Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Теория дара и гостеприимства 18
1. Философские основания гостеприимства 18
2. Дар и его метафизические характеристики 38
3. Исторические предпосылки существования современных дара и гостеприимства
3.1. Дар в традиционных сообществах и христианстве 51
3.2. Гостеприимство в традиционных обществах 65
Выводы 69
ГЛАВА 2. Трансформации дара и гостеприимства в современном обществе 71
1. Дар как коммуникативный акт 75
2. Современная благотворительность: трансформация дара 87
3. Трансформация гостеприимства: в туризме и миграции 102
4. Роль доверия в современных гостеприимстве и дарении
4.1. Доверие в благотворительности 105
4.2. Гостеприимство и доверие 111
4.3. Доверие как основа межкультурного диалога в современном обществе 115
Выводы. 120
Заключение 122
Список использованных источников 127
- Дар и его метафизические характеристики
- Гостеприимство в традиционных обществах
- Современная благотворительность: трансформация дара
- Доверие как основа межкультурного диалога в современном обществе
Дар и его метафизические характеристики
Разумеется, не стоит отождествлять столь различные ситуации, поскольку они имеют разный фундамент43. Однако подобное отождествление видится разумным с точки зрения философа, а не политика или этнографа. Представляя достаточно разные по своей природе явления сродными, мы можем с большей ясностью их позже развести – в силу проявившихся противоречий и особенностей. Этой оговоркой мы пока и ограничимся.
Введение помимо очевидных геополитической, исторической, экономической подоплек еще и базовой оппозиции «я» - «другой» помогает обнаружить фундаментальные основания взаимодействия людей, оказавшихся в подобных ситуациях. Под таковыми основаниями мы понимаем: личную границу человека, то есть, его самоидентификацию; границы взаимодействия его с другими людьми; способы, посредством которых он взаимодействует с окружающими и некоторые другие.
То же касается и изучения традиционного общества. Вне зависимости от того, что именно мы полагаем базисным при изучении того или иного традиционного общества: родственные, экономические или, например, религиозные отношения, принятие оппозиции «я» - «другой» очевидно даёт возможность рассмотреть общество целиком, его основные характеристики.
С другой стороны, столь широкое проецирование конкретного человека, конкретного общества и частных отношений в пустую оппозицию «я» - «другой» чревато такой же пустотой гостеприимства. Гостеприимство на наш взгляд нуждается в наполнении пустой формы содержанием, которое выражается в определенном историческом контексте, в родственных, дружеских или иных социальных связях. И заданная пустая форма помимо основополагающих связей ничего не дает. Гостеприимство, как и другие социальные институты, невозможно считать косным, то есть, не подверженным изменениям. Устоявшаяся прочная структура социальных связей как раз и позволяет гостеприимству изменяться в рамках определенного контекста и определенной социальной реальности. То есть, на наш взгляд, нельзя проводить строгое разделение гостеприимства как этнографического феномена, существующего только лишь в описаниях определенных обществ и культур, и гостеприимства как философского понятия. Развитие гостеприимства как исторически обусловленного явления может проходить только в том случае, если есть строгая внутренняя структура, в нашем случае – упомянутая «я» - «другой».
Кроме того, необходимо учитывать следующий факт: если мы понимаем гостеприимство максимально широко, то есть, как любое взаимодействие (причем имеет место именно проникновение на территорию другого) между пресловутыми «я» - «другой» безотносительно к времени и конкретных обстоятельств, мы должны четко ограничивать гостеприимство от других социальных связей, похожих по структуре. В качестве таких связей можно указать на любовь, дружбу – возникает определенная путаница при попытке разграничить смысловые символические поля. Во-первых, влюбленный и друг сами является гостями на территории любимого им человека. Во-вторых, и в первом, и в другом случае, речь идет о выброшенности за пределы обыденности. Думается, что по этим причинам чрезмерно обобщать и уходить исключительно в философское понимание проблемы не конструктивно. Необходимо учитывать, что связь между людьми в любом взаимодействии (будь то гостеприимство, любовь или другая) не только внешняя, выразимая в указанной формуле «я» - «другой». Если бы она исчерпывалась исключительно подобным внешним сходством, то невозможно было бы выстроить четкую структуру в этих связях, поскольку общая идея являлась бы слишком пустой.
