Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Формирование теории архитектурной реставрации и законодательных документов в италии в ХХ веке 7
1.1 Становление итальянской реставрации и характер ее связи с законодательством до начала послевоенных восстановлений в 1945 г. 9
1.2 Реставрационная мысль и охранное законодательство в Италии 1950-1980-х гг . 29
1.3 Охранное законодательство Италии в 1990х-2000х гг. 43
Выводы. 45
ГЛАВА 2. Реставрационная мысль в италии в конце XX – начале XXI веков . 47
2.1 Критико-консервационный подход. 56
2.2 Консервационный подход. 68
2.3 «Чистая консервация». 76
2.4 «Ремонт и обслуживание» 83
Выводы 94
ГЛАВА 3. Реставрация крупных общественно значимых архитектурных памятников италии в 1990 – 2000 годы 95
3.1 Памятники, пострадавшие от катастроф и катаклизмов. 96
3.2 Памятники, нуждающиеся в обновлении своего инженерно-технического обеспечения . 109
3.3 Реставрация уникумов новейшей архитектуры. 115
Выводы. 119
ГЛАВА 4. Тенденции в реставрации архитектурных памятников более локального значения в италии в1990 – 2000-ые годы 120
4.1 Реализация консервационного подхода 122
4.2 Симбиоз «критико-консервативного» подхода и «чистой консервации». 126
4.3 Воплощение принципа «чистой консервации» 153
Выводы. 160
Заключение 161
Список литературы 166
- Реставрационная мысль и охранное законодательство в Италии 1950-1980-х гг
- Охранное законодательство Италии в 1990х-2000х гг.
- «Чистая консервация».
- Памятники, нуждающиеся в обновлении своего инженерно-технического обеспечения
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Фундаментальные изменения культурных парадигм, произошедшие в мире на рубеже тысячелетий, заметно отразились на сфере работы с культурным наследием, и в том числе на методах архитектурной реставрации. При формально сохраняющейся у большей части специалистов приверженности нормам Венецианской хартии, являющейся основополагающим документом в современной реставрационной деятельности, в практической работе к настоящему времени отмечается значительное число различных отступлений от него. Проблема существенных отклонений практики от общепринятых методических принципов усложнилась и из-за происходящего расширения понятия «культурного наследия» и круга вовлекаемого в это понятие явлений. Возникающие противоречия между практикой и основополагающими документами, регламентирующими принципы реставрационной деятельности, потребовали специального внимания к вопросам теории и методики архитектурной реставрации. С позиций реализации теоретических принципов особенно актуальным оказывается исследование современной реставрационной практики и развития реставрационной мысли в Италии как страны с богатейшим опытом работы с наследием. Именно здесь родились важнейшие концептуальные установки последнего столетия, касающиеся принципов работы с архитектурными памятниками.
Степень научной разработанности проблемы.
Фундаментальные принципы архитектурной реставрации, периодически становившиеся предметом дискуссий на протяжении всего ХХ века, остались актуальными и на рубеже тысячелетий. Их важность подтвердили Нарская конференция 1994 года и последовавшая за ней Генеральная Ассамблея ИКОМОС 2002 года, обсуждавшие проблемы подлинности объектов культурного наследия. В том же 2002 году был опубликован документ ЮНЕСКО «Культурное многообразие: конфликты и плюрализм. Всемирный доклад по культуре Культура 2000+», где рассматривались актуальные вопросы сохранения культурных ценностей, что неотделимо от проблем реставрации.
