Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Терроризм как явление современной культуры и социальной практики . 12
1.1. Терроризм: содержание, сущность и смысл понятия. 12
1.2. Традиционный и современный терроризм: анализ концепций и подходов. 31
Глава II. Терроризм и массовое сознание: специфика генезиса явления на почве современной культуры. 70
2.1. Терроризм как форма «варваризации» сознания . 70
2.2. Проблема одиозной личности и «одиомизма» в общественном сознании . 85
2.3. Генезис смысла террористической деятельности: от идеи разрушения – к антикультурному мировоззрению . 104
Заключение 126
Литература
- Традиционный и современный терроризм: анализ концепций и подходов.
- Терроризм как форма «варваризации» сознания
- Проблема одиозной личности и «одиомизма» в общественном сознании
- Генезис смысла террористической деятельности: от идеи разрушения – к антикультурному мировоззрению
Введение к работе
Актуальность темы исследования.
Процессы, происходящие в современном мире, во многом ставят под сомнение оптимистические надежды определенной части обществоведов и политиков о поступательном движении прогресса, неизбежной гуманизации жизни и расцвете культуры. Социокультурные изменения, которые происходят в настоящее время, часто находятся в зависимости от культурных явлений и процессов, имеющих деструктивный характер. К числу таких процессов, безусловно, относится современный терроризм, который представлен в большом разнообразии проявлений и оказывает существенное влияние на развитие современной культуры.
Отмечая сложность и, порой, непредсказуемость современного
терроризма, уровень его «вплетенности» в иные социокультурные процессы и
явления, многие исследователи относят его к области культурных атавизмов,
то есть, того, что осталось в культурном багаже человечества в результате
развития и стало частью современности. И этот атавизм, ставший
неотъемлемой частью современности, отбрасывающий человечество в эпоху
темного варварства, порой обескураживает современника «беспричинной»
жестокостью, неким сходством с необъяснимой природной стихией,
разрушающей и отнимающей жизнь без разбора. Культурное содержание
терроризма определяется как его корреляцией с современными
разнообразными социальными процессами, так и возможностью современника непосредственно и полномерно наблюдать за этим явлением, зачастую испытывая его на себе. Жестокий теракт, причиняющий массовое горе может произойти в любое время, в любой час. Все это говорит о том, что терроризм – не разовое событие или ограниченное явление истории, а некий самостоятельный исторический процесс, требующий исследования.
Более того, история терроризма за прошедшее столетие указывает на твердую тенденцию к устойчивому развитию и расширению данного явления.
4 Отмечая масштабы современного терроризма, некоторые исследователи пришли к выводу о становлении так называемого «мирового терроризма», «транснационального терроризма», «трансграничного терроризма», «сетевого терроризма», «глобального терроризма». Это говорит о том, что, во-первых, масштабы современного терроризма достигают значения, при котором он становится общепризнанным фактором современной мировой деструкции, а во-вторых, современный терроризм выступает одним из наиболее значительных вызовов цивилизации, во многом обнажающим противоречия ее развития, ее культуры, связанные с определением способов и векторов решения глобальных проблем, парадигм межкультурного взаимодействия.
Безусловно, терроризм, интенсивность его проявлений, оказывают не только существенное влияние на массовое сознание, но и во многом характеризует некоторые тенденции его восприятия. Общество «переживает» терроризм порой весьма своеобразно. Этот феномен можно отнести как к массовому сознанию, так и к рационалистическим конструктам современной культуры, которые часто находят свое отражение в официальной позиции политических структур. Представляется очевидным, что сейчас современный терроризм выступает средством достижения некоторых конкретных политических целей, что приводит к нарастанию недовольства по отношению к так называемой политике «двойных стандартов». Пассивность современного общества, его «атомарность», разобщенность являются не только особенностью нынешней культуры, но и причиной неадекватной культурной реакции на терроризм вообще, конкретные террористические акты и иные родственные терроризму явления современности.
Эти обстоятельства и определяют актуальность данной работы.
Степень научной разработанности проблемы.
Исследования проблем терроризма давно являются предметом пристального внимания специалистов практически всех направлений социального и гуманитарного знания. Терроризм активно исследуется представителями правоведения, психологии, социологии, политологии,
5 этнологии, этнопсихологии, экономики, истории, культурологии и т.д. Это свидетельствует не только о большом разнообразии проблем, которые терроризм ставит перед современным обществом, но и о большом практическом интересе общества к проблемам генезиса терроризма и его современных проявлений.
