Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Идея бога: некоторые аспекты истории и теории .
1. Анализ богословских и философских интерпретаций идеи бога 12
2. Возникновение и эволюция идеи богов в историческом процессе 39
Глава II. Аврааматический монотеизм: историко-философский анализ .
1. Особенности генезиса идеи бога в аврааматических религиях 64
2. Сравнительный анализ образов богов в контексте Священных Писаний и теологических изысканий 99
Заключение 135
Библиография .1
- Анализ богословских и философских интерпретаций идеи бога
- Возникновение и эволюция идеи богов в историческом процессе
- Особенности генезиса идеи бога в аврааматических религиях
- Сравнительный анализ образов богов в контексте Священных Писаний и теологических изысканий
Анализ богословских и философских интерпретаций идеи бога
Пытаясь внести рационалистический элемент в свою систему, аль-Ашари, тем не менее, остается на позиции строгого предопределения: «Человек желает совершить поступок, который он избирает, а выполнение его зависит от Аллаха, ибо Аллах - творец всего, и даже эту свободу выбора творит он в человеке, и даже поступок, который он совершает, происходит согласно этой свободе» (140: 117). Аль-Ашари, очевидно, не обнаруживает противоречия в собственном утверждении. С одной стороны, вменяя человеку свободу выбора того или иного поступка и желание непременно совершить его, с другой - отвергает собственное утверждение тем, что саму эту свободу выбора поступка определяет ни кто иной, как сам Аллах, а выполнение поступка ставится в прямую зависимость от определяемой им же свободы выбора. То есть подлинную свободу человеческой воли Ашари подменяет предопределенными самим же Аллахом свободой выбора и осуществлением этого выбора. Таким же противоречивым является утверждение мутакаллимов о том, что «Поступки приобретают этическую ценность в зависимости от того, повелел ли Аллах совершить их или запретил» (140: 114). Если предположить предыдущий тезис истинным, то данное положение теряет всякий смысл, поскольку Аллах не повелевает и не запрещает совершать поступки, а, определенно, предписывает их, с непременным однозначным выполнением, исключающим всякую альтернативу «или - или». Иначе говоря, предопределение не предполагает альтернатив, ибо следствие также предопределено. С другой стороны, поскольку поступки предписываются Аллахом, то они не нуждаются в дополнительном велении Аллаха совершить их или не совершать. Что же касается этической ценности поступка, то ответственность за нее лежит на Аллахе, на том, кто предписывает. Раб Аллаха не правомочен обсуждать действия и волю Аллаха, подобно тому, как за отданный приказ, за его законность, целесообразность и последствия отвечает командир, а не подчиненный. Упомянутые мутазилиты, признавая определенную свободу воли человека, на наш взгляд, более последовательны в этом вопросе: «Если бы у разума не было автономного нравственного свойства, то трудно было бы судить о поступках» (140: 114). То есть человеческие поступки могут быть квалифицированы только при условии, что их совершил человек по собственной, без вмешательства извне, воле.
Такой же неопределенной позиции аль-Ашари придерживается и в вопросе о божественных атрибутах: в отличие от мутазилитов он не отрицает антропоморфных качеств бога, а в отличие от ортодоксов - отрицает их человеческую сущность.
Если аль-Ашари ставил целью примирить мутазилизм с правоверным исламом, то другой богослов - аль-Газали (1058-1111) - в конце XI - начале XII века ставит задачу примирить правоверие с суфизмом - религиозно-мистическим течением в суннизме, который к этому времени приобрел значительное влияние в массах. Необходимость примирения и компромисса было продиктовано тем, что суфизм, составляющий общину нищих и обездоленных слоев общества, с его организованными орденами, многочисленными последователями превратился в мощную антифеодальную и, позднее, национально-освободительную силу. Вследствие этого и с учетом особенностей вероучения, суфизм рассматривался оппозиционным и еретическим учением, между тем теократическая власть и официальное богословие было вынуждено считаться с этим течением.
