Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Аксиологическая специфика городской газеты как объект изучения в коммуникативной стилистике текста 29
1.1. Понятия «ценность», «оценка», «ценностная картина мира» 29
1.2. Средства массовой информации в лингвоаксиологическом аспекте 39
1.3. Городская газета «Кузнецкий рабочий» в региональном коммуникативном пространстве 51
1.3.1. Городская газета в аспекте типологии средств массовой информации. Из истории городской газеты «Кузнецкий рабочий» в контексте истории сибирской периодической печати 51
1.3.2. Отражение мемориально-краеведческой функции регионального медиадискурса в городской газете 67
1.4. Ассоциативно-стилистический комплекс как единица анализа аксиологической специфики медиадискурса 79
1.4.1. Информационное пространство медиатекста 79
1.4.2. Методика выявления ассоциативно-стилистических комплексов 85
Выводы 106
Глава 2. Ценностные категории Правда / Истина в региональном медиадискурсе: семантико-стилистический анализ 109
2.1. Семантические составляющие ценностных категорий Правда / Истина 110
2.2. Категории Правда / Истина в городской газете конца XX в
2.2.1. Правда / Истина в газетных материалах 1980-х гг. 116
2.2.2. Правда / Истина в газетных материалах 1990-х гг. 139
2.2.3. Специфика регулятивных средств и структур в газетных материалах конца XX в., отражающих ценностные категории Правда / Истина 161
2.3. Категории Правда / Истина в газетной публицистике XXI в. 173
2.3.1. Правда в материалах городской газеты XXI в 173
2.3.2. Истина в материалах городской газеты XXI в 196 Выводы 212
Глава 3. Гипертема города в дискурсе городской газеты «Кузнецкий рабочий» 218
3.1. Рубрики городской газеты, отражающие специфику регионального медиадискурса 218
3.2. Городской дневник как жанр регионального медиадискурса 226
3.3. Дискурсивно-стилистическая репрезентация идеологемы
город-сад 248
3.3.1. Общая характеристика идеологемы город-сад 248
3.3.2. Городская газета об истоках образа города-сада 252
3.3.3. Ассоциативно-стилистический комплекс «город-сад» в характеристике современного Новокузнецка
(1980-е –2000-е гг.) 259
Выводы 286
Глава 4. Краеведческие доминанты в дискурсе городской газеты «Кузнецкий рабочий» 288
4.1. Дискурсивно-стилистическое воплощение темы «Новокузнецк металлургический» 289
4.1.1. Динамика металлургической темы в поздравительных материалах городской газеты 289
4.1.2. Ассоциативно-стилистический комплекс «Новокузнецк металлургический: стальное сердце Сибири» (газета обистории города) 296
4.1.3. Ассоциативно-стилистический комплекс «Новокузнецк металлургический: стальное сердце Сибири» (образ современного города) 300
4.2. Дискурсивно-стилистическое воплощение темы «Достоевский в Кузнецке» 321
4.2.1. Ценностное осмысление темы «Достоевский в Кузнецке» в городской газете «Кузнецкий рабочий» конца XX в 321
4.2.2. Семантико-стилистическое воплощение темы «Достоевский в Кузнецке» в материалах городской газеты начала XXI в. 340
4.3. Дискурсивно-стилистическое воплощение темы «Судьба шорского народа» 354
4.3.1.Ассоциативно-стилистический комплекс «возрождение шорского народа» 354
4.3.2. Шорская тема в газете XXI в. 374
Выводы 382
Заключение 387
Список литературы
- Городская газета в аспекте типологии средств массовой информации. Из истории городской газеты «Кузнецкий рабочий» в контексте истории сибирской периодической печати
- Правда / Истина в газетных материалах 1980-х гг.
- Городская газета об истоках образа города-сада
- Ассоциативно-стилистический комплекс «Новокузнецк металлургический: стальное сердце Сибири» (газета обистории города)
Городская газета в аспекте типологии средств массовой информации. Из истории городской газеты «Кузнецкий рабочий» в контексте истории сибирской периодической печати
Для характеристики аксиологической специфики регионального медиадискурса представляется необходимым определение таких понятий, как «ценность», «оценка», «ценностная картина мира».
