Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Историческая основа и литературная история житий митрополитов Петра, Алексия, Ионы московских 27-67
1.1. Теория жанра жития 27-36
1.2. Пастырская и церковно-политическая деятельность митрополитов Петра, Алексия и Ионы 36-45
1.3. История текстов о митрополитах Петре, Алексии и Ионе 46-66
Выводы по Главе 1 66-67
Глава 2. Сюжетно-композиционное своеобразие памятников о московских святителях 68-150
2.1. Композиционное построение пространных житий митрополитов Петра, Алексия и Ионы 68-99
2.2. Своеобразие построения святительских житий в составе сборников XVI века 100-125
2.2.1. Особенности композиции святительских житий в Великих Минеях Четьих. 100-109
2.2.2. Новые черты в построении житий в составе «Степенной книги царского родословия» 109-125
2.3. Топика житий святителей 125-147
Выводы по Главе 2. 147-150
Глава 3. Способы и приемы создания образов в святительских житиях 151-189
3.1. Особенности изображения персонажей в пространных редакциях житий 151-176
3.2. Приемы создания образов персонажей в редакциях Великих Минеях Четьих и Степенной книги 176-188
Выводы по Главе 3. 188-189
Заключение 190-193
Писок литературы 194
- Пастырская и церковно-политическая деятельность митрополитов Петра, Алексия и Ионы
- История текстов о митрополитах Петре, Алексии и Ионе
- Своеобразие построения святительских житий в составе сборников XVI века
- Приемы создания образов персонажей в редакциях Великих Минеях Четьих и Степенной книги
Введение к работе
Актуальность диссертационного исследования определяется общей тенденцией современной медиевистики к собиранию и обобщению материала агиографических памятников, выявлению истории житийных текстов и их поэтических особенностей. Не случайно речь идет о создании «Свода русских житий», который позволил бы составить полную картину древнерусской агиографии. Для формирования представлений о типологии жанра и особенностях каждой жанровой разновидности необходима систематизация огромного материала. Жития московских святителей – часть корпуса текстов, которые нужно изучить для достижения этой цели.
Хотя в последние десятилетия активно ведется работа по публикации житий святителей Петра, Алексия и Ионы, комплексного анализа поэтики этих произведений не предпринималось. Существование разновременных редакций текстов даёт возможность определить специфику и проследить развитие этого агиографического типа в связи с общими закономерностями развития жанра.
Обращение к обозначенным проблемам определяет научную новизну исследования.
Степень изученности проблемы. Изучение житий святых и категории «святость» имеет почти двухсотлетнюю историю. Общенаучный вклад в изучение древнерусских житий был внесен виднейшими учёными мифологической и культурно-исторической школ (С.П. Шевыревым, Ф.И. Буслаевым, А.Н. Пыпиным, И.С. Некрасовым, В.А. Яковлевым)1.
За время изучения житий осуществлены издания наиболее известных и распространенных агиографических памятников, изучен основательный круг произведений2, систематизированы основные агиографические топосы,
Шевырев С.П. История русской словесности, преимущественно древней: Ч. 1-4. – М.: Унив. тип., 1846-1860. Шевырев С.П.. Обозрение русской словесности в XIII в. СПб.: тип. Акад. наук, 1854. 59 с. Пыпин А.Н. История русской литературы / [Соч.] А. Н. Пыпина: в 2 т. СПб.: тип. М. М. Стасюлевича, 1902. 2 т. Некрасов И. С. Зарождение национальной литературы в Северной Руси. Ч. I. Одесса: тип. Францова, 1870 [3], 173, 44, [4] с. Яковлев В. А. Древне-киевские религиозные сказания. – Варшава: тип. варшавского уч. округа, 1875. 160 с.
2 Шахматов А.А. Несколько слов о Несторовом житии Феодосия // Шахматов А.А. История русского летописания. СПб.: Наука, 2003. Т. 1. Кн. 2. С. 19 – 30. Ключевский В.О. Древнерусские жития святых как исторический источник. М.: Наука, 1988. 512 с. Барсуков Н. П. Источники русской агиографии. СПб.: тип. М. М. Стасюлевича, 1882. 616 с. Адрианова-Перетц В.П. Очерки поэтического стиля Древней Руси. М.;Л.: Из-во АН СССР, 1947. Дмитриев Л.А. Сюжетное повествование в житийных памятниках конца XIII - XV веков // Истоки русской беллетристики. Л.: Наука, 1970. 304 с. С. 208 – 262. Грихин В.А. Проблемы стиля древнерусской агиографии XIV-XV вв. М.: издат. Московского университета, 1974. Грихин В.А.Творчество Епифания Премудрого и его место в древнерусской литературе конца XIV – начала XV вв.: автореф. дис. …
выявлены «общие места», характерные для житий преподобных,
просветителей народов, юродивых, князей, пустынножителей, святых жен и
т.д.3, значительный круг работ посвящен проявлению местных традиций в агиографии4.
