Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Основания классификаций эвфемизмов в современном языкознании .
1.1. К вопросу об определении термина «эвфемизм» 10 - 25
1.2. Классификации эвфемизмов по структурным основаниям 25-37
1.3. Классификации эвфемизмов по лексическим основаниям 38-47
1.4. Классификации эвфемизмов по семантическим основаниям 47-61
Выводы по I главе 62-63
Глава II. Предпосылки функциональной классификации эвфемизмов. Методология исследования .
2.1. Принципы функционального подхода к языковым явлениям 64-74
2.2. К вопросу о классификации эвфемизмов по функциональным основаниям 74-81
2.3. Методология комплексной функциональной классификации эвфемизмов 81-91
2.4. Легевфемия как частный случай эвфемии 91-98
2.5. Функциональная асимметрия русской эвфемии 98-123
Выводы по II главе 124-125
Глава III. Экспериментальная верификация функциональной классификационной модели эвфемизмов современного русского языка .
3.1 Экспериментальная верификация типологии иллокутивной силы эвфемизмов выделенных функциональных типов 126-148
3.2. Экспериментальная верификация типологии перлокутивной силы эвфемизмов выделенных функциональных типов 148-156
Выводы по III главе 157-158
Заключение 159-161
Список источников и литературы
- Классификации эвфемизмов по лексическим основаниям
- К вопросу о классификации эвфемизмов по функциональным основаниям
- Легевфемия как частный случай эвфемии
- Экспериментальная верификация типологии перлокутивной силы эвфемизмов выделенных функциональных типов
Введение к работе
Актуальность темы исследования обусловлена недостаточной разработанностью теоретических вопросов определения природы эвфемии, ее основополагающих признаков, типологии эвфемизмов и исследованием ее функций в разных типах текстов.
Степень научной разработанности темы. На сегодняшний день в лингвистике нет единого подхода к определению границ понятия эвфемизм, насчитываются десятки определений, представленных в трудах отечественных (Е. В. Бурыкина, Л. П. Крысин, М. Л. Ковшова, Б. А. Ларин, В. П. Москвин, С. Н. Орлова, Н. М. Потапова, Н. В. Прядильникова, Е. П. Сеничкина, Е. И. Шейгал и многие др.) и зарубежных исследователей (J. Ayto, J. S. Neaman & C. G. Silver, G. Schrder, Е. Partridge, В. Warren и др.)
Классификация эвфемизмов произведена по различным основаниям: структурным (И. О. Москальская, В. П. Москвин, Б. А. Ларин, Л. П. Крысин, С. Е. Kany, J. S. Neaman & C. G Silver, Е. Partridge, В. Warren и др.), лексическим (Л. П. Крысин, Б. А. Ларин, В. П. Москвин, С. Е. Kany, J. Lawrence и др.), семантическим (Л. В. Артюшкина, Н. М. Бердова, С. Видлак, А. М. Кацев, К. Кусааль, Б. А. Ларин, В. П. Москвин, С. Е. Kany, J. S. Neaman & C. G Silver, Е. Partridge, В. Warren, и др.). Рассмотрение эвфемии в рамках данных классификаций не выходит за границы микроструктуры языка и, соответственно, не может, на наш взгляд, описать эвфемизмы во всей функциональной полноте.
Предпосылки становления функционального подхода отражены в научных трудах известных ученых (Э. Бенвенист, И. А. Бодуэн де Куртенэ, В. В. Виноградов, О. Есперсен и др.).
Основными теоретиками в области лингвистического функционализма являются:
Н. Д. Арутюнова, А. В. Бондарко, Г. А. Золотов, С. И. Карцевский, И. И. Мещанинова, З. И. Резанова, Н. С. Трубецкой, Р. О. Якобсон и др.
Объектом исследования выступают эвфемизмы русского языка как многофункциональное явление.
Предмет исследования – функциональные типы эвфемизмов.
Разработка комплексной функциональной типологии эвфемизмов, построение классификационной модели эвфемизмов современного русского языка с функциональных позиций, выявление специфики их языковой импликации и экспликации в дискурсивных практиках составляют цель нашего исследования. Для её реализации предполагается решение следующих задач:
1) формирование гносеологической и эмпирической базы исследования;
-
обобщить и систематизировать подходы отечественных и зарубежных ученых к проблеме эвфемизации;
-
проанализировать классификации эвфемизмов, выработанных в современной лингвистике;
-
выявить предпосылки функциональной классификации эвфемизмов с целью построения комплексной функциональной классификационной модели эвфемизмов современного русского языка;
-
провести экспериментальную верификацию комплексной функциональной классификационной модели эвфемизмов современного русского языка с позиций иллокутивной силы и перлокутивного эффекта.
