Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Николай Николаевич Страхов - критик и публицист в литера турной и общественно-политической борьбе 1860-1870-х годов . С.14-58.
1 . Общественно-политическая ситуация и литературно-критическая борьба в 1860-1870-е годы . С. 14-23.
2.Особенности литературно-критического метода Н.Н. Страхова. С. 23-42.
3.Историко-литературная концепция Н.Н. Страхова. С. 42—54.
4.Эволюция критического метода Н.Н. Страхова. С. 55-58.
Глава II . Н.Н. Страхов - критик И.С. Тургенева . С. 59 -106.
1 . Полемика вокруг романа И.С. Тургенева «Отцы и дети». С. 59-65.
2.Роман И.С. Тургенева «Отцы и дети» в оценке Н.Н. Страхова. С. 66-88.
3. Переоценка Н.Н. Страховым творчества И.С. Тургенева . С. 88-106.
Глава III. Романы Л.Н. Толстого в оценке Н.Н. Страхова . С. 106-159.
1 .Полемика вокруг романа Л.Н. Толстого «Война и мир». С. 106-118.
2. Н.Н. Страхов о романе Л.Н. Толстого «Война и мир». С. 118-147
З.Роман Л.Н. Толстого «Анна Каренина» в оценке Н.Н.Страхова. С. 147-160.
Заключение. С. 160-169.
Литература. С. 170-180.
- Общественно-политическая ситуация и литературно-критическая борьба в 1860-1870-е годы
- Полемика вокруг романа И.С. Тургенева «Отцы и дети».
- Переоценка Н.Н. Страховым творчества И.С. Тургенева
- Н.Н. Страхов о романе Л.Н. Толстого «Война и мир».
Введение к работе
Николай Николаевич Страхов — один из видных представителей почвеннического направления в русской критике и публицистике 60-70-х годов XIX века — вошел в историю русской общественной мысли с устойчивой и вполне заслуженной репутацией консерватора, противника революционно-демократической идеологии в литературной критике, философии и естествознании.
Несмотря на достаточно подробное изучение в отечественном и зарубежном литературоведении критики и публицистики страховских «собратьев по цеху» - почвенников Ф.М. Достоевского и Ап. Григорьева — деятельность Николая Страхова мало привлекала к себе внимание исследователей. «И тому были свои причины»1,- отмечает в одной из своих работ профессор Н.А. Гор-банев, среди которых он в первую очередь называет идеализм и «антинигилизм» Страхова и то обстоятельство, что как литератор он оказался и долгое время оставался в тени более крупных и ярких фигур Ап. А. Григорьева и Ф.М. Достоевского.
За последние годы положение в российском литературоведении изменилось. И «свет Николая Страхова в тени его великих современников»2 не гаснет, а начинает сиять с новой силой. С расширением тематики исследований по истории отечественной критики и ростом внимания к славянофильскому, либерально-эстетическому, почвенническому и другим течениям в русской критике XIX века, выступившим одновременно с ее магистральным - революционно-демократическим направлением, интерес к творчеству Страхова заметно усилился.
Вначале в той или иной связи с литературной деятельностью Ф.М. Достоевского, Ап. А. Григорьева, Л.Н. Толстого, И.С. Тургенева (работы Бабаева Э.Б., Долинина А.С., Кирпотина В.Я., Нечаевой B.C., Пустовойта П.Г., Туни-
1 Горбанев Н.А. К выходу избранных статей Н. Страхова // Русская литерату
ра. 1985. №4. С. 188.
2 Скатов Н.Н. От мысли - мысль: свет Николая Страхова в тени его великих
современников // Российская провинция. 1996. № 4.
4 манова В.А., Эйхенбаума Б.М.)1, а затем и в специальных исследованиях и
статьях Авдеевой Л.Р.5, Горбанева Н;А., Гуральника У.А., Єкатова Н.Ы., Тихо-мирова ВВ.," Єтрахов-критик стал объектом историко-литературного освещения и оценки.
В истории изучения творческого наследия Николая Страхова можно выделить несколько этапов.
Первый, этап - дореволюционные работы о Н.Н. Страхове. Их немного. Здесь, в первую очередь, следует назвать критико-биографический очерк Б.В. Никольского «Николай Николаевич Страхов» , который, несмотря» на некоторые довольно субъективные и небесспорные моменты, представляет значительный историко-литературный интерес, освещая' основные вехи жизни и творческой деятельности (философской, критической, публицистической) Н. Н. Страхова;, а также юмористический мемуарный очерк Д.И. Стахеева «Ста-
См.: Бабаев.Э;Г. Лев Толстой и русская журналистика его эпохи. МГУ,.. 1978.;
Долинин- А.С. Достоевский и другие. Л., 1989.; Кирпотин В.Я; An., Григорьев,
HlH; Страхов и Ф.М; Достоевский // Достоевский в шестидесятые годы. М.,
1966.; Кирпотин В: Я. Мир* Достоевского. Этюды и исследования*. М..;Т980.;
Нечаева В:С. Журнал М.М. и Ф.М. Достоевских «Время» (1861-1863). М.,
1972.; Нечаева B.C. Журнал М;М. и Ф.М. Достоевских «Эпоха» (1863-
1865).М., 1975.; Пустовойт П.Г. Роман И; С. Тургенева «Отцы.и дети» и идей
ная борьба 60-х годов XIX века. М., I960:; Туниманов В.А. Творчество Досто
евского (1854-1862); Л., 1980.; Эйхенбаум Б.Мі Лев Толстой. Семидесятые го
ды. Л;,. 1974. ":''.'"
2 См.: Авдеева Л.Р! Николай Николаевич Страхов // Русские мыслители: Ап. А.
Григорьев, Н;Я. Данилевский, Н.Н. Страхов. МГУ, 1992.; Горбанев Н1.А. К вы
ходу избранных статей Н: Страхова//Русская5литература. 1989. № 4.; Горба
нев Н.Н. Литературная критика Н:Н; Страхова. Махачкала, 1988.; Гуральник
У.А. Н.Н; Страхов - литературный критик // Вопросышитературы. 1972. № 7.;
Скатов НїН-І Критика Николая Страхова и некоторые вопросы русской литера
туры XIX века// Русская литература. 1982. № 2.; Скатов Н.Н. Русский критик
Николай Страхов // Литературные очерки. М., 1985.; Тихомиров В.В. Л.Н.