Текстологии и поэтике агиографических текстов посвящены работы Л.А. Дмитриева5, О.В. Панченко6, С.А. Семячко и др., которые опираются на фундаментальные труды Д.С. Лихачева «Поэтика древнерусской литературы» и «Текстология»7.
Изучению житий святителей как своеобразного отражения реальных
событий русской истории положил начало В.О. Ключевский в работе
«Древнерусские жития святых как исторический источник». В дальнейшем
тексты, посвященные митрополитам Петру, Алексию и Ионе, использовались
главным образом исследователями-историками с целью создания
представлений о жизни и деятельности святителей, их роли в исторических
событиях. Данное исследование опирается на работы, посвященные
текстологии памятников, а также учитывает наблюдения, касающиеся
литературных особенностей текстов и их соотношения с иконописной традицией8.
канд. филол. наук: 10.01.01. М., 1974. 27 с. Творогов О.В. О «Своде древнерусских житий» // Русская агиография: Исследования. Публикации. Полемика. СПб.: Дмитрий Буланин, 2005. С. 3 – 58.
3 Творогов О.В. Задачи изучения устойчивых литературных формул Древней Руси. // ТОДРЛ. Т. 20. М., Л.:
Наука, 1964. С. 29 – 40. Адрианова-Перетц В.П. Задачи изучения «агиографического стиля» Древней Руси //
ТОДРЛ. Т. 20: Актуальные задачи изучения русской литературы XI - XVII веков. Л.: Наука, 1964. С. 41 – 71.
Руди Т.Р. О композиции и топике житий преподобных // ТОДРЛ. Т.57. СПб.: Наука, 2006. С. 431 – 500.
Руди Т.Р. Топика русских житий //Русская агиография. Исследования. Публикации. Полемика. СПб.:
Дмитрий Буланин, 2005. С. 59 – 101. Башлыкова М.Е. Топика житий в Киево-Печерском патерике редакции
1661 года // Герменевтика древнерусской литературы. М.: Рукописные памятники Древней Руси, 2010. Сб.
15. С. 198.
4 Яхонтов И.А. Жития святых севернорусских подвижников Поморского края, как исторический источник:
составлено по рукописям Соловецкой библиотеки. Казань: тип. Императорского Университета, 1881. 377 с.
Бугославский С.А. Литературная традиция в северо-восточной русской агиографии // Статьи по славянской
филологии и русской словесности. Сборник статей в честь академика А.И. Соболевского. Л.: Изд-во АН
СССР, 1928. С. 332 – 336. Семячко С.А. Проблемы изучения региональных агиографических традиций (на
примере вологодской агиографии) // Русская агиография: Исследования. Публикации. Полемика. СПб.:
Дмитрий Буланин, 2005. С. 122 – 142.
5 Дмитриев Л.А. Житийные повести русского Севера как памятники литературы XIII – XVII вв. Эволюция
жанра легендарно-биографических сказаний. Л.: Наука, 1973. 304 с. Он же. Сюжетное повествование в
житийных памятниках конца XIII - XV веков // Истоки русской беллетристики. Л.: Наука, 1970. С. 208 –
262.
6 Панченко О.В. Поэтика уподоблений (к вопросу о «типологическом» методе в древнерусской агиографии,
эпидейктике и гимнографии) // ТОДРЛ. Т. 54. СПб.: Дмитрий Буланин, 2003. С. 491 – 534.
7 Русская агиография: исследования, публикации, полемика: сборник / Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом) Рос.
акад. наук; редкол.: Т. Р. Руди, С. А. Семячко (отв. ред.). СПб.: Дмитрий Буланин, 2005. 788 с. Русская
агиография: Исследования. Материалы. Публикации / Отв. ред.: Т.Р. Руди, С.А. Семячко. СПб.: Изд-во
«Пушкинский Дом», 2011. Т. II. 640 с.
8 Седова Р.А. Святитель Петр, митрополит Московский в литературе и искусстве Древней Руси. М.: Русский
мир, 1993. 200 с. Седова Р.А. К вопросу о первоначальной редакции Жития митрополита Алексея,
созданной пермским епископом Питиримом // Макариевские чтения. Вехи русской истории в памятниках
культуры. М.: «Можайск-Терра», 1998. С. 351 – 364. Кириллин В.М. Житие святителя Петра, митрополита
Киевского и всея Руси [Электронный ресурс] // Слово: православный образовательный портал. 2011.
URL: Усачев А.С. Житие митрополита Ионы в Степенной
книге // Проблемы источниковедения: [сборник статей] / Российская акад. наук, Ин-т всеобщ. истории [отв.