Проблема насилия, страха и иных сопутствующих террору явлений издавна занимала умы многих мыслителей. Высвечивая «темную сторону» человеческой натуры, актуализируя чувственное восприятие мира, терроризм оказывал и оказывает серьезное влияние на становление и развитие массового сознания, выступает альтернативой рациональному сознанию, отвергает и опровергает общепризнанные стереотипы современной гуманистической культуры. Философско-теоретическую базу исследования составили труды классиков философской мысли, таких как: Платон, Аристотель, Дж. Локк, Т. Гоббс, Ф. Бекон, И. Кант, Г. Гегель, К. Маркс, М. Вебер, А. Токвиль, Ф. Ницше, Х. Ортега-и-Гассет, М. Хайдеггер, Ж. Бодрийяр, Камю А., Бергсон А., Поппер К.Р., А. Арендт, Хантингтон С., Ясперса К., Кропоткина П.А., Троцкого Л.Д., Франкла В., Бердяева Н.С. и др., в которых показаны проблемы насилия и ненасилия, как форм управления обществом и социальные ценности, связанные с пониманием сущности свободы человека.
Большое значение имеют работы современных философов,
обществоведов и культурологов, среди которых выделяются работы Лукова В.В., Кессиди Ф.Х., Розина В.М., Шульмана М.М., Тишкова В.А., Бека У., Глюксмана А., Примакова Е.М., Бузгалина А.В., Зиновьева А.А., Дугина А.Г., Мотрошиловой Н.В., Баумана З., Шуманна Х., Свендсена Л., Сахибгоряева В.Х., и др. Привлечение трудов данных исследователей позволило расширить теоретический анализ проблемы терроризма с точки зрения теории, методологии и философии культуры, через рассмотрение темы в таких аспектах, как: «культура современного общества», «особенности развития современной культуры», «культурные стереотипы и символы», «проблема
6 культурного развития западного общества», «современные социокультурные конфликты и ценности» и т.д.
Большое количество современных зарубежных исследователей
освещают терроризм как политическую, социальную, психологическую, информационную, антропологическую, юридическую проблему, и предлагают соответствующие концепции, варианты истолкования, понимания и определения современного терроризма, его форм, истоков и корней. Среди них такие авторы, как Кебнер Р., Шмидт Х., Уолдер Р., Бейлс Дж., Уилкинсон П., Хоффман Б., Лакер У., Брин Д., Кларк П., Рапопорт Д., Донахью Л., Адамс Дж, Крешоу М., Бжезинский З., Пост Дж., Нетаньяху Б., Мейссан Т., Хомски Е., Накос Б., Арнольд Т., Гессер Х.П., Дженкинс В., Хардман Дж. и др.
В рамках отечественной философии наибольшее влияние на становление исследовательских установок и выводов данной диссертации оказали труды таких авторов, как Аслаханова А.А., Антоняна Ю.М., Будницкого О.В., Никитаева В.В., Копылова Г.Г., Катрич Л.В., Юшиной С.В., Бузгалина А.В., Одесского М.П., Фельдмана Д.М., Петухова В.Б., Иванова И.Е., Ильинского И.М., Лазарева Н.Я., Крусанова П.В., Оганяна Р., Ольшанского Д.В., Горбунова К.Г., Чуркова Б.В., Улуповой Г.А., Суворова Н.Н., Федотовой Г.В. и др.
Несмотря на большое количество исследований, методология анализа терроризма еще не выработана; для этого необходимо наметить новые пути исследования терроризма как негативного социокультурного явления, обладающего единой идейной и практико-субстанциальной природой.
Объектом исследования выступает современный терроризм как антикультурный феномен.
Предметом исследования являются формы (как адекватные, так и превращенные) отражения терроризма в культуре, социальном сознании и политике.
Цель исследования заключается в рассмотрении концепций и практики терроризма как антикультурного феномена современности, в контексте
7 развития культуры в целом, представлений о природе, сущности и генезисе терроризма, основных теоретических установок его исследования.
Эта цель достигается посредством решения следующих задач:
– рассмотреть и обобщить теоретические подходы и воззрения на терроризм, как современное явление социальной практики и культуры, существующие в социальных и гуманитарных науках;
– концептуализировать смысловое содержание понятий «террор» и «терроризм» с точки зрения культурно-философского знания, как явления, отрицающего современную социокультурную реальность;
– рассмотреть проблему современного терроризма, как особого
иррационального концепта культуры, опирающегося на чувственно-
эмоциональные структуры сознания, как парадигмы насилия,
«нелиберальной» концепции социального творчества, способа
проектирования, осуществления и «разрешения» социокультурных
конфликтов;
– определить и описать характер и социальное качество терроризма, а также механизм и особенности реакции массового сознания на акты терроризма и «одиомизма», как культурные вызовы современности.
Теоретико-методологическая основа исследования.
Системный характер терроризма, как явления культуры определяет
междисциплинарную специфику практически любого исследования данной
проблемы. Эмпирическая база исследования обеспечена работами социально-
философского, философско-антропологического, исторического,
социологического, культурологического, политологического,
психологического, правового характера.
Поскольку исследуемое явление имеет противоречивую природу, в
качестве основного метода использовался диалектический подход,
позволяющий выявить особенности генезиса явления в системной взаимосвязи с общими социокультурными процессами современности. Также применялись элементы системного подхода, метода герменевтики, компаративного
8 подхода, методов анализа и синтеза, восхождения от абстрактного к конкретному, единства логического и исторического.
Научная новизна исследования.
