Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Основные подходы к изучению феномена виктимности в научной теории и практике 30
1.1. Онтологические и ценностные основания подходов к явлению виктимности в истории философии и науки 30
1.2. Историческая ретроспектива научного осмысления виктимности человека: анализ основных парадигм 43
1.3. Теоретико-методологический анализ основных понятий и концепций виктимности и виктимного поведения человека 56
Выводы по первой главе 77
Глава 2. Теоретические основания онтогенетической концепции виктимизации человека в условиях современной социальной среды 81
2.1. Критический анализ теоретико-методологических возможностей парадигм исследования виктимизации человека 81
2.2. Основные положения концепции онтогенетической виктимизации человека 102
2.3. Влияние современных социальных условий на виктимизацию личности 131
Выводы по второй главе 152
Глава 3. Факторы и условия возникновения типологической инвариантности виктимности на разных этапах онтогенеза 155
3.1. Типологические особенности и механизмы возникновения виктимности на этапах онто- и дизонтогенеза 155
3.2. Особенности и формы виктимизации личности 176
3.3. Факторы и условия возникновения виктимности и виктимного поведения 212
Выводы по третьей главе 255
Глава 4. Математическое моделирование процессов виктимизации в современных социальных условиях 260
4.1. Анализ специфики актуального состояния виктимизации личности в современных условиях 260
4.2. Математическая модель прогнозирования развития виктимности в условиях современного общества 335
4.3. Футурологическое прогнозирование динамики проявления виктимности личности в социокультурной реальности современного общества 366
Выводы по четвертой главе 382
Глава 5. Концептуальные основы организации программ девиктимизации личности и возможности управления социально-приемлемыми трансформациями виктимного поведения 386
5.1. Концептуальные основы организации процессов девиктимизации и трансформации виктимного поведения 386
5.2. Модели и программы организации процессов социально приемлемой трансформации виктимного поведения и девиктимизации в подростковом возрасте с учетом типологической инвариантности 407
5.3. Анализ результатов апробации программ девиктимизации и социально-приемлемой трансформации виктимности 425
Выводы по пятой главе 440
Заключение 443
Список использованной литературы 450
Список иллюстраций и таблиц 499
Приложение А Методики диагностики виктимности и виктимного поведения 506
Приложение Б Основные таблицы расчета данных для моделей детерминации и функционирования виктимной личности в социальной среде 520
Приложение В Сводная таблица методов диагностики компонентов виктимности и виктимного поведения личности 564
- Историческая ретроспектива научного осмысления виктимности человека: анализ основных парадигм
- Особенности и формы виктимизации личности
- Футурологическое прогнозирование динамики проявления виктимности личности в социокультурной реальности современного общества
- Анализ результатов апробации программ девиктимизации и социально-приемлемой трансформации виктимности
Историческая ретроспектива научного осмысления виктимности человека: анализ основных парадигм
Рассматривая историю развития виктимологии, следует выделить три основных периода:
1. Начальный период, который продолжался до середины XX века.
2. Период оформления виктимологии в самостоятельную отрасль знаний, продолжающийся с 1940 до середины 80-х гг. XX века.
3. Период расширения прикладных аспектов и международного сотрудничества, продолжающийся с середины 80-х гг. по настоящее время. Виктимология в буквальном переводе означает «учение о жертве» (от лат. viktima – жертва и греч. logos – учение). Изначально виктимология появилась как элемент народного творчества, культуры и философии, однако в 40–50-е гг. ХХ столетия виктимология получила свое начало как научное направление.
В настоящее время активно развиваются криминальные и некриминальные направления виктимологии. Так появились деликтная виктимология, травматическая виктимология, педагогическая виктимология и др. Однако реальное развитие на данный момент получило в основном криминальное направление виктимологии, предметом изучения которой является все, что связано с жертвами преступлений. Данная ситуация вызвана потребностями социальной практики и необходимостью ответить на вопрос о причинах, в силу которых отдельный человек или социальные группы становятся жертвами чаще, нежели другие, оказывающиеся в аналогичных ситуациях.
Рассматривая основные понятия виктимологии, Д.В. Ривман отмечает, что «…жертва – постоянный, неизбежный элемент, последствие проявления природных, социальных, технологических процессов» [303, с. 9]. Это означает, что человек, независимо от его генетических и социальных данных может стать жертвой криминальной или некриминальной ситуации.