Толстой и возрождение религиозного искусства (Н.Н. Страхов о Л.Н. Тол
стом) // Вестник Ивановского государственного университета. Иваново, 2000.
3 Никольский Б.В. Николай Николаевич Страхов., Критико-биографический
очерк // Исторический вестник. 1896. № 4.
5 нислав первой степени и енотовая шуба» . К этой «очерковой» «страховиа-не» примыкает труд А.Л. Волынского «Русские критики. Литературные очерки», автор которого называет Страхова-критика верным другом, учеником и талантливым продолжателем Ап. Григорьева". (Впоследствии эта дефиниция Волынского будет пересмотрена и уточнена некоторыми современными ис-следователями ).
Из дореволюционных работ также необходимо назвать исследования Н.Я. Грота , В.А. Гольцева5, В.В. Розанова Договаривая, что здесь рассматриваются и литературно-критические, и философские воззрения Страхова), а также внушительный по объему том переписки критика с Л.Н. Толстым, изданный в 1914 году с предисловием Б.Л. Модзалевского.7
Довоенный период ознаменован только заметками А.С. Долинина, пред-варявшими публикацию писем Н.Н. Страхова Ф.М. Достоевскому. (Эта статья впоследствии переиздана в книгах А.С. Долинина «Последние романы Достоевского»9 и «Достоевский и другие»10).
Следующий этап в изучении творчества Н.Н. Страхова — 50-80-е годы XX века. Именно в этот период значительно оживился интерес к его творческому наследию.
1 Стахеев Д.И. Станислав первой степени и енотовая шуба // Исторический
вестник. 1906. №2.
2 Волынский А.Л. Русские критики. Литературные очерки. Спб., 1896.
3 См.: Горбачев Н.А. Литературная критика Н.Н. Страхова. Махачкала, 1988.
С. 4.
4 Грот Н.Я. Памяти Н.Н. Страхова. К характеристике его философского миро
созерцания. М., 1896.
5 Гольцев В.А. Н.Н. Страхов как художественный критик I/O художниках и
критиках. М., 1899.
6 Розанов В.В. Н.Н. Страхов. Его личность и деятельность // Литературные из
гнанники. Спб., 1913.
7 Переписка Л.Н. Толстого с Н.Н. Страховым. Спб., 1914.
8 Долинин А.С. Ф.М. Достоевский и Н.Н. Страхов // Шестидесятые годы. М.-
Л., 1940
9 Долинин А.С. Последние романы Достоевского. М.-Л., 1963.
10Долинин А.С. Достоевский и Страхов // Достоевский и другие. Л., 1989.
Важно отметить, что в академической двухтомной «Истории русской критики» Страхову отводилось неполных три страницы в общем обзоре. Но уже в 1965 году Б.Ф. Егоров опубликовал в «Ученых записках Тартуского университета» переписку Ап. Григорьева со Страховым и снабдил публика-цию вступительной статьей. А год спустя в том же издании — как симптом и выражение растущего интереса к творчеству и личности Страхова - появилась библиография его печатных трудов.
В 70-е годы появляется целый ряд очень ценных исследований. Во-первых, это статья У.А. Гуральника «Н.Н. Страхов — литературный критик», а во-вторых, - две книги B.C. Нечаевой.5"6
80-е годы ознаменованы выходом новых интереснейших работ, посвя-щенных Страхову-критику. Это статьи В.В. Зеньковского, Н.Н. Скатова.
В 1984 году выходит в свет сборник избранных литературно-критических статей Страхова с обстоятельной вступительной статьей Н.Н. Скатова, " и почти вслед за ним - в 1985 году - журнал «Русская литерату-
1 История русской критики: В 2 т. М. -Л., 1958.
2 Переписка Ап. Григорьева с Н.Н. Страховым // Ученые записки Тартуского
университета. Тарту, 1965. Вып. 167.
3 Будиловская А.Л., Егоров Б.Ф. Библиография печатных трудов Н.Н. Страхо
ва // Ученые записки Тартуского университета. Тарту, 1966. Вып. 184.
Гуральник У.А. Н.Н. Страхов - литературный критик // Вопросы литературы. 1972. №7.
5 Нечаева B.C. Журнал М.М. и Ф.М. Достоевских «Время» (1861-1863). М.,
1972.
6 Нечаева B.C. Журнал М.М. и Ф.М. Достоевских «Эпоха» (1863-1865). М.,
1975.
7 Зеньковский В.В. Н.Н. Страхов, Л.Н. Толстой, Н.К. Михайловский // Цивили
зация и общественное развитие человека. М., 1989.
8 Скатов Н.Н. Критика Николая Страхова и некоторые вопросы русской лите
ратуры XIX века // Русская литература. 1982. № 2.
9 Страхов Н.Н. Литературная критика. М., 1984.
10 Скатов Н.Н. Н.Н. Страхов // Страхов Н.Н. Литературная критика. М., 1984.
7 pa» публикует полемическую статью Н.А. Горбанева1, в которой оспорены некоторые скатовские положения и выводы.
В 1988 году появляется одна из самых глубоких работ современной «страховианы» - исследование Н.А. Горбанева - «Литературная критика Н.Н. Страхова»." Автор здесь основное внимание уделяет критической методологии Страхова в ее соотношении с «органической» критикой Ап. Григорьева, а также страховским разборам и оценкам вершинных явлений русской литературы XIX века - романов И.С. Тургенева, Ф.М. Достоевского, Н.Г. Чернышевского, Л.Н. Толстого.
И, наконец, в 1990 - 2000-е годы появляется целый ряд журнальных публикаций, посвященных Страхову (работы В.В. Тихомирова, А.В. Зубко-вой,4 СП. Гриневой,5 Л.В. Чернец6). В биобиблиографическом словаре «Русские писатели» (издан в 1999 году) В.А. Скиба и Л.В. Чернец в статье о Страхове дают содержательную и довольно объективную оценку его философских, эстетических, публицистических и литературно-критических взглядов.
