Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Социокультурные особенности российской благотворительности в разновременных исторических срезах (от архаики до 90-х годов XX века)
1.1 Социокультурная сущность благотворительности 16
1.2 Истоки и мотивы благотворительности на Руси 40
Глава II. Ценностно-нормативные параметры благотворительной деятельности
2.1 Культурные ценности и социальные нормы: точки пересечения и 112
взаимодополнительность
2.2 Особенности ценностного измерения благотворительной деятельности
Глава III. Благотворительность как элемент функциональной самоорганизации социокультурного пространства современной России
3.1 Развитие институтов благотворительности на постсоветском 172
пространстве
3.2 Благотворительность как управляющий параметр в самоорганизации социокультурного пространства России
Заключение 215
Список литературы
- Социокультурная сущность благотворительности
- Истоки и мотивы благотворительности на Руси
- Особенности ценностного измерения благотворительной деятельности
- Благотворительность как управляющий параметр в самоорганизации социокультурного пространства России
Социокультурная сущность благотворительности
Итак, основным содержанием и смыслом благотворительности является социокультурная деятельность, упорядочивающая социальные отношения в отдельных сферах общественной жизни. И здесь четко проявляется проблема так называемой «государственной благотворительности». Клецина А.А. и Орлова А.В. приводят две взаимоисключающие точки зрения по данному вопросу44. Согласно первой из них, благотворительность приватна и не терпит ни формализации, ни вмешательства государства. Подобная позиция характерна для Э. Фомина и Е. Чикадзе, которые термином «благотворительность» обозначают негосударственную добровольную безвозмездную деятельность в социальной сфере, направленную на поддержку отдельных лиц или организаций, у которых по тем или иным причинам не хватает собственных ресурсов для полноценного функционирования45, также для М.С. Матлаховой46 и для многих других. Согласно второй точке зрения, «в отличие от милостыни, благотворительностью можно назвать только организованную помощь, организационно опосредованную специальными благотворительными институтами. Высшей формой благотворительности является социальная политика государства: граждане, уплачивая социальные налоги, совершают как бы коллективное пожертвование в пользу страждущих соотечественников, а государство распределяет эту помощь различными способами, один из которых система социальной работы».
По всей видимости, исследуя специфические особенности благотворительности как института гражданского общества, следует вновь обратиться к вопросу, каким образом в единичном формируется особенное. Исторически, как справедливо отмечает Костина Е.Ю., «благотворительная практика возникла задолго до появления организованных религиозных и государственных структур, а с появлением последних стало одним из важнейших направлений их социальной политики, направленной на обеспечение стабильности общественных структур, предотвращение социальных конфликтов»48. Как отмечено выше, единичное имеет свое категориальное наполнение в основании. И государственная социальная работа, и деятельность негосударственных благотворительных организаций имеют одну цель и зачастую содержание, но они различаются по основаниям этой деятельности, хотя исторически государственная социальная деятельность и церковная или частная благотворительность, как это будет показано ниже, часто существовали в смешанных видах. Наиболее яркими примерами благотворительности выступали высшие государственные или церковные чины. Современный подход к этой проблеме демонстрирует обязательность идейно-смысловых и ценностных или компенсаторных мотиваций для негосударственных субъектов благотворительности. Этот момент рассматривается нами как определяющий для характеристики специфики благотворительности. Благотворительность должна быть рассмотрена в русле решения государственных задач, но само основание благотворительности связано с невозможностью полного и окончательного решения социальных проблем государством или же с внедрением социальных инноваций, опережающих государственные социальные стандарты. Другой вопрос, который будет подвергнут более детальному обсуждению в третьей главе диссертации, состоит в том, что сама по себе благотворительность без взаимодействия с государством оказывается малоэффективной. Но для того, чтобы определить каналы