Тенденции формирования нового глобального стиля в архитектуре Жуйков Станислав Сергеевич

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Универсальные формооразующие системы в архитектуре: предпосылки и гипотезы концепции глобальных суперстилей 20

1.1. Проблема архитектурного стиля в современности 20

1.2. “Эстафета”: от стиля к суперстилю 36

1.3. Три суперстиля в архитектуре. Методологический аспект 50

1.3.1. Историческая аналогия 50

1.3.2. Макроисторический и циклический подходы 54

1.3.3. Синергетический подход 57

Выводы по Главе 1 61

Глава 2. Особенности и перспективы эволюции суперстилей и глобальных стилей в архитектуре 61

2.1. Универсальные формообразующие системы в архитектуре: циклическая и макроисторическая интерпретация 63

2.1.1. Суперстиль и глобальный суперстиль 63

2.1.2. Генезис суперстилей в их исторической динамике 67

2.1.3. Генезис глобальных стилей в их исторической динамике 69

2.1.4. Архитектура и глобализационные процессы 74

2.2. Архитектура и универсальные формообразующие системы сквозь призму теории самоорганизации 77

2.2.1. Принципиальный характер сложной самоорганизующейся системы 78

2.2.2. Архитектура в системе культуры 81

2.2.3. Архитектура как часть материальной культуры 85

2.2.4. Архитектура как часть художественной культуры 89

2.2.5. Архитектура как часть духовной культуры 92

2.2.6. Синергетическая модель архитектурной системы 96

2.3. Синергетическая модель архитектуры на примерах истории европейского зодчества 103

Выводы по Главе 2 122

Глава 3. Будущее в настоящем: основания третьего глобального суперстиля 124

3.1. «Арт-архитектура» (Art-architecture) 127

3.2. «Нейче-архитектура» (Nature-architecture) 134

3.3. «Флекси-архитектура» (Flexie-architecture) 143

3.4. «Экстрим-архитектура» (Extreme-architecture) 153

3.5. Предпосылки формирования архитектуры третьего глобального суперстиля 163

3.6. Социосфера и биосфера как детерминанты эволюции глобальных суперстилей 174

Выводы по Главе 3 191

Заключение 194

Список терминов 200

Список литературы и источников 204

Список иллюстративного материала (рисунки и таблицы) 219

Приложение А. Идеи и концепции в теории архитектурного и художественного стиля 225

Приложение Б. Метанаправления современной архитектуры: «арт-, «нейче-, «флекси- и «экстрим-архитектура 247

Приложение В. Материалы и результаты социологического исследования 301

• “Эстафета”: от стиля к суперстилю
• Генезис глобальных стилей в их исторической динамике
• Синергетическая модель архитектуры на примерах истории европейского зодчества
• Социосфера и биосфера как детерминанты эволюции глобальных суперстилей

Введение к работе

Актуальность темы исследования

Событийность современности вкупе с насущными мировыми проблемами и разочарованностью общества в философских, религиозных и идеологических установках формируют специфические условия существования человечества. Такие периоды неопределенности вызывают острую потребность в переосмыслении существующих и поиске новых мировоззренческих ориентиров, идеалов и ценностей. Эта потребность касается всех культурных сфер, включая архитектуру.

Кризис современной «эпохи перемен» коснулся многих сторон архитектурной деятельности. Связан он, прежде всего, с дисбалансом между гуманитарной и технической сферами: скорость и уровень развития первой значительно уступают второй. Если в архитектурной практике кризис еще скрывается за ширмой строительного бума, ослепляя блеском новых впечатляющих техногенных форм и компьютерных средств в проектировании, то в архитектурной теории его присутствие более очевидно. Кризис архитектурной науки стал проявлять себя уже со второй половины XX в. Практически все классические фундаментальные категории и понятия в условиях глобализирующейся культуры стали терять свою теоретическую значимость. Возникла необходимость в пересмотре и даже отказе от них. Ярким примером здесь является стиль, который ранее служил некой стабильной структурой, объединяющей всеобщее и частное, объективное и субъективное, коллективное и индивидуальное начало в культуре и искусстве, а сегодня утратил эту интегративную функцию. Категория стиля нуждается в адаптации к новым глобальным условиям, но с сохранением своего смыслового ядра. В архитектурной науке альтернативной категорией может стать понятие С. О Хан-Магомедова «суперстиль». Суперстиль обладает потенциалом к логически обоснованному объединению относительно стабильных «стилей эпох», к объяснению полистилизма нестабильных, нелинейных периодов, а также к прогнозированию. Эффективными инструментами в работе с суперстилем видятся методы и подходы постнеклассической науки — синергетики, макроистории и циклизма. Встраивание стиля и суперстиля в этот теоретико-методологический каркас поможет сформулировать адекватную современности теоретическую концепцию, способную внести определенную степень порядка и объяснить кризис современной архитектуры, не отвергая, а активно используя понятийный аппарат классической архитектурной науки.

Теоретическая и фактологическая база исследования опирается на отечественные и зарубежные источники, которые разделены на четыре тематические группы, а в некоторых случаях — на уточняющие подгруппы.

Группа 1 — работы о стиле как феномене зодчества, искусства и культуры,
а также о принципах и закономерностях архитектурного стиле- и
формообразования авторов: Л. Г. Бергер, Ю. Б. Борев, А. К. Буров, Т. Ю.
Быстрова, Г. Влфлин, И. Винкельманн, В. Г. Власов, М. Я. Гинзбург, А. П.
Григорян, Т. Ф. Давидич, А. И. Каплун, Г. Н. Компаниченко, Э. Кон-Винер, А.
Ф. Лосев, А. Г. Мазаев, А. А. Раевский, А. Ригль, А. Н. Соколов, Е. Н.
Устюгова, П. Франкль, О. Шпенглер. Стиль в контексте онтологических и
аксиологических оснований зодчества (форма, образ, пространство,

композиция, функция, метод, среда и др.) в фундаментальных трудах авторов: И. А. Азизян, М. Г. Бархин, Ж. М. Вержбицкий, Г. Гегель, В. Л. Глазычев, М. В. Дуцев, С. П. Заварихин, А. В. Иконников, М. С. Каган, Ю. И. Кармазин, Ю. И. Курбатов, Г. С. Лебедева, А. И. Некрасов, Е. Б. Овсянникова, А. Г. Раппапорт, Г. И. Ревзин, А. В. Рябушин, С. Ситар, Г. Ю. Сомов, А. А. Тиц, В. Л. Хайт, М. В. Шубенков; в манифестах и лекциях архитекторов: П. Айзенман, К. Александер, О. Вагнер, Р. Вентури, Э. Э. Виолле-ле-Дюк, В. Гропиус, Г. Земпер, Р. Колхас, Л. Крие, В. Ф. Кринский, Н. А. Ладовский, Ле Корбюзье, А. Лоос, К. С. Мельников, Л. Мис Ван дер Роэ, У. Моррис, Ф. Л. Райт, Дж. Рскин, Л. Салливен, Р. Штайнера и др., а также в классических трактатах Л. Б. Альберти, Витрувия, К. Н. Леду.

