Содержание к диссертации
Введение
1 Феноменальное и символическое бытие смерти в истории философии . 12
1.1 Первые представления о смерти 12
1.2 Осмысление феномена смерти в истории философии 22
1.3 Понимание смерти в современной философии 36
2 Смыслообразующие функции смерти в кльтурогенезе 45
2.1 Представления о «начале» и «вечном» 45
2.2 Начало всего как субъектная и объектная форма 54
2.3 Субъект как отношение творческого и смертного 67
3 Идея бессмертия как смыслообразующая функция смерти 80
3.1 Идея бессмертия в онтогенезе 80
3.2 Идея бессмертия в филогенезе 92
3.3 Человек как мера смерти и бессмертия 104
3.4 Смерть и бессмертие в процессе культурного порождения 112
Заключение 120
Литература 125
- Первые представления о смерти
- Осмысление феномена смерти в истории философии
- Представления о «начале» и «вечном»
- Идея бессмертия в онтогенезе
Введение к работе
Актуальность теми исследования.
Социокультурогенез обусловлен одним существенным фактором: в сознании индивида формируется принцип видения бездны небытия, детерминированный смертностью родового. Род как культурно обусловленная система решает данную проблему посредством порождения нового смысла В этой связи наиболее важным становится вопрос об объективном характере смысла. Необходимо выделить доминанты смыслообразующих структур, участвующих в процессе смыслопорождения. Обозначенные доминанты модифицируют направление антропологических исследований в системе понимания человеком окружающего мира и определения наиболее адекватного места в этом мире.
Смыслообразующие доминанты выделяют в различных социокультурных парадигмах одно из приоритетных начал: жизнь или смерть. Относительно данного выбора выстраивается система формирования религиозного сознания общества» которое, в свою очередь, формирует социально-политическую идеологему. Так, ценностное отношение к феномену смерти надстраивается над самим феноменом и становится принципом управления. Характер управления понятие смерти обретает в специфическом ноуменальном бытии, где происходит опредмечивание объективных знаний о природе смерти и их переинтерпретация в соответствии с ценностными установками общества. Природа смерти становится отчужденной, виртуальной. Исходя из этого, смерть бытийствует в качестве прижизненного, культурно обусловленного психического феномена. И изучение данного феномена не может оставаться вне сферы философско-антропологической проблематики.
Сложный, противоречивый характер познания феномена смерти связан с тем, что человек, в отличие от животных, осознает свои внутренние состояния. Непонимание самого процесса смерти дополняется различным ее восприятием в различных культурах. Смерть - это воздействие внешней среды, а человека отличает осознанное, целенаправленное отношение к такого рода воздействиям. Смерть - одно из тех жизненных явлений, которое формировало представления человечества о том, что помимо чувственно воспринимаемых предметов, данных в непосредственной практике, определяются силы, которые существуют в неявной форме. Существование смерти как надприродного явления приводило к убеждению в недоступности «невидимого мира» для человеческого разума. Возникает культурно обусловленное представление о существовании «скрытых сущностей», влияющих на все, происходящее в мире людей, самобытие которых ограничено рамками «иного мира». Становится все более ясным, что образ действительности у людей с необходимостью ограничен и фрагментарен.
Смерть стала той точкой в процессе познания, которая завершала систему и вела к новому состоянию. Смерть играла роль хаоса и бытийствовала в качестве хаоса. Но именно этот хаос порождал необходимость порядка через смыслопорождение. Именно деструктивная сила смерти, положенная в основание культурогенезв, является принципом управления в процессе смыслообразования. Определение функций смерти играет в этом процессе первостепенную роль. Понимая, каким образом функционирует механизм смыслообразования, можно определить:
- какова антропологическая природа биосоциальных связей;
- каким образом функционирует механизм смыслообразования как механизм жизнеобеспечения;
- существуют ли способы управления на уровне процессов энтропийного и негэнтропийного характера.
Степень разработанности проблемы.
Изучение проблемы смерти и ее деятельностных смыслообразующих функций составляет золотое ядро всей человеческой культуры. Предтечей философии смерти можно с уверенностью назвать древнеегипетскую государственную идеологию, фундируемую на гипертрофированном культе смерти. Книга Тота - метафорический памятник человеческой веры в способность проникать за пределы ограниченного жизнью пространства.
Символическую роль в европейской традиции философии смерти сыграла смерть Сократа. Движимый любовью к учителю Платон, впервые выходит на уровень предельного трансцендирования человеческого бытия. Разделяя объективную реальность на подлинную и неподлинную, Платон подготавливает богатейшую почву для исследования духовной природы смерти. На современном этапе эти идеи получают новую интерпретацию.
Ж.Делез выступает с антиплатоновской программой, пытаясь освободить идеи от привязанности к моделям и включить их в чисто дифференциальную игру. Р.Барт объясняет принцип мифологизации мира, которая осуществляется благодаря включению первичных культурных знаков в коннативную знаковую систему вторичного порядка. Ж.Бодрийяр методологически близок Р.Барту, он продолжает рассматривать идею неподлинности мира в традициях постмодерна. Возникает образ мира, искаженный реальностью смерти. Миф пытается прикрыть ее циничную «наготу».