В последние десятилетия ХХ века и в начале ХХI свое отношение к теоретическим и методическим вопросам архитектурной реставрации, в том числе и современной итальянской, высказывали специалисты разных стран, среди которых можно выделить Б. Фукара, Дж. Джокилето, Г. Кьезова, А. Романа, Е. Тайхмана, А. Твардовского, а в России – Ю.Г. Боброва, К.В. Рыцарева, А.С. Щенкова. Как правило, работы этих авторов представляют собой анализ той или иной конкретной проблемы, либо краткие обобщения объемного материала, а отечественные исследования итальянской реставрационной теории и практики и их взаимодействия ограничиваются периодом до 80-х годов прошлого века. Проблемы теории и практики реставрации архитектурных памятников в Италии последних двух десятилетий
пока остаются без внимания отечественных исследователей. Между тем, в Италии проблемы развития и изменения теории и практики реставрации исследовались в течение всего 20-го столетия. Труды К. Бойто, Г. Джованнони, Ч. Бранди (1963) составили основу современной теории и методики, работы Р. Пане, Р. Боннели (1959, 1987), Д'Оссат Де Анджелиса (1987, 1995), сформировали ряд своеобразных версий возможного развития реставрационной мысли. Теоретики и практики конца ХХ и начала ХХI века Дж.Карбонары (1987, 1997), М.Д. Бардески (2004, 2005), А. Беллини (1986, 1990), П. Маркони (1993, 1999) осмысливают, насколько можно судить, взгляды своих предшественников, ищут пути их реализации и развития культурной и прагматической ситуации рубежа тысячелетий. Однако их усилия не создают единой и общепризнанной новой реставрационной концепции, так же, как и не обобщают аналитически весь спектр складывающихся взглядов на реставрацию. В сфере современной теоретической мысли Италии по-прежнему главенствующее положение занимает «Теория реставрации» (1963) Чезаре Бранди, как универсальная работа о принципах реставрации объектов искусства и архитектуры, предвосхитившая Венецианскую Хартию.
Труды выдающихся представителей реставрации, объекты, отреставрированные в период до 90-х годов, равно, как и работы теоретического характера уже хорошо изучены, в частности С.Кассиелло «La cultura del restauro. Teorie e fondatori» 1996, Дж.Карбонарой «Atlante del restauro» 2004, М.Андалоро «La teoria del restauro nel Novecento: da Riegl a Brandi. Atti del Convegno Internazionale Viterbo, 12-15 novembre 2003»), поскольку прошло достаточно времени для формирования отношения к ним. Труды же итальянских теоретиков наиновейшего времени лишь сформировали массив материалов, требующих своего осмысления. Особенностью работ наиболее признанных современных итальянских авторов, чьи взгляды по основным проблемам реставрации сформировались значительно ранее под влиянием основоположников теории реставрации – Ч. Бранди, Ф. Минисси, П.Санпаолези, Дж. Микелуччи, П. Гаццолы, является изложение собственных взглядов на проблему взаимосвязи теории и практики реставрации. При этом наблюдается отсутствие развернутых работ по сравнительному анализу теории и практики реставрации в рамках всей страны, поскольку авторы в основном сосредотачиваются на рассмотрении либо теории, либо практики. Среди немногих сводных работ можно назвать небольшую книгу П.Торселло «Che cos' il restauro? Nove studiosi a confronto» (2005), в которой дается определение реставрации некоторыми современными теоретиками без развернутых комментариев и примеров.
Объект исследования.
Теория и практика архитектурной реставрации в Италии в 1990 – 2000-х гг.
Предмет исследования.
Тенденции развития реставрационной теории и формирования практической архитектурной реставрации в Италии 1990 – 2000-х гг.
Цель исследования: выявление основных тенденций развития теории и практики архитектурной реставрации в Италии в 1990 – 2000-х гг.
Задачи исследования:
– изучение и анализ итальянского законодательства 1930-2000-х гг., касающегося сферы сохранения наследия;
– анализ теоретических взглядов в сфере архитектурной реставрации в Италии в рассматриваемое время
– изучение реставрационной практики, базирующееся на рассмотрении выбранных архитектурных объектов, ограниченных рамками хронологии и географии исследования (1990-2000-ые гг.).