ред. С. М. Каштанов]. М.: Наука, 2010. Вып. 2 (13). С. 217 – 223. Усачев, А.С. Редакции жития митрополита
В качестве материала исследования использованы опубликованные тексты житий митрополитов Петра, Алексия и Ионы с XIV по XVI века, находящиеся в составе сборников неустойчивого состава, в Великих Минеях Четьих митрополита Макария (ВМЧ), в Степенной книге царского родословия (СК), а также редакции жития митрополита Алексия в летописных сводах – Рогожском, Московском конца XV в., Никоновской летописи. Летописные тексты, повествующие о митрополите Алексии, привлечены для сопоставления с житиями, помещенными в агиографических сборниках, с целью установления этапов в развитии текста. По отношению к житиям митрополитов Петра и Ионы такая работа не может быть проделана, поскольку агиографические тексты о них в летописных сводах отсутствуют, приведены только отдельные сведения о святителях.
Цель исследования – изучение поэтики древнерусских святительских житий митрополитов Петра, Алексия и Ионы, то есть выявление целостной системы художественных особенностей (сюжета, композиции, топики, тропов), характерной для этой разновидности агиографического жанра. Для достижения цели решались следующие задачи:
-
Выявить особенности сюжетно-композиционной организации памятников.
-
Выделить композиционные и стилистические топосы древнерусских святительских житий.
-
Определить основные приемы и способы создания художественных образов в произведениях о московских святителях.
4. Установить закономерности развития святительских житий.
Основные положения, выносимые на защиту.
1. Пространные редакции житий митрополитов Петра, Алексия и Ионы
представляют собой классический образец житий-биос, в которых агиографы
подробно и поэтапно описывают биографии святителей в соответствии с
каноном, включая повествования о посмертных чудесах и похвальные слова.
Тем не менее каждое из рассмотренных житий митрополитов по-разному
сочетает закономерности агиографического канона, биографическое начало и
легендарные элементы. В жизнеописаниях святителей агиографы уделяют
значительное внимание происходящим историческим событиям и
персонажам, которые окружают московских митрополитов.
2. Топика житий святителей, выявленная на основе пространных
редакций, тесно связана с устойчивыми компонентами преподобнических и
равноапостольских житий, но вырабатывает и собственные «общие места». В
пространных житиях святителей Петра, Алексия и Ионы обнаруживаются две
группы топосов: композиционные, подразделяющиеся на топосы,
содержащие стилистические формулы и выраженные индивидуальными
стилистическими средствами; стилистические топосы, не привязанные к
композиционным, библейские и житийные по происхождению.
Ионы: из истории древнерусской книжности середины XVI в [Электронный ресурс]. / А.С. Усачев // URL:
3. Жития святителей, включенные в ВМЧ и СК, в описании ключевых
эпизодов близки к пространным редакциям, но при этом их авторы
стремились приблизить повествование к общему стилю сборников.
В редакции ВМЧ включаются элементы документального характера – послания, поучения, заимствования из ранее написанных житий. Эпизоды, содержавшиеся в предшествующих редакциях, дополняются деталями и речами, направленными на передачу чувств и состояний персонажей, что соответствовало общей тенденции к созданию эмоционально насыщенного повествования в сборнике.
В редакциях житий в ВМЧ сделан акцент на возвышение Москвы и великого московского князя, поэтому фрагменты, в которых рассказывается о деятельности святителей в столице, являются ключевыми.
Структура житий в составе СК сложнее, чем в предшествующих редакциях. Во всех житиях появляются дополнения, связанные с использованием летописного материала и легенд, включающих жизнеописания митрополитов в общее течение событий церковно-политической истории. Усложнение состава редакций и акцент, сделанный на последовательное изложение исторических событий, даже не связанных прямо с жизнеописанием святителя, обусловлены общим замыслом Степенной книги, представляющей русскую историю через агиобиографии князей и святых.
4. Особенности изображения московских митрополитов определялись
временем создания редакций и спецификой сборников, в которые они
включались. Каждый образ святителя, наряду с общими агиологическими
чертами, наделен присущими только ему неповторимыми свойствами,
которые раскрываются с помощью системы художественно-выразительных
средств и приемов, многие из которых являются «общими местами» для
агиографического жанра, а также библейских цитат и ретроспективной
исторической аналогии. Развитие стилистики житий в сборниках XVI века
определялось общей тенденцией эпохи к усложнению системы
изобразительно-выразительных средств, применяемых для характеристики
героев.
Методологической и теоретической базой исследования послужили труды Ф.И. Буслаева, В.О. Ключевского, Л.А. Дмитриева, С.В. Минеевой, О.В. Гладковой, Т.Р. Руди, посвященные теории и истории древнерусской житийной литературы; работы С.С. Аверинцева, Д.С. Лихачева и Н.И. Прокофьева, содержащие систематизацию жанров древнерусской литературы, а также освещающие проблемы истории и поэтики византийской культуры и литературы, с которой напрямую связана агиографическая литература Древней Руси. Источниковедческой основой диссертационной работы стали текстологические изыскания и издания текстов, посвященных житиям московских святителей, Б.М. Клосса, Г.М. Прохорова, Р.А. Седовой, А.С. Усачева.