Научная новизна исследования заключается в построении классификационной модели эвфемизмов современного русского языка на функциональном основании – в соответствии с интенциями и компетенциями участников коммуникации.
Разработанная классификационная модель апробирована на материале региональных средств массовой информации и двух видов экспериментов: иллокутивного и перлокутивного. В диссертационном исследовании продолжено изучение явления легевфемии как языкового феномена, описанного М. А. Осадчим, структурированы и описаны основные типы эвфемизмов с позиции функциональных оснований, раскрывающих влияние объективных и субъективных факторов на акты понимания непрямых способов выражения смысла.
Гипотеза предпринятого исследования заключается в следующем допущении: эвфемизмы современного русского языка могут быть типологизированы в соответствии с интенциями и компетенциями участников коммуникации.
Теоретической основой диссертационного исследования послужили результаты, идеи и концепции отечественных и зарубежных исследователей в области: эв-фемии (В. И. Заботкина, А. М. Кацев, М. Л. Ковшова, Л. П. Крысин, Б. А. Ларин, В. П. Москвин, М. А. Осадчий, Е. П. Сеничкина, Е. И. Шейгал, Е. Partridge, С. Е. Kany, J. S. Neaman & C. G Silver, В. Warren и др.), стратегического подхода в изучении коммуникации (Т. В. Артемова, О. С. Иссерс, Дж. Остин, Р. О. Якобсон и др.).
Методы исследования. На разных этапах настоящего диссертационного исследования для решения поставленных задач в качестве основных использовались следующие методы и приемы исследования: лексико-семантический анализ, стилистический анализ, метод лингвистического эксперимента, опрос, статистический анализ, а также общенаучные методы анализа, синтеза, сравнения и классификации.
Эмпирическую базу исследования составила эвфемистическая лексика и примеры ее употребления, полученные методом сплошной выборки из стилистически разнородных текстов газет и интернет-изданий за 2010-2013 гг., которые включают газетные статьи, интервью, новостные сводки, освещаемые в СМИ («Московский комсомолец в Кузбассе», «Известия») и интернет-изданиях («Lеnta.ru», «Радио Свобода»). Основу исследования составили 444 случая словоупотребления, которые послужили базой двух типов экспериментов. Всего в ходе экспериментов получено 8450 реакций.
Наиболее существенные результаты исследования сформулированы в следующих положениях, выносимых на защиту:
1. Эвфемизмы современного русского языка подразделяются на группы, соответствующие различным коммуникативным установкам и коммуникативным реакциям говорящего и слушающего. Системной осью в этой классификации является
модель коммуникативного акта, предписывающая каждому из типов эвфемизмов место в реализации стратегий и тактик говорящего и слушающего.
2. С позиций говорящего выделяются следующие типы эвфемизмов:
1) по степени интенциональной нагруженности: интенционально ненагру-
женные, интенционально нагруженные, среди них по типу интенции: с целью ухода
от правовых и этических рисков;
2) по способу корреляции между языковым знаком и денотатом: явные, за
темненные, перверсные.
3. С позиций слушающего выделяются следующие типы эвфемизмов:
-
по степени вычленимости в потоке речи: невычленимые, вычленимые;
-
по способу корреляции между языковым знаком и денотатом: непрозрачные, прозрачные;
3) по типу герменевтической опоры: прецедентные, непрецедентные.
-
Частотность реализации функциональных типов эвфемизмов неравномерна. В медиадискурсе факторами, обусловливающими степень интенсивности реализации каждого из типов эвфемизмов, являются: форма речи (устная/письменная), стиль и целевая аудитория, тип средства массовой информации.
-
При восприятии эвфемизмов современные носители русского языка опираются на вероятностно-индуктивную инференцию, основанием для которой является контекстная информация, фоновые знания, нормы и принципы коммуникативного воздействия. Наиболее пейоративными, с точки зрения слушающего, являются непрозрачные, прецедентные эвфемизмы (по классификации с позиции слушающего).
