Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Теоретические основы исследования реалий в художественном дискурсе 11
1.1. Термин «реалия» и особенности его функционирования.. 12
1.2. Слово и его значение в контексте культуры 25
1.3. Слово в художественном дискурсе и идиолекте 37
Выводы по Главе I 52
ГЛАВА II. Репрезентация культурно-специфической информации в художественном тексте 54
2.1. Художественный текст как коммуникативное пространство 54
2.2. Способы репрезентации культурно-специфической информации 64
2.3. Лингвокогнитивный потенциал художественного текста 74 Выводы по главе II 82
ГЛАВА III. Анализ реалий испанской культуры в романах sin noticias de gurb и la ciudad de los prodigios .84
3.1. Романы Э. Мендосы в Испании и в России 85
3.2. Историко-культурный контекст романа La ciudad de los prodigios 92
3.3. Историко-культурный контекст романа Sin noticias de Gurb 109
3.4. Реалии в романе La ciudad de los prodigios 115
3.5. Реалии в романе Sin noticias de Gurb 131
Выводы по Главе III 143
Заключение 145
Библиография
- Слово и его значение в контексте культуры
- Слово в художественном дискурсе и идиолекте
- Способы репрезентации культурно-специфической информации
- Историко-культурный контекст романа La ciudad de los prodigios
Слово и его значение в контексте культуры
С появлением новых исследований возникали новые интерпретации «реалий», параллельно расширялся и синонимический ряд смежных по смыслу понятий. К таким лексическим единицам, чье значение и функция обусловлены принадлежностью к определенной культуре, традиционно применяют ряд терминов: «безэквивалентная лексика»; «лакуны», «экзотическая лексика» или «экзотизм»; «варваризм», «локализм»; «этнографизм»; «этнолексема», «алиенизм»; «фоновые слова»; «коннотативные слова», «слова с культурным компонентом» и др. [Влахов, Флорин, 1980, c.36]. Тот факт, что эти термины синонимичны, мы склонны считать условностью, поскольку значение каждого включает свой набор характеристик и свойств, обусловленных материалом и предметом исследования. Заметим также, что все отмеченные термины чаще всего встречаются в трудах по теории перевода, а именно в работах Л.С. Бархударова (1975), С. Влахова, С. Флорина (1980), Л.Н. Соболева (1955); А.Е. Супруна (1958), В.С. Виноградова (2001) и др. Наиболее всеобъемлющим по содержанию и нейтральным по функциональности можно было бы считать термин «национально-специфическая лексика», к которому, в частности, обращался О.А. Корнилов [Корнилов, 2003, с.148].
Прежде чем мы перейдем к освещению авторских концепций, обратимся к словарной дефиниции. В современном толковом словаре под редакцией Т.Ф. Ефремовой реалии обозначают предметы или явления материальной культуры, этнонациональные особенности, обычаи, обряды, а также исторические факты или процессы, обычно не имеющие лексических эквивалентов в других языках [Ефремова, 2000]. Толковый переводоведческий словарь под редакцией Л.Л. Нелюбина предлагает более структурированное значение: 1. Слова или выражения, обозначающие предметы, понятия, ситуации, не существующие в практическом опыте людей, говорящих на другом языке. 2. Разнообразные факторы, изучаемые внешней лингвистикой и переводоведением, такие, как государственное устройство данной страны, история и культура данного народа, языковые контакты носителей данного языка и т.п. с точки зрения их отражения в данном языке. 3. Предметы материальной культуры, служащие основой для номинативного значения слова. 4. Слова, обозначающие национально-специфические особенности жизни и быта [Нелюбин, 2003, с.224].
Данная дефиниция обнаруживает одну из главных дилемм, с которой приходится сталкиваться современным лингвистам и переводчикам. Речь идет о смешении понятий реалия-слово и реалия-вещь. Слишком широкий подход в данном вопросе, как это сформулировано в переводоведческом словаре, как это ни парадоксально, по сути, ограничивает функционирование данного термина. Несмотря на его частое употребление, необходимо регулярно вносить поправки и уточнения относительно того, что именно – предмет или его именование – становятся объектом того или иного исследования.
