Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Образ семьи как предмет психологического анализа 14
1.1. Образ как предмет психологического анализа 14
1.2. Образ семьи как часть образа мира . 22
1.3. Подходы к описанию образа семьи 27
1.4. Структура и содержание образа семьи 36
Глава II. Социально-экономический статус семьи и образ семьи у ребенка 45
1.1. Подходы к измерению социально-экономического статуса 45
1.1.1. Объективные измерения социально-экономического статуса семьи 47
2.1.2. Субъективные измерения социально-экономического статуса семьи 52
2.2 Взаимосвязь социально-экономического статуса с различными характеристиками семейной системы 59
2.2.1. Особенности развития детей и детско-родительских отношений в семьях с различным социально-экономическим статусом. 59
2.2.2. Субъективное благополучие в семьях с различным СЭС
2.2.3. Влияние резких изменений социально-экономического статуса семьи на развитие ребенка и детско-родительские отношения . 78
2.2.4. Взаимосвязь социально-экономического статуса семьи c образом семьи у дошкольников 83
Глава ІІI Эмпирическое исследование взаимосвязи образа семьи у ребенка с социально-экономическим статусом его семьи 86
3.1.Проективные методы исследования образа семьи ребенка 86
3.2. Описание методик исследования 99
3.3.Ход и результаты эмпирического исследования 124
Результаты 1 этапа исследования. Определение социально–экономического статуса семьи ребенка 126
Результаты 2 этапа исследования. Исследование образа семьи у детей дошкольного возраста 144
Результаты 3 этапа исследования. Анализ взаимосвязи образа семьи ребенка дошкольного возраста с социально-экономическим статусом его семьи 163
Общая характеристика типов образа семьи ребенка 207
Выводы 219
Заключение 224
Библиографический список 227
- Образ семьи как часть образа мира
- Субъективные измерения социально-экономического статуса семьи
- Влияние резких изменений социально-экономического статуса семьи на развитие ребенка и детско-родительские отношения
- Описание методик исследования
Образ семьи как часть образа мира
Исследованию интегрального образа реальности посвящены работы целого ряда психологов [9; 23; 30; 70; 93; 107; 110] и др. Чаще всего данный феномен называется «образом мира», однако синонимический ряд к нему насчитывает более десяти различных терминов («картина мира», «модель мира», «когнитивная карта мира» и т.д.). «Любой образ есть не что иное, как элемент образа мира» [110, с. 145]. Фундаментальная разработка содержания феномена образа мира в отечественной психологии представлена в русле теории деятельности в исследованиях А.Н. Леонтьева [70], С.Д. Смирнова [110], В.В. Петухова [93] при изучении проблемы отражения действительности. Образ мира рассматривается как целостное образование познавательной сферы, исходный пункт и результат любого познавательного акта.
Наиболее значительным вкладом в изучение этой проблемы стали последние работы А.Н. Леонтьева, в которых он развивает единую концепцию образа мира, «представляющего собой индивидуальную для человека целостную субъективную картину окружающего его мира, опосредованную психическим отражением» [70]. Образ мира строится на базе чувственных образов, которые, проникая в сферу сознания, трансформируются, приобретая новые характеристики.
Образ рассматривается как существующий и функционирующий в форме непрерывной генерации гипотез – моделей мира – на трех уровнях – личностном, интеллектуальном и сенсорно–перцептивном. Образ мира выступает не суммой ощущений, а единством чувственных и «деятельностных» переживаний. В него входит отражение самой деятельности человека и, прежде всего, тех ее компонентов, которые позволяют выделять свойства объектов, не обнаруживаемые органами чувств. Ядерный уровень символической (знаковой) репрезентации мира формируется в психике человека на основе системы общественно выработанных значений, закрепленных в языке, предметах культуры, нормах и эталонах деятельности [70].
