Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Панегиризм "Слова похвального"
1.1 Первая часть "Слова похвального": синтез документализма и риторики 19
1.2 Поиск новых форм: влияние агиографической традиции .44
1.3 Библеизмы "Слова похвального" 58
Глава 2. От риторики к летописанию
2.1 Обращение к летописной традиции 88
2.2 Пятая часть "Слова похвального": определение жанра и литературных образцов 101
2.3 "Слово похвальное" и тверское летописание середины XV века 112
Заключение 128
Библиография 140
Список сокращений 160
- Первая часть "Слова похвального": синтез документализма и риторики
- Библеизмы "Слова похвального"
- Обращение к летописной традиции
- "Слово похвальное" и тверское летописание середины XV века
Первая часть "Слова похвального": синтез документализма и риторики
Анализ документов и княжеских договоров середины XV в. показывает, что Борис Александрович как внутри Руси, так и на международной арене имел значительный политический авторитет. Об этом свидетельствует тот факт, что в заключавшихся союзах и договорах того времени; между князьями именно тверской князь выступал гарантом, нередко также был арбитром в спорах39. В своем княжестве Борис Александрович предоставлял политическое убежище самым разным князьям: в 1433 г. под покровительством Твери находился московский князь Василий Иванович, а чуть позже и его враги — Василий Косой Иван Всеволожский, Иван Можайский. В разное время при столкновениях этих князей тверской князь оказывал значительную военную помощь.
Однако, играя главную роль на военной арене, имея укрепленные позиции на этом поприще, он не имел церковной поддержки, которая упрочила бы его позиции. Ферраро-Флорентийский собор в этом отношении для тверского князя был удачным моментом. Папа и патриарх, зная о сопротивлении унии московского князя, по-видимому, надеялись найти себе поддержку, в лице тверского князя. Однако стремление Бориса Александровича участвовать в работе собора ни в коей мере не являлось выражением лояльности унии, а диктовалось желанием проявить себя в церковных делах защитником православной веры.
В замысел Фомы входило создать такую похвалу, которая бы исходила не от него, придворного панегириста, а из уст митрополитов, собравшихся на Ферраро-Флорентийский собор. Участие тверского посольства в работе Флорентийского собора стало событием, по представлению автора, показывающим престиж и значимость Бориса Александровича, а признание его высшими духовными чинами на соборе, как выведено Фомой в первой і части, должно было показать известность и почитание князя не только в Русской земле, но и по всей "вселенной".
Вступление первой части "Слова похвального" традиционно для средневековой книжности начинается цитатой из Священного Писания, выступая своего рода эмоциональным и стилистическим камертоном: "Єлма прєподовному и похваляему възвеселяться людне и яко рече Ооломлн" [7; 72]. Призыв радоваться и веселиться, часто встречаемый в псалмах, используется тверским книжником, чтобы придать тексту интонацию радости, ликования и душевной "приподнятости". Чувство радосш испытывает у Фомы вся тверская земля, все люди, когда-либо видевшие тверского князя: "и радовашєся вся земля Тверская" [7; 72], "вен ВК1/ТГБ единодушно и радостно въпнаху и глаголющи ..." [7; 74], "И нтксть во такова в ь человец х1 » н нже БЫ внднвь лице его, л не възвеселился" [7; 74], "И кождо нас на него зрящее и всякого веселил исполнитися" [7; 74].