Относительно идеи и образа бога аль-Газали, использовав суфийский пантеизм, растворяющий бога в природе, нашел оригинальное решение проблемы. Смысл и конечную цель богопознания он видит в полном очищении сердца от всего, что чуждо всевышнему Аллаху, в полном погружении сердца и, наконец, в полном исчезновении в Аллахе. (86: 172). То есть, если суфии бога растворяли в природе, то аль-Газали самого человека растворяет в боге. Мистическое учение суфизма он рассматривает, таким образом, особой ступенью познания, которая дает возможность постигнуть особые объекты, которые не доступны разуму (86: 261), то есть бога в данном конкретном случае.
В условиях бурного развития арабо-мусульманской культуры, науки, техники, искусства, рационалистической философии в рассматриваемый период все больше и очевиднее обозначаются противоречия между догматами религии и реальными достижениями человеческого знания. Самостоятельное, независимое развитие рационалистической философии, основанной на творческих человеческих началах, создавало реальную угрозу религии, незыблемости ее основ, исходных позиций, сводящих все и вся к воле и творчеству бога - творца и управителя всем существующим. В передовой общественной мысли, начиная с ал-Кинди, обозначаются элементы будущей теории двойственной истины Ибн-Рушда. Создается угроза отторжения от бога части «сотворенного» им окружающего мира, его свойств и законов и передачи их в «ведение» самой природы. Уже во II половине XII века творческое начало человека будет претендовать на равное право с самой божественной религией и через нее с самим богом. Перед богословами становится задача устранения возникшей угрозы.
И аль-Газали обрушивается прежде всего на философию вообще: «...на всех философах, к какой бы из многочисленных категорий они не принадлежали, непременно лежит одно и то же клеймо - клеймо неверия и безбожия» (59: 52) - отмечает он и остерегает от чтения этих чреватых вероломством и опасностью книг. Однако осознавая значение науки, знания, философии в том числе, аль-Газали ставит перед собой очевидную цель найти способ примирения их с религией. И богослов решил эту задачу, с одной стороны, отвержением философии, с другой, - подменой понятия «наука» понятием «знание», вкладывая в него религиозное содержание. По аль-Газали, источником всякого знания является бог и его творение, а знание это прежде всего - знание бога и религии. А творения же целиком и беспрекословно подчиняются его повелениям и являются послушными орудиями в его руках. Следовательно, концепция аль-Газали сводится к тому, что бог не только сотворил мир и человека, но и создал все законы природы, науки в том числе, а также разум человека; все происходящее есть непрерывное творческое действие бога. Словом, все подчиняется повелениям его и нет ничего такого, что действовало бы само собой и через себя. (59: 227). Однако аль-Газали рекомендовал ограничивать знания лишь теми, которые необходимы для усвоения основ веры и недопущения отхода от нее, а роль разума признавал в той мере, в какой это необходимо для понимания и объяснения религиозных догм.
Таким образом, аль-Газали начал процесс теологизации философии и науки и практически осуществил эту идею. В результате его деятельности суфизм был подчинен правоверному суннитскому исламу, а философия и наука превратились в придаток богословия. Это согласуется и с утверждением богослова о том, что душа человека является частицей божества и она до своего вселения в тело пребывала в мире идей и созерцала бога. Познание же есть припоминание всего увиденного душой, то есть заранее данное извне. Здесь привлекает внимание использование богословом индуистской идеи метемпсихоза, что является противоестественным для ислама.
Возникновение и эволюция идеи богов в историческом процессе
Между тем все же следует отметить, что возникновение божественной триады - это, как увидим далее, закономерный процесс развития идеи бога, обусловленный социально-политическим развитием общества. В качестве земного, или светского, аналога можно привести, например, триумвираты эпохи классического рабства времен Юлия Цезаря, последний из которых завершился установлением единовластия - принципата Октавиана Августа. И поскольку римский пантеон, как и греческий, был вытеснен христианством, трудно предположить дальнейшую судьбу Юпитера и Зевса в смысле трансформации их культов в единых богов, если бы этот процесс не был прерван.
Как показывает анализ, в мировоззренческом плане троицы или триады богов имеют различные спектры: в одном случае - это союзники, функционально взаимодополняющие друг друга, в другом - это два враждебных друг другу начала - добра и зла, с третьим, примиряющим, сдерживающим или смягчающим остроту этого противоборства, началом. В контексте триады следует также рассмотреть бескомпромиссное двоеначалие богов, дуализм добра и зла и вечную борьбу между ними, которая должна якобы завершиться ниспровержением зла и торжеством добра и справедливости.