Именно поэтому нельзя, на наш взгляд, ограничиваться системой и не пытаться вникнуть в частности этой системы. Четкая структура, система – определяет существование социального феномена, но он не может называться «социальным», если не будет зависеть от конкретного общества, от конкретных исторических условий и парадигм.
Но все-таки, даже несмотря на вышесказанное, на наш взгляд, первичным является не анализ общей теории, разложение ее на составляющие, а в некоторых случаях даже подгонка фактов под эту теорию, – но именно восхождение, синтез этой самой теории, который возможен благодаря имеющимся этнографическим наблюдениям. В качестве аналогии можно привести пример с теорией дара и обмена Марселя Мосса, который подробно описан в статье А.Б. Гофмана «Социологические концепции Марселя Мосса»44. Речь идет о том, что социальному явлению, для того, чтобы быть корректно описанным, необходимо обязательно опираться равным образом как на конкретное (такой-то обряд), так и абстрактное (то есть, теорию, объясняющую данный обряд).
Аналогия будет верна в том случае, если мы примем, что любой этнографический социальный факт, описанный в философской литературе, не может только лишь опираться на философскую теорию и абстрактные идеи. Институты жертвоприношения, дарения, обмена, гостеприимства роднит два обстоятельства: во-первых, невозможно описывать их в отрыве от конкретной эпохи, контекста, в отрыве от этнографических наблюдений. Во-вторых же, они направлены на позитивное, подкрепленное материальными или нематериальными благами, взаимодействие с другими людьми.
В этом случае происходит изменение указанных нами выше оснований взаимодействия людей: самоидентификация человека есть лишь в контексте существования в определенный период времени в определенном обществе, то есть, она определяется не только, например, отвлеченными философскими размышлениями в духе оппозиции трансцендентального и телесного субъекта; но в самом процессе самоидентификации начинают играть роль исторические (в широком смысле) факторы. Границы и способы, посредством которых человек поддерживает отношения с внешним миром и с окружающими людьми, трансформируются в разовые, обусловленные сиюминутным положением дел. Они могут оставаться строгими только на уровне знакового и символического выражения, однако на деле, происходит отход от них.
Гостеприимство в традиционных обществах
Дар в современном обществе приобретает уже известные нам черты: человек стремится обозначить абсолютную внеэкономичность дара (что, по указанным выше причинам, не всегда получается, разумеется). Однако, попытки отодвинуть дар от экономики – все-таки имеют место быть, и в современном мире появляется благотворительность.
Нам думается, что в современном обществе, которое за последние два столетия заново познакомилось с архаическим и не-западным мышлением благодаря исследованиям антропологов, но помимо этого, по большей части отошло от церкви, дар являет собой своеобразную взвесь между всеми возможными его трактовками. Есть и вера в безвозмездность, и наличие экономических связей между агентами дарения, и зависимость между ними. С другой же стороны, на эти несовместимые друг с другом, но существующие взаимно, системы накладываются социальные отношения, которые весьма и весьма размыты. Размытость входит также и в строгие системы дарения, что дает интересный результат: человек, пытаясь следовать канонам безвозмездности, одновременно старается свой дар максимально вписать в экономическую структуру. Здесь одновременно присутствуют: соразмерность подарка своим доходам; отношения личные и статусные с человеком; значимость ситуации и повода; предполагаемые последствия дара. А так как современное общество полностью завязано на экономике (обмене) и политике (статусе), можно сказать, что мы недалеко ушли от архаического понимания дара.
