Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Социокультурное пространство ребенка в контексте историко-философской традиции 17
1.1 Модели социокультурного пространства ребенка и понятие «пайдейя» 17
1.2 Значение идеи «символа ребенка» - позиция Фридриха Ницше 34
1.3 Преодоление ступени абстрактного понимания ребенка в русской философской школе 39
Глава 2. Психосфера социокультурного пространства ребенка 48
21. Социокультурное пространство ребенка в контексте индивидуальной психологии А. Адлера 48
2.2 «Тот, кто умеет ходить» и « стадии зеркала» - от позиции Эрика Эриксона к концепции Жана Лакана 54
2.3 Современные аспекты проблемы « отцы и дети» 62
Глава 3. Параметры социокультурного пространства ребенка 84
3.1 Проблема определения природы, границ и структуры социокультурного пространства ребенка 84
3.2 Власть детства. Встреча воображаемого и реального в онтологии детства 103
3.3 Социокультурное пространство ребенка: анализ существующих подходов 116
Заключение 133
Литература 138
- Модели социокультурного пространства ребенка и понятие «пайдейя»
- Значение идеи «символа ребенка» - позиция Фридриха Ницше
- Социокультурное пространство ребенка в контексте индивидуальной психологии А. Адлера
- Проблема определения природы, границ и структуры социокультурного пространства ребенка
Введение к работе
Актуальность темы исследования.
Новое качество развития человечества связано с осознанием проблемного ряда взросления ребенка. Философы, психологи, педагоги, литераторы и биографы фиксируют особую значимость и специфичность того периода, который именуется «мир детства». Конфигурации социокультурного пространства формирования личности ребенка обуславливают эффекты его последующей успешности или неуспешности. Известные сентенции: «Дети - наше будущее», «молодое поколение наследует Землю», «устами ребенка глаголет истина», «все когда-то были детьми» и пр. указывают на общую магистраль смены поколений, начинающуюся в пространстве детства. Исследование социокультурного пространства ребенка важно не только в силу необходимости правильного и осознанного воздействия на процесс формирования личности. Оно вызвано необходимостью анализа той возрастной генерации, созревание которой наметит и «опредметит» контуры грядущего, значимо в свете осознания той роли, которую должно будет сыграть подрастающее поколение на авансцене истории.
Вместе с тем, в настоящий период в условиях глобализации значительно возросла угроза миру детства. И хотя декларация прав ребенка, опубликованная ООН, относится к 1959 году, дети в современном глобальном мире не оцениваются как благополучная группа населения, их жизни угрожают разнообразные социальные, политические и экономические риски. Голод на фоне изобилия, деградация на фоне высоких культурных достижений, болезни и смерти в условиях бурного научно-технического и медицинского прогресса. Чрезвычайно актуальной представляется задача нового осмысления так называемого «глобального
детства», его рисков, угроз, базовых ценностей и статуса. Философское исследование детства показывает, что детство - это потенциал человечества, тем более тревожащей предстает проблема дегуманизации социокультурного пространства ребенка, его среды обитания. В Международной конвенции о правах ребенка (1989 г.) зафиксировано право ребенка на жизнь. Однако жизнь его должна протекать в условиях благополучного социокультурного пространства, в котором деструктивные влияния и насилие сведены до минимума. Тип отношения к пространству детства и процессу взросления не должен быть негативным, как не может он быть и безучастным.
В ситуации просматривающейся тенденции ускорения процесса взросления следует подчеркнуть недопустимость форсированного взросления. Детство - это первый этап жизненного цикла поколения, детство отрицается юностью, которая сохраняет все полученное в первичной социализации ребенка и в свою очередь отрицается зрелостью — это аксиома жизненного цикла. Чувство достоинства человека уходит своими корнями именно в его детство. Не случайно говорят, то, что находится за пределами детства, родом из детства. Поэтому качество социокультурного пространства ребенка соизмеримо с таким социологическим показателем как качество жизни людей. Игнорирование специфических особенностей этапа детства и необходимости пребывания ребенка в свойственном этому периоду мире социокультурных ценностей может привести к мало предсказуемым в деталях последствиях при очевидной их негативности и принципиальной деструктивности.
Ребенок является основной ценностью человеческой жизни, это ее продолжение и способ возрождения. Демографическое неблагополучие, характерное для нашей страны, заставляет обратить взоры ученых и исследователей на поиск и обнаружение значимых ценностей для формирования полноценной семьи и воспитания желанного ребенка. Тема
актуальна не только в контексте детального обсуждения этапов становления личности, процесса обретения индивидуальности и сложностях, этот процесс сопровождающих, но в общечеловеческой перспективе выяснения границ, граней и потенциала «Я - ребенка» как весомой составляющей нового поколения. Лишение детей детства и пребывания в адекватном социокультурном пространстве, уродование мира детства, выбрасывание неподготовленного человечка в мир жестких рыночных отношений, говорит о социальном сиротстве и грозит деформациями в череде поколений. Поэтому изучение территории социокультурного пространства ребенка, обоснование неправомерности его сужения и уподобления ребенка уменьшенной копии взрослого признается остро актуальным приоритетом не только в философской антропологии и ряде гуманитарных дисциплин, но и во всей социогуманитарной политике страны.