Интерес к личности и поведению жертвы преступления и её роли в различных жизненных ситуациях существует очень давно. Всегда привлекали к себе внимание люди, которые чаще других несут какой-либо урон в результате собственного неправильного поведения или действия других лиц. В народе таких людей называли невезучими, про них складывали мифы, сказки, басни. Знакомство с художественными произведениями, источниками народного творчества показывает, что вся мировая литература от Библии и греческой мифологии до современных произведений буквально пронизана виктимологической тематикой. Исследованию данного аспекта развития виктимологии посвящены специальные исследования российских и зарубежных авторов (В.И. Полубинский, 1990 [283]; А.Л. Ситковский, 1998 [333]; Л.В. Франк, 1972 [373]; Фаттах, 1967 [365]; Г.И. Шнайдер, 1975 [407]; Н.Н. Невский, 2009 [250] и др. [249]. Внимание к феномену жертвы в первую очередь возникло в контексте роли жертвы в механизме развития преступлений в трудах древних мыслителей. При этом фокус внимания древних авторов концентрировался на негативных специфических чертах личности жертвы. Достаточно много внимания уделялось вопросам жертвы в религиозном контексте. Существуют известные библейские мифы, рассматривающие те или иные виды жертвенного поведения. Так, в известном библейском мифе о братьях Каине и Авеле смоделирована виктимологическая ситуация. Авель, несмотря на знание о намерениях брата и опасности, игнорирует эту информацию и тем самым создаёт виктимогенную ситуацию, становясь жертвой. Современная психология достаточно часто рассматривает данный тип вик-тимного поведения, называя его синдромом Авеля. Другой миф о Самсоне и Дали-ле описывает ещё один вид виктимного поведения. Излишняя самоуверенность и переоценка собственных сил Самсона приводит к тому, что он становится жертвой предательства Далилы и насилия со стороны Голиафа. По сути, это указание на некритичный тип виктимного поведения жертвы. Анализ мифов позволяет выделить множество типов виктимного поведения, детерминирующих возникновение вик-тимных событий, ставших основой мифологических историй. Примером проявления агрессивного виктимного поведения является миф об Эдипе. Закономерности функционирования взаимосвязи «преступник – жертва – преступник» показывает миф об Оресте.
Широко представлены описание и анализ поведения жертвы в античной философии. Среди авторов, анализирующих данные вопросы Солон из Афин (638– 558 гг. до н.э.), Анак-сшаандр (610–547 гг. до н.э.) и т.д. Общая мысль многих философских трудов заключается в необходимости учета роли жертвы в генезисе преступного деяния. Платон (428–347 гг. до н.э.), рассуждая о свободе воли человека, обращал внимание на нежелание человека брать ответственность за те страдания, которым он подвергается. Большое внимание поведению человека, подверженность порокам, приводящих к «гневу Господню», уделял Августин Аврелий (Блаженный) (354–430 гг.). Подобные размышления о природе страданий человека, причинах их происхождения и личной ответственности за выбор жизненного пути присутствуют во всех философских и религиозных учениях мира. Достаточно много таких размышлений в даосизме (Сюнь-Цзы (313–235 гг. до н.э.)) и в буддизме (Будда – Сиддхартх Гаутама Шакья-Муни (556–476 гг. до н.э.)).
Возникновение христианской религии привело к существенному смещению взглядов на трактовку понятия жертвы в мировоззренческих и философских концепциях того времени. Христианство, определившее специфику развития общественного сознания на несколько столетий вперед, ввело в оборот определение жертвенности как благого поступка. С этой точки зрения, жертва воспринималась как естественная реакция, возникающая в человеке. Влияние поведения жертвы на возникновение преступного деяния полностью исключалось. Это привело к тому, что на протяжении средних веков вопросы виктимности и виктимного поведения индивида или социальной группы не рассматривались.