На двойственную природу термина – предмет (означаемое) ли это или его наименование (означающее) – косвенно указывал Вл. Россельс, по мнению которого, «реалия – предмет, понятие, явление, характерное для истории, культуры, быта, уклада того или иного народа, страны и не встречающееся у других народов; реалия – также слово, обозначающее такой предмет, понятие, явление, также словосочетание (обычно – фразеологизм, пословица, поговорка, присловие), включающее такие слова» [Цит. по Мосиенко, 2005, с.156]. Аналогичной позиции придерживался и Л. Н. Соболев, замечая, что «реалии-референты существуют не в языке, а в культуре его носителей. В языке же существуют названия реалий» [Соболев, 1955, с.290].
В этой связи логично привести тезис, выдвинутый Г. Д. Томахиным относительно того, как соотносятся означаемые («инореалии») и означающие («иноформы») [Томахин, 1988, с.6]. При сопоставлении двух языков (а шире – культур) расхождения означаемых обнаруживаются в следующих случаях: 1) Реалия свойственна лишь одному языковому коллективу и отсутствует в другом (Ср. исп. Corrida de toros, siesta). 2) Реалия присутствует в обоих языковых коллективах, но в одном из них она не отмечается специально (Ср. исп. Sombero соотносится с общим представлением о шляпах. В русском языке под словом «сомбреро» подразумевается шляпа с широкими полями). 3) Сходные функции выполняются разными реалиями (функциональное подобие разных реалий) (Ср. исп. Alcalde, рус. мэр). 4) Сходные реалии функционально различны. Так, cuckoo s call кукование кукушки в народных поверьях американцев предсказывает, сколько лет осталось девушке до свадьбы, в русских - сколько лет осталось жить. (Последний пример взят из работы Г.Д. Томахина). В целом, основные подходы к изучению реалий в отечественной лингвистике можно свести к двум традициям: переводческой и страноведческой [Алексеева, 2007, с.338]. При этом каждый из подходов предопределяет круг задач и проблем. Переводческий подход ориентирован в первую очередь на слова-реалии и на их адекватный, максимально полноценный перевод на другой язык. Именно в этой связи чаще употребляются такие термины, как «безэквивалентная лексика», «лакуны». В рамках страноведческого или лингвокультурологического подхода первостепенной оказывается задача выявления и фиксирования уникальных предметов быта и жизни, т.е. реалий-вещей, которые впоследствии могут стать предметом дальнейшего толкования для специалистов-переводчиков. Продемонстрируем сказанное на примерах. Л.С. Бархударов, лингвист и представитель отечественной переводческой школы, определяет реалии как «слова, обозначающие предметы, понятия и ситуации, не существующие в практическом опыте людей, говорящих на другом языке» [Бархударов, 1975, с.95]. Г.Д. Томахин, посвятивший много лет изучению реалий-американизмов и разработавший авторское пособие по страноведению, к реалиям относит «названия присущих только определенным нациям и народам предметов национальной культуры, фактов истории, государственных институтов, имен национальных и фольклорных героев, мифологических существ и т.п.» [Томахин, 1997, с.5]. Заметим насколько больше явлений, касающихся разных сфер жизни, заключено в дефиниции сторонника страноведческой традиции.
Слово в художественном дискурсе и идиолекте
«Текст – 1. Всякая записанная речь (литературное произведение, сочинение, документы, а также часть, отрывок из них). 2. В лингвистике: внутренне организованная последовательность отрезков письменного произведения или записанной либо звучащей речи, относительно законченной по своему содержанию и строению» [Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. Электронный ресурс].
«Текст – любой письменный документ на каком-либо языке; последовательность предложений, слов (знаков), построенная согласно правилам данного языка (или знаковой системы)» [НСИСВ, 2007, с. 787]. Приведем также несколько авторских интерпретаций текста: - Любая последовательность предложений, организованная во времени или в пространстве таким образом, что предполагает целое, будет считаться текстом» [Кох, 1978, с.162]. - Зафиксированный в письменной форме продукт речемыслительной деятельности, обладающий тематическим, структурным и коммуникативным единством; … опосредованное языковыми знаками отображение некоторой (реальной или вымышленной) ситуации в координатах пространства и времени; … некоторое объективно существующее материальное образование, являющееся частью (фрагментом) физического пространства и обладающее, как любое материальное тело, собственным пространством [Борисова, 2007, с.7]. - Продукт речемыслительной деятельности, вербально выраженный и знаково зафиксированный, обладающий, с точки зрения его автора, информативной и содержательной самодостаточностью; значение текста не равно простой сумме составляющих его единиц [Гудков, 2003, с.230] - Основная единица коммуникации, способ хранения и передачи информации, форму существования культуры, продукт определенной исторической эпохи, отражение психической жизни индивида и т. д. [Белянин, 1988, с.6]. Итак, пора определить, что мы понимаем под термином «текст» в настоящем исследовании. Признавая текст одной из форм дискурса, мы видим текст как результат речемыслительной деятельности человека (автора), зафиксированной в письменной форме и осуществленной в соответствии с авторскими коммуникативно-информативными установками по отношению к потенциальному читателю. Мы сознательно пренебрегаем такими параметрами, как объем, цельность, связность текста, поскольку апеллируем в первую очередь к авторскому тексту, в рамках которого, по нашему мнению, автор располагает полной свободой действий и не обязан придерживаться традиционных канонов.