Теоретическая база работы состоит в осмыслении понятия эвфемии в языке и речи, детализации и развитии типологии эвфемизмов, расширении представлений о зонах применения функционального подхода к анализу и классификации фактов языка и речи.
Практическая значимость исследования заключается в том, что его результаты могут быть полезны и интересны не только лингвистам, но и юристам, социологам, культурологам, работающим в сфере конфликтологии, межкультурной коммуникации. Представленные примеры могут быть использованы в лингвистической экспертизе текстов, спичрайтерстве.
Апробация и оценка достоверности результатов исследования: 1. Основные результаты работы представлены в докладах на следующих конференциях: VI Международной летней лингвистической школе «Методика и методология лингвистического анализа и преподавания лингвистических курсов» (Кемерово, 28 июня – 7 июля 2010 г.); IV Международной научно-практической конференции «Общетеоретические и типологические проблемы языкознания» (Бийск, 14 - 15 октября 2010 г.); IV Международной научной конференции «Актуальные проблемы современного словообразования» (Кемерово, 4 - 6 июля 2011 г.); VI Международной конференции «Язык, культура, общество» (Москва, 22 - 25 сентября 2011 г.); I Всероссийском молодежном форуме «Междисциплинарность в гуманитарных исследованиях» (Томск, 5 - 9 декабря 2012 г.); ХIII Всероссийской конференции молодых ученых «Актуальные проблемы лингвистики и литературоведения» (Томск, 5 - 7 апреля 2012 г.); Международной научно-практической конференции молодых исследователей «Диалог культур в аспекте языка и текста» (Красноярск, 16 - 17 апреля 2012 г.); VII Международной лингвистической школе
«Теоретические и прикладные проблемы современной лингвистики» (Кемерово, 26 июня – 6 июля 2012 г.); (Кемерово, 20 - 24 апреля 2015 г.), VIII Международной лингвистической школе «Теоретические и прикладные проблемы современной лингвистики и литературоведения» (Кемерово, 26 июня - 7 июля 2015 г.);
2. Работа прошла апробацию в рамках грантов: «Речевые стратегии и тактики ухода от правовых рисков в публичной коммуникации» (грант РГНФ № 113400324 по программе «Целевой конкурс РГНФ по поддержке молодых ученых»), рук. М. А. Осадчий; «Судебная лингвистическая экспертиза по криминальным проявлениям экстремизма в многонациональном индустриальном регионе (на примере Кемеровской области)» (Грант Губернатора Кемеровской области по поддержке молодых ученых – кандидатов наук), рук. М. А. Осадчий; «Применение методов научного моделирования при производстве судебной лингвистической экспертизы» (грант ГК Минобрнауки РФ по программе «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 годы (мероприятие 1.2.2 - III очередь)), рук. М. А. Осадчий.
Основные положения работы отражены в 13 научных статьях (общим объемом 4,5 п. л.), шесть из которых опубликованы в изданиях, включенных в реестр ВАК Минобрнауки РФ.
Личный вклад соискателя заключается в постановке цели и задач исследования, в обосновании положений, выносимых на защиту, в разработке методики исследования и ее реализации на конкретном материале, сборе материала исследования и интерпретации полученных результатов.
Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения, списка источников и литературы, приложения.
Классификации эвфемизмов по лексическим основаниям
Р. Адаме при исследовании эвфемизмов обращает внимание на их прикладной характер, ориентированный на тактико-стратегическое функционирование эвфемизмов в речи, направленных на выполнение самых разнообразных задач в процессе коммуникации: прагматических, социальных, психологических и т.д.
Прикладной подход к изучению типов эвфемизмов сегодня является основополагающим, но не до конца изученным, тем самым порождая научный резонанс относительно определения принадлежности той или иной лексемы к эвфемизму, что, на наш взгляд, является оправданным.
Наряду с этнографами значимый вклад в развитие истории языкознания при изучении эвфемизмов-табуизмов внесли лингвисты: [Баскаков 1975: 3-7; Кацев 1988: 80; Ларин 1977: 101-114; Реформатский 2000: 1-536; Трубачёв 1958: 120-127; Шмелёв 1977: 355 и др.], описавшие эвфемизм как «заменитель табуированной лексики» [Похилюк 2013: 140]. Б. А. Ларин такие заменители называет «переименованиями по запрету» [Ларин 1977: 109], определяющие основное назначение эвфемизма -избегание опасности, наказания, беды вербальным способом.