-
Предложено уточнение определения понятия «террор», как деятельностной формы отрицания норм социокультурной практики.
-
Уточнено понятие «терроризма», как нелиберальной концепции социальной модернизации – опровержения и ниспровержения общепризнанных ценностей культуры путем насильственной хаотизации общества.
-
Показано, что двойственный характер терроризма как социокультурного явления может быть понят в контексте соотношения платоновских понятий «ноэма» – идейно-субстанциальное содержание, и «ноэзис» – практико-субстанциальное содержание.
-
Рассмотрены эмоциональные основы и механизм современного терроризма, устанавливающий атмосферу панического страха и внезапно вспыхивающих настроений всеобщей подозрительности, порождающих в массах чувство безнадежности и обреченности.
-
Предложена, как важный аспект терроризма, идея одиомизма – формы высшего почитания негативных личностей или организаций.
На защиту выносятся следующие положения:
-
Террор, как социокультурное явление, есть форма экстремистского социального отрицания ценностей культуры, целью которого является торжество какой-либо альтернативной, как правило, контрлиберальной идеи, отрицающей современную социокультурную реальность и практику, посредством актов или программы устрашения.
-
Терроризм является пограничным явлением современной культуры, включающим в себя задачи социальной модернизации, радикального разрешения культурных и ценностных конфликтов посредством видоизменения парадигм культуры, устоявшихся этических норм и представлений, управления обществом и общественным сознанием, а также
9 проблемы целей и методов, преступления и наказания, гуманизма и антигуманизма. Культурная неидентефицированность современного социума и терроризма, как его части, сближают данные явления, как бы ни странно это выглядело. Ценностный, культурный кризис побуждают к протесту, наиболее радикальной и жестокой формой которого выступает терроризм. При этом основной мишенью в общей террористической деятельности выступает либерализм из-за его антирадикальной установки решать насущные социальные и межнациональные проблемы.
3. Применение в данной работе учения Платона о «ноэме» и «ноэзисе»
делает возможным установить следующие методологические особенности
изучения терроризма: «ноэма», как идейно-субстанциальная сторона процесса
постижения многообразия связей и вещей, позволяет говорить о терроризме,
как об особом концепте культуры, а фактически – контркультуры,
взаимодействующем и противостоящем ведущей парадигме современной
западной культуры, выраженной в либеральной системе ценностей. Отрицая
современную социокультурную реальность, терроризм признает ее как среду,
крайне малокомфортную для жизни и весьма комфортную для борьбы.
«Ноэзис», как практико-субстанциальная сторона терроризма, характеризуется
его практикой реализации идеи управления общественным сознанием
посредством бунта, демонстрации насилия, шантажа и идеологического
противопоставления себя социуму.
4. Современность формирует интегральный миф о могуществе и
всесилии террора, как явления, сохраняющего практически полную
автономию от официальных государственных идеологических структур.
Придание в данной мифологии терроризму, явлению иррациональному,
варварскому, по своему характеру, черт зловещей стихии, находит отражение
в форме восприятия террора массами с позиции панического страха, внезапно
вспыхивающих настроений всеобщей подозрительности, обреченности,
каковые целенаправленно поддерживаются СМИ и, довольно часто,
заинтересованными исследователями. Создается впечатление о
10 естественности, неизбежности и непреодолимости террора и терроризма, как социокультурных явлений. Тем самым, терроризм выступает как современный деструктивный социальный миф, наносящий серьезный ущерб нормативному сознанию, культурной среде, в которой формируются негативные реакции большей части общества по вопросам решения глобальных проблем современности.
5. «Одиомизм», как культурное явление, шире «терроризма»; оно
охватывает все формы общественного поведения, вызывающие повышенное
внимание публики, в виде активной неприязни и даже единодушного
отвращения. Основными качествами «одиомизма» можно считать:
«отторжение», «отвращение», «острая неприязнь», «несносность»,
«невыносимость», «культурный шок», «деструкция», «агрессия».
Либерализация скверного и отвратительного, контрморального и
контркультурного помещают человека в реальность, где лозунг «Все возможно!» становится реальным фактором наступающей перспективы. «Одиомизм», как форма деятельности, таким образом, превращается в одно из эффективных средств влияния на культуру и социосферу, а одиозная личность получает право на известность и могущество (Бин-Ладен и др.). В силу этого террористический акт вызывает не только отвращение, но и страх, а поступок одиозного человека – раздражение, разочарование, отторжение, которые способствуют созданию «временных толп» («гардеробных сообществ»), неустойчивых социальных структур, «объединенных» одним только переживанием того или иного социального конфликта, что уже свидетельствует о значительном влиянии одиомизма на современное общество. Опасность «одиомизма» в его пассивности, в отсутствии стремления к позитивным оценкам, могуществе дурного примера. Все это делает его благодатным материалом для манипулирования массовым сознанием.
Теоретическая и практическая значимость исследования.
Проведенное исследование существенно уточняет представления о терроризме как негативном социокультурном явлении, его формах и проявлениях, специфике его функционирования и развития. Теоретические положения данной работы могут способствовать дальнейшей специализации комплексных, междисциплинарных исследований феномена современного терроризма.