В 1999 году в издательстве Московского университета выходит монография Авдеевой Л.Р., один из разделов которой посвящен Николаю Страхо-
1 Горбанев НіА. К выходу избранных статей Н. Страхова // Русская литерату
ра. 1985. № 4.
2 Горбанев Н.А. Литературная критика Н.Н. Страхова. Махачкала, 1988.
3 Тихомиров В.В. Л.Н. Толстой и возрождение религиозного искусства (Н.Н.
Страхов и Л.Н. Толстой) // Вестник Ивановского государственного универси
тета. Иваново, 2000.
4 Зубкова А.В. Сотрудничество Л.Н. Толстого и Н.Н. Страхова в литературе
второй половины XIX века // Дух и время. Выпуск 2. Белгород, 2000.
5 Гринева СП. Страхов - литературный критик // Дух и время. Выпуск 2. Бел
город, 2000.
6 Чернец Л.В. Н.Н. Страхов и Д.И. Писарев о мотивах преступления Расколь-
никова // Русская словесность. М., 1995. № 1.
7 Скиба В.А., Чернец Л.В. Страхов Николай Николаевич // Русские писатели.
Биобиблиографический словарь. М., 1990. Ч. 2.
8 ву. Несмотря на то, что основной упор в работе делается на философию Страхова, имеются довольно ценные наблюдения, касающиеся и его критики.
В 2000 году переиздана книга В.В. Розанова «Литературные изгнании-ки».~ В этом же году в издательстве Русского христианского гуманитарного института выходит переизданный (с небольшими изменениями) том литературно-критических работ Страхова.3 А в 2003 году переиздается полное собрание переписки Н.Н. Страхова с Л.Н. Толстым.4
За рамками нашего внимания остается целый пласт литературы - и довольно объемный - освещающий философию Страхова — одну из граней его, безусловно, талантливой и многогранной натуры. Но мы считаем возможным отметить следующее. В мае 1991 года в Санкт-Петербурге было основано Русское Философское Общество (РФО), издающее с 1994 года философско-исторический журнал «Русское самосознание». С января 1996 года- сто лет со дня смерти критика — общество носит имя Николая Николаевича Страхова. Председателем Общества и главным редактором журнала «Русское самосознание» является известный современный философ Николай Петрович Ильин. Особого интереса заслуживает публикация на страницах этого издания литературно-критических и философских статей Страхова, работ Н.П. Ильина , а также проведение обществом с января 1998 года ежегодных «Страховских чтений».
Мы можем не соглашаться с отдельными положениями философии и критики Страхова, но согласиться с тем, что его критическое наследие недостойно изучения и осмысления, мы не можем. Мы считаем совершенно несправедливым тот факт, что за прошедшие более чем 100 лет со дня смерти Страхова - умер 24 января 1896 года — не было защищено ни одной доктор-
1 Авдеева Л.Р. Николай Николаевич Страхов // Русские мыслители: Ап. А.
Григорьев, Н.Я. Данилевский, Н.Н. Страхов. М.: МГУ, 1992.
2 Розанов В.В. Литературные изгнанники. Воспоминания. Письма: Аграф.
2000.
3 Страхов Н.Н. Литературная критика. Спб., 2000.
4 Л.Н. Толстой - Н.Н. Страхов: полное издание переписки. SRG-ГМЛНТ. 2003.
5 Ильин Н.П. Понять Россию // Русское самосознание. Выпуск 3. 2001.
9 ской или кандидатской диссертации по литературно-критическому творчеству Страхова. (Здесь следует сделать одну оговорку. Мы говорим именно о литературно-критическом наследии, потому что в 2001 году на кафедре истории социально-политических учений философского факультета МГУ Богдановым А.В. была защищена диссертация на соискание степени кандидата философских наук на тему: «Почвенничество: политическая философия Ап.А. Григорьева, Ф.М. Достоевского, Н.Н. Страхова», ' одна из глав которой посвящена философии, Страхова-почвенника. В настоящее время диссертация Богданова является единственной среди работ такого уровня).
Творческое наследие стоящего около «вечных истин»" Страхова вполне заслуживает дальнейшего изучения российским литературоведением. Поэтому наше обращение к его творчеству является и логичным, и закономерным, и целесообразным.
Выбор темы диссертационного исследования - «Н.Н. Страхов - критик И.С.Тургенева и Л.Н. Толстого» — обусловлен, во-первых, тем, что анализируемые нами работы написаны критиком «по поводу лучших произведений наших лучших художников...и величие русского художественного творчества тем дороже и отраднее было Страхову, что в других областях просвещения его вера не имела таких надежных и великих залогов, и он горько и болезненно живо чувствовал это».3
Во-вторых, тем, что работы, посвященные романам И.С. Тургенева («Отцы и дети») и Л.Н. Толстого («Война и мир») до сих пор остаются лучшими не только в критическом наследии Страхова, но и в российском литературоведении.
1 См.: Богданов А.В. Почвенничество: политическая философия Ап.А. Гри
горьева, Ф.М. Достоевского, Н.Н. Страхова / Кафедра Истории соц.- полит,
учений филос. фак. МГУ им. М.В. Ломоносова. 2001. (Dissertatio. Вып.2).
2 Розанов В.В. Н.Н. Страхов, его личность и деятельность // Литературные из
гнанники.: Аграф. 2000. С.7.
3 Никольский Б.В. Николай Николаевич Страхов... С. 263.
Наше диссертационное исследование состоит из введения, трех глав и заключения.
Первая глава является вводно-теоретической. В этой главе нами обозначены принципы критического метода Страхова, выявлена его историко-литературная концепция и показана эволюция его литературно-критической методологии. В двух последующих главах работы мы рассмотрели корпус литературно-критических работ Страхова, посвященный творчеству И.С. Тургенева и Л.Н. Толстого. Эти работы сам критик объединил в сборник «Критические статьи об И.С. Тургеневе и Л.Н. Толстом (1862-1885)», первое издание которого относится к 1885 году, и который впоследствии переиздавался 4 раза.'