В основе такого рассмотрения эвфемизмов заключен диахронный подход, который релевантен узкому пониманию роли эвфемизмов в языке. При всей кажущейся простоте, изучение данного явления не исчерпывается определением термина эвфемизм только применительно к этическим сторонам коммуникативного акта и ритуальным традициям. Он также определяет предпосылки «подменных номинаций ... под влиянием коммуникативной стратегии ухода от риска» [Осадчий 2013: 180]. Такое взаимоподчинение «ритуализированной стратегии» [термин из Осадчий 2013: 180] и норм этики в речевом акте неслучайно, оно продиктовано стремлением некорректную номинацию объектов действительности заменить корректной, этичной, необидной. Активное исследование природы эвфемизмов приходится на конец XIX - начало XX века [Балли 1955; Блумфилд 1968; Бенвенист 1974; Вандриес 1937; Гальперин 198; Жельвис 1990; Кацев 1988; Ларин 1961, 1977; Пауль 1960; Holder 1995; Капу 1960; Lawrence 1973; Neaman & Silver 1983, 1995; Rowson 2002; Steadman; Widlak 1967, 1935 и др.] и сопряжен с попытками описания данного языкового явления, прежде всего, зарубежными исследователями.
В этот период продолжается активное изучение словесных запретов и их тесная взаимосвязь с категорией этики. Иными словами, прослеживаются предпосылки описания эвфемизмов в зависимости от функций, которые они выполняют в речи.
Американские исследователи явление эвфемии и роли табу при их образовании связывают, прежде всего, с «непринятой коннотацией» [Steadman 1935: 95], под которой понимается традиционно грубая лексика и ассоциативные связи, которые она вызывает в процессе восприятия и осмысления.
Например, «лексема «communication» со значением - «связь» постепенно в сочетании с определителем «sexual» абсорбировала негативную коннотацию данного определителя и приобрела более специализированное значение «copulation» - половая связь» (пример взят из [Никитина 2009: 1-2] со ссылкой на [Steadman 1935: 102]).
Исследовав историю становления термина «эвфемизм» в зарубежных исследованиях, прослеживается тенденция связи данного языкового явления с различного рода вульгаризмами, сленгизмами, жаргонизмами, техническими терминами, которые находят свое проявление в категории этичности/неэтичности. Так, британский и американский лексикографы Дж. Ниман и К. Сильвер [Neaman & Silver 1983], включая лексику ограниченной сферы употребления (сленги, жаргоны) в свой словарь, апеллируют к факторам меньшей степени обидности этих понятий по сравнению с прямым наименованием. Например, лексема «bums» в значении ягодица, по определению автора, является менее вульгарной, чем её прямой эквивалент - «buttock» [там же: 9], однако четкого разграничения эвфемизмов, жаргонимов и вульгаризмов авторы не дают.
Данное обстоятельство поясняет двадцать лет спустя в предисловии к своему словарю британский языковед Р. Холдер, говоря о том, что «отнесение того или иного явления к эвфемизмам весьма субъективно» [Holder 2003] (ср. [Neaman& Silver 1983; Warren 1992; Ayto 2003]). С этим трудно не согласиться, так как на сегодняшний день в лингвистике нет единого подхода к определению понятия эвфемизма; насчитываются десятки определений, представленных в трудах отечественных и зарубежных исследователей.
Несмотря на множество подходов к пониманию явления эвфемии в языке, «дефиниция термина остается относительно стабильной» [Осадчий 2013: 179], а понимания процесса эвфемизации различаются лишь по основаниям и подходам к изучению данного языкового феномена (см. п. 1.2 — 1.4. предпринятого исследования).
На протяжении почти столетия в отечественном языкознании явление эвфемии было ориентировано на западные исследования, сопряжено с узким подходом и рассматривалось преимущественно в историческом аспекте сквозь призму табуированной лексики [Булаховский 1939, 1953, 1954, 1957; Ларин 1961, 1967; Реформатский 1996].