Да и как же не радоваться всем людям, пишет далее инок Фома, когда их князь известен "от востока до запада". И далее автор продолжает свою мысль: "И ЄГ А же хт0 к X кому ЛЮБОВЬ ИЛГБЯ, И другому же тому ПОХВЛЛЯЮЩИ, и слышащему же о друз Ь и его доврая похваленна, тон велика радость вываечгь слышащему. Или клко же мы не възвеселимься и от вс кх земель славимому и похваляемому государю нашему и защитнику Тверской земли, великому князю Борису Ллександровнчю, в ь вс х странахт и языцех" [7; 72]. Фома дважды акцентирует внимание на том, что он наравне со всеми радуется тому, что князь его почтен и знаменит "во всЬх странах и языцех" и не нуждается в похвале своих,придворных, поскольку уже прославлен "от ВСН Х ЗЄМЄЛЬ"; Древнерусские книжники часто использовали библеизм ."от востока до запада? 4.0, чтобы показать, насколько широко была распространена слава того или иного князя; К примеру, в "Повести- о житии Александра Невского" и "Слове о житии и о преставлении великого князя Дмитрия Ивановича; царя Русьскаго" (далее — "Слово о житии Дмитрия Ивановича")41: "... уг0БЗИ Е0 ему коп днии и чти во; славу ему, его же имя слышано кысть во всех странах от л\оря варяскаго до моря понтеискаго ... распространися имя его пред TiUbis тмамиї ... грозно на тех; ... славна, БЫСТЫ земля его страхом грозы его и хрлворства его ..." [5; 358]. и: "И умножися слава имени его ... страхом господства своего опрадш всю землю;: от восток m до запад хвално имя: его; от моря и до моря; от рек и до конца вселенням прєвознєсєся местк его и многы страны ужасошася - "."- [б;- 206]. Использование тверским автором данного библеизма — не просто дань традиции, а,, по замыслу автора, историческая и географическая достоверность, поскольку отвечает теме произведения: "И того во ради славимо ил\я его от востока и; до запада, и до самого царствующего града, рку же и до Рима" [7; 74]. Утверждение столь широкого распространения славы тверского князя подкрепляется в основной части панегирика похвальными речами митрополитов: "...но того во ради высть славимо имя его, от конець земли исходящее и в море" Г7: 78]; "...милостыни и щедроты не токъмо в Риской земли творимая, но и до Царствующего града и до Овятыя горы, реку же, и до самого Иерусалима дотече" [7; 80].
Каким образом нужно выстроить похвалу, чтобы она воспринималась; читателями как объективная и беспристрастная? Этот вопрос, как, видно из текста, был животрепещущим; для автора: Фома написал .основную часть первого "Слова" в . историческом ключе. 0» обращается; до реально происходившим в .1437-1/4394 FF. событиям, желая; создать у читателя впечатление достоверности? происходившего: "И в. котгордят БОЇ БЯШЄ врємєнд» кывшу СТЯЗАНИЮШ прдвослдвнойі в рє христиАномть с римляне, царю же ЦАрйгрАдсколи/г Иоднт/у возвістившу в послании: 1(Ш здрдввстгвуй;. ВТІЗЛЮБЛЄННЬІЙІ врлтєіо? Христге". № приилгк» же? цлрскыяг ПОСЛАМИді великий; князь Борис АіХєксанАровичї и снхт» промєтгь прєдть вснл\. ндродомті, № л\ногыя« рддостги душею? и тгЬл6л\« исполнися; нт ГЛУБИНЫ сєрдцА въздыхдя- m вєлми БЛАГОДАРЯ? БОРА- Ш гллголя:: "Боже великий, СПОДОБИ? МЯІ приоБтвЧциику БЫТИИ! святому, сему ш Всєлєньсколн/v сокору и? єиіє жє ишо отєчєской виртії повірнику выти" \fl; 74]L
Им соблюдена, форма письменного обращения, известная! в- Древнейе Руси по апостольским посланиям, однако самоготекста письма? нет. Здесь, не. важно: существовало-ли это письмо или нет, так как для? создания иллюзии? достоверной переписки между греческим: императором, Иоанном VIII Палеологом и тверским князем достаточно одной этой стандартной формулы письменного этикета. Ответное же письмо тверского князя достаточно объемное, оно явно было под рукой Фомы, переведено им с греческого языка, что можно предположить по форме: "КдлОлИо.днну ЦАрю!"42 [7; 76]. И непосредственно перед похвальными речами императора,, патриарха, и митрополитов о князе Борисе автор, для вящей; убедительности, помещает . выдержку из; посольского отчета русского представительства, среди которого, в частности, находился и; вел записи по приказу своего князяшекий Принятая в древности эпистолярная форма приветствия. тверитин Фома. Сопоставим текст "Слова похвального" с "Хождением на Флорентийский собор"43:
Библеизмы "Слова похвального"