В работах по истории аксиологии отмечено, что своеобразие феномена ценности впервые выявил в 60-х гг. XIX в. немецкий философ Г. Лотце в трактате «Основания практической философии» [Каган 1997, с. 13]. Г. Лотце понимал ценность «как обозначение достоинства духовного бытия человека, не охватываемого областью естественнонаучных знаний, а потому недоступной миру фактов и науки» [Баева 2004, с. 9]. В отечественной философии конца XX – начала XXI века представлен системный историко-аксиологический анализ феномена ценностей (см. [Каган 1997, с. 14–34; Баева 2004, с. 9–28; Шохин 2006 и др.]). Современные философы говорят о сложности в определении понятия «ценность» [Леонтьев 1996, с. 16; Абишева 2002, с. 140 и др.]. Обобщая различные подходы к данному понятию, В.А. Марьянчик, исследующая аксиологичность и оценочность политического медиатекста, обнаруживает два суждения о ценности, в которых сходятся большинство учёных: «1) ценности не ставятся под сомнение: ценности – не абстракция (фантазия), а “форма духовного мира”, “идеальные сущности”, 2) ценности недоступны непосредственному наблюдению, и для их объяснения необходимо прибегать к смежным явлениям» [Марьянчик 2013, с. 14]. Понятие ценности включается в пространство ряда интерпретационных оппозиций: «атрибут – объект или предмет, ценный сам по себе», «конкретные предметы – абстрактные сущности», «индивидуальное – надындивидуальное», «социологизация – онтологизация», «отображение в сознании – интегрированность в структуру личности (вне зависимости от осознания)», «эталон (чётко описанные нормы и стандарты) – идеал (общая направленность деятельности)» [Леонтьев 1996, с. 16–22]4. Приведём обобщающее определение, которое опирается на работы по философии, социологии, логике (Л.В. Баевой, В.В. Васильева, Э. Дюркгейма, А.А. Ивина, М.С. Кагана, И.И. Кравченко, И.Ю. Куляскиной, Н.И. Лапина, С.И. Левиковой, В.Н. Тетерина, К.Е. Троицкого, В.К. Шохина и др.) и является основой для предпринятого исследования аксиосферы медиадискурса: ценность есть основанная на мировоззрении как системе жизнеопределяющих смыслов, осознанная человеком значимость различных явлений (конкретных и абстрактных, связанных с миром внешним и внутренним), формирующаяся во взаимодействии конвенционального и личностного подходов, возникшая как проявление свободы личностной ориентации (самосознания и мировоззрения) и выполняющая регулятивную функцию в жизнедеятельности человека и общества.
С понятием ценности тесно связано понятие оценки. Соотнесение данных понятий значимо для философии, логики, лингвистики. Оценка не является единственной формой ценностного знания и существует наряду с такими формами, как идеалы и нормы [Кравец 2007, с. 10]. Исследователи подчёркивают роль субъективного фактора в оценке, хотя оценка «всегда опирается на учёт каких-либо имманентных свойств предмета, обуславливающих его полезность или бесполезность, благоприятность или неблагоприятность для нас» [Кравец 2007, с. 10]. Примем за основу философскую трактовку ценностного отношения как целостного, имеющего два «полюса» – ценность и оценка: «это отношение образуется особой формой связи объекта и субъекта, и потому несводимо ни к чистой объективности теологического типа, уводящей нас к Абсолютному, ни к “голой” субъективности психологического взгляда, порождающей абсолютную же релятивность ценностных суждений» [Каган 1997, с. 49]; «ценность есть значение объекта для субъекта – благо, добро, красота и т. п., а оценка есть эмоционально-интеллектуальное выявление этого значения субъектом – переживание блага, приговор совести, суждение вкуса и т. д.» [Там же, с. 67]. Среди оценок есть не только ценностные, но и «оценки иного рода – познавательные и утилитарные» [Там же, с. 78]. Специфика ценностных оценок связана с обнаруженными И. Кантом свойствами суждений вкуса – незаинтересованностью (бескорыстностью) и иррациональностью (внепонятийностью) (см. об этом: [Каган 1997, с. 79]).
В логике под оценкой «обычно понимают суждение о ценности» [Вольф 2002, с. 6], а оператор «хорошо / плохо» трактуется как «аксиологический (оценочный)» [Там же, с. 8]. Н.Д. Арутюнова указывает на тесную связь логики оценок и логики норм: «Оценка стоит в преддверии выбора и решения, влекущих за собой переход к практическим действиям. Поэтому логика оценок … считается разделом теории практического рассуждения (Ивин 1970), а логика норм, имеющая своим предметом прескриптивные высказывания, занята установлением законов, которым подчиняется моральное, правовое и другие рассуждения, ведущие к установлению тех или иных систем правил (Ивин 1967, 1973)» [Арутюнова 1984, с. 5].
