Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Эстетика и поэзия Д. П. Ознобишина в контексте развития русского романтизма 21
1.1. Эстетическая позиция Д. П. Ознобишина 2 1
1.2. Основные этапы творчества Д. П. Ознобишина 39
Глава 2. Диалог культур в поэзии Д. П. Ознобишина 67
2.1. Художественная интерпретация античной культуры в лирике Д. П. Ознобишина 67
2.2. Ориентальная лирика Д. П. Ознобишина в поэтическом контексте эпохи 87
2.3. Лирика Д. П. Ознобишина и православная гимнографическая традиция 114
Заключение 139
Список литературы 1
- Эстетическая позиция Д. П. Ознобишина
- Основные этапы творчества Д. П. Ознобишина
- Ориентальная лирика Д. П. Ознобишина в поэтическом контексте эпохи
- Лирика Д. П. Ознобишина и православная гимнографическая традиция
Введение к работе
Актуальность исследования. Д. П. Ознобишин (1804 – 1877) не входит в круг хорошо изученных русских романтиков. Ознобишин был разносторонне одаренной личностью: он проявил себя не только как поэт, писатель, переводчик, популяризатор арабской и персидской поэзии, но и как ученый, фольклорист, общественный деятель. Эстетические труды Ознобишина печатались в журнале «Сын Отечества». Его произведения публиковались в литературных альманахах, которые можно по праву назвать коллективными эстетическими и художественными манифестами русских романтиков: «Урания» (1826), «Северные цветы на 1826 год», «Северные цветы на 1827 год», «Невский альманах на 1827 год», «Денница» (1830) и др. Романсы на стихи Ознобишина приобрели популярность в русском обществе еще при жизни поэта, о чем свидетельствует романс на музыку А. А. Алябьева «Ясны очи, черны очи…». Баллада Ознобишина «Чудная бандура» (1835) послужила литературным источником для популярной народной песни «По Дону гуляет казак молодой…».
Литературная деятельность Ознобишина длилась на протяжении более 50 лет: его творчество хронологически укладывается в рамки развития романтизма в русской литературе, поэтому духовные и художественные искания Ознобишина помогают понять национальное своеобразие русского романтизма и русской культуры в целом. Сопричастный высокой поэтической культуре золотого века, Ознобишин сохранял память о ней и в своем позднем творчестве 1870-х гг., осуществляя ценностную связь различных поколений поэтов. На протяжении всей своей жизни Ознобишин сохранял приверженность идеалам Просвещения, претворяя их в своем литературном творчестве и в общественном служении.
Современное отечественное литературоведение стремится составить целостное представление о развитии русского романтизма. Без таких поэтов, как Ознобишин, невозможно составить целостное представление об истории русской литературы XIX в., в связи с чем изучение его эстетической позиции и художественного наследия актуально для современного отечественного литературоведения. Хотя творчество Ознобишина является ярким художественным явлением пушкинской эпохи, еще многие художественные тексты, письма русского романтика не изданы, не снабжены историко-литературными комментариями, систематически не изучены.
В наши дни более интенсивно начинают издаваться произведения русского романтика. Современное отечественное литературоведение приходит к пониманию художественной значимости лирики и прозы Ознобишина, к осознанию специфики его фольклоризма, имманентной философичности и религиозности его произведений. Обзорный, биогра-
фический принципы изучения эстетического и художественного наследия русского романтика должны уступить место анализу наиболее значимых в поэтическом отношении произведений Ознобишина.
В истории изучения творчества Ознобишина можно выделить следующие этапы:
-
прижизненная критика (В. Г. Белинский, И. С. Аксаков, Н. А. Добролюбов);
-
дореволюционное академическое литературоведение (А. Н. Пыпин, В. Е. Рудаков);
-
советское литературоведение (Т. М. Гольц, Л. Я. Гинзбург, В. М. Жирмунский, И. Я. Заславский, С. Л. Каганович, В. В. Кожинов, В. Н. Кубачева, В. К. Петухов, Ю. Н. Тынянов);
-
современная филология (А. Н. Гиривенко, Т. Ф. Иванова, В. И. Коровин, Г. В. Косяков, Ж. А. Трофимов, Л. А. Ходанен, Н. Н. Холмухамедова, Н. А. Хохлова, К. И. Шарафадина).
Целью диссертационного исследования является осмысление своеобразия эстетической позиции и лирики Д. П. Ознобишина в контексте развития русской поэзии 1820-х – 1870-х гг. Поставленная цель обусловила следующие задачи:
1. Выявить эстетические истоки авторской позиции Д. П.