Во избежание впечатления недосказанности остановимся на важном для нас дополнении. Мы рассматриваем текст с позиции функционального и прагматического аспектов в интерпретации Н.С. Валгиной [Валгина, 2003, с.10-12]. Такой подход предполагает, что текст несет в себе коммуникативное начало, и используемые языковые средства и содержательные компоненты, включая авторские интенции, способствуют поддержанию коммуникации между автором и читателем. При этом важна роль контекста, благодаря которому актуализируется значение отдельных слов в зависимости от их «окружения», т.е. значение слово не равно словарной дефиниции, а представляет сумму значений и индивидуальных смыслов, заложенных автором. Кроме того, оба аспекта рассматривают экстралигвистические параметры текста в качестве дополнительного источника информации и способа проявления специфики авторского стиля.
Мы уже отмечали, что в русистике под художественными текстами понимают то, что в западных учениях принято называть fiction – текстовые произведения с вымышленными сюжетами и фактами. Художественные тексты от нехудожественных отличаются по многим параметрам. В отечественной лингвистике текста уже сложилось традиционная классификация на этот счет (первая характеристики в строке относятся к нехудожественным текстам, вторые – к художественным) [Валгина, 2003, с.69; Гвенцадзе, 1986, с.91]: 1) присутствие/отсутствие непосредственной связи между коммуникацией и жизнедеятельностью человека; 2) отсутствие/наличие эстетической функции; 3) эксплицитность/имплицитность содержания (отсутствие/наличие подтекста); 4) установка на однозначность/неоднозначность восприятия; 5) установка на отражение реальной/нереальной действительности (художественные тексты представляют не модель реальной действительности, а сознательно конструируемые возможные модели действительности). В дополнение к сказанному мы хотели бы добавить, что в художественном тексте форма содержательна, поскольку также несет в себе дополнительный смысл, отвечающий задумке автора. В таком случае форма – это не просто оболочка текста, исполненная в соответствии с формальными структурными критериями, но и часть общего смысла текста. Вышеизложенная теоретическая информация представлена нами с целью конкретизации нашего понимания термина «художественный текст» и она будет востребована в 3 главе настоящего исследования.
Итак, сосредоточимся на коммуникативном пространстве художественного текста. Мы изначально исходим из постулата, что «текст создается не для того, чтобы употребить какие-то слова или синтаксические конструкции, а для выражения мыслей, содержания» [Одинцов, 1980, с.4]. Иначе говоря, функция художественного текста – коммуникативно-эстетическая. Текст призван воздействовать на читателя. Автор выступает одновременно как художник и информант, т.е. он моделирует новую действительность в согласии со своими эстетическими идеалами и в то же время служит источником информации, выступая в роли собеседника в диалоге с читателем. Несмотря на то, что художественный текст самодостаточен по своей сути, он все же исполняет информативную функцию, сообщая читателю новую информацию или меняя угол его воззрения на ранее известные, привычные факты. Н.С. Валгина выделяет следующие виды информации по их назначению [Валгина, 2003, с.46]:
Способы репрезентации культурно-специфической информации
Эдуардо Мендоса родился в Барселоне в 1943 году. В его семье присутствовал культ литературы, поэтому несмотря на его детские пожелания стать тореадором или капитаном морского судна, его судьба в определенной степени была предопределена. В 1950-1960 гг. он учился в религиозной школе для мальчиков, Школе братьев-маристов (Hermanos Maristas). После 5 лет обучения на юридическом факультете, он становится успешным выпускником и переводчиком с английского языка. В 1966 году он получает годовую стипендию, которая позволяет ему отправиться в Лондон изучать социологию. По возвращении он начинает свою карьеру адвоката в одной из юридических контор Барселоны. В частности, он принимает участие в деле "Barcelona Traction", ставшем в те годы громким прецедентом в области международного права. Дело касалось экспроприации испанцами канадской электрической компании, существовавшей, по мнению испанского правительства, на деньги бельгийских фашистов. После нескольких лет работы в качестве адвоката, он решает изменить курс своей жизни. Впоследствии, отвечая на вопрос журналиста, почему такое решение было принято, Мендоса пошутил, что к тому моменту закрыли его любимый бар на улице Тусет (Tuset), и добавил, что в целом «Испания тогда была грустным, горьким и полным насилия местом» ("Espaa en aquellos aos era triste, amarga y violenta"2). В конце 1973 года он переезжает в США, где до 1982 года работает переводчиком в
Перевод наш. О.Л. ООН. По долгу службы он переводил переговоры Фелипе Гонсалеса, премьер-министра Испании, и Рональда Рейгана, президента США.