оптимального взаимодействия между ними, важно определить благотворительность как особенное с позиции ставшего целого. В этом смысле, благотворительность включает в себя, как и другие виды благотворения, нравственно-общественное отношение, реализующее альтруистический потенциал общества, при этом выступает как социальный институт гражданского общества со своими субъектами, объектами деятельности, агентами, целями, задачами, ролями, программами и статусами, регламентируемый культурными и социальными нормами. Смысловое разночтение понятия «благотворительность» обусловлено также и определенной некорректностью Федерального закона «О благотворительной деятельности и благотворительных организациях» №135-ФЗ от 11 августа 1995 года49 в его первой редакции. Так, статья 15 закона «Источники формирования имущества благотворительной организации» предусматривала в виде источников формирования имущества также «поступления из федерального бюджета, бюджетов субъектов Российской Федерации, местных бюджетов и внебюджетных фондов»; впоследствии на основании Федерального закона от 22.08.2004 N 122-ФЗ этот абзац утратил силу; также утратили силу абзацы 3-6 статьи 18 , декларировавшие противоречащие сущности понятия поожения в следующем контексте: «Поддержка благотворительной деятельности органами государственной власти и органами местного самоуправления»: «3. Органы государственной власти и органы местного самоуправления, признавая социальную значимость благотворительной деятельности, могут оказывать участникам благотворительной деятельности поддержку в формах: - предоставление в соответствии с федеральными законами льгот по уплате налогов, таможенных и иных сборов и платежей и других льгот; - предоставление органами государственной власти субъектов Российской Федерации и органами местного самоуправления налоговых и иных льгот в пределах их компетенции; - материально-техническое обеспечение и субсидирование благотворительных организаций (включая полное или частичное освобождение от оплаты услуг, оказываемых государственными и муниципальными организациями, от платы за пользование государственным и муниципальным имуществом) по решению соответствующих органов государственной власти и органов местного самоуправления
Истоки и мотивы благотворительности на Руси
Период этот, как уже отмечено выше, также определяется по своему этническому наполнению как восточнославянский. Между тем, начиная с IX века, начинается миграция восточнославянских племен в междуречье Волги и Оки, происходит ассимиляция ряда местных племен. Переселение славян было обусловлено рядом причин: централизацией власти в Киеве, сопровождавшейся разорением ряда княжеств в междуусобной борьбе, набегами половцев, поисками более плодородных земель и др. Лев Гумилев говорит о том, что «скрещение разных этносов иногда дает новую устойчивую форму, а иногда ведет к вырождению. Так, из смеси славян, угров, аланов и тюрок развилась великорусская народность»107. Думается, что одним из управляющих параметров в этой критической точке бифуркации явилось именно комплиментарно -милосердное поведение славян. Именно это сыграло определяющую роль в том, что «в IX-X вв. в Волжско-Окском междуречье на исконных землях финно-угорских и балтских племен сформировалось историко-этническое ядро русской народности, которое составили восточнославянские и местные племена. … Разноязычные элементы, первоначально связанные механически, объединяло христианство, распространившееся среди восточнославянских и финно-угорских племен, а также княжеская администрация, собиравшая дань и подати»108. Соглашаясь с мнением В.В. Викторова, представленного в вышеприведенной цитате, отметим, что вряд ли совместное проживание может быть охарактеризовано как механическая связь. Здесь важен поиск системообразующего ядра, формирующего новую общность - великорусское племя - как целостность. Историки подчеркивают мирный характер и взаимовлияние в становлении этого суперэтноса: «Финны, русея, со своими антропологическими и этнографическими особенностями, со своим языком, обычаями и верованиями входили в состав русской народности»109, перенимая языческие верования славян. Потому нам представляется важным подчеркнуть духовную доминанту, сыгравшую важную роль в этом процессе, подкрепленную на рубеже X-XI веков мощным импульсом к совершенствованию исконно славянской сострадательности принятием христианства и введением его в качестве государственной религии киевским князем Владимиром I.