Как известно, средневековая литература, являясь литературой традиционной, была ориентирована на Священное Писание. Людям с религиозным мироощущением свойственно осмыслять происходящие события посредством моделей, образов Священного Писания, находить в современной им жизни аналогии с ветхозаветной историей. Здесь нельзя не вспомнить замечания И.Н. Данилевского о том, что "Библия для средневекового автора была основой символического освоения материального мира" . Действительно, "мир, его прошлое, его законы ощущались в соответствии с Библией" . Однако это понимание будет неполным, если пройти мимо того, что "Ветхий и Новый Завет, как первостепенные источники познания, возвышались не только до религиозного, но и эстетического образца" . Эти слова Р. Пиккио можно продолжить не менее точным наблюдением С.С. Аверинцева о том, что книги Священного Писания — своего рода "маленькая литературная «вселенная», включающая самые разные тексты"84. В составе текстов Ветхого Завета, как известно, можно встретить самые разные жанры: историческую хронику, гимны, сборник притч, афоризмов, любовно-свадебную поэму, какой является "Песнь песней", даже такие долитературные формы, как погребальные причитания, трудовые песни, загадки, сохранившиеся благодаря авторитету священного "Слова"85. И если книги Ветхого Завета в большей степени передали ближневосточную литературную традицию, то Евангелия, не без влияния греко-римской литературы, дали незнакомые для Ветхого Завета образцы жизнеописания. "Неоспоримо, что преклонение перед Библией было сильнейшим фактором литературного процесса этих веков [средневековья]" , она оказала влияние на образный и стилевой мир литератур многих стран, определив характер восприятия и осмысления тех или иных событий, топику, выступая универсальным литературным образцом.
Влияние Священного Писания на памятники древнерусской книжности, в частности "Слово о полку Игореве", было отмечено еще в XDC в. в работах Н.Ф. Грамматина87, Д.Н. Дубенского88, М.И. Сухомлинова89, П.П. Вяземского90, И. Евсеева91. Справедливости ради надо сказать, что замечания и наблюдения во многих работах не выходили за рамки комментария. В начале XX в. библейские заимствования уже становятся отдельным предметом статей. Здесь можно отметить работы А.В. Лонгинова92, исследовавшего влияние Псалтири на композицию отдельных эпизодов "Слова о полку Игореве", А.В. Михайлова93, а также Г.М. Бараца94, считавшего многие памятники Древней Руси искаженным переложением книг Ветхого Завета, стремящегося также на многочисленных примерах доказать тотальную зависимость древнерусской литературы от ветхозаветной традиции.
Строго научными в вопросе влияния Священного Писания на древнерусскую литературу можно считать статьи В.Н. Перетца . Не желая допустить невзвешенных, неправомерных выводов, исследователь четко очертил круг имевшихся у древнерусских книжников книг Ветхого Завета, не допускал вольных перестановок слов в тексте, рассматривая только объективные лексические соответствия между библейскими текстами и текстами памятников Древней Руси. На материале "Слова о полку Игореве" В.Н. Перетц пришел к выводу о том, что "библейские книги содействовали выработке стиля и словаря светской поэзии".
Взгляд на этот вопрос расширила статья В.П. Адриановой-Перетц б, в которой исследовательница многочисленными примерами доказала, что библейская топика, стилистические формы могли попадать в древнерусские тексты не только путем прямого заимствования, но и, что особо важно для правильного понимания степени влияния Библии на древнерусскую книжность, через посредство переводных произведений, таких как "Хроника" Георгия Амартола, "Шестоднева", "Физиолога", "Пчелы", византийской экзегетической литературы, а также могут представлять собой устойчивые сочетания, попавшие в древнерусскую книжность через учительную литературу: церковные поучения и "слова".
Изучению топики древнерусской" литературы, а также характера цитирования посвящены, к примеру, работы Ф. Вигзелл , И. Клейна , Л.П. Жуковской", А.А. Алексеева100, Ы.Н. Розова101. Определяющими в данной области медиевистики стали работы Р. Пиккио102, В.В. Кускова , О.Ф. Коноваловой10 1, Ы.В. Кара105, С. Матхаузеровой106, А. Алексеева107, В.В. Рождественской108, И.Н. Данилевского109, Ф.Ы. Двинятина110 Е.Б. Рогачсвской111. Для всех этих работ характерен взгляд на цитирование не только как на апелляцию к авторитету традиции, но и как на важный художественный прием, проявление авторского замысла.