В литературе можно встретиться с ситуацией, когда понятие «детский возраст», «детство» выступают как метафоры и относятся к цивилизации, к какой-либо инновации, к возникновению и функционированию школы и направления. Широко известна характеристика античной философии как детства человечества, в которой как в зародыше содержатся позднейшие виды мировоззрения (Ф. Энгельс). Интерес представляет то, что Лосев характеризовал русскую философию с применением понятий «детство» и «детскость». Актуальность данного аспекта указывает на необходимость осмысления роли и значимости «стадии зарождения», «начала», формирования и становления в общетеоретическом и общефилософском смысле. Особое значение изучения социокультурного пространства ребенка и обнаружение духовного смысла детства состоит в том, что именно в рамках данного периода закладываются программы поведения людей и включенности их в культуру.
Степень разработанности проблемы.
Мыслители всех времен и народов проявляли интеред к элементам философии детства. Исследования пространства детства присутствуют в античной историко-философской традиции, обращенной к трудам Платона и Аристотеля, а также в восточной традиции (в трудах Конфуция). Шестая и седьмая главы «Государства» Платона посвящены проблемам воспитания детей. У Аристотеля в «Никомаховой этике» изучаются добродетели как основания счастья. Античность оставила нам в наследство понятия «пайдейя», которое может быть истолковано как определенная модель воспитания, заключающая в себе правила, нормы, культурные установки, способствующие формированию определенного набора человеческих качеств.
Интересен символ ребенка как обновления и священного утверждения, который используется немецким философом Фр. Ницше в его произведении «Так говорил Заратустра». Осмысление сущности детства можно найти и у идеалиста Гегеля, и у материалиста Фейербаха. Французский просветитель Жан-Жак Руссо особо отмечал важность принципа «природосообразности» при воспитании ребенка и указывал на необходимость организации такой среды, которая будет способствовать развитию индивидуальности и свободы.
В наследии русских философов особое место данной проблеме отводили В. Розанов, Вл. Соловьев, И. Ильин, М. Булгаков, Н. Бердяев, Д. Мережковский, Н. Лосский, П. Флоренский, а также Ф. Достоевский, Л. Толстой и др. В. Розанова акцентировал внимание на метафизике пола. Вл. Соловьев показывал связь и зависимость индивидуальности ребенка от семьи и материнской любви, а также от уровня развития общественного устройства.
В трудах отечественных психологов Выготского Л. С, Леонтьева А.В., Элькони Д.Б. отмечается наличие ряда психосоциальных кризисов, которые
переживает ребенок в процессе своего взросления. Особое место принадлежит работе В. Зеньковского «Психология детства», в которой кропотливо исследуется становление духовной жизни в детстве. Лисина М. показывает ключевую роль матери в процессе формирования базового доверия к миру. Истории, экологии и этнографии детства посвящены работы Ф.Арьес, Д. Мидаидр.
Основной исследовательской проблемой американского ученого Эрика Эриксона является детская психология, проблемы идентичности юности и детский психоанализ. Он предлагает интересный категориальный аппарат, в котором вехи идентичности личности связаны с «глазами мира», «психосоциальным мораторием», «исторической актуальностью» как способностью личности к максимальному соучастию при минимальном ущербе себе. Позиция индивидуальной психологии, представленная работами А. Адлера, указывает на ядро личности ребенка, заключающее в себе стремление к превосходству, рожденное из изначальной неполноценности личности и поиску ее компенсации. Становление детского интеллекта с учетом анализа детской речи, процессов социализации и действий с вещами проанализировано в «Психологии интеллекта» швейцарского психолога Жана Пиаже.
В отечественной психологии проблематика детской сексуальности рассматривается И. Коном. А. Лиханов вводит понятие «преддетства», «территория преддетства». С данными понятиями связывается совокупность детерминирующих факторов и условий, сопровождающая зачатие ребенка и появление его на свет, и влияющая на его биофизиологию. Близкими детскому психоанализу являются работы В. Лейбина и В. Литвинского, утверждающие, что психоанализ фактически инициировал открытие детства, как в филогенетическом, так и в онтогенетическом аспектах.
В работах К. Мицелла обосновывается важность направления философии детства. Анализ понятия «пайдейя» предлагается в работах А. Олсона, И.
Туула, Л.А. Микешиной, Г.В. Драча и др. Многообразные аспекты философии детства в преломлении на урбанистский тип проживания представлены в трудах К. Султанова, А. Грякалова, В. Стрельченко, К. Пигрова и др. Философии детства посвящены труды Н.С. Юлиной. Многообразные аспекты философии детства анализируются работах В. Безносова, А Желобова, Е.В. Золотухиной - Оболиной, В. Кулешова, И.Э.Куликовская, В. Щербакова и др. Исследователи различают понятия «детство» и «детскость» (Р. Чумчева, Л. Редько), к которым вне пределов пространства ребенка связывают неадекватный, инфантильный способ отношения к миру. Полифункциональность и комплексность социокультурного пространства детей, различия в понимании его границ и пределов отмечена публикациями Гершунского Б. С, Крыловой Н. Б., Листвиной Е. В., Мануйлова Ю. С, Осориной М.В., Селивановой Н. Л., Титовой Е.В., Трухачевой Т.В., Филонова Г.Н., Шипунова С.Г. и др.
Социокультурное пространство ребенка не мыслимо вне осмысления роли родителей, что показано в работах Евдокимова П., Рамих В., Сосновского А., С. де Бовуар и многих др., можно найти обоснования факта предпочтения матери отцу.