Ф.Е. Василюк вводит понятие «жизненного мира», в котором на первый план выступает эмоционально–образный компонент мира. Его модель жизненных миров включает внешний и внутренний аспекты мира, позволяя создать типологию на пересечении категорий «легкого» или «трудного» внешнего мира и «простого» или «сложного» внутреннего мира. Концепция жизненных миров развивает идею о связи внутренней организации субъекта с его сложной внутренней организацией и мира, «видимого сквозь призму его жизни и деятельности» [23; с. 92].
Е.Е. Сапогова рассматривает построение образа мира как способность субъекта произвольно управлять процессами отражения на основе знаково-символического опосредования. Сформировавшийся в онтогенезе образ мира становится для субъекта «порождающей моделью действительности» [103].
Дж. Брунер также рассматривал построение модели мира в деятельностном ключе как особую познавательную активность, которая заключается в постоянном выдвижении и проверке гипотез (ожиданий) по поводу окружающего мира, а также постоянного сопоставления имеющейся модели с поступающей извне информацией. [20, С.15]
Психосемантический подход отождествляет сознание с «имплицитной картиной мира субъекта, с его образом мира» [92, с. 7] и предлагает рассматривать его как многоуровневую систему, состоящую из осознаваемых и неосознаваемых компонентов. Неосознаваемые компоненты здесь не противопоставляются осознаваемым, но отличаются от них меньшей расчлененностью и рефлексивностью. Психосемантический подход стоит на методологических позициях конструктивизма: он уделяет особое внимание плюрализму «”пристрастных” культурно-исторических моделей мира» [92; с. 10] и следующей из него множественности вариантов развития индивидов, социальных групп и общества в целом.
В психосемантической теории Дж. Келли ключевым является понятие личностных конструктов – системы бинарных оппозиций, используемой субъектом для категоризации себя и других людей. Широта набора личностных конструктов у субъекта напрямую связана со степенью дифференциации и многообразия его образ мира [61].
В то же время в каждой культуре существует ряд универсальных понятий (например, понятия количества и числа, причинности), которые связаны между собой, образуя «своего рода “модель мира” – ту “сетку координат”, при посредстве которой люди воспринимают действительность и строят образ мира» [35, с. 30]. В концепции Э.Эриксона каждый человек и каждая социальная группа располагает ограниченным набором исторически обусловленных пространственно – временных концептов, который определяет образ мира, порочные и идеальные прототипы и бессознательный план жизни [143].
И.А. Зимняя разрабатывала понятие картины мира – системы образов о мире и месте человека в нем, связях между ними и порождаемых ими жизненных позициях людей, их ценностных ориентациях, принципах различных сфер деятельности. Данная система определяет своеобразие восприятия и интерпретации любых событий и явлений, а также уровень и способы адаптации человека в социуме. Важной особенностью картины мира является, с одной стороны, ее индивидуальное содержание; с другой – возможность развития одинаковой картины мира у людей, развивающихся в сходный условиях [51, С.137-138].
Понятия семьи, отношений родства также можно отнести к культурным инвариантам, однако конкретные ее культурно-исторические модели, а также индивидуальные оценки различных типов современных семей (например, многопоколенных, однородительских и др.) крайне разнообразны.
Слободчиков И.М. отмечает, что «образ мира» представляет собой субъективную картину фрагментов мира, включающую, прежде всего, самого субъекта, других людей, пространственное окружение и временную последовательность событий [108].
Онтогенетически зарождение и первые этапы отражения ребенком внешней реальности образа мира в форме сознательного образа происходит в совместной деятельности со значимым Другим – с матерью (или другим взрослым, выполняющим основные функции заботы о ребенке). Мать (значимый взрослый) не только удовлетворяет потребности ребенка, но и направляет и ориентирует его действия, фактически выполняя функцию его исходного «образа мира». Особая реакция ребенка на мать («комплекс оживления») возникает раньше, чем ребенок научается элементарным предметным (культурным) действиям [1; 74].
Решающая роль социального окружения в формировании деятельности и образа мира ребенка определяют особое место образа другого человека в нашей картине мира, которое качественно отличается от роли и места образов предметного мира. «Образ другого человека занимает промежуточное положение между предметным образом и образом “Я”» [110, с. 148]. «Образ Я» здесь - постепенно формирующееся представление о себе, собственных характеристиках, своем месте в социальном мире [108].