Ознобишина, рассмотреть его концепцию истории мирового искусства
как единства и диалога различных культур, раскрыть его вклад в изуче
ние восточных литературных традиций.
-
Охарактеризовать художественное своеобразие антологической и ориентальной лирики Д. П. Ознобишина.
-
Раскрыть формы проявления психологизма, философичности и религиозности в лирике Д. П. Ознобишина.
-
Рассмотреть в поэзии Д. П. Ознобишина 1840 – 1870-х гг. проявление черт, присущих поэтике романтизма и реализма.
-
Осмыслить ключевые образные представления о человеке, природе, земном и небесном мирах в литературных «молитвах» и переложениях псалмов Д. П. Ознобишина.
В качестве объекта диссертационного исследования выступает лирика Ознобишина 1820-х – 1870-х гг. Предметом диссертации является художественное своеобразие лирики Ознобишина: ее жанровый репертуар, сюжетные и композиционные особенности, магистральные образные представления о человеке, природе и мироздании в антологической, ориентальной и «духовной» поэзии русского романтика. Материалом для диссертации послужил корпус не только лирических текстов различной жанровой природы Ознобишина, созданных в разные периоды его творчества, но и его лироэпические произведения («Селам, или Язык цветов», «Сизиф и Смерть. Милетская сказка», «Городок (Сказочка)»), эпические тексты («Спор», «Посещение», «Идеал»), программные эсте-
тические работы («О духе поэзии Восточных народов и рассмотрение статьи Московского Телеграфа под заглавием: Новейшие исследования и сочинения касательно Восточной литературы», «Отрывок из сочинения об искусствах»).
Теоретико-методологической основой диссертации являются
культурно-исторический, историко-генетический, феноменологический,
сравнительно-исторический, типологический методы. При анализе
конкретных художественных произведений русского романтика
используются приемы интертекстуального, культурологического и
лингвистического анализа для выявления особенностей стиля
Ознобишина. В работе последовательно применяется методика целостного анализа.
Методологической основой диссертации послужили теоретические
и историко-литературоведческие работы таких отечественных исследо
вателей, как: С. С. Аверинцев, Н. Я. Берковский, В. Э. Вацуро,
Л. Я. Гинзбург, Г. А. Гуковский, М. М. Дунаев, Б. Ф. Егоров, А. Э. Ере
меев, В. М. Жирмунский, С. А. Кибальник, В. В. Кожинов, Т. А. Ко-
шемчук, Е. А. Маймин, Ю. В. Манн, А. В. Моторин, А. Н. Пыпин,
В. И. Сахаров, С. Г. Семенова, Р. С. Спивак, Б. Н. Тарасов, Б. В. Тома-
шевский, Ю. Н. Тынянов, У. Р. Фохт, Л. А. Ходанен, М. С. Штерн,
А. С. Янушкевич.
Научная новизна диссертационной работы заключается в
системном изучении лирики Ознобишина, в рассмотрении его
антологической, ориентальной лирики, «духовной» поэзии в
художественном контексте эпохи. Работа в новом ключе рассматривает
развитие творчества русского романтика. Качественно новым в
диссертации является осмысление литературных «молитв» и
переложений псалмов русского романтика с точки зрения их жанрового
генезиса, психологизма, имманентной религиозности. Впервые в работе
рассматриваются интертекстуальные отношения переложений псалмов
Ознобишина. В работе впервые системно рассмотрены художественная
онтология и антропология лирики русского романтика. Качественно
новым в диссертации является рассмотрение хронотопов произведений
Ознобишина различной жанровой природы, их ключевых мирообразов,
включая мирообраз вселенной как храма. В творчестве русского
романтика изучаются различные виды лирического пейзажа,
особенности образного языка, прежде всего метафоры.
В сферу литературоведческого анализа включены малоизученные
лирические произведения русского романтика 1820-х – 1870-х гг.,
многие его литературные произведения впервые стали объектом
системного изучения, в том числе: «О духе поэзии Восточных народов и рассмотрение статьи Московского Телеграфа под заглавием: Новейшие исследования и сочинения касательно Восточной литературы»,
«Отрывок из сочинения об искусствах», «Сизиф и Смерть. Милетская сказка», «Шуточные реляции в стихах о французско-прусской войне 1870 и 1871 годов. Литературная импровизация». Качественно новым в работе является изучение эволюции художественного стиля русского романтика, доминантами которого становятся импровизационность, свобода от поэтических штампов. Впервые в работе затронуты вопросы, связанные с процессом циклизации в творчестве Ознобишина. Научную новизну имеют выводы относительно межкультурного диалога в творчестве русского поэта.
