Системность художественного мышления Е.А. Боратынского - лирика Рудакова Светлана Викторовна

Содержание к диссертации

Введение

ГЛАВА I. Философский подтекст и эволюция романтизма Е.А. Боратынского 38

1.1. Романтизм как полиморфное явление 38

1.2. Философские воззрения Боратынского .45

1.3. О влиянии К.Н. Батюшкова на раннюю лирику Е.А. Боратынского 61

1.4. Романтический психологизм: влияние В.А. Жуковского на поэзию Е.А. Боратынского 82

1.5. Своеобразие романтизма в поздней лирике Е.А. Боратынского .92

ГЛАВА II. Образные составляющие поэтического мира Е.А. Боратынского 100

2.1. Визуальное в поэтическом мире Е.А. Боратынского .100

2.1.1. Видимое и постигаемое 103

2.1.2. Световая образность .114

2.1.3. Символика цвета .132

2.2. Звуковые образы в лирике Е.А. Боратынского 158

2.2.1. Доминирующие акустические образы 158

2.2.2. Две сферы звучания 164

2.3. Моделирование пространства и времени в лирике Е.А. Боратынского 179

2.3.1. Категория пространства 181

2.3.2. Категория времени .189

ГЛАВА III. Система основных мотивов поэтического мира Е.А. Боратынского 194

3.1. Разочарование и вера 196

3.2. Мотив судьбы 208

3.3. Мотив смерти 214

3.4. Сон и сновидения 223

3.5. Осмысление счастья 241

3.6. Мотив любви 255

ГЛАВА IV. Становление системно-поэтического мышления е.а. боратынского .270

4.1. Своеобразие организации сборника стихотворений Е.А. Боратынского 1827 г .270

4.2. Циклизация в собрании сочинений 1835 года 285

4.3. Книга стихов «Сумерки» 1842 г. как лирическое единство 294

4.3.1. Возникновение книги стихов как результат жанровых изменений в поздней лирике Е.А. Боратынского 294

4.3.2. Миф о золотом и железном веках как основа книги стихов «Сумерки» 301

ГЛАВА V. Целостный анализ книги «сумерки 309

5.1. Своеобразие образа лирического героя «Сумерек» Е.А. Боратынского

и логика названия книги .309

5.2. Посвящение «Князю Петру Андреевичу Вяземскому» как «пролог» книги Е.А. Боратынского 316

5.3. Поэт в диалоге времен («Последний поэт» – «Алкивиад») 325

5.4. Роковая власть настоящего и сила вдохновения («Ропот» – «На что вы, дни! Юдольный мир явленья ») .375

5.5. Одиночество и драматизм духовной борьбы («Ахилл» – «Скульптор»)... 405

5.6. Поэтическая концепция земного – духовного – небесного («Осень» – «Благословен святое возвестивший!») 455

5.7. Поэтический итог «Сумерек» («Рифма») 476

Заключение 491

Список использованной литературы

• О влиянии К.Н. Батюшкова на раннюю лирику Е.А. Боратынского
• Доминирующие акустические образы
• Сон и сновидения
• Возникновение книги стихов как результат жанровых изменений в поздней лирике Е.А. Боратынского

Введение к работе

Категория художественного мышления актуальна в современном литературоведении. Целый ряд диссертационных работ, появившихся в последние десятилетия, посвящен исследованию этого явления в литературе¹. Но, несмотря на то что данное понятие вошло в научный обиход еще в античности и упоминалось в работах Платона, до сих пор значение его лишено четкой определенности.

Даже в настоящее время встречаются работы, в которых не проводится различий между понятиями «художественное мышление» и «художественное сознание». Например, Е. М. Черноиваненко, рассуждая в своей монографии о поисках в современном литературоведении новых базовых категорий, приходит к выводу, что «каждой большой эпохе присущ свой тип художественного мышления (тип художественного сознания, тип эстетического сознания, тип художественной деятельности), которым и определяется специфика искусства и литературы этой эпохи»².

«Художественное сознание» является одной из важных категорий, которыми оперирует историческая поэтика. В этом понятии, как отмечают исследователи, «отражены историческое содержание той или иной эпохи, ее идеологические потребности и представления, отношения литературы и действительности, определяется совокупность принципов литературного творчества в их теоретическом (художественное самосознание в литературной теории) и практическом (художественное освоение мира в литературной практике) воплощениях»³.

Мы придерживаемся позиции тех ученых, которые разграничивают понятия «художественное мышление» и «художественное сознание». Вслед за М. К. Ма-мардашвили, А. М. Пятигорским⁴ и В. В. Заманской мы рассматриваем художественное сознание как метасодержательную категорию⁵, которая «способна интегрировать все сферы культуры и дать целостное представление о характере эпохи и о мироощущении человека в ней»⁶. Художественное сознание отражает основные тенденции эпохи, выступая как система сложившихся культурологических, фило-

¹ Долинина И. В. Н. С. Лесков 1870-х гг.: тип художественного мышления и динамика жанров : дис. …
канд. филол. наук. Иваново, 2001. 216 с.; Степанов Л. А. Эстетическое и художественное мышление
А. С. Грибоедова : дис. … докт. филол. наук. Краснодар, 2001. 566 с.; Холодова З. Я. Художественное
мышление М. М. Пришвина: содержание, структура, контекст : дис. … д-ра филол. наук. Иваново,
2000. 380 с. и др.

² Черноиваненко Е. М. Литературный процесс в историко-культурном контексте: развитие и смена
типов литературы и художественно-литературного сознания в русской словесности XI-XX веков.
Одесса : Маяк, 1997. С. 59.

³ Аверинцев С. С., Андреев М. Л., Гаспаров М. Л., Гринцер П. А., Михайлов А. В. Категории поэтики в
смене литературных эпох // Историческая поэтика. Литературные эпохи и типы художественного
сознания : сб. ст. М. : Наследие, 1994. С. 3.

⁴ Следует отметить, что эти философы оперируют понятием «сознание», не связывая его с миром
художественным. См.: Мамардашвили М. К., Пятигорский А. М. Символ и сознание. Метафизические
рассуждения о сознании, символике и языке. М. : Языки русской культуры, 1997. С. 67–85.

⁵ Заманская В. В. Экзистенциальная традиция в русской литературе ХХ века. Диалоги на границах
столетий : учеб. пособие. М. : Флинта ; Наука, 2002. С. 17.

⁶ Там же. С. 14.

софских, историко-литературных представлений о человеке, обществе, месте и функции литературы в современном мире, определяющих позицию широкого круга писателей, реализующих свои взгляды в творчестве, в оригинальной поэтике.

Художественное же мышление понимается нами как категория, связанная прежде всего с индивидуальными творческими исканиями конкретного автора. Существует множество определений рассматриваемого нами понятия. Например, Г. А. Гуковский характеризует художественное мышление как «эстетическое мышление» и «эстетическую норму мировоззрения писателя»¹. Для В. И. Хрулева художественное мышление – это «особый способ постижения, обобщения и оценки действительности, способ претворения ее в поэтический мир»².

Для нас наиболее убедительно определение понятия художественного мышления, предложенное Б. С. Мейлахом, который исходит из трактовки «художественного мышления как мировоззрения и индивидуальной художественной системы творца в их неразрывном взаимодействии, в движении, а не только в выкристаллизовавшихся принципах, определяемых понятием «творческого метода» и реализованных в отдельных произведениях»³.

Художественное мышление рассматривается нами как вид творческой деятельности, связанной с первоначальным накоплением жизненных впечатлений (восприятием и пониманием окружающего мира), их переосмыслением и запе-чатлением в образах с помощью характерных для литературы средств, т. е. созданием произведений искусства, потому художественное мышление связано не только с отражением действительности, но и «сущностным постижением» и «преобразованием мира»⁴.

К ряду дискуссионных вопросов современного литературоведения относится и проблема системных отношений в литературе. Идеи системного подхода к анализу литературных явлений обнаруживаются еще в работах Аристотеля, в последующем к ним обращаются Г. В. Ф. Гегель и другие философы. Однако по-настоящему востребованы эти идеи оказываются только к середине ХХ века. Целый ряд исследователей доказывает необходимость изучения художественной литературы как системы. Подобная концепция в отношении средневековой литературы была предложена Д. С. Лихачевым⁵. О «художественных системах», формирующихся в контексте мировой культуры, размышляли И. Г. Неупокоева⁶, Н. И. Конрад⁷. Еще в середине 1970-х г. некоторые исследователи задумались о необходимости изучения литера-

¹ Гуковский Г. А. Пушкин и русские романтики. М. : Худож. лит., 1965. С. 15.

² Хрулев В. И. Проблема художественного мышления (Пути исследования). Уфа : БашГУ, 1993. С. 64.

³ Мейлах Б. С. Психология художественного творчества: предмет и пути исследования // Психология процессов
художественного творчества / Под ред. Б. С. Мейлаха, А. Хренова. Л. : Наука. Ленинград. отд., 1980. С. 15–16.

⁴ Об этом, в частности, размышляет Т. И. Орлова (Орлова Т. И. Гносеологический анализ природы
художественного мышления : автореф. дис. ... канд. филос. наук. Киев, 1981. 24 с.)

⁵ Лихачев Д. С. Древнеславянские литературы как система // Славянские литературы : VI Междуна
родный съезд славистов (Прага, авг. 1968). Докл. сов. делегации. М., 1968. С. 5–48.