Практическая значимость диссертационного исследования заключается в возможности применения его результатов в преподавательской практике, при ведении курсов по культурологии, философии культуры, философии права, философской антропологии, социологии, политологии, специальных курсов, читаемых в высших учебных заведениях.
Апробация исследования. Диссертация обсуждалась на заседании отдела социальных и гуманитарных наук Северо-Кавказского научного центра высшей школы ФГОУ ВПО «Южный федеральный университет». Материалы работы представлялись на конференциях: I Международная научно-практическая конференция «Социально-экономические науки и гуманитарные исследования» (31 июля 2014 г.), XXIX Международная заочная научно-практическая конференция «Научная дискуссия: вопросы социологии, политологии, философии, истории» (21 августа 2014 г.), XXXII Международная научно-практическая конференция «Научная дискуссия: вопросы социологии, политологии, философии, истории» (20 ноября 2014 г.). По теме диссертационного исследования опубликовано 3 работы в журналах аттестованных ВАК РФ и 2 статьи в других журналах.
Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, включающих пять параграфов, заключения и списка литературы. Общий объем диссертации 149 страниц. Использованная литература представлена в количестве 294 наименований.
Традиционный и современный терроризм: анализ концепций и подходов.
Феномен «серой зоны»9 также привлекает внимание современных теоретиков. Это, скорее, не географический, а антропологический феномен, иллюстрирующий новые грани мировой террористической угрозы. Эта угроза заключается в возможности привлечения к террористической деятельности ученых-специалистов в области вооружения, химических, военных и иных технологий. Известно, что такая угроза существует, поскольку в арсенале современных террористов появились отходы ядерного производства, химическое и биологическое оружие, применение которого требует специфических знаний и умений, а также и технологического обеспечения.
Понятие «терроризм», как и многие иные понятия сферы наук об обществе, не имеет своего общепринятого определения и стало настолько широко употребляемым, что теперь принято говорить о таких явлениях, как, например, семейный или бытовой терроризм, информационный или электронный терроризм, телефонный терроризм и т.д. Всякий раз имеется в виду некое устрашение, запугивание, насилие, морально-психологическое давление. Ярким примером бытового террора является эпизод одного из многочисленных современных сериалов, практически не имеющих художественной ценности. Эпизод заключается в следующем: в городском автобусе едут две женщины. По незначительному поводу разгорается ссора. Одна из женщин непрерывно ругает другую из-за того, что та везет много багажа, который мешает, по ее мнению, людям. Она говорит оскорбления, унижает свою попутчицу, издевается над ее внешним, как она говорит – «деревенским» внешним видом, привлекая внимание других пассажиров. И вот после слов «понаехали тут…» до сих пор молчащая, оскорбленная и униженная «деревенская» женщина вдруг говорит: «Замолчи, наконец, а то сейчас напущу порчу!» В повисшем гробовом молчании витала страшная, таинственная угроза, вселившая ужас, парализовавшая скандалистку. Перепуганная, она покинула автобус на ближайшей остановке.
Ключевым событием в данном эпизоде оказалась фраза «деревенской» женщины, которая применила угрозу. При этом она применила угрозу не
Эмоционально-психологическое и духовное состояние сообщества и человека, находящегося под воздействием постоянной угрозы, хорошо описано в романе известного современного американского писателя Дэна Симона «Террор» (1948). Впервые роман был издан в 2007 году и в скором времени был переведен на ряд языков, в том числе, русский язык. Обращаясь к эпохе героических путешествий в Арктику (середина ХIХ века), автор повествует о попытке поиска Северо-Западного морского пути экспедиции на двух кораблях10. Экспедиция попала в западню сплошных паковых льдов. Традиция описания подобных экспедиций предполагает, в том числе, описание всевозможных лишений и неизбежный пафос борьбы со смертельной стихией людей не сломленных и сильных. Однако автор отходит от привычных приемов и на фоне ужасающего холода, убийственного голода, нехватки угля, одежды и других дефицитов, вводит совершенно новый компонент, меняющий ожидаемый эффект у читателя. В романе появляется новый персонаж – таинственное чудовище, поочередно убивающее членов экспедиции.
То, что Дэн Симон показал в своем романе 50 лет назад, прибегая к приемам фантастического триллера, оказалось хорошо знакомым и близким современному американскому обществу, пережившему террористическую атаку 11 сентября 2001 года11, как пример фобии, как ужас неожиданного, непонятного, непредсказуемого, нависший над человеком, способный пленить, «захватить» его сознание. Угроза неожиданной и ужасной смерти постепенно становится сильней иных смертельных опасностей: голода, холода, кораблекрушения и всего того, что может угрожать полярникам, терпящим бедствие. Таким образом, находясь в безвестности, на краю смерти, человек может испытывать паническое чувство страха, если оно вызвано чем-то не известным.