В период закрепления феодальных отношений российское общество представлялось рядом сословий – землевладельцы (князья со своими дружинниками и бояре), свободные крестьяне-общинники, ремесленники, торговцы, военные. С принятием христианства возникают институты церкви, монастыри и монашества, соответственно, сословие служителей и послушников. Разрушение прежней системы родоплеменных отношений приводит ко все большему повышению общественно-устроительного значения князей и их дружин, а также укреплению православной составляющей взаимоотношений, что повлекло за собой изменение форм социальной защиты, что касается и субъектов, и объектов поддержки. В качестве субъектов помощи и поддержки в этот исторический период наряду с семейно-родовыми выделяются следующие категории: князья, церковь, монастыри, приходы; объектами поддержки, по-прежнему, являются дети, старики, вдовы, больные, и новые категории, -прощенники (бывшие холопы, получившие свободу (прощение) с условием работы на церковных землях), другие люди церкви, нищие, иными словами, категория лиц, не связанная родственными отношениями.
Важными нововведениями данного периода являются: 1) правовая регламентация сфер помощи и поддержки – церковные уставы князей Владимира и Ярослава; 2) развитие русской культуры благодаря распространению по всей Руси книжной мудрости, в которой на основе комментариев евангелистских текстов новое звучание получают проблемы милосердия, любви к ближнему, сострадание. Среди них – Остромирово Евангелие, Новгородский кодекс (Новгородский псалтырь) и Изборники 1073 и 1076 годов, написанные для великого князя Святослава Ярославовича. Сюда входили переводы из сочинений византийских отцов церкви, римских богословов, византийского писателя Георгия Херобокса, переводы из библейских книг, некоторые статьи славянского
происхождения. В этих трудах проводится растолкование основ христианства и даются первые теоретические основы «теории милосердия», что особенно отражено в Изборнике 1076 года, в которой милостыня трактуется как средство достижения «царства Божия». Так, Иоанн Златоуст благотворительность ставит выше чудотворства, христианскую заповедь «Бог есть Любовь» рассматривает как любовь к Богу через конкретную и действенную любовь к ближнему своему. М.В. Фирсов говорит о том, что в данном сочинении намечается переход от социальной проблематики в противопоставлении «богатого» и «убогого» к философскому осмыслению милосердия: «В Изборнике 1076 года заложены теоретические основы «теории милосердия», которая, исходя из христианских традиций, будет развиваться по двум главным направлениям: осмысление милосердия как философской категории и как путь спасения и «средство управления» общественными отношениями»110. Эти первые древнерусские книги находят продолжение в трудах Феодосия Печерского, в «Повести временных лет» Нестора, в трудах Иллариона, монаха Иакова, в «Поучении митрополита Алексея», в «Правилах Кирилла, метрополита русского», в «Святительском поучении новопоставленному священнику», в «Послании Владимирского епископа местному князю» и т.д. и т.п., в которых тема милосердия рассматривается как нравственный путь самосовершенствования и формируется представление о нищенстве как о святости, закрепляя идеологему «нищелюбия» в ментальности наших предков.
М.В. Фирсов выделяет в становлении и развитии княжеского попечительства рассматриваемого периода два этапа, - первый, начиная с момента крещения Владимира I до второй половины XII в., второй - по XIII в. (включительно), «когда благотворительные функции князя постепенно сливаются с монастырско-церковными формами призрения»111. Канонизированный русской православной церковью Святой равноапостольный князь Владимир, в былинах славянского фольклора называемый Красным
Особенности ценностного измерения благотворительной деятельности
«Нельзя не упомянуть о роли городской общественности в строительстве Ростовской городской больницы, которая, как отмечали историки, была построена исключительно на общественные средства без сколь-нибудь значительных затрат со стороны городской казны. Городской голова И.С.Леванидов лично обошел всех ростовских купцов, включая и тех, кто не был особо богат капиталами, но все купечество единодушно откликнулось на его призыв. Стройка продолжалась три года с 1880 по 1882 годы…»158.