Троица богов имеет широкое распространение по всему миру, даже в изолированной от старого света Америке. Вследствие этого локализовать его возникновение и проследить распространение возможно лишь в небольших регионах с тесными контактами. Самостоятельность и независимость возникновения этой разновидности идеи бога в отдельных друг от друга регионах мира не вызывает сомнения. Хронологические рамки возникновения троиц также невозможно установить. Природные объекты, силы и явления, олицетворяющие членами троиц, также различны и находятся, на наш взгляд, в прямой зависимости от космогонических и иных мировоззренческих взглядов того или иного народа, обусловленных, в свою очередь, природно-географической средой обитания, его историческим местом и ролью среди других народов. Рассмотрим некоторые триады в их наиболее существенных особенностях и чертах.
Как известно, наиболее продуктивным регионом, как в плане возникновения различных религий, так и идей богов является Ближний Восток. Например, еще в шумерский период (IV - III тысячелетие) в Месопотамии уже выделилась великая троица Ану, Эа и Энлиль. Предположительно, Ану - олицетворение неба, Эа - покровитель рыбаков, а Энлиль имел различные эпитеты, связанные с водной стихией, ветром, царской властью и пр. Вершину же вавилонского пантеона занимала триада, куда входят те же Ану и Эа, но уже третьим богом выступает вместо Энлиль Бел.
Ее господством объято и небо, и земля, и то, что под землей. В их сопоставлении отражается первобытный взгляд на природу: «Ану, господь неба, находится в сообществе с Белом, занимающим в триаде место владыки земли и действующих на земле сил природы, и оба они соединены с Эа, водным богом..., которому в триаде принадлежат все тайные и чудесные подземные силы и который имеет свое местопребывание о безднах океана. Этому разделению почти соответствует и вавилонское представление о трех частях мира» (76: 181). Характерным здесь является, на наш взгляд, то, что вавилонские космогонические и астральные представления сопредельных народов (Египет, Греция) идентичны упомянутому синтоистскому пантеону. Указанная триада имеет родителей, которые появились из первобытного хаоса. Боги триады, с одной стороны, оттеснили своих родителей на задний план и также породили, подобно греческим, новое поколение богов.
Другая, более поздняя, троица вавилонских богов - Син, Самас (Шамаш) и Истар, - по распоряжению Мардука, ставшего позднее верховным богом, воплощается, соответственно, в Солнце, Луне и Венере. Таким образом, в вавилонской теологии мы обнаруживаем соединение астральных представлений с миром богов. Возникновение указанной троицы непосредственно связанно с практической значимостью трех самых ярких светил. Идея верховного бога Мардука также идентична идее верховного бога Зевса как в плане возникновения, так и его божественных функций.
Особо обильным в отношении божественных триад был Древний Египет. В разные периоды истории здесь мы находим фиванскую троицу в лице Амона, Мут и Хонсу; мемфисскую - Птаха, его супруги Сохмет и их сына Нефертума; общеегипетскую троицу - Осириса, Исиды и Гора. Здесь же в Египте мы обнаруживаем уникальный случай - единство (правда условное) девяти богов во главе с Ра, так называемую эннеаду (девятибожие). Помимо Ра сюда входит четыре пары богов: Шу и Тефнут, Геб и Нут, Осирис и Исида, Сет и Нефтида. Как полагает С.А. Токарев, «Все эти божественные группы составляли частью продукт слияния местных культов, частью порождение чисто теологических спекуляций жрецов» (171: 302). Но как бы то ни было такая динамика религиозной мысли, наглядно обнаруживаемая в образовании периодически новых сочетаний или «коалиций» богов, перестановки центральных фигур египетской религии, обусловлена, на наш взгляд, богатой и насыщенной социально-экономической и внутри- и внешнеполитической историей Древнего Египта - самой древней из известных нам цивилизаций.