С точки зрения М.И. Лисиной, «по мере накопления опыта у ребенка складывается знание о себе (о своих возможностях и об их границах) и отношение к себе. Этот продукт мы называем аффективно-когнитивным образом». Аффективная часть целостного образа «Я» называется отношением ребенка к себе, а когнитивная – представлением о себе [74].
Понятие «образа Я» также трактуется как составная часть «Я концепции»: «...установка по отношению к самому себе...», с включением таких компонентов, как когнитивный образ своих качеств, способностей и т.д.; эмоциональный – самоуважение, себялюбие, самоуничижение; оценочно-волевой – стремление повысить самооценку, завоевать самоуважение [112]. Особенно важными являются для становления «Я-концепции» контакты со значимыми другими, «которые, в сущности, и определяют представления индивида о самом себе» [12].
Становление социальной составляющей образа мира и образа «Я» у ребенка через эмоциональный контакт и общение со значимым взрослым подробно исследовано в работах М.И. Лисиной и Н.Н. Авдеевой. При этом в отсутствии постоянного значимого взрослого (например, в домах ребенка) формирование образа «Я» и «Другого» идет по особой траектории, которая оценивается как неблагополучная [1; 74].
Субъективные измерения социально-экономического статуса семьи
Один и тот же фактор может положительно или отрицательно влиять на развитие ребенка раннего возраста, в зависимости от социально-экономического уровня семьи. Например, посещение ребенком детского сада или яслей в первые три года жизни считается неблагоприятным фактором. Но некоторые исследования говорят о том, что дети из социально незащищенных семей, у которых мать работает, развиваются быстрее сверстников, чем те, с которыми мать постоянно находится дома. Особенно это относится к когнитивному развитию. Выигрывают от работы матерей дети из семей с достатком ниже среднего и с невысоким уровнем образования, возможно, за счет чувства уверенности в завтрашнем дне у самой матери, привлечения отца к уходу за ребенком, а также за счет просветительской работы с родителями специалистов из детских учреждений [197].
Поэтому влияние социально-экономического статуса семьи на развитие ребенка должно изучаться с учетом более широкого контекста. М. Энсмингер и К. Фотерджилл выделили основные теоретические положения, повлиявшие на понимание социально-экономического статуса в современной возрастной психологии [178]: 1. Экологические теории (ecological theories) развития предполагают, что отношения между развитием ребенка и контекстом, в котором оно происходит, опосредуются системными характеристиками этого контекста (например, культурой, характером сотрудничества семьи и школы в системе образования данного региона). 2. Теории живых систем (living systems theories) предполагают существование динамических отношений между разными аспектами жизненного контекста (например, регион проживания может влиять на трудоустройство родителей). 3. Теория принятия решений (decision theory) внесла новый вклад, позиционируя родителей и детей как субъектов, самостоятельно принимающих решение о значимых целях и поступках в своей жизни. 4. Теория развития на протяжении всего жизненного пути (life course theory) показала важность изучения того, как меняется влияние различных аспектов СЭС в разные возрастные периоды.
Накоплены знания об общих закономерностях влияния социально-экономического статуса на развитие человека в течение всей жизни. Социологические исследования показывают прямой характер взаимосвязи социально–экономического статуса индивида с его соматическим и психическим здоровьем, смертностью. Эта взаимосвязь характеризуется так: «Чем выше социально–экономический статус индивида, тем лучше его здоровье на разных возрастных этапах, а следовательно ниже смертность» [132].
Многочисленные исследования подтвердили предположение о том, что низкий доход семьи, который коррелирует с низким уровнем образования и профессиональной квалификации, влияет на психологическое функционирование родителей, детско-родительские отношения, воспитательные практики и выполнение семьей своих функций. Это, в свою очередь, негативно влияет на поведение детей [например, 177; 184; 192; 195,202; 214 и др.].