Существует обширная педагогическая литература, посвященная анализу этой тематики, периоду детства и взросления. Целостное изучение проблематики уникального мира детства предполагает включение в исследование такого специфического, формирующего психику ребенка элемента как сказка и игрушка. Влияние сказки проанализировано в исследованиях Проппа В.Я., Липовецкого М.Н., Мелетинского Е.М., Толкиена Дж. Р. и др. Роль игры и игрушки рассматривается в многочисленных исследованиях, прежде всего И Хейзинги, 3. Фрейда, а также Е.А. Покровского, Т. Зиновьевой и др. К пространству детства относятся по-разному, спектр оценок колеблется от мистических до жестко рационалистических. Пространство детства интерпретируется как основание
для проявления предвестников последующей судьбы человека, или же как критерий оценки гуманности социального строя и государства, как реальная предпосылка цивилизационного развития человечества, а также как резервуар обучаемости и воспитуемости детей. Бесспорно одно, современное осмысление ситуации детства, обобщенный и целостный анализ социокультурного пространства ребенка в контексте выявления его структуры, параметров и характеристик является проблемой, требующей специальных исследовательских усилий.
Объект диссертационного исследования - мир детства в контексте философско-антропологического анализа.
Предметом диссертационного исследования является изучение параметров и характеристик социокультурного пространства ребенка.
Цель и задачи исследования
Основной целью данного диссертационного исследования является философско-антропологический анализ социокультурного пространства ребенка.
Для достижения поставленной цели предполагается решение следующих исследовательских задач:
выявить модельный ряд историко-философских представлений о статусе ребенка;
проанализировать психоаналитическое проникновение в феномен детства в концепциях А.Адлера, Э. Эриксона, Ж. Лакана;
- рассмотреть условия конституирования автономии личности ребенка и
современные аспекты проблемы взаимоотношения «отцов и детей»;
определить природу структуру и границы социокультурного пространства ребенка в соотношении с понятиями «пространство детства», «пространство жизненного мира»;
обосновать концептуально-теоретические основания формирования социокультурного пространства;
- показать родственность онтологии пространства ребенка и ирреальной
онтологии сказки.
Теоретические и методологические основы исследования
Исследование опирается на междисциплинарный подход, включающий в себя не только философское знание, но и данные психологии, социологии, демографии, педагогики, статистики, биологии и медицины. Огромное значение имеет деятельностныи подход и принцип развития, а также методологические принципы объективности и дополнительности, конкретности рассмотрения. Важную роль в проведении исследования имеет метод моделирования и структурного анализа. Теоретическую основу исследования составили классические произведения историко-философской мысли, работы отечественных и зарубежных философов и психологов, изучающих проблематику философии детства.
Научная новизна диссертационного исследования.
Элементы новизны диссертационного исследования формулируются следующим образом:
выявлены историко-философские модели восприятия ребенка как исходного материала последующего развития общества, как естественного блага природы, как фактора Поднебесной; как символа чистоты и новизны, которым сопутствует учет половой принадлежности и тендерных ролей;
- в философско-антропологический и культурологический анализ становления социокультурного пространства личности ребенка
интегрированы основные идеи и результаты детского психоанализа А.Адлера, Э. Эриксона, Ж. Лакана;
- показаны мощные компенсаторные резервы детей, а также значительно
больший адаптивный потенциал ребенка к современным условиям
техногенной цивилизации, нежели категории взрослых;
- обосновано качество социокультурного пространства ребенка как
интерактивной сферы спонтанного развития с мощной внутренней
динамикой, мало поддающейся стереотипной организации и
упорядочиванию; показана родственность ирреальной онтологии сказки и
онтологии социокультурного пространства ребенка по основанию большого
удельного веса психосферы в объеме социокультурного пространства
детства.
Тезисы диссертационного исследования, выносимые на защиту
1. В античной и восточной традиции формируется понимание связи ребенка и качества грядущего будущего. Конкурируют два проекта: изменить образ будущего, создать идеальное государство, четко сформировав первоначальный человеческий материал («Государство» Платона), или символически отождествить ребенка со всем новым, что возникнет вместе с его рождением, увидев в этом стремление к изначальной чистоте и разумности всей Поднебесной (Конфуций). В русской философии значимость половой принадлежности ребенка не только признается, но и вводится в ткань философской рефлексии. У В. Розанова пол, подобно стихии, властвует над человеком. Противоречивость позиции Вл. Соловьева состоит в том, что, с одной стороны, вечная Женственность провозглашается как начало универсальное, космогоническое, с другой, -очевиден гнет и напряженное притяжение женской (материнской) любви, достигающей высокой степени самопожертвования, а также фетишизм
родительской любви к детям, которая «по силе чувства и конкретности предмета приближается к любви половой».
2. Изучение античной пайдейя - системы воспитания и образования
показывает, что выделение специфического мира детства, как особой
структуры, находящейся в сердцевине всех гражданских инициатив, есть
важнейшая ступень развития общества лишь в условиях небольшого и
упорядоченного социального целого (каким и представал античный полис).