Методологическая основа. Для достижения цели и решения задач, поставленных в диссертации, использованы историко-генетический, сравнительно-типологический, герменевтический методы.
Историко-генетический метод позволяет проследить историю текстов, посвящённых каждому из святителей, в их взаимосвязи и развитии: выявить различные жанровые разновидности, созданные с период с XIV по XVI вв., установить общие и различные черты в содержании, стилистических приемах, авторских оценках, проявившихся в разных редакциях памятников.
Сравнительно-типологический метод дает возможность выделить и систематизировать общие признаки житий митрополитов Петра, Алексия и Ионы, связанные с их единым агиологическом типом, классифицировать общие места, появляющиеся в текстах, установить их соотношение с общеагиографической топикой.
Герменевтический подход способствует прочтению житийного текста, воссоздающего мир Древней Руси с позиции святости, истолкованию изменений, возникающих в поздних редакциях текстов, выявлению авторского подхода каждого из агиографов.
Теоретическая значимость исследования заключается в создании представления о содержательной и поэтической специфике святительской разновидности житий, выявлении ее топики, определении ее места в древнерусской агиографии.
Практическая значимость: материалы диссертационной работы могут быть использованы в вузовском и школьном преподавании истории русской литературы при изучении жанра житий; в курсе текстологии, а также в спецкурсах по древнерусской литературе XIV – XVI вв. и по истории культуры Древней Руси. Наблюдения и выводы могут найти применение при создании рабочих программ по дисциплине «История древнерусской литературы», учебников и учебно-методических пособий. Диссертация также может представлять интерес для специалистов в области истории, агиологии, истории церкви и лингвистики.
Апробация работы. Основные положения диссертационного исследования изложены в выступлениях на конференциях: «Древнерусская литература и литература Нового времени. Памяти проф. Н.И. Прокофьева» (Москва, 2015, 2017), IX, X Всероссийском студенческом фестивале «Учитель русской словесности» (Москва, 2010, 2011), Международной научно-практической конференции «Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие. X Юбилейные Кирилло-Мефодиевские чтения» (Москва, 2009), Всероссийской научно-практической конференции «Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие. XII Кирилло-Мефодиевские чтения» (Москва, 2011), Конференции «Литература, фольклор: текст, проблемы и методы исследования» (Курган, 2013), Конференции «Сергиевские чтения» «Роль православных духовных ценностей в развитии русской культуры. История и современность» (Москва, 2014), Российской научной конференции «XXII Макариевские Чтения» (Можайск, 2015), Межрегиональной научно-практической конференции «Слово. Словесность.
Словесник» (Рязань, 2016), Международной научно-практической конференции «Творческая история произведения как историко-литературная и теоретическая проблема: фольклорный, биографический, социокультурный, текстологический аспекты» (Москва, 2016). Основные положения диссертационного исследования отражены в 13 публикациях, четыре из них – в научных изданиях, входящих в перечень ВАК России.
Предметом диссертационной работы служит поэтика житий святителей.
Объектом исследования являются сюжетно-композиционная организация, топика памятников, изображение исторических лиц.
Структура диссертационного исследования: работа состоит из
введения, трех глав, посвященных различным аспектам поэтики житий
московских митрополитов Петра, Алексия и Ионы, заключения и списка
литературы, который насчитывает 213 наименований.
Пастырская и церковно-политическая деятельность митрополитов Петра, Алексия и Ионы
Далее следовал традиционный уход из дома, рассказ о жизни и подвигах героя. Главная цель этих описаний – способствовать утверждению и прославлению христианских идей. Обязательно в этих фрагментах присутствуют испытания, а иногда и мучения героя, которые он переносит стойко, безропотно и смиренно. В более поздних житиях XV-XVI вв. в этом эпизоде появляются лирические отступления, в которых авторы выражают свои чувства и мысли о безвинно страдающем герое.
Заканчивается основная часть жития обычно предсмертным наставлением и смертью святого. Описывая этот обязательный фрагмент житийного канона, Х.М. Лопарев говорил только о житиях настоятелей монастыря: «В случае, когда идет речь о святом настоятеле монастыря, риторические руководства полагали необходимым говорить, что святой, чувствуя близость кончины, собирал к своей постели братию и преподавал ей наставление и завещание о том, как надо жить, молиться, в точности исполнять устав монастыря и пр.»81.
К этой части жития присоединялся рассказ о посмертных чудесах, которые происходят от мощей святого. Это большей частью самостоятельные законченные вставки, которые связаны с основным сюжетом только образом главного героя и имеют свой оригинальный сюжет. Эти рассказы часто отступали от канона, в них проникали фантастические элементы. Х.М. Лопарев писал, что после последнего напутствия братии святой «умирал обыкновенно с евангельскими словами на устах: «в руки Твои предаю дух мой». От тела распространялось благоухание, и над телом почившего с наступлением ночной темноты появлялся свет, иногда слышалось ангельское пение. Весь город или все иноки и жители…стекались на погребение святого и многие из недужных тут же получали исцеление»82.