Дети из семей с низким доходом чаще оказываются в условиях непоследовательного воспитания, менее поддерживающей и когнитивно-стимулирующей домашней среде, подвержены большему средовому стрессу по сравнению с детьми из материально более благополучных семей. Хороший детский сад может дать таким детям ряд возможностей для развития, недоступных дома, и послужить защитным фактором, предотвращающим развитие поведенческих проблем.
Более низкий СЭС связан с более активным употреблением подростками никотина, алкоголя и ПАВ [например, 191]. Однако в последние годы появились данные, свидетельствующие о большей распространенности употребления этих веществ, а также делинквентного поведения и депрессивных состояний у подростков из семей с высоким СЭС [210].
Исследования семей эмигрантов, которые переехали в США (преимущественно из государств Латинской Америки и азиатских стран), показывают, что около 21 % детей эмигрантов в Америке в настоящее время живут в нищете. Установлено, что низкий уровень доходов семьи оказывает пагубное влияние на процессы развития ребенка и функционирования семьи в целом. При этом схожие данные получены в семьях из различных расовых/этнических групп эмигрантской среды [214]. Следовательно, негативное влияние низкого СЭС на развитие ребенка актуально в различных культурах. Российские исследования роли социально-экономического статуса семьи в психологическом развитии ребенка не так многочисленны, как зарубежные. Рассмотрим имеющиеся данные о развитии детей и специфике детско-родительских отношений в семьях с различным социально-экономическим статусом, на основе существующих отечественных публикаций, сравнив эти данные с результатами англоязычных исследователей.
Влияние резких изменений социально-экономического статуса семьи на развитие ребенка и детско-родительские отношения
Методика «Семейная доска» разработана группой немецких ученых под руководством К. Людевига в 1978 г. как простой в применении и концептуально независимый инструмент для исследования, измерения и документирования процессов семейной терапии, который позволяет фиксировать семейную динамику, не прибегая к методам аналитической психодиагностики. «Семейная доска» применима и в других аспектах работы с семьей и другими малыми группами, как инструментарий в терапевтической и консультативной практике, а также в супервизии и в организационном консультировании.
Наряду с «Семейной доской» существует целый ряд диагностических методик, использующих пространственную расстановку фигур, символизирующих членов семьи. Техника фигурной скульптуры (figure placement techniques — FPT) включает в себя небольшие фигурки, которым испытуемый символически приписывает роли значимых людей из своей социальной системы и расставляет их на ограниченной поверхности. Методика направлена на изучение субъективных представлений испытуемого, она допускает также прямое наблюдение интеракций в процессе расстановки. Как окончательный порядок расставленных фигур, так и сам процесс расстановки легко поддаются анализу.
Техника семейной скульптуры Квэбэка. Стандартизованная версия фигурной методики, созданная для определения степени эмоциональной близости и дистанции в семьях. В ней измеряются следующие параметры: расстояние между фигурами, представляющими членов семьи, возможные различия между представлениями участников расстановки, различие во влиянии отдельных членов семьи на расстановку и объем желаемых изменений.
Системный семейный тест FAST, основанный на структурной модели семьи. При помощи трехмерной расстановки на доске, разделенной на квадраты, тест позволяет измерить степень близости и иерархии взаимно независимым и очевидным способом. Чтобы избежать неоднозначности при расстановке и оценивании, испытуемым дается инструкция, в которой поясняется значение различных параметров предлагаемого инструментария и то, как могут быть представлены интересующие аспекты.
Семейный скульптурный тест измеряет три параметра отношений: влияние (власть), интенсивность отношений и их качество (эмоциональная привязанность). Эти параметры отношений представлены в тесте при помощи размера фигур, дистанции между ними и направления взгляда. Испытуемый получает довольно подробную инструкцию по использованию фигур и представлению характеристик отношений.
Метод скульптур (расстановок) – процесс расстановки, в ходе которого реальные участники, например члены семьи или замещающие их лица, изображают рассматриваемую социальную систему в некотором пространстве. Первыми формами таких расстановок были ролевое проигрывание и инсценировка в психодраме. Участвующие в расстановке лица переживают ситуацию непосредственно, однако такие расстановки предоставляют мало возможностей для эмоционального дистанцирования.