Известны многочисленные акции Донского торгового общества, Общества торговых казаков. Ярким примером благотворительности явились организации помощи и милосердия первой Мировой войны. За счет пожертвований частных лиц содержалось и действовало Филантропическое общество, впоследствии переименованное в Императорское человеколюбивое общество. Совокупность усилий в области благотворительности несомненно оказывалась весомым дополнением к бюджетам всех территорий Области войска Донского и, прежде всего, его крупнейших городов Ростова и Новочеркасска.
Широко практиковались общественные безымянные пожертвования на строительство церквей, общественных зданий и сооружений, памятников отечественной славы, в рамках которых свой посильный вклад мог внести (и вносил) человек любого звания и сословия по зову сердца; такие сборы оказывались очень существенными - на народные деньги, например, в дореволюционные годы был сооружен монументальный памятник Ермаку в Новочеркасске на Дону.
Уместно процитировать следующий документ - Духовное завещание Елпидифора Парамонова: «... раздать приказчикам, доверенным и вообще всем служащим моим двадцать тысяч рублей...; г/ выдать обществу станицы Нижнее-Чирской Донской области для устройства там какого-либо приюта или больницы ... пять тысяч рублей...; д/ выдать городу Ростову-на-Дону пятьдесят тысяч рублей на училища и больницы...; е/ учредить две стипендии: одну моего, завещателя, имени при Ростовском-на-Дону Коммерческом училище и другую, имени покойной жены моей, Ларисы Мефодьевны Парамоновой, при Ростовской-на-Дону женской гимназии, для какой цели внести на каждую стипендию по четыре тысячи рублей»159.
На Дону, как и в большинстве тогдашних российских губерний, щедрость дарителей тоже исчислялась значительными суммами. Исследователи отмечают, что Ростов в начале века мог широко использовать благотворительность в качестве источника финансирования создания многих жизненно важных для жителей объектов, в силу чего городским властям удавалось решать коренные проблемы улучшения жизни всех ростовчан и особенно тех, кто остро нуждался в экономическом воспомоществовании. В результате Ростов «был одним из самых благоустроенных городов Юга России, являясь не только торгово-промышленным центром, но и культурным центром обширного региона»160. Экономика всего Донского края тогда интенсивно развивалась, прямо и косвенно субсидируя благотворительную деятельность состоятельных слоев населения. Заводчики, фабриканты, купцы, чиновничество, подавляющая часть казаков, значительное число иногородних, оседавших в Области Войска Донского после прибытия сюда в поисках работы, год от года заметно продвигались по пути улучшения собственного благосостояния: так, с 1908 по 1913 год количество экономически успешных людей в регионе возросло на две трети, ряды собственников экономических предприятий за это же время более чем удвоилось. Было из чего благотворительствовать дореволюционным угледобытчикам, металлургам, конезаводчикам, хлеборобам, животноводам, и внушительным рядам эффективных хозяйственников еще многих и многих профессий, так же бурно приращивавших личные и коллегиальные накопления благодаря техническому прогрессу и технологическим новациям.
В корпусе подвижников отечественно благотворительности, профессионально занятых в структурах благотворения или практиковавших частное дарительство, насчитывалось перед падением имперского строя до полутора миллиона человек.
Исследователи отмечают неоднородность массива функционеров этого периода. В конце XIX – начале XX века «благотворители» разделились на два самостоятельных течения. П е р в ы е составляли учреждения и лица, которые свою деятельность направляли на поддержку имиджа государственной власти. В т о р ы е – общества по поддержке учащейся молодежи, народной грамотности, формирующие систему дешевых столовых и т.д. и т.п., свою деятельность рассматривали как «исправления преступлений властей»161.