Подобный же подход, опирающийся на рационально-гуманистическую концепцию общества, наблюдался в эпоху Ренессанса. В этот период преступное поведение рассматривать как «злая воля индивида», а учёт поведения жертвы не происходил. Однако возникшее в это время свободомыслие приводит к возврату многих философских и религиозных идей античности. Известные философы от политики вновь возвращаются к идеям, рассматривающим виктимологический аспект жертвенного поведения. Никколо ди Бернардо Макиавелли (1469–1527), Бальтасар Грасиан (1601–1658), Франсуа де Ларошфуко (1613–1680), Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770–1831), Артур Шопенгауэр (1788–1860), Людвиг Ан-дреас Фейербах (1804–1872), Рафаэль Гарофало (1852–1934) и многие другие в своих работах проходят путь от рекомендаций возможным жертвам по уменьшению опасности до прямого указания на виновность жертвы в генезисе совершенного деяния.
Достаточно много внимания вопросам виновности или невиновности жертвы уделено в художественной литературе. Именно характер жертвы и генезис её виктимизации зачастую становится основой для развития литературного сюжета. Показательны в этом отношении романы известного английского писателя Д. Дефо (1661–1731) «Молль Флендерс» и «Полковник Джек». В этих романах тонко показан процесс виктимизации, рассмотрена роль жертвы в зарождении и развитии преступного деяния [376, c. 19–20]. Точные виктимологические характеристики можно найти и в повести Томаса Кинсея «Убийство, рассматриваемое как искусство», где автор реализует идею об обладании некоторых отдельных людей свойствами, делающими их более предрасположенными к роли жертвы. Именно качествам таких людей Томас Кинсей отводит роль детерминации в сознании преступника идеи их убийства [282, c. 6–7]. Виктимологическая сюжетная линия наблюдается и в романе «Причина» писателя Леонарда Франка (1882– 1961), где автор рассматривает поведение жертвы как решающий фактор возникновения криминальной ситуации. Процесс зарождения мысли об убийстве под влиянием агрессивного поведения самой жертвы подробно рассмотрен в новелле немецкого писателя Франца Верфеля (1890–1945) [304]. Большое внимание отношениям жертвы и преступника уделено в романе Теодора Драйзера «Американская трагедия». Очень тонкий психологический анализ различных типов жертв дан в романах Ф.М. Достоевского. Художественное описание героев Ф.М. Достоевского так или иначе раскрывает нам специфику личности самой жертвы и её участие в генезисе возникновения виктимной ситуации, провоцирующей ближайшее окружение на криминальные действия. Среди особо ярких образов стоит отметить образ Карамазова в романе «Братья Карамазовы» или Алёны Ивановны (жертвы Раскольникова) в романе «Преступление и наказание». Необходимо отметить, что в романах Ф.М. Достоевского раскрывается не только вик-тимологическая сторона преступления, но и вопросы самоубийственных последствий действий, совершаемых самим преступником – аутоагрессивной жертвы [282, c. 22–24; 342, c. 22–24].
Особенности и формы виктимизации личности
Опираясь на идею Д.В. Ривмана о том, что индивид изначально не может быть невиктимным, а значит виктимность – это качество, которым обладает каждый человек (проявляемое в процессе адаптации индивидуума к социуму), можно говорить о том, что все существующие на сегодняшний день подходы к изучению виктимности так или иначе рассматривают разную степень виктимизации [23]. В данном контексте нормативная виктимность понимается как приспособительная реакция, которая приводит к максимально высокой психологической адаптации, снижающейся в случае повышения или понижения уровня виктимности (в соотношении с групповой нормой).
Высокий уровень виктимности, находящийся в фокусе нашего внимания, может быть разделен по степени выраженности: выделяется уровень дезадаптации, реализующийся в виде различных форм нарушения поведения; уровень деформации, связанный с нарушением личностных структур, идентичности и ролевых позиций, значительно хуже, нежели предыдущий, поддающийся коррекции вследствие задействования более глубоких личностных механизмов и конструктов; уровень патологической виктимности, то есть создающей угрозу для жизни и психологического здоровья личности.
Многомерность понятия «личность» дает возможность рассматривать вик-тимизацию как на уровне деформации личностных структур, так и на уровне поведенческих проявлений как естественного способа выражения всех личностных структур, доступного наблюдению в виде специфических актов разной степени деструкции, проявляющихся как в межличностных отношениях, так в отношении собственной личности. Виктимность, таким образом, в основных своих проявлениях может быть выражена через поведение – сложный и многоаспектный процесс, более общий по своей сути и включающий как сложные личностные конструкты, определяющие параметры готовности действовать определенным образом, так и сформированные модели поведенческих реакций, принятых личностью в различных внешних и внутренних условиях.