В полном соответствии с эстетическим кредо Г.Э. Лессинга, провозгласившим в «Предисловии к Лаокоону...», что критик соединяет в себе «непосредственность в восприятии произведений, свойственную любителям искусства, с проникновением философа в его сущность, и самое важное здесь со-стоит в правильном приложении эстетических начал к частным* случаям»," Страхов в «Предисловии к первому изданию» критических статей сформулировал свое эстетическое кредо: критика «в тесном смысле», то есть «оценка и характеристика художественных произведений литературы ...требует не только горячей любви к художественным произведениям, но и особенной чуткости к форме художества, так чтобы общее впечатление и крупные черты про-
1 См.: Страхов Н.Н. Критические статьи об И.С. Тургеневе и Л.Н. Толстом
(1862-1885). Спб., 1885.
То же. Изд. 2-е. Спб., 1887. То же. Изд. 3-е. Спб., 1895. То же. Изд. 4-е. Киев, 1901. То же. Изд. 5-е. Киев, 1908.
2 Лессинг Г.Э. Лаокоон, или о границах живописи и поэзии. М.: ГИХЛ, 1957.
С. 66.
изведения не заслоняли, в глазах критика, частностей и второстепенных раз-витий идей».
Кроме того, продолжает Страхов, «критик должен обладать глубоким и многосторонним чутьем жизни, то есть всякого рода сердечных движений, различных типов душевного склада людей, различных видов красоты и безобразия, силы и слабости в человеческом образе действий»."
Названный выше сборник состоит из 15 статей, расположенных в «строго хронологическом порядке». Пять из них посвящены творчеству И.С. Тургенева («Отцы и дети», «Дым», «Два письма Н. Косицы», «Последние произведения И.С. Тургенева (1871)», «Поминки по Тургеневе») и десять — творчеству Л.Н. Толстого («Собрание сочинений»(1864), «Война и мир». Т. I, II, III, IV. Статья первая», «Война и мир». Т. I, II, III, IV. Статья вторая», «Литературная новость (появление V тома)», «Война и мир». T.V и VI, «Несколько слов к предыдущим статьям», «Обучение народа», «Чем люди живы», «Взгляд на текущую литературу (об «Анне Карениной»)», «Французская статья о гр. Л.Н. Толстом»).
При этом Страхов отмечает, что впереди, к его «огорчению», находятся те работы, на которые он всего менее надеется. А главный «центр» его книги, «от которого зависит наибольший ее вес, есть, конечно, Толстой».
Причина того, что из всех критических статей Страхов издает здесь только относящиеся к двум писателям — Тургеневу и Толстому — мотивируется критиком тем, что; во-первых, это «главные его статьи», что в течение долгого времени он «преимущественно писал о Тургеневе и Толстом», и, следовательно, тут именно и может «полагаться на ясность и выработку своего суждения». А во-вторых, «эти два ряда статей представляют не только некоторую полноту, но и контраст, поясняющий все дело». Так как во многих отношени-
1 Страхов Н.Н. Предисловие к первому изданию // Критические статьи об И.С.
Тургеневе и Л.Н. Толстом. Спб., 1885. С. I.
2 Там же.
3 Там же. С. II.
4 Там же.
12 ях Тургенев и Толстой противоположны друг другу: «Одного можно назвать западником, другого славянофилом, - хотя в строгом смысле эти названия к ним неприложимы, художество по самой своей природе слишком свободно, чтобы вполне подходить под определения наших партий...один — подражатель и идет по течению, другой самобытен и независим от всяких течений, один обнаружил слабость в своих отношениях к общественному мнению, другой очевидную нравственную силу и т.д.».
Таким образом, ведущим принципом нашего исследования является принцип, сформулированный самим критиком в «Предисловии...» — принцип сопоставления и противопоставления корпуса статей, посвященного двум гениям русской литературы - И.С. Тургеневу и Л.Н. Толстому, а объектом исследования — литературно-критические работы Страхова, включенные в сборник «Критических статей об И.С. Тургеневе и Л.Н. Толстом».
Цель исследования - осветить основные аспекты критической оценки Страховым романов И.С.Тургенева («Отцы и-дети», «Дым») и Л.Н. Толстого («Война и мир», «Анна Каренина»).
Эта общая.цель реализуется в работе через решение ряда частных задач, среди которых главными являются:
Выявить философские основы и методологические принципы литературной критики Н.Н. Страхова.
Указать на особое место Н.Н. Страхова среди критиков-почвенников.
Определить главный стержень историко-литературной концепции Н.Н.Страхова.
Выделить основные положения страховского анализа романов И.С.Тургенева и Л.Н.Толстого и на фоне их сопоставления показать эволюцию критического метода Н.Н.Страхова от почвенничества (оценка романа «Отцы и дети») - к славянофильству (оценка романов «Дым», «Война и мир», «Анна Каренина»).
1 Страхов Н.Н. Предисловие к первому изданию... С. III.
13 Научная новизна исследования заключается в том, что в нашей работе освещаются малоизученные аспекты критической методологии Н.Н. Страхова (определяется специфика и прослеживается эволюция критического метода, выявляется историко-литературная концепция), впервые делается попытка представить целостную картину анализа Н.Н. Страховым романов И.С. Тургенева («Дым») и Л.Н. Толстого («Анна Каренина»).
Общественно-политическая ситуация и литературно-критическая борьба в 1860-1870-е годы
Деятельность Страхова, - и литературно-критическая, и публицистическая, и философская - приходится в основном на период, который? характеризуется двумя сложившимися в России революционными ситуациями 1851-1861 годов и 1879-1881 годов. Первая ситуация была вызвана кризисом крепостнической системы, поражением царизма в Крымской войне. Угроза освобождения «снизу» вызвала реформы «сверху». Царизм спасался уступками от неминуемой революции в стране. Вторая ситуация была вызвана дальнейшим углублением внутренних экономических и политических противоречий в России, половинчатостью реформ, мучительным процессом капитализации страны при сохранении старых привилегий дворян и завершилась казнью «народовольцами» царя - «освободителя» Александра II.
1860-е годы - время расцвета русской классической критики. Реформа или революция? - таким образом ставилась в 60-е годы проблема общественного переустройства русской жизни. Именно по отношению к этой-проблеме и происходило размежевание основных общественных сил и направлений.