Под дввлеющим натиском смерти рушится сама идея бытия. Этот факт ложится в основание философии Ф.Ницше, МХайдеггера, А.Камю. В итоге жизнь сводиться к смерти, бытие - к небытию. Это направление получает свое развитие в ряде работ В.А.Кугырева, А И. Селиванова, А.Н.Чанышева.
Идея смерти как бытия «в себе» становится новой отправной точкой в развитии осмысления феномена смерти. Ж.П. Сартр преодолевает философский пессимизм предшественников. Аналогичные подходы в отношении к смерти выявляются в работах С.Грофа, КИзон, МКМамардашвили, Н.Ю.Никольской, В.Рабиновича, Ф.Хуземана. Л. К. Балашов ставит проблему преодоления смерти как внутреннего психического состояния, - в основание практической философии.
Смерть как культуросообразное допущение в рамках общественно-исторического сознания, рассматривается в трудах Ю.М. Бородая, И.В.Вишева, М.С.Когана, В.Б.Мейстера, В.Ш.Сабирова, этнографов А.Демичева, ККлемена, Э.Б.Тайлора, В.Тэрнера. Смерть как символ и архетип рассмотрена в работах Ж.Бодрийяра, Я.С. Дубековской, А.Кирилюка, Д.В.Матяша. Роль культуры как способа духовного преодоления смерти определена в исследованиях В.Ю.Антонова, О.Л.Абышко, Ж.Батая, С.Булгакова» С.С.Воронкова, А.Е.Гришина, К.М.Долгова, Л.И.Моревой, Б.Режабека, П.ДТищенко.
По мнению русского космиста Н. Федорова, смерть является космическим злом, предопределяющим всеобщее сиротство человечества. Смерть как объективно присущее вселенской жизни качество, изучается современной философией и наукой. Здесь можно выделить ряд работ И.А.Аршавского, Э.М.Галимова, Е.А.Жигаловой, В.П.Мещерякова, Г.Е.Михайловского, А.П.Трофименко. Смерть здесь рассматривается как состояние энтропии вселенной. В этих исследованиях жизнь и смерть показаны с точки зрения общего и соотносятся с организацией систем.
Но философия смерти подходит к осмыслению феномена с точки зрения смертности человеческого. Поэтому, антропологический анализ проблемы смерти является наиболее полным. Это работы Ф.Арьеса, И.В.Вишева, Б-Галлини, Г.Г.Ершова, Л.Н.Когана, АС.Ососкова, Н.М.Ососковой, А.М.Положенцева, В.Руднева, А.К.Секацкого, В.ИСенайского, П.Д.Тищенко, И.Т.Фролова, Ю.В.Хен, В.Янкелевича. Антропологическая проблематика очерчивает внутри себя более узкие вопросы, связанные с околосмертными явлениями. С психологической точки зрения проблема смерти рассмотрена Г.Г.Ершовым, И.В.Журавлевой, Д.Н.Исаевой, М.Моссом. Религиозно-антропологический аспект смерти доминирует в работах А.КХорского, ДжКларка, А.Д.Доронина, И.А.Крывелева, КЛамонта, М.Ю.Келигова, В.АКушелева, ГДЛевина, Л.И.Перовой, В.НПоруса, В.В.Погорелова, С.Роуза, Р.Фрилинга.
Развитие медицинских технологий в области реаниматологии становится новой вехой в истории осмысления смерти. Возможности постмортального существования рассматриваются Р.Моуди, П.С.Гуревичем, Э.Кюблер-Росс, Ч.Ледбиттером, Ш.Лефевром, Р.У.Переттом, В.В.Потаповым, И.С.Потаповой, Л.В.Тома, Д.Хайатом, Р.Элдемером.
Уникальный вклад в понимание смерти вносит тибетская традиция культуры смерти. Огромное значение имеют работы Ш.Ауробиндо, Т.Лири, Д-Мамфорда, Р.Метценера, Р.Олперта, Сатпрема, Н.Н.Ринпоче, А.К.Чагме, М.А.Шенкао.
Возникает необходимость в переработке и систематизации многочисленного материала на стыке восточной и западной традиций. Учитывая, что феномен смерти носит объективный характер, можно определить, что разница в его понимании - проблема смыслопорождения. Определяя общие корни рефлексии на смерть, возможно определить и сам механизм смыслопорождения.
Объектом исследования в работе выступает ноэматическая структура смерти, которая на предметном уровне исследуется как смыслообразующая функция смерти в культурогенезе.
Соответственно, целью диссертации является определение детерминанты смерти в процессе смыслообразования и онтологических оснований идеи бессмертия как структурного содержания культуры.
Исходя их этого, выделяются следующие основные задачи исследования:
1. Определение способа вербализации понятия «смерть» в акте мышления.