То есть, заходя в любой магазин подарков, мы можем там видеть все составляющие подарка, присущие всем возможным системам дарения. Мистическая составляющая представлена одушевлением и антропоморфностью подарков; экономическая составляющая представлена широким ценовым разбросом и большим выбором; статусная – подарками, относящимися к возможным предполагающим смену статуса ситуациям (тематические фотоальбомы, открытки «С днем свадьбы!» и прочие). Наше общество – общество потребления, и общественные институты вынуждены под это подстраиваться, чтобы не исчезнуть. Институт дарения один из них, т. е., для того, чтобы сохраниться, подарок должен претерпеть изменения, которые обеспечат ему выживание. А это, конечно, те изменения, которые связаны с изменением благосостояния людей, политической ситуацией, положением конкретного человека в обществе, его культурным уровнем. То есть, никого не удивляет на прилавках огромное количество подарков, соотносящееся, к примеру, с Интернет-символикой или рок-символикой.
Современный человек, конечно, не воспринимает подарок в качестве кулы туземцев Новой Гвинеи, то есть, потерялась одна из главнейших функций дара архаического общества: абсолютность обмена. Важен стал сам подарок (влияние христианской культуры), а не действие как таковое, с ним связанное: круговой обмен или мотив соперничества. С другой стороны, дар перестал, как в христианстве, существовать отдельно от дарящего и одариваемого, но стал частью определенных отношений между ними двумя (хотя и сохранил некую понятийную автономность), причем отношениями, обусловленными обществом, что, конечно, в христианстве невозможно. Очень четко прослеживается экономическая составляющая современного дара, которая была отодвинута в христианстве. Человек рассчитывает свой подарок таким образом, чтобы не обидеть одариваемого, чтобы не ущемить его самолюбие, подарив ему что-то, что он не сможет отдарить, и, одновременно, соотнося это со своим благосостоянием. Дар должен удовлетворять всем этим требованиям: во-первых, он должен быть самоценным, а это значит, что он должен хотя бы казаться уникальным и единичным. Во-вторых, он должен соответствовать статусу одариваемого. В-третьих, никто, опять-таки, не будет покупать дорогой подарок даже для самого важного и любимого человека, если это не позволяют его средства. Казалось бы, вывод абсолютно тривиален, но на самом деле, если вспомнить то общество, которое описывает Марсель Мосс, общество американских индейцев, то мы увидим, что там несоразмерное расточительство, прямо связанное с тем, что племя А обязано племени Б, приобретает огромные масштабы. Мы же – слишком расчетливы, ответственны (немного в другом смысле, в котором это слово употребляется по отношению к традиционному обществу, а именно: мы несем ответственность за себя, а не за отношения в обществе) и рациональны, чтобы совершать бездумно-благородные поступки. Это еще одна черта современного общества: все держится на практичности. Непрактично делать слишком дорогие подарки, соответственно, никто их и не будет делать (кроме меценатов, безумцев и близких родственников). Безвозмездность осталась в качестве идеала, далекого и незримого, вера в который определяет наше существование лишь в той степени, в которой общество не до конца коммерционализировалось. Здесь возникают безвозмездные дары: безвозмездность гарантируется либо их нематериальностью, отсутствием предметной стороны, либо их максимальной в данном сообществе отдаленностью от отношений этого общества. Первая представлена искусством, а также теми дарами, которые рассматривает Жак Деррида, практически абсолютно бескорыстными: имя человека, время его жизни, категории мышления, данные обществом. Есть некоторые сомнения в том, чтобы причислять их к дарам, однако на наш взгляд, они обладают всеми необходимыми для этого свойствами: есть два агента, есть акт дарения, есть предмет дарения, есть последствия этого дарения, причем четко соотносимые с получением самого подобного дара. Отдельность и автономность от общественных отношений присутствует либо в благотворительности, либо в предельной индивидуальности подарка. Подробнее все виды безвозмездных даров мы рассмотрим ниже.
Современная благотворительность: трансформация дара
Что же происходит с гостеприимством в современном обществе? Оно приобретает свои, легко узнаваемые черты. С одной стороны, гостеприимство остается в сфере частных взаимоотношений и не нуждается в особых философских размышлениях, так как там гостеприимство максимально близко находится к гостеприимству традиционному, которое мы рассмотрели выше.