В лингвистических работах соотнесение понятий оценки и ценности важно при характеристике семантики оценки: «Оценка как семантическое понятие подразумевает ценностный аспект значения языковых выражений, который может интерпретироваться как “А (субъект оценки) считает, что Б (объект оценки) хороший / плохой”» [Вольф 2002, с. 5–6]. Категории оценки рассматривается в связи с отражением в языке отношения человека к действительности. Об этом, в частности, размышляет Е.М. Вольф в монографии 1985 г., «во многом пионерской», по определению Н.Д. Арутюновой: «объективный мир членится говорящими с точки зрения его ценностного характера – добра и зла, пользы и вреда и т.п., и это вторичное членение, обусловленное социально, весьма сложным образом отражено в языковых структурах» [Вольф 2002, с. 5]. Н.Д. Арутюнова характеризует ценности как «аксиологические концепты» [Арутюнова 1988, с. 57] и излагает своего рода философию оценки: «Оценивается то, что нужно (физически и духовно) человеку и Человечеству. Оценка представляет Человека как цель, на которую обращён мир. Её принцип: “Мир существует для человека, а не человек для мира”. В этом смысле она телеологична. Мир представляется оценкой как среда и средство для человеческого бытия. Она не может быть независима от человека, и если жизнь Человечества имеет цель, оценка явно или неявно подчинена этой цели»
Правда / Истина в газетных материалах 1980-х гг.
Анализ дискурса городской газеты позволил выявить коммуникативные принципы, определяющие специфику регионального издания и обусловливающие особенности реализации в нём мемориально краеведческой функции. Выделение коммуникативных принципов соответствует традициям коммуникативной стилистики текста. Так, Н.С. Болотнова, исследуя коммуникативные универсалии художественного текста, выделяет законы и принципы словесно-художественного структурирования текста [Болотнова 2011, с. 49–65]; А.В. Курьянович определяет эпистолярные коммуникативные универсалии [Курьянович 2013в, с. 84–144]. Реализация мемориально-краеведческой функции в городской газете опирается, на наш взгляд, на три коммуникативных принципа: тесной связи со своим (местным) читателем, «градоцентризма» («регионоцентризма») и краеведческого фокусирования. Названные принципы позволяют дать многоаспектную характеристику регионального издания, отражающую особенности адресата и связи с ним, содержательную специфику медиатекстов, своеобразие способов и приёмов выражения информации (для кого, что и как изображается). Данные принципы взаимосвязаны и дополняют друг друга.
Коммуникативный принцип тесной связи со своим читателем в городской газете соотносится с её местом в типологии СМИ, которое определяется именно по аудиторному признаку, и обусловливает роль «интерактивного кода текстов региональных печатных изданий» [Орлова 2011б, с. 378], хотя диалогичность характерна для коммуникативной природы газетного текста в целом [Дускаева 2004, 2012]. Городская газета «Кузнецкий рабочий» не только с самых первых лет своего существования публикует письма читателей, но и с 1960 г. организовала общественные приёмные. Газета придерживается позиции активного отклика на обращения читателей в редакцию, проводит собственные расследования и организует акции социальной направленности. Стилистически диалог с читателем воплощается в существовании специальных страниц и рубрик («Почта редакции», «Диалог: читатель – газета – читатель», «Трибуна – люду», «Прямая речь» и др.), в постоянной экспликации темы диалога с читателем в публикациях. Коммуникативное назначение городской газеты видится её редакции в том, чтобы быть собеседником и помощником читателя, например: Помнить о людях, заботиться о них – это главное призвание всех ветвей власти. Неофициальной, четвёртой – прессы – тоже (А. Белокуров, 02.05.1998). В 1990-е гг. создаются оценочные антитезы чиновничьей машины и газеты, государства и газеты, например: Тревожный сигнал: всё чаще люди обращаются в «Кузнецкий рабочий» как в последнюю инстанцию. Государство, оказывается, не может помочь конкретному человеку в ситуации, выходящей за рамки инструкций. Да часто чиновники и не ориентированы на помощь отдельному человеку. … Удивительно, но часто нам удаётся помочь там, где оказалась бессильной огромная государственная машина, – иногда советом, иногда обращением к другим людям, иногда прямыми требованиями к чиновникам вспомнить о своём долге («“Кузнецкий рабочий” открывает общественные приёмные», 30.01.1997).