Личный вклад соискателя состоит в определении темы и проблемы диссертации, в разработке концептуальной идеи работы, в критическом анализе теоретического материала, в непосредственном участии в получении основных результатов диссертационного исследования, в их систематизации и апробации на научных конференциях, в подготовке публикаций по теме диссертации в изданиях ВАК РФ.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Д. П. Ознобишин в своих эстетических работах и художе
ственных произведениях способствовал развитию принципов историзма
и народности, утверждал значимость индивидуальной стилевой манеры
художника, способствуя становлению сравнительно-исторической и
культурно-исторической школ отечественного литературоведения.
-
В антологической и ориентальной поэзии Д. П. Ознобишина проявляется стремление к межкультурному диалогу, к отражению миросозерцания древнего человека, различных эпох и культур.
-
Поэтические искания Д. П. Ознобишина в области аллегорической прозы и поэзии близки стремлению любомудров к развитию философичности в русской литературе, к отражению процесса самопознания личности.
-
В литературных «молитвах» и переложениях псалмов Д. П. Ознобишина отражена символика православной гимнографии, раскрывающая христианские представления о человеке, мироздании и Творце.
5. В лирике Д. П. Ознобишина 1840 – 1870-х гг. романтические ху
дожественные принципы и приемы сочетаются с реалистическими, что
позволяет добиться конкретизации лирической ситуации, свободы в
области поэтического языка и преодолеть инерцию жанровой системы.
Теоретическая значимость исследования заключается в осмыслении историко-культурных особенностей русского романтизма, его ключевых жанров, образных представлений об искусстве, истории культуры. Работа вносит существенный вклад в изучение межкультурного диалога, который осуществляется в антологической и ориентальной поэзии русских романтиков в целом и в творчестве Ознобишина в частности. В диссертации раскрываются особенности образной картины мира русских
романтиков, в которой, наряду с антитезой земного и небесного, конечного и бесконечного миров, утверждается стремление к их единству, к восхождению от земного и конечного к бесконечному. В работе выявляется развитие эстетических принципов индивидуальной стилевой манеры, историзма и народности в русской романтической поэзии. Диссертационное исследование углубляет представления о формах проявления религиозности и философичности в художественном произведении, о развитии жанров переложения псалма и литературной «молитвы» в русской поэзии. Работа выполнена в контексте современных тенденций отечественного литературоведения, связанных с изучением художественной мифопоэтики, метафизики, онтологии и антропологии русского романтизма.
Практическая значимость диссертационного исследования заключается в том, что его выводы могут быть использованы в чтении общих курсов истории русской литературы XIX в. и в разработке специальных курсов по истории русского романтизма, русской антологической и ориентальной лирики, по анализу лирического текста. Результаты диссертационного исследования могут быть использованы при подготовке собраний сочинений Ознобишина, в комментировании его лирических и эпических произведений. Работа содействует популяризации творчества Ознобишина.
Апробация работы. Результаты диссертационного исследования апробированы на аспирантских семинарах, на научных конференциях регионального, всероссийского и международного уровней, в том числе на научной конференции с международным участием «Вопросы фольклора и литературы», посвященной 190-летию со дня рождения и 130-летию со дня смерти Ф. М. Достоевского (Омск, 2011); всероссийской научно-практической конференции молодых исследователей «Диалог культур в аспекте языка и текста» (Красноярск, 2011); «Славянские чтения – 7» (Тара, 2012); V Международной научно-практической конференции «Актуальные направления научных исследований: от теории к практике» (Чебоксары, 2015). По теме диссертации изданы 7 статей, включая 3 работы в центральных изданиях, реферируемых ВАК РФ.
Структура и объем диссертационного исследования. Работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы, насчитывающего 173 источника. Объем диссертации составляет 160 страниц. Структура работы подчиняется историческому принципу, а также необходимости выделения магистральных поэтических направлений лирики Ознобишина: антологического, ориентального, православного.
Эстетическая позиция Д. П. Ознобишина
Развитие русской романтической эстетики шло в единстве с обретением русской литературой ее самобытности. Русская литература преодолевала зависимость от западноевропейской культуры. Завершая период ученичества, освоения классической западноевропейской жанровой системы, русская литература вступила в эпоху романтизма, имея богатый опыт словесности XVIII в. Язык художественной литературы приобрел классические формы благодаря творчеству В. А. Жуковского, А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Н. В. Гоголя. Определяющим в русской литературе и философии искусства пушкинской эпохи было устремление к универсальности [Маймин, 1975: 12].