Особенности генезиса идеи бога в аврааматических религиях
Следует отметить, что идея спасителя не является чисто христианской идеей. Мессией (машиах) первоначально именовались в иудаизме подвергшиеся при возведении на трон церемонии помазания цари. После гибели еврейского государства, пророкам мессия видится в роли земного полководца. Затем со времени вавилонского плена этот образ начинает мистифицироваться. У пророка Даниила, находившегося также в этом плену, формируется такое представление о спасителе: «Видел я в ночных видениях и се, на облаках небесных шел подобный сыну человеческому; и пришел пред Вечного, и привели Его к Нему. И дана ему власть, и честь и царство, и все народы, племена и поколения стали служить ему; владычество Его -владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не исчезнет» (Дан. 7: 13-14). И наконец, освободитель евреев из вавилонского плена персидский царь Кир (VIB. до н.э.) у пророка Исайи назван «пастырь Мой» и «помазанник» Иеговы (Ис. 44: 28; 45: 1), то есть он наделяетсятакже мессианскими достоинствами. В дальнейшем идея спасителя находит отражение в Талмуде и, одновременно, становится «характерной особенностью нарождающегося христианства, со временем отмежевавшегося от старозаветного иудаизма» (21: 25). Идея мессианства выступает, следовательно, основой иудео-христианского апокалиптического писания, а в кумранских текстах она - это «осуществление божественного господства» (3: 39). Образ спасителя выступает в такой же форме неопределенной, абстрактной идеи, без каких-либо конкретных очертаний. И этот образ тем не менее витает по всей империи, воплощаясь в различные мифические и реальные образы. В двух надписях Гв. до н.э., обнаруженных в малоазииских . городах, спасителем (сотерем) назван император Август. Там сказано, что «рождение бога (т.е. Августа) стало началом «благовестий» (евангелий), связанных с ним» (152: 12). С учетом того обстоятельства, что Иисус Христос, Согласно преданию, был распят на кресте, его образ локализуется также в образе «учителя праведности» эссенов, который также был казнен за аналогичную Иисуса Христа деятельность. Казнь в этот период осуществлялась преимущественно посредством распятия. У писателя II века Юстина упоминаются подробности, отсутствующие в четырех евангелиях, что «Иисус делал земледельческие орудия, у Марка он назван плотником» (152: 6). (Следует сказать, что это - занятия достойные бога). В Апокалипсисе находим несвойственные традиционному Иисусу качества и свойства. Иоанн Богослов, автор Апокалипсиса, свидетельствует: «Я обратился, чтобы увидеть, чей голос, говоривший со мной; и обратившись увидел семь золотых светильников. И, посреди семи светильников, подобного сыну человеческому, облеченного в подир (длинная одежда иудейских первосвященников и царей. - А.Н.) и по персям опоясанного золотым поясом: Глава Его и волосы белы, как белая волна, как снег; и очи Его - как пламень огненный; и ноги Его подобны халколивану, как раскаленный в печи; и голос Его - как шум вод многих, он держал в деснице своей семь звезд, и из уст Его выходил острый с обеих сторон меч; и лице Его - как солнце, сияющее в силе своей... И сей Сидящий (Бог. - А.Н.) видом был подобен камню яспису и сардису; и радуга вокруг престола, видом подобная смарагду. И вокруг престола двадцать четыре престола; а на престолах видел я сидевших двадцать четыре старца, которые облечены были в белые одежды и имели на головах своих золотые венцы. И от престола исходили молнии и громы и гласы, и семь светильников огненных горели пред престолом, которые суть семь духов Божиих. И пред престолом море стеклянное, подобное кристаллу; и посреди престола и вокруг престола четыре животных, исполненных очей спереди и сзади. И первое животное было подобно льву, второе животное подобно тельцу, и третье животное имело лицо как человек, и четвертое животное подобно орлу летящему. И каждое из четырех животных имело по шести крыл вокруг, а внутри они исполнены очей; и ни днем, ни ночью не имеют покоя, взывая: свят, свят, свят Господь Бог Вседержатель, который был, есть и грядет... И я взглянул, и вот, посреди престола и четырех животных и посреди старцев стоял Агнец как бы закланный, имеющий семь рогов и семь очей, которые суть семь духов Божиих, посланных во всю землю... И после сего видел я четырех Ангелов, стоящих на четырех углах земли, держащих четыре ветра земли, чтобы не дул ветер, ни на землю, ни на море, ни на какое дерево... И взглянул я, и вот светлое облако, и на облаке сидит подобный Сыну Человеческому: на голове его золотой венец, и в руке его острый серп... Он был облечен в одежду, обагренную кровью. Имя Ему: «Слово Божие» (Отк. 1: 12-16; 4: 3-8; 5: 6; 14: 14; 19: 13).
