монг. terjge, калм. terjgn мелкая серебряная монета ; ср. Корш, AfslPh 9, 496 и ел.; Радлов 3, 1046. Источник этих слов искали в ср.-перс, dang, нов.-перс, danag "монета , др. перс. Дт/акп» (Фасмер I: 499). XV в.: JJJJ [nvand] - ревень: «ревень м., род. п. -я, впервые в 1489 г. (Унбегаун 114); укр. ревень - то же. Из тур. ravand - то же, которое возводится к перс, ravend - то же» (Фасмер III: 454-455). Jjh [bazar] - базар: в словаре М. Фасмера слово базар сопровождается развернутой характеристикой: «1) благотворительное мероприятие, распродажа в благотворительных целях; 2) рынок, ярмарка. В первом знач. встречается как западное заимствованное через франц. bazar или нем. Basar, распространившееся благодаря популярности "1001 ночи". Во втором значении древнерусского базарь с 1499 г.; см. Срезневский I, 39; Также бозаръ, Афанасий Никитин. Источником этого последнего является турецкий диалект bazar, тур., алт., уйг. pazar ярмарка, рынок из перс, bazar- то же, ср.-перс. Vacar» (Фасмер I: 105).

OJ [laj(e)vard] - лазурь: по данным «Этимологического словаря русского языка» Преображенского, лазурь вошло в русский через посредство «зап. европ., вероятно, из нем. Lazur, lasur [Слово это интересно: первоисточник перс, lajuvard, синий камень; отсюда араб, lazoeward; прилагат. Lazuwardi» (Преображенский I: 430).

Некоторые способы адаптации новых иранизмов в текстах А.С. Грибоедова

Об особенностях адаптации слова сардар(ь) подробно говорилось в п. 1.3.4. Здесь лишь отметим, что по аналогии с рядом русских слов на -арь (аптекарь, рыбарь, пономарь) иранские слова, означающие человека «по профессии», с финалью на -ар у Ермолова повсеместно приобретают мягкость: мегмандаръ, сардаръ. Есть в этом факте и других подобных желание Ермолова прийти к единому стандарту, единой модели произношения и написания чужестранного слова. Возможно, поэтому у него не фиксируются варианты написаний многих слов (не только топонимов), какие есть у Грибоедова.

Интересен еще один контекст, иллюстрирующий «активный запас» иранизмов в лексиконе Ермолова. Я.А. Гордин в своей книге «Кавказ: земля и кровь» приводит цитату из письма А.П. Ермолова к Закревскому (от 18 ноября 1817 года): «Здесь нашел я войска, похожие на персидских Сарбазов. Но люди прекрасные и молодцы. Народ храбрый, жаль, что мир необходимо нужен. Обманутся неприятели мои, думая, что я заведу драку. Неправда! Вижу, что надобно спокойствие для пользы нашей, и Бог свидетель, что на все средства пущусь, чтобы выторговать несколько лет мира. Употреблю кротость, ласку, лесть и все способы» (Гордин 2000: 108-109).

Слово сарбаз выполняет здесь прямую номинативную функцию, т.к. это наименование младшего военного чина персидской армии, не имеющее аналога в русском языке. Напомним, что слово j j [carbaz] (car + baz) сложное существительное, исконно персидское, имеющее в языке с древнейших времен значение солдат регулярной армии (Дехода IX: 13580).

Как отмечалось ранее, форма множественного числа родительного падежа от сарбаз впервые отмечается в путевом письме Ермолова (см. раздел 3.1.5.), и, по всей видимости, в речевой практике это слово уже активно и привычно. Следовательно, уже ко времени службы в Персии А.П. Ермолова слово «сарбаз» занимает в лексиконе русских дипломатов и военных весьма прочное место. Возможно допустить, что это было слово т.н. жаргонного типа среди русских военных - профессиональный термин для обобщенного обозначения младших чинов персидской армии: не случайно Ермолов сравнивает с сарбазами русских служащих посольства. Происходит своеобразная детерминологизация иранского термина с конкретным значением солдат регулярной армии в тексте Ермолова: слово обозначает низжие чины вообще («сарбазы»), синонимичное русскому «бойцы» -обобщенному наименованию солдат и младших чинов армии, участников сражений.