2. Определение аналогий, согласно которым понятие «смерть» становится феноменом понимания.
3. Реконструкция герметического и эзотерического знания о смерти посредством выводных данных, основанных на анализе объекта исследования и синтезе его предметного выражения.
4. Рассмотрение и сравнительный анализ природы смертного и творческого оснований человека.
5. Рассмотрение феномена культурогенеза.
Научная новизна работы.
1. Среди различных типов знания выделяются два полюса: научное знание и сакральное знание. Бели научное знание строится в предположении однородности поля сознания, то сакральное знание предполагает неоднородность полей сознания, между которыми осуществляется связь по правилам связи внутреннего и внешнего. Элементы новизны содержатся в определении оснований сакрального знания.
2. В результате анализа вопроса о генезисе смерти делается вывод о смерти как символе дискретности времени, который лежит в основании антропологической деятельности.
3. Проводится деконструкция понятия «смерть» на серию смыслов, а именно: смертное, изначально неживое, не тождественное живому, нуль и ничто, - что позволяет рассмотреть феномен смерти в различных аспектах.
4. Рассматривается способ переноса характеристик смерти в онтологические основания творческих процессов. Установлено, что рассуждениями о смерти иногда расширяется феномен жизни.
5. Показано, что феномен смерти может быть помещен как в событийный порядок жизни, так и в смысловой. В той мере, в которой событие противостоит смыслу, можно говорить о разрывах в понимании феномена смерти. В диссертации выявляется аналогия между универсальным характером смыслопорождения и становлением сакрального смысла.
6. В результате анализа различных представлений о смерти делается вывод о важности отхода от дуалистического понимания жизни и смерти, а также о важности рассмотрения культурно обусловленного бытия человека в качестве промежуточного между жизнью и смертью состояния.
Методическая и теоретическая основа исследования.
Учитывая проблематизацию исследования феномена смерти и его сравнения с процессами порождения в культурогенезе, методологический остов анализа составили принципы аналогии и теоретического эксперимента Особое внимание уделялось синтезу подходов к смерти в западной и восточной традициях. В работе использованы эмпирические данные медицинской науки. Гипотетическим основанием работы становятся космологические модели различных культур.
Работа выполнена с опорой на представления о смерти и бытии крупнейших философов современности, а также на ряд инновационных характеристик феномена смерти.
Использовались также стандартные методы философского анализа и истолкования источников.
Теоретическая и практическая значимость работы.
Полученные в диссертации результаты имеют важное концептуальное эвристическое значение, позволяют моделировать новый подход к смерти и бессмертию. Данные диссертации могут быть использованы в теологии при обосновании проблем бессмертия, в культурологии - при рассмотрении онтологических оснований культуры. В вышей школе материалы исследования могут быть использованы при составлении учебных пособий, разработке и чтении лекционных и специальных курсов по биоэтике и медицинской психологии.
Основные положения, выносимые на защиту
1. Процесс познания смерти связан с рядом трудностей, обусловленных спецификой рефлексивной природы человека: пытаясь понять что-либо в смерти, человек понимает не смерть, а более глубоко проникает в восприятие феномена жизни. Мышление как сущность человеческого, не низводит в «ничто» собственно человеческое как смертное, находя разумные обоснования переноса сущностных свойств смерти в «иное».
2. «Иное» мыслится как иное относительно жизни, но понимается как иное относительно смерти. Разница между мышлением и пониманием создает в сознании фрустрацию, отсылающую мышление о смерти к изначальной точке акта мышления.
Возникает замкнутый круг, внутри которого жизнь и смерть становятся неразличимыми.
3. Принцип фрустрации детерминирует схематизм мышления: смертное обусловлено возникновением живого. Онтологически, в генезисе живое и смертное совпадают. Смерть становится дискретной структурой. Бе дискретность обусловлена жизнью, также как дискретность жизни обусловлена смертью.
4. Принцип смертности полагается в основание генезиса жизни и затем, посредством переинерпретации, переносится в основание культуры.
5. В структуре познания феномена смерти большую роль играет творческое воображение как принцип до-определения. Творческое представление о смерти и отраженная в психическом деструктивная природа смерти, вступают во взаимодействие. Вербализуется культурно допустимый образ смерти.
6. Образы смерти рассматриваются в терминах онтогенеза,, филогенеза и культурогенеза.
Апробация диссертационного исследования.
Различные аспекты исследования раскрывались диссертантом на методическом заседании кафедры антропологии в МГУ, на третьей межрегиональной научно-практической конференции оренбургского филиала МГУК (Оренбург, май, 2002 г), на итоговой учебно-методической конференции ОГМА (Оренбург, май, 2002 г), на межкафедральном методологическом семинаре кафедр философии, культурологии, политологи и психологии ОГМА, на методическом заседании кафедры философии ОГАУ.
Материал исследования использовался при подготовке и чтении специальных лекционных курсов по биоэтике, а также в работе студенческих научных исследований педагогического университета и медицинской академии. Различные фрагменты исследования опубликованы в научных сборниках г.Оренбурга и г. Уфы.