С другой же, гостеприимство теперь можно оказывать тем категориям людей, которые раньше не могли на него претендовать в силу разных причин: в силу ли вражеского отношения (мигранты) или в силу просто отсутствия массового явления (туризм). Что касается туризма, то современная индустрия по приему туристов так и называется – сфера гостеприимства. Издаются справочники и обучаются студенты175. Гостиничный бизнес привлекает молодежь. Можно говорить, что так происходит потому, что отрасль достаточно прибыльная и массовая. Однако мы видим в этом стремлении увидеть тягу людей к гостеприимству традиционному, позитивному, когда любой проходимец, оказывающийся на пороге, видится «выражением Бога». Хотя, разумеется, социально-экономические факторы играют немаловажную роль.
Усиление финансово-экономических позиций туристской отрасли привело к тому, что во многих странах мира туризм стал существенным фактором развития. Органы территориального управления различных иерархических уровней, от графств и районов до федеральных властей, заботятся о развитии туризма и местностей, могущих привлечь внимание приезжающих176. Туризм рассматривается как катализатор региональной экономики, позволяющий задействовать не только весь комплекс рекреационных ресурсов, но и наиболее эффективным образом использовать совокупный производственный и социально-культурный потенциал территории при сохранении экологического и культурного разнообразия. Ф.И. Каган пишет в своей статье «Межкультурная коммуникация и социокультурная миссия туризма: вызовы и ответы»: «Туризм позволяет несколько сглаживать имеющие место вопиющие неравномерности экономического развития, поскольку достаточно успешный туризм возможен и в странах «третьего мира»177. Это означает, что развитие туристической отрасли видится чуть ли не неизбежным, и индустрия гостеприимства в современном понимании переживает расцвет. Кроме того, расцветают те виды туризма, которые были невозможны в течение долгого времени и являются только лишь порождением современного глобального178 общества, а также общества потребления. Стоит упомянуть о «стоматологическом туризме»179 или известных шоппинг-турах по России или за ее пределы, например, в Финляндию.
В современном туризме же имеет место обратный отход в традицию и традиционное гостеприимство: существует так называемый «альтернативный туризм», ориентированный на то, чтобы путешествовать без привлечения туристических агентств, а это значит – самому находить общий язык с местными жителями и самому испытывать частное гостеприимство, которое не оплачивается и идет от чистого сердца. Л. Тевено и Н. Карева в своей статье «Чудесный хлеб» гостеприимства» указывают, что иностранцы, попадающие в современную российскую семью, испытывают определенную неловкость за щедрый прием180.
С миграцией сложнее: в самом деле, очень сложно говорить о государственном гостеприимстве (мы говорили об этом в первой главе), очень сложно традиционно этнографический, антропологический институт связывать с государственными структурами, с геополитикой и современными сложными взаимоотношениями между странами.
Но государство – это цельный единый организм, что мешает нам рассматривать теплый прием со стороны государства по отношению к людям, приезжающим на заработки или беженцам в качестве проявления гостеприимства? И в самом деле, определенная государственная внутренняя политика может помочь своим жителям в большей или меньшей степени доброжелательно относиться к приезжим. На высоком уровне это и будет гостеприимством. Ведь в этом и заключается призвание хозяина – помогать приезжему и приходящему почувствовать себя комфортно. Ниже мы попытаемся рассмотреть некоторые вопросы, возникающие при подобном видении гостеприимства.
Доверие как основа межкультурного диалога в современном обществе
Однако сложно достичь понимания и даже стремления к пониманию в том случае, если обе взаимодействующие стороны не знают ничего друг о друге, являются представителями разных обществ и культур195. Доверие представляется фундаментальным понятием, которое определяет человеческие действия, вне зависимости от социальных установок. Неважно, сколь натянуты официальные отношения между странами, нациями или двумя людьми, но человек, не доверяющий окружающему миру и окружающим его людям, во всех будет стремиться видеть врагов.
Доверие играет важнейшую роль в межкультурном диалоге. Оно гарантирует возможность диалога, так как заведомо невозможно конструктивное общение между теми, кто враждует, особенно, если один из них находится на вражеской территории. Одинаково невозможно никакое проявление дружеских чувств по отношению к общности, которая заведомо выступает маргинальной и не делает никаких шагов в сторону принятия норм принимающей стороны.