Методология и методы работы: комплексный метод, включающий изучение и систематизацию информации из литературных источников, интернет-ресурсов и статистических данных, натурное ознакомление и фотофиксацию ключевых для работы реставрируемых объектов, анализ факторов, повлиявших на практику в сфере реставрации архитектуры в Италии. Методологически важным был ретроспективный анализ основных теоретических взглядов и практических подходов в сфере сохранения наследия, складывавшихся на протяжении ХХ в. и повлиявших на исследуемую ситуацию на рубеже столетий.
Гипотеза работы: наличие в архитектурной реставрации в Италии рассматриваемого времени сложного соединения общепринятой теоретической основы реставрационной деятельности с распространенностью отклонений от принятой нормы на практике.
Границы исследования определяются последним десятилетием ХХ в. и первым десятилетием ХХI в. Выбранный период для итальянской реставрационной деятельности можно считать наименее изученным и осмысленным в нашей отечественной практике, и поэтому наиболее интересным с точки зрения понимания основных закономерностей теории и практики реставрации, их зависимости друг от друга и взаимного влияния.
Научная новизна: впервые рассмотрены и обобщены основные направления современной теории реставрации в Италии, их влияние на практику рассматриваемого периода, их взаимосвязь с законодательством и тенденции развития.
На защиту выносятся следующие результаты исследования:
– выявленные особенности итальянского законодательства, его взаимосвязь с реставрационной теорией рассматриваемого периода в области сохранения архитектурного наследия.
– авторская оценка реставрационной теории рубежа веков как результата эволюции теории архитектурной реставрации ХХ века.
– выявленная зависимость реставрационных решений архитектора от его интерпретации фундаментальных положений теории реставрации и от воздействия на него общественного мнения.
Теоретическое значение исследования определяется расширением научных представлений о взаимосвязи в современной архитектурной реставрации профессиональных и общекультурных факторов.
Практическая значимость исследования состоит в расширении теоретической базы для возможной корректировки реставрационных методик с опорой на реставрационный опыт Италии.
Степень достоверности и апробация результатов исследования:
результаты исследования были изложены в Московском архитектурном институте на Международных научно-практических конференциях в 2014, 2015, 2016, 2017 гг., ФГУП ЦНРПМ в 2014 г., а также опубликованы в 9 научных статьях, 4 из которых – в изданиях, рекомендованных ВАК при Минобрнауки России.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, выводов (175 стр.), списка литературы (116 наименований) и приложения.
Реставрационная мысль и охранное законодательство в Италии 1950-1980-х гг
Возникновение и развитие интереса к памятникам древности в Европе можно усмотреть еще в античности. В рамках данной работы нет необходимости повторять имеющиеся исследования по истории архитектурной реставрации, освещающие ранние периоды становления этой области архитектурной деятельности1. Следует только кратко упомянуть некоторые явления, непосредственно связанные с развитием собственно итальянской реставрации.
Существенные изменения в отношении к памятникам античности произошли, как известно, во второй половине XVIII века, чему немало способствовали раскопки на территории Геркуланума, начавшиеся в 1738г. и Помпей, начавшиеся в 1748г., а в начале 19 века – Римского форума, надолго
Барбаччи, Леон, Михайловский, Подъяпольский и др. привлекшие внимание общества к своей судьбе. В этот период расширяются рамки познаний об изобразительном искусстве, и приходит осознание ценности памятника как объекта познания, имеющего некоторую самодовлеющую историческую ценность, и, как следствие, возникает понимание необходимости его сохранения. Вслед за изменением отношения к памятникам начинается их реставрации, в основном античных руин. К одним из первых реставраций относится работа Рафаэля Стерна 1806-7 гг. по укреплению внешнего кольца Колизея, где к обрушенным частям стен из травертина подвели кирпичные контрфорсы, один из которых был глухой утилитарной конструкцией (экстренные меры после землетрясения), а другой, более поздний (1823-1836 гг. работы Валадье, но по задумке Стерна), повторял формы аркад и аттика Колизея [92]. (Авторство этого второго приема в отечественной литературе до сих пор не указывалось, диссертантом выявлено из итальянских источников.) В 1819-1821 гг. Джузеппе Валадье провел реставрацию арки Тита в Риме (работу начал Стерн, но умер в 1817, на начальной стадии реставрации). Валадье разобрал позднейшие наслоения, выявил остатки первоначальных форм и реконструировал их в натуре с некоторым упрощением форм, а также в другом материале. Описанные работы во многом предвосхитили теоретические положения более поздней реставрационной практики, однако не утвердили какого-либо нового, специального выработанного архитектурного языка, поскольку используемые приемы лаконичной ордерной архитектуры, как заметил С.С. Подъяпоьский [19], были характерны для архитектуры классицизма рубежа XVIII – начала XIX вв. Стоит отметить, что трепетное отношение не распространялось на архитектуру прошлого в целом, а относилось к периоду античности, к примеру, тот же Валадье переделывал более поздние постройки и достраивал их весьма решительно.