Структура диссертации обусловлена ее задачами и соответствующими способами исследования. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка используемой литературы.
Первые представления о смерти
Исследования Д.Ламберта, А.П.Окладникова, Э.Б.Тайлора и ряда других, показывают, что уже самые первые из захоронений жестко обозначены ритуалом. Тело умершего укладывалось в позу эмбриона; было ориентировано в направлении восток-запад; в могилу укладывались цветы, орудия труда, пища; зачастую тело умершего посыпалось красной краской. Д. Ламберт объясняет это как символическое придание мертвому телу жизни: «Возможно, красный цвет символизировал кровь и, следовательно, жизнь».1
В отличие от современного человека, способного рассуждать об отсутствующих явлениях, первобытный не мог отвлечься от присутствия явлений. Отсутствие объективного знания не позволяло первобытному человеку различать реальность и видимость. Все, что воздействовало на ум, волю, чувства - утверждало свою реальность. Сны были реальны, как и галлюцинации. Драконы и химеры изображались наравне с львами и лисицами. В таком случае не существовало и резкого различия между живым и мертвым. Смерть была в порядке вещей вплетена в реальную жизнь людей. Смерть не была событием, актом или фактом умирания. Она была так или иначе материальной реальностью.
Первые представления о смерти были основаны на видении аналогий. Придание мертвому телу формы эмбриона указывало на интуитивную связь конца с началом. Возникает представление о переходе в жизнь и обратно по одному и тому же пути. Человек спал в чреве материи и в конце жизни засыпал.
Данное положение четко фиксируется в символическом отношении к смерти. Легенды и мифы многих народов повествуют о неразрывной связи ребенка с матерью. Поэтому умершего необходимо вернуть в его лоно. Символически оно обозначено как чрево матери-земли. На первых порах существовали и варианты захоронений в пещерах, гротах, расщелинах скал. К.Клемен описывает воззрение, существующее у многочисленных народностей Австралии, Океании, Азии, Африки, Америки и даже Европы. Отношение к смерти фундируется на вере в то, что души умерших входят в женщин и заново ими рождаются.1 Смерть олицетворяла мир, равнодушный к человеку, способный существовать и без него. Возникало ощущение необязательности собственного бытия. Поэтому, все концептуальные представления о смерти как принципе связи человека с человеком, служили методом формирования биосоциальных связей человечества
Древние люди рассматривали человека как часть общества А общество - как часть природы, зависящей от космических сил. Природные явления мыслились в терминах человеческого опыта, а человеческий опыт - в терминах космических явлений. Принципиальное отличие в отношении современного и древнего человека к миру состоит в том, что для современного человека мир явлений есть в первую очередь «Оно», а для древнего - «Ты». Отношение между «Я» и «Ты» исключительно своеобразно, оно отличается от отношения субъект-объект как основы научного мышления. Это отношение объект-субъект, основанное на видении и восприятии объекта. В отношении субъект-объект, идентифицируя объект, субъект активен. В отношении объект-субъект - субъект пассивен, он создает объект, получает от объекта впечатление.
В отношении между «Я» и «Ты» - «Ты» есть живое присутствие. Присутствуя, «Ты» проявляет себя. Выстраивается отношение жизнь-жизнь.
С научной точки зрения объект, «Оно», объективно, независимо от субъекта и управляется универсальными законами. Воля субъекта направлена на то, чтобы сделать отношения с объектом предсказуемыми. «Ты» уникально. Это - личность, которая имеет беспрецедентный, беспримерный и непредсказуемый характер. «Ты» созерцаемо, понимаемо и эмоционально переживаемо. Для первобытного человека неодушевленного мира в принципе не существует. Любое явление, с которым сталкивается первобытный человек - это встреча с «Ты». В этой встрече «Ты» проявляет свою личность, свои эмоции, свои качества, свою волю. «Ты» невозможно отрешенно созерцать. Оно переживается как жизнь, встретившаяся с другой жизнью. При встрече с «Ты» человек переживает, эмоционально реагирует всем своим существом. Все его эмоции, чувства, мысли подчинены переживанию этой встречи.
Объяснение сущности смерти в первобытной культуре мифологично. Но образы мифа были порождены воображением, а не фантазией. Такие образы передаются с серьезностью и непререкаемой авторитетностью. Это не аллегория - в мифотворчестве образ и мысль слиты. Такого рода образы способны к наделению смыслом в метафизике, но не претендуют на оправдание перед судом критикующего. Однако, миф можно было для придания особой значимости, драматизировать. Очевидно, что именно поэтому, в ряде первобытных культур существовал обычай снабжать умершего пищей и предметами утвари.