Неупокоева И. Г. История всемирной литературы. Проблемы системного и сравнительного анализа.

М. : Наука, 1976. 359 с.

⁷ Конрад Н. И. Запад и Восток. М. : Наука, 1966. С. 451.

турных явлений с учетом их системного характера. Среди ведущих ученых, разрабатывавших проблему системности в науке и литературе, связанную с такой областью научного познания, как синергетика¹, следует выделить М. С. Кагана² и Н. Л. Лейдермана³. Последний из названных авторов, задумываясь над достоинствами системного подхода и пытаясь найти ответ на вопрос, почему подобный подход «не привился в литературе», объяснял это прежде всего его сложностью. Подобный подход требует «постоянного увязывания всех аспектов системы между собой» с необходимостью учета того факта, «что каждая система является частью (а порой и структурой) другой системы и вместе с тем сама состоит из подсистем»⁴.

Синергетика возникла в мире естественных наук в середине 1970-х гг., но уже к концу ХХ в. она стала междисциплинарной областью знания, в которой доступно изучение динамических систем разных уровней организации, состоящих из множества элементов или подсистем, анализ связей внутри них и между ними. «Цель синергетики – найти универсальные закономерности поведения сложных динамических систем, общие законы самоорганизации систем»⁵. К числу выделяемых почти всеми исследователями, работающими в этом научном направлении, принципов функционирования системы относятся следующие: система не есть сумма элементов, в нее входящих; система всегда открыта, и в этом – важнейшее условие ее жизненности. М. С. Каган в своих работах, размышляя о системе, обращает внимание на такое ее качество, как целостность. По его мнению, целостность «не означает «аморфность», «плазмообразность» – она есть качество, обусловленное содействием всех ее частей той части (подсистеме, элементу), которая в данной деятельностной ситуации является основной «ударной силой» в решении конкретной задачи (познавательной, оценочной, проективной, художественно-творческой, коммуникативной, организационной и т. п.)»⁶. И система рассматривается им как «наиболее высокоразвитый тип целого»⁷.

Различные признаки «системности» распознаются в поэтическом наследии Е. А. Боратынского даже на интуитивном уровне. Однако интуиции недостаточно. С

¹ Понятие «синергетика» вошло в научный терминологический оборот отечественного литературове
дения после 1980 года, когда была переведена на русский язык монография Г. Хакена (Хакен Г. Си
нергетика: иерархии неустойчивостей в самоорганизующихся системах и устройствах. Пер. с англ.
М. : Мир, 1980. 405 с.), который и является автором этого термина.

² Каган М. С. Системный подход и гуманитарное знание. Избранные статьи. Л. : Ленинград. ун-т,
1991. 384 с.; Каган М. С. Синергетика и культурология // Синергетика и методы наук. СПб., 1998.
С. 201–219.

³ Лейдерман Н. Л. Теория жанра. Исследования и разборы. Екатеринбург : Урал. гос. пед. ун-т, 2010.
904 с.; Лейдерман Н. Л. Судьбы системных идей в русском литературоведении ХХ века // Русская литера
тура XX–XIX веков: направления и течения / Урал. гос. пед. ун-т. Екатеринбург, 2004. Вып. 7. С. 3–28.

⁴ Лейдерман Н. Л. Судьбы системных идей в русском литературоведении ХХ века // Русская литера
тура XX–XIX веков: направления и течения / Урал. гос. пед. ун-т. Екатеринбург, 2004. Вып. 7. С. 15.

⁵ Гураль С. К. Синергетика и лингвосинергетика // Вестник Томского гос. ун-та. Сер. «Филология».
№ 302. Сентябрь. 2007. С. 8.

⁶ Каган М. С. Системность и целостность [Электронный ресурс]. Режим доступа:
.

⁷ Там же.

отсутствием целенаправленных исследований его творчества в этом ракурсе (пробел, который мы и предполагаем в определенной мере восполнить) во многом связано, на наш взгляд, расхождение в интерпретациях творческого наследия поэта.

Лирика Е. А. Боратынского органично вписывается в литературный процесс первой трети ХIХ века, но при этом имеет свое лицо. Е. А. Боратынскому суждено было занять особое место на русском Парнасе. Репутация Е. А. Боратынского как одного из больших поэтов укрепилась за ним фактически с первых выступлений на этом поприще. Поэтому один из литературных критиков первой трети ХIХ в. В. Т. Плаксин в своей статье за 1829 год, характеризуя лиру А. С. Пушкина и Е. А. Боратынского, находил затруднительным предсказать, на чьей стороне будет первенство, отмечая, что только «время, судья независимый от настоящих успехов, решит, кому будет принадлежать первый венок – Пушкину или Баратынскому»¹. В свою очередь, В. Г. Белинский в одной из своих работ высказывает следующую мысль: «Из всех поэтов, появившихся вместе с Пушкиным, первое место, бесспорно, принадлежит г. Баратынскому»².

В настоящий момент поэзия Е. А. Боратынского привлекает внимание многих современных исследователей. В Мичуринске и Казани проводятся научные чтения, посвященные Е. А. Боратынскому. Не остался незамеченным столетний юбилей этого художника слова: ему были посвящены международные конференции, прошедшие в Москве, Казани, Тамбове, Мичуринске и других городах. Увеличивающийся объем исследовательской литературы, касающейся вопросов изучения наследия Е. А. Боратынского, доказывает растущий интерес к его поэзии.

Значимым вкладом в развитие современной науки о Е. А. Боратынском можно считать издание в 1998 году «Летописи жизни и творчества Е. А. Бо-ратынского»³ и публикацию полного собрания сочинений и писем поэта⁴. Систематизация биографических сведений из жизни поэта, собрание сохранившихся писем Е. А. Боратынского, реконструкция биографии поэта, подборка найденных вариантов его произведений – все это создает прочный фундамент для более глубокого постижения художественного мира автора, раскрытия не замеченных ранее особенностей его творчества.

За почти двухсотлетний период изучения биографии и творчества Е. А. Боратынского накоплен солидный исследовательский материал. На сегодняшний день в современном литературоведении сформировалось как самостоятельное научное направление боратыноведение⁵.

¹ Сын Отечества и Северный архив. 1829. Т. VI. № ХХХIV. С. 93. Здесь и далее цитаты из произведе
ний со старой орфографией даны в современном варианте.

² Белинский В. Г. Полн. собр. соч. : в 13 т. М. : АН СССР, 1953–1959. Т. V. М. : АН СССР, 1954. С. 47.

³ Летопись жизни и творчества Е. А. Боратынского / сост.: А. М. Песков; текст подгот. Е. Э. Лямина и
А. М. Песков. М. : Новое литературное обозрение, 1998. 496 с.

⁴ Боратынский Е. А. Полн. собр. сочинений и писем / Рук. проекта А. М. Песков. Ред. А. Р. Зарецкий,
А. М. Песков, И. А. Пильщиков. М. : Языки славянской культуры, 2002.

⁵ Этот термин официально закрепился в науке после проведения конференции в Тамбове в 2000 г. и
публикации сборника материалов по её итогам.

Актуальность исследования обусловлена теми процессами, что имеют место в современном литературоведении, расширяющем свои границы, отказывающемся от привычных алгоритмов в изучении явлений литературы, рассматривающем литературные произведения в различных контекстах, уделяющем особое внимание осмыслению духовно-нравственных, философско-психологичес-ких вопросов. В работе решаются актуальные, назревшие в науке о Е. А. Боратынском проблемы осмысления системности его художественного мышления как лирика в контексте современного ему литературного процесса, предлагается историко-литературная реконструкция поэтического мира Е. А. Боратынского, выявляются внутренние связи и взаимодействия личного духовно-эмоционального опыта поэта с романтической и общекультурной традицией.

Степень разработанности темы.

Системность художественного мышления Е. А. Боратынского как самостоятельная проблема до настоящего времени в литературоведении не рассматривалась. Исследователи обращались к отдельным аспектам этой проблемы, касались частных вопросов.

Одно из первых развернутых библиографических описаний критических и научных источников по вопросам изучения жизни и творчества Е. А. Боратынского было подготовлено Г. Хетсо¹. Позднее более подробно история функционирования поэзии Е. А. Боратынского в литературной критике в период с 1820 по 1890 гг. была рассмотрена в диссертационной работе С. С. Кудрявкина². Анализу исследований периода ХХ–ХХI вв. о Е. А. Боратынском посвящена диссертационная работа Л. Р. Хузеевой^3.

Из-за сложности, многоаспектности лирики Е. А. Боратынского восприятие и истолкование ее сначала литературной критикой, а позднее и академической наукой было очень противоречивым.

Впервые интерес к своеобразию художественного мышления Е. А. Боратынского проявили А. С. Пушкин и В. Г. Белинский. Примечательные высказывания о характере мировосприятия и особенностях поэзии Е. А. Боратынского принадлежали А. С. Пушкину, А. А. Дельвигу, И. В. Киреевскому, П. А. Плетневу, П. А. Вяземскому и др. Ими отмечалось, что лирика Е. А. Боратынского требует от читателей особой душевной настроенности. Некоторые замечания современников поэта не утратили своей актуальности и в наше время.

В целом творчество Е. А. Боратынского оказалось непонятым его современниками, но созвучно умонастроениям потомков. Представители поколения

¹ Хетсо Г. Библиография // Хетсо Г. Евгений Баратынский: жизнь и творчество. Oslo; Bergen; Troms :
Universitetsforlaget, 1973. С. 638–710.