Психологическая сущность террора в том, как его воспринимает обыватель, исходя из абсолютной невозможности противостоять ему единолично. То состояние безысходности, которое навевает постоянная угроза внезапной смерти, захватывает его сознание, делает даже самую благополучную и обустроенную жизнь тяжелым испытанием и даже подталкивает к самоубийству.
Следует отметить, что в политическом аспекте террор проявляется в двух, казалось бы, диаметрально противоположных вещах. С одной стороны террором называют насильственную политику государства по отношению к той или иной группе населения, которая заключается в вероломном и жестоком беззаконии, насилии, стимулировании развития состояния тревоги и страха. Такая политика, как правило, имеет две цели: первая – быстрая и эффективная ликвидация оппозиции, вторая – создание психологической атмосферы единодушия и сплоченности народа вокруг правящей группировки политиков. Примеров такой политики – масса только в двадцатом столетии.
С другой стороны, террором считают радикальные выступления какой-либо группы людей как раз против сложившейся системы государственной власти. Это весьма распространенная форма терроризма. Она имеет также две основные цели: первая – непримиримая и радикальная борьба со сложившимся политическим строем, сложившейся политической элитой, вторая – попытка запугивания власти и населения государства, и манипулируя этим, – навязывание своих политических программ.
Но терроризм государства и терроризм группы против государства есть явления противоположные в своей политической сущности. Однако, и то, и другое называется терроризмом, хотя не все убийства и репрессии можно и нужно считать террором. Нет смысла упоминать, что любое убийство, безусловно, способствует нагнетанию атмосферы страха. Некоторые случаи, имеющие исключительно криминальный характер, даже превосходят по своему общественному значению некоторые террористические акты, хотя не имеют никакой социально-политической подоплеки. Вспомним для примера «дело Цапков» в Краснодарском крае, где организованная банда рэкетиров совершила массовое убийство особо жестоким способом12.
Терроризм как форма «варваризации» сознания
«Воля к власти», идея «воления», неограниченного осуществления гипертрофированной воли наполняли содержанием концепцию «сверхчеловека», которую, в силу литературной оригинальности произведений Ницше, многие интерпретировали произвольно, из-за чего бытует тезис о некоторой двусмысленности взглядов Ницше. Вместе с тем, эгоцентризм Ницше, безусловно, стал идеей, содержащей в себе революционное начало, подразумевающее насилие, как нечто естественное и по праву присущее в социальной практике. Общеизвестно, что именно эгоцентризм (в форме нигилизма) был одной из духовных основ для многих революционеров-террористов второй половины ХIХ столетия. Однако, рационализм Ницше, выраженный в мощных образах, не допускал господства бунта, как условия жизни. Признавая нерасчлененность дионисийского и апполоновского начал в человеческой природе, он искал в их противоположности нечто конструктивное и взаимодополняющее. Недаром, при некотором желании, в некоторых его цитатах можно увидеть пророческие идеи, непосредственно касающиеся рассматриваемой нами проблемы. Бунтующий Дионис, начинающий преобладать, имеет в качестве противовеса некую силу созидания. Так «Дионисическое подполье мира может и должно выступать как раз лишь настолько, насколько оно может быть, затем, преодолено апполонической просветляющей и преобразующей силой…»35 И эту силу вполне возможно трактовать, как своеобразно применяемую рациональную и преобразующую волю. великого русского писателя Л.Н. Толстого о «непротивлении злу насилием». Идея взаимного служения людей друг другу, как цель жизни, должна исключать насилие, в котором человек, собственно и живет, все время опасаясь возмездия. Идея настолько же романтичная, насколько неосуществимая, имеет ярко выраженный моралистический характер. Учитывая то обстоятельство, что насилие есть неотъемлемый рычаг, атрибут любой государственной власти, она до сих пор воспринимается как непротивление власти государства и всем явлениям, которые в нем происходят. Не оставляя выбора человеку (гражданину), данная идея, в буквальном смысле насаждает принципы политкорректности и толерантности без каких-либо ограничений, терпимости без границ и делает человека бессознательным и безответственным «наблюдателем за социокультурными катаклизмами»: «Философия ненасилия (и тому, пожалуй, одно из убедительных подтверждений) с необходимостью порождает принцип политкорректности, диктат толерантности, что по сути является разновидностью все того же пресловутого насилия, с которым эта философия изначально вроде бы призвана бороться»36. К тому же, следует согласиться с мнением современного исследователя В.В. Бочаровой о том, что приняв учение Л.Н. Толстого, часть русского общества напрямую способствовала развитию всевозможных истерических экстремистских течений: «Проповедь философии «непротивления злу насилием» оказалась чрезвычайно важной для развития радикальных, экстремистских течений в русской общественной жизни кануна падения самодержавия, поскольку парализовала волю к сопротивлению той части русской интеллектуальной элиты, которая могла противодействовать росту экстремистских настроений в тогдашнем российском обществе»37. влияния на общественное сознание и была забыта в России почти на 100 лет. Испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет предложил идею «восстания масс», которая весьма плодотворно раскрывает сущность социального насилия в современном мире через новую концепцию «массового человека». Размышляя о становлении нового человека, «человека толпы», «человека массы», он приходит к выводу об узурпации культуры массой, с ее агрессивным, усредненным, безликим и стабильным стремлением к господству. Вместе с тем он пишет, что цивилизация представляется способом обуздания силы38, неким сдерживающим обстоятельством тому «прямому действию», на которое настроена масса. Таким образом, Ортега-и-Гассет ставит массу в положение оппозиционное цивилизации, то, что породила цивилизация либерализма, как «предел великодушия»39. «Феномен стадности» – это, возможно, то, что Бодрийяр называл «нерепрезентативностью», упрощает человека, делает его рабом современных социальных мифов, лишает его субъективности, стремится объективировать его жизнь по каким-то простым и твердым принципам, формирующим вульгарный способ идентичности.