Формирование русской эстетической мысли эпохи романтизма шло в диалоге с немецкой классической философией. Философскими основаниями эстетики русских романтиков послужили труды таких немецких мыслителей, как И. Кант, Ф.-В. Шеллинг, Г.-В. Гегель. Русская романтическая эстетика стремилась к диалектическому рассмотрению природы и искусства, находя в их развитии общие закономерности. Определяющие влияние на русских романтиков, особенно любомудров, оказала идеалистическая философия тождества, натурфилософия Шеллинга. В работе «Система трансцендентального идеализма» немецкий мыслитель подчеркивал: «Следовательно, идеальный мир искусства и реальный мир объектов суть продукты одной и той же деятельности» [Шеллинг, 1987, т. 1: 241]. Н. Я. Берковский указывал, что Шеллинг совершил подлинный переворот в осмыслении природного универсума, человеческой духовности: «Природа и жизнь суть по Шеллингу непрерывное творчество, творя самих себя, они себя же самим себе открывают…» [Берковский, 1973: 25–26].
Популяризаторами немецкой классической философии в целом и эстетики Шеллинга в частности были любомудры, которые в своих работах по эстетике опирались на принцип триады. Д. В. Веневитинов использовал принцип триады при рассмотрении процесса познания, а также литературных родов, с каждым из которых он связывал определенную «эпоху» в истории человечества: эпическую, лирическую и драматическую. Для Веневитинова и для других любомудров, как указывает М. С. Штерн, был значим «поиск соответствия между самовыражением личности и объективными законами бытия» [Штерн, 1987: 16]. Веневитинов, формулируя концепцию журнала «Московский вестник», подчеркивал необходимость формирования и развития философской культуры в России: «Самопознание – вот идея, одна только могущая одушевить вселенную; вот цель и венец человека» [Веневитинов, 1980: 128]. В философском диалоге Веневитинова «Беседа Платона» философия определяется как «высшая поэзия».
Любомудры с идеалистических позиций писали о литературном процессе, о развитии литературных родов и жанров, которое должно завершится созданием синтетических художественных форм. Так, В. Ф. Одоевский указывал: «Будет время, когда, может быть, все способы выражения сольются в музыку» [Одоевский, 1982: 37]. Любомудры были убеждены в том, что в художественном творчестве осуществляется синтез индивидуального и универсального, конечного и бесконечного: «Искусство, напротив, каждое мгновение изучает как произведение веков и пространства» [Одоевский, 1982: 35]. Любомудры были убеждены в том, что философия и искусство – это формы духовного самовыражения, потенцирования к Абсолюту. Русские романтики способствовали развитию не только отечественной эстетики, литературной критики, теории и практики перевода, но и формированию академического литературоведения (мифологической, сравнительно-исторической, культурно-исторической школ). Эстетические труды романтиков содействовали пониманию того, что в основе литературного процесса лежат закономерности, что художественное сознание связано с историческими и национальными особенностями, что литературные методы, стили и направления имеют мировоззренческие основания, эволюционируют и взаимодействуют между собой.
Такое понимание истории искусства мы видим в работах любомудра С. П. Шевырева, ставшего в дальнейшем профессором Московского университета («История поэзии», 1835; «Теория поэзии в историческом развитии у древних и новых народов», 1836; «История русской словесности», 1859–1860). Шевырев в эстетике, как и Белинский в литературной критике, содействовал формированию исторического метода в рассмотрении искусства. Шевырев усматривал неразрывную связь произведения искусства и эпохи его создания. В литературном произведении Шевырев стремился выявить не только формальные особенности, но и мировоззрение автора, печать эпохи. Шевырев указывал на то, что литература и «способы наблюдения тесно связаны с образом мыслей и характером этих наций» [Русские эстетические трактаты первой трети XIX века, 1974, т. 2: 520]. Русский романтик указывал, что каждый европейский народ, включая русский, должен внести свой самобытный вклад в развитие искусства. А. С. Пушкин, В. К. Кюхельбекер, О. М. Сомов, С. П. Шевырев в своем художественном творчестве, литературной критике выступали против эпигонства и подражательности в литературе.
Представления Ознобишина об искусстве органично вписаны в эстетический контекст эпохи. На становление эстетических взглядов русского романтика повлиял С. Е. Раич, возглавивший «Общество друзей». Раич способствовал поэтическому становлению любомудров, Тютчева. Общность эстетических и художественных истоков предопределила близость авторской позиции Ознобишина с любомудрами (Веневитиновым, Шевыревым) и Тютчевым.