² Кудрявкин С. С. Личность и поэзия Е. А. Боратынского в историко-функциональном освещении
(1820–1890-е годы) : дис. ... канд. филол. наук. М., 1992. 264 с.

³ Хузеева Л. Р. Личность и творчество Е. А. Боратынского в русском литературоведении XX–XXI вв. :
автореф. дис. … канд. филол. наук. Казань, 2013. 22 с.

поэта, как отмечает критик начала ХХ в., «не разглядели <…>, не подслушали, что он взял совсем иную ноту, воспел самобытно совсем иную печаль…»¹.

Символистская критика рубежа ХIХ–ХХ вв., предложив первые серьезные опыты рассмотрения лирики Е. А. Боратынского, заново открыла этого автора для читателей. В «сумеречном поэте» символисты разглядели своего предшественника и интерпретировали особенности его творчества с позиций своей эстетики. Уже в этот период были предприняты попытки охарактеризовать особенности художественного мышления Е. А. Боратынского через анализ его мировоззрения и мировосприятия. Однако носили они, как правило, частный характер: обращалось внимание на какую-то одну особенность лирики или психологического облика поэта.

Новый всплеск интереса к творчеству Е. А. Боратынского приходится на 50–60-е гг. ХХ в. Именно в этот период делаются попытки рассмотреть эволюцию взглядов поэта (как в отдельных статьях², так и в монографиях³), охарактеризовать некоторые особенности поэтического мышления, выяснить своеобразие литературной позиции Е. А. Боратынского. Например, Н. Р. Мазепа в своей монографии последовательно доказывает мысль о том, что в поздней лирике Е. А. Боратынский демонстрирует реалистическое мировоззрение. Этой же крайне спорной концепции придерживается и Л. Г. Фризман, определяющий суть динамики эстетических взглядов поэта как движение поэта от романтизма к реализму. Как показывает история научной мысли, идея о реализме поэзии Е. А. Боратынского, вскользь озвученная Е. Н. Купреяновой и И. Н. Медведевой в комментариях к первому полному собранию стихотворений в 1936 г., тем не менее, находит отклик в сознании некоторых ученых. Так, в середине 1970-х В. Д. Сквозниковым⁴ была осуществлена еще одна попытка доказать реалистический характер художественного метода Боратынского.

Высказано было и предположение о принадлежности лирики Е. А. Боратынского предромантизму⁵. Ряд исследователей доказывают идею близости поэта романтическому миру⁶, поэтому вопрос о своеобразии эстетических взглядов Е. А. Боратынского по-прежнему требует своего прояснения.

Во второй половине ХХ в. появляются работы, в которых рассматриваются важные аспекты художественного мира Е. А. Боратынского. Так, например, зна-

¹ Андреевский С. А. Литературные очерки. СПб. : Тип. А. Е. Колпинского, 1902. С. 9.

² Озеров Л. А. Е. А. Баратынский // Озеров Л. А. Работа поэта. М., 1963. С. 76–105; Тойбин И. М. Об
особенностях общественно-литературной позиции раннего Боратынского // Филологические науки.
1961. № 2. С. 102–109.

³ Мазепа И. Р. Е. А. Баратынский. Эстетические и литературно-критические взгляды. Киев : АН УССР,
1960. 92 с.; Фризман Л. Г. Творческий путь Е. А. Баратынского. М. : Наука, 1966. 142 с.

⁴ Сквозников В. Д. Поэтика отборных слов и точности обычного слова // Сквозников В. Д. Реализм рус
ской лирической поэзии. Становление реализма в русской лирической поэзии. М., 1975. С. 218–300.

⁵ Альми И. Л. Метод и стиль лирики Е. А. Баратынского / И. Л. Альми // Русская литература. 1968. № 1. С. 96–106.

⁶ Гуковский Г. А. A. C. Пушкин и русские романтики. М. : Худож. лит., 1965. 356 с.; Лебедев Е. Н.
Романтизм Боратынского // История романтизма в русской литературе. Романтизм в русской литера
туре 20–30-х годов ХIХ в. (1825–1840). М. : Наука, 1979. С. 66–80; Магина Р. Г. Своеобразие романти
ческого стиля и жанра в русской литературе ХIХ – начала ХХ века. Свердловск, 1986. С. 33–39 и др.

чительный вклад в современное боратыноведение внесла монография норвежского исследователя Г. Хетсо¹, которую отличает широта представленного биографического материала, соотнесенного с лирикой автора, дан развернутый анализ художественных форм, к которым обращается поэт, сделана попытка представить в совокупности особенности мировосприятия Е. А. Боратынского.

В современном литературоведении можно выделить несколько направлений, по которым движется мысль исследователей творчества Е. А. Боратынского, каждое из которых может быть рассмотрено как серьезный шаг в направлении выявления и осмысления особенностей художественного мышления поэта. Это, в частности, следующие направления.

Изучение поэзии Е. А. Боратынского как целостного явления. Из исследований этой проблематики примечательны работы Л. Я. Гинзбург и С. Г. Бочарова. Каждый из этих ученых предпринимает попытку представить лирику Е. А. Боратынского как некий мир, живущий по своим законам. Но для доказательства этого положения каждый из ученых избирает свой путь.

Анализ жанрового своеобразия творчества Е. А. Боратынского. В группе работ, посвященных изучению этого вопроса, особое место занимают исследования И. Л. Альми. За полвека работы она сделала множество убедительных наблюдений по текстам Е. А. Боратынского и выявила в его лирике выражения значимых тенденций.

Самой сложной для интерпретаций и по-прежнему малоизученной в творчестве Е. А. Боратынского остается книга стихов «Сумерки». Странным было ее появление в литературном пространстве в 1842 году: критика почти не заметила этого, откликнувшись единичными и в настоящий момент парадоксально звучащими отзывами. В ХХ–ХХI вв. исследованием «Сумерек» как целостного произведения занимались такие ученые, как И. Л. Альми, А. Кушнер, Е. Н. Лебедев, М. Н. Дарвин, А. И. Власенко, Н. Зуев, Р. Фигут, А. Машевский.

Другая немаловажная для исследователей проблема – рассмотрение лирики Е. А. Боратынского в контексте пушкинской эпохи. Знаковыми, повлиявшими на современное боратыноведение можно считать работы В. Е. Андреева, В. Э. Вацуро, В. А. Грехнева, И. М. Семенко.

Изучение биографии Е. А. Боратынского на основе анализа архивов, выявление принадлежности поэта к той или иной общественно-литературной группе, определение влияния обстоятельств социально-политического и культурного характера на судьбу автора. Самый существенный вклад в разработку этих вопросов внесли исследования Е. Н. Лебедева² и А. М. Пескова³. Книга Е. Н. Лебедева представляет собой историко-литературное изучение личности, судьбы и

¹ Хетсо Г. Евгений Баратынский: жизнь и творчество. Oslo; Bergen; Troms : Universitetsforlaget, 1973. 710 с.

² Лебедев Е. Н. Тризна. Книга о Е. А. Боратынском. М. : Современник, 1985. 301 с.

³ Песков А. М. Жизнь и творчество Е. А. Боратынского: научная биография : автореф. дис. ... д-ра
филол. наук. М, 1998. 50 с.; Песков А. М Боратынский. Истинная повесть. М. : Книга, 1990. 384 с.;
Песков A.M. Е. А. Боратынский. Очерк жизни и творчества // Боратынский Е. А. Полн. собр. сочине
ний и писем. М. : Языки славянской культуры, 2002. Т. 1. С. 22–70.

творчества поэта: в данном исследовании все эти аспекты представлены во взаимообусловленном единстве. А. М. Песков разрабатывал в книге и в докторской диссертации проблему создания научной биографии Е. А. Боратынского на основе писем, мемуаров и произведений; реконструировал психологический портрет Е. А. Боратынского.

Творчество Е. А. Боратынского составляет одну из блистательных страниц пушкинской эпохи, получившей название «золотого века» русской поэзии. Это было время становления и нового человека, и нового мироощущения, и новой литературы. С учетом подходов, что предлагает синергетика, художественное мышление Е. А. Боратынского в реферируемой работе рассматривается как открытая динамическая система, основными элементами которой становятся следующие составляющие: философские взгляды поэта; эстетические принципы, реализуемые в его поэзии (речь идет о своеобразии его романтизма); образные категории поэтического мира, в первую очередь визуальные, звуковые образы, категории пространства и времени; ведущие мотивы лирики; поэтический сборник как произведение, в котором автор пытается воплотить собственную концепцию человека и мира. Еще одна возможность, которая открывается в синергетическом ракурсе, – это выявление в различиях между стихотворением, циклом, сборником и книгой стихов признаков становления и эволюции системного мышления поэта.

У любого истинного художника его творения, сколь бы ни были они разнообразны и по форме, и по содержанию, объединяются глубинной схожестью, определяемой личностью самого творца, его «Я», что позволяет говорить о своеобразии поэтического мира того или иного автора, в котором отражается специфика его художественного мышления.