Можно признать, что либерализм гуманен и, безусловно, представляется одним из знаменательных этапов развития человеческого сообщества. Это лоно современной демократии, но в то же время и господства масс. Отказывая массе в способности слышать нечто извне, отмечая ее безграничное господство, Ортега-и-Гассет пишет: «Масса – кто бы подумал при виде ее однородной скученности! – не желает уживаться ни с кем, кроме себя. Все, что не масса, она ненавидит смертно»40. Но именно эта масса и составляет либеральное большинство, фундирующее право на диктат, именно она поддерживает свои национально-государственные элиты. В этом смысле учение испанского философа о массах не ограничивается лишь общей характеристикой социума, а способствует введению в общее понимание проблемы таких аспектов, как непосредственная вина массы в том, что она не умеет слышать оппозицию, а также специфика реакции массы на агрессивные акции извне – беспомощность массы перед внешним насилием.
Нет сомнения в том, что власть, любая власть есть своеобразное отражение существующих вызовов. Сложная конструкция бытия у М. Хайдеггера, «нерасчлененность бытия» как принцип, вынуждают рассматривать проблему насилия и современного терроризма, как проблему власти вообще, владения ею. В этом смысле официальная власть призвана реагировать на терроризм, что отчасти и формирует облик современной власти, а терроризм владеет определенной властью, только влияние данной власти остается весьма специфическим, но безусловным. Обретение же абсолютной власти, или власти официальной, через осуществление какой-либо революции или иными средствами, есть борьба. Борьба за власть, по мнению Хайдеггера, сама по себе подвластна власти. Власть же в данной борьбе овладевает массами. Иное дело, что упрощенное понимание власти в данном контексте ни к чему не приводит. Необходимо понимать, что власть, как «воля к воле», борьба за самое себя обречены на «оставленность» бытием, они бессмысленны.
Бессмысленность силы власти – в ее стремлении к абсолютному господству во всем. Терроризм, появившись в своем современном состоянии, немедленно утвердил принцип «борьбизма в условиях цивилизации», которая, как будто, и противостоит «борьбизму». В этом абсурдность терроризма, но лишь до тех пор, пока сам либерализм, стоящий в авангарде цивилизации, не начинает претендовать на абсолютную власть, даже в тех областях, регионах, сферах, явлениях, к которым он не имеет отношения.
Терроризм, как современное явление широко представлен в исследованиях зарубежных авторов. Нарастание количества терактов и качественное видоизменение терроризма в сторону все большей организованности и технизации сделали тему современного терроризма одной из самых актуальных в науках об обществе. Терроризм стал не только формой революционной деятельности, но и одним из ведущих методов, характеризующих некоторые аспекты международного противостояния, формой ведения войны.
Проблема одиозной личности и «одиомизма» в общественном сознании
Упоминая о культурном образе террориста, как одного из типичных представителей современного общества, хотя представителей и не многочисленных, следует отметить, прежде всего, что это образ устрашения и образ, формирующий устойчивое чувство неприязни. Говоря иначе, этот образ вызывает устойчивое чувство отвращения и страха. В современном обществе, так или иначе, мы встречаем образы, имеющие черты и характеристики, характерные, скорее для контркультурной среды, образы, вызывающие смешанные чувства: от недоумения до прямого и активного отвращения, неприязни. Террорист, принявший зло как средство102 в достижении своих целей, иные одиозные фигуры, совершающие зло из религиозных соображений или по неразумию, являются персонажами «сегодняшнего дня» и пользуются большой известностью, оказывают влияние на общественное развитие. Сам феномен «одиозной личности» давно стал самостоятельным фактором современной культуры, одной из новаций которой стало стирание границы между добром и злом, особенно если речь идет о достижении каких-то целей, конкретных задач.
Особенности социокультурной ситуации, когда одиозная личность получает значительное влияние, а также специфика общественной реакции на проявления в современной культуре феномена одиозности заслуживают особого внимания при освещении поставленных в данной работе задач.