Примеры раскрытия, консервации и, в весьма редких случаях, докомпоновки, подобные работам Р. Стерна и Д. Валадье, относятся к области работы с руинированными памятниками античности, воспринимавшимися исключительно как раритеты, получившие позднее наименование “мертвых”, то есть выключенных из современной жизни памятников. Необходимо упомянуть и о другой категории памятников прошлого, о произведениях средневековья, значительная часть которых относилась к “живому” наследию, продолжавшему (реально или потенциально) отвечать потребностям современной жизни. Это, главным образом, храмы и монастыри. К ним мало у кого было отвлеченно-исследовательское отношения, поскольку они использовались для нужд церкви, их вольное романтическое преобразование только к середине XIX века стало сменяться научно-исследовательским подходом, и то соединенным со стремлением преобразовать памятник в соответствии с бытовавшими представлениями о достойной внимания древности. Имеются в виду достройки, восполняющие утраты, освобождение памятников от поздних дополнений, воспринимавшихся как искажения ценного произведения. Весьма показательна позиция, озвученная Виоле-ле Дюком: «Реставрировать здание – это не значит его поддерживать, его чинить или восстанавливать его прочность, это значит его восстанавливать в законченном виде, который возможно, никогда не существовал» [16, c.54].
Наиболее ярко протест против достройки памятников был высказан известным английским писателем и публицистом Рёскиным. Он издал свою книгу «Семь светочей архитектуры» в 1849 г., когда деятельность Виолле-ле Дюка только разворачивалась. Точка зрения Рёскина точно формулируется краткими, как девиз, словами: «Невозможно, как невозможно воскресить мертвого, восстановить что-либо, что было великим и прекрасным в архитектуре» [18, c.21].
К концу XIX в. все больше возражений вызывала практика стилистической реставрации, предлагавшая, по сути, замену памятника на нечто, весьма схожее с ним внешне, но имеющее мало общего с подлинной древней архитектурой. В том числе подвергался критике замок Пьерфон, отреставрированный в 1858 г. Виолле-ле-Дюком [21, c.651]. Постепенно приходило понимание ошибочности убеждения, что современный архитектор способен до конца понять древнюю архитектуру и вжиться в роль архитектора средневековья, а также напрашивался вывод о возможности воспроизведения лишь отдельных элементов при точном знании об их расположении. Для того, чтобы точно знать расположение этих элементов, необходимо сосредоточиться на поисках исторических свидетельств и их изучении, а совсем не на освоении “средневекового стиля”. Такой подход получил к настоящему времени название “исторической реставрации”. Его основоположником был Лука Бельтрами (1854-1933). Один из примеров такой исторической реставрации стала реставрация замка Сфорца в Милане, где в основу была положена скрупулезная исследовательская работа, на основе которой была восстановлена взорванная в 1521 году башня Филарете. Для ее восстановления Бельтрами пользовался историческими изображениями замка, сопоставляя их между собой, а также использовал во многом похожую башню замка Виджевано в качестве аналога. Подход Бельтрами не слишком отличался от стилистических реставраций Виолле-ле-Дюка, поскольку отчасти иными были лишь методы восстановления – они стали основываться на исторической документальной базе; в то время как сомнений в необходимости восстановления объекта или в ее отсутствии не возникало также, как и у Виолле-ле-Дюка.