В перечисленных работах исследователями предлагаются различные критерии анализа функционирования библеизмов в древнерусских памятниках. На сегодняшний день имеется много исследований, посвященных частным аспектам цитирования, тогда как теоретических работ, суммирующих накопленный опыт, недостаточно. В работах как отечественных, так и зарубежных медиевистов произвольна терминология, нет единого подхода к изучению цитат. Однако всеми исследователями признаетсяфазличие собственно цитаты и реминисценции.
Описание библеизмов І ведется в двух планах: структурном и функциональном. Как правило, исследователи обращают внимание на,такие структурные характеристики цитаты, как маркированность, объём, точность воспроизведения. В; функциональном плане выделяются удостоверяющая, поясняющая и украшающая цитатьь — к примеру, в классификации С.С. Аверинцева 12. Подобные определения можно встретить во многих работах. Так, И. Лунде113 выделяет "affirmative" (подтверэюдающие), "difying" (назидательные), "prophetic" (пророческие) типы цитат, Стефан Моравский114 - авторитарную, используемую средневековыми книжниками для подтверждения правоты своих слов, назидательную, а также орнаментальную функцию цитат, основная роль которых заключается в привнесении в текст новых образов, стилистических оборотов. Также С. Моравский выделяет частную функцию - профетическую, строящуюся на совпадении пророчества и его осуществления. Однако, если пророческую функцию цитаты, выделяемую некоторыми исследователями, рассматривать как частный случай цитаты удостоверяющей, то классификация С.С. Аверинцева достаточно точно и полно включает самые значимые функции цитаты библейских текстов.
Влияние Библии на средневековую книжность, переоценить трудно, тексты Священного Писания во многом способствовали выработке стиля, образного строя. Анализ библеизмов в текстах этого периода важен прежде всего тем, что "... не только смысл отдельных слов ... может быть правильно истолкован на основании изучения семантики библейского языка ..., но и ряд ... выражений получает свое истинное значение — лишь при освещении их параллелями из библейского текста и толкований на него"115. К справедливому замечанию В.Н. Перетца можно добавить, что не только смысл отдельных слов или выражений, но и замысел произведения автора, характер создаваемого им образа, самые неясные интенции становятся понятными при изучении библейских заимствований в тексте средневекового памятника.
Обратимся к библейским заимствованиям "Слова похвального". Первые исследователи памятника отмечали начитанность тверского автора, указывали на многочисленные заимствования из разного рода источников. На начальном этапе изучения рукописи, что вполне понятно, исследователям ; важно было описать и атрибутировать памятник, определить его историческую ценность, а установление литературных связей и, более того, -художественной роли заимствований - было задачей второстепенной и указывалось ими в ходе решения основной задачи. Поэтому они только устанавливали факт присутствия заимствований в тексте, не уделяя внимания функции таких заимствований. В серии "Библиотека литературы Древней Руси" в комментариях исследователями, подготовившими текст "Инока Фомы Слова похвального" для издания, указан источник многочисленных библеизмов.
Обращение к летописной традиции
Если в первых двух частях "Слова похвального" задача прославления тверского/ князя достигалась во многом риторическими: средствами, то в: последующих частях заметен сильный; перевес повествовательных элементов. Третья? часть "Єлова "похвального" целиком посвящена. прославлению строительной деятельности- Бориса Александровича: Постройка нового, города, в большинстве случаев, не оставалась без внимания летописцев; поскольку; . появлялась, говоря; словами ИЇНІ Данилевского; "опора новой социальной организации"134. Достаточно вспомнить строительство города Иереславля;. Святославом, Боголюбова Андреем Юрьевичем-(Боголюбским).