Достаточно давно, например, в публицистике и отчасти в научной литературе утвердилось понятие «одиозная личность», или понятие «одиозная Весьма часто данные термины трактуются не всегда корректно, когда, например, понятие «одиозная личность» начинает характеризовать некую персону, которой придаются и для которой характерны такие качества, как одержимость, фанатизм, избыточная уверенность, вызывающее поведение и т.д. Такое часто встречается при характеристиках исторических персонажей ХХ века, таких как Гитлер, Каддафи, Садам Хусейн, Усама Бин Ладен и т.д. В целом, в общих чертах, это соответствует истине, однако при такой трактовке мы имеем дело с феноменом полисемии. И верно здесь, пожалуй, лишь то, что некоторые личности вызывают к себе крайне отрицательное отношение. «Odieux», французское слово, переводимое на русский язык как «противный», «отвратительный», «ненавистный», «крайне неприятный», происходит от латинского «odiosus», производного от «odium» – «ненависть», «вражда», «неприязненное отношение», «несносность» и т.д. В научных текстах, в отличие от публицистических, чаще встречается корректное употребление слова «одиозный». Весьма часто, при анализе того или иного явления термин «одиозная личность» характеризует именно то, что она совершает отвратительные, предосудительные, постыдные, крайне неприятные поступки, либо допускает подобные суждения.
В связи с этим, на наш взгляд, есть смысл в обобщении явления, связанного с понятиями «одиозный», «одиозность». Для начала отметим, что террорист, человек, который совершает террористические акты, безусловно, помимо страха, вызывает и чувство отвращения, ненависти. Совершая преступления против общества или какой-либо его части, убивая зачастую ни в чем не повинных людей, террористы ставят себя в положение изгоев, людей отвергаемых в силу своей опасности, осуждаемых общественным мнением. Образ террориста ассоциируется с вероломным насилием и вопиющей жестокостью, он антигуманен и антикультурен, его деструктивность не вызывает сомнения. Однако это не единственный образ, который в последнее время вызывает чувство отвращения и отвержения. Если вернуться к понятию «одиозная личность», то приходится констатировать, что современная культура переживает некий взрыв «одиозности», некую истерическую контркультурную атаку, которую общество переживает весьма болезненно. Поступки, вызывающие сильные негативные чувства у подавляющего большинства представителей современного общества, становятся едва ли не самыми обсуждаемыми и вызывают широкую полемику. Весьма часто данные поступки имеют косвенное отношение к правосудию и законности, а несут, скорее, печать кризиса морали, попирают привычные и устоявшиеся ценности, подрывают веру в конструктивность конституционной идеи о правах человека. Они могут характеризоваться не как прецеденты вседозволенности, а как прямой вызов общественному мнению. Их можно охарактеризовать латинским словом «odium», то есть они вызывают чувство ненависти, возмущения, враждебное отторжение. Так может сформироваться представление об «одиум-личности», «одиум-поведении», «одиум-действии». То есть о таком образе жизни части общества, который не может приниматься как нормативный и допустимый, а может вызвать не только массовое осуждение, но и самодеятельное противодействие.
Всем известны акции некоей группировки «Pussy Riot», деятелей, так называемого, движения «крестоповал», публикации различного материала о пророке Магомеде, нашумевший фильм о нем и т.д. Оскорбительное кривляние женщин у православного алтаря не может остаться незамеченным. Материалы, оскорбляющие чувства сотен миллионов мусульман вызвали целую бурю протестов в мусульманском мире.
Чувство отвращения вызывает, безусловно, целый ряд обстоятельств. Например, видеоролик, демонстрирующий акцию активистки «крестоповала». Почти полностью обнаженная женщина, тело которой испачкано нецензурной надписью, с бензопилой в руках пытается перепилить поклонный православный крест. Развязные размашистые движения, нецензурная брань, рев бензопилы, все это повергает в состояние эмоционального шока, побуждает к желанию немедленно это прекратить или забыть, словно ужасный сон. Заметим, если привычный романтический образ, когда «низшее, природное, дочеловеческое» попирает неприкосновенную «человеческую белизну женского тела» (настигнутая козлом Антиопа, Леда с распаленным лебедем, Пасифия с быком)103, связано, все-таки, с насилием, воздействием извне, то современный образ Антиопы исторгает ужас изнутри. Прекрасное белотелое создание раздевается по своей воле и при этом безобразно кривляется и намеренно издевается над моралью.
Не менее мощный шок вызывает и то, что это социополитическая акция, имеющая целью привлечь внимание общественности к делу «Pussy Riot». Направленность на «эмоциональный удар», «эмоциональный штурм» сознания обывателя делает подобные поступки весьма похожими на террористический акт, ведь террористический акт, вызывая ужас и страх, также формирует весьма негативное отношение к террористу, отвращение к нему.
Генезис смысла террористической деятельности: от идеи разрушения – к антикультурному мировоззрению
Такой тип работы с электоратом представляется одним из способов управления им. Понимание общих принципов и механизмов демократического процесса, в котором ключевую роль играет электорат, то есть обычное население, среднестатистическая масса, делает возможным не привлечение электората на свою сторону, чем, собственно и занимаются все политики, принимающие активное участие в политическом процессе с целью получения законных прав на власть. Терроризм поступает как раз наоборот. Он не ищет понимания, сочувствия, популярности. Напротив, он вызывает отвращение и перманентный, гнетущий страх. С одной стороны, терроризм мстит простым обывателям за конформизм и коллаборационизм, согласие быть «винтиком» в большой и громоздкой политической машине, а с другой – специфическим образом информирует обывателя о своем незримом присутствии, навязывает ему свою волю.