В 1975 году в издательстве Seix Barral выходит его первый роман La verdad sobre el caso Savolta , который моментально приобрел популярность в Испании. «Запутанный, глупый и затянутый роман, написанный ни в склад ни в лад» (“Noveln estpido y confuso, escrito sin pies ni cabeza”3) (“El Pais”, 21.04.2015), - так отозвался цензор Министерства информации и туризма о романе «Солдаты Каталонии» ( Los soldados de Catalua ). Именно такое название изначально носил роман, но по заключению комиссии его необходимо было изменить. Режим Франко не допускал таких аллюзий. После консультаций с издательством было решено переименовать роман, и читатель увидел его под названием «Правда о деле Савольты». Спустя 40 лет, в 2015 году в честь юбилея роман был переиздан с оригинальным названием. Сюжет романа для многих стал открытием и ознаменовал революционный прорыв. Мендоса описывает кризисные события 1917-1919 гг., когда создаются военные хунты, происходят многочисленные забастовки, проводятся выборы и формируется новое коалиционное правительство. Это были сложные годы социального и экономического упадка. В интервью, которое Мендоса дал по случаю 40-летнего юбилея книги, объяснил, что это была его попытка противостоять официальной, франкистской истории Испании. «У Каталонии и его жителей тогда сложился образ трудолюбивого народа, который придерживается своих традиций, касалось ли это печенья panellets или фиесты, хотя народ и был немного прижимистым. Я же хотел рассказать Каталонии жестокой и криминальной» (“La imagen de Catalua entonces era la de pueblo laborioso, apegado a sus tradiciones de panellets y fiestas, y un poco tacao. Quera hablar de una Catalua muy violenta, poco legal”). Роман был успешен как среди читателей, так и среди критиков. В подтверждение тому весной 1976 г. он стал лауреатом премии критики, а за самим романом закрепился статус предвестника социальных изменений в обществе пост-франкистской Испании. Роман увидел свет в конце
Здесь и далее перевод наш. О.Л. апреля 1975 года, 20 ноября того же года закончилась эпоха диктатуры Франко. По мнению современников, «Правда о деле Савольты» стал первым романом периода перехода к демократии.
В 1979 году издается второй роман El misterio de la cripta embrujada («Тайна заколдованной крипты»), где автор демонстрирует свое главное оружие – острое чувство юмора. Эта детективная история, обозначенная как смесь пародии, черного юмора и готического романа, стала началом целой серии романов про анонимного детектива, завсегдатая психиатрической лечебницы. Впоследствии были опубликованы следующие части: El laberinto de las aceitunas (1982), La aventura del tocador de seoras (2001), El enredo de la bolsa y la vida (2012). Любопытно, что действие всех историй снова развивается в Барселоне. Эдуардо Мендоса знаменит своей любовью к родному городу. В этой серии романов Мендоса утверждается как автор пародийных историй, обличающих абсурд человеческого существования в современном мире.
В 1982 году он возвращается в Барселону уже в качестве писателя, хотя продолжает время от времени работать переводчиком. В 1986 году в том же издательстве Seix Barral публикуется роман La ciudad de los prodigios («Город чудес»), который принес новую волну славы и новых читателей. Вновь Мендоса предлагает смешанный, ни на что не похожий жанр: смесь исторического приключенческого романа с элементами сатиры и пародии, где вымысел соседствует с реальными историческими фактами и персонажами. Главный герой романа, Онофре Боувила, растет, взрослеет, попадает в комические и опасные ситуации параллельно с тем, как растет и развивается сам город. Действие происходит в период между двумя всемирными выставками, проходившими в Барселоне в 1888 и 1929 гг. Город едва ли не главный герой истории, так топонимически точно и детально он описан, а проведение всемирных выставок ознаменовало новый период в истории всего города, когда из провинциального населенного пункта он превращался в экономический и культурный центр. Критики добродушно встретили амбициозную работу Мендосы. Французский журнал «Lire» назвал роман «Город чудес» лучшей книгой 1988 года. В 1999 году роман был экранизирован Марио Камусом (Mario Camus).