Само правительство России в данный период уделяло благотворению повышенное внимание. Ради увеличения числа жертвователей им предоставлялись существенные льготы. Состоятельные люди, делившиеся своим достоянием длительно и неотступно, поощрялись карьерным продвижением, удостаивались чинов, выходцы из низших сословий возводились в дворянство. Практика эта, идущая от Петра Великого, была подхвачена царедворцами и в дальнейшем. Так, щедрого дарителя простого происхождения, заводчика Прокофия Демидова Екатерина II произвела в «штатские генералы», присвоив ему чин действительного статского советника, а позднее даже сделала его сенатором России. Финансисту Александру Штиглицу, завещавшему распределение между лицами и социально-защитными учреждениями рекордную
Соколов А.Р. Благотворительность в России как механизм взаимодействия общества и государства. Дис…. д-ра ист. наук: 07.00.02. СПб, 2006. в отечественной практике сумму в 1 миллиард рублей и комплекс недвижимости не меньшей ценности, была лично пожалована из рук императора Николая I за «особенное на пользу общую усердие» золотая с бриллиантами табакерка с вензелем самодержца.
Льготы со стороны государства состояли в том, что все благотворительные и богоугодные заведения освобождались от уплаты гербового сбора, как и дарственные акты в пользу государства, учреждений социального всепомоществования, церкви. Благотворительные заведения не облагались квартирным налогом, причастные к ним бесплатные столовые, пенсионные кассы, устраивающиеся с целью сбора средств дарителей базары, концерты, лотереи, гулянья освобождались от промыслового налога. Имущество, переходившее в собственность благотворительных учреждений, не облагалось пошлинами.
Повышенное внимание благотворению со стороны правительства диктовалось, как уже сказано, напряженным состоянием общественной жизни России того времени. Связано это и с реформой 1861 года с ее общинным вариантом освобождения крестьян, который в принципе отражал интересы государственности страны с попыткой сохранения и не ущемления помещичьего класса. В связи с этим были отвергнуты и помещичий вариант реформы (освободить крестьян без земли) и крестьянский вариант (освободить, отдав крестьянам всю землю). Сама реформа была ответом на нестабильное положение в стране, сопровождающееся постоянными крестьянскими волнениями, - с 1845 по 1854 гг. произошло 348 выступлений, за последующие 6 лет (1855 по 1860 гг.) — 474162. Значение имел и тот факт, что к середине XIX века Россия оставалась единственной в Европе страной, в которой не была проведена отмена крепостного права. Влияние оказывали и набиравшие силу протесты со стороны ряда общественно-политических движений и общественных деятелей.
Благотворительность как управляющий параметр в самоорганизации социокультурного пространства России
Имела в этой связи подоплеку и гуманитарная помощь западных стран, декларируемая ими же как «активное воздействие на формирование российского ценностно-ориентированного гражданского общества». Аксиологическая составная учитывалась инициаторами проекта при отборе общественных организаций для делегированиям функций получения и распределения объемов пожертвований для россиян. Согласно замыслу иностранных благодетелей осуществлялось создание обширной сети филиалов зарубежных благотворительных фондов и организаций на территории России, применена практика различных форм поощрения научных связей, нередко посягавшая на секретность таковых, широко использовались информационно емкие возможности контактов в рамках международных семинаров, стажировок, тренингов для представителей некоммерческого сектора, предоставление грантов на социальные программы, проведение мероприятий, спонсирование из зарубежных источников российских благотворительных объединений.
Инспирирован иностранцами и российский закон №135-ФЗ «О благотворительности и благотворительных организациях» от 11 августа 1995 года. Двум российским общественным структурам - «Интегралу» и «Сопричастности» были предоставлены западные гранты на разработку проекта российского закона: первому с принятием за основу английской соответствующей модели, второй – американский. Приемлемым было признано тексто-структурное построение «Сопричастности», которое и легло в основу сегодня действующего закона, за которым последовали уточнения и ограничения уже в редакциях Федеральных законов №31-ФЗ от 21.03.2002г. и 112-ФЗ от 25.07.2002 г.. №94-ФЗ от 04.07.2003, о чем говорилось в работе ранее.