Под поэтическим миром мы будем подразумевать идеальное образование, органичное «сцепление» универсальных духовных отношений, заключенных в тексте, продукт творческого воображения художника слова, воплощенный в произведениях лирического рода и представляющий более или менее условную модель мира реального. Говоря о поэтическом мире Е. А. Боратынского как о важнейшем результате авторского мышления, мы сознательно ограничиваем область своего исследования: нас интересует только одна художественная сфера, в которой проявил себя Е. А. Боратынский, – его лирика. Лиро-эпические и прозаические тексты данного автора не входят в орбиту нашей работы, ибо в них проявляются иные законы, отличные от тех, что мы открыли в поэзии Е. А. Боратынского. Но при этом лирика Е. А. Боратынского исследуется нами в неразрывной связи с историей духовных исканий поэта, обусловленных изменениями в его мировосприятии. Анализируя специфику поэтического мышления Е. А. Боратынского, мы посчитали необходимым обратиться к различным редакциям, заметкам, письмам, дневникам поэта, ибо, как и C. B. Савинков, убеждены, что без изучения подобных текстов «невозможно обнаружить и структурировать

дискурс авторского переживания, а значит, и понять глубинные «механизмы», обусловившие его возникновение»¹.

Лирику Е. А. Боратынского мы рассматриваем как законченную, осмысленную, динамичную систему, отличающуюся онтологической завершенностью, наполненную драматизмом и трагизмом; выступая в качестве некой целостной системы, она пребывает в постоянном движении. Поэтическая вселенная художника рождается в процессе взаимодействия его восприятия, разума и фантазии; создавая ее, лирик не только отражает объективный мир, но и выражает в ней свою концепцию мира, давая свои оценки.

Создавая свой поэтический мир, Е. А. Боратынский, чье становление как личности пришлось на начало ХIХ века, ориентируется и на опыт ближайший – романтической литературы, и на отдаленный, обращаясь к культурному наследию европейского общества. Е. А. Боратынский стремится осмыслить разные уровни бытия, пытаясь обнаружить меж ними связи, явные и скрытые. Его влекут противоречия, которые он находит не только в мире, им постигаемом, в душе человека, им изучаемой, но и в собственной лирике.

Но следует подчеркнуть, что лирический мир Е. А. Боратынского формируется по законам индивидуального мироосмысления, строительство это сравнимо с уникальной (в смысле индивидуальной, неповторимой) мифологической моделью мира. Не в последнюю очередь нас будет интересовать вопрос о том, кто из современников и предшественников оказал значительное влияние на формирование системы романтических взглядов поэта.

Системность мышления Е. А. Боратынского выявляется нами через анализ специфики философских взглядов поэта, сформированных под влиянием объективных историко-культурных и биографических обстоятельств, через исследование своеобразия его романтизма. Но в большей степени нас интересует отражение системности художественного мышления Е. А. Боратынского в его поэтическом мире, отмеченном трагизмом и пессимизмом и одновременно поисками путей их преодоления.

Существенно важными формами выражения художественного мышления Е. А. Боратынского оказываются значимые образно-семантические категории, с помощью которых автор и создает свой поэтический мир как динамичную систему.

Определяющими признаками, характеризующими подобное творческое образование, нами избираются основные параметры реального бытия, являющегося для искусства и основным объектом внимания, и важным фактором воздействия. Для бытийного мира знаковыми являются визуальные проявления (в их числе цвет и свет), а также звуковые явления, пространство и время, то есть все то, что делает действительность многообразной. Именно на эти проявления бытия в первую очередь реагирует художник слова.

Проблема системности художественного мышления Е. А. Боратынского заставляет нас обратиться к анализу основного корпуса стихотворений поэта для установления соответствий между ними, помогающих определить круг ведущих

Савинков С. В. Творческая логика Лермонтова. Воронеж : Воронежский гос. ун-т, 2004. С. 14.

мотивов, поскольку поэтический мир – это также и «система инвариантных моти-вов»¹. Основные смыслы и идеи, выражаемые с помощью мотивов, образуют некую духовную целостность создаваемого поэтом мира. В своем исследовании мотивов лирики Е. А. Боратынского мы будем опираться прежде всего на работы Б. М. Гаспарова, Ю. К. Щеглова, изучающих проблему мотива в неразрывной связи с принципами интертекстуальности и системности. Мы акцентируем внимание на тех мотивах, в которых, по верному замечанию А. Ахматовой, «таится личность автора и дух его поэзии»². Художественный текст мы рассматриваем как построенную средствами языка модель человеческого отношения к миру, в которой поэт раскрывает свои мысли, взгляды на жизнь, на человека, в том числе и через развиваемые им лирические мотивы. Романтическая лирика Е. А. Боратынского исследуется в реферируемой работе как художественная система, в которой отражаются особенности его мышления, сосредоточенного на немногих сквозных поэтических мотивах, организующих сложную систему сопряжений и взаимодействий.

Особое внимание в работе уделено эволюции системного мышления Е. А. Боратынского; освещение этой проблемы представлено через анализ трех прижизненных сборников поэта: 1827, 1835 и 1842 гг. Отталкиваясь от традиционного жанрово-тематического принципа составления сборника стихов, Е. А. Боратынский в процессе творческой эволюции приходит к созданию книги стихов, отмеченной единством авторской концепции и сквозным авторским сюжетом. Потому наш основной научный интерес сосредоточен на исследовании итоговой книги «Сумерки», рассматриваемой в реферируемой работе как вершина исканий поэтом той формы, в которой можно было бы представить целостное восприятие мира.

При анализе произведений «Сумерек» Е. А. Боратынского мы исходим из понимания книги стихов как некоей лирической целостности, в которой каждое отдельное стихотворение, обладая бесспорной самостоятельностью, тем не менее, оказывается так или иначе связано с развитием общей идеи, по-новому раскрывает свой смысл, вступая во взаимодействии с другими произведениями книги. Последовательность стихотворений в «Сумерках» представляется нам не случайной, а строго продуманной, связанной с авторской концепцией, суть которой мы и попытаемся охарактеризовать в своей работе.

Система – интегрированная целостность, когда отдельные составляющие образуют не всегда очевидные, а порой и парадоксальные связи. Системность же рассматривается нами как качество мышления, актуализация которого происходит через категорию «система». Системный характер мышления Е. А. Боратынского, отраженный в его лирике, как мы доказываем, обусловлен и индивидуальными особенностями творческого гения поэта (с юности ему были присущи аналитичность и определенная рассудочность в восприятии происходящего с ним и с окружающими, желание выявить некие закономерности бытия), и самой при-

¹ Сапогов В. А. Сюжет в лирическом цикле // Сюжетосложение. Даугавпилс, 1980. С. 93.

² Цит. по: Виленкин В. Образ «ветра» в поэтике Анны Ахматовой // Вопросы литературы. 1995.
Вып. 3. С. 138.

родой романтизма (тяготеющего к универсализму), в русле которого и развивается творчество Е. А. Боратынского.

Отличительными признаками системного мышления могут быть названы следующие свойства. Во-первых, системным мышление оказывается тогда, когда оно способно отразить в законченной картине меняющийся мир (который сам по себе системен), обнаруживая в нем множество самых разнообразных связей. Во-вторых, системное мышление предполагает невозможность во всей полноте отразить бесконечную сложность мира и потому не отрицает наличие другого взгляда на действительность, существование иных подходов к оценке жизненных явлений. В-третьих, подобному мышлению свойственны постоянная обращенность как во внешний мир, так и внутрь себя, отсутствие идеализации собственной модели анализа мира, постоянная рефлексия, выявление противоречий и стремление их разрешить. В-четвертых, умение чувствовать происходящие изменения в мире, осознавать, что сформированная модель, картина жизни в чем-то уже не отвечают новым запросам, а потому требуют преобразований. В-пятых, мир – это многоуровневая система, пребывающая в постоянном движении. И системное мышление как раз и отличает умение освещать бытие разных уровней, когда взгляд перемещается от частного к общему, от дальнего к ближнему и, наоборот, внимание фокусируется на отдельных деталях или охватывает явление целиком. Наконец, один из самых важных признаков системного мышления – это стремление автора формировать личностное представление о мире, не уповая на чужое мнение, не подчиняясь чужому взгляду или оценке, хотя и с ориентацией на опыт предшественников и современников, с учетом тех представлений, что уже сложились в обществе, в культуре.

Все эти качества присущи художественному мышлению Е. А. Боратынского, и полнее и ярче всего они проявляются в его лирике.

Объект исследования – лирическое наследие Е. А. Боратынского, представляющее собой многоуровневую систему.

Предмет исследования – художественное мышление Е. А. Боратынского.

Материал исследования – лирические произведения Е. А. Боратынского, эпистолярий, мемуары, письма современников. При выявлении интертекстуальных связей привлекаются произведения русской и европейской поэзии (Г. Р. Державина, К. Н. Батюшкова, А. С. Пушкина, Ф. М. Тютчева, Э. Парни и др.).

Цель диссертации – выявить системность мышления Е. А. Боратынского-лирика, представить целостную концепцию его поэтического мира как динамично развивающейся системы.