Как известно, в осознании и выражении всякой идентичности важна имеющая древние корни оппозиция «свои – чужие». Исследователи подчёркивают роль данной оппозиции в медиакоммуникации [Клушина 2008а, 2008б; Кошкарова 2016; Стексова 2016]; О.В. Фельде рассматривает специфику оппозиции «свои – чужие» в языковом сознании сибиряков на основе опроса, проведённого среди красноярских и томских студентов [Фельде 2011]. «Свой читатель» в региональном медиадискурсе – земляк, отделяемый от «чужих». В.И. Даль определяет землячество как «состоянье земляковъ, взаимность этого отношенья»; землячиться – «называться въ земляки, дружиться, какъ съ землякомъ» [Даль 1994, т. 1, с. 679]. Концептуальной основой тесной связи городской газеты со своим читателем является идея землячества, связанная с концептом «Малая родина».
Коммуникативный принцип «градоцентризма» («регионоцентризма») определяет центральную роль в издании содержательно-фактуальной, содержательно-концептуальной и содержательно-подтекстовой информации о городе и регионе (далее – СФИ, СКИ и СПИ; о видах информации см.: [Гальперин 2014, с. 27–50]). Город становится ведущей гипертемой и гипертекстовым центром издания. Краевед И.М. Гревс подчёркивал: «Надобно изучить его [города] биографию, познать его именно как своеобразную коллективную личность – и эта биография даст превосходно конкретизированную часть биографии данной страны и народа… Необходимо уразуметь процессы, какими эта душа слагалась, на какой почве, из какой цепи влияний и смены обстоятельств, – и к чему в конце концов привело город его прошлое» (цит. по: [Лихачев 1991, с. 142]).
Городская газета об истоках образа города-сада
Разоблачение лгущего врага связано со стратегией «игры на понижение», которая реализуется через тактики «анализ-“минус”», «обвинение», «безличное обвинение», «обличение» [Михалёва 2009, с. 45– 49], с формированием АСК «отступничество от правды». В этом случае речеповеденческие контексты лжи концептуально противопоставлены эпистемическим контекстам правды (ключевая синтагма – узнать правду). Соответственно, ключевую роль играет антитеза правды и лжи. Названные репрезентанты АСК «поиск правды» являются основными в материалах всех рассмотренных периодов. Однако в доперестроечное время слово ложь и другие лексические репрезентанты семантики лжи выносятся в заголовки чаще, чем в более поздние периоды. В соответствии с ролью стратегии разоблачения лгущего врага межтекстовая изотопическая цепочка, представляющая семантику лжи (ложь, солгавши, врать, вымыслы, домыслы, мифы, легенды), включает большее количество компонентов, чем изотопическая цепочка лексических репрезентантов семантики правды (правда – факты), выражающая установку на передачу семантики «правда факта».
АСК «выражение правды» существует не только в связи со сквозной темой разоблачения лгущего врага. Данный АСК актуализируется также в идеологически окрашенных материалах, тесно связанных с образом советского пропагандиста. В этом случае слово правда включается в возвышенные контексты и связано с семантикой «правда мысли» (например, метафорическая синтагма свет правды: Л. Смирнова, 01.10.1982). Акцент в таких материалах сделан не на противопоставлении правды и лжи, а на абсолютной ценности правды, что проявляется в изотопической цепочке добро – правда (там же). Не менее значима для АСК «выражение правды» другая группа контекстов, в которых трансляция правды (прежде всего «правды факта») рассматривается как задача журналистов. Стремление журналистов городской газеты передать правду и сформировать тем самым справедливое общественное мнение проявилось в создании специальной рубрики – «Говорят… А как на самом деле?». Для выявления правды необходимо журналистское расследование, результаты которого и отражены в рубрике, – АСК «выражение правды» взаимодействует с АСК «поиск правды». Ключевую роль играет антитеза слух – правда, которая конкретизируются изотопическими цепочками: правда – дело – факты и слух – болтовня – безответственные люди (А. Соколов, 29.01.1985). Названные два типа контекстов – идеологически окрашенные, несущие советскую правду, с одной стороны, и «расследовательские», связанные с образом журналиста, который ищет и транслирует правду о событиях в городе, с другой стороны, – являются доминирующими.