Повествование о строительной і деятельности Бориса Александровича; распадается на 5 частей: сначала книжник рассказывает о строительстве князем; церкви Вознесения, сравнивая; строительные достижения нынешнего князя с церквями, построенными его дедом - Иваном-Михайловичем и отцом — Александром Ивановичем. Далее автор сообщает о постройке надвратной церкви, названной "Вход в Иерусалим". Описаний самих церквей как, в. первой части, так и; во второй нет, поскольку автору важно было показать ценность . построенного тверским князем, внутренний духовный смысл ; каждого возведенного им сооружения. Однако уже в третьей части; сообщая о строительстве церкви, освященной во-имя страстотерпцев Бориса и Глеба; инок Фома довольно стереотипно; но: все. же дает описание храма; В четвертой; самой . большой . части:, посвященной строительству города Люблин, тверской автор, можно сказать, "пошагово" описывает появление нового города. Заключительная, пятая часть, представляет собой суммарное краткое перечисление сделанного для княжества Борисом Александровичем.
Описание построенных тверским князем церквей не похоже на тягучее перечисление; встречающееся в летописях. Для изображения кипучей строительной деятельности Бориса Александровича Фома нашел оригинальное решение организации текстового материала.
Он обращается к такимсловам Евангелия133: "И въ книгах ПИСАНО ЄСТЬ, и иже сьигъ нє можеть творити, и лщ.е ли не видитъ ОТЦА творящд" [7; 92], которая- стала для .автора принципом последующего изложения, а. для исследователя как бы ключом к композиции замысла. Фома повествует о строительной деятельности Бориса Александровича, сравнивая его заслуги с трудами предков: дедом и, самое главное,, отцом. Такое построение; без сомнений, не может считаться произвольным, поскольку автор дважды акцентировал внимание читателей на принципе своего повествования: "Иь о НЄМТІ НАЧНЄЛГЬ ГЛАГОЛАТИ; от нискд но и до ВЫСОКА доидемъ. И понеже от прдотечествА его НАЧАТИ, НО ДЛЖЄ ш до днесь" [7; 94], "Л князь же великий Еорисъ йлексАНДровичь, ревнуя прлотцемъ своилгь, и устрой МАНАСТЬфЬ ... Но И ОТ СЄГ0 ЖЄ рдЗуЛ ГЕЙТ Б:, ЯКО ОТ НИСКА НАЧАХОМ И? ДО ВЫСОКА . доидохрмъ" [7; 94]. Иными словами, автор показывает, что дедом кладется, начало, отцом продолжается, внук же "усупувляет" U\ 92].
Здесь мы встречаемся с весьма принципиальным и характерным для древнерусской традиции акцентом - упоминанием о "праотцах", то есть дедах, положивших начало тому или иному делу: "Но понеже вдохну в него Богь МЫСЛЬ БЛАГУ, и еже НАПОЛНЯТИ мируотець СВОИХТІ. Но не Т,0КЛ\0 НАПОЛНИ, но и усугуки, но ревнуя по своелгь прлотцтк" [7; 92].
Учитывая роль традиции, приверженность обычаям старины, почитание предков, их,деяний и заслуг, легко понять,, что продолжение славных начинаний дедов в средние века почиталось деятельностью важной и освященной. Причем Борис Александрович, по представлению Фомы, преуспел на этом поприще более прежних правителей: "Но сий же великий:? князь Борись, ИЇ єжє что: виді у прлотецк своихъ, и то все творяше, но» и еще тнлпольняяшє, но прЄБьівАєть.вьішє ВЛАСТИ" [7; 92].
Таким образом, выстраивается композиционная линия: автор начинает всегда с описания, строительной деятельности . деда Бориса, Ивана Михайловича, потом переходит к Александру Ивановичу, завершая описанием заслуг Бориса Александровича,. превосходящих , его\ предшественников; Так,. Иван Михайлович построил монастырь и церковь "Трем святителям",. Александр Иванович, в свою-очередь, возвел церковь, освятив ее. в честь. Благовещения, тогда как Борис Александрович, венчая труды предков, построил церковь во имя Бога-Вседержителя: Такое дело достойно самой великой чести, поскольку: "Но ,понєжє БОї АЩЄ кто? слугу цлревл почтить, но тойот царя честь приметь.. Но И! АЩЄ ли&кто САМОГО: цлря? почтить, но и ЕОЛМА; ТОЙЇ велицей чести и длромь достоннь есть" [7; 94]. По мысли автора, Благовещение - только ознаменование начала спасения, невозможного без участия Творца, "ндчлтку тому сплсеному; ГОСПОДА НАШЄГО ИиСуСА ХрИСТА, НО И ЄЖЄ ЄМу НА НЄЕЄСА ВьЗНЄСЄНИЮ".