Обеспечение умершего ненужными с точки зрения целесообразности вещами, имело иной смысл. Основанное на видении представление о неразрывной связи жизни и смерти, усугублялось бессознательным восприятием знака продолжения бытия. Знак неразрывности связи фиксировался как в индивидуальном бессознательном, так и в коллективном. Так смерть в чистом виде отграничивалась от жизни общества знаковой кодификацией. Знак мобилизовал организацию живущих к самоидентификации только с живым. Не отрицая смерти как таковой, коллективное сознание отчуждало проблему смерти. «У дикарей нет биологического понятия о смерти. Вернее, биологические факты как таковые -смерть, рождение или болезнь, все, что идет от природы и что мы считаем особенно закономерным и объективным, - просто не имеют для них смысла».1
Смыслопорождение возникает как принцип цикличности бытия: жизнь возникает и заканчивается, возникая в ином бытии. Смерть принимается живущими не как смерть, но как иная, то есть отчужденная жизнь. Инобытие имманентно присуще реальной жизни первобытных обществ. Ж.Бодрийяр отмечает, что смерть в первобытном обществе не «натурализируется», она лишь определят измененные социальные отношения. Пространство смерти существовало внутри самого общества, оно еще не отслоилось от реальности живущих.
К. Клемен опровергает наличие анимистических представлений по отношению к умершим в первобытных обществах. Утверждая, «что человек первоначально верил в продолжение жизни не души, но всего человека, что человек на первых порах не проводил различия между телом и душой...»,2 он определяет отношения живых и умерших как динамизм. Основой динамизма является то, что первобытный человек находил в себе и движущемся мире не души, а силы. Поэтому для него реальны представления о наличии противоборствующих сил: сил порождения и сил уничтожения. Соединяя конец человеческой жизни с ее началом, первобытное мышление беспрекословно отдавало приоритет жизни, одерживающей победу над смертью.
Осмысление феномена смерти в истории философии
ТЕЗИС: В истории философии наблюдается тенденция размытой рефлексии на феномен смерти. В основном это выражено в различном понимании смерти восточной и западной традициями. Сведение данных традиций воедино приводит к подмене и взаимозаменяемости понятий «жизнь» и «смерть». Доминирующим становится тот же принцип цикличности, что в первобытных культурах и в древних царствах. Принципиальное различие лишь в том, что европейская религиозная культура стоит на позициях дезинтеграции постмортального бытия индивида, который интегрируется в соответствующую целостность лишь посредством отношений с Богом. Восточная религиозная традиция по преимуществу использует методы самоактуализации и осознанной интеграции собственной целостности.
Сакральные знания древних египтян наследуются античными философами. Т.Гомперц проводит параллель между принципами, изложенными в египетской Книге мертвых и основными установками религиозного вероучения в орфико-пифагорейской среде. Он обращает внимание на то, что «развитие орфического учения сопровождало собой начало более тесных связей Греции с Египтом».1 Учение египтян возросло на почве греческого менталитета «По всей вероятности, люди, пострадавшие от завоеваний или же ставшие жертвой сурового олигархического строя, первые обратили тоскующий взор к утешениям загробной жизни, ожидая от богов вознаграждения за понесенную на земле несправедливость».2 Возникает универсальный взгляд на жизнь как на искупление или наказание.
В древнегреческой культуре формируются две традиции отношения к приближающейся смерти - старости. Первая из них - древнеегипетская, согласно которой старость называется «самым почетным положением человека среди других людей».3 Предполагалось, что пожилой человек оказывается наиболее близким к богам. Но из утилитаристского понимания мира возникает вторая традиция - спартанская. «В Спарте говорили: «Лучше быть бездомной собакой, чем стариком».4 Возникает и обычай сбрасывать немощных, бесполезных стариков со скалы. Ряд древнегреческих эпитафий объясняют данную установку: «... старость мучительна, и рад уйти от нее человек А ранняя смерть позволяет избежать старости. Молодость - вот дар богов, а потому те, кого любят боги, гибнут молодыми. Болезни и старость достаются трусам, а храбрых и молодых уносит Арес. Разве не молодыми гибнут отважные спартанцы? Так что не сама смерть страшна и не ранняя смерть страшна, но бесславная смерть старика».1
Уже на ранних порах рефлексии над феноменом смерти определяется следующая закономерность: смерть рассматривается лишь относительно жизни, а поэтому выступает лишь отношением между живущими, умершими и умирающими. Феномен смерти характеризуется размытым образом или отсутствием образа. В философии Эпикура «самое ужасное из зол - смерть -не имеет к нам никакого отношения; когда мы есть, то смерти еще нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет... Смерть не существует ни для живых, ни для мертвых, так как для одних она сама не существует, а другие для нее сами не существуют».2
Платон определяет: «Подобно тому, как в правление Драконта или Клисфена тебя не могло коснуться ничто дурное, ибо ты, которого это могло бы касаться, еще не жил на свете, точно также, ничто не коснется тебя после твоей кончины: ведь тебя, которого это могло бы коснуться, уже не будет. А потому, отбрось весь этот вздор и подумай о том, что все твои связи внезапно расторгнутся и, когда душа водворится в подобающее ей место, тело, оставшееся без нее, землеподобное и неразумное, не будет уже человеком. Мы - это душа, бессмертное существо, запертое в подверженном гибели узилище».3 Взгляды Платона определяют присутствие смерти в жизни через наличие в человеке смертного тела.