Семантика «правда совести» в доперестроечный период включена в АСК «поиск правды» (синтагмы поиски правды, устремления к правде, приходить за правдой, (не) найдёшь правды), «борьба за правду» (синтагмы борьба за торжество правды, доказать правду, (не) найдёшь правды), «выражение правды» (синтагма пронзать правдой), «правда как нравственная основа жизни» (синтагмы поиски правды, устремления к правде, приходить за правдой, (не) найдёшь правды, пронзать правдой) и важна прежде всего в материалах о событиях в культурной жизни, но используется также в публикациях на острые социальные темы. Для контекстов с семантикой «правда совести» характерна связь лексических репрезентантов одновременно с несколькими АСК. Синтагмы, включающие эпитеты живая правда (Ю. Осадченко, 01.01.1983), великая, нестареющая правда (Г. Петросян, АПН, 31.03.1984), суровая и горькая, но очень нужная молодому поколению нашей страны (Н. Стрельцова, 02.05.1981), использованные в материалах о нравственном значении творческого наследия писателей и осмысления Великой Отечественной войны, являются репрезентантами нескольких АСК: «поиск правды», «выражение правды», «правда как нравственная основа жизни». Изотопические цепочки в доперестроечный период соотносят слово правда с лексическими репрезентантами духовного мира, в том числе с вербальными знаками концептуальной Триады добро – истина – красота. Слово правда неоднократно является компонентом изотопической цепочки добро – правда (Л. Савицкая, 25.09.1980; В. Краснов, 22.11.1981; Л. Павлова, 17.09.1982), также включено в изотопические цепочки правда – добро – интеллектуальная свобода – истина – красота (В. Краснов, 22.11.1981), правда – добро – радость (Л. Павлова, 17.09.1982), правда – свет – мысль – человеческое достоинство – добро (Г. Петросян, АПН, 31.03.1984). Наряду с данными изотопическими цепочками в материалах доперестроечного периода важны межтекстовые антитезы правда – неправда, правда – зло, также свидетельствующие об осмыслении правды как обобщённой этической категории, которая связана с идеалом справедливости (данные антитезы, текстовые и межтекстовые, актуализированы в материалах разных лет). Однако в советский период образ зла, противопоставленного правде, конкретизируется (наступление мещанства, воинствующий вещизм и бездуховность), что позволяет понять, где, согласно оценочной позиции авторов материалов 1980 – марта 1985 гг., лежит путь к правде.
Ассоциативно-стилистический комплекс «Новокузнецк металлургический: стальное сердце Сибири» (газета обистории города)
В контекстах ПМ и особенно ПС на первый план выходит не истинностная, а нравственная оценка (см.: [Арутюнова 1999, с. 591]. Её звучание усиливается, если взаимодействуют АСК «выражение правды» и «сокрытие правды». Речеповеденческий контекст скрывать правду (ПФ, ПМ) квалифицируется отрицательно (именно отрицательная этическая оценка сокрытия правды является основной с точки зрения логического анализа языка Н.Д. Арутюновой: [Там же, с. 591–592]): Тем более что современные фильмы о войне, в большинстве своем снятые по типу голливудских боевиков, скорее скрывают, нежели открывают правду о войне (В. Валиулин, 22.04.2010) (использованный глагол-антоним открывают выражает план должного). Глагол скрывать в представлении ПФ связан с характерной для журналистики манерой интригующего изложения: … астрономы скрывают правду от простых людей (Л. Ковякина, 31.07.2012). Использование глаголов вскрывать, раскрывать в контекстах ПФ, ПМ, ПС связано с темой восстановления справедливости: Городской комитет участников войн и военных конфликтов провел в вузах города несколько конференций, на которых попытался раскрыть ту правду о войне, которая представляется им наиболее истинной. … Юрий Павлович, что называется, без раскачки, по-военному четко и напористо начал «сражение» против молодежного невежества и взрослого затушевывания правды (В. Валиулин, 26.05.2011). Семантико-стилистическая нагрузка контекстов подчёркнута использованием контрастирующих по семантике слов: раскрыть – затушёвывание (затушевать – «перен. Сделать менее заметным, замаскировать» [Ожегов 1973, с. 207]). Глаголы скрывать, вскрывать, раскрывать и отглагольное имя существительное затушёвывание тесно связаны с эпистемическими контекстами.