Таким образом, каждый шаг Бориса Александровича представляет собой переход на более высокий уровень познания и ведения Бога. Завершает эту мысль Фома таким патетическим пассажем о премудрости нынешнего тверского князя: "Но понеже князь великий Ивлнь Михлйловнчь уСТрОИЛЬ ЦЄрКОВЬ МОЛЄБНИЦИ, ХОДАТАЙЦИ О НАШЄМЬ СПДСЄНИИ? А КНЯЗЬ ЖЄ великий Борись ЛлексАндровичь но ВЫШША того устрой церковь ИЗБАВЛЄНИЄ и оцьчцение еже от грт хь и НЄБЄСА вьсшествие, НО рАДОСТЬ, и утешение, и ОБТПЦАННЄ о ПОСЛАНИИ Овятого Духл еже и высть. Но кьто сихь премудрие явиться!: Онь ко устрой млние А другие же ндчлток СПАСЄНИЮ, А сьи иже вь совершение дтвлд приидеть, но устрой ЦЄрЬКОВЬ ИЗБАВЛЄНИЄ ОТ ГрЬ ХЬ и овьчцАние о рддости, еже и высть" [7; 94]. Здесь надо заметить, что, превознося так нынешнего тверского правителя над его предками, автор рисковал умалить заслуги предшественников Бориса Александровича - деда и отца - не менее славныхч и достойных. Фома вовремя спохватился и внес необходимую корректировку: "Великий князь ИВАН пастырь в Ь, и великий князь Александре пастырь же в Ь, но не устроиша тако Богомт спасенаго града Тф рн, но якоже великий князь Еорисъ. Но не noxvAaK т Х1»» но другаго строение похваляю? [7; 102].
К словам о преемственности, поставленным в самом1 начале "Слова", Фома, на правах рефрена, возвращается в завершении, давая ей логическое завершение в таких словах: "Но мню, в Ьра1 есть велика оного отца, великого князя Олександра Ивановича, но иже от вллгаго корени прозявшего; и Еогь тамо предводит оного а зд Ьсе предводить плодъ" [7; 102].
Влияние- летописной традиции в описании храма прослеживается в рассказе о церкви во имя страстотерпцев Бориса и Глеба. Сообщение это похоже на краткую летописную запись, каких много знает древнерусская книжность. Такая запись фиксировала начало и завершение строительства-того или иного храма или укрепления. Описание самой церкви Фомой весьма традиционно: для таких кратких упоминаний характерно внимание к одним и тем же деталям. Как правило, упоминается золотой оклад икон, с жемчугом и камнями, а также золотые подсвечники и паникадила.
Традиционно летописцы подробно останавливались на описании внутреннего убранства храма, практически минуя описание общего облика здания, стен: интерес древнерусского книжника влек его внутрь храма. Как отмечает В.А. Булкин, "уже в первой половине XI в. складывается стереотип летописной записи о строительстве"136, включавший в себя, помимо формульного описания, два других компонента: топосы удивления красотой храма и сокрушения из-за неумения достойно передать у ви денную красоту, как например, в "Слове похвальном": "Ни \[мъ человечьи не дотечетт», нн язык!» ИЗВІЇСТОВАТИ тоя, крлсоты не можетъ; но понеже зелгьнылгь. человеком в толп хрлмНЬ стояти, яко же и НА невеси- мн тися" [7; 96]. Приведенный пассаж представляет собой явное переложение известного-ответа киевских послов Владимиру Святославичу после посещения! ими храма Св. Софии в.Константинополе. Ср.: "и не свемы - нл-невеси ли если» выли или НА» земле"137. Тверской. автор старается передать великолепие храма, желая-вызвать тем. самым восхищение, и в заключение прибегает к традиционному приему, указывающему на невозможность достойно описать красоту: изображаемое настолько велию и прекрасно, что невозможно его адекватное описание.