Вопрос о путях развития страны и ее будущем предполагал два варианта ответа: народная революция — таков ответ демократического лагеря (Ы.А. Добролюбов, Н.Г. Чернышевский, «Современник» Некрасова как орган партии Н.Г.Чернышевского, «Русское слово» Г.Е. Благосветлова и Д.И. Писарева, заграничные издания А.И. Герцена - газета «Колокол» и альманах «Полярная звезда») - или постепенные реформы под эгидой правительства — так ответили на поставленный вопрос представители консервативной либерально-эстетической критики («Отечественные записки» А. А. Краевского и С.С. Ду 15 дышкина, «Библиотека для чтения» А.В. Дружинина и А.Ф. Писемского, «Русский вестник» М.Н. Каткова).
Почвенничество, к которому примыкал в данный период своей критической деятельности Страхов, выступило на литературной арене в самом преддверии крестьянской реформы, когда борьба вокруг стержневого вопроса -реформа или революция? - достигла наивысшего накала. Это был переломный период русской жизни, когда сама историческая ситуация, с одной стороны, подорвала платформу славянофильства (основной тезис о некапиталистическом пути развития России); с другой стороны, произошло размежевание в лагере западников.
Попытка идеологов «почвенничества» встать «над схваткой», синтезировать все лучшие завоевания эстетической мысли и преодолеть их крайности определяет промежуточное положение почвенников в критической борьбе 60-х годов XIX века.
Хотя первым программным выступлением почвенников считается «Объявление об издании журнала «Время»1, обнародованное осенью 1860 года, следует обратить внимание на то, что источником «почвенничества» исследователи считают журнал «Светоч», издателем которого был Д.И. Калиновский, а активными сотрудниками — историк литературы и критик А.П. Милюков и будущий сотрудник «Современника» и «Русского слова» поэт Д.Д. Минаев.
В качестве главного пункта программы журнала редакция выдвигала идею «примирения» Запада и Востока, западников и славянофилов.
Утверждая, что Россия переживает «переходную эпоху», Д.И. Калиновский рассматривал правительственные реформы как путь к «преобразованию нашей общественной жизни на началах прочных и разумных» . Заявляя, что «по идее» редакция «одинаково» близка к «восточникам» и «западникам» и относится к ним с равным уважением, журнал призывал взять у первых -«восточников» - «любовь к народу и внутреннюю связь с ним», а у вторых -«западников» — «жажду прогресса, а потому и соединение наше с просвещенным Западом»1, чтобы примирить и синтезировать оба эти элемента.
Этот пункт программы «Светоча» , вызвавший недовольство А.Н. Плещеева еще до выхода первой книжки журнала (в письме Н.А.Добролюбову от 16 декабря; 1859 года Плещеев писал об объявлении редакции: «Программу я читал - написана толково, но обещает, что журнал будет каким-то эклектическим — примирительным между западниками и славянофилами. Редко удаются эти примирения») " - был воспринят и развит дальше Достоевским в программных материалах «Времени»3. В; новом философско-историческом обосновании этот пункт лег в основу «почвеннических» убеждений писателя, которые он отстаивал до конца жизни: Совпадение в этом пункте программы «Светоча» и «Времени» исследователь, Г.М. Фридлендер не: считает случайным, учитывая «близость Достоевского с Милюковым и его кругом в 1860 году, а также то; что именно на вторниках Милюкова Достоевский впервые познакомился с Ап.А. Григорьевым и Н.Н. Страховым, ставшими вместе с ним главными идеологами «почвенничества»4. Особую ноту в кружковые беседы (Кружок А.П. Милюкова) «вносил НШ. Страхов, естественник и философ по образованию, гегельянец правой манеры, почитатель Гёте, толкуемого на консервативный лад, и сам консерватор, сторонник теории «чистого искусства» . Оригинален и по личности и по взглядам, был здесь «неизмеримо более даровитый Аполлон Григорьев, первоначально затронутый идеями Белинского и Фурье, перешедший затем в стан славянофилов и возглавивший в пятидесятых годах так называемую «молодую редакцию» «Москвитянина». Достоевский очень скоро занял в кружке первое место. Он был не только крупнейшим и известнейшим писателем, «он первенствовал по обилию мыслей, по увлеченности и увлекательности высказываний, по тому, что не останавливался на законченных, мнимоуспокаивающих формулах, а искал и стремился к новому, неизвестному»."
Объявление о подписке на журнал «Время», напечатанное в сентябре 1860 года во многих петербургских и московских газетах, ознаменовало рождение нового, почвеннического издания. Почвенничество - промежуточное общественно-литературное течение 1860-х годов - не явилось неожиданностью для современников. Оно уже в значительной степени оформилось как направление в годы, предшествовавшие основанию первого журнала братьев Достоевских.
В 1859 году с большим циклом статей «И.С. Тургенев и его деятельность. По поводу романа «Дворянское гнездо» выступил Ап.А. Григорьев. Слово «почва» в цикле — ключевое понятие и эмблема нового, нетеоретического, органического направления. «Что сказалось «Дворянским гнездом?» -риторически вопрошал Ап. Григорьев и тут же давал в полном смысле слова почвеннический ответ: «Вся умственная жизнь послепушкинской эпохи, от туманных начал ее в кружке Станкевича до резкого постановления вопросов Белинским, и от резкости Белинского до уступок,- весьма значительных, -сделанных мыслию жизни и почве...борьба славянофильства и западничества и борьба жизни с теориею - славянофильскою или западною, все равно - завершается в поэтических задачах тургеневского типа победою жизни над теориями».3
Полемика вокруг романа И.С. Тургенева «Отцы и дети».
Появление романа «Отцы и дети» в начале 1862 года на страницах журнала «Русский вестник» вызвало вокруг него ожесточенные споры, каких еще не знала русская литературная жизнь.
Вызваны они были не только сложной и противоречивой фигурой тургеневского героя-нигилиста и неоднозначностью авторской оценки ее, но и тем, что демократ-разночинец Базаров был показан в остром конфликте с «отцами», либералами-дворянами Кирсановыми.