Таково видение одного из евангелистов. И мы умышленно привели здесь длинный ряд цитат из Апокалипсиса, наиболее раннего источника христианства для того, чтобы с большей наглядностью проиллюстрировать формировавшийся образ бога в первоначальном христианстве и для проведения сравнительного анализа как его персональных аспектов, так и обустройства небесного престола и иерархии. Рассмотрим некоторые детали свидетельства Иоанна, поверив ему, что он описывает действительные события, как действительный их участник и свидетель. Прежде всего, отметим, что если отставить в сторону сверхъестественный аспект, то перед нами выступает несколько идеализированный и преувеличенный образец обычного роскошного восточного шахского дворца с престолом, придворными различных рангов, поэтами, которые сочиняют и поют дифирамбы в честь шаха, с «громами» и «молниями» свирепого шаха, с хищными животными для устрашения, драгоценностями, канделябрами и т.д.
Сравнительный анализ образов богов в контексте Священных Писаний и теологических изысканий
Как видим, Ли Бога Отца не упоминает вовсе. Три ипостаси он сводит к трем терминам, вытесняя или игнорируя умышленно при этом Бога Отца, хотя у Павла там же сказано «Свидетель мне Бог, которому служу духом моим о благовествовании Сына Его...» (Рим 8: 9). Здесь речь идет, несомненно, о Боге Отце. Отведение Богу Сыну центрального положения, на наш взгляд, не логично и не этично. Бог, творец всего сущего, самого Иисуса Христа в том числе, не может занимать, как это видно и из приведенной нами схемы Уитнесса Ли, побочное положение, безотносительно того, что это еврейский или иной бог. Это несомненно. В чисто нравственном плане главенство, верховенство или центральное положение (все одно) сына над отцом, будь это люди, тем более боги, непозволительно ни у одного народа с древнейших времен. Хотя, следует отметить, нечто аналогичное мы обнаруживаем в троице индуизма, где, как уже отмечалось, при верховенстве Брахмы в системе вероучения преобладает культ двух других богов: Вишну и Шивы. Каковы же заслуги Иисуса Христа, т.е. Бога Сына? Не вдаваясь в подробности, отметим, что каковы бы они ни были, они не соизмеримы с заслугами и ролью Бога Отца. Правда, Ли ссылается на пророка Исайя, где якобы дается параллельная смысловая линия: «Сын дан нам... и нарекут имя Ему... Отец вечности» (Ис. 9: 6). К чести, богослов признается, что «Это утверждение нелегко осмыслить, но так написано. Сын назван Отцом, следовательно, Сын должен быть Отцом» (108: 8). И посредством всевозможных словесных манипуляций делается главный вывод, что Бог
Отец, Бог Сын и Бог Святой Дух - одно и тоже лицо, как бы это псевдонимы одного и того же, скажем, разведчика. Но если допустить истинность этого утверждения, то, с точки зрения логики и здравого рассудка, мы получаем следующую цепь рассуждений: Бог, т.е. Иисус Христос сам себе предопределил явление народу, с этой целью он сам (или Святой Дух, что также одно и тоже) зачал себя непорочным зачатием и ни в ком другом, как в жене еврейского плотника, правда, предварительно уведомив ее об этом и о том, что она должна родить его же, то есть того от кого она зачала. Далее, бог сидел, как и полагается, положенный срок в утробе и родился ни где-нибудь, а в хлеве, затем рос и 33 с половиной года находился как человек среди людей, оставив, очевидно небесную канцелярию без хозяина, а мир без управления и надзора. Затем сам дал себя казнить и после трехдневного небытия сам себя воскресил, вознесся сам на небо и, наконец, воссоединился с самим собой. «Мы никогда не сможем полностью понять тайну Триединого Бога» - отмечает Ли, потому и мы, согласно предписаниям христианства, вместе с Ли, руководствуясь единственно верным выводом, звучащим и как наставление Тертуллиана, будем верить, ибо это абсурдно. Но такова генеалогия Иисуса Христа, согласно вероучению христианства.