Поставленная цель определяет необходимость решения следующих задач:

анализ философских воззрений Е. А. Боратынского, прояснение его роли в качестве предтечи русского экзистенциализма, выявление двойственности лирической позиции поэта;

исследование эволюции романтизма Е. А. Боратынского, обнаружение наиболее значимых влияний на систему романтических представлений поэта со стороны современников и литературных предшественников;

рассмотрение поэтического мира Е. А. Боратынского с позиций антропологии литературы, выявление общечеловеческого, общеромантического и индивидуально-авторского в реализации визуального, звукового начал, в изображении пространства и времени;

анализ системы ведущих мотивов лирики Е. А. Боратынского;

рассмотрение поэтического мира Е. А. Боратынского в его эволюции;

изучение своеобразия организации прижизненных сборников Е. А. Боратынского, прояснение принципов объединения отдельных произведений в общее целое;

определение тех историко-литературных тенденций в поэзии первой трети ХIХ в. и творчестве самого Е. А. Боратынского, что способствовали созданию «Сумерек» как книги стихов, вершинного явления его лирики, в котором ярче и полнее всего отразилась специфика системного мышления Е. А. Боратынского-поэта;

прояснение внутренней логики связей между стихотворениями «Сумерек», анализ лирического единства, выявление роли мифологического начала, изучение характера воплощения в книге стихов авторских философских идей.

Теоретическая значимость работы заключается в выработке и апробации нового методологического подхода для изучения творчества Е. А Боратынского, в разработке представлений о системности мышления поэта; в использовании антропологического ракурса для характеристики визуального и звукового рядов, цветовой и световой символики, пространственно-временной организации поэзии. Поэтический мир представлен в системном единстве, выявлена специфика художественного мышления, отраженная в лирике Е. А. Боратынского. Разработаны теоретические основы интерпретации и выявлены общие тенденции в создании поэтических сборников первой трети ХIХ века. Выявлены особенности эволюции системного художественного мышления Е. А. Боратынского, представленные в модели: стихотворение – сборник – цикл – книга стихов. Проанализированы принципы создания лирического единства книги стихов «Сумерки».

Практическая значимость. Материалы и результаты исследования могут быть использованы при написании работ по истории русской литературы ХIХ века, по проблемам русской поэзии первой половины ХIХ века, при чтении академических учебных курсов по истории русской литературы, теории литературы, культурологии, антропологии литературы, а также для спецкурсов и спецсеминаров по творчеству Е. А. Боратынского, в составлении пособий и разработке специальных курсов по методике анализа лирического произведения.

Методологическая база разработана на основе трудов ведущих отечественных и западноевропейских боратыноведов: И. Л. Альми, С. Г. Бочарова, В. Э. Ва-цуро, М. Н. Дарвина, Е. Н. Лебедева, Н. Н. Мазур, А. М. Пескова, И. А. Пильщи-кова, Л. И. Савельевой, И. М. Тойбина, Л. Г. Фризмана, Р. Фигута, Г. Хетсо и др. Поставленные цели и задачи, предмет и объект изучения обусловили обращение к комплексному анализу исследованного материла, основанному на сочетании системно-целостного и проблемно-аналитического подходов, с использованием си-нергетического, герменевтического, интертекстуального, мотивного, текстологи-14

ческого методов, а также возможностей мифопоэтического и имманентного анализа. Теоретико-методологической основой исследования явились труды отечественных и зарубежных ученых по теоретической поэтике (М. М. Бахтина, Б. О. Кормана, А. В. Михайлова, В. Е. Хализева, В. И. Тюпы), в том числе по проблеме интертекста (С. С. Аверинцева, Б. М. Гаспарова, Ю. М. Лотмана, В. Н. Топорова), по вопросам системного анализа (М. С. Кагана и Н. Л. Лейдермана), по мифопоэтике (Г. П. Козубовская).

Научная новизна диссертации обусловлена следующими параметрами.

Введено и обосновано теоретическое понятие системность художественного мышления поэта. На этой основе произведен первый в науке опыт целостного анализа лирического наследия Е. А. Боратынского как динамично развивающейся системы, в которой выражается специфика авторского мышления.

Предложен вариант разрешения спорных вопросов боратыноведения относительно философских и эстетических взглядов поэта. Выявлена парадигма становления мировидения Е. А. Боратынского в аспекте эволюции его философских и романтических взглядов,

Впервые применительно к данному материалу совместное использование герменевтического, интертекстуального, текстологического и мифопоэтического методов анализа позволило по-новому интерпретировать многие стихотворения Боратынского разных лет создания. В результате выявлены новые смыслы, обнаружен широкий символический контекст для отдельных произведений, для сборников и для книги стихов.

Аналитически доказана системная взаимосвязь в поэтическом мире Е. А. Боратынского визуальных и звуковых образов, пространственно-временной организации. Через мотивную систему раскрыта творческая преемственность трех прижизненных сборников поэта как последовательных этапов в его духовном и художественном развитии. Предложена модель, характеризующая соответствующую творческую эволюцию: стихотворение – сборник – цикл – книга стихов.

Посредством анализа лирики Е. А. Боратынского его творчество вписано в историко-литературные и общекультурные контексты разных масштабов. Определена его духовная и методологическая взаимосвязь с предшественниками и современниками (от Г. Р. Державина до Ф. И. Тютчева). Выявлена в его поэтических интуициях «откликаемость» на эстетические и духовные ценности ушедших эпох (античность, возрождение, европейская живопись, русская иконопись). Раскрыта роль Е. А. Боратынского в качестве предтечи для будущих экзистенциалистов.

Раскрыто итоговое и вершинное значение книги стихов Е. А. Боратынского «Сумерки» для осмысления его творческой эволюции как становления системного художественного мышления. В диссертации впервые рассмотрена смысловая самоорганизация всего корпуса лирических текстов, произведен многоаспектный анализ «Сумерек», включающий интерпретацию каждого отдельного стихотворения и выявление ассоциативно-логических диалоговых перекличек всех текстов книги стихов между собой; выявлена соотнесенность творческого замысла «Сумерек» с предшествующей поэтической традицией. Прослежена объединяющая кни-15

гу стихов динамика мысли Е. А. Боратынского, обусловленная поиском решения проблем бытия и соотношения жизни личной, исторической, мифологической.

На защиту выносятся следующие положения.

1. Е. А. Боратынский оставался свободным от влияния единого философского учения и выражал в лирике антиномичные философские интуиции. Тем самым поэт предвосхищал противоречивость духовных исканий конца ХIХ – начала ХХ вв. Теодицейная направленность художественного мышления Е. А. Боратынского взаимосвязана с экзистенциальным самоощущением, которое отражается в его лирике задолго до формирования экзистенциализма в русской культуре.

2. В поисках своего пути в романтизме Е. А. Боратынский творчески усваивает опыт предшественников, в первую очередь, К. Н. Батюшкова, В. А. Жуковского. «Поэтические диалоги», в которые вступает Е. А. Боратынский, показывают его способность и наклонность «чужое слово» переводить в иную плоскость и наполнять новым содержанием. Усвоенная от К. Н. Батюшкова жизнерадостность в поэзии Е. А. Боратынского переосмысливается и приводит к совмещению в лирическом фоне одного стихотворения различных эмоциональных состояний. Вслед за В. А. Жуковским Е. А. Боратынский избирает душу человеческую главным объектом поэтических описаний. Но, в отличие от «чистой» души у В. А. Жуковского, у Е. А. Боратынского она чаще воспроизводится как «больная».

3. Художественное мышление Е. А. Боратынского-лирика отличается системностью. Первичным условием для достижения этого свойства является динамичное взаимодействие всех элементов поэтического мира и стремление к творческому воссозданию целостной картины мира. Итоговым системообразующим показателем оказывается самоорганизация всего корпуса лирических текстов, когда смысл отдельных произведений в составе книги стихов дополняется новыми значениями и нюансами переживаний.

4. Визуальное восприятие в лирике Е. А. Боратынского соотносится не столько с физическим, сколько с духовным миром и порождает стимулы к воссозданию на этой основе целостной картины мира. В результате воображение поэта противостоит влияниям суетного света, но приводит к обостренному ощущению вселенского одиночества на фоне общей неустроенности земного бытия.

5. За основу световой образности Е. А. Боратынским взята идея божественности происхождения света. Образы света, огня, мрака и тени разведены у поэта по амбивалентным парам и становятся определяющими при рассмотрении проблем небесного и земного, для характеристики основ мироздания и природы человека. Однако у него подобные образы не вступают в резкое противостояние, свойственное традиционным антиномиям («добро – зло», «свет – тьма»). Тем самым эти образы оказываются способны служить философской основой для системного художественного мышления Е. А. Боратынского.

6. Устойчивая система цветообозначений Е. А. Боратынского связана с авторской концепцией бытия и иерархией ценностей. В использовании Е. А. Боратынским цвета ощутимо влияние живописцев эпохи Возрождения – Тициана и Рафаэля, а также русских иконописцев рубежа ХIV–ХV веков. Творческие от-

кровения представителей разных культур и эпох воспринимаются и претворяются в воображении поэта синтетично и системно.

7. Ведущие мотивы лирики Е. А. Боратынского связывают его стихотворения в единое смысловое пространство, образуют между собой переклички, диалогичные и полифоничные. В одном смысловом поле сопрягаются различные мотивы и значения. Это ведет к эффекту «откликаемости» на разные идеи (например, античной или христианской мифологии) и в итоге – через их поэтическую интерпретацию – к диалогу культур на основе индивидуального системного художественного мышления. Так, например, в поэтической трактовке мотива смерти выражается биполярность поэтического мышления Е. А. Боратынского. В восприятии поэта смерть раскрывается в двух противоречивых измерениях бытия, негативном и позитивном. Жизнь в ее наличном выражении суетна, иллюзорна и быстротечна; смерть мыслится поэтом зачастую как торжественно-возвышенный и сакральный итог жизни. Системность мышления поэта сказывается в том, что Е. А. Боратынский, с одной стороны, воспроизводит общенациональное культурное понимание смерти, с другой – развивает содержательную сторону соответствующего онтологического мотива и предлагает индивидуально-авторскую его интерпретацию.