Образ Базарова и главная коллизия романа, обозначенная в его заглавии, воспринимались современниками в контексте идейной борьбы, развернувшейся в России в преддверии крестьянской реформы 1861 года и сразу после нее между дворянскими либералами и революционными демократами. Роман Тургенева попал на некоторое время в самый эпицентр этой борьбы, стал ее существенным фактором, поставив на обсуждение целый ряд злободневных проблем. Полемика вокруг романа способствовала выявлению и прояснению позиций не только главных, борющихся сторон — либералов и демократов, но и разных течений внутри демократического лагеря (породив «раскол в нигилистах», ярким выражением которого явились статьи Д.И. Писарева «Базаров» и М.А. Антоновича «Асмодей нашего времени» с прямо противоположными оценками образа Базарова и романа в целом).
Основные этапы и направления «борьбы» вокруг романа «Отцы и дети» в 1860-е годы подробно освещаются в одной из работ современного исследователя П.Г. Пустовойта . В спорах о тургеневском романе и его главном герое, которые проходили в накаленной атмосфере начала 1860-х годов, истина, конечно, не могла родиться, но первые серьезные подступы к ней были сделаны в статьях Писарева, Страхова, позднее — Герцена.
Полемика «за» и «против» романа- и Базарова в современной Тургеневу критике выявила две основные позиции, две точки зрения. Одну из них выразил Антонович, выступивший в «Современнике» с рядом статей о романе Тургенева1. В своих статьях («Асмодей нашего времени», «Промахи», «Лжереалисты», «Современные романы») он руководствовался такими соображениями, которые не позволили ему с достаточной степенью объективности оценить роман «Отцы и дети».
И хотя идейно-политическая предпосылка Антоновича, по мнению П.Г. Пустовойта, «была верной, эстетические принципы критика при- подходе к роману оказались противоположными эстетическим принципам Чернышевского и Добролюбова: М. Антонович подменял по существу то, что фактически было отражено в романе, тем, что, по его мнению, хотел сказать автор»".
Критик изучил замысел писателя, но весьма поверхностно проанализировал результат, то есть сам роман. М.А. Антонович отрицал социальную значимость и даже художественную ценность романа, «приравняв его к ретроградному роману бездарного писателя В.И. Аскоченского (роман «Асмодей нашего времени» - Ж.М.), и даже назвал «Отцы и дети» родоначальником ан-тинигилистических романов»-,— отмечает далее П.Г. Пустовойт
М. Антонович не совсем адекватно истолковал и образ Базарова, назвав героя обжорой, болтуном, циником, пьянчужкой, хвастунишкой, жалкой карикатурой на молодежь, а весь роман малохудожественным памфлетом на Добролюбова и клеветой на молодое поколение. В статье «Асмодей нашего времени» М. Антонович писал: «Г. Тургенев хочет уверить нас, что этот человек (Базаров) — мелкий хвастунишка и пьянчужка, гоняющийся за шампанским... Потом г. Тургенев старается выставить главного героя обжорой... почти на каждой странице видно желание автора во что бы то ни стало унизить героя, которого он считал своим противником и потому взваливал на него всевозможные нелепости и всячески издевался над ним...»1.
Критик не обратил внимания ни на противоречия в мировоззрении Тургенева, ни на борьбу между его классовой тенденцией и реалистическим изображением жизни. Такая «полемическая односторонность» " помешала критику объективно оценить проблематику романа.
Оценке Антоновича противостояла точка зрения Д.И. Писарева, опубликовавшего в «Русском слове» статьи: «Базаров», «Реалисты» (первоначально статья называлась «Нерешенный вопрос»), «Мыслящий пролетариат», «Посмотрим!», «Новый тип».3 Писарев оценил роман как талантливое художественное произведение, а Базарова - как типичного представителя современной демократической молодежи.
Сняв с Базарова обвинение в карикатурности, он объяснил положительное значение героя романа, подчеркнул социальную роль Базаровых. Д.И. Писарев вскрыл причины появления людей, подобных Базарову, проанализировал их склад мышления, их поведение в обществе, их идеалы, определил степень достоверности, с которой они отражены в романе.
Критик отделил подлинного демократа Базарова от его временного попутчика - «либерального барича» Аркадия и от карикатурных нигилистов Ситникова и Кукшиной. Отграничив роман «Отцы и дети» от антинигилистических романов В.П. Клюшникова, А.Ф. Писемского, Н.С. Лескова, Д. И. Писарев в то же время сблизил его с романом Чернышевского «Что делать?». Писарев увидел в Тургеневе художника, который воплотил в Базарове существенные черты нового, нарождающегося типа героя со всеми присущими ему резкостями и противоречиями.
Однако писаревская оценка «Отцов и детей» не является во всем безукоризненно правильной. Если Антонович был неправ в основном и прав в некоторых частностях, то Писарев — наоборот. «Подробно и глубоко проанализировав образ русского нигилиста с точки зрения социальной и естественнонаучной, Писарев в то же время был склонен оправдать базаровское безразличие к будущему народа»1, - считает П.Г. Пустовойт.
Писарев сам недооценивал роль эстетики в жизни и влияние искусства на эмоции человека. Отсюда его попытка взять под защиту резкие базаровские суждения об искусстве. Но эти частные ошибочные положения критика не колеблют его общей высокой оценки романа, которую поддержали последующие критики и общественные деятели.
Например, А.И. Герцен был уверен, что статья Писарева «Базаров» подтверждает его точку зрения, что «в своей односторонности она вернее и замечательнее, чем об ней думали ее противники». Герцен замечает, что Писарев «в Базарове узнал себя и своих и добавил, чего недоставало в книге», что «Базаров для Писарева - больше, чем свой», что критик «знает сердце своего Базарова дотла, он исповедуется за него»".
Переоценка Н.Н. Страховым творчества И.С. Тургенева
Н.Н. Страхов не удержался на той высоте критического понимания романа «Отцы и дети», которая была свойственна его первой статье о Тургеневе. В последующих статьях «тургеневского» цикла — «Дым», «Два письма Н. Косицы», «Последние произведения Тургенева» (1871), «Поминки по Тургеневе» — критик пересматривает свои оценки и тургеневского таланта, и романа «Отцы и дети», и фигуры Базарова.