Восприятие смерти в философии Платона происходит двумя путями. Первый путь - путь воздаяния и ответственности. Второй путь - осознанное отношение к жизни и смерти через любовь к мудрости, что приводит к восприятию Прекрасного и чистого мышления в самом себе. Прижизненная память о неограниченном познании - и есть смерть, которая является подлинной жизнью души. «Восприятие истины требует сосредоточенности и последовательности, а устойчивые и многообразные потребности телесной реальности отвлекают и рассеивают разум».1 Восприятие смерти доступно уподобившемуся мертвому, отрекшемуся от телесной реальности. Основой философского подхода к смерти, Платон считает герметические принципы, называя их истинной философией.
Представление о восприятии смерти у Платона аналогично буддийским представлениям. Учителя дзогчен предупреждают, что «большинство людей, вступивших во врата практики Дхармы, отвлекаются от того, чему они учились на пути, когда наступают муки смертного часа».2 Поэтому большинство людей погружается в бардо сущностной реальности согласно закону воздаяния и ответственности. Лишь принципиальное меньшинство практикующих осознанное умирание, достигают области Ясного Света или освобождения. К их числу относятся достигшие понимания тождества с миром. «Йогин представляет свет, который исходит из его сердца в виде бесконечных мандал и проявлений, распространяется в пространстве, а затем возвращается, растворяясь в сердце. Так сияние дхармакаи поглощается в самом себе».3
Тождество с миром достигается посредством обретения «грех знаний ума»: «... знание сущности реальности (дхармакаи), которая пуста и чиста изначально; знание достигшей совершенства природы (самбхогкаи), цельной, в которой есть все; знание энергии ума (нирманкаи), открывающее возможность читать все мысли других существ... Это совершенное состояние дхарматы, возникнув, поглощается светом».4 Можно предположить, что состояние нирваны и самадхи в буддизме аналогичны платоновскому восприятию прекрасного и созерцанию «чистых идей».
Представления о «начале» и «вечном»
Тезис: Смерть как «ничто» человека можно символически соотнести с состоянием «нуля». Нуль является своего рода центром, от которого в структуре математических величин, начинается движение в сторону рациональных либо иррациональных единиц измерения. Бели жизнь есть рациональный, логически осмысливаемый феномен, то существует иное, противопоставленное данному рациональному. Поэтому иррациональное традиционно связывалось с иной, например, религиозной сферой восприятия жизни. В свою очередь, религиозное восприятие становится опосредующим звеном в вопросах понимания смерти.
С развитием атеистических взглядов, также как и в дохристианский период, становятся распространенными космологические концепции. Очевидно, космос, всегда символически олицетворял некое бесконечное множество величин, относительно которых, человек, как всякая отдельность, являлся бесконечно малой точкой, ничто или нулем. Космос становится символом вечного порядка, относительно которого человеческое как таковое обретает по аналогии структурную форму. Сам по себе, космос является сущим, но смыслоположение происходит из найденного человеком порядка. Происходит становление духовной структуры человека, как процесс творческого самопорождения.
В соответствии логических оснований относительно феномена смерти, необходимо определить детерминанту предельно общей аналогии. Проблема смерти является неразрешимой в частных случаях, ибо смерть соотносится с пределом каждого, происходит семантический поиск универсальных оснований ее наличия. Образ смерти в принципе вербализуется, но оказывает деструктивное влияние на личность, поэтому возможно рассмотреть основания вербализации в пределах психических возможностей индивида
Происходит перенос смысла смерти из индивидуального в общее. Этим общим должна являться некая принципиально абстрактная вербализация.
Помимо того, что в философии Н.Федорова феномен смерти рассматривался одновременно как общекосмическая и общечеловеческая проблема, - тот же принцип глубинного понимания использовался в герметических посвящениях. Проникновение в сакральный смысл смерти происходило посредством реального «испытания смертью». Значит, феномен сакрального смысла является способом духовного преодоления смерти. Субъект, «натыкаясь» на ситуативно воспринятую смерть, становится объектом воздействия. В то время, как испытание является культурной формой воздействия, феноменальным актом становится не сам акт умирания, но акт соотношения объективного с субъективным. Смыкание испытуемого как объекта с субъектом необходимо для включения в иной, отчужденный от личного смысл бытия. Субъект в силу включения природных механизмов выживания, вживается в сакральное бытие субъектов герметической культуры.
В процессе испытания или посвящения, сакральный смысл становится жизненно важным интересом субъекта. Субъект не имеет возможности существовать вне его. Символически это обозначалось как черта, перешедши через которую невозможно возвратиться. Это символическая аналогия смерти тела, низводящая субъекта до состояния ничто или нуля. «Сведенный к нулю» субъект понимает, что движение переносится в иной план. Внешний мир как нечто смертное и тленное перестает существовать в силу только того факта, что он осмысливается как нечто тленное и смертное. В культурологической модели человек-мир-человек, - «мир» как необходимое структурное звено становится «стертой» бездной, раскрывшейся сознанию человека. Это пропасть непонимания, разрушающая универсальное отношение человека к миру. Логическое соотношение человек-мир-человек становится возвращенным к человеку смыслом.