Во-вторых, отметим роль АСК «поиск правды», использование эпистемических контекстов (см. о них: [Арутюнова 1999, с. 597–598]). В рассмотренном материале используются контрастирующие по семантике глаголы узнать и (не) знать (ПФ, ПМ, ПС). Незнание правды оценивается неодобрительно. В частности, как фактор, препятствующий наказанию виновных: Говорят, стоят баки хороших денег. И потому группа нам не товарищей промышляет тем, что быстренько снимает их с площадок дворов и продает, допустим, в частный сектор за полцены. Работы на час, а навар неплохой. Это версия. Правды мы не знаем (ПФ; В. Немиров, 04.01.2013). Знание правды оценивается как необходимое условие для нравственного суда: раскрытая информация «касается больше всего тех дел и деяний людей, по которым они судятся» [Арутюнова 1999, с. 598]. Например: Узнав правду, его младший сын Крис (Алексей Савченко), до того момента гордившийся отцом, требует не просто ответа от него – требует, чтобы тот добровольно пошел в тюрьму (ПФ; Т. Тюрина, 15.10.2011).
Духу журналистики соответствует особенность эпистемических контекстов со словом правда: «правда в эпистемическом контексте не может относиться к новым данным, она может относиться только к новой для одних, но известной другим (или ранее бывшей известной) информации» [Арутюнова 1999, с. 598]. Приведём пример с контекстом возвращение правды (ПФ), значимым в воплощении темы исторической правды: Собственно, книга Ростислава как раз возвращению памяти и была посвящена – точнее, возвращению некоей правды, она бывает горькой (С. Михайлов, 07.05.2011). В подобном контексте употребляется и выражение находить правду (ПФ и ПМ): Светлана не может быть отличницей,– улыбается моему вопросу о школьном табеле своей воспитанницы Ольга Викторовна, – такие дети ищут и думают, они находят сами суть и правду (ученица Сидоровской школы по фотографиям восстанавливает историю родного села; Е. Белокурова, 04.08.2012).
В рассмотренном материале среди эпистемических контекстов важен фразеологизм смотреть правде в глаза (лицо), характерный прежде всего для контекстов ПМ. Журналисты предпочитают побудительное употребление данной конструкции, создающее эффект авансирования информации, например: Геологи, геофизики, геохимики, гидрогеологи изучают процессы, происходящие в земной коре, в том числе и на шахтных полях. Но где оно сейчас, это изучение? Давайте смотреть правде в глаза: в последние годы практически все работы заморожены, словно наступил ледниковый период (Д. Николаев, 07.09.2010).
В-третьих, отметим важную семантико-стилистическую роль контекстов ПС, в которых из высказываний, включающих слово правда со значением объекта, актуализируются АСК «поиск правды», «служение правде» и «отступничество от правды». Отличаются разнообразием лексические репрезентанты АСК «поиск правды» и «служение правде». В данных контекстах человек предстаёт перед нами как правдоискатель, который не только стремится найти правду, но и готов жить по правде, нести её людям, бороться за правду. Например: И не сможет эта жительница наказать УК, так как она не знает, как это сделать, и по судам ей некогда ходить, правды искать. Поэтому управляющие компании и не боятся ничего (В. Ёлгин, 17.05.2012); Наперекор царящей лжи он [Владимир Высоцкий] нес людям правду и делал это до самого конца (А. Мананников, 26.07.2012). Закономерно, что имя В. Высоцкого звучит в рассматриваемых газетных материалах: он стал голосом правды, «народным поэтом третьей четверти века» [Гусейнов 1989, с. 72] и начала XXI в. В рассмотренных материалах о правде также повторяются имена В. Цоя и С. Бодрова. Наиболее детализирована тема защиты правды. Наряду с глаголами (добиваться, добиться, отстаивать, погибнуть (за)) слово правда соседствует также с именами существительными (радетель (за), ревнитель), в том числе метафорически передающими смысл борьбы: Труд нелегкий да и не всегда благодарный. Впрочем, наивысшая благодарность для нас – то, что нашу газету читают и ждут, нам верят, к нам обращаются за помощью, в нас видят защитников на последнем рубеже правды