Анализ форм и специфики виктимного поведения, связанного с уровнем виктимной дезадаптации, проведен с опорой на выбранные онтологические основания. В этом случае классификация виктимного поведения строится в контексте дихотомических осей агрессия/миролюбивость на основании дискриптора пассивный/активный (рисунок 12).
Рассматривая типологию виктимного поведения через концепцию личностных черт А.Г. Шмелева [406], необходимо учитывать ситуационно-рефлексивные черты, так как психологическая интерпретация и поведенческая активность личности будет характеризовать не только описательный, но и оценочный компонент, являющийся ведущим в самооценке и субъективных оценках человека человеком. Важным для учёта специфики формирования и проявления поведенческих реакций будет оценка среды, в которой существует субъект. В случаях существования в ситуациях со слабыми стимулами, более адаптивным является субъект со слабой нервной системой и внутренней направленностью (интровертированный), тогда как в ситуациях с сильными стрессовыми воздействиями более адаптированным является человек с внешней ориентацией личности (экстровертирован-ный). Не соответствующие средовому воздействию проявления соответственно становятся дезадаптивными. Экстравертированный субъект испытывает напряжение и злобное раздражение в среде с низкими стимулами, не осознавая причин своего состояния, а интровертированный тип впадает в депрессию и истощается в стрессовой среде.
Для анализа поведенческих реакций важен учёт социального контроля и давления со стороны социальных норм и предписаний при формировании личностных черт и выражения через поведенческие реакции. Влияние социального контроля, по мнению А.Г. Шмелева, необходимо учитывать в контекстах разрешение/запрет, преломляя сквозь них функциональные факторы активность/пассивность. Социально адекватное действие, ответное на воздействие запрещающей или разрешающей среды составит соответствующие ортогональные параметры, позволяющие оценивать поведение в дихотомии послушный/дерзкий или пассивный/инициативный. Однако необходимо помнить, что в случае учёта средовых воздействий запретное поле социального воздействия формирует послушное или беспомощное поведение человека как адекватный виктимный ответ требованиям. Тогда как разрешающая среда выводит поведенческие реакции из области пассивного взаимодействия в инициативный тип. Это означает, что поле профилактики и коррекции может быть описано через формирование специфических социальных сред, переводящих дезадаптивные формы поведения в более адаптивные, исходя из требований среды.
Принятую нами типологию, преломляя через параметры запрет/разрешение, возможно записать в несколько другом виде, представленном в таблице 6.
Так, например, аутодеструктивный тип поведения активного плана отличается от подобного же типа поведения пассивного плана открытостью и сознательной сформированностью авитальной активности. Мало того, аутодеструктивный тип поведения пассивного типа не принято обсуждать в современной психологии, так как долгие годы считалось, что человек не может управлять своим здоровьем и намеренно, хоть и бессознательно, лишать себя жизни. Только последнее время начало развиваться направление психосоматики, изучающее этот вопрос. Исходя из сущностных характеристик данного типа поведения, возможно назвать его скрытым аутодеструктивным с преобладанием психосоматических реакций (психосоматическая аутодеструкция). Достаточно часто для личности с таким типом поведения характерна жертвенная позиция.
Малоизученным остается инициативный тип виктимного поведения пассивного типа. На наш взгляд, это поведение свойственное одной из форм пассивной жизненной позиции личности, склонной к фиксации в ситуации страдания и демонстрации своей беспомощности окружающим (беспомощный тип).
Футурологическое прогнозирование динамики проявления виктимности личности в социокультурной реальности современного общества
Специфика современной ситуации развития общества и потребности к формированию социально-активной и здоровой личности приводит к необходимости разработки вопросов виктимологического моделирования и создания модели, позволяющей объяснить особенности виктиимзации сообщества в мировом пространстве.
Разработка такой модели, логично объясняющей процесс формирования виктимности в современном социальном пространстве мирового сообщества, позволит разработать достаточно эффективную превентивную программу. Кроме того, наличие такой модели позволит понимать необходимость мероприятий, направленных на коррекцию виктимности.