Характерно, что именные слова-экзотизмы чаще употребляются в форме именительного падежа единственного числа, особенно при толковании в текстах дневникового жанра (см. ниже), поскольку в таких случаях автору необходима «идеальная форма» с точки зрения русского языка. По данным Национального корпуса русского языка слово сарбаз достаточно употребительно и прежде всего в функции экзотизма, т.к. встречается преимущественно в литературных текстах XIX в. разных авторов, описывающих персидские путешествия и действия времен русско-персидских активных отношений. Интересно, что в подборке середины и конца XIX века активно фиксируется эквивалент европейского происхождения - солдат: Мы переправили наш лагерь на левый берег; переправа на келеках; животные вплавь; персидский солдат, сарбаз, слуга

Наиба, поручика, бывшего у нас на посылках, чуть было не утонул при этом; но его спасли, встащив на келек. [Е.И. Чириков. Путевой журнал (1849-1852)]; Намедни сторговал я на базаре молоко, а сарбаз (солдат) запустил в него лапу, для пробы — у них это в обыкновении, — значит, не знал, что мое... [П.И. Огородников. На пути в Персию и прикаспийские провинции ее (1873)]; Случалось, проходя мимо площади в часы солдатского ученья, видишь: едет на учение сарбаз на ишачке, в тюбетейке и халате, качает туфлями на носках босых ног; мундир, красные штаны, высокие сапоги с неимоверными каблуками — пачкой уложены под рукой на ишачьем загорбке; ружье — за штык волочит за собой, прикладом но земле; в дуле — красный пушистый помпон, за ухом, пропоротым серьгою, цветок... [С.Д. Мстиславский. Крыша мира (1905)].

Слово мирза в этих сочетаниях означает титул, который в персидском языке (существительное или прилагательное) ставится после или перед именем собственным (см: [Фаршидвард 2003: 339; Хаг-шенас и др. 2002: 109]). В свою очередь, Бюзюрг - это прилагательное и часть титула. Однако из примеров видно, что А.П. Ермолов трактует все словосочетание Мирза Бюзюрк как титул, что и влияет на выбор падежных форм.

Естественно и абсолютно объяснимо то, что и А.С. Грибоедов, и А.П. Ермолов, будучи на дипломатической службе в Персии, активно использовали иранизмы в своих заметках, дневниках, письмах. Однако интересно, как иноязычные экзотизмы «уживаются» в текстах столь разных по характеру и профессии авторов: если дипломат, писатель, музыкант А.С. Грибоедов чрезвычайно чуток к живой речи персиян, и потому в его материалах так много вариантов фиксации одного и того же иранизма, то у А.П. Ермолова (офицера, мемуариста) присутствуют, как правило, один-два варианта, причем таких, которые не отличаются от сложившейся к его времени если не нормы, то традиции передачи звуков и других единиц персидского языка на русский.

Рассмотрев иранизмы в заметках (письмах, дневниках) двух замечательных представителей русского дипломатического корпуса, в разное время работавших при персидском дворе, отметим, что А.С. Грибоедов употребляет достаточно большое количество слов иранского происхождения - 270 лексем (16 тематических подгрупп).

Фиксации части топонимов иранского происхождения в текстах Грибоедова имеют известную вариативность, что позволяет предположить, что А.С. Грибоедов, имевший тонкий музыкальный слух и несомненную чуткость к персидскому языку, пытался через ряд графических вариантов отобразить исконный звуковой облик наименования. К тому же Грибоедов имел неподдельный интерес к персидской культуре, стремление прийти к миру с Востоком, желание наладить сотрудничество с Ираном. Поэтому его зарисовки быта и культуры Персии отличаются большим разнообразием и большим вниманием к деталям, его толкования иранских слов часто событийные, описательные, более иллюстративные, чем ермоловские. Генерала Ермолова интересуют, прежде всего, вопросы военного и государственного устройства Персии, он использует термины этих тематических сфер стандартно, без вариаций в написании, с логическими, немногословными толкованиями новых иранизмов.

В рассматриваемых текстах А.П. Ермолова иранизмов значительно меньше, причем тематически они также могут быть подразделены на три группы - 92 иранизма (6 тематических подгрупп). Возможно, это связано с тем, что Ермолов служил в Персии недолго (1817 год) и относился ко всему персидскому с известным высокомерием и снисходительностью.

Совершенно очевидно, что иранизмы, заимствованные в различное время через посредство различных (чаще - тюркских) языков, по-разному функционируют в текстах как Грибоедова, так и Ермолова. Древнейшие заимствования, отмеченные еще в словарях древнерусского языка, ко времени двух наших авторов уже прочно вошли в систему русского языка, практически не осознаваясь в качестве иноязычных слов {сарай, базар, стакан, караван, баран и под.). Мы отмечали их в общем перечне иранизмов для полноты представления об иранизмах в русском языке в целом и, как следствие, в активном лексиконе и Грибоедова, и Ермолова.