Во всех названных выше работах ярко проявляются те «адвокатские приемы» Страхова, о которых писал из Ясной Поляны Л.Н. Толстой: «У Вас есть одно качество, которого я не встречал ни у кого из русских, это, при- ясности и краткости изложения - мягкость, соединенная с силой: вы не зубами рвете, а мягкими, сильными лапами»1.
Этими же «приемами» пользуется Страхов, анализируя роман И.С. Тургенева «Дым». Роман И.С. Тургенева был напечатан в мартовском номере «Русского вестника» за 1867 год, а статья Страхова «Дым» — в пятом номере «Отечественных записок» того же 1867 года, то есть почти сразу за романом. Немного позже — спустя четыре года - Страхов еще раз обратится к «Дыму» в предпоследней статье «тургеневского цикла» - «Последние произведения Тургенева» (1871). На этих работах мы и остановимся.
Страхов опирался на идеи-Н.Я. Данилевского. Концепция исторического развития, изложенная Данилевским в труде «Россия и Европа», основывается на том, что история человечества есть не прогресс некоего общего ряда, единой цивилизации, а существование частных цивилизаций, развитие отдельных культурно-исторических типов. Среди них есть и такой, как славянство. Все это по сути уже снимало вопрос о мессианской роли славянства вообще, России в частности. Тем не менее, именно в России Данилевский усматривал пер 89 вый и самый полный, пользуясь его терминологией, «четырех-основной» тип, то есть синтезирующий, гармонизирующий четыре начала: религию, культуру, политику, экономику. Правда, скорее, в возможности, но такой, для реализации которого нация созрела: «Русский народ и русское общество во всех слоях своих способно принять и выдержать всякую дозу свободы» .
Страхов в духе Данилевского рассматривал Россию как самобытное явление, особый тип духовной жизни и национальной организации. В этой связи следует обратить внимание на один из «страховских парадоксов»: борьба за самобытность и самостоятельность русской литературы оборачивалась у него поистине нигилистической недооценкой многих ее ценностей, ламентациями о «бедности нашей литературы». «Бедна наша литература»,- довольно устойчивый критический рефрен Страхова, давший название целому большому очерку — «Бедность нашей литературы» . И русская литература действительно «выглядела бедной под пером Страхова, которое вычеркивало из нее или представляло в искаженном виде творчество Радищева и Герцена, Некрасова и Салтыкова-Щедрина, Островского и Тургенева, а также всю русскую демократическую критику 60-70-х годов»,3 - совершенно справедливо отмечает Гор-банев Н.А.
Однако «чувство нашей духовной несостоятельности еще не есть доказательство такой несостоятельности»4, - считает критик. Потому что «первая наша бедность есть бедность сознания нашей духовной жизни»5.
Именно поэтому Страхов дает резко отрицательную оценку тургеневскому «Дыму». «Дым» в ряду романов Тургенева стоит несколько особняком. Два его отличия от предшествующих романов сразу же были замечены критикой и читателями. Во-первых, в романе нет «героя времени» в том смысле, какими были Рудин или Базаров. Во-вторых, в романе увеличился удельный вес сатирического начала, целые главы его написаны в памфлетном духе и стиле.
Обе эти особенности «Дыма» вытекали из мировоззренческой позиции автора на рубеже 60-70-х годов. Современную ситуацию в России писатель оценивал как переходную, а время - как «безгеройное».
Пессимизм и скептицизм Тургенева относительно состояния и перспектив русской жизни, его критическое отношение к основным общественным отношениям и группам эпохи выражены в самом названии романа. Оно расшифровывается в главе XXVI.
В течение нескольких дней герой романа повествования молодой просвещенный русский помещик Григорий Литвинов, изучавший за границей агрономию и волей случая- оказавшийся в немецком курортном городке Баден-Бадене, переживает бурный и драматический роман и встречается с представителями различных общественных течений и групп из числа русских. Итогом пережитого и являются его горькие думы. Дым и пар от едущего поезда, их летучесть и эфемерность воспринимаются Литвиновым как символ современной русской мысли: «Дым, дым, — повторил он несколько раз; и вдруг все показалось ему дымом, все, собственная жизнь, русская жизнь — все людское, особенно все русское. Все дым и пар, думал он... Вспомнилось ему многое, что с громом и треском совершалось на его глазах в последние годы ... дым, шептал он, дым; вспомнились горячие споры, толки и крики у Губарева, у других, высоко - и низкопоставленных, передовых и отсталых, старых и молодых людей ... дым, повторял он, дым и пар ... дым и больше ничего» . Этот пессимизм окрашивает обе основные линии романа - любовную и политическую — и придает «Дыму» трагическое звучание. П.В. Анненков, представитель «эстетического» направления русской литературы 40-80-х годов XIX столетия, дает высокую оценку «Дыму» в статье «Русская современная история в романе И.С. Тургенева «Дым» (1867), разделяет грустную оценку Тургеневым современной русской жизни и распространяет ее характеристику — «дым» — и на любовный сюжет, и на политическую ситуацию, как и сам автор.1
Точка зрения Тургенева и Анненкова вызвала гневную отповедь Страхова, поскольку такой вывод, по его мнению, звучит резким диссонансом всему описанному в романе, является немотивированным, непоследовательным и логически не вытекает из произведения: «...не дым все русское» . Именно эта фраза является ключевой в страховском разборе «Дыма».
В романе нашло художественное отражение одно из крупных явлений русской жизни пореформенной поры - активизация славянофильских идей, похороненных, казалось бы, реформой 1861 года, которая разрешила исторический спор между славянофилами и западниками в пользу последних: Россия вступила на путь капиталистического развития.
Однако непоследовательность реформы и ее многочисленные негативные последствия вызвали против нее со стороны разных общественных направлений отрицательную реакцию, которая часто принимала славянофильскую окраску.
И самый факт этой реакции, и разные формы ее (при общей славянофильской сути) чутко были зафиксированы в тургеневском романе. И это тоже вызвало гнев Страхова, который не понял (или не захотел понять?) замысел автора и совершенно его исказил.