Следует отметить, что ни в Ветхом, ни в Новом Завете нет учения о троице, есть только отдельные аллегорические намеки. В Евангелии от Матфея есть и предписание: «Итак, идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святого Духа» (Мф. 28: 19). В этой связи отметим еще одну неопределенность в Священном Писании христиан. Ничто иное, как само слово божье ставит перед христианами неразрешимую дилемму: в Евангелии от Матфея (10: 5) Христос заявляет «На путь к язычникам не ходите», а в Евангелии же от Марка (13: 10) читаем: «И во всех народах прежде должно быть проповедано Евангелие».
Возвращаясь к троице, отметим, что формула «единосущности» Сына с Отцом была утверждена только в 325г. на Никейском вселенском соборе, а через 56 лет, в 381 году на Константинопольском вселенском соборе, была утверждена и божественность Святого Духа и соединена с двумя другими лицами.
Казалось бы, христианский бог сформировался усилиями богословов окончательно и во всех своих атрибутах. Однако, как уже отмечалось, в 1054 году богословы запутались в источнике того самого Святого Духа, что привело к крупному расколу христианства.
Таким образом, первоначально христианский бог, если исходить из того обстоятельства, что это - иудейский Яхве был единым богом. Затем до Никейского собора 325 года у них с Иисусом Христом были разные сущности, раз уж только тогда была утверждена формула единосущности Отца и Сына, некий тандем. С этого времени христианский бог становится двуединым, т.е. состоит он из двух ипостасей, или лиц. И только в 381 году завершается христианское богостроительство - к двум ипостасям присоединяется и Бог Святой Дух.
Здесь следует отметить, что, несмотря на изложенный процесс становления троицы, христианские богословы не перестают утверждать извечность и неразрывность троицы, трех ее ипостасей, отвергают всякую возможность их разделения и самостоятельное существование. Между тем мы на каждом шагу и после 381 года обнаруживаем, что как само Священное Писание, так и богословы разъединяют их и рассматривают как самостоятельные существа, или сущности, и даже ведут повествования о каждом лице в отдельности, вне связи с троицей. Уже упомянутое пророчество Даниила говорит о явлении Христа - Князя, который, определенно, есть отдельный, самостоятельный персонаж и должен еще, правда не скоро, но явиться в мир. Тем временем Бог, правда, еще не Отец (таковым он станет, также не скоро, породив Иисуса), сотворив мир, управлял им не одну тысячу лет. Далее в Евангелиях от Матфея и Марка (Мф. 27: 46; Мк. 15: 34) в унисон рассказывается, что, будучи уже распятым «... возопил Иисус громким голосом: ... «Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты меня оставил?».
У Луки читаем: «Иисус, возгласив громким голосом: Отче! В руки Твои предаю дух Мой. И сие сказав, испустил дух» (Лк. 23: 46). Полагаем, что нет надобности объяснять, что значит «оставлять» нечто или «передавать» нечто в другие руки.
Смысл и содержание этих эпизодов также исключают всякое сомнение в том, что перед нами две стороны, две персоны, два лица и т.д. и их взаимоотношение. Более того, здесь Иисус, определенно, - человек, который полагает, что дух его перейдет в распоряжение бога.
В Евангелии от Иоанна Иисус признается: «Я ничего не могу творить Сам от Себя. Как слышу, так и сужу, и суд Мой праведен, ибо не ищу Моей воли, но воли пославшего Меня Отца. Если Я свидетельствую Сам о Себе, то свидетельство Мое не есть истинно...» (Ин. 5: 30,31). Здесь Иисус -истинный пророк - прототип пророка Мухаммада, который аналогичным образом отмечал, что он не обладает сверхъестественными достоинствами и пророческим даром, утверждал, что он является всего лишь «посланником Аллаха и печатью пророков», и что ему доступно лишь познание сегодняшнего и вчерашнего, но не то, что совершится завтра (24: 40).