В условиях обширных пространств выделение особого мира детства,
своеобразный «культ детства» рассеивается и нивелируется масштабами
пространства. В ситуации нестабильности, ускоренных темпов развития
огромное пространство срастается с напряженным настоящим и вытесняет
проблемный ряд, связанный с качеством будущего, зависящего от нового,
подрастающего поколения детей. Взрослые обеспокоены собственным
выживанием, проблемы воспроизводства достойного человеческого
материала отходят на второй план и оттесняются более примитивными
задачами по поддержанию уровня повседневного существования.
3. Психоаналитическое проникновение в феномен детства показывает, что
социокультурное пространство ребенка не проецируется только на
реальную действительность, оно в огромной мере обращено в сферу
ирреальности. Психосфера ребенка приобретает статус самостоятельного
плана социокультурного пространства и служит резервуаром для его
расширения. Это свидетельствует о мощном компенсаторном потенциале
воображения.
Для Эриксона «маркированной» ситуацией является ситуация, когда ребенок научается ходить, что свидетельствует об освоении пространства и социальных ролей. Адлер заключает, что ребенок, чье умственное развитие соответствует норме, всегда остро воспринимает ограничение свободы
передвижения. Лакан фиксирует ситуацию постоянно неудовлетворенного запроса и перехода от одного желания к другому, перебора объектов желаний, при котором их избыток и одновременно «нехватка» означаются в языке.
4. Метафизический смысл разрыва поколений показывает не только несовпадение мира взрослых и детей в едином психологическом времени, но и в отношении каузальности. Родители - это лоно порождающее, исходная причина, они первичны и доминантны. Дети - это следствие, они производны. Причинно-следственная связь асимметрична. Родители всегда будут представлять собой качественно иное образование, характеризуемое весомой степенью «инаковости», как в отношении своего же предшествующего состояния детства, так и в отношении настоящего детства своих детей. Поколение взрослых живет в измерении своего (взрослого) настоящего, спрессованного и полного проблем. Настоящее взрослых лишь частично вбирает в себя настоящее детей. Автономия ребенка предстает как проблемная ситуация, она базируется на самоидентификации, параметры которой изначально ребенку не даны, а постигаются в личном опыте взросления. В то же время постоянно осуществляется поправка на индивидуальность, так называемый, «коэффициент самости». В исследованиях важно также учитывать стадию преддетства.
Модели социокультурного пространства ребенка и понятие «пайдейя»
Философско-антропологический анализ социокультурного пространства ребенка не предполагает детального, связанного с возрастными психологическими характеристиками детского возраста и конкретными этапами формирования молодого организма, исследования. Такой анализ, по большей части, является прерогативой многочисленных дисциплин, среди которых педагогика, психология развития, физиология и даже педиатрия. Специфика философского подхода в выявлении обобщенных представлений и статуса категории «ребенок» в отличие от других возрастных категорий, а также универсальных характеристик социокультурного пространства его обитания. При этом важны как сформировавшиеся в истории человеческой культуры модели восприятия ребенка, так и те зависимости, которые указывают на связь и взаимовлияние социокультурных условий формирования ребенка и его внутреннего потенциала.
Источниковедческая база, на основании которой производится анализ процесса становления человечества и представлений первых примитивных обществ, указывает на восприятие процесса рождения ребенка как некоей тайны, некое мистическое и сакральное действо. Многие племена уверены, что в детях воскресают тотемические предки рода, в детях обитают духи, сохраняющие род. Рождение ребенка из лона женщины первоначально не может быть освоено и объяснено естественно-научным образом, но лишь сакрально и мифологически. Есть и представления, согласно которым рождение детей - это великий знак, свидетельствующий о плодородии земли. Как подчеркивает Л.А. Седов, «у австралийцев новорожденное дитя есть перевоплотившийся предок, душа которого вошла в женщину. В дальнейшем эта идея находит различное отражение в разных традициях» (114, Т. 2, с.385). В античности силы места персонифицировались в божестве, который назывался «genius loci» - гений места.
Своеобразной печатью, в которой присутствуют элементы рефлексивного анализа философии детства, отмечена знаменитая работа Платона «Государство». Система воспитания детей Платона исходит из идеи, что создание наилучших граждан - это первейшая задача государства. Вместе с тем, Платон предлагает достаточно насильственное ее решение. Представлениям Платона посвящена огромная литература. Соглашаясь с предлагаемым Т. Ю. Бородаєм анализом концепции Платона, отметим наиболее важные аспекты платоновской доктрины. Процесс воспитания у Платона сопряжен с необходимостью выведения породы наилучших граждан. Философ - правитель должен отбирать наиболее перспективных производителей мужского и женского пола, составлять самые подходящие пары и соединять их в наиболее благоприятные (с использованием астрономических вычислений) сроки для производства наилучшего потомства. Из этого потомства позднее отбираются младенцы с лучшими задатками. И только к ним будет применяться во всей полноте система воспитания, разработанная Платоном. В этой доктрине ребенок фактически оказывается материалом, он выступает как своеобразный «строительный материал» для дальнейшего превращения его в гражданина того или иного сословия. Именно отобранных младенцев с лучшими задатками будут обучать, помимо, обычных предметов: гимнастики и военного искусства, специальным курсам геометрии, арифметики, музыки и диалектики, и из них будут пополняться сословия правителей и стражей. Именно для них будут устанавливаться строгий распорядок жизни: общность имущества (точнее запрет на собственность), общность жен и детей (точнее запрет на половую жизнь вне строгого распорядка по приказу сверху и запрет распоряжаться своими детьми). Здесь будет царить равноправие полов и дух состязательности и всеобщей дружбы одновременно. Именно они должны быть ограждены от торговли и поэзии (за исключением строжайше проверенной и специально для них составленной философами) как двух источников растления (122, Т. 1, с 547-548).