Либеральные настроения XIX века, присущие итальянскому правящему классу, не поддерживали какое-либо вмешательство государства в свободную торговлю и какие-либо ограничения на права собственности, что оставляло мало стимулов для решения проблемы охраны культурного наследия в рамках создания законодательства для новой страны [28]. В течение этого периода теоретическая реставрационная мысль разрывалась между противоборствующими взглядами Рёскина и Виоле-Ле-Дюка, где на одной стороне оказалось практическое отсутствие реставрации научно-археологического характера, а на другой стороне – стилистическая реставрация, которая в Италии стала реставрацией по аналогии: в случае реконструкции было обычной практикой скопировать элементы зданий того же периода и той же культурной области. В июле 1882 года правительство приняло постановление и сопроводительный циркуляр по реставрации памятников и монументальных сооружений [55]. Это было первой попыткой контролировать архитектурное наследие, понятие которого было разработано в соответствии с теориями Виоле-ле-Дюка. Четвертый съезд архитекторов и инженеров, состоявшийся в Риме в 1883 году был очень важен. Лица, участвовавшие в нем, проголосовали за предложение Камилло Бойто. Теория Бойто известна как “филологическая реставрация” или “археологическая реставрация”, поскольку он использовал строго научные методы при подготовке к реставрационным работам и их выполнении. На первое место Бойто ставил именно подлинность памятника, а не его эстетическую составляющую. «Принципами Бойто были:
Охранное законодательство Италии в 1990х-2000х гг.
В 1972г. (15 января) произошла децентрализация полномочий по изменению законодательства. Полномочия по изданию законов городского планирования были переданы из столицы региональному административному органу (Регионам), что существенно ускорило всю систему утверждения новых планов, поскольку стало не нужно проходить через Министерство Общественной деятельности в Риме. Мало-помалу, каждый регион внес свои изменения в правила, и в них стали проявляться различия. Эти различия еще больше усилились после передачи в Регионы полномочий по защите окружающей среды, когда местные власти стали нести ответственность за составление Региональных Строительных планов. (Описанное упрощение и оптимизация были своего рода бомбой замедленного действия, поскольку стали началом нарастания различий и нестыковок, устранить которые удалось лишь в 2004 году принятием единого свода законов [10].)
Вся система планирования от Генерального плана до Детального плана, плана Реализации и Локального плана была тяжелой и громоздкой. По этой причине большинство местных органов власти, как правило, определяли правила, применяемые к отдельным зданиям, на первом и самом поверхностном уровне Генерального Плана. Только самые трудные и деликатные зоны, нуждающиеся в более глубоком анализе и осмотрительном планировании, разрабатывались в Плане Реализации. (Помимо этого специальные законы были приняты на случай исключительных природных явлений, таких как землетрясения или наводнения, чтобы быстрее реагировать на них и облегчить финансирование проектов.)
В 1972 году Министерство образования выпустило еще одну реставрационную Хартию. Ее идейным вдохновителем и основным автором был Чезаре Бранди (по другим источниках коллектив авторов Бранди, Барбаччи, Романелли, Де Анжелис Д Оссат). Хартия включала в себя пункты о защите и реставрации археологических объектов, руководство к реставрации, как архитектуры, так и живописи со скульптурой, а также к защите исторических городских центров. Сразу же заметим, что Хартия появилась в качестве ведомственного документа, хотя авторский коллектив характеризует Хартию в большей мере как произведение профессионального сообщества.