Группа 2 — современные междисциплинарные исследования по методологии постнеклассической науки авторов: В. П. Бранский, В. Г. Буданов, В. Г. Власов, И. В. Гридчин, Л. Е. Гринин, И. М. Дьяконов, М. С. Каган, С. П. Капица, Е. Н. Князева, С. П. Курдюмов, И. В. Леонов, Г. Г. Малинецкий, А. П. Назаретян, А. Д. Панов, В. И. Пантин, В. С. Стпин, П. В. Турчин, Г. Хакен, А. Е. Чучин-Русов, Ю. В. Яковец.

Группа 3 — исследования, рассматривающие архитектурно-

градостроительную деятельность в ее процессуальном качестве с опорой на мировоззрение и инструменты постнеклассической науки (синергетика, циклизм и макроистория). Подгруппа 3.1 — синергетические исследования в архитектуре и градостроительстве авторов: В. Н. Бабич, Е. Ю. Витюк, И. А. Евин, Н. Г. Елинер, В. А. Колясников, А. Г. Кремлв, Т. В. Макарская, Д. Е. Фесенко, М. В. Шубенков, Л. П. Холодова, С. С. Титов. Подгруппа 3.2 — исследования, обнаруживающие стадиальность и цикличность в развитии искусства, архитектуры и города, авторов: А. В. Боков, Г. Н. Веслополова, В. С. Горюнов и М. П. Тубли, А. Э. Гутнов, М. Дворжак, С. П. Заварихин, А. В. Иконников, Э. Кассирер, Ю. И. Курбатов, В. Н. Логвинов, В. З. Паперный, В. Н.

Прокофьев, В. Уоррингер. Циклическое прочтение жизни стиля и смены стилей в искусстве и архитектуре авторов: С. Л. Агафонов, Н. Н. Александров, М. Я. Гинзбург, Н. Г. Елинер, Э. Кон-Винер, С. Ю. Маслов, В. А. Опарин, А. А. Раевский. Подгруппа 3.3 — работы, осмысляющие развитие архитектуры в логике «больших длительностей», авторов: Н. Ф. Метленков, А. А. Мохосоев, Д. Е. Фесенко, С. О. Хан-Магомедов. Систематизация фактологического материала путем составления периодизаций зодчества в том или ином его аспекте предпринята в графоаналитических схемах и моделях С. Л. Агафонова,

B. И. Вершинина, Ч. Дженкса, И. А. Евина, Н. Г. Елинер, С. П. Заварихина, А.
Заэро-Поло, В. Коха, О. В. Орельской, Э. Уайта; в синхронистических таблицах
Л. И. Гительмана и В. И. Максимова, Т. Р. Забалуевой; в философских
структурно-логических таблицах В. И. Стрюковского; в инфографике Ф.
Джакобса.

Группа 4 — источники, объединенные темой современного архитектурного процесса и ближайших перспектив его развития. Подгруппа 4.1 — общие архитектурные приоритеты, отражающие картину мира кон. XX – нач. XXI вв., в трудах авторов: П. Айзенман, И. А. Бондаренко, Т. Ю. Быстрова, К. О. Вытулева, В. Л. Глазычев, Ч. Дженкс, Э. В. Данилова, И. А. Добрицина, М. В. Дуцев, Г. В. Есаулов, С. П. Заварихин, А. В. Иконников, Дж. Кипнис, Р. Колхас, Н. Ф. Метленков, М. В. Пучков, А. Г. Раппапорт, Г. И. Ревзин, Н. Салингарос,

C. Ситар, Д. Е. Фесенко, Л. Фиумара, В. Л. Хайт, Л. П. Холодова. Современная
архитектура в контексте глобализации изучалась авторами: Р. Адам, К. И.
Аксельрод, Г. В. Есаулов, Х. Ибелингс, Ю. Н. Казаков, Г. А. Птичникова, К.
Фремптон, Е. Н. Чернявская, Ф. Д. К. Чинг. Понимание современной
архитектуры в контексте постмодернизма изучалось авторами: Р. Вентури и Д.
Скотт Браун, Ч. Дженкс, А. В. Иконников, А. В. Рябушин, В. Л. Хайт.
Подгруппа 4.2 — работы о проектных методах, творческих концепциях и
направлениях стиле- и формообразования авторов: Ю. И. Аввакумов, Э. В.
Данилова, Ч. Дженкс, И. А. Добрицина, М. В. Дуцев, А. Заэро-Поло, С. П.
Заварихин, К. В. Кияненко, О. В. Орельская, Г. И. Ревзин, А. В. Рябушин, Э. ван
Эгераат. Тема освещалась: В. Белоголовским, И. Коробьиной, Е. Немковой, В.
Паперным, Г. Ревзиным, А. Тархановым, С. Ходневым в форме интервью c
архитекторами в журналах «Architectural Digest», «Проект International»,
«Проект Классика», «Speech», «Tatlin». Отдельные направления современной
архитектурной и дизайнерской практики отражены авторами: В.
Белоголовский, Т. Я. Вавилова, Е. В. Денисенко, Г. В. Есаулов, А. Ю.
Заславская, А. В. Захарчук, Ю. И. Курбатов, Б. С. Поморов, О. Е. Салмина; Л.
Ю. Анисимов, А. А. Гайдученя, Р. Кроненбург, П. И. Лошаков, Н. А.
Сапрыкина; В. Г. Власов; Т. Ю. Быстрова; С. А. Галеев, Я. К. Голованов, К. К.