К вопросу о классификации эвфемизмов по функциональным основаниям
Сводные таблицы демонстрируют случаи стабильной сочетаемости, подтверждая гипотезу корреляции типов эвфемизмов. Соответственно, мы можем говорить о взаимозависимости типов эвфемизмов с позиций предложенных классификаций. Доминирующими типами в данных изданиях выступают типы комбинаций под номерами 1.
Данные типы описывают эвфемизм, реализованный в высказывании: «Песков отреагировал на заявление Маккейна о том, что смерть ливийского лидера Муаммара Каддафи - повод «начать нервничать» для диктаторов» [Lenta.ru, 21.10.2011] вместо «бояться за свою жизнь, готовиться к смерти». Непрецедентные, вычленимые, затемненные, синтетические легевфемизмы, используемые с целью ухода от правовых рисков, не могут быть легко прочитаны, и воспринимаются адресатом как речевая замена, однако это их свойство не делает текст менее конфликтогенным. Такая эвфемистическая замена затемняет смысл высказываемого, помогая избежать юридической ответственности. В качестве иллюстрации типа сочетаемости под номерами 6 (Lenta.ru) и 7 (радио «Свобода»), приведем высказывание из публикации в Lenta.ru: «Депутаты отдельно попросили поручить проверку «ответственным работникам центрального аппарата» МВД и СК, так как есть основания полагать, что проверки, проведенные на местах, не будут объективными и всесторонними» [Lenta.ru, 18.10.2011] вместо «некачественными, предвзятыми, нечестными». В высказывании использован затемненный, вычленимый, непрозрачный, непрецедентный аналитический легевфемизм. Автор не скрывает смысл высказываемого, а напротив, пытается убедить читателя в достоверности своих слов. С помощью эмоционального высказывания автор одновременно избегает правового риска и юридической ответственности.
Данную гипотезу можно подтвердить следующим примером: «Ни для кого не секрет, что не только крайние националисты, но и большинство обычных россиян не испытывают симпатий к уроженцам этого южного региона» [Lenta.ru, 18.10.2011]. Автор прибегает к приему «двойной эвфемизации». Адресант не скрывает истинности высказываемого (нетолерантность к лицам кавказской национальности), его коммуникативное намерение легко прочитывается адресатом, но при помощи затемнения денотата нейтрализует конфликтогенный потенциал высказывания. Прецедентные эвфемизмы (типы эвфемизмов под номерами 3, 5, 9 -«Lenta. га», 5, 6, 9 - «Радио Свобода») зарегистрированы в единичных случаях. Адресант строит высказывание таким образом, чтобы без труда быть понятым адресатом. Например, во фразе: «Начальника камчатской почты посадили за "мертвые души". Установлено, что Чечиков формально принял на работу сотрудника, который на самом деле не имел отношения к "Почте России". Деньги с зарплатной карты этого человека регулярно снимал в банкомате сам глава филиала» [Lenta.ru, 18.11.2011]. Для понимания данного высказывания читатель намерен обратиться к интертекстуальной отсылке одноименному произведению Н.В. Гоголя. Таким образом, коммуникативные стороны должны обладать общим багажом фоновых знаний для прочтения данной реминисценции.
В результате исследования прослеживается неравномерная частотность использования эвфемистических замен в печатных новостных интернет-изданиях. Анализ языкового материала позволяет отметить принципиальное отличие типов эвфемизмов с целью ухода от правовых рисков.
Синтетические легевфемизмы ориентированы на слушающего, менее эмоциональны, их стратегическая цель - предугадать реакцию адресата, затемнить денотат, минимизировать правовой риск.
Аналитические легевфемизмы, напротив, ориентированы на говорящего, более эмоциональны. Основное назначение этого типа легевфемизма - нейтрализовать правовой риск. Адресант (говорящий) уверен в достоверности своего высказывания, его стратегическая цель -убедить участника коммуникации в истинности своих слов. Информация в подобном виде эвфемистической замены исключающая, эмоциональная, оценочная. Таким образом, на страницах исследуемого материала функциональная асимметрия русской эвфемии не просто имеет место быть, но и активно «работает». «Асимметрия ролей в ситуации формального общения сковывает говорящих. Уровень эмоционально-волевого контроля возрастает, а с ним и вероятность эвфемизации речи» [Бушуева 2005: 8].