8. Эволюция художественного мышления Боратынского обусловлена поиском такой поэтической формы, которая позволяет развернуть перед читателем целостную картину мира. Вершиной творческого развития поэта становится публикация итоговой книги стихов «Сумерки», в которой наиболее наглядно сказываются признаки системности.

9. Трагедийность «Сумерек» обусловлена комплексно, субъективно и онтологически. Ее корни – как в личных переживаниях Е. А. Боратынского, так и в самой истории, в веяниях «железного века». Два полюса драматизируют самоощущение лирического героя: с одной стороны, непризнанность в мире людей, отвержение современности самим героем и в результате – абсолютное одиночество; с другой стороны, стремление к сближению с людьми, мечта быть услышанным и понятым. Итоговая дилемма носит почти гамлетовский характер: жить или умереть; бороться за приближение действительности к гармонии – или уйти от мира, безнадежно чуждого идеалу. И выбор делается в пользу первого варианта, что обнаруживает жизнеспособность системного мышления Е. А. Боратынского.

Степень достоверности и обоснованности результатов исследования обеспечивается привлечением обширного корпуса интерпретируемого материала (вся лирика Е. А. Боратынского, три прижизненных поэтических сборника, письма, критические статьи), глубоким анализом историко-литературного контекста. Объективность и достоверность результатов обусловлены использованием в ходе исследования методологии, адекватной теме, цели и задачам диссертационной работы. В качестве приоритетных выбраны следующие методологические подходы: комплексный анализ исследуемого материала, основанный на сочетании системно-целостного и проблемно-аналитического подходов, с использованием синергетического, герме-

невтического, интертекстуального, мотивного, текстологического методов, а также возможностей мифопоэтического и имманентного анализа.

Апробация исследования и реализация его результатов. Материалы, составляющие основной корпус диссертационного исследования, его основные положения и результаты были представлены к обсуждению на международных научных конференциях, симпозиумах и форумах – «Актуальные проблемы обучения русскому языку X» (eska republika, Brno: Masarykova univerzita, 2012), «Актуальные вопросы современной науки» (Украина, Горловка, 2011), «Проблемы и пути их решения в современной науке» (Украина, Горловка, 2012), «Антропология литературы: методологические аспекты проблемы» (Белоруссия, Гродно, ГрГУ им. Я. Купалы, 2013), «Ручьевские чтения» (Магнитогорск, 2001, 2004, 2007, 2011), «Интертекст в художественном и публицистическом дискурсе» (Магнитогорск, 2003), «Дергачевские чтения» (Екатеринбург, 2006, 2008, 2011), «Русский человек на изломе эпох в отечественной литературе» (Киров, 2007), «Грехневские чтения» (Нижний Новгород, 2008, 2013), «Авторское книготворчество в поэзии» (Челябинск – Омск, 2008; Омск,

2010. 2013), «Человек и природа в русской литературе (к 95-летию С. П. Залыгина)» (Мичуринск, 2008), «Русский язык как государственный язык Российской Федерации и как язык межнационального общения в ближнем зарубежье» (Магнитогорск, 2008), «Литература в контексте современности» (Челябинск, 2009, 2011), «Литературный текст века: проблемы поэтики» (Челябинск, 2010-2013), «Актуальные вопросы филологии и методики преподавания иностранных языков» (Санкт-Петербург,

2011. 2012), «Новое в современной филологии» (Москва, 2011), «Фольклор и литература в историческом и типологическом аспекта» (Магнитогорск, 2011), «Лексикография и фразеография в контексте славистики» (Магнитогорск, 2011); «Наследие академика И. И. Срезневского и славянский мир: языки, культура, образование (к 200-летию со дня рождения ученого)» (Рязань, 2012), «Г. Р. Державин и диалектика культур» (Казань – Лаишево, 2012), «Болдинские чтения» (Большое Болдино, 2011-2013); на всероссийских научных конференциях – «”По царству и поэт”. Н. М. Языков и литература пушкинской эпохи (К 200-летию Н. М. Языкова)» (Ульяновск, 2003), «Филология ХХI века (теория и методика преподавания)» (Барнаул, 2004), «Художественный текст: варианты интерпретации» (Бийск, 2007, 2008), «”Пишу к Вам из Пятигорска…”. М. Ю. Лермонтов в русской и зарубежной науке и культуре» (Пятигорск, 2009), «Печать и слово Санкт-Петербурга: Петербургские чтения – 2013» (Санкт-Петербург, 2013), «Движение времени и законы жанра» («Лейдермановские чтения») (Екатеринбург, 2014); на межвузовских научных конференциях – «Кризис как иррациональное явление» (Магнитогорск, 2003), «Шадринские чтения» (Шад-ринск, 2008), «Кормановские чтения» (Ижевск, 2012-2014), «Когнитивные исследования античной концептосферы: язык, текст, культура» (Нижний Новгород, 2013); на ежегодных внутривузовских научных конференциях профессорско-преподавательского состава Магнитогорского государственного университета (1998–2012).

Основные положения диссертационного исследования использовались автором при чтении лекций по истории русской литературы первой половины

XIX в. в ФГБОУ ВПО «Магнитогорский государственный университет» и на занятиях в МАОУ «Магнитогорский городской лицей при МаГУ».

Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти основных глав (включающих 24 параграфа), заключения и списка литературы (752 наименования). Общий объем диссертационного исследования - 555 страниц.

О влиянии К.Н. Батюшкова на раннюю лирику Е.А. Боратынского

Синергетика возникла в мире естественных наук в середине 1970-х гг., но уже к концу ХХ в. она стала междисциплинарной областью знания, в которой доступно изучение динамических систем разных уровней организации, состоящих из множества элементов или подсистем, анализ связей внутри них и между ними. «Цель синергетики – найти универсальные закономерности поведения сложных динамических систем, общие законы самоорганизации систем»2. К числу выделяемых почти всеми исследователями, работающими в этом научном направлении, принципов функционирования системы относятся следующие: система не есть сумма элементов, в неё входящих; система всегда открыта, и в этом – не есть сумма элементов, в неё входящих; система всегда открыта, именно это важнейшее условие её жизненности. М.С. Каган в своих работах, размышляя о системе, обращает внимание на такое её качество, как целостность. По его мнению, целостность «не означает «аморфность», «плазмообразность» – она есть качество, обусловленное содействием всех ее частей той части (подсистеме, элементу), которая в данной деятельностной ситуации является основной «ударной силой» в решении конкретной задачи (познавательной, оценочной, проективной, художественно-творческой, коммуникативной, организационной и т.п.)»3. И система рассматривается им как «наиболее высокоразвитый тип целого»4.

Е.А. Боратынского даже на интуитивном уровне. Однако интуиции недостаточно. С отсутствием целенаправленных исследований его творчества в этом ракурсе (пробел, который мы и предполагаем в определенной мере восполнить) во многом связано, на наш взгляд, расхождение в интерпретациях творческого наследия поэта.

Лирика Е.А. Боратынского органично вписывается в литературный процесс первой трети ХIХ века, но при этом имеет свое «лицо». Боратынскому суждено было занять особое место на русском Парнасе. Репутация Боратынского как одного из больших поэтов укрепилась за ним фактически с первых выступлений на этом поприще. Поэтому один из литературных критиков первой трети ХIХ в. В.Т. Плаксин в своей статье за 1829 год, характеризуя лиру А.С. Пушкина и Е.А. Боратынского, находил затруднительным предсказать, на чьей стороне будет первенство, отмечая, что только «время, судья независимый от настоящих успехов, решит, кому будет принадлежать первый венок – Пушкину или Баратынскому»1. В свою очередь, В.Г. Белинский в одной из своих работ высказывает следующую мысль: «Из всех поэтов, появившихся вместе с Пушкиным, первое место бесспорно принадлежит г. Баратынскому»2.

В настоящий момент поэзия Е.А. Боратынского привлекает внимание многих современных исследователей. В Мичуринске и Казани проводятся научные чтения, посвященные Боратынскому. Не остался незамеченным столетний юбилей этого художника слова: ему были посвящены Международные конференции, прошедшие в Москве, Казани, Тамбове, Мичуринске и других городах. Увеличивающийся объем исследовательской литературы, касающейся вопросов изучения наследия Боратынского, доказывает растущий интерес к его поэзии. обоих проектов А.М. Песков сформировал целую исследовательскую команду3, которая проделала впечатляющую работу. Систематизация биографических сведений из жизни поэта, собрание сохранившихся писем Е.А. Боратынского, реконструкция биографии поэта, подборка найденных вариантов его произведений – всё это создаёт прочный фундамент для более глубокого постижения художественного мира автора, раскрытия не замеченных ранее особенностей его творчества.

За почти двухсотлетний период изучения биографии и творчества Е.А. Боратынского накоплен солидный исследовательский материал. На сегодняшний день в современном литературоведении сформировалось как самостоятельное научное направление боратыноведение. Этот термин официально закрепился в науке после проведения конференции в Тамбове в 2000 г. и публикации сборника материалов по её итогам4.