В заключении обычно давалось последнее обращение автора к читателям – призыв к восхищению праведностью святого. Книжник заканчивал произведение молитвой, обращенной к герою, с просьбой о покровительстве и защите, похвалой праведнику и завершал «аминем».
Каноническая схема жития служила наилучшей формой для изображения праведного героя, а также придавала житиям отвлеченный риторический характер. Но с самых первых шагов в развитии житийного жанра канон подвергался изменениям под влиянием жизненных фактов (изображение исторической действительности, политические тенденции, беллетризация, устные предания). Нарушения эти обыкновенно не касались облика главного героя, а затрагивали в основном структуру произведений. И чем талантливее был агиограф, тем значительнее было отступление его произведения от канона, в текст могли быть внесены публицистические идеи, сюжетная увлекательность.
В византийской традиции жанр жития долгое время был ведущим. К X в. усилилась необходимость упорядочить жанровые границы, что было сделано в своде, составленном Симеоном Метафрастом.
Отличительной чертой византийской агиографии считается ее жанровое разнообразие и распространение житийных форм, независимых и от богослужения, и от «ситуации назидательного чтения», поэтому уже с IV в. вместе с житийным материалом появляется латинская духовная поэзия. Изображение святости героя достигается в таких произведениях с помощью психологической характеристики, акценты переносятся на индивидуальную неповторимость мистических переживаний.
Говоря о влиянии византийской культуры на русскую, В.М. Живов писал, что «Древняя Русь принимает христианство из Византии, связана с Византией политически; основной состав письменности, имевшей хождение в древней Руси, представлен византийскими по происхождению произведениями»83. По мнению ученого, «понятие влияния никак не покрывает того сложного процесса отбора и трансформации, который происходит при рецепции элементов византийской культуры и их освоении новой системой»84.
С принятием христианства Русь начинает приобщаться к культуре Византии. Житие было перенесено на Русь в южнославянских (болгарских и сербских) переводах. В возникающих монастырях создается благочестивый идеал русского инока-подвижника, который посвящает себя служению Богу, «нравственному совершенству, освобождению от низменных порочных страстей, служению высокой идее гражданского долга, добра, справедливости, общественного блага»85. Именно такой идеал находит отражение в агиографической литературе. Жития стали одним из самых популярных на Руси жанров, их читали не только соборно в церквях и в монастырях во время богослужения, но и индивидуально простые миряне. Они служили важным средством проповеди христианского мировоззрения и морали.
Необходимо подчеркнуть значение житийного жанра, так как именно он формировал представление о нравственном идеале: «Если в рамках летописания складывались основы историзма русской литературы и ее патриотического понимания героики воинского и гражданского подвига, то с равным правом можно сказать, что в русле агиографической традиции формировался интерес русской литературы к внутреннему миру человека, ее нравственный оптимизм, ее доверие, а отсюда и высокая требовательность к человеку как существу по самой своей природе «духовному», альтруистическому и нравственно ответственному»86.
История текстов о митрополитах Петре, Алексии и Ионе
Начало жизни в монастыре в житиях митрополитов Петра и Ионы описано традиционно: они отвергают все мирское, прилежны в посте и молитве, много трудятся на благо монастыря и братии. Описание монастырской жизни сходно с другими агиографическими произведениями: святые праведники днем и ночью молятся, ведут аскетичный образ жизни, строго ограничивая себя в приеме пищи – эти фрагменты восходят к византийской традиции, которая описывала жизнь преподобных. Так, например, жизнь Николая Мирликийского сопровождалась бдением, молитвой и постом, чтобы обрести жизнь «бестелесную в смертном теле»215. Отрок Петр «бывъшу же двоюнадесятим лтом, иде къ прележащеи тамо пустыни въ единъ от монастырь, и от тамо сущаго игумена постризается и къ братии причитается… В поварню убо воду на раму своемъ и дрова нося, и братия власницы измывая, зим же и лт се творя безъпрестанно. Ни же се остави правило, еже по звону церковному пръвому обртатися въ церкви въ нощьныхъ и въ дневных правилх, и по скончании послжде всхъ исходити», «съ благоговниемъ послушающу божественаго писаниа съ всякымъ прилежаниемъ» (с. 36 – 37).
В житии митрополита Алексия об этом рассказывается так: «оттол (после пророческого сна – А.М.) отрокъ начатъ внимати о вещи, божиа же свыше зряше о немъ, провдти хотящаа быти, иаже въ сердци имяше добродтель» (с. 246). В этом фрагменте агиограф рассказывает о жизни Алексия до поступления в монастырь, прбывание в обители описывается традиционно для житий преподобных и святителей: юноша прилежно служит в церкви, выполняя все предписанные ею правила.