Правовая институализация упрочнила складывающуюся конфигурацию сферы отечественного милосердия. Но не избавила поле действия от беспокоящих препятствий. На протяжении первого десятилетия постсоветского времени на долю благотворения в нашей стране выпало немало испытаний.
Особенно болезненно массовое сознание травмировали подлые практики псевдоблаготворительности. Это были явления, как порожденные в нашем собственном обиходе, так и привнесенные извне. Бурный рост численности формирований в области воспомоществования, заманчивый статус независимости от властного управления, юридически не обеспеченные возможности контроля, наряду с людьми истинно честными и бескорыстными, втянули в орбиту декларируемого добротворчества немало авантюристов и мошенников. Печальной памяти «МММ», «Русский дом Селенга», «Тибет», «Властелина» и еще до трех десятков таких же хищнических формирований, маскировавшихся под образ благотворителей, заманивая обездоленных людей лживыми обещаниями скоротечного и фантастического обогащения, лишили их последнего достояния, присвоив, таким образом, по данным компетентных органов, в суммарном выражении около 47 миллиардов рублей294.
В тяжелую пору противостояния законной власти террористическим бандам в Чеченской республике «приоткрылось личико» милосердия зарубежного происхождения. Так, среди трофеев, захваченных нашими боевыми подразделениями у разгромленных в разных местах сепаратистов, обнаружились специфические дары дудаевско-масхадовскому воинству, маркировка которых неопровержимо указывала на антироссийскую враждебную деятельность мнимых благотворителей из конкретных западных спецслужб. В качестве улик международного преступления военными юристами Вооруженных сил Российской Федерации зафиксированы на складах боевиков полторы тысячи комплектов натовского обмундирования, несколько сотен единиц новейшего, произведенного в добром десятке зарубежных стран стрелкового, ракетного и противотанкового оружия, тонны взрывчатки той же адресности, комплексы высокоточных технических средств современного ведения боевых действий, таких, как устройства спутниковой радиосвязи, оптические приборы снайперского и ночного видения, высокотехнологичные бронежилеты, которыми, как правило, оснащаются далеко не рядовые подразделения США.
В бандитских схронах были заготовлены и «эксклюзивные» товары «детского ассортимента»: мини-сюрпризы в виде кукол, мягких игрушек, фотоаппаратов, мобильников. А нашу страну, ставшую пионером борьбы с международным терроризмом (в рядах чеченских «воинов джихада» выявлено 800 идейных рекрутов из мусульманских стран, более 200 наемников-экстремистов, включая отщепенцев славянского происхождения), терзали в это время остракизмом Совета Европы, неприязненными «озабоченностями» вашингтонских дипломатов, клеветническими наскоками всяческих фальшивых «филантропов» типа известного своей ненавистью к России лорда Джадда или эскондивы Ванессы Вандгрев. Эта «звезда европейского милосердия», как ее помпезно именовали в иностранной прессе, на собственные деньги сфабриковала ложный агитфильм «О зверствах русских поработителей в доблестной Ичкерии», включивший в себя грубо состряпанные постановочные кадры и непомерное восхваление якобы бескорыстного благородства изуверов-мосхадовцев, в реальности перерезавших горло и травивших до смерти собаками захваченных в плен солдат российского федерального контингента.
После провала проекта насаждения на северо-кавказской территории России кровопролитной пародии на «гражданское общество» заинтересованные структуры США и НАТО свои технологии псевдоблаготворения усовершенствовали, дооснастили инновационными приемами «Интернет-побужденья», опробовали их в экспериментальном порядке в Югославии, в Ираке, Ливии, Египте и Сирии, а сейчас подкатились прямо к воротам России, создав политический и экономический хаос на Украине. Пик успешности американо-натовской подрывной филантропии все, что замышляют и осуществляют верховоды этого альянса, объявляются ими как усилия «на пользу миру, в интересах человечества и человечности» выразился в фактическом разгроме государственности Туниса, Марокко, Йемена, Египта, в беспощадном подавлении и фактической оккупации Ливана.