Карташов, А. О. Погонин, Д. Б. Пюрвеев, С. Харт, Р. Слэвид. Компьютер, цифровые и информационные технологии изучались в работах авторов: П. Айзенман, Е. В. Барчугова, О. В. Воличенко, И. А. Добрицина, Е. Д. Енютина, И. Карнаухов, А. И. Керешун и Л. В. Десятов, Д. Либескинд, Г. Линн, К. Майнцер, М. В. Пучков, Л. В. Савельева, И. И. Сапрыкин, Л. Спайбрук, Н. Спиллер, В. В. Талапов, Г. Фрахлиотис, Э. В. Хайман, М. В. Шубенков, П. Шумахер, Ю. С. Янковская. Авторы Г. В. Есаулов, З. К. Петрова, Ф. Рам, Л. В. Савельева уделяют внимание важной роли технологической и инженерной составляющей в формировании облика и наполнения современной архитектуры. И. А. Азизян, И. А. Добрицина, В. И. Иовлев новую архитектуру рассматривали в аспекте композиции. Подгруппа 4.3 — графические и текстовые материалы о конкретных современных реализованных и концептуальных архитектурных проектах в периодических печатных и электронных изданиях: «Architecture Now!», «Atlas of World Architecture», «The Phaidon Atlas of 21st Century World Architecture», «1001 Buildings You Must See Before You Die». Подгруппа 4.4 — размышления и прогностические суждения о будущем современной архитектуры авторов: Б. Бернаскони, И. В. Бестужев-Лада, Г. Б. Борисовский, Ч. Дженкс, А. П. Ермолаев, С. П. Заварихин, У. и Т. Зак, Р. Кемп, В. И. Локтев, Д. Б. Пюрвеев, М. Рагон, А. Г. Раппапорт, С. В. Расторгуев, А. В. Скижали-Вейс, Э. Тоффлер, А. В. Турчин и М. А. Батин, Л. Файрайс и др.

Объект исследования — исторические и современные стилевые явления европейской архитектуры.

Предмет исследования — эволюция стилевых явлений европейской архитектуры как части мировой архитектуры.

Цель исследования — обосновать предпосылки к построению и жизнеспособность теоретической концепции эволюции архитектуры в логике больших длительностей, основанной на понятиях «суперстиль» и «глобальный стиль», которая бы не только констатировала, но и объясняла современный этап развития зодчества и имела бы прогностический потенциал, то есть выявляла тенденции формирования нового глобального стиля в архитектуре.

Задачи исследования

1. Оценить степень эффективности и границы использования понятия
«архитектурный стиль» в современной теории и истории архитектуры.
Предложить к развитию понятие С. О. Хан-Магомедова «суперстиль» и идею
Л. П. Холодовой о зарождении нового суперстиля. Обосновать выбор
ключевых подходов и методов исследования.

2. Определить пространственные и хронологические границы и
закономерности суперстилей, рассмотреть их в контексте глобализации, введя

понятие «глобальный (супер)стиль». Доказать или опровергнуть гипотезу о третьем суперстиле с точки зрения универсальной истории.

1. Рассмотреть архитектуру как сложную самоорганизующуюся систему, функционирующую в системе культуры, и описать ее эволюционные механизмы. Продемонстрировать работу синергетической модели на примере эволюции стилевых явлений европейской архитектуры как части мировой. Доказать или опровергнуть гипотезу о третьем суперстиле в архитектуре с точки зрения синергетики.

2. Сделать обзор не менее 100 современных архитектурных объектов, сформулировав на их основе глобальные и универсальные направления современной архитектуры. В сформулированных направлениях обнаружить основные тенденции формирования нового глобального суперстиля.

3. Выделить общеэволюционные детерминанты в истории смены первого и второго суперстилей, спрогнозировать их изменения в период третьего. Подтвердить или опровергнуть это посредством социологического исследования среди представителей архитектурного сообщества.

Границы исследования

Хронологические: для исторической европейской архитектуры — с Античности по 1990-е гг.; для современной мировой архитектуры — с 1990-х гг. по настоящее время (2017 г.). Географические: Европа (Античность - 2017 г.), мир (1990-2017 гг.).

Научная новизна исследования

1. Впервые предложена терминологическая дифференциация понятия «универсальная формообразующая система» в архитектуре путем разделения его на два: «суперстиль» (по С. О. Хан-Магомедову) и «глобальный суперстиль», или «глобальный стиль».

2. Впервые проанализирована хронология и география первых двух суперстилей и глобальных стилей в архитектуре с учетом таких временных закономерностей общепланетарной эволюции, как автомодельность и сингулярность, а также спрогнозирована вероятная хронологическая точка начала третьего глобального стиля.

3. Впервые разработана синергетическая структурно-функциональная модель архитектурной системы, взаимодействующей с материальной, духовной и художественной культурами.

4. Впервые выделены предпосылки — тенденции формирования — гипотетического третьего глобального стиля в метанаправлениях современного зодчества «арт-, «нэйче-, «флекси- и «экстрим-архитектура». Предпосылки описывают вероятный «идеальный проект» третьего глобального стиля в идеях: «природность», сложность, адаптивность, интерактивность, уникальность,

дематериальность, — и сводятся к двум парам оппонирующих глобальных
параметров порядка архитектурной системы: «техногенность –

антропосохранность» и «гомогенизация – локализация».

5. Впервые суперстили и глобальные стили хронологически соотнесены с периодами развития общественного строя, принципами производства, этапами развития технологии и науки, а также с характером взаимодействия человека и природы, в результате чего стилям предложены названия: «Арт-крафт, «Арт-тек и «САй-тек архитектура».

Теоретическая и практическая значимость работы

Положения и выводы, полученные в результате исследования, в первую
очередь, станут полезными в качестве развития и расширения знаний в теории
и истории архитектуры. Представляется возможным использование материалов
диссертации в рамках учебных курсов по архитектуроведению,

искусствоведению и культурологии. Прогностические комментарии могут выступить в качестве теоретического и мировоззренческого ориентира в практической деятельности архитектора.

Методология и методы исследования

Исследование опирается на общенаучные методы, а также комплексный, синергетический, макроисторический и циклический подходы: метод исторических и синергетических аналогий; историко-генетический метод изучения исторических стилей, направлений и течений в архитектуре; синергетическое моделирование в гуманитарных исследованиях; метод контент-анализа публикаций в современных научных источниках и средствах массовой информации, освещающих современный архитектурный процесс; метод поиска параметров порядка современного архитектурного процесса для определения эволюционных векторов в окрестностях исторических узлов; методы прогнозирования будущего для архитектуры (историческая аналогия, интерполяция, анкетирование, опрос).

Гипотеза исследования

Сегодня теория и история архитектуры в условиях глобализации,
хаотичности и чрезвычайной вариабельности культуры нуждается в
обогащении адекватными современности понятиями и концепциями,
способными не только констатировать, но также объяснять и прогнозировать
развитие архитектуры как части культуры. В качестве одного из способов
решения этой проблемы предлагается концепции глобальных суперстилей,
основанная на идее С. О. Хан-Магомедова о двух суперстилях (ордерная
архитектура, модернизм), гипотезе Л. П. Холодовой (новый третий суперстиль),
а также на системно-синергетических, макроисторических и циклических
представлениях постнеклассической науки. Концепция рассматривает

архитектуру как сложную самоорганизующуюся систему, состоящую из семи иерархических уровней, которые в условиях внешнего обмена с культурой и при взаимодействии друг с другом обеспечивают эволюционирование архитектурной системы. Развитие системы имеет циклический характер в виде смены устойчивых (порядок, гомеостаз) и неустойчивых (хаос, кризис) состояний, которые наиболее явственно проявляют себя в стилевых явлениях архитектуры. Устойчивые состояния — это «большие стили», неустойчивые состояния — периоды полистилизма. При этом в эволюции архитектуры наблюдаются как минимум два более крупных цикла пространственно-временного характера — это первый и второй глобальные суперстили, разделенные более масштабными кризисными периодами: эклектицизмом и постмодернизмом. В этой череде сверхкрупных циклов третий глобальный суперстиль может рассматриваться как возможный вариант развития архитектурного будущего. Предполагается, что его главная, наиболее приоритетная, задача — это гуманизация и экологизация искусственной среды с неизбежной опорой на научно-технический базис.