Актуальность исследования обусловлена теми процессами, что имеют место в современном литературоведении, расширяющем свои границы, отказывающемся от привычных алгоритмов в изучении явлений литературы, рассматривающем литературные произведения в различных контекстах, уделяющем особое внимание осмыслению духовно-нравственных, философско-психологических вопросов. В работе решаются актуальные, назревшие в науке о Е.А. Боратынском проблемы осмысления системности его художественного мышления как лирика в контексте современного ему литературного процесса, предлагается историко-литературная реконструкция поэтического мира Боратынского, выявляются внутренние связи и взаимодействия личного духовно-эмоционального опыта поэта с романтической и общекультурной традицией.

Доминирующие акустические образы

Немаловажный вклад в разработку названной проблемы внёс Д.С. Лихачев, утверждавший, что художественное произведение имеет «свои закономерности, собственные измерения и собственный смысл, как система»1. На этом основании ученый полагал, что художник творит пространство, в котором происходит либо развитие действия, либо распространение поэтической мысли.

Обобщая накопленное современным литературоведением, соотнося это с поэтическим творчеством Боратынского, постараемся доказать, что пространство и время его поэтического мира концептуальны, отражают ведущие идеи автора, соотносятся с иными проявлениями его художественного мышления, позволяя явственно представить особенности его понимания бытия.

Размышляя о системности художественного мышления Боратынского, мы обратимся к анализу основного корпуса стихотворений поэта для установления соответствий между ними, помогающих определить круг ведущих мотивов, поскольку поэтический мир – это также и «система инвариантных мотивов»2. Основные смыслы и идеи, выражаемые с помощью мотивов, образуют некую духовную целостность создаваемого поэтом мира. В своем исследовании мотивов лирики Боратынского мы будем опираться прежде всего на работы Б.М. Гаспарова, Ю.К. Щеглова, рассматривающих проблему мотива в неразрывной связи с принципами интертекстуальности и системности. Тартуские исследователи, изучающие проблему соотношения «темы» и «поэтического мира», вообще предлагают понимать под этой эстетической категорией только «смысловой инвариант … произведений автора»3. Мы акцентируем внимание на тех мотивах, в которых, по верному замечанию А. Ахматовой, «таится личность автора и дух его поэзии»4. Художественный текст мы рассматриваем как построенную средствами языка модель человеческого отношения к миру, в которой поэт раскрывает свои мысли, взгляды на жизнь, на человека, в том числе и через развиваемые им лирические мотивы. Романтическая лирика Боратынского будет исследована как художественная система, в которой отражаются особенности его мышления;

Особое внимание в работе будет уделено эволюции системного мышления Е.А. Боратынского; освещение этой проблемы будет представлено через анализ трех прижизненных сборников поэта: 1827, 1835 и 1842 гг. Мы покажем, как, отталкиваясь от традиционного жанрово-тематического принципа составления сборника стихов, Боратынский в процессе творческой эволюции приходит к созданию книги стихов, отличающейся единством авторской концепции и сквозным лирическим сюжетом.

Потому основной научный интерес будет сосредоточен на исследовании итоговой книги «Сумерки», рассматриваемой нами как вершина исканий поэтом той формы, в которой можно было бы представить целостное восприятие мира.

При анализе произведений «Сумерек» Е.А. Боратынского мы будем исходить из понимания книги стихов как некоей лирической целостности, в которой каждое отдельное стихотворение, обладая бесспорной самостоятельностью, тем не менее, оказывается так или иначе связано с развитием общей идеи, по-новому раскрывает свой смысл, вступая во взаимодействии с другими произведениями книги. Последовательность стихотворений в «Сумерках» представляется нам не случайной, а строго продуманной, связанной с авторской концепцией, суть которой мы и попытаемся охарактеризовать в своей работе.

Объект исследования: лирическое наследие Е.А. Боратынского, представляющее собой многоуровневую систему. Предмет исследо вания: художественное мышление Е.А. Боратынского.

Материал исследования: лирические произведения Е.А. Боратынского, эпи-столярий; мемуары, письма современников. При выявлении интертекстуальных связей привлекаются произведения русской и европейской поэзии (Г.Р. Державина, К.Н. Батюшкова, А.С. Пушкина, Ф.М. Тютчева, Э. Парни и др.).

Цель диссертации — выявить системность мышления Боратынского-лирика, представить целостную концепцию его поэтического мира как динамично развивающейся системы.

Поставленная цель определяет необходимость решения следующих задач: зо анализ философских воззрений Е.А. Боратынского, прояснение его роли в качестве предтечи русского экзистенциализма; выявление двойственности лирической позиции поэта; исследование эволюции романтизма Е.А. Боратынского, обнаружение наиболее значимых влияний на систему романтических представлений поэта со стороны современников и литературных предшественников; рассмотрение поэтического мира Е.А. Боратынского с позиций антропологии литературы, выявление общечеловеческого, общеромантического и индивидуально-авторского в реализации визуального, звукового начал, в изображении пространства и времени; анализ системы ведущих мотивов лирики Боратынского; рассмотрение поэтического мира Е.А.Боратынского в его эволюции; изучение своеобразия организации прижизненных сборников Е.А. Боратынского, прояснение принципов объединения отдельных произведений в общее целое; определение тех историко-литературных тенденций в поэзии первой трети ХIХ в. и творчестве самого Боратынского, что способствовали созданию «Сумерек» как книги стихов, вершинного явления его лирики, в котором ярче и полнее всего отразилась специфика системного мышления Боратынского-поэта; прояснение внутренней логики связей между стихотворениями «Сумерек», анализ лирического единства, выявление роли мифологического начала, изучение характера воплощения в книге стихов авторских философских идей.

Сон и сновидения

Такие эпикурейские образы, к которым активно обращается Батюшков, как вино, чаши, пиры, дружеские застолья, появляются и в произведениях Боратынского, но востребованы они оказываются только в раннем творчестве. В более поздний период эти образы утрачивают свою семантическую связь с анакреонтической лирикой2.

Батюшков, многое впитавший и из европейской, в частности, французской, и из русской литературы (особенно ощущается связь его лирики с творчеством Н.М. Карамзина и Г.Р. Державина), создает собственную романтическую трактовку поэтического вдохновения и образа художника. Для него поэтический дар представляет собой «и муку, и услаждение людей, единственно для неё созданных»3. Истинный художник отдается своему предназначения самозабвенно, за что даруется ему мгновение вдохновения, когда жизнь озаряется и наполняется новым смыслом, но ни предугадать, ни продлить этот миг человек не властен. И тем не менее Батюшков, в частности, в своей статье «Нечто о поэте и поэзии» с восторгом признается: «Плодотворная минута поэзии, ты быстро исчезаешь, но оставляешь вечные следы у людей, владеющих языком богов!»4.

Но задолго до этой статьи своими размышлениями о предназначении поэта, его вдохновении и судьбе Батюшков поделился с Н.И. Гнедичем: «Ты сердишься на людей? Они тебя обманули? Чудак! Ты в них обманулся! Чего ожидал от них? Услуг, дружбы, благоволения за то, что пишешь хорошие стихи? Дарование есть сначала (ибо оно им доставляет минутное удовольствие), но вскоре опомнятся и рано или поздно отмстят. Вот твоя участь! … . Прибавь к тому, что поэзия, сие вдохновение, сие нечто изнимающее душу из её обыкновенного состояния, делает любимцев своих несчастными счастливцами. И ты часто наслаждаешься, потому что ты пишешь, и ты смотришь на мир с отвращением, потому что ты пишешь»1.

И в своей ранней лирике Батюшков создает образ романтического поэта-мечтателя, испытывающего разнообразные эмоции, создающего свою «маленькую философию», бегущего от жестокой порочной действительности на лоно природы, к «беспечности златой», в мир чувственных удовольствий, где духовность человека ценится больше, чем его материальное положение и социальный статус, где можно «Искать веселья и забавы / И мудрость с шутками мешать»2.

Боратынский, как и Батюшков, воспринимает способность создавать поэтические произведения, с одной стороны, как божественный дар, с другой – как тяжкое испытание, заставляющее человека страдать. Подобное отношение к поэзии полнее и ярче всего проявится не в раннем, а уже в позднем творчестве автора. Так, например, в письме Плетневу можем найти созвучные размышлениям Батюшкова высказывания Боратынского о предназначении, о поэтическом даре как испытании: «Знаю, что поэзия не заключается в мертвой букве, что молча можно быть поэтом; но мне жаль, что ты оставил искусство, которое лучше всякой философии утешает нас в печалях жизни. … Совершим с твердостию наш жизненный подвиг. Дарование есть поручение. Должно исполнить его, несмотря ни на какие препятствия, а главное из них – уны-лость»3. Схожее отношение к поэзии и поэту отразится, например, и в таких поздних произведениях Боратынского, как «Болящий дух врачует песнопенье» (1832), «Всё мысль да мысль! Художник бедный слова!» (1840) и др.

Однако именно в раннем творчестве Боратынского обнаруживаются явные созвучия с батюшковской поэзией, когда речь заходит об образе поэта. Как и у Батюшкова, у Боратынского поэт часто предстает в окружении камен, харит или аонид. Например, у Батюшкова встречаем такие строки: «Наставники-пииты, / О Фебовы жрецы! / Вам, вам плетут хариты

Характерная деталь, появляющаяся в описаниях образа поэта Батюшковым, – свирель или цевница. В античной поэзии эти музыкальные инструменты были символами идиллической поэзии. Значение этого символа Батюшковым расширяется, свирель становится прежде всего романтическим образом, ассоциирующимся с миром и духовным, и природным, и поэтическим: «Подайте мне свирель простую, / Друзья! и сядьте вкруг меня» («Совет друзьям»). Подобная символика используется и Боратынским: «Мне ли думать о куплетах? / За свирель... а тут беды! / Марс затянутый, в штиблетах / Обегает уж ряды» [59]; «Тебя я петь хочу; дай жизнь моим струнам, / Цевнице вторь моей; твой голос сердцу внятен» [60].