Вопросы социального прогнозирования и моделирования занимают достаточно важное место среди актуальных интересов современного общества. Социальный прогноз является одновременно и средством предсказывания различных социальных процессов, и средством создания определенного мнения или направления развития.
В сфере определения виктимности личности и развития виктимного поведения прогноз должен быть комплексным. Он должен включать в себя несколько важных компонентов прогнозирования: виктимологическую, социальную, педагогическую и психологическую. Такое прогнозирование крайне необходимо для современного состояния развития виктимности и в России и за рубежом. Динамика развития виктимности позволяет говорить о необходимости применения различного комплекса профилактических и коррекционных мероприятий, специфика разработки которых будет зависеть от сделанного прогноза.
При этом немаловажным моментом ситуации прогнозирования развития виктимности личности нам кажется использование именно футурологии как концепции, направленной на прогнозирование перспектив развития виктимности в мировом сообществе. Спецификой футурологического прогнозирования, на наш взгляд, будет открытость прогноза как принятым в научном сообществе моделям объяснения развития виктимности, так и альтернативным мировоззренческим теориям. Это необходимо для того, чтобы предпринятый нами прогноз отражал в первую очередь ценностное состояние общественного сознания.
Рассматривая проблемы современного общества, академик Д.С. Львов отмечает наличие значительного количества сложностей, возникающих в эпоху глобализации [216]. Существующая на данный момент радикальная трансформация всех взаимосвязанных процессов в социально-экономической сфере приводит к серьезному снижению качества жизни человека, увеличивая его уязвимость.
О.Д. Доронина, рассматривая вопросы развития современного общества, выделяет прогнозирование как самый мощный из существующих механизм. Именно прогнозирование, по мнению автора, позволит осуществить превенцию угроз и стимулировать необходимые социальные процессы, способствующие сохранению благополучия человечества в целом и отдельных его сообществ в частности. Кроме этого, прогнозирование как технология позволяет более точно оценить возможные временные и человеческие затраты, необходимые для реализации задуманного и конкретизировать необходимые действия [120].
Рассматривая механизмы и технологии прогнозирования, необходимо отметить, что достаточно часто для создания прогноза социального развития используют простой прогноз, основанный на экстраполяции наблюдаемых в определенных областях изменений на будущее. Такой прогноз действительно способен показать происходящие процессы конвергенции или дивергенции по отдельным факторам развития. Однако показать сложное взаимодействие разных факторов с учетом их взаимовлияния простой прогноз не способен.
Это означает, что необходимы более сложные технологии социального прогнозирования, способные хотя бы отдаленно учитывать взаимовлияние факторных переменных. Несомненно, мы понимаем ограниченность любой прогностической системы. Получить однозначный прогноз будущего вряд ли возможно, так как в настоящее время нет ни одной модели, способной учесть многовариантность взаимовлияний всех изучаемых факторов и условий.
Одним из популярных вариантов социального прогнозирования является прогноз, в рамках которого для придания ему некоторой большой определенности задаются отдельные сценарии развития с выполнением прогноза для каждого выделенного фактора с учетом их взаимовлияния.
В этом случае с помощью различных инструментов проводится анализ заданного сценария развития. В качестве инструментов анализа выступают данные психологических и социологических исследований, экспертные оценки, опросы заинтересованных лиц и различные сложные математические модели. Различные уровни анализа системы складываются в единый глобальный прогноз с учетом анализируемого уровня системы и ее согласованности. В результате прогноза получается набор показателей, которые сравниваются по определенным (заранее выделенным) формальным критериям.
В основу проводимого нами прогноза ложится задача сохранения социального и психологического благополучия современного общества, снижения процессов виктимизации и преодоления процессов макрофакторного воздействия на отдельные сообщества и всю систему в целом.
Несомненно, что социальная, духовная и политические сферы общества естественным образом связаны между собой. Совокупность этих сфер образует единую социальную систему, функционирующую по своим законам и закономерностям общественного развития. Современное общество характеризуется тем, что рассматривать особенности его функционирования возможно только в масштабах мировых систем, а не отдельных государств. Рассматривая закономерности развития мирового сообщества, необходимо выделить несколько важных тенденций, представленных в трудах политологов, экономистов, социологов и философов [149].