Блаженный Иона «отвержеся мирския любви и родительска спребываниа и Христовы любви прилепися, постное изволи житие», «вселися в велицеи обители Пречистые Богоматери, иже на Симанове, идеже трудолюбно подвизашеся бдением и злостраданием, нудяше себе всяцеи страде монастырьстеи, со тщанием прилежаше, смиреномудрие же и любовь нелицемерну ко всем имеяше, просветися в добродетелех помысл его, и свет благодатъныи восиа в серцы его» (с. 22).
Этот этап в жизни святых сопровождает традиционная стилистическая формула, свойственная житиям преподобных и встречающаяся в житиях святителей – «отъятие влас». Как отмечала Т.Р. Руди, рассматривая этот топос в житиях преподобных, в состав его входят два элемента, которые можно описать следующим образом: молитва перед пострижением волос и библейская цитата «плотское мудрование». Первый элемент относится к «Чинопоследованию малой схимы», второй – к Посланию к римлянам апостола Павла216. Исследовательница связывала эту формулу с композиционным топосом, так как в рассмотренных ею памятниках топос «отъятие влас» помещался агиографами в эпизоде пострижения святых в монахи.
В житии митрополита Петра юноша «съ отъятиемъ убо власнымъ и всяко мудрование съотрзает плотьское, и бывает свершенъ [въ] всемъ послушникъ, духовному отцю своему послдуя» (с. 36).
Житие митрополита Алексия также реализует этот топос достаточно точно: «иде въ единъ от манастыреи и въ мнишьская одвается и постризаетъ власы главы своа, въкуп же и съ отъятиемъ власъ и долу влекущая мудрованиа» (с. 246). В житии митрополита Ионы агиограф указывает только на то, что герой «во мнишескии облечеся образ» в 12 лет и «Христовы любви прилепися» (с. 22). В этом фрагменте автор не прибегает к использованию стилистической формулы «отъятия влас».
В рассказе о путешествии святых в Константинополь и о принятии сана митрополита Киевского и всея Руси встречается варьирующаяся стилистическая формула. Житие митрополита Петра сообщает о том, что великий князь Галицкий Георгий Львович, который мечтал об учреждении особой митрополии на Галицкой земле, посылает блаженного Петра «во царствующiй градъ ко святйшему и божественому патрiарху Аонасiю», который после клеветы епископа Андрея на Петра провозгласил: «Всесвященнiйшiй митрополитъ Кiевский и всеа Русiи, о Святемъ Дус возлюбленный брате и сослужитель нашего смиренiя, Петръ! Вси, яко избранiемъ Святаго Духа поставленъ еси пастухъ и учитель словеснаго Христова стада» (с. 41).
Владимирский епископ Алексий «понуженъ бываетъ шествовати въ Царствующии градъ къ святишему патриарху на поставление в митрополиты… повинуся молению многыхъ, не искавъ таковыя чести, но отъ чести взысканъ, паче же отъ Бога свыше званъ. Тамо отъ блаженнаго патриарха Филофиа и отъ всего Вселеньскаго събора почтенъ бысть и поставленъ бываетъ в митрополиты на превелики престолъ Киеву и всея Русии» (с. 247).
В житии митрополита Ионы рассказано: «Тогда самодержецъ, великiй князь Василiй Васильевичь, посылаетъ его въ Царствующiй градъ…дабы поставленъ былъ Iона епископъ Резаньскiй на Русьскiю митрополiю. По благодати Святаго Духа, поставиша митрополитомъ Рустей земьли сего дивнаго Iону въ лто 6956, мсяца декабря 15, о немъ же преже прорече Фотiй митрополитъ» (с. 26). В этих фрагментах древнерусские агиографы подчеркивают предызбранность святителей в их служении православному народу. Авторам важно утвердить мысль о том, что святые были избраны исключительно высшими силами, а не властью земной.
Своеобразие построения святительских житий в составе сборников XVI века
В речи патриарха Афанасия, который поставил Петра в Константинополе на митрополичью кафедру, встречается сравнение святителя с кормчим, которому «великыи корабль Христос Богъ поручыл есть наставляти и правити и къ пристанищемъ спасениа привести» (с. 41) (это сравнение мы наблюдаем и в похвальном слове, посвященном митрополиту Ионе: «душевнаго кормчию, блага обретохом, направи нас к тихому пристанищу спасениа и бурю мысленую страстеи наших утиши» (с. 60)), а также Петр сравнивается с виноградарем: «Се приемникъ бысть апостолскаго служениа, длателя тебе Христосъ винограда Своего постави. Буди подражатель апостолом, буди ученикъ истинныи Спасовъ, яко да и ты съ дръзновениемъ въ второе пришествие Его станешы, взывая: «Се азъ и дти, еже ми еси дал» (Евр. 2:13) (с. 41). Помимо приведенного сравнения, в речи патриарха Афанасия встречается уподобление святого апостолам в его служении Богу, а также библейская цитата. Эта характеристика патриарха восхваляет и прославляет святителя, показанного автором как носителя определенных качеств и добродетелей, свойственных ангелам. Таким образом, в свою речь патриарх Афанасий вкладывает похвалу, обращенную к митрополиту.