Становление принципа историзма в сфере эстетики мы видим в статьях Ознобишина «О духе поэзии Восточных народов и рассмотрение статьи Московского Телеграфа под заглавием: Новейшие исследования и сочинения касательно Восточной литературы» и «Изображение санскритской литературы» (1826). Данные статьи Ознобишина выражали концептуальное для редакторов журнала «Сын Отечества» положение о необходимости знакомить русских читателей с культурным наследием различных народов. Ориентальная рубрика становится постоянной в томах данного журнала за 1826 г. Статья Ознобишина печаталась в нескольких номерах журнала. В этой статье русский романтик демонстрирует свое блестящее владение восточными языками, знание мифологии, религии и литературы различных народов Азии, информированность о степени изученности ориентального культурного наследия западноевропейскими и отечественными учеными.
Статья Ознобишина подписана псевдонимом Делюбюрадер, который русский романтик использовал при публикации собственных ориентальных произведений. Статья содержит в себе, во-первых, обзорное рассмотрение истории восточных литературных традиций и научных трудов, посвященных их изучению, во-вторых, рецензию и критическую полемику. Статья в стилевом отношении демонстрирует синтез научного, публицистического и художественного способов изложения. Данный жанровый и стилевой синтез характерен для философской прозы любомудров. Основными средствами создания образности в статье Ознобишина являются сравнения и метафоры («как блеск огня лучами ярко-горящего солнца»).
Основные этапы творчества Д. П. Ознобишина
Ключевой поэтической чертой пейзажной элегии Ознобишина «Пятигорск» является соединение возвышенной, патетической и конкретной образности в изображении величественной природы Кавказа: «И на Эльбрус порфирой света пала». Ознобишин, как и другие русские романтики, считал горный мир преддверием горней сферы, свидетельством величия Творца. В лирическом зачине элегии горный мир назван «пустынным». Топос пустыни в русской романтической поэзии является сферой духовного самопознания и богопознания, ср.: «Ночь тиха. Пустыня внемлет богу…» (Лермонтов «Выхожу один я на дорогу…», 1841). Лирический вектор в элегиях Ознобишина и Лермонтова религиозно восходит от сотворенного к Творцу. Религиозная основа лирического сюжета элегии Ознобишина естественно предполагает обращение к церковнославянской образности: «порфира света», «живые письмена». В элегии Ознобишина горный мир помогает приобщиться к таинству сотворения мира, которое продолжается в земной истории: «И в недрах гор кипит огней горнило…». Поэт создает акустический образ, раскрывающий неукротимую силу природных стихий в их единстве. Несмотря на небольшой объем, анализируемая пейзажная элегия создает целостный мирообраз земного мира от горных вершин до «недр гор».
Как и в лирике других его современников, в творчестве Ознобишина 1840-х – 1870-х гг. мы видим стремление к преодолению жестких жанровых рамок, к созданию синтетических художественных форм, к соединению романтических и реалистических черт. Л. Я. Гинзбург так определяет один из магистральных процессов в истории русской поэзии: «Индивидуализация лирики разрушала канонические формы. Она предопределила все возрастающее значение индивидуального контекста (вместо контекстов устойчивых стилей); тем самым конкретизацию лирических ситуаций» [Гинзбург, 1974: 52]. Конкретизация лирической ситуации проявляется в таких лирических текстах Ознобишина 1840-х гг., как «Гондольер (венецианская баркарола)» (1840), «Две могилы» (1841), «21 июня» (1847). Мотивный комплекс Италии был чрезвычайно популярным в лирике русских романтиков. Италия воспринималась в качестве сокровищницы античной и возрожденческой культуры, источника вдохновения, сферы естественных человеческих чувств и страстей [Меднис, 1999]. Поэтическая тема Италии многогранно развита в творчестве современника Ознобишина – любомудра Шевырева в таких его произведениях, как «Стансы Риму» («По лествице торжественной веков…», 1829), «Храм Пестума» (1830), «Форум» (1830), «Италия» (1830), «Стены Рима» (1830), «Широкко» (1830), «Русский соловей в Риме» (1830) и др. Мотивный комплекс Италии, Венеции получил развитие в творчестве Пушкина: «Близ мест, где царствует Венеция златая» (1827). В творчестве Ознобишина мотивный комплекс Италии также является магистральным и многогранным. Он представлен в послании Ознобишина «Северный певец» (1833), обращенном к Шевыреву, в элегии «Сальватор Роза» (1833), где итальянская природа предстает гармоничной и охранительной сферой неги, отдохновения: «Усталый, отдыхал возлюбленник богов». Для Ознобишина, как и для других русских романтиков, итальянская природа – это откровение в земном мире гармонии, рая. Стихотворение Ознобишина «Гондольер (венецианская баркарола)» является вольным переводом произведения французского поэта К. Делавиня «Le gondolier». В произведении Ознобишина проявляются черты баллады и песни. Стремление отразить местный колорит мы видим в жанровом определении песни – «венецианская баркарола». Баркарола – это итальянская народная песня венецианских гондольеров, которая характеризуется умеренным темпом, напоминающим покачивание на волнах. Русский романтик стремится и к топографической точности, упоминая достопримечательности Венеции, в частности, Риальто – самый первый мост через Гранд-канал. Также для воссоздания местного колорита Ознобишин указывает характерные для быта и нравов венецианцев детали: «Очи в маске – ярче звезд…».