Н. В. Прядильникова, придерживаясь идей Ю. С. Басковой, А. Д. Васильева, Н. И. Клушиной, считает, что «эвфемию в газетно-публицистической речи следует рассматривать как средство определенного воздействия на адресата» [Прядильникова 2007: 8].
В заключение можно отметить, что позиции говорящего и слушающего активно влияют на эвфемизацию речи в медиа-дискурсе. Говорящий, наделенный интенциональными намерениями, подчиняясь правилам публичной коммуникации, вынужден следовать ряду ограничений в речи, на которые указала Н. В. Прядильникова - «с одной стороны журналисты заинтересованы в выражении и аргументации собственной аппозиции, с другой стороны, требование публичной коммуникации обязывает к соблюдению речевых норм, что в ряде случаев исключает использование норм прямых или экспрессивных наименований» [Прядильникова 2007: 12].
Легевфемия как частный случай эвфемии
В настоящее время эвфемизмы нередко относят к области иллокуции. По мнению Б. А. Ларина, «эвфемизмы имеют целью не образное представление действительности, а затемнение, прикрытие неприглядных явлений жизни или нескромных мыслей, намерений» [Ларин 1977: 101]. Цель эвфемизма и основное назначение иллокутивного акта роднятся, их задачей является достижение определенной цели в процессе коммуникации. Иллокуция представляет собой часть речевого акта, прагматический компонент смысла высказывания, отражающий коммуникативную установку говорящего.
И. П. Москвин в работе «Эвфемизмы в лексической системе современного русского языка» пишет о том, что «эвфемия представляет собой использование словесных зашифровок с целью смягчить, завуалировать, изящно «упаковать» предмет сообщения, оставив все-таки возможность любому носителю языка догадаться, о чем идет речь» [Москвин 2001: 60]. Экспериментально-верификационное исследование помогает проследить степень узнаваемости, дешифровки эвфемизма носителями языка. В ходе исследования типов эвфемизмов с позиции говорящего и слушающего проведен лингвистический эксперимент, цель которого -определить интерпретационный потенциал изучаемых типов эвфемизмов, подтвердить гипотезу дешифровки / недешифровки анализируемого явления носителями языка.
Задача эксперимента - выявить степень дешифровки эвфемизмов носителями языка. Задание испытуемых состояло в определении цели использования подчеркнутого оборота, употребленного журналистом в анализируемых изданиях.
Эксперимент проводился в течение 2012-2013 годов. Процедура эксперимента состояла в письменном анкетировании респондентов. Анкетирование проводилось группами в учебных аудиториях и на курсах повышения квалификации преподавателей высшей школы. На работу с анкетой испытуемым отводилось 15 минут. Респондентам предлагался один из восьми вариантов анкет, включающий типы эвфемизмов согласно разработанной классификационной модели (классификация 1).
В эксперименте приняли участие 1673 респондента, число которых составили студенты факультетов Кемеровского государственного университета: экономического, физического, филологического, юридического, биологического, математического факультетов, романо-германской филологии очного и заочного отделений и преподаватели учебных заведений города Кемерово разного пола (1215 женщин, 458 мужчин) и возраста (от 17 до 63 лет). В ходе экспериментального исследования получено 6692 реакции.