В 1990 году приходит новый, неожиданный для самого автора успех. В августе 1990 год в газете «Эль Паис» ("El Pas") частями публикуются главы нового романа под названием Sin noticias de Gurb («Нет вестей от Гурба»). Этот фантастический и абсурдный роман призван был описать в гротескной форме повседневную хаотичную жизнь Барселоны, которая готовилась к проведению летних Олимпийских игр 1992 года. Повествование в виде коротких, но метких комментариев ведется от лица инопланетянина, мало знакомого с реалиями жизни на Земле. По сюжету напарник главного героя потерялся на улицах Барселоны и инопланетянин предпринял попытку самостоятельно его найти, попутно исследуя город, попадая в нелепые ситуации и ужасаясь царившему в городе хаосу, вызванному, в частности, масштабной предолимпийской стройкой. Позднее Мендоса говорил: «Гурб – это я» (“El Mundo”, 21/03/2014). Изначально Мендоса не планировал издавать роман как отдельную книгу, поскольку все главы дневника были опубликованы в газете. По признанию самого автора, он не ожидал, что история станет столь популярной, поскольку видел книгу в качестве занятного летнего «чтива в аэропорту» [Ruiz Tosaus, 2003]. Однако отвечая на повышенный интерес публики к роману, в 1991 году Мендоса издал роман отдельной книгой, которая до сих пор пользуется высоким спросом среди читателей. Успех книги для себя он объясняет формой повествования: «чистое нахальство и безрассудство» (la desfachatez y el disparate). Надо отметить, что Эдуардо Мендоса пишет книги и на каталонском, и на испанском языке. Такая позиция автора не раз вызывала вопросы со стороны журналистов, хотя для самого автора это не рождает никакого противоречия. Более того, в одном из интервью он заявил, что его «родной язык – это юмор, а второй – история» ( Mi primera lengua es el humor y la segunda, la Historia ) (“ABC”, 03/06/2015). В 1989 году вышла его первая пьеса на каталонском языке Restauraci , где снова переплелись исторический контекст и острое слово автора. В основе сюжета один день из времен карлистских войн. Пьеса была поставлена в Барселоне, а затем переведена на испанский для Национального театра в Мадриде. В 1992 году выходит новый роман El ao del diluvio , за который в 1993 году он получает литературную премию от журнала “Elle” (Франция). В 1999 году этот роман был экранизирован режиссером Хайме Чаварри (Jaime Chvarri).
Историко-культурный контекст романа La ciudad de los prodigios
Ставя перед собой задачу обнаружить в тексте культурно-значимые реалии, мы исходили из аналогичной идеи, что мы – обычный читатель, любопытный и размышляющий, ставящий под сомнение каждый факт и каждое имя. Тем не менее мы не намеревались уличить автора в искажении исторической действительности и правдивость имен, фактов, событий и явлений не была основным критерием отбора. Из всего макроконтекста романа мы выделили те реалии, которые, на наш взгляд, имеют непосредственное отношение к испанской культуре и составляют ее специфику. Мы сознательно исключили из нашего обзора исторические персоналии и события, которые упоминаются в тексте, но не имеют прямой связи с историей и культурой Испании. Например, в романе есть упоминания героев мексиканской революции, французских государственных лиц и деятелей искусства, членов российской императорской семьи. Такие лексические единицы не вошли в нашу базу, хотя, безусловно, они влияют на полноценное восприятие художественного текста. Крайне важным будет замечание о том, что выборку мы осуществляли на материале оригинального текста на испанском языке. Для нас было принципиально освоение материала без посредника (в данном случае, переводчика), т.к. при переводе некоторые реалии и культурные маркеры могли быть адаптированы для русскоязычного читателя, что повлияло бы на общие результаты отбора. Стоит отметить, что в оригинальном тексте отсутствуют какие-либо сноски, пометы или комментарии автора или редактора. В русском переводе, выполненном И. Плахиной, мы найдем затекстовые ссылки, содержащие 141 лексическую единицу.