Сюжет<\/span> произведения Ознобишина развивается стремительно. Стремительно движение гондолы, страстью проникнуты речи и действия юных героев. Экспрессию и динамику тексту придает диалог гондольера и красавицы. Русский романтик использует звуковые и лексические анафоры, синтаксический параллелизм, вопрошания, восклицания и паузы, воссоздавая диалог юных героев. Ознобишин использует традиционный для романтиков параллелизм в изображении человеческих переживаний и природы – наступающего утра: «Море от часу синей…». Пейзажные детали в этой связи фокусируют переживания героев. Важную роль в образности анализируемого лирического текста выполняют акустические и колористические образные детали. Поэт при помощи колористических деталей не только отражает рассвет, но и телесную, душевную красоту героев: «Нежен блеск прелестных рук». Для поэта-романтика важен духовный диалог, который осуществляется особым языком созвучий:
Ориентальная лирика Д. П. Ознобишина в поэтическом контексте эпохи
Арабский мауль «Упрек» (1828) Ознобишина отражает стремление русского романтика освоить жанровую форму арабской поэзии. «Мауль» в арабской поэзии является одной из разновидностей песни (в пер. с араб. «песенка»). Произведение русского романтика соединяет в себе черты мадригала и эпиграммы. Лирический сюжет текста, основанный на оппозиции мужского и женского начал, является универсальным и широко представлен как в восточной, так и в западной культурах. Композиционно в произведении Ознобишина выделяются комплиментарная часть и полемическая часть, благодаря чему сюжет, образная система приобретают конфликтность, динамичность. Первая часть близка насибу, который представлял собой зачин в арабской любовной лирике [Гибб, 1960: 23]. Ознобишин обращается к традиционным художественным приемам восточной поэзии в изображении женской красоты, добиваясь афористичности. Сравнения и метафоры рождаются на основе уподобления красоты женщины огню, сосуду, вину и драгоценностям, в сравнении с которыми она оказывается неизмеримо выше, в связи с чем в произведении русского романтика возникает представление о невозможности даже самым возвышенным словом раскрыть красоту земного бытия и женщины. Инверсия замедляет ритм, благодаря чему читательское внимание фокусируется на художественных деталях. Вторая часть лирического текста акцентирует контраст между рассудком и красотой. Полемическая часть текста завершается непосредственным обращением к лирическому адресату, что придает всему произведению особую интимно-доверительную направленность.
Переводы ориентальных произведений явились поэтической основой для написания русским романтиком оригинальных текстов, посвященных восточной культуре, в частности: «Продавец невольниц» (1830), «Селам, или Язык цветов» (1830). Книга «Ceлaм, или язык цвeтoв» представляет собой сложное в жанровом и композиционном отношении произведение, включающее прозаическое и стихотворное вступления, романтическую поэму и собственно «Селам», или толкователь языка цветов». Одним из источников произведения Ознобишина послужила анонимная немецкая книга «Die Blumensprache…» (Берлин, 1823). В прозаическом вступлении автор, с одной стороны, пишет о бедности языка цветов в русской культуре, с другой стороны, приводит разнообразные народные поверья, связанные с растениями в русском фольклоре: «Еще и поныне ходят в народе разные поверья, странные и чудесные: о колдуновой траве, о могильнице, кукушкиных слезках, ясенице и проч.» [Ознобишин, 1830: 7–8]. В прозаическом вступлении проявляется интерес русского романтика к этнографии и фольклору, который он сохранял на протяжении всей своей жизни. В стихотворном же вступлении доминируют пародийный стиль, тональность непринужденного диалога с читательницами. В стихотворном предисловии органично соединяется образность, отсылающая к современности («живут с мадамой», «блестящей моды», «увлекает свет», «свет лукавый»), и к фольклорной традиции («Кащей иль Домовой», «добрый молодец», «под шапкой-невидимкой»). В юмористической форме автор пишет о том, что образованная часть русского общества забывает о своих национальных корнях. Вставная поэма, как и книга в целом, обращена прежде всего к современнице.