В древнерусской книжности описаний архитектурных сооружений» в виде самостоятельных текстов весьма мало, поэтому вряд ли можно говорить о сложившейся развитой традиции. Но все же тексты, на которые можно было опереться тверскому книжнику, были. "На общем- фоне резко выделяются два уникальных текста: отрывок из Киевской летописи (под 1175 г.), повествующий о строительной деятельности Андрея Боголюбского, и рассказ Галицкой летописи о холмских постройках"138. Известна также похвала Пахомия Логофета новгородским церквям, строительной деятельности Евфимия, архиепископа Новгородского. Нельзя забывать и о труде новгородских книжников, записи которых отличаются скрупулезностью в описании не только церквей, церковной утвари, но и всех сопутствующих хозяйственных забот .
"Слово похвальное" и тверское летописание середины XV века
Сведений об истории тверского княжества сравнительно немного, что и понятно: Тверь два столетия соперничала с Москвой, демонстрируя свое превосходство и неуступчивость, и после покорения Твери Иваном III московские книжники вряд ли стремились сохранить что-либо из тверского письменного наследия.
Исследованием истории Тверского княжества в разное время занимались B.C. Борзаковский148, Д.И. Карманов149, В.А. Кучкин150, И.У. Будовниц151, Л.Л. Муравьева152. А.А. Шахматов153, А.Н. Насонов154, М.Д. Приселков155. Предпринимались попытки реконструировать тверское летописание на основе дошедших до нас сведений. Отдельным вопросам и периодам истории княжества посвящены работы В.О. Ключевского156, И.А. Тихомирова157, Я.С. Лурье158, М.А. Ильина159.
Нужно отметить, что сохранившиеся исторические и литературные памятники дошли до нас в весьма фрагментарном виде. Подчас сообщения тверского летописания в составе областных летописных сводов перепутаны с заимствованиями из других сводов. Подобный характер сохранившихся памятников, а также небольшой объем дошедшего затрудняют работу исследователей в изучении тверской книжной культуры в ее целостности и полноте, поэтому попытки медиевистов приподнять завесу над подлинным состоянием письменной культуры этого региона представляют большой интерес.
Записи об истории княжества читаются в Тверском сборнике, Рогожском летописце, Симеоновской, Никоновской, Троицкой, IV Новгородской и Воскресенской летописях. Основными нужно считать Тверской сборник, Рогожский летописец и Симеоновскую летопись. Сообщаемые ими сведения в основной своей массе схожи, за исключением немногочисленных разночтений и некоторых подробностей, имеющихся в одной летописи и отсутствующих в другой. АА. Шахматов и А.Н. Насонов160 объясняли такое положение существованием общего протографа - тверского летописного свода161, отредактированного ок. 1455 г. при Борисе Александровиче.
Анализ какого-либо памятника, взятого в отдельности, или разрозненных отрывков мало что добавит к уже имеющимся сведениям о тверской литературе. Напротив, сопоставление ряда памятников может быть полезным для уточнения времени написания, определения авторства или исключения предполагаемых, приписываемых авторов. Для создания целостного представления о тверской книжности важно определить: оригинальное это произведение или отредактированное, создавалось оно на тверской земле или перенесено из другого региона, а потом переработано тверскими книжниками.