Предложенные для анализа варианты эвфемизмов соответствуют типам, представленным в функциональной классификационной модели. Исследуемые функциональные типы сгруппированы в свободном порядке, охватывающем эвфемизмы с целью ухода от правовых рисков (легевфемизмы) и типы с позиции говорящего/слушающего: - вариант 1, 2 - синтетический легевфемизм, аналитический легевфемизм, перверсный эвфемизм, прецедентный эвфемизм; - вариант 3, 4 - синтетический легевфемизм, аналитический легевфемизм, явный эвфемизм, непрецедентный эвфемизм; 127 - вариант 5, 6 - синтетический легевфемизм, аналитический легевфемизм, затемненный эвфемизм, непрозрачный эвфемизм; - вариант 7, 8 - синтетический легевфемизм, аналитический легевфемизм, вычленимый эвфемизм, прозрачный эвфемизм. В предлагаемых респондентам вариантах анкет данные типы представлены следующими примерами: Форма анкеты эксперимента 1. Вариант 1. Укажите Ваш пол (обведите нужное): М /Ж Прочитайте отрывок. С какой целью журналист использовал подчеркнутый оборот? 1. «Лужков упрекнул однопартийцев за то, что они не препятствовали развязанной против него информационной войне, которая предшествовала увольнению. Сегодня лее он предрекает партии необратимую потерю популярности: не поделился «нажитым»? 2. «Проверив свой счет в Яндекс-деньги, я обнаружила, что менее часа назад почти все средства были переведены «на благотворительные цели», т.е. есть основания полагать, что они попросту были украдены». 3. «Мудрые опера и опытнейшие следователи, получается, не смогли установить личность преступника, имея его портреты во всех ракурсах. Под лупу клали, интерпол запрашивали, но нет, ничего у них не получилось». 4. «Мы со своими замечаниями по Лесному кодексу куда только не обращались, каких писем ни писали, - не скрывает горечи руководитель Ассоциации лесопромышленников области Виктор Решетов. Все уходит, 128 как в канкин мох». Вариант 2. Укажите Ваш пол (обведите нужное): М /Ж Прочитайте отрывок. С какой целью журналист использовал подчеркнутый оборот? 1. «А я думаю: чего это на последнем ежегодном совещании председателей арбитражных судов докладчики один за другим сетуют на «правовой нигилизм». 2. «Предстоящие выборы станут имитацией борьбы, а не объективным выявлением политических предпочтений граждан. Действительно, ни для кого не секрет, что манипулированные и сфальсифицированные выборы давно стали нормой». 3. «Чиновники, которые сегодня имя нарицательное, порядочные люди». 4. «Начальника камчатской почты посадили за то, что он принял на работу «мертвые души»».
Данный факт свидетельствует о том, что интерпретационный потенциал эвфемизмов высок: представленные к анализу типы распознаются носителями языка, без каких-либо затруднений дешифруются.
Распределение реакций демонстрирует, что 90,6% респондентов декодировали эвфемизм, распознали скрытый смысл (6062 реакции из 6692). Полученные экспериментальные данные подтверждают гипотезу о том, что эвфемизм - замена эксплицитного смысла имплицитным с целью минимизировать разного рода риски: этические, религиозные, правовые, политические, на которые указывали при ответах респонденты. Испытуемые не просто отмечали факт замены одной номинации другой, но и указывали предполагаемую причину, по которой журналист или участник высказывания прибегли к эвфемизации.
Например, рефлексируя над высказыванием из анкеты 1: «Песков отреагировал на заявление Маккейна о том, что смерть ливийского лидера Муаммара Каддафи - повод «начать нервничать» для диктаторов», респонденты указывают:
Экспериментальная верификация типологии перлокутивной силы эвфемизмов выделенных функциональных типов
Наряду с непрозрачным типом в высшей степени пейоративным респонденты признали прецедентный тип эвфемизмов (45,6%), реализованный следующими высказываниями: «На тебя можно положиться, как на Ноздрёва», «Иисус учил, что перед такими, как ты, бисер метать не нужно».
Данный факт может быть объяснен двумя причинам: 1) носители полностью дешифруют эвфемистичные высказывания, раскрывая имплицитный смысл прецедентной ситуации; 2) носители не знают прецедентных характеристик образов либо явлений, заложенных в основу эвфемистичных сочетаний, и тем самым оказываются в ситуации неведения смысла высказывания, воспринимая его как пейоративное.
Например, высказывание «Иисус учил, что перед такими как ты бисер метать не нужно» демонстрирует знание эпизода из Библии о том, что речь в данном контексте идет о свиньях. Респонденты во время ответа на поставленный вопрос в анкете просили помочь проинтерпретировать высказывание, что свидетельствует о незнании данного прецедента. Во втором высказывании респонденты идентифицировали литературный персонаж Н.В. Гоголя, но просили напомнить его литературную характеристику. Высказывали предположение о его негативном статусе в произведении, который придавал отрицательную коннотацию всему высказыванию, следствием чего явилась высокая степень пейоративности данного выражения.
Таким образом, сформулированная гипотеза об антиномии знания и степени пейоративности подтвердилась, но не в полной мере.
Самым непейоративным типом эвфемизмов (18,3%) является тип прозрачного эвфемизма, представленный в эксперименте следующими примерами: «Все знают, что Вы нечисты на руку», «Да ты и дважды два в уме не посчитаешь». Данные эвфемистические обороты являются элементами обыденного дискурса. Для респондентов не составляет труда распознать значение и применить его, исходя из ситуации коммуникации.