Положения, выносимые на защиту

1. Понятие «глобальный стиль» («глобальный суперстиль»).

2. Синергетическая структурно-функциональная модель архитектурной
системы как части материальной, духовной и художественной культур.

3. Синергетическая интерпретация эволюции европейской архитектуры в
логике глобальных стилей от Античности по настоящее время, выявляющая
современный этап как радикальный системный кризис не только европейской,
но и мировой архитектуры, и как момент зарождения вероятного ближайшего
устойчивого состояния системы — третий глобальный суперстиль.

4. «Арт-, «нэйче-, «флекси- и «экстрим-архитектура как глобальные универсальные направления, которые отражают тенденции третьего глобального стиля в общих идеях: «природность», сложность, адаптивность, интерактивность, уникальность, дематериальность, — и сводятся к двум парам оппонирующих глобальных параметров порядка архитектурной системы — «техногенность – антропосохранность» и «гомогенизация – локализация».

5. Детерминанты глобальных стилей — типы общественного строя, принципы производства, этапы развития технологии и науки, а также характер взаимодействия человека и природы — определившие названия глобальным стилям: «Арт-крафт, «Арт-тек и «САй-тек архитектура».

Апробация и внедрение результатов работы

Основные положения исследования отражены в магистерской диссертации «Основы третьего глобального стиля в архитектуре» (Екатеринбург, УрГАХУ, 2010 г.), а также представлены в докладах на 11 межвузовских,

всероссийских и международных конференциях. Материалы и результаты
исследования представлены в 18 научных публикациях (общим объемом 9,2 а.
л.). В 2009 – 2011 гг. основные положения исследования были использованы
диссертантом в лекциях по дисциплине «Современные проблемы истории и
теории архитектуры, градостроительства и дизайна», читаемой для студентов
бакалавриата и магистратуры УрГАХУ в рамках педагогической практики. С
2012 г. по настоящее время диссертант читает разработанный им на базе
настоящего исследования лекционно-практический курс «Новейшая

архитектура в контексте культуры» в рамках магистерских программ УрГАХУ.

Объем и структура диссертации

“Эстафета”: от стиля к суперстилю

Выяснив важность и приоритетность феномена стиль, мы постепенно приближаемся к формулировке одной из центральных проблем нашего исследования, которая заключается в следующем вопросе. Возможно ли в принципе рождение нового стиля, презентующего архитектурное будущее, в глобальной культуре и обществе с его демократическими устремлениями?

Определенное представление об ответе на этот вопрос можно сформировать, обратившись к мнениям компетентных ученых. Так, например, В. Л. Глазычев считает, что «эпохи “больших стилей” … абсолютно неотторжимы от эпохи больших феодальных конструкций, в которых придворный характер жизни, придворный стиль и задавал все остальное, чему оставалось только подражать. При утверждении той или иной формы демократии еще лет на сто хватило инерции подражания феодальным стилям. Поэтому стиля больше не будет» [9]. А. П. Цветков также считает, что «в условиях хотя бы формальной демократии никакой “большой стиль” невозможен» [6].

В. З. Паперный пишет о безвозвратности стиля, обусловленной постмодерном: «…одна из заслуг постмодернизма и в философии, и в искусстве состоит с том, что постмодернизм заявил и, в каком-то смысле, доказал, что эпоха, которую они называют grand narratives, прошла» [9]. Поясним, что «великие повествования» (англ. grand narratives), или «метанарративы», согласно идеям французского философа постмодернизма Ж. Ф. Лиотара (Jean-Franois Lyotard), являются универсальными мировыми доктринами, вроде идей исторического прогресса, всепознаваемости мира наукой или возможности абсолютной свободы. К числу таких метанарративов XX в. может быть отнесена и жизнестроительная идеология коммунизма, иными словами, опять же политический аспект.

Архитектор С. И. Орешкин говорит об экономическом влиянии на формирование стиля. «…Пока нет предпосылок образования нового стиля, так как этот процесс напрямую зависит от экономической ситуации в стране. Например, модерн появился в начале века от довольства. Авангард, наоборот, во время экономического слома — было много идей, но не было экономических ресурсов для их воплощения» [138, с. 25].

А. Г. Раппапорт тоже ставит подобный вопрос. «Не будет ли попытка вернуться к стилю чем-то вроде реставрации имперского однообразия и тоталитарного манипулирования вкусами — то есть тем, что, как ни парадоксально, ставится в вину как раз капиталистическому массовому потребительскому социуму? Двойственность этого вопроса показывает, что возрождение Стиля с большой буквы внесло бы смятение в ряды манипуляторов модой, так как последние уже привыкли к принципам абсолютной свободы и независимости от каких бы то ни было высших авторитетов, кроме самих себя» [121]. В самом деле, политико-экономический фактор по-прежнему является одним из определяющих для формирования стиля в архитектуре, искусстве и вообще в культуре. Но если раньше история стилей творилась по воле аристократов, то сегодня будущность нового стиля по воле демократического истеблишмента становится, по-видимому, вовсе нежелательной. Однако, как отмечает А. Г. Раппапорт, «если следовать ницшеанской идее “вечного возвращения”, возвращение стиля было бы все же чем-то независимым не только от воли одного творческого лица, но и от всеобщей демократической воли к свободе самоидентификации» [121].

Получается, что источник нового стиля должен исходить теперь не столько от политических или экономических механизмов, пусть и общемирового масштаба, сколько от общецивилизационных культурных устремлений. Вот здесь проявляется и другая сторона поставленного вопроса, связанная с мировыми интеграционными процессами, которые являются объективными следствиями эволюции всей планетарной системы. Современное общество становится взаимосвязанным и взаимозависимым. Новейшие информационные технологии, средства связи и транспорт “сшивают” своими видимыми и невидимыми “нитями” почти всю планету. В то же время страны и регионы становятся ответственными не только за свою судьбу, но и за судьбу всего мира, в особенности перед угрозой экологических и техногенных катастроф планетарного масштаба. Существует, конечно, со стороны отдельных политико-экономических образований закономерное сопротивление глобализационным процессам, но и в этом случае возникают сомнения. Смогут ли такие образования, стремящиеся к замкнутости и обособленности, сохранить свою локализованную культуру в гармонии со всем миром и создать на ее основе новый стиль, игнорируя при этом общемировую культуру; будет ли это морально и этически оправдано?