Хартия ясно дает понять, что оказалось запрещено: стилистические реставрации и уничтожение культурных слоев, накопившихся в течение жизни памятника. Допустимая практика включает в себя небольшие дополнения, необходимые по инженерным причинам, легкую чистку, скрытые внутренние конструкции. Хартия предписывала, что все реставрационные работы должны быть реверсивными и что все новые материалы и методы должны использоваться с предельной осторожностью. Кроме того, документ осуждает ущерб, нанесенный архитектурному наследию из-за загрязнения окружающей среды.[АЗ] Новые идеи, зафиксированные в Хартии: 1 - утверждалось концептуальное единство всех видов защиты наследия - в том числе и ранее отделенных от всего движимых объектов; 2 - выдвигалось требование своевременной защиты объекта как превентивной меры, то есть максимальное поддержание памятника в хорошем состоянии во избежание в будущем «большой реставрации»; 3 -признание исторических городских центров объектами охраны - также, как ранее в Венецианской Хартии к объектам наследия, требующим охраны, были отнесены археологические объекты (ранее совмещенные с архитектурными), вероятно, на результатах и формулировках Хартии Губбио; 4 - особое внимание было уделено археологическому наследию, среди прочего Хартия содержала призыв к подробной каталогизации наследия, ведению раскопок по слоям, использованию метода аеро-фотосъемки. Хартия повлияла и на отношение католической церкви к наследию. В 1976 году на Итальянской Епископской Конференции были утверждены «Нормы», где в разделе, касающемся исторического наследия, почти дословно повторяются положения Итальянской Хартии Реставрации 1972 года (Norme per la tutela e la conservazione del patrimonio storico-artistico della Chiesa in Italia). В рамках нашего диссертационного исследования надо отметить как наиболее существенное вновь подтвержденное запрещение стилистических реставраций и уничтожения культурных слоев, накопившихся в течение жизни памятника. Весьма значимо воздействие Хартии на позицию католической церкви – в последующих главах будет показано влияние церкви на методику целого ряда реставрационных решений на сакральных объектах.
Несмотря на весьма подробные инструкции по защите разных видов наследия, Хартия не была преобразована в законы. И все же настоящая хартия и сопровождающее ее «Руководство» работают по сегодняшний день для того, чтобы обеспечить работу в заданных рамках, которую осуществляют Soprintendenze. Интересно отметить, что в 2010 году прозвучало предложение к повторному открытию-прочтению данной хартии, исходящее от Министерства Культуры и Туризма, что говорит о ее непреходящей ценности и актуальности по сегодняшний день.
«Чистая консервация».
Убеждение, что все заслуживает внимания и, следовательно, потенциального сохранения, имеет четкие ограничения: невозможно сохранить все; тем не менее все меняется; некоторые объекты выполняют свою функцию при этом разрушаясь; в некоторых случаях их сохранение технически невозможно (conservare); в других случаях их неизменность противоречит жизненной необходимости.
Таким образом, тенденция к полному сохранения документов(объектов) имеет ограничения технические и этические, коллективного характера, и значит политические. Но эта проблема сейчас, согласно Беллини, находится в центре внимания профессионального общества. Подлинность материала является существенной гарантией истины, изменение исключается, вмешательство изменяет натуру, добавляет новый слой, разрыв между использованием и созерцанием не ставится под вопрос, потребление изнашивает. «Реставрация» не имеет больше смысла: речь идет о том, как правильно управлять изменениями, при этом подчеркивая/сохраняя главные черты произведения.
О реставрационных дополнениях.