Автор демонстрирует хорошее знание ориентальной культуры, указывая что «Селам Восточный» основан на рифме. Ориентальная поэма, включенная в книгу, обращает к популярному в романтической культуре сюжету об узнице гарема. Пушкин развил данный сюжет в своей южной поэме «Бахчисарайский фонтан» (1823). Ознобишин, продолжая традиции Байрона [Холмухамедова, 2001: 387], в своей вставной поэме стремится к 100 экзотичности и к фрагментарности. Значимую роль в поэме играет поэтическая флористика: Там померанец и лимон, И апельсин благоухают; Там финики на ветви тают, И, мнится, воздух напоен Роскошным запахом сандала. [Ознобишин, 1830: 30]. Ознобишин существенно расширяет ориентальный поэтический ряд цветов и растений. Русский романтик стремится передать ароматы, благоухание южных цветов: «гармоньей ароматной», «чистый аромат», «запах веет ароматный», «воздух веет ароматный». Поэт стремится создать конкретные, зримые образы, преодолевая традиционную условность, которая была присуща русской ориентальной пейзажной лирике.
Данную конвенциональность преодолел Пушкин в лирике и в поэмах периода южной ссылки. На Кавказе Пушкин знакомится с жизнью кубанских казаков, ногайцев, черкесов, чеченцев и других горских народов. Во время путешествия по Крыму поэт интересовался бытом и нравами крымских татар, греков, что нашло отражение в его поэзии. Во время южного путешествия Пушкин знакомится с творчеством восточных поэтов Саади и Хафиза.
Восточный идеал женской красоты в южной поэзии Пушкина характеризуется исключительностью, импульсивностью, страстностью, естественностью. Характерно то, что при выделении черт облика восточной женщины поэт обращает внимание на ее глаза. Пушкин сравнивает глаза женщины со звёздами, блеском огня. Романтические женские образы Пушкина периода южной ссылки созвучны героиням Байрона: в лирике русского поэта появляется восточное имя Леила, восходящее к поэме Байрона «Гяур». Для Пушкина в образах восточной и южной женщины ключевыми служат земная красота и чувственный, страстный мир, неудержимый порыв к воле и любви. Образ гречанки в романтической лирике Пушкина неразрывно связан с патриотической темой борьбы греческого народа за освобождение от османского ига.
Экзотическая южная природа в лирике и в поэмах Пушкина становится не только фоном, но и основным образом, помогающим оттенить внутренний мир героинь. В романтической лирике Пушкина восточная и южная женская красота сравнивается с образами ночи, луны, с морской стихией.
Поэму Пушкина «Бахчисарайский фонтан» предваряет эпиграф – строки Сади (Саади): «Многие, так же как и я, посещали сей фонтан; но иных уже нет, другие странствуют далече». Персидский поэт Саади своим произведениям дал названия в честь цветов: сборник притч в прозе и стихах «Гюлистан» («Розовый сад») и поэма «Бустан» («Цветочный сад»). В его произведениях сфокусирована ориентальная художественная флористика. С этой традицией и вступил в диалог русский романтик. В поэме Пушкина «Бахчисарайский фонтан» главная героиня метафорически соотносится с образом гурии. В восточной мифологии гурия – это «райская дева». Образ Заремы воспринимается в контексте образного ряда гарема: поэма «Бахчисарайский фонтан» первоначально называлась «Гарем». Фонтан – значимый атрибут мусульманской культуры: фонтаны располагаются в преддверии мечетей, в дворцовых парках, в гаремах. Описание гарема, представленное в поэме Пушкина, даёт собирательный образ восточной женщины:
Лирика Д. П. Ознобишина и православная гимнографическая традиция
Ознобишина к данной традиции способствовало раскрепощению поэтического языка, преодолению жестких жанровых и стилевых ограничений, развитию психологизма. В любовных элегиях, посланиях и мадригалах русского романтика раскрыто стремление передать динамику переживаний лирического субъекта, создать яркие и конкретные женские портреты. Традиционный для традиции «легкой поэзии» жанр мадригала в творчестве Ознобишина отражает динамику авторских переживаний: очарование юной грацией, рефлексию, разочарование в светской жизни, тоску по идеалу. В художественном мире Ознобишина традиционные для романтической поэзии образные детали наполняются конкретным содержанием.