Если рассматривать историю архитектуры, можно увидеть, что те или иные стили вообще-то всегда отождествлялись с конкретными странами, регионами и конфессиями: от языческих государств Древнего мира (Египет, Китай, Индия, Греция, Римская империя и др.) до монотеистических стран и содружеств Европы, Америки, Азии. Но сегодня мы имеем дело с глобальной культурой, которая как бы поднимается над всеми локальностями и частностями, отражая и выражая, прежде всего, общие точки пересечения интересов и ценностей всех национальных культур. Что касается архитектуры, то сегодня источник трансцендентности ее образов, по мнению А. Г. Раппапорта, независим от конфессий, а следовательно, «не исключено возвращение архитектуры как носительницы стиля с ее более общим и универсальным пониманием человеческой природы, чем частные архитектурные образы конфессиональной архитектуры» [121]. Известный английский архитектор, один из основателей группы «Архигрэм» (Archigram) П. Кук (Peter Cook) развитие современной архитектуры видит в слиянии различных культур мира. «Я верю не то, чтобы в интернациональный стиль, но в саму идею интернационализма архитектуры, — говорит он. — Ну, посмотрите хотя бы на Венецию — она не была бы такой прекрасной, если бы не находилась на стыке культур. А в XIX в. Россия приняла французский язык и культуру — все это гораздо более плодотворно, чем замыкаться на себе и стараться придумать что-то исключительно свое» [84]. Знаменитый теоретик современной архитектуры Ч. Дженкс (Charles Jencks) с надеждой пишет о том, что новая картина мира, формируемая постнеклассической научной парадигмой (англ. sciences of complexity – науки о сложных системах) с ее «нарративом Вселенной», могла бы стать средством сближения и объединения культур. «В разорванной конфликтами глобальной культуре этот “нарратив Вселенной” дает направление и иконографию, которые, возможно, помогут человечеству со временем преодолеть узость разного рода национальных и сектантских интересов» [49].

Итак, гармоничное будущее архитектуры можно ожидать в возрожденном стиле — через него она способна наиболее полно выражать настоящую красоту, целостность жизни со всеми ее сложностями и противоречиями, через стиль архитектура эмерджентна и холистична. Но рождение нового стиля, прежде всего, стоит ожидать не в рамках культур отдельных национальных, этнических и конфессиональных систем и образований, но в рамках общемировой культуры.

«В XX в. плюрализм, допускающий одновременное существование в системе одной культуры различных художественных направлений, пришел на смену чередования “больших стилей”, — пишет А. В. Иконников. — Последний из них — классицизм — уступил место программному многостилью эклектики. Сам термин “стиль”, служащий инструментом классификации исторического материала, в применении к архитектуре XX в. получил некую амбивалентность (более корректно говорить о динамичных творческих направлениях, не застывающих в качественной завершенности)» [70, с. 13]. Если говорить про XXI в., то употребление слова «стиль» по отношению не просто к одной культуре, но к культуре общемировой, выглядит уже совсем некорректным. Стиль “не выдерживает» увеличившихся до глобального уровня рамок и масштабов, вместе с тем — и функции объединяющей концепции для “пестрой” и “мозаичной” художественной культуры всего современного глобализирующегося мира.

В этом случае более приемлемым видится использование понятия «суперстиль в архитектуре», или «глобальный стиль», введенное заслуженным отечественным историком и теоретиком архитектуры С. О. Хан-Магомедовым в его статьях о двух суперстилях в архитектуре [147; 166]. С. О. Хан-Магомедова употреблял слово «суперстиль» в качестве синонима к «глобальному стилю», в этом же значении допускал использование прилагательного «интернациональный». Однако само явление суперстилей и глобальных стилей, а также смысловая нагрузка обоих терминов вызывают необходимость в их дифференцировании, о чем будет сказано во второй главе ( 2.1.1). До этого же момента преимущественно будем использовать слово «суперстиль».

С начала 2000-х годов словосочетание «глобальный стиль» можно встретить в качестве синонима к выражению «глобальная архитектура». Это выражение употребляется, как правило, гораздо чаще «глобального стиля» и в отечественной (Г. А. Птичникова, Г. В. Есаулов, А. Г. Раппапорт, И. А. Бондаренко, К. И. Аксельрод, В. З. Паперный и др.), и в западной (К. Фремптон, Ч. Дженкс, Р. Адам, Х. Фостер, Ф. Д. К. Чинг и др.) архитектурной мысли, которая затрагивает вопрос взаимоотношений глобальной и локальной культур в их связи с процессами мировой глобализации и интеграции на протяжении второй половины XX в. по настоящее время. Глобальная архитектура и прилагательное «глобальный» обнаруживается в следующих случаях. Во-первых, как синоним термина «интернациональный стиль» (англ. International Style – по названию книги Г. Р. Хичкока и Ф. Джонсона) для описания визуально одинаковой во всех точках мира архитектуры современных транснациональных корпораций (типология: офисное здание, отель, торговый центр), получившей ироничное название «архитектурная Кока-Кола» (англ. Architecture of Coca-Cola – из статей Р. Адама). Во-вторых, для обозначения так называемой «звездной архитектуры» (англ. starchitecture), создаваемой всемирно известными современными мастерами для прославления правительств и, опять же, международных компаний. Оба вида современной глобальной архитектуры объединяет часто критикуемое игнорирование локальной архитектурной традиций и идентичности места в угоду “эгоистичному” облику [48; 163].

Генезис глобальных стилей в их исторической динамике

Далее, по аналогии с суперстилями, проанализируем хронологию глобальных стилей — время, когда та или иная универсальная формообразующая система получила свое максимальное географическое распространение (Рисунок 2.2).

Назовем это явление глобализацией суперстиля. Продолжительность глобализации первого суперстиля совпадает с развитием самой ордерной архитектуры и является следствием трех исторических этапов:

I этап. Великая греческая колонизация с VIII в. по VI вв. н. э., северные территории Средиземноморья, берега Черного моря.

II этап. Становление и развитие древней римской государственности с IV в. до н. э. по IV в. н. э., Апеннинский, Пиренейский, Балканский и Анатолийский полуострова, южная и средняя часть Великобритании, северные берега Африки, Западная Европа и западная часть Центральной Европы.