Таким образом, в результате разбора оригинального текста нами была составлена база из 219 лексических единиц и понятий. Для наглядности мы адаптировали рассматриваемые реалии согласно классификации, предложенной Г.Д. Томахиным. К первой группе относятся ономастические реалии: 1. Топонимы – географические названия, особенно имеющие культурно-исторические ассоциации; 2. Антропонимы - имена исторических личностей, персонажей художественной литературы, писателей, ученых и др. 3. Названия произведений литературы и искусства, исторические факты из жизни страны, названия государственных и общественных учреждений и др. Во второй группе, состоящей из апеллятивной (нарицательной) лексики, выделяются: 1. Термины, обозначающие особенности природно-географической среды, флоры и фауны; 2. Слова и понятия, относящиеся к государственному устройству, общественно-политической жизни страны, юриспруденции, военному делу, искусству, системе образования, производству и производственным отношениям, быту, обычаям и традициям, и другие. (Томахин, С. 8].
Рассмотрим первую группу ономастических реалий. В обзоре социально-культурного контекста мы отмечали, что в романах Эдуардо Мендосы Барселона зачастую выступает в качестве полноценного персонажа, настолько детально и подробно автор прорабатывает ее образ. Неудивительно, что его романы насыщены топонимами и географическими наименования. «Город чудес» не стал исключением. С первых страниц читатель знакомится с особенностями географического положения города. Известно, что город находится в долине между Мальграт и Гаррат, которые представляют собой горные образования, где в настоящее время располагаются одноименные районы ( comarca ) автономного сообщества Каталония. Гору Монжуик можно отнести к наиболее известным и узнаваемым топонимам. Эта гора высотой 173 метра располагается в черте города. Монжуик стал одной из площадок, принимавших Всемирную выставку 1929 года и летние Олимпийские игры 1992 года. Другая топонимическая единица, вызывающая ассоциации у читателя, это пик Тибидабо. Он является самой высокой точкой горной гряды Кольсерола. На гору ходит фуникулер, откуда со смотровой площадки открывается вид на Барселону. Благодаря авторскому комментарию, читатель имеет представление и о водных ресурсах автономии. Речь идет о реках Ллобрегат (Llobregat) и Бесос (Bess). Река Ллобрегат является Одна из наиболее значимых рек провинции, чей бассейн расположен на территории всей автономии, ее протяженность составляет 175 км.
Достаточно многочисленную подгруппу составляют наименования улиц и площадей Барселоны и Мадрида: calle Ancha, calle Aragn, calle Bailn, calle Bruch, calle Casanova, calle Caspe, calle de Arco de San Silvestre, calle de la Princesa, calle de Roger de Flor, calle del Comercio, calle del Musgo и др. И если одни названия настолько узнаваемы, что могут служить подсказкой к тому, где происходит действий (например, la Gran Va, calle Mayor, plaza del Sol в Мадриде или las Ramblas, plaza de Catalua в Барселоне), то другие могут быть неизвестны широкому кругу читателей. В таком случае, вероятно, за скрупулезной топографической точностью стоит намерение автора придать происходящему большую достоверность и аутентичность, на случай если читатель задумает пройти маршрутом героя.
Примечательно, насколько Эдуардо Мендоса аккуратно относится к излагаемому материалу, который касается жизни в городе. Ему удается не только увлечь читателя историческими подробностями, включая точную топонимику, но и провести параллель между прошлым и настоящим:
В то время представления о летнем отдыхе сильно отличались от нынешних. Когда начиналась жара, лишь привилегированная часть общества, в подражание королевской семье, переносила свои резиденции в гористую местность с более сухим климатом. Аристократия старалась не слишком удаляться от Барселоны и проводила лето в Саррье, Педралбесе, Бонанове, ныне являющихся частью городских кварталов.
В то время как плотность населения неуклонно росла, отравляя жизнь обитателям города, за его пределами, на сколько хватало глаз, простирались зеленеющие поля и пустоши. С наступлением вечера либо в праздничные дни жители окрестных селений взбирались на холмы (ныне это городские кварталы: Пущет, Грасиа, Сан-Хосе-де-ла-Монтанья и некоторые другие) и смотрели через латунные подзорные трубы вниз на одержимых нервной лихорадкой барселонцев… Обратившись за консультацией к современным электронным порталам администрации Барселоны, мы узнаем, что в действительности в те времена эти кварталы были сельскими поселениями и лишь на рубеже XIX-XX вв. стали частью Барселоны, например, район Грасиа вошел в городскую черту в 1897 г., а район Саррья лишь в 1921 г.