Н.Н. Страхов о романе Л.Н. Толстого «Война и мир».
«Рецензии на Войну и мир» похожи сейчас на1 хулиганство: Никто (кроме Страхова) ничего не понял»," — пишет современная исследовательница Я.Я. Гинзбург.
Н.Н. Страхов выдержал паузу, как ив начале 60-х годов, в полемике об «Отцах, И детях». Его первые статьи о романе появились в начале 1869 года, когда многие оппоненты уже высказали свою точку зрения. «Три статьи Страхова о «Войне и мире» образовали практически первую монографию о рома-не», трижды издававшуюся при жизни; критика - 1885, 1887, 1895 —и дважды после его смерти-1901, 1908.
На? общем критическом фоне «сделанный Страховым, разбор «Войны и мира» действительно выглядел «поэмой», в четырех «песнях» - статьях которой роман не столько критически анализировался, сколько воспевался и возвеличивался»,4 - отмечает Н;А. Горбанев.
В письме Ф.М. Достоевскому, написанном в середине марта 1868 года, Н.Н. Страхов мотивирует причину своего обращения к толстовскому роману: «Роман этот представляет воплощение лучших преданий нашего художества; он ведет свой род от «Капитанской дочки» и отвечает на те требования реализма, которые так сильно действовали в развитии нашей литературы после Пушкина», а также формулирует основной принцип своего анализа романа: «... так как предания у нас не сохраняются, и масса читающих и пишущих не помнят и не видят связи настоящих явлений с прошлыми», то критик «хотел бы составить свой разбор из двух частей»". В первой статье сопоставить критический метод Белинского с методом А. Григорьева, «выяснить один посредством другого, и показать необходимость держаться более глубокого и ясного т.е. григорьевского».3
Вторая статья должна состоять «в приложении этих общих начал к «Войне и миру» как к частному случаю, т.е. в указании всех нитей, связывающих это произведение с предшествовавшими явлениями литературы» .
Если Страхов и несколько преувеличивал «великое значение» Толстого, то его «гордость», его радость первооткрывателя понятна и объяснима. В этих отзывах, по словам И.Н. Сухих, «есть, наверное самое важное для критика — ожог догадки, прикосновение к истине, радость подлинного понимания. Взгляд в упор с короткого расстояния, становится здесь взглядом историческим, взглядом из будущего».5 И не в похвалах Толстому, высоких словах о романе здесь дело, а именно в объяснении и понимании. Многочисленные попытки «исправить» Толстого, выпрямить его художественную мысль сменяются у Страхова желанием пройти вместе с автором по «бесконечному лабиринту сцеплений». И если в кругу людей, близко стоявших к критику, его статьи ценились как лучшие в литературе о «Войне и мире»,6 то-многими из со-временников они были восприняты как курьезные и даже «юмористические».
Дальнейшая судьба статей Страхова сложилась парадоксально. По мере того, как раскрывалось «высокое значение» романа и росла его слава, крити 120 ческая заслуга Страхова, «который первым бесстрашно и вразрез с общим критическим мнением», назвал «Войну и мир» великим произведением, а ее автора гениальным художником, стала забываться: «курьез» превратился в общеизвестную истину. Уже к началу XX века статьи Страхова, рассматриваемые безотносительно к полемике вокруг романа в 60-х - начале 70-х годов, могли расцениваться как «пример одного из самых выдающихся критических фиаско», а «весьма распространенное мнение о том, что Страхов первый поставил Толстого на надлежащую высоту», объявлялось «литературною легендою» ".
Однако реальность этой легенды подтвердил не кто иной, как сам автор, «Войны и мира»: «Страхов своей критикой придал «Войнеи миру» то высокое значение, которое получил мой роман, и на нем остановился навсегда» . Такова была главная заслуга критика в глазах писателя, заслуга «навсегда» неоспоримая.
Страхов, по словам исследователя Э. Г. Бабаева, «начал с самого главного»1 — с того, что «Война и мир» отвергнута всеми журналами от «Русского вестника» до «Дела».
«Возьмите появление «Войны и мира». Какое неожиданное, ошеломляющее впечатление! Кто понял его как следует?»5. Ответ был очевидным: никто.
«С одной стороны, - продолжает Страхов,- великое произведение гр. Л. Н. Толстого подобно некоторой бомбе обрушилась в нигилистический муравейник — и этот муравейник до сих пор не может придти в себя, не постигая, что за предмет их давит, и не имея возможности ни обозреть этот предмет своими крошечными глазами, ни искусать его своими крошечными челюстями. С другой стороны, такой заслуженный журнал как «Русский вестник», не только не сумел в этом случае победить свое обыкновенное равнодушие и высокомерие относительно русской литературы, но даже — credite, posteri - ничего лучшего не нашел сказать по поводу «Войны и мира», как обвинить гр. Л. Н. Толстого в каком-то историческом нигилизме»".
Журнальную полемику о «Войне и мире» Страхов называет «сумятицей». Но эта сумятица была основана вовсе не на эстетических заблуждениях, а на противоборстве политических тенденций, выраженных в определенных журнальных публицистических принципах. И в этом отношении весьма показательна и литературная критика Страхова, которая была неотделима от его публицистики.
Страхов не скрывал своей неприязни к радикальной журналистике и торжествовал, видя, что роман Толстого был решительно отвергнут «нигилистами». Он сожалел о том, что консерваторы из «Русского вестника» обвинили Толстого в «историческом нигилизме». В журнальной борьбе 60-х годов ему был ближе «катковский берег», но он «как представитель почвенничества не отказывался от полемики с крайними реакционерами. Поэтому его выступления были направлены и против публицистики «Дела», и против литературной и исторической критики «Русского вестника» , - отмечает Э.Г. Бабаев.
Приступая к разбору «Войны и мира» с опозданием, когда уже все крупнейшие журналы успели высказаться, Страхов воспользовался некоторым преимуществом если не последнего, то во всяком случая последующего суждения. Он сослался на мнение Берви-Флеровского о том, что Толстой — это «забытый писатель», и указал на огромный невиданный успех его произведений у читателей.