Когда речь заходит о миграции, о современных политических процессах, об огромном количестве беженцев, стремящихся в Европу, мы не можем отрицать важность фактора доверия. Принимающая сторона, будучи по некоему социальному стереотипу, господствующей, должна обеспечивать своим гостям (всем и каждому) безопасность в своих стенах. При этом, разумеется, предполагается, что она обеспечивает эту безопасность не в ущерб себе и максимально объективно. В правовых документах признается равенство людей196, причем многообразие возводится в принцип.
Если же происходит отход от этого принципа, если ни та, ни другая сторона не могут себя чувствовать свободными, мы не можем вообще говорить о каком-либо диалоге между ними. Экстремизм как проявление крайнего недоверия между людьми возникает даже не тогда, и не столько тогда, когда теряется официальная благожелательность, но когда люди перестают чувствовать себя защищенными в данном обществе в определенное время. Фактически, экстремизм является проявлением социальной незащищенности и/или оторванности от своей культуры. Будучи настроены агрессивно по отношению друг к другу, люди перестают искать точки взаимодействия. А эти точки можно найти только в том случае, если уже есть нечто общее: обоюдное доверие. Любой террористический или экстремистский акт является симптомом крайней разобщенности общества.
В то же время, когда мы рассматриваем массовую иммиграцию, связанную с неблагоприятной обстановкой в стране, или с возможностью в другом месте достойно существовать, на первый взгляд сложно отыскать проявления заинтересованности сторонами друг в друге (кроме политико-экономического, разумеется). По большей части мы наблюдаем отрешенность и неприязнь между теми, кто приезжает и теми, кто принимает приезжих, причем это касается как обывателей, так и государственных структур. Подобная неприязнь связана как с непонятностью приезжих (и принимающей стороны), и с нежеланием стать частью общества. К сожалению, в данной ситуации взывать к поискам «другого», к гостеприимству, пониманию, к конструктивному диалогу – практически бесполезно197.
Абсолютно разные культурные коды порождают искусственно насаживаемые стереотипы, о которых мы упомянули выше198. Необходимость здраво взаимодействовать с теми, кто не похож на нас, – это современная реалия, также являющаяся современной трансформацией гостеприимства (как далеко она отошла от традиционного гостеприимства!). Собственно говоря, экстремизм и терроризм как явления существуют в том государстве, где есть для них благоприятная почва в виде абсолютного неприятия людьми друг друга, и в том числе, людьми разных культур199.
Институциональные рамки, которые призваны смягчить подозрительность между участниками подобного формального диалога, по большей части насаждаются искусственно, со стороны властей, например. В качестве таких рамок могут выступать различные антитеррористические, антиэкстремистские законы; культурные и образовательные мероприятия, направленные на снижение напряженности; а также некоторые другие меры. Главный мотив этих действий – сохранность собственной безопасности. Здесь имеется в виду как безопасность своей территории и безопасность собственная, так и попытка показать, что людям, которые кажутся нам непохожими, тоже можно доверять.
Человек, допустивший другого до своего личного пространства, прекрасно осознает все риски, связанные с вторжением. Мы уже заведомо гарантируем ему безопасность, в том числе формальную: права, обязанности, ответственность и другие. В какой-то мере это дисциплинарные, характеристики нашего общества. Соответственно же вести себя должен и тот, кто приезжает, будь он гостем, туристом или гастарбайтером: нельзя полностью игнорировать нормы места, в котором ты находишься на позиции гостя. Также опрометчиво будет пытаться во всех мелочах соответствовать местному населению. Ключевым фактором налаживания позитивных отношений между людьми будет не внешнее соответствие, но внутреннее доверие. На наш взгляд именно недостаток доверительных отношений между представителями разных культур приводит к тому, что любое неугодное большинству высказывание выдается за экстремистское, а любая попытка привлечь внимание к проблемам своей культуры выдается средствами массовой информации за террористический акт.