III этап. Великие географические открытия XV – XVII вв., Северная и Южная Америка, Индостан, прибрежные районы Африки, Юго-Восточная Азия и Океания.

Третий исторический этап позволил закрепиться формам первого суперстиля в масштабе практически всей планеты (Рисунок 2.3), следовательно, именно этот период можно считать периодом первого глобального стиля. Но здесь необходимы поправки, связанные с тем, что процессы освоения новых территорий происходили постепенно, постепенно появлялась и архитектура стран-завоевателей. Учитывая разные скорости появления и распространении колониальной архитектуры в различных регионах планеты, общий срок первого глобального стиля можно обозначить 120-летним периодом с 1800 по 1920-е гг. Период первого глобального стиля совпадает со временем, когда влияние метрополий играло существенную роль в культурном развитии колонизированных территорий, благодаря новым изобретениям в сферах транспорта, информационных коммуникаций и военной промышленности. Разумеется, вторая универсальная формообразующая система, появившаяся в таких исторических условиях, также была распространена по всему миру, обозначив тем самым период второго глобального стиля (Рисунок 2.4). Происходило это в течение 110 лет с 1890-х по 2000-е гг.

Вспоминая об универсальном характере формообразующей системы второго суперстиля, можно утверждать, что глобализация модернистской архитектуры обусловлена также самой программной установкой модернизма на интернационализацию его форм. Это выразилось в абстрактности и “чистоте” «интернационального стиля», его предельной функциональности, доходящей порой до обезличенной утилитарности, что вполне соответствовало ценностям капиталистического общества, заключающимся в экономической целесообразности и рентабельности любого продукта. Р. Адам пишет (Robert Adam): «…Ассоциация модернизма с такими типами корпоративными зданий, как офисное здание, аэропорт, международный отель и торговый центр, была тесно связана с ключевыми аспектами глобализации и обеспечивала ясную символическую связь с механизмами расширения глобального капитала» [163, с. 75].

С распространением новых архитектурных форм распространялась и система обучения архитектурному ремеслу и науке. Если в период первого глобального стиля здания возводились и проектировались архитекторами из стран-метрополий, то второй глобальный стиль уже могли представлять мастера стран-колоний или бывших колоний. Индикатором полной ассимиляции чужеродных архитектурных форм стали факты появления в самых различных регионах планеты настоящих шедевров, выполненных в заимствованных от стран-покорителей стилях. Особо показательна здесь архитектура модернизма. Не отстают от нее и современные направления в архитектуре, которые сегодня под влиянием интеграционных процессов так же получают широкое распространение по всему миру и, вероятно, в будущем могут получить статус нового, третьего глобального суперстиля (Рисунок 2.5).

Сегодня глобализация коснулась практически всех сфер жизни общества и видов деятельности человека, не обходя стороной и архитектуру. Очевидны и следы влияния на зодчество парадигмы информационного общества. Так, согласно Г. А. Птичниковой, под воздействием глобальной медиасреды XX - XXI вв. происходит формирование нового типа эстетического сознания в архитектуре и искусстве, порожденного новым представлением об информации как о физической субстанции, постоянно меняющей свою форму и выстраивающейся в некое киберпространство [111]. На формирование глобальных и усредненных эстетических предпочтений в архитектуре влияет расширение “архитектурного экспорта”, феномен «архитекторы без границ», транснационализация архитектурных услуг, иными словами, функционирование большого числа международных проектных бюро и их филиалов. «С падением Берлинской стены в 1989 г. оно (количество таких бюро – С. Ж.) возросло с менее чем 20 до более чем 150, — пишет Р. Адам. — Целых 80 процентов 55 крупных архитектурных фирм с офисами в различных глобальных регионах имеют свои штаб-квартиры в англоговорящих странах, и даже в колониальный XIX в. в Британии были обнаружены две фирмы из Гонконга» [163, с. 75-76].

На универсализацию эстетических предпочтений и культуру развивающихся стран влияет и космополитический характер деятельности “архитектурных звезд”, как правило, резидентов развитых стран. Вслед за этим нередко наблюдается погоня за модным архитектурными трендам.

Таким образом, принимая во внимание изначальный глобальный характер новой архитектуры, можно предположить, что датировка третьего глобального стиля соответствует датировке третьего суперстиля и также равна 40-летнему периоду с 1990 по 2030 гг.

Выявленная хронология глобальных стилей требует, однако, корректировки. Это обусловлено наличием переходных периодов, идущих в параллели или вслед за переходными периодами суперстилей — эклектизмом и постмодернизмом. Переходные периоды глобальных стилей образованы перехлестом фаз угасания и фаз зарождения глобализационных процессов, происходящих с тем или иным суперстилем. Формы старого суперстиля сохраняют свою актуальность еще некоторое время, но вместе с ними начинают появляться формы нового суперстиля.

Итак, период первого глобального стиля “в чистоте” будет равен примерно T1 = 90 годам, период второго — T2 = 70 годам. Отталкиваясь от точки сингулярности, предполагаем период третьего глобального стиля T3 = 40 лет. Сопоставим найденные периоды по схеме: T1 – (показатель ускорения исторического времени 1) – T1 – (2) – T3. Получаем: 90 – (1,29) – 70 – (1,75) – 40. Здесь без труда можно увидеть, что хронология глобальных стилей также не вписывается в автомодельность планетарной истории с коэффициентом 2,5 – 3,0, но, опять же, выявляет факт ускорения времени в глобализационных процессах архитектурной системы. Стоит отметить, в случае с глобальными стилями, в отличие о суперстилей, полученные коэффициенты ускорения времени имеют примерно одинаковое значение — 1,5. Это наводит на мысль о возможном существовании некой закономерности в длительностях глобальных стилей, по крайней мере, в конкретном историческом периоде, когда мир становится по-настоящему глобальным. Глобальной, очевидно, суждено быть и архитектуре.

Синергетическая модель архитектуры на примерах истории европейского зодчества

Выбор истории европейского зодчества для “пилотной” апробации синергетической модели вполне очевиден, поскольку именно европейская культура стала той почвой, на которой произошло формирование, во-первых, глобальной мировой архитектуры, во-вторых, самого понимания стиля как феномена художественной культуры. Европейская культура сформирована и продолжает развиваться разными народами и государствами, каждое из которых обладает своей самобытностью и уникальной историей, не всегда синхронной с историями другими государств23. Некоторые отдельные хронологические и географические аспекты истории европейского зодчества представляют собой “ручейки” и “реки”, которые ответвляются, но в дальнейшем смыкаются, в общем “русле” общеевропейской архитектуры. Процесс развития общеевропейского зодчества можно назвать и процессом “перекрестного опыления”, когда одни локальные культурные образования подхватывают, ассимилируют и развивают архитектурные идеи и достижения других, а все вместе — создают единое поле европейского зодчества. Не зря Европа в ее современном виде — это вполне цельное образование, выросшее на общей привитой христианством греко-латинской культурной основе. Сегодня она по-прежнему остается одним из важных культурных эпицентров, откуда исходят многие новаторские импульсы, развивающие в целом мировую культуру и архитектуру.