Так, А.А. Гущин выделяет такие закономерности, как рост производительных сил; взаимозависимость стран друг от друга вследствие специализации производства; усиление влияния высокоразвитых стран, которое приводит к увеличению сил противодействия; монополизация власти, возникающая вследствие монополизации производства; стремление значительных масс населения к устойчивому эволюционному пути, возникающему от осознания степени влияния человека на мировые процессы и наличия тенденции сохранить благосостояние; ускорение жизни общества; информационное наводнение, приводящее к возникновению пресыщения, хаосу и размыванию идеологических представлений; увеличение значимости духовного развития [103].
Как важный элемент характеристики современных тенденций развития А.С. Автономов отмечает момент, связанный с таким развитием общества, когда качество проживающего населения зависит от образовательного и профессионального уровня, требующего неустанного самосовершенствования и образования, но не для возникновения больших возможностей конкурировать на рынке труда, а с точки зрения самораскрытия потенциала личности и творческого самосовершенствования [4].
Статистические данные, приведённые в работе А.С. Автономова, позволяют сделать вывод о высоком неблагополучии, связанном с тенденциями социально-экономического развития общества в России. Автор отмечает серьезные изменения, проявляющиеся как в ухудшении жизни отдельных граждан, так и в усилении социального неравенства, поляризации населения, снижении общего состояния здоровья населения, дефицита ресурсообеспеченности. Это приводит к серьёзным изменениям в социальных статусах проживающего населения и сказывается на развитии педагогики, гуманитарных и социальных наук [4].
Необходимо отметить наличие достаточно опасных тенденций, сложившихся в социальной сфере современной России. Отсутствие социальности на уровне национальных проектов, низкий уровень решаемых социальных проблем, нераз-деленность зоны ответственности с гражданским обществом, неготовность современного населения России брать на себя ответственность за собственное благопо 370 лучие говорит о неоптимальной модели социальной политики, увеличивающей общую виктимизацию населения. Все эти тенденции приводят к изменениям в общественно-экономической формации современного общества.
Анализ результатов апробации программ девиктимизации и социально-приемлемой трансформации виктимности
Модель девиктимизации детей с дезадаптивным типом онтогенеза на основе воздействия биологического фактора апробирована на базе детского санаторно оздоровительного лагеря круглогодичного действия «Тимуровец» в рамках пси холого-педагогического проекта «Тимуровец.Границ.NET» (руководитель психо логической службы Н.М. Антипина) и БУ «Республиканский реабилитационный центра для детей и подростков с ограниченными возможностями» (Н.М. Ярославцева).
Целевой группой девиктимизирующего воздействия в рамках санаторно-оздоровительного лагеря выступили дети, имеющие статус ребенка с ограниченными возможностями здоровья (91 человек в возрасте 7–13 лет) с различной нозологией. Девиктимизирующее воздействие строилось на предположении, что психолого-педагогическое сопровождение будет эффективным при реализации модели, основанной на организации свободной социальной среды в контексте стимулирования саморазвития, самореализации и самопрезентации в условиях временного детского коллектива круглогодичного оздоровительного лагеря. При этом модель сопровождения детей с ОВЗ базируется на идеях инклюзии в круглогодичном оздоровительном лагере и представляет собой процесс поэтапного включения ребенка в открытую социальную среду временного детского коллектива через различные механизмы инклюзии, такие как включение ребенка с ограниченными возможностями здоровья и его родителей в программу лагеря, а также организацию коммуникативного контакта детей с ограниченными возможностями здоровья и детей, не имеющих нарушений.
Трансформация исходной модели девиктимизации детей с первичными нарушениями под задачи временного детского коллектива позволила сформировать рабочую схему, включающую в себя диагностическую, прогностическую, просветительскую, коррекционную, консультационную работу специалистов, направленную на организацию психолого-педагогического сопровождения. В рамках организации деятельности мы использовали акмеологический принцип психологического сопровождения, понимаемый нами как проектирование образовательной среды, исходя из общегуманистического подхода к необходимости максимального раскрытия возможностей и личностного потенциала ребенка. Проживая определённые периоды своей жизни с погружением в специально созданную инклюзивную среду, ребенок через собственный опыт проживания и включения в разные виды деятельности развивает опыт самореализации. Три основных направления работы (дух, движение, достижение) успешно существуют в рамках одной лагерной смены, делая лагерь «доступной средой», позволяющей ребенку снижать риски виктимиза-ции, повышать субъектность, способность и потребность к самореализации и саморазвитию, приводя к акмеологическому росту, преодолению ограничений и запуску программ, потребности находиться в непрерывном развитии.