Итак, спорными представляются многие идеи: это и принцип первоначального отбора производителей мужского и женского пола для составления из них самых подходящих пар, и выбор младенцев с лучшими задатками, а затем и идея унификации полов при воспитании, не говоря уже о датах астрологических прогнозов, рекомендуемых для желательного соития. Жесткая нормативность такой модели, задающей параметры социокультурного пространства детства, очевидна. В ней содержится и становится доминантной идея неравенства, маленький человек лишается возможности свободного и спонтанного развития.
В античности сыном Аристотеля Никомахом была издана аристотелевская «Никомахова Этика», о которой свидетельствует Цицерон. Считается, что Аристотель посвятил ее сыну и сконцентрировал свое внимание на понимании счастья как добродетели. Среди множеств добродетелей он особо выделял справедливость и дружбу. В позиции Аристотеля присутствует модель, направленная на культивирование с детства в индивиде личных достоинств и добродетелей. Эту модель можно назвать достигательной. Добродетель же, по мнению Аристотеля, следует понимать как середину, «срединчатость», т.е. как серединное состояние между двумя конфликтующими нормами, как например, трусость и безумная отвага, осторожность и отвага, недостаток и чрезмерность и пр. (7, т.4, с.703).
Интересно, что, обосновывая свои представления, Аристотель ссылается на Платона: «Вот поэтому, как говорил Платон с самого детства надо вести к тому, чтобы наслаждение и страдание доставляло то, что следует; именно в этом состоит правильное воспитание» (7, Т.4, с. 81). Т.е. идентификация наслаждения и чувства удовольствия или страдания и чувства горечи - это та мера, которая свидетельствует о собственной, специфической природе или качестве любого явления. Таким образом, ориентация на естественную, (а не суррогатную) природную данность, проявляющуюся не в крайностях, а в серединности - вот заявка, сделанная Аристотелем. Таким образом, в достигательную модель вводится реальное ограничение, чем предстает ориентация на меру как на золотую середину. С позиций сегодняшнего дня можно высоко оценить предложенную Аристотелем достигательную модель с ориентацией на серединность, так как она позволит избежать многих крайностей, радикализма и максимализма в реальной практике взаимоотношений и способах мироотношения.
У Аристотеля, в отличие от Платона, присутствуют иные выводы и взгляды по вопросу о создании семьи. Для него единственно приемлем естественный путь и зов природы, а не ссылки на насильственное составление пар. «Мужу и жене дружба, по-видимому, дана от природы, ибо, от природы сам человек склонен образовывать, скорее, пары» ( там же, т.4, с. 238). Это надо особо подчеркнуть, Аристотель уверен в естественном пути возникновения семьи, пары образуются не вследствие отбора, астрологических вычислений и расчета, а от природы. «Рождение детей, есть также, по его мнению, - более общее (назначение) живых существ»; «дети - это общее обоим благо, а обще благо объединяет» (там же, т.4, с.239) - в этом суть позиции Аристотеля.
Значение идеи «символа ребенка» - позиция Фридриха Ницше
Наследие Ф. Ницше не может остаться не включенным в исследование, одной из задач которого является выявление объективных характеристик представлений о ребенке в контексте историко-культурного развития. Именно Фридрихом Ницше в матафоричной и образной форме замечательно проведена идея, предполагающая понимание ребенка в его символическом значении, как всеобщего обновления духа, как священного утверждения. В произведении «Так говорил Заратустра» три превращения духа в верблюда, во льва и в дитятю означают, что, сначала, надобно испытать весь груз ноши, дух желает, чтобы его навьючили подобно верблюду. Затем дух желает обрести свободу и быть подобно льву, т.е. стать господином. Символ дитя означает начальное движение, творение, дух выступает как дух созидания. Символ дитя использует Ницше как завершающий череду превращений, чтобы показать значимость этого процесса полного обновления и священного утверждения. Созданный средствами художественного языка и аллегорий образ ребенка рождает безусловное представление о его самоценности. «Но скажите, братья мои, что может сделать ребенок, чего не мог бы даже лев?- задается вопросом Заратустра. И отвечает: «Дитя есть невинность и забвение, новое начинание, игра, самокатящееся колесо, начальное движение, святое слово утверждения» (121, т.2., с. 19).
Прочитывая этот ответ глазами современника, можно усмотреть в нем своеобразную программу, связанную с детством, выраженную в метафоричной и ассоциативной форме. Такой стиль был весьма свойственен размышлениям немецкого философа. Во-первых, символизм идеи детства заключает в себе признание принципиально нового, появление того, чего еще не было на свете. - «новое начинание», и, следовательно, необходимо быть чрезвычайно бережным к росткам этого нового. Не случайно старая истина гласит: «Дети - это плоды на дереве человечества». «Невинность и забвение» могут быть проинтерпретированы как характеристики того мира, в котором еще нет рассудочной рефлексии, это дорефлексивный мир, который надо принимать в этом его качестве. В нем нет вины, нет памяти о тяжелых «уроках жизни», сокрыта подлинность и правда, и не потому, что она способна с рассудочному самообоснованию, а потому, что новое порождено, оно возникло, оно есть. Именно оно та самая истина, о которой русский философ отец Павел Флоренский заметил: «истина есть естина».