Если разработанную нами семиуровневую модель архитектурной системы наложить на весь эволюционный процесс европейского зодчества от Античности до н. XXI в., то становится видно, какие именно иерархические уровни перестраивались в кризисные, переходные периоды истории европейской архитектуры, формируя то или иное стилевое явление — новое устойчивое состояние системы. Наглядной формой представления этих исторических процессов является графическая подача — в виде схемы взаимодействия иерархических уровней в историческом пространстве (Рисунок 2.13).

Наиболее кардинальные изменения европейской архитектуры — качественно новые гомеостазы — были связаны с преодолением масштабных, затрагивающих практически каждый иерархический уровень, кризисов и зарождением принципиально новых формообразующих систем, в том числе универсальных формообразующих систем — суперстилей24. Во всем европейском архитектурно-историческом процессе можно выделить восемь таких кардинальных перестроек — восемь ключевых точек бифуркации.

Первая ключевая точка бифуркации связана с зарождением в Древней Греции ордерной архитектуры, которая в дальнейшем станет первой универсальной формообразующей системой. Вторая точка бифуркации относится к периоду римской Античности, когда архитектурный ордер по воле римских зодчих был преобразован в первую универсальную формообразующую систему — I суперстиль. В качестве демонстрации механизмов взаимодействия иерархических уровней рассмотрим эти два события более развернуто. Сравнив оба гомеостаза, можно увидеть, какие иерархические уровни были перестроены в кризисный, переходный между этими стилевыми явлениями, период.

Условиями, определившими становление античной греческой архитектуры, можно считать: строительные материалы; технологии деревообработки; принципиально новую философию. Дерево, природный камень, кирпич-сырец и глина активно применялись еще в архитектуре государств Междуречья, Древнего Египта, Древней Персии; новых же строительных материалов греки не изобрели. Поэтому иерархический уровень «Строительные материалы» на этом этапе развития архитектуры включается в общий хаос в точке бифуркации, но сам не перестраивается. Следовательно, он, по-прежнему являясь одним из условий, не является причиной фазового перехода архитектурной системы. Такой причиной, скорее, будет уровень «Технологии строительства и проектирования». Хорошо освоенные благодаря развитию кораблестроения столярные технологии позволили древним грекам впервые еще в дереве довести до совершенства ордерную систему, которая позже, согласно предположению Витрувия, была интерпретирована в камне. Однако, наиболее важной детерминантой фазового перехода, поспособствовавшего зарождению древнегреческой архитектуре, видится внешняя для архитектурной системы причина — древнегреческая философия. Пожалуй, именно она позволила эстетически переосмыслить элементы формообразовательных систем (в частности, стоечно-балочная система была известна еще в более древних государствах), а с ними и архитектурные формы, которые приобрели здесь совершенно новый смысл. Что касается уровня «Архитектурная теория», то здесь мы не можем с определенностью ответить, была ли в этот период какая-либо теория, осмысляющая и регулирующая архитектурно-строительный процесс. Каких-либо определенных сведений на этот счет у историков до сих пор нет. Судить о ценностях и идеалах архитектуры того времени мы можем, исходя, пожалуй, только из философских и эстетических воззрений древних греков, а также более позднего трактата Витрувия, который представляет собой компиляцию разрозненных сведений об архитектурно-строительной профессии, восходящих в том числе к греческой классике.

Влияние внешних условий, прежде всего, ключевых исторических событий и личностей, различают архитектуру античной Греции и Рима, и образуют между древнегреческим и древнеримским стилевыми явлениями точку бифуркации. Переходный, хаотический период между греческой и римской архитектурой можно связать с периодом Эллинизма, когда уже имеющиеся в архитектурно-строительной деятельности достижения получали только вариативное развитие. В эллинистический период происходил процесс слияния форм и композиционных приемов, характерных для греческой метрополии, с художественными приемами завоеванных Александром Македонским стран. В эллинистических ордерных композициях усиливается тенденция к декоративности, свидетельствующая о завершающей стадии развития существующей художественной эпохи.

Становлением римской античной архитектуры связано с активным развитием римлянами заимствованных от греков и этрусков знаний и опыта в строительном искусстве, которое призвано было отвечать новым задачам и масштабам строительства. Римские архитекторы и инженеры не были первооткрывателями во многих областях зодчества, но стали искусными продолжателями и интерпретаторами чужих достижений. Древнеримская архитектура — это пример того, как количество переходит в новое качество, экстенсивное развитие становится интенсивным. В античной римской архитектуре по-прежнему использовалось дерево, естественный камень, но кирпич теперь стал подвергаться обжигу, а кладка стала вестись преимущественно на известковом растворе (например, в древних Греции, Мексике и Перу кладка была безрастворной). Активно стал использоваться так называемый римский бетон, технология производства которого, предположительно, была опять же заимствован римлянами у этрусков или греков. Однако состав римской бетонной смеси на основе пуццолана, обладающей высокими прочностными свойствами после твердения, является, пожалуй, настоящим изобретением того времени, которое после падения Римской империи на многие века было забыто. Римляне активно развивали и чужие строительные технологии, в частности, монолитное возведение конструкций. Таким образом, комплексное использование в новом качестве известных материалов и доведение до (возможного для того времени) совершенства строительных технологий позволяет говорить нам о трансформации уровней «Строительные материалы» и «Технология строительства и проектирования». Уровень «Единицы формообразовательных систем» тоже обогатился не новыми (они известны были еще и в IV – II тысячелетиях до н. э.), но высочайшего усовершенствования элементами — арка, свод, купол. Именно в античном Риме впервые конструкции арок, сводов и куполов получили самое широкое распространение, качество и размеры которых вплоть до середины XIX в. не были превзойдены. Уровень «Творческий метод» также претерпел определенные изменения. В частности, метод древних римлян, в отличие от метода древних греков, стал реализовывать ордерную систему не только в реальном конструктивном значении, но и впервые в значении чисто декоративном — художественном оформлении несущей стены. Уровень же «Архитектурной формы» получил новые типологические единицы — форумы, термы, амфитеатры, новые масштабные инженерные сооружения — мосты, акведуки, виадуки, а ордерная система обогатилась новыми композиционными типами.