Нас главным образом интересует летописание начала и серединьь XV века. В эти» годы по инициативе правящего князя Бориса Александровича были отредактированы жития его прославленных предков; составлен летописный свод, летописец рода тверских князей. А.А. Шахматов в отзыве о публикации Н .П. Лихачевым "Слова похвального" высказал мысль о том, что Фома мог быть.княжеским придворным летописцем, и иметь самое прямое отношение к летописному делу интересующего нас периода. Ученый отмечал, что, по-видимому, книжник пользовался тверской" летописью, редактором которой и являлся, перенося из нее" отдельные записи, которые в своем похвальном.слове значительно расширял. За неимением доказательств это мнение и по сею день остается только возможным допущениемі
Наше сопоставление "Слова похвального" с основным составом Тверского сборника не выявило бесспорного сходства: в произведении Фомы-отличное от Тверского сборника освещение событий, много- фактов» и« дополнений, не встречающихся в дошедшей до нас тверской хронике Необходимо сделать некоторые замечания о Тверском сборнике. Рукопись эта, долгое время принадлежавшая М.П. Погодину, представляет собой редкий памятник. Этот список XVII в. по изложению событий похож на Рогожский летописец, с той только разницей, что Рогожский летописец заканчивается изложением событий 1412 г., тогда как Тверская летопись охватывает в своем повествовании и период- правления Бориса Александровича (1425-1461 гг.) - время последнего возвышения Твери, после которого последует спад, а затем и присоединение тверского княжества Иваном III к Москве. Составитель этой летописи присоединил к имевшемуся у него материалу о тверской истории в самом конце загадочное произведение, имеющее отдельный заголовок: "Предисловие летописца княжения Тферского благоверных великих князей Тферских" . Состав этого произведения непонятен. Так, например, В.О. Ключевский и И.А. Тихомиров164 считали, что имеющееся в Тверском сборнике "Предисловие летописца" не что иное, как житие Михаила Александровича, составленное по приказу Бориса Александровича как самостоятельное произведение и лишь впоследствии включенное в так называемую Тверскую летопись. А.А. Шахматов165, разбираясь в доказательствах И.А. Тихомирова, пришел к выводу, что рассказ о жизни Михаила был написан гораздо раньше, в начале XV в., а лишь затем был отредактирован летописцем Бориса, написавшему к нему вступление в риторическом стиле.
"Предисловие" фактически разбивает повествование летописи и находится явно не на месте. Подобное расположение этого произведения породило ряд гипотез относительно времени его написания и характера включения в Тверской сборник. Какую информацию можно почерпнуть из самого текста? Во-первых, во вступлении автор пишет, что инициатором, вдохновителем написания этого "Летописца" выступает Борис Александрович, пожелавший увековечить память и прославить своих славных предков, а именно - своего знаменитого прадеда Михаила Александровича Тверского. Здесь важно отметить, что имеющийся текст "Предисловия летописца" читается также в Новг. IV лет166. Правда, в этом единственном варианте вместо имени хорошо известного нам Бориса Александровича, названного в тексте "Предисловия", находящегося в Тверском сборнике, заказчиком произведения, встречается непонятная фраза, принимаемая исследователями за тайнопись: "отче отцем КИРИЛЪГОРЧ бГ, иже повелел ми еси нйписдти от ЖИТИА премудрого ЛЛ.НХАИЛЛІ КОГОЛЮБЦАІкнязя" . Однако следует ОТІУИ -ІЖГІЗЕТЬ., что этатайнопись, не имеет ключа, определяющего ,значение каждого -хг_п,ельного знака: А.А. Шахматов определил сумму цифр- букв тайнописи не 2 о2сз:оставил ее с суммой букв- именш предполагаемого им лица;, а- именно тверского епископа1 Арсения; возглавлявшего кафедру с 1390; поі".1;.4 0 тт. Таким, образом; встречающаяся в ШНовг. лет. тайнопись.обусловила -сз Є»суждение:вопроса;об авторстве "Предисловия";.-/ А.А. Шахматов виделх :& непонятном; месте: сочетание "Кир (т.е: государь). Арсений": днако rr z z=jr si уточнения времени; составления.ІЖ Нрвг. лет; — позже Г4І1 г. - (amerpajs:«s5 - как это предполагал А. Шахматов) от этой? догадкш пришлось ; от казаться;.; Е зихзсокрп,Арсений?умер в? 1409 т. и никак немогбьіть.заказчикомповестиюроді JBepciarx князей: Вї "Предисловии; летописца" обращает, на; себя: і івпнмание: вйтиеватыш стиль» вступления; сильно отличающийся от поел 2д гющего- лётописногоу текста; Именно: это?привлекало всех; исследователей},. гз; а з:з.вавшихся вопросом о том; чьей руке оно-могло принадлежать.