Во-вторых, в этом новом все иное, это мир игры, мир ирреальности. Этот мир не может существовать в условиях жесткого взрослого мира с его долженствованием и принуждением. В нем не может быть выносливости, повиновения и даже, столь желательного почтения. Это мир игры, где свободно меняются роли, где мелькают и задаются смыслы.
Мир игры превосходит по своим возможностям реальный мир, правила которого не поддаются замыслу мгновенного переиначивания действительности. Игра моделирует действительность и создает «магическую реальность», в которой все возможно. Она дает возможность подняться над проблемами, заботами и огорчениями повседневного бытия.
Связанная с миром детства игра предоставляет возможность полной самореализации. Как отмечают современные ученые, именно игра очень эффективно способствует первичной социализации индивида, усвоению им социальных ролей. В игре присутствует ориентация на план и замысел, признаются игровые нормы, транслируется социальный опыт. Игра способствует также развитию творческих, креативных способностей ребенка. Игра чрезвычайно значима и плодотворна в расширении границ общения. Важно отметить, что как новая ступень вхождения в мир и его освоения игра включает в себя и такие характеристики, как обман, уловка, хитрость, желание выиграть и победить.
В-третьих, «самокатящееся колесо» понимается как способность к саморазвитию, самодвижению, самостийному росту. Это указывает не необыкновенный творческий потенциал, заключенный в ребенке, его врожденную уникальную способности восприятия мира.
В-четвертых, ребенок несет в мир созидание, а не разрушение, самим фактом своего рождения на свет он есть утверждение этого мира.
В произведении Ницше «Так говорил Заратустра», когда старец узнал Заратустру, спускающего с горы к людям, он сказал «Чист его взор, и на устах его нет отвращения. Не потому ли и идет он, словно танцует? Заратустра преобразился, ребенком стал Заратустра, Заратустра проснулся?» ( 121, Т. 2. с 7.) Образ ребенка означает пробуждение, чистоту, легкость.
Здесь также присутствует метафоричность. Несмотря на взрослый возраст, характеристика «Заратустра преобразился, ребенком стал Заратустра» говорит о безусловной ценности и преимуществе этого состояния. Жизнь принимается такой, какая она есть. Существование изначально оправдано, а потому оно предстает как счастье. Ребенок счастлив, отсюда выражение: «Смеются как дети», т.е. они счастливы своим существованием.
В аллегорической форме фиксируется парадокс. Уподобляемый ребенку Заратустра обременен телесно, он должен «сам таскать свое тело». Но вместе с тем, уподобляемый ребенку Заратустра снимает ношу, освобождает от бремени одиночества и повседневных забот, несет ношу жизни вместе с ними ( ребенок с родителями). Потому и совет святого старца: «Лучше сними с них ( людей) что-нибудь и неси вместе с ними»... ( 121, т. 2, с. 7). Мало кто осознает, что миссия ребенка в том, что он перенимает эстафету тягот земного бытия. Родители теперь не одиноки, ноша, их жизнь пополнилась, их поздравляют с прибавлением. Ребенок - это сокровище.
У Ницше проводится интересная идея о том, что « все существа создавали что-нибудь выше себя» (там же, с. 8). Следуя этой мысли, дети выше и совершеннее своих родителей. Призыв - «оставайтесь верны земле» может быть прочитан как страстная уверенность в истинности естественного. Ницше заключает: «Теперь хулить землю - самое ужасное преступление, так же как чтить сущность непостижимого выше, чем смысл земли!» (там же, с. 8).
Социокультурное пространство ребенка в контексте индивидуальной психологии А. Адлера
Понятие «психосфера» обращает вектор внимания на психологическое измерение социокультурного пространства ребенка. Для анализа выбраны не фигуры З.Фрейда и К.Г.Юнга, которые очень часто привлекаются исследователями, а работы А.Адлера, Э.Эриксона, Ж.Лакана, основные выводы которых весьма плодотворны в контексте поставленных задач проводимого исследования. Так, австрийский психолог и психиатр Альфред Адлер непосредственно занимался психосферой ребенка. Он предложил понятие «свиток жизни» ребенка, который необходимо развернуть, чтобы понять его действия. Это также указывает на протяженность, пространство жизненного пути, его единицей и квантом измерения оказывается каждое действие ребенка. Однако понимать, анализировать и расшифровывать его, по мнению представителя индивидуальной психологии А. Адлера, следует лишь в контексте жизненного свитка, «в подоплеке прошедшей жизни». Только «свиток жизни» создает возможность для понимания единства личности ребенка. Необходимо рассматривать поведенческие акты не в виде отдельных нот, а в контексте единой личностной мелодической линии, ее основного лейтмотива. На пространственные измерения указывают также сопутствующие понятия, такие как «психическое падение», «корень личности ребенка», неверная ориентация, «непреодолимый барьер», «место среди окружающих», «ситуация», а также понятия «целенаправленности», т.е. движения в направлении к определенной цели.
Адлер отмечает довольно любопытное наблюдение - человек не может стоять вертикально, пронизывать пространство, он ищет, к чему бы ему прислониться. Внешним симптомом, указывающим на то, что ребенок постоянно нуждается в поддержке, является ситуация, когда ребенок не может стоять прямо, а стремится на что-то опереться. Таким образом, в социокультурном пространстве ребенка раскрываются и даже демонстрируются взаимоотношения « Я- ребенка» и мира.