Человек становится и изначальной точкой, от которой происходит движение к миру, и самим миром, и синтезированным аспектом данного соотношения. Кратковременный эффект энтропийного характера прерывает информационное восприятие мира, после чего инициируемый получает новое видение мира Оно таково, каковым представляется в данной эзотерической культуре.
В процессе инициации субъект-субъектное отношение опосредуется объектом. Поэтому предельные основания смерти должны рассматриваться в структуре культурогенеза Смерть как манипуляция смыслом, является причиной культуропорождения, в процессе которого человек «рождается» духовно, избавляясь от навязанной природой необходимости смерти. В религиозных и эзотерических учениях этот аспект выделяется достаточно ярко. Смертный субъект, пытаясь приобщиться к вечному как бессмертному, структурирует собственное онтологическое основание, посредством чего ему удается соотнести себя с предположительно бессмертным, найденным им в порядке вещей.
Основной задачей в этом плане является наделение смерти смыслом и упорядоченностью. Очевидно, поэтому производится манипуляция смыслом внутри субъект-объекта как человека и мира Посредством переноса смысла между живым как субъектом и неживым как объектом, инициируемый усиливает собственную личность для противостояния смерти. Смыкание субъекта и объекта выполняет функцию временного смыкания жизни и смерти в сознании индивида В этот момент нечеловеческое давлеет над человеком, а субъект «очеловечивает» часть смыслового пространства Это своего рода «движение по шкале иррациональных величин». Но также, как разнонаправленность рационального и иррационального в математическом понимании не снимает тождественности смысловой структуры полярных величин, форма смыслопорождения относительно жизни и смерти одинакова Феноменально жизнь смыкается со смертью лишь на краткий момент, после чего процесс смыслообразования происходит только в реальности иного плана Тот же процесс происходит с субъектом, спонтанно оказавшемся в преддверии смерти. Опыт реаниматологии, описанный доктором РМоуди и опыт психологии, описанный Э.Кюблер-Росс, показывает, что осознанное соприкосновение субъекта с опытом умирания, производит на него неизгладимое впечатление. Большинство пациентов, реанимируемых в состоянии определенного восприятия, более глубоко и осмысленно воспринимают жизнь.
Моуди приводит в пример ряд высказываний реанимированных пациентов: «Я повзрослел за одну ночь: этот «околосмертный опыт» открыл мне глаза на вещи, которые мне и не снились»; «После случившегося постоянно думаю над тем, как я проводил время до этого и как буду жить сейчас»; «Для меня в какой-то мере это было благословенным событием ... Сейчас я изменил свое отношение к жизни».1
Психоделические опыты С.Грофа с терминальными больными по получению «околосмертного опыта» также подтверждают, что состояние сознания и отношения к жизни после сеанса коренным образом изменяется. «Столкновение с переживанием смерти - возрождения ... весьма глубоко воздействует на представления человека о природе смерти и умирания. Обычно оно настолько реалистично, что с точки зрения личного опыта, воспринимается как идентичное действительной биологической кончине. Люди выходят из сеансов с глубокой уверенностью, что они соприкоснулись с величайшим кризисом человеческой жизни и обрели глубокое понимание сущности умирания и смерти».
Идея бессмертия в онтогенезе
Тезис: В онтогенезе, где человек как специфическая форма биологического вида имеет общие характерные черты рождения и умирания, смерть становится обезличенным общим. Но общее может рассматриваться только как феномен нечеловеческого. Смерть как человеческое качество обусловлено дезинтегрированным общим. Отдельное, единица - суть качество человеческой смерти. Но качественное совпадение общего и отдельного смерти показывает, каким образом функционирует данный механизм. Как общее, нечеловеческое смерти, так и индивидуальное, человеческое - тождественны и слиты феноменально. В данном слиянии порождается духовное понимание смерти как надчеловеческого. В духовном понимании смерти единое обезличенное размыкается и влечение к смерти трансформируется в трансцендентальную природу сознания.
Смерть может осмысляться только как феномен трансцендированного бытия. Взятый имманентно, он фрустирован в природе сознания. Поэтому возникает отсылка рефлексии в сексуальное. Но это внеприродное начало, образующее генезис творческого возрождения как идею бессмертия.