К настоящему времени еще никто не проанализировал социальные эффекты от деятельности террористов, однако, на уровне простого визуального наблюдения эти эффекты, безусловно, присутствуют. И эти эффекты весьма деструктивны. Петухов Б.В. определил их некоторые черты: 1) дестабилизация общественно-политической ситуации; 2) дезорганизация властных стру-ктур; 3) дезинтеграция социальных связей, распространение нигилизма и анархии; 4) провоцирование ответной агрессии; 5) горгонофобия, катастрофизм и апокалипсизм; 6) усиление мортилатрических164 настроений в обществе; 7) дегуманизация как следствие изменения аксиосферы; 8) архаизация сознания и общественных отношений, ставка на социальную агрессию165.
Наиболее значимым, на наш взгляд, явлением, стала горгонофобия, о котором мы упоминали несколько выше. Древнегреческий миф о смертоносном облике Медузы Горгоны, олицетворяющей разрушительное могущество хаоса, становится вновь актуальным166. Терроризм берет на себя роль героини мифа, но фактически, выражает все тот же страх перед непредсказуемым, темным агрессивным началом разрушения.
Таким образом, терроризм в его политическом измерении представляется одной из форм управления обществом, а террористические акты являются формой посланий, своеобразными текстами, директивами, определяющими в определенных аспектах поведение людей.
Одной из основных причин такого положения вещей, при котором терроризм получает все больше возможностей для управления обществом, является нарастание анархических тенденций. Достаточно сказать, что объективно развернувшиеся процессы глобализации не имеют своего управления. И речь идет совсем не об административных или политических рычагах. Не существует приемлемой идеи глобализации, а сама глобализация весьма часто рисуется и пропагандируется как вестернизация, процесс, при котором насильственное насаждение чуждых ценностей является едва ли не ведущим. Не зря дискуссии о глобализации, плавно перетекли в дискуссии о необходимости так называемого «однополярного мира», господство в котором принадлежит политическим силам одной страны и ее союзникам. Одно это обстоятельство наталкивает на мысль о том, что глобализация есть унификация по заранее приготовленному образцу. Нет смысла полагать, что под глобализацией понимается реализация устремлений нескольких разных государств, имеющих разные – противостоящие – устремления.
Нарастают процессы анархии и внутри государств. Свидетельством этому являются и экономические и социокультурные процессы. В России данные процессы напрямую связаны с безудержной бюрократизацией социума, нарастанием явлений дилетантизма в политико-административной культуре, глубоким разрывом с интеллектуальной культурой и интеллигенцией. Этот разрыв чреват дальнейшим усилением дилетантизма в рациональном освоении и постижении терроризма. В настоящее время, политико-бюрократический принцип политкорректности стал выполнять роль буфера между бюрократическим сообществом и простыми людьми. Он оконтуривает ряд административных табу; как пишет Г.В. Федотова, «мешает пониманию сущности терроризма и так называемая политическая корректность, накладывающая запрет на публичное обсуждение наиболее болезненных проблем и противоречащая одному из основных принципов демократии – свободе дискуссий и обсуждений. Порой начинает казаться, что полезный принцип политкорректности уже перешел все разумные границы»167.
Данный принцип не может заменить разумную дискуссию по тому или иному вопросу, касающемуся развитию терроризма, но может серьезно повлиять на некоторые выводы.
Так, например, дискуссии о сущности терроризма, а в особенности размышления о его иррациональной природе, в свое время привели к девальвации оценок потенциала современного терроризма. Коль скоро терроризм является явлением иррациональным, то он едва ли способен к саморазвитию. Основанием для этого служил анализ террористических актов конца ХХ столетия, большинство из которых не отличались существенным разнообразием. В 2002 году вышел сборник статей в журнале «Философские науки», в котором отмечалось противоположное.
Оказывается, терроризм способен к саморазвитию и самосовершенствованию, что лишает смысла приписывание ему «иррациональности». Скорее, это мы не до конца понимаем его подлинные цели и смысл. Особенно если это касается методов террористического воздействия. Так В.М. Розин высказал мысль о том, что современный терроризм освоил технократический подход168. Это действительно так, поскольку в ХХ веке терроризм интенсивно стремился завладеть оружием массового поражения. Об этом писал У. Лакер, утверждая, что при некотором упрощении самой террористической системы, когда терроризм стал менее многолик, современный терроризм стал более технически развитым и оснащенным169. Но в наше время, под государственным влиянием, такие апокалиптические настроения уже неактуальны: незачем грозить уничтожением всего мира – достаточно периодически напускать на него хаос и растерянность, и эффект будет тот же – рыбка ловится лучше всего в мутной воде.