У Адлера присутствуют выводы относительно мира левшей и мира правшей, с замечаниями о сложностях жизни левшей в мире правшей. Довольно часто мир детей предстает как мир грез и мечтаний, а иногда страданий. В мире детей нет реального восприятия всей остроты проблем реальной жизни, однако мир детей очень зависим и производен от мира взрослых. Несмотря на свою автономию, мир детей весьма неустойчив.
С учетом позиции А. Адлера можно прийти к выводу, что социокультурное пространство ребенка строится на фундаменте модели его личности и подчиняется ее своеобразной логике. Постоянное основание модели - «ее своеобразное эмбриональное ядро, в котором заложены возможности его развития», по Адлеру, есть цель и стремление к превосходству ( 3, с. 40). Этот фактор - стремление к превосходству находится в зависимости от исконного чувства неполноценности, или недостаточности личности. Замечая, что полагать стремление к превосходству нашим биологическим инстинктом маловероятно, Адлер предлагает «представить таким образом: человеческая природа тесно связана с развитием стремления к превосходству» (там же, с. 40). Примечательно, что желание самоутвердиться проявляется в любых ситуациях, в играх, отношениях со сверстниками, в любимых сказках и избранных для подражания героях и исторических фигурах.
Стремление к превосходству заявлено представителем индивидуальной психологии А. Адлером не только как ядро модели личности, но и как всеобъемлющий стимул жизнедеятельности. Как отмечают комментаторы, «стиль жизни человека» представляет систему целенаправленных стремлений, которые складываются в детстве и сохраняются на протяжении всей жизни, выражаясь в потребности к самоутверждению» ( 122, Т. 1, с. 56). Адлер не был согласен с преувеличением 3. Фрейдом роли сексуальных влечений в поведении людей. По его мнению, формы внутренней психической и душевной жизни человека по своей сути должны быть поняты как общественные. Он показал, как можно научиться понимать детей с отклонениями в развитии, детей, неприспособленных к окружающей среде, и детей слабоумных, приняв в рассмотрение то, как они вступают во взаимоотношения с людьми, в какой роли они видят себя в общественном разделении труда, как относятся к лицам противоположного пола» (3, с.4).
Индивидуальная психология Адлера, как он уверяет, имеет то преимущество, что она «индивидуальна и социальна одновременно. Она не сосредотачивается на человеческом сознании за исключением среды, которая его стимулирует; ни на среде за исключением ее значения для понимания сознания конкретных людей» ( 3, с. 143). Адлер уверен, что волны внешнего влияния проникают в психику детей, и это обстоятельство нельзя упускать из виду. И в то же время «общий менталитет всех людей, как в зеркале, отражается на детях» (3, с. 121).
Ребенок может неправильно понимать свое место среди окружающих и отношение к нему этих окружающих. И это нарушает те жизненно важные связи, которые определяют цели и мотивы поведения ребенка. Дети, по мнению А. Адлера, «склонны жестко делить мир на две крайности», « у них есть яркая тенденция делить все на противоположности (верх или низ, все хорошо или все плохо, умный или глупый, главный или подчиненный, все ли ничего)» (там же, с. 111). В анализе мироотношения детей Адлер отталкивается от той посылки, что у ребенка, как существа недостаточного, имеется врожденное чувство неполноценности. Нейтрализовать его -значит найти способы самоутверждения ребенка, удовлетворить его стремление к превосходству, компенсировать ощущаемый комплекс неполноценности. Комплекс неполноценности остро ощущается тогда, когда дети не чувствуют защищенности своего пространства. По мнению А. Адлера, «ребенку в возрасте двух лет необходимо пояснить, что он ли она являются мальчиком или девочкой. В этом возрасте им также должны объяснить, что пол человека никогда нельзя изменить, и что мальчики растут для того, чтобы стать мужчинами, в девочки - женщинами» ( 3, с. 352).
Как утверждает индивидуальная психология, центральным принципом гармонизации универсума ребенка является принцип компенсации. Общим фоном, на котором эта гармонизация закрепляется, и индикатором ее фиксирующим, является чувство сообщества. Социокультурное пространство ребенка должно позволять и предполагать самовыражение этого чрезвычайно значимого чувства сообщества.
Проблема определения природы, границ и структуры социокультурного пространства ребенка
Социокультурное пространство ребенка - это такой сегмент реальности, который может быть охарактеризован с учетом его макро и микро масштабов. Макро масштабы социокультурного пространства ребенка указывают на своеобразие конкретно-исторической эпохи, специфического типа культуры и государственного строя, специфику этноса. Микромасштабы социокультурного пространства ребенка нацеливают на особенности бытия той или иной семьи, ее культурной потенциал, ее конкретный быт, а также своеобразие и уникальность каждого ребенка. На осях социокультурного пространства развития личности отмечены конкретные события и вехи ее становления, важные для жизненного пути. Понятие «жизненный путь» человека предполагает наличие пространства его жизни и того уникального периода начала, который связан с моментом рождения и возрастом детства, и того неизбежного завершения, которое свидетельствует о конечности человеческого бытия.