С точки зрения Ж. Бодрийяра, на современном этапе, проблема познания смерти усугубляется становлением ложных мифологически интерпретированных смыслов, попыткой подавления сакральной природы человека давлеющей над ним массовой идеологией эротизации жизни. «Ничто, (даже Бог) не исчезает более, достигнув своего конца или смерти; исчезновение происходит из-за размножения, заражения, насыщения и прозрачности, изнурения и истребления, из-за эпидемии притворства, перехода во вторичное, притворное существование. Нет больше фатальной формы исчезновения, есть лишь частичный распад как форма рассеяния.»1 Таким образом, в общественном сознании современной нам культуры существует нормативная этика восприятия смерти в третьем лице. В. Янкелевич отмечает разницу восприятия факта смерти, исходящую из выбранной человеком точки зрения. Естественно, что самым психологически комфортным является принцип восприятия смерти другого. Исходя из того, что все люди смертны, смерть принимает приемлемую форму существования в сознании человека. Но переживание смерти близкого - есть трагедия собственного бытия, осмысление горечи утраты как уничтожение, отчуждение части собственного "Я". Осознание же собственной смерти - это катастрофа, кризис сознания индивидуальности: «... когда этот "один из них" - я сам, необходимо сделать внезапный переход, преодолеть пропасть. "Реальное осознание" - это не рассуждение, а моментальное и интуитивное постижение».2 Исходя из того, что собственная смерть всегда является для человека откровением, можно определить ее природу как возникновение субъект-объектного тождества, возникающего независимо от желания и воли человека.
Несомненно, что субъект-объектное тождество возникает в результате действия определенной силы. 3. Фрейд определяет эту силу как влечение. Данное влечение он рассматривает как наличное стремление к восстановлению какого-либо прежнего состояния. Человек вовлекается в то, что составляет совместно с ним непротиворечивую целостность. "Бели мы примем как недопускающий исключения факт, что все живущее, вследствие внутренних причин, умирает, возвращается к неорганическому, то мы можем сказать: целью всякой жизни является смерть, и обратно - неживое было раньше, чем живое."3 Говоря на языке вульгарного материализма, жизнь человека, как и любого природного существа, является неким природосообразным процессом формирования необходимого вещества
Естественно, что с этой точки зрения, жизнь и смерть вполне целесообразны. "Биологическая танатология утверждает, что жизнь- смерть это две неразделимые стороны, две формы одного явления - жизни. Жизнь и смерть тесно связаны, переплетены и взаимно обусловлены: первая порождает вторую. Смерть - необходимый и безусловный результат жизни, это не одномоментный акт, а долгий процесс. Если бы человек мог рассматривать смерть с позиций биологической логики, он бы не скорбел по поводу смерти."1 В ряде психопатологических клинических картин так и происходит: смерть определяется биологической нормой. Но здесь необходимо учесть, что подобное личностное восприятие формируется лишь на общем фоне деструктивной природы личности.
Когда личность, в силу психических нарушений, перестает воспринимать себя частью человечества, биологические мотивы в ее поведении становятся доминирующими. Смерть и влечение к ней становятся внутренней посылкой к саморазрушению. В. Райх рассматривает ее в клинической картине мазохистских наклонностей. "Согласно теории первичного мазохизма, стремление к страданию и смерти является биологической данностью в форме так называемого принципа нирваны."2 Невротик "переключается" с первичного биологического реагирования на вторичное восприятие.
Принцип влечения мазохиста к неудовольствию рассматривается следующим образом: - мазохист имеет нормальную склонность влечения к удовольствию; - удовольствие недостижимо в силу фрустрации сознания, создающей своего рода стену между устремлением индивида и удовольствием как целью устремления; преломление восприятия отсылает стремление к ситуации, фиксирующей фрустрацию.
Мазохист "самозамыкается" на первопричине возникновения фрустрации, но, так как первичным позывом являлось влечение к удовольствию, то само влечение в данном самозамыкашш не только не снимается, но и является перводвигателем, фундаментом процесса.
Очевидно, влечение к смерти имеет ту же природу. Влечение направлено не на саму смерть, ибо она ни под каким предлогом не может стать привлекательной, но на то, что находится за ее порогом. По словам З.Фрейда - это целостность с миром. Но так как подобная целостность невозможна в живом, то она фрустирована в сознании биологическим влечением к причине заданной невозможности. Таковой причиной является живое тело, на которое, как на причину фрустрации, направлено стремление к разрушению.
Таким образом, можно определить, что влечение имеет не столько психологическую природу, сколько феноменальную. Тело как причина фрустрации становится причиной саморазрушения. В. Райх приводят в пример случай истерии, окрашенный либидозными фантазиями. Пациентка сладострастно мечтала о болезненной гинекологической операции, проводимой под общей анестезией. "Она говорила: "Это чудесно, кто- то просто растворяется, умирает, обретает покой."1 Человек, по ее мнению, умирая, составляет с миром единое целое. Ряд наблюдений за развитием клинической картины дали возможность В. Райху сделать следующий вывод: «Стремление к небытию, к нирване, к смерти, идентично, таким образом, стремлению к оргастической разрядке, то есть важнейшему проявлению жизни.»2 Переживания смерти деструктивная личность не может достичь за недостатком данного опыта, и все попытки понимания смерти имеют под собой лишь более глубокий сексуальный опыт, сексуальную цель. А значит, представление о смерти отсылает назад - к предсуществованию.