В апробации модели участвовали 91 ребенок в возрасте 7–13 лет, участники психолого-педагогического проекта «Тимуровец.Границ.NET», имеющие статус ребенка с ограниченными возможностями здоровья. Испытуемые распределены на три группы со схожей нозологией. Одна группа – это дети, имеющие нарушения интеллектуальной сферы с диагнозом легкая степень умственной отсталости (41 человек), две другие группы детей имеют нарушения слуха и слабослышащие (24 человека и 19 человек). Также в исследовании приняли участие дети, имеющие основной диагноз детский церебральный паралич (6), ранний детский аутизм (1). Методы диагностического исследования: наблюдение, экспертная оценка уровня виктимизации, психогеометрический тест С. Деллингер для определения основных ведущих черт личности, проективный тест «Дерево с человечками» П. Уилсона в адаптации Л.П. Пономаренко для определения эмоционально-личностной сферы ребенка, адаптационные возможности в группе детей, методика эмоциональной самооценки А.В. Захарова.
Основной целью проекта является создание инклюзивной среды для непрерывного образования, самореализации, отдыха, оздоровления и развития детей с ограниченными возможностями здоровья и детей с нормативным развитием в условиях экологической территории оздоровительного лагеря и с учетом возможностей социализации во временном детском коллективе.
Модель психолого-организационного сопровождения инклюзивного процесса в ДСОКЛД «Тимуровец» (представлена на рисунке 37) разбита на три уровня сопровождения: психолого-организационное сопровождение до заезда ребенка с ограниченными возможностями здоровья в лагерь, во время пребывания на смене и после окончания смены. Модель была апробирована в рамках психолого-организационного проекта отдыха и оздоровления детей с ограниченными возможностями здоровья «Тимуровец.Границ.NET».
Проект «Тимуровец.Границ.NET» в основе своей содержит идею создания инклюзивной среды на территории оздоровительного лагеря, используя экологические возможности загородной территории и специально организованную программу социализации и социально-психологического сопровождения. Специально организованная инклюзивная среда, в которой находятся различные гетерогенные группы детей с ненормативным и нормативным развитием, позволяет развиваться социальным умениям и навыкам всех субъектов, находящихся в лагере детям, вожатым, педагогам.
Первый уровень модели – это уровень психолого-организационного сопровождения до начала смены, в рамках которого реализовались задачи:
- целенаправленная психологическая и мотивационная подготовка сотрудников;
- обучение вожатых основных психологическим особенностям детей и подростков с ограниченными возможностями здоровья и формам работы с ними;
- обучение этическим нормам и правилам коммуникации с детьми и подростками с ограниченными возможностями здоровья;
- работа психолога с семьей и родителями ребенка, приезжающего в лагерь (психологическое просвещение, консультирование, выявление поведенческих особенностей, рекомендации);
- составление психологического портрета ребенка, особенностей предполагаемых адаптационных проблем;
- психологическая и мотивационная подготовка педагогов, сопровождающих лиц, выезжающих с детьми в лагерь (в случае если участники едут с сопровождением);
- отработка механизмов сотрудничества с педагогами;
- выработка стратегии сопровождения в лагере.
Второй уровень модели – психолого-организационное сопровождение в лагере, представляющее собой составную часть комплекса медицинских, педагогических, психологических и творческих усилий специалистов для полноценного вхождения ребенка с ограниченными возможностями здоровья в отрытую социальную среду.
«Тимуровец.Границ.NET» – это «3Д-модель» лагеря, в котором есть «трехмерное пространство в виде трех одновременно работающих направлений, которые позволяют реализовывать оздоровление, инклюзивное образование и развитие ребенка с ограниченными возможностями здоровья вне зависимости от возрастных ограничений и ограничений в нозологии. Три направления условно обозначены понятиями: «дух», «достижение» и «движение» [31].
Инклюзивный компонент программы заключается в идее, что на любой санаторной смене может появиться отряд участников с ограниченными возможностями здоровья, и программа должна быть выстроена с учетом их участия в любой тематике санаторной смены.