Социосфера и биосфера как детерминанты эволюции глобальных суперстилей

Имея представление о трех суперстилях — первом, втором и предполагаемом третьем — можно утверждать, что развитие архитектуры в значительной степени зависимо от внешних условий, от уровня прогресса человека и общества. Действительно, было бы весьма странно, если бы человечество, достигнув современного уровня развития, до сих пор довольствовалось бы исключительно архитектурными пространствам и формами древности, например, пещерами и шалашами. В связи с этим логично рассмотреть процесс развития архитектуры, то есть смену глобальных стилей совместно с развитием общества в целом, с социальным прогрессом.

Для этого стоит обратиться к понятию «прогресс». Прогресс, движение вперед — это поступательное развитие общества по восходящей линии, его расцвет. Критерии прогресса могут быть частными и комплексными. К частным относятся: степень совершенства материального производства; уровень развития науки и культуры; развитие личности; степень возрастания общественной свободы; совершенство нравственных устоев; развертывание гуманизма. Комплексные критерии, следовательно, объединяют в группы критерии частные [136, с. 114-115]. Совершенно очевидно, что на архитектуру как “человекомерную” систему влияют комплексные критерии прогресса общества, которые относится, прежде всего, к внешним для нее условиям. Однако такой критерий, как совершенство материального производства, напрямую связан с первыми тремя иерархическими уровнями зодчества «Строительные материалы», «Технологии строительства и проектирования» и «Единицы формообразовательных систем». Критерий уровня развития науки и культуры может оказывать непосредственное влияние как на иерархические уровни «Технологии строительства и проектирования», «Строительные материалы», так и на уровни «Теория архитектуры», «Идеалы и ценности архитектуры».

Хорошо известно, что этапы развития мировой науки и техники определяют этапы общественного производства, а значит, могут в какой-то мере соответствовать крупным этапам развития архитектурно-строительной области потому, как строительство зданий и сооружений является, с экономической точки зрения, отраслью материально-технического производства. Размышляя над природой суперстилей и глобальных стилей как сверхкрупных этапов эволюции зодчества, можно предположить, что время существования того или иного типа общественного строя (характерного для передовых стран с точки зрения научно-технического прогресса) должно каким-то образом соответствовать (или не соответствовать) хронологическим рамкам суперстилей и глобальных стилей (Рисунок 3.7; Таблица 3.2)51.

Итак, время существования традиционного общества включает в себя первый период первого суперстиля (античную ордерную архитектуру) и частично захватывает второй период суперстиля (ордерная архитектура Нового времени). Время существования индустриального общества включает частично второй период первого суперстиля и период его глобализации, то есть, первый глобальный стиль. Вместе с тем, временные границы индустриального общества охватывают также период второго суперстиля (модернизм), который почти сразу становится глобальным. Современному постиндустриальному, или информационному обществу, вероятно, будет соответствовать гипотетический третий глобальный стиль. Сравним хронологии принципов производства (по Л. Е. Гринину) суперстилей и глобальных стилей. Античный этап первого суперстиля попадает на период аграрно-ремесленного принципа производства. Период промышленного принципа производства охватывает нововременной этап первого суперстиля и первый глобальный стиль и первую половину второго глобального стиля. Научно-информационный принцип производства приходится на вторую половину второго глобального стиля и захватывает переходный период, после которого, вероятно, последует третий глобальный стиль.

Если ту же самую процедуру соотнесения проделать для периодизации науки (по В. С. Степину), то мы увидим, что преднаучный, додисциплинарный период, соответствуют первому и частично второму периодам первого суперстиля. Период классической науки приходится частично на второй период первого суперстиля и полностью — на период первого глобального стиля. Период неклассической науки практически совпадает со вторым глобальным стилем, а период постнеклассической науки, возможно, будет идти в параллели с третьим. Отсутствие идеального хронологического соответствия между эволюционными процессами архитектуры, науки и производства объясняется “инертностью” зодчества и общим “запаздыванием” истории архитектуры по сравнению с социальной историей (о чем было сказано в 2.3). Мысль всегда быстрее материи, поэтому открытия и изобретения сформировавшейся классической науки с запозданием пришли в архитектуру — наиболее затратную, долгосрочную и в определенном смысле “консервативную” область материального производства. Однако, благодаря классической науке, повлиявшей на становление индустриального общества, первый суперстиль стал глобальным. Вероятно, по причине “уплотнения” времени “запаздывание” архитектуры в период второго глобального стиля менее заметно. Синхронность или асинхронность третьего глобального стиля будет проверена временем.

Бесспорно, попытка соотнесения хронологических границ этапов развития общества, производства, науки и техники с хронологией суперстилей и глобальных стилей достаточно схематично (здесь требуется отдельное исследование). Тем не менее, это дает возможность понять в общих чертах особенности развития зодчества с точки зрения его взаимодействия с культурой и природой. Далее следует более подробно рассмотреть каждый глобальный стиль совместно с социосферой и биосферой. При этом в качестве дополнительных аргументов можно привести результаты социологического исследования, проведенного в рамках данной диссертации (Приложение В).

Социологическое исследование проводилось в период с 2009 по 2017 год. Респондентами выступили лица, интересующиеся архитектурой, и представители архитектурного сообщества в лице, как правило, студентов-архитекторов бакалавриата (IV год обучения) и магистратуры (I год обучения) Уральского государственного архитектурно-художественного университета (УрГАХУ). Исследование предполагало анкетирование как в бумажном, так и электронном виде в социальной сети «ВКонтакте». Бумажные анкеты были предложены респондентам в рамках дисциплины «Современные проблемы истории и теории архитектуры, градостроительства и дизайна» (УрГАХУ, 2009 - 2011 гг.) и лекционного курса «Новейшая архитектура в контексте культуры» (УрГАХУ, 2012 - 2017 гг.). Анкета содержала две части. Первая часть — опрос-голосование «Ваши стилевые предпочтения в архитектуре» (Приложение В – Рисунок В.1), который заполнило 427 человек. Задача первой части исследования заключалась в выяснении стилевых предпочтений архитектурного сообщества, а именно, той части архитектурно-художественного наследия, которое каким-то образом может повлиять на творчество архитекторов и дизайнеров, а значит, и на искусственную среду, которая создается сегодня и может быть создана в будущем.

Вторая часть — опросник из четырех вопросов с полями для ответа в словесной и графической форме, который заполнил 341 человек (Приложение В – Рисунок В.2). Задача второй части — получение от респондентов вербальных (тексты) и графических (рисунки) ассоциаций и оценок архитектуры прошлого, настоящего и прогностических высказываний об архитектуре будущего, того, что, по их мнению, необходимо взять на вооружение, а что оставить в прошлом для успешного развития зодчества и вообще предметного мира. На эту же задачу в некотором виде ориентирована первая часть анкеты, в которой рейтинг стилей респондентов может продемонстрировать оценку архитектуры определенного периода времени.