С точки зрения задач нашего исследования интерес представляет не проблема границ жизненного пути как такового, а проблема динамики и «границ» социокультурного пространства ребенка, тех рубежей детства, которые обозначают пору прощания с детством и возникновение нового качества и новой структуры пространства существования подрастающего индивида.
Границы социокультурного пространства ребенка отражают степень и пределы суверенности и автономности пространства детства от сопредельных ему миров: мира взрослых, подростковой субкультуры, мира молодежи, мира «других». Проблема границ предстает как комплексная проблема и включает в себя не только пространственный смысл - т.е. «свое», освоенное пространства («мой дом», «мой двор, улица» и пр.), но и границы ситуации, например, игра - покой, бодрствование - сон, еда общение, ситуацию пребывания в ценностном мире детской субкультуры и ситуацию выхода из него, когда ребенок как взрослый понимает, сопереживает, поступает. Предельным основанием границ социокультурного пространства ребенка являются границы пространства его тела, т.е. границы его телесности. Представления о пространстве собственного тела формируются не сразу, они детализируются в результате длительного пути проб и ошибок, связанных с болевыми ощущениями, ушибами, шишками и синяками. Когда маленькое «Я» ребенка объединяет и идентифицирует себя со своим другом/друзьями, или же командой сверстников и выступает от имени «Мы», то в качестве специфического социального тела выступает данная группа, представляющая своеобразное «коллективное Я». Важно отметить, что единой нормы, свидетельствующей о незыблемых границах детства, нет. Детство можно растянуть, либо сократить, его можно лишить. В разных цивилизациях, по- разному, намечены границы детства. Это и период дошкольного детства, и возрастная планка, указывающая на 11-летний возраст, и рубеж подростковой стадии развития.
Социокультурное пространство ребёнка часто ассоциируется непосредственно с родительским домом или домом, где проходит детство. В этом смысле его границы прекрасно отражено мыслеобразом - «порог отчего дома». Желание - «выйти за порог отчего дома», или требование -«не покидать отчего дома» играют роль символов, означающих этап взросления в первом случае, или продление привычного, идущего из мира детства существования, во втором.
Однако, при всей самобытности детской субкультуры территория детства не может быть представлена как полностью изолированная от проникновения в нее многообразных внешних воздействий. Мир взрослых и мир детей сосуществуют в одной и том же физическом пространстве, абсолютизация их полной изолированности неправомерна. Невозможно считать нормальной ситуацию, когда мы видим одного, брошенного маленького ребенка, рядом с которым нет взрослых. Ребенок нуждается в родителях и педагогах, его необходимо взращивать. Уникальным мир ребенка не может противостоять жесткости внешних воздействий, он должен быть защищен от деструктивных процессов, идущих извне.
Таким образом, с одной стороны, специфику социокультурного пространства ребенка нельзя игнорировать и сводить к поверхностному, трансформированному отражению отношений взрослого мира, с другой стороны, не верно абсолютизировать уникальность мира детства, полностью отрывая его от всего многообразия окружающей среды. Возникает вопрос: как же соотнести эти сферы и сегменты социокультурного пространства? Бесспорно, мир детей и мир взрослых - это сферы, которые соподчинены, взаимоналагаются друг на друга, взаимопроникают друг в друга, оставаясь при этом различными и не тождественными. М.В. Осорина подчеркивает: «Покидая материнскую утробу новорожденный человек становится частью сложнейшей системы пересекающихся, соседствующих, надстроенных друг над другом и разнообразно взаимодействующих миров» ( 128, с. 11). Здесь делается акцент одновременно и на соседство, и на надстройку, и на встроенность, и на взаимодействие, что свидетельствует о сложности субкультуры детства. Следовательно, в структуре социокультурного пространства ребенка целесообразно выделять не только макро и микро масштабы. Где макро масштабы указывают на своеобразие конкретно-исторической эпохи, специфический тип культуры и государственный строй, особенности этноса, а микромасштабы выявляют значение семьи, особенности ее быта, культурной потенциал, своеобразие и уникальность каждого ребенка.
На наш взгляд, социокультурное пространство ребенка может быть понято как сегмент «гранулированной социальной среды» жизнеобитания. Он не растворяется без остатка в массиве социальных влияний чуждого, внешнего мира, (в этом суть термина «гранулированная среда), но может сужаться или расширяться в зависимости от условий культивации. Это зависит от ряда факторов: от воздействий со стороны мира взрослых, которые могут быть агрессивны и сужать сегмент, отведенный социокультурному пространству детей на широком поле мира социальных взаимодействий; от меры активности самих детей, стремящихся или не стремящихся к расширению своего горизонта, интенсивной «мироустроительной работе»; от специфики конкретно-исторических условий детской субкультуры. Ребенок с легкостью может расширять свое пространство, населяя свой мир куклами, несущими собой смысл ситуаций и взаимоотношений, играми, захватывающими воображение, рисунками на бумаге, «каряки - маряки» на стенах, дверях, асфальте, а также осуществлять походы в «страшные места», строить песочные замки и шалаши, обустраивать тайники и пр. - все это знаки, свидетельствующие о пределах освоенного пространства. Это есть своеобразная деятельность по организации социокультурного пространства, в которой присутствуют смыслы, цели и ценности. По многочисленным наблюдениям для ребенка важно, чтобы была реализована в каком-либо виде идея почвы под ногами, опоры, на которой все держится. А игры в «дочки-матери» свидетельствует о сильной мироустроительной функции.