Значимое место в лирике Ознобишина занимает тема истории, которую он художественно осмысляет через призму личности. Переводческая стратегия Ознобишина заключается в русификации, в органичном включении сюжета и ключевых образов источников, в частности, баллад в контекст русской фольклорной традиции. Русский поэт добивается точных стилистических соответствий образов переводимого источника и русской фольклорной традиции. Фольклорные образы занимают значимое место в лирике Ознобишина, что мы видим, например, в пейзажном стихотворении «Ока», где представлены метафоры и сравнения, в основе которых лежит уподобление реки женщине; образы орла и голубицы. В пейзажной лирике Ознобишина акцентированы концепты покоя, простора, свободы, соотнесенные с Россией.
В лирике Ознобишина усиливается психологизм в изображении внутреннего мира лирического субъекта. В произведении Ознобишина проявляется тенденция к биографической объективации лирических ситуаций. В творчестве поэта отражены магистральные для его эпохи мотивные комплексы, «тексты», в частности, итальянский, венецианский «тексты», что мы видим в таком произведении, как «Гондольер (венецианская баркарола)», где в стремительном сюжете сфокусированы мотивы страсти, измены, мести, карнавала и смерти. Венецианка в произведении русского поэта воплощает в единстве Красоту, Страсть и Смерть.
В лирике Ознобишина 1840-х – 1870-х гг. магистральным выступает художественный диалог с Пушкиным и Лермонтовым. В творчестве Ознобишина отражен жанровый репертуар русской классической поэзии: элегия, послание, эпиграмма, мадригал, эпитафия, песня, литературная «молитва», переложение псалма, стихотворный памфлет, сатира, баллада, поэма и др. Как и в лирике других его современников, в творчестве Ознобишина 1840-х – 1870-х гг. мы видим стремление к преодолению жестких жанровых рамок, к созданию синтетических художественных форм, к соединению романтических и реалистических черт, что наиболее ярко проявляется в области художественного пейзажа. Многие произведения русского поэта указанного периода служат откликом на конкретный факт в жизни поэта, на значимое социально-культурное событие и могут быть определены как стихотворение «на случай», ярким примером чего является стихотворение «Часовне Летнего сада в С. Петербурге». Ознобишин стремился к свободному, непринужденному поэтическому стилю. Вместе с тем в его поздней лирике проявляется содержательно мотивированная традиция одического стиля, восходящая своими корнями в русскую поэзию XVIII в. На протяжении всего творчества Ознобишина ведущим в нем выступает контрастный принцип развития лирической темы.
Примерами сатирической поэзии русского романтика являются произведения «Городок (Сказочка)» и памфлеты о франко-прусской войне. Памфлеты о франко-прусской войне приближены к стилистике русских лубков, многие из которых соединяли хлесткий политический текст и карикатуру. Если в первых памфлетах Ознобишина преобладает прямая и беспощадная сатира, то в финальных памфлетах русский поэт в большей степени апеллирует к суду истории, к вечным нравственным ценностям. В позднем творчестве Ознобишина в сферу литературной игры, пародии включаются поэтические штампы русской поэзии. 142 Подобно другим русским романтикам, Ознобишин предложил художественную интерпретацию античности, стремясь воскресить мироощущение древнего человека, в основе которого лежало желание к максимальной жизненной реализации в эротической сфере. Русский романтик в своей антологической поэзии создает галерею женских образов, раскрывающих разнообразные и неповторимые проявления чувственной красоты женщины. В антологических произведениях Ознобишина изображается не только телесная природа человека, но и богатая гамма чувственных переживаний, страстей. В этом отношении показателен цикл Ознобишина «Гинекион», где каждая из эпиграмм образно раскрывает индивидуальное проявление женской природы. Циклообразующим является идея многогранности природы женщины, ее физической красоты и душевного мира. В эпиграммах возникает эффект соприсутствия читателя в хронотопе мифа.
В антологической лирике Ознобишина проявляется стремление к органичному соединению аполлонической и дионисийской сфер. В лирике русского романтика значимое место занимает образ наяды, в создании которого поэт соединяет водную и солярную символику. Античные образы в лирике Ознобишина воплощают не только любовную тему, но и связаны с идеей быстротечности земной жизни, историософской проблематикой. Художественные представления Ознобишина об античности эволюционировали вместе с его поэтической системой, о чем свидетельствует его комическая поэма «Сизиф и Смерть. Милетская сказка», где в пародийном свете представлены герои древнегреческой мифологии. В данной поэме атрибуты древнегреческой культуры соединяются с русской фольклорной традицией, с культурными реалиями XVIII – XIX вв. и стилистически окрашенной лексикой, характерной для русской разговорной речи.