Интересно, что из всей широко представленной в античной мифологии «географии», так или иначе связанной с поэзией, искусством, Боратынский, как и Батюшков, выбирает гору Пинд. В «Послании к Н.И. Гнедичу» (1805) Батюшков так представляет это место:

Иль, громку лиру взяв, пойти вослед Алкею, Надувшись пузырем, родить один лишь дым, Как Рифмин, закричать: «Ликуй, земля, со мною! Воспряньте, камни, лес! Зрю муз перед собою! Восторг! Лечу на Пинд!.. Простите, что упал2…

У Боратынского описание мифологического пространства имеет несколько иной характер: «О судьбы переворот! / Твой поэт летит геройски / Вместо Пинда – на развод» [59].

Е.А. Четвертных в своей работе обращает внимание и на то, что Боратынский «заимствует бытюшковскую интерпретацию образа Элизия, который видится ему истинным раем для поэта-эпикурейца»3.

И в своих поздних произведениях Боратынский использует разного рода реминисценции из поэзии Батюшкова. Так, например, поэтическим образом, завершающим одно из последних произведений Боратынского «Пироскаф», оказывается «якорь, надежды символ» [201]. Вспоминается знаменитого итоговое собрание сочи . нений Батюшкова, изданное в 1817 г., «Опыты в стихах и прозе», на титульном листе первой части которого была нарисована виньетка в виде крылатого якоря со змеёй, образующей круг, символизирующий вечность. Вторая же часть батюшковского собрания сочинений включала в свой состав стихотворение с символическим названием «Надежда». Боратынский в итоговом образе своего произведения соединяет характерные для издания Батюшкова составляющие.

От позднего Батюшкова Боратынский-романтик воспринял особое отношение к жизни как трагедии и целый ряд поэтических образов. Так, один из определяющих в поздней лирике, особенно в книге стихов «Сумерки» (1842), ассоциирующихся в сознании современников не с учителем, а с учеником, оказывается образ «железного века», характеризующий современность. Впервые он появляется на страницах произведения Батюшкова «Перевод I-й сатиры Боало»1 (1804 или 1805), а позднее – в «Видение на берегах Леты»2 (1809). Однако стоит учитывать тот факт, что этот же образ был использован в лирике и другими поэтами3.

Если в раннем творчестве Боратынского влияние Батюшкова проявляется в эпикурейских мотивах и образах, к которым обращается поэт, то в поздней его лирике угадывается влияние «другого» Батюшкова, уже пережившего духовный кризис в результате увиденного в период Отечественной войны 1812 года, и как следствие, отказавшегося от своей «маленькой философии», обратившегося к осмыслению трагических проявлений бытия, задумавшегося над неразрешимыми противоречиями жизни.

Следует подчеркнуть, что увлечение эпикурейской лирикой и Батюшкова, и Боратынского происходило скорее не вследствие, а вопреки тем жизненным обстоятельствам, с которыми столкнулись поэты.

Возникновение книги стихов как результат жанровых изменений в поздней лирике Е.А. Боратынского

В русской культуре по отношению к молчанию сложилось два принципиально различных отношения, что не только зафиксировано в фольклоре (примером тому могут быть пословицы-антиподы – «Слово – серебро, молчание – золото» и «Молчит, как пень»), но и отражено в литературе (подтверждение тому – два противоположных высказывания: «Мысль изреченная есть ложь» Ф.И. Тютчева2 и «Молчалины господствуют на свете, ведь нынче любят бессловесных» А.С. Грибоедова3).

Боратынский, бесспорно, в своей лирике следовал первой традиции, для него молчание было величайшей тайной бытия, знаком особого духовного состояния. И в этом плане можно говорить, что на него повлияла во многом христианская культура. Своеобразный символом такого духовного понимания молчания – русская икона первой половины XVIII века «Иоанн Богослов в молчании» и икону «Спас Благое Мол-чание»4, которая была востребована в среде монахов, будучи связанной с подвигом молчания и «умственной молитвы».

«Тишина», «тихий», проникновенный голос, адресованный близкому человеку, другу в поколенье и далёкому потомку, читателю будущего, с которым душа поэта вступит в незримый контакт, – всё это определяет общую тональность темы поэта и поэзии в лирическом мире Боратынского, глубже и выразительней всего представленной в программном стихотворении «Мой дар убог...»: «Мой дар убог, и голос мой негромок / ... / И, как нашел я друга в поколенье, / Читателя найду в потомстве я» [144], – здесь понятие «тишины» (слабого звучания) связано с самим характером общения, настроенностью на душевный контакт с единственной, но близкой душой. Подобное отношение к собственному дару можно обнаружить и в целом ряде других стихотворений

Чувствуется замкнутость лирического героя на собственном мире, это своего рода поэтический эгоцентризм, когда поэт свое творчество рассматривает как самодостаточную систему: «Родные небеса! Незвучный голос мой / В стихах задумчивых вас пел в стране чужой...» [76]; «Я б не хотел играть на громкой лире...» [137].

Подобные взгляды Боратынского позволили С.Г. Бочарову прийти к интересным выводам: «... путь к провиденциальному читателю сквозь космические дали разреженного времени-пространства неизвестного будущего» характеризует не глас народный, не молва, а «сосредоточенная тишина интимного акта общения-проникновения, тишина вместе как бы внутреннего мира души человека и космического пространства»1.

Существенное понижение «громкости» звучания в лирическом мире Боратынского происходит тогда, когда лирический герой поэта начинает размышлять о возвышенных предметах: поэзии, дружбе, любви. Сфера звука напрямую своей символикой и образностью связана с одной из основных проблем лирики Боратынского – проблемой общения, «человеческого контакта»2, выступающей в союзе с мотивом «отзы-ва»3. Поэтому, когда лирический герой пытается обрести отклик в сердцах близких ему людей, наблюдается как бы затихание звука, мир вокруг героя будто замирает в движении и в звучании. По сути дела, поэт задолго до герменевтических открытий ХХ века приходит к осознанию того, что молчание – необходимое состояние для понимания себя и мира, эта мысль в последующем будет, в частности, сформулирована в философских работах М. Хайдеггера4.

Душа лирического героя страстно жаждет быть услышанной, оттого так старательно прислушивается к миру, отодвигая на дальний план восприятия «полновесные» природные звуки, пытаясь расслышать созвучные настроения, выбрать среди соплеменников того, чьё сердце бьётся в унисон с его собственным. «С тихой радостью взглянул на мир прелестный» лирический герой, но всё осталось безответным к его ожиданиям и мольбам: и «глухая судьба» [114], и людской мир – «он поет, никто не слышит / Слов печальных...» [82]. Но самое страшное то, что безучастным к человеку остаётся и Космос, как и судьба, «глухой» и «безотзывный». Так, в «Осени» дан грандиозный образ мироздания: «Звезда небес в бездонность утечёт ... / Не поражает ухо мира / Падения ее далекий вой...» [189], – увеличивающий масштаб разыгравшейся трагедии («падение звезды» в традиционной поэтической символике означало гибель поэта). «Ухо мира» – насколько зрим этот экспрессивный образ слухового восприятия бытия, провозвещающий поэтику поэзии XX века, в частности, поэтику В. Маяковского. Мир видится существом, способным внимать (слово «ухо» непосредственно указывает на наличие этой способности), но остающимся глухим к человеку. И в этом уже не просто драма, а трагедия человеческого общения. Может быть, поэтому Боратынский делает основной сферой функционирования позитивных звуковых образов природу и поэтическое творчество. «Не найдя прочного контакта в мире людей, поэт обращается к стихиям и наделяет их чисто человеческими чертами. Природа, как ему кажется, и заключает в себе тот идеал общения, который утрачен чело-вечеством»1 – таковы наблюдения об этой стороне поэзии Боратынского Е.Н. Лебедева. Как в самой природе любое явление получает мгновенный отзыв в другом («протяжный вой» водопада «соединяется» с таким же «протяжным отзывом долины» [86]), так не остаётся безучастной природа к человеку, который находит в ней единственный отклик: «Бывало, отрок, звонким кликом / Лесное эхо я будил, / И верный отклик в лесе диком / Меня смятенно веселил» [158].

Ощутив «глухоту» окружающих, к которым обращены его помыслы и чувства, лирический герой Боратынского острее начинает воспринимать происходящее вокруг, всё явственней обнаруживая диссонанс в былой гармонии. Он слышит бушующее море бытия, что звучит на разные голоса. Так, в стихотворении «Недоносок» мир предстаёт перед лирическим героем «как огромное и едва ли управляемое многоголосие, почти какофония»2. Однако высказанное относительно конкретного произведения можно отнести и к поэзии Боратынского в целом.

Похожие диссертации на Системность художественного мышления Е.А. Боратынского - лирика

Олицетворение как феномен речевого художественного мышления : (На материале русской и грузинской лирики XIX в. )Болквадзе, Бэлла Иосифовна

Развитие системности мышления у детей 6-9 лет в процессе обученияДеулин Дмитрий Владимирович