Еще одно сравнение встречается перед описанием прижизненных чудес в житии митрополита Ионы - «яко премудр врач» (с. 40). Благодаря своей святости герои житий удостоились от Бога дара чудесного исцеления как душевных, так и телесных болезней.
В пахомиевой редакции жития митрополита Алексия встречаются однородные сравнительные обороты, соединенные в цепочку с помощью союза «яко». Особенно многочисленны они в похвальном слове митрополиту Алексию: «Сии бо преподобныи отець нашь, яко свЪтило восиа посрди тмы, яко звЪзда незаходима, яко луна посрди нощи, яко кандило благоуханно, яко злато посреди бернии, яко сребро раждьжено и искушено и оцщено седмирицею, яко камыкъ честныи, яко бисеръ многоцнныи, яко рай мъногоплоденъ, яко градъ непотрясомъ, яко столпъ непоколебленъ, яко внець пресвЪтелъ, яко корабль полнъ богатьства духовнаго, яко земньныи аггелъ и небесныи человкъ» (с. 250). Через цепь сравнений проходят три основных мотива: света, драгоценных металлов и камней и прочности. Образы сравнений несопоставимы между собой, что было обычным в древнерусской литературе, это сравнения по сущности, но каждый из них передает определенную черту личности и деятельности святителя.
Развернутые метафоры используются агиографами для характеристики действий и поступков московских святителей, а также подчеркивают их избранность.
Во вступлении к житию Петра Киприан, используя метафору, утверждает, что было бы «неправедно» «таковаго святителя венець не украшен некако оставити» (с. 35). Метафора «венца», венчающего деяния святого, была распространена в житийной литературе.
В начале жития автор прибегает также к образу дерева, символически обозначающего самого святителя и его благие дела, совершаемые для просящих и болящих. Этот метафорический образ восходит к Псалтири (1:2-3).
В видении матери митрополита Петра до его рождения использованы библейские метафорические образы агнца, благолиственного древа, благоухающих свечей (с. 36), которые подчеркивают богоизбранность героя и указывают на будущий его подвиг - служение православному народу.
Многие метафоры в житиях передают душевное состояние святителей и их основные черты. В житии митрополита Петра читаем: «съ всякымъ смЪрениемъ въ скрушении сердца» (с. 37), «въ православии сиающа и всякыми добрыми длы украшена» (с. 43); в житии митрополита Алексия: «смирень сердцемъ», «свт благодатныи восиа въ сердц его» (с. 255), «въскрилися на высоту небесную и разумну и внцемъ бестрастия украсивъ собе» (с. 256), в житии митрополита Ионы: «смиренномудрие же и любовь нелицемерну ко всем имеяше, просветися в добродетелех помысл его, и свет благодатъныи восиа в сердцы его, еже всяку добродетель иноческаго житиа исправити» (с. 22).
Метафора смиренного (сияющего) сердца у агиографов символизирует чистоту и доброту святых в их поступках. Метафоры, где ядро составляет слово «сердце», встречаются у авторов пространных редакций достаточно часто. Источником таких метафор, как определила О.Ф. Коновалова, являются цитаты из Священного Писания: «Яко кроток есмь и смирен сердцем» (Мф. 11:29). Постоянный мотив света, характерный для метафор во всех трех житиях, также имеет библейский источник: «Петр апостол, яко светилу сиающу в темнем месте, дондеже день просветить и деньница востает в сердцех их» (2-е Петра 1:19)229.
Метафоры помогают агиографам подчеркнуть кротость и смирение, доброту и всепрощение, стойкость в вере и мудрость святителей, уподобляющие их Иисусу Христу в его земной жизни. Синонимические ряды дают представление о некоторых индивидуальных «портретных» чертах святителей, вместе с тем перечисляя добродетели, характерные для этого типа святости. Говоря о синонимических рядах в стиле «плетения словес», Р. Пиккио писал: «Чтобы выразить волнение, чувство духовного очищения, нужны были понятия, заключавшие бы в себе самую основу, суть этих психологических состояний, и если чувство расплывалось в непередаваемых оттенках одного слова, тогда только поиск и подгонка синонимов или создание новых сложных именных или вербальных конструкций могли передать муку мистической медитации. “Плетущий словеса” автор стремился выявить в своей речи “истинную сущность” рассказанных фактов, очищая их от материального смысла и сублимируя исключительно в духовном содержании»230.
Приемы создания образов персонажей в редакциях Великих Минеях Четьих и Степенной книги
Новые черты в характеристике митрополита Алексия появляются в эпизодах, которых не было в более ранних редакциях жития: о мятеже Романа и о двух шествиях святого в Константинополь. Через прямые оценки автор возвышает своего героя («званныи же свыше божественымъ гласомъ», «сугубо прославленъ отъ Бога», «достоиною святительства честию любомудрено и доволно почтенъ бысть») и подчеркивает, что захваченный Романом сан святителя «не по Боз» (с.17).