Беллини считает, что добавление неизбежно современно; можно грубо воспроизвести древнюю форму внешне, но не ее историю, и это составляет сложность: хорошо, чтобы добавление имело признаки современности, чтобы оно являлось свидетельством своего времени, свидетельством преемственности, установленной с прошлым. Уважение прошлого требует его знания, познавательный процесс усиливает значимость произведения в истории, добавляет значения, увеличивает свидетельские возможности прошлого, он является частью того, что составляет основу взаимоотношений с человеком. Познание, сохранение, стратификация являются частями единого процесса, жизненно важного и позитивного герменевтического круга, который питает сам себя. Согласно Беллини, потеря невосполнима. Работа с целью минимальных изменений, которая гарантирует возможность использования объекта, реализует древнюю поговорку о том, что поддерживать лучше, чем реставрировать, с вытекающими отсюда последствиями в управлении жилищным фондом, в организации защиты. Преобладающие насущные ценности трактуют существующее наследие как ресурс для жизни, для истории будущего, как выбор из множества возможностей, предлагаемых прошлым, неизменной судьбы, не только как ограничения, но и как потенциал. Данная трактовка проливает свет на экономическую роль культурных ценностей, как на инструмент непосредственного достижения конечной цели – развития личности, ее самосознания. Беллини уверен, что именно в этом состоит экономическая ценность наследия, а не в том, что распространение опыта его реставрации может приносить деньги. Профессор считает, что торговля в современной экономике базируется уже не на продукте, а на его качестве (даже в случае предметов первой необходимости), на услугах, на нематериальных ценностях. В подобном контексте восприятие прошлого, сложность отношений преемственности прошлого с будущим является гораздо более важным моментом осознания, чем иллюзорные и утешительные мероприятия по воссозданию, являющиеся неявным отказом от проекта будущего. Таким образом, по Беллини: «Реставрация – это исполнение архитектурного проекта, который применяется к существующему объекту, на котором выполняются все технические операции, нацеленные на сохранение его материальной целостности, на уменьшение внутренних и внешних факторов деградации с тем, чтобы он стал используемым в качестве инструмента для удовлетворения нужд, с учетом строго необходимых преобразований, путем использования предварительного изучения и проекта для увеличения знаний». Систему взглядов, близких к изложенной позиции Беллини, предъявляет исследователь и реставратор Стелла Кассиелло.
Под термином реставрация она понимает комплекс технических и научных мероприятий по сохранению материальных свидетельств прошлого и обеспечению им преемственности в течение времени, признав эти свидетельства носителями ценностей для передачи в будущее. Существенно, что она говорит о ценных материальных свидетельствах, присущих не только отдельным зданиям, но градостроительным комплексам, фрагментам застройки.
Кастелло замечает, что вышедшее из Венецианской Хартии определение памятника в том числе как «скромного произведения», которое с течением времени приобрело культурную ценность, подразумевает и выявление ценности окружающей среды, со всеми ее слоями и пространственным взаимодействием. Это верно не только для городского контекста, но и отдельных зданий; поэтому при реставрации здания должна соблюдена вся его стратификация, которая накопилась в течение столетий, а предполагаемые удаления поздних дополнений, если их сочтут необходимыми, должны быть выполнены очень аккуратно, поскольку поздние (непервоначальные) части все же могут быть подлинными и содержать в себе не только элементы, эстетически ценные сами по себе, но и быть свидетелями исторических причин, вызвавших эти изменения и последующие дополнения.
Памятники, нуждающиеся в обновлении своего инженерно-технического обеспечения
«Театр был построен Л. Поллаком в 1808 г. и активно работал до 1929 года, когда степень сохранности здания начала вызывать опасения. Последние спектакли были проведены в 1936 году, после чего здание использовалось в качестве выставочного пространства для временных экспозиций и постепенно разрушалось, несмотря на многочисленные сменявшие друг друга проекты приспособления и расширения, пока окончательно не пришло в состояние заброшенности и упадка к концу XX века. В начале 2000-х годов у администрации города нашлись средства для восстановления, и в 2006 г. под руководством инженера-архитектора Н. Берлукки был разработан проект реставрации.
Проект реставрации основывался на принципах консервативного подхода и был сфокусирован на консервации декоративных элементов и сохранении первоначальной функциональной схемы, заложенной Поллаком. В начале работ театр пребывал в плачевном состоянии: крыша практически обвалилась, несущие деревянные конструкции подгнили, а декоративное оформление интерьера, подвергшегося длительному воздействию атмосферных осадков, было практически утрачено (рис.47). Стоит отметить упорство и настойчивость архитектурной команды под руководством Н. Берлукки, настоявшей на максимально бережном отношении к наследию, казалось бы, практически утраченному.