Так, в ситуации дружеской беседы степень пейоративности может быть минимальна, в условиях массовой коммуникации данные высказывания будут восприняты остро.
Вычленимый тип реализован стимулом «Тебя хочется познакомить с Мойдодыром» по шкале пейоративности «скорее необидный, чем обидный» (28%). Это может быть связано с тем, что прецедентное высказывание заимствовано из детской литературы, тем самым высказыванию придается оттенок несерьезности, но всем ясно скрытое значение - человек неопрятен.
«Скорее обидным, чем не обидным» респонденты посчитали непрецедентный тип эвфемизмов (35,7%): «Вместо того чтобы помогать людям, ты набивал карманы». Возможно, это связано с тем, что участникам опроса ясен смысл высказывания, который они, применив к себе, посчитали оскорбительным. В современном мире ситуация воровства является частотной и не новой, в результате участники коммуникации не воспринимают данную ситуацию обыденно, но наделяют ее негативным смыслом.
Таким образом, выдвинутая перед началом эксперимента гипотеза о том, что эвфемизмы, выраженные малоизвестными лексемами, могут показаться респондентам более пейоративными, нежели без труда вычленимые эвфемизмы, содержащие в своей основе пейоративное значение, подтвердилась, но не в полной мере.
Наряду с непрозрачными типами эвфемизмов, содержащими в своей основе малоизвестные или заимствованные слова, пейоративными респондентам показались прецедентные высказывания, значение которых авторы либо не знали, либо знали частично, отдаленно. Следовательно, представляется, что тактика обиды в основе эвфемистичного высказывания является результатом перлокуции.
Проведенный иллокутивный эксперимент показал, что носители русского языка независимо от возраста или образования не могут с однозначной точностью проинтерпретировать предложенные стимулы-эвфемизмы. Представленные результаты обусловлены в первую очередь спецификой обыденного сознания, которое не может охватить рамки эвфемистической замены правильно и полноценно.
Респонденты при отнесении лексемы к разряду эвфемизмов опираются на вероятностно-индуктивную инференцию, основанием для которой является различного рода контекстная информация, фоновые знания, нормы и принципы коммуникативного воздействия. Поэтому, по результатам перлокутивного эксперимента, самыми пейоративными, с точки зрения слушающего, стали непрозрачные, прецедентные типы эвфемизмов.
Часть респондентов осознают прагматическую цель эвфемистического оборота, преследуемую автором, однако это осознание не является полным. Другими словами, эвфемизмы в речи выполняют основную тактико-стратегическую задачу - минимизируют этические и правовые риски.
Неосознанная интерпретация эвфемизмов имеет место быть в силу активного функционирования в речи сходных лексико-семантических значений, что доказывают полученные экспериментальные данные. Прагматический потенциал эвфемизма сохраняется в полной мере, а конфликтогенная составляющая снижается, оставляя возможность журналисту избежать привлечения к ответственности.
Неполнота осознания обусловлена также незнанием прецедентных характеристик образов либо явлений, заложенных в основу эвфемистичных сочетаний, и тем самым респонденты оказываются в ситуации неведения смысла высказывания, воспринимая его пейоративным. Категория пейоративности/непейоративности при определении природы эвфемизмов с функциональной позиции, является основополагающей. Пейоративными респонденты посчитали прецедентные высказывания, значение которых они либо не знали, либо знали частично; непрозрачные типы эвфемизмов, содержащие в своей основе малоизвестные или заимствованные слова и др. Следовательно, тактика обиды в основе эвфемистичного высказывания является результатом перлокуции.
Выдвинутая гипотеза о том, что эвфемизмы, выраженные малоизвестными лексемами, могут показаться респондентам более пейоративными, нежели без труда вычленимые эвфемизмы, содержащие в своей основе пейоративное значение, подтвердилась, но не в полной мере.
Перечисленные результаты свидетельствуют о том, что проблема функционирования эвфемизма, в том числе и в правовой среде, нуждается в дальнейшем серьезном исследовании. Кажущаяся спонтанность, простота смысловой нагруженности эвфемизмов на практике оборачивается большим денотативным расстоянием между нормативной (ожидаемой) и фактической интерпретацией высказывания, что неминуемо ведет к появлению конфликтов на почве коммуникативных неудач.