Углубляется изображение внутреннего мира святых. Впервые автор последовательно раскрывает духовное состояние Алексия в связи с видением, подчеркивая, что «бысть отрокъ яко въ унынии», «и пребываше не яко же преже, но млъчаливъ б», «упражняшеся въ благихъ помышлениихъ, и внимаше страху Божию» (с. 12). Размышления героя переданы также в связи с решением покинуть отчий дом и принять монашеский постриг: «прииде ему въ умъ любовь и рачение иноческаго образа», «…глаголя в себ пророческ[ое слово: «Изволихъ приме]татися в дому Господни, неже жити ми в селехъ гршнихъ» (с.12-13). Суть сообщения в СК по сравнению с предшествующими редакциями не меняется, но большая подробность и распространенность за счет цитаты из Псалтыри (83, 11) подчеркивает мысль о твердом решении покинуть мир.
Сходно описаны чувства и размышления юноши Ионы в монастыре: «Христови любви прилпися, постное изволи житие» (с. 190), «да не прильпнетъ умъ его в вещехъ земныхъ, но паче желая вчныхъ благъ наслажениа» (с. 191).
Расширяется круг библейских цитат, использованных для характеристики святителей. В эпизоде исцеления царицы Тайдулы от слепоты автор жития восхваляет митрополита Алексия с помощью цепочки риторических восклицательных предложений: «О великихъ Ти чюдесъ, Христе Царю! И слава Ти, прославляющему угодника Своего! Оле несъмннаго подвига! Оле дръзновениа и богоприатныя молитвы истиннаго архиерея Божиа!» – дополненных библейскими цитатами: «Елика аще просите въ имя Мое, дасться вамъ» (Ин. 15, 16). И паки: «Просите и приимете, и да радость ваша исполнена будетъ» (Ин. 16, 24), «Красны ноз, благовстующая всмъ миръ» (Рим. 10, 15). Эти цитаты, встречающиеся только в редакции СК, подтверждают мысль о том, что митрополит Алексий – это избранник, чудотворец и угодник Господа Бога, который помогает людям любого вероисповедания.
В житии митрополита Алексия автор обогащает похвальное слово множеством восклицательных предложений, использующих синтаксически параллельные конструкции и анафору: «Такова отца течениа! Такова исправлениа! Такова чюдодиствиа! Таковы труды, ими же отъ юности Богу угоди!..О великии во святыхъ святителю Христовъ Алексие, иже ис чрева матерня освященныи Божии сосуде! О званныи свыше Божиимъ гласомъ в ловитву человчьскаго спасениа! О избранныи во учителство Божиа истинны слова! О истинныи пастырю, иже безъ сумнния полагая и душу свою за словесныя Христовы овца, и преславными чюдесы неврныхъ удививыи, и безбожна царя сретати тя и поклянятися // твоеи святости повину, и люди своя възвесели! О преизящнишии въ архиереохъ и в добродтелехъ превысочаишии!» (с. 31-32). Риторические приемы в тексте похвалы создают торжественность, ритмичность, приближая текст к панегирической литературе, которой свойственно было «плетение словес».
Аналогичный прием использован автором в житии митрополита Ионы: «О священная главо! О честныи нашь учителю! О добрыи пастырю, святителю Христовъ Иона! Не забуди насъ, твоихъ рабъ, но моли за ны, о священныи отче, предстоя престолу Вседръжителя! Помяни стадо твое, еже в жизни сеи добр упасе! Не забуди чадъ своихъ, чадолюбезнишии отче!» (с. 214). В этих восклицаниях и единоначалии агиограф следует за пространным вариантом жития. В ВМЧ эти синтаксические приемы не встречаются.
В житии митрополита Петра автор этих приемов не использует, следуя за текстом Киприана. Авторы в СК вводят проповеди и благословения святителей, полнее раскрывающие образы. Житийные проповеди стилистически оформлены в соответствии с законами учительного красноречия, используют обильные цитаты из Священного Писания. В житиях митрополитов Петра и Алексия проповеди встречаются в форме монологов перед паствой или на церковном соборе.
В житии митрополита Петра святитель наставляет свою паству в воздвигнутой им церкви Спаса. Святитель Алексий перед своей кончиной обращается благословением к великому князю Дмитрию Ивановичу: «Сыну мои! Се азъ отхожю житиа сего, оставляю же теб милость отъ Бога и миръ и благословение, тако же и сыну твоему благоврному великому князю Василию, и всему смени твоему до вка» (с. 29).
В житии митрополита Ионы проповеди заключены в посланиях, адресованных православному народу. В учительском послании в Литву против Исидора митрополит Иона предостерегает православных христиан, требуя не приобщаться «ни въ учении, ни въ служб развратнику Григорию, ученику Исидорову» (с. 200). Защищая православную религию, святитель Иона «многа же и ина душеполезна учениа предлагаше, яко истинныи пастырь, иже в самхъ посланиихъ его пространниши обртается» (с. 200).