Для сохранения подлинных деревянных конструкций лож все четыре их яруса были укреплены металлической арматурой. На сцене было воссоздано первоначальное деревянное покрытие, выполненное на заказ из ели. Деревянные конструкции крыши была сохранены и усилены фермами, а также на мансарде были устроены три уровня раздевалок. В то же время, над зрительным залом конструкции перекрытия оставлены открытыми. По убеждению авторов, необходимо было закрыть потолок, но проект реставрации стал призером международного конкурса DOMUS, когда работы еще шли, после чего администрация театра настояла на том, чтобы потолок остался незавершенным. К настоящему моменту зрителю открывается вид на деревянные стропила крыши (рис.48). При посещении театра автор обратил внимание на необычную акустику в зале, что, вероятно, могло быть вызвано отсутствием зашитого потолка, от которого звук должен был отражаться.
Партер, центральная часть театра, была спроектирована как универсальное пространство, с возможностью его использования для проведения общественных собраний и, кроме того, как выставочное пространство. В зрительном зале были использованы старые кресла, оставшиеся после реставрации в театре Кариньано в Турине. Сценическая машина была переоборудована, чтобы вписаться в существующие объемы, улучшив при этом свои функциональные возможности. Система кондиционирования воздуха и освещение были интегрированы в исторические структуры без каких-либо разрушений последних. Воздуховоды были вмонтированы в пол, а вывод воздуха из зрительного зала производился через решетки, установленные в нижней части дверей лож, в то время как коридоры служили каналами, по которым воздух поступал в воздухозаборники, расположенные в толщине стен здания на месте прежних коммуникаций.
Единственным деструктивным вмешательством в материю памятника можно считать устройство 2-х пожарных лестниц, для которых были пробиты два уровня перекрытий.
Декоративное оформление было скрупулезнейшим образом отреставрировано (рис.50). Изначально фойе, билетные стойки, лестницы, коридоры и ложи и амфитеатр были украшены росписью по штукатурке, лепным декором или искусственным мрамором двух периодов – времени строительства театра и ремонта начала ХХ века. Часть сохранившейся отделки (росписи) относившуюся ко времени поновления, решили оставить, поскольку из-за своей аскетичности она не вступала в стилистический конфликт с росписью XIX-го века и не накладывалась на нее. Такое решение служит подтверждением понимания ценности исторической жизни памятника.
В начале работ администрацией города было высказано пожелание стереть признаки восьмидесяти лет забвения и вернуть городу театр «во всём блеске девятнадцатого века». В силу чрезвычайного ухудшения деревянной обшивки лож зала, реставрации, нацеленная на такой результат, привела бы к замене почти всей отделки. В конечном итоге была реализована другая идея – сочетание настроения некоторого упадка с консервацией всех выживших украшений. Повторяющийся, в том числе геометрический, узор росписи ярусов внутри лож был дописан заново, сюжетные же композиции не дополнялись и были оставлены без дополнений, поскольку каждая из них в 19 веке была выполнена по индивидуальному заказу. При реставрации обшивки лож было принято решение оставить колористическое решение XIX-го века, поскольку росписи на каждом ярусе были разные. Отреставрированные деревянные панели были установлены на прежнее место. Глаз человека, первый раз попавшего в театр, отметит неестественно правильные линии подковы зрительного зала и некоторую сухость геометрически точной расстановки поблекших от влаги и времени серых деревянных панелей, ровную выглаженность сильно пострадавшей отделки (рис.49). Проект, который можно было бы считать образцом консервации, неожиданно произвел обратный эффект – возникает ощущение некоей идеальности и неправдоподобности, как будто кто-то пытался создать на компьютере математически точную модель старого (двухсотлетнего) рукотворного театра. В интерьере возникла атмосфера постмодернизма – парадокс соединения подлинной ветхости живого материала с жесткой геометрией формы. Видимо, более «академичной» была бы фиксация исторически возникших отступлений от геометрической точности формы зала.