Специфика «Семейной доски» К. Людевига Практика использования метода показала ряд преимуществ. Благодаря символической представленности членов семьи в виде фигурок «Семейная доска» предоставляет возможность для метакоммуникаций внутри исследуемой семейной системы, а слабая структурированность материала допускает большое разнообразие в постановке вопросов. Экономичный внешний вид «Семейной доски» оставляет значительное пространство для развертывания собственных образов и проекций испытуемого.
Интерпретация же «Семейной доски» заранее не предписана, в каждом случае она зависит от цели обследования. «Семейная доска» обеспечивают необходимую степень свободы эмоционального дистанцирования, а расстановку фигур можно изменять в зависимости от целей сессии, снижая риск психического напряжения у испытуемых. «Семейная доска» является эффективным средством как для исследования актуальных проблем семьи, так и для реконструкции событий прошлого и конкретизации образов будущего. Она позволяет собирать диагностическую информацию о семейной системе на трех уровнях ее организации: индивидуальном, межличностном и на уровне всей системы. Поскольку методика не предусматривает априори определенных концептуальных установок, она может быть использована как интерактивная, структурная или проективная. Описание методики
Стимульный материал методики имеет вид настольной игры. Он состоит из рабочего поля размером 50 50 см и набора из 23фигурок. В набор входят деревянные фигурки двух размеров: большие – 10 см и маленькие – 7 см. И двух форм – цилиндр и параллелепипед. Есть несколько фигур для особых целей (восьмигранная призма) – 10 см, 5 штук.
В процессе диагностической игры испытуемый символически приписывает фигуркам роли разных лиц из своего окружения и расставляет их на ограниченной поверхности. Расстановка на доске создает виртуальное «коммуникативное» пространство для персонажей диагностической игры и отражает характер отношения к членам семьи и переживания ребенком внутрисемейной ситуации. Материал изначально слабо структурирован, что допускает большое разнообразие в моделировании семейной ситуации. Фигурки очень просты по структуре, но при этом имеют контурно-выраженное лицо.
Процедура обследования. Диагностика проводится индивидуально. Ребенку предлагается выполнить инструкцию: «Я хочу попросить тебя выбрать по одной фигуре для каждого члена твоей семьи и поставить их на поле. Здесь предлагаются на выбор большие и маленькие фигуры, круглые, квадратные и восьмигранные. Ты можешь использовать все поле по своему желанию. Фигуры могут стоять далеко или близко, но их нельзя ставить одна на другую. Время на выполнение не ограничено».
Далее проводился опрос ребенка, касающийся особенностей выбора и расстановки персонажей: «Кто представлен на доске?», «Почему ты выбрал именно эту фигуру?», «Почему эти фигуры стоят на таком расстоянии?», «Куда «смотрит» фигура?». Обработка результатов. В процессе диагностической расстановки фиксируется: выбор игровых фигур, приписывание к каждой из выбранных игровых фигур персонажей, символизирующих членов семьи, расстановка фигур на игровой доске, ответы на вопросы после расстановки фигур, комментарии и действия ребенка в процессе выполнения расстановки фигур.
Интерпретируются по итогам расстановки: соответствие количества выбранных фигур реальному составу семьи, форма и размер выбранных для членов семьи фигур (например, для детей выбраны маленькие фигуры, для взрослых – большие, для женщин – круглые, для мужчин - квадратные и пр.), направление «взгляда» игровых фигур, а также ответы на вопросы, которые задаются после завершения расстановки.
Описание методик исследования
При благополучном образе семьи испытуемые в своей игре демонстрируют наименьшее количество признаков неблагополучия. Сюжеты у большинства детей развернутые, часто проигрывается совместная деятельность всех членов семьи (собирают грибы, домашняя уборка, занятия в огороде, семейное торжество и др.). Все «члены семьи» участвуют в игре, при этом каждый из них взаимодействует с ребенком по-своему. В игре в семью у детей из данной группы не встречается включения в состав семьи животных, исключения мамы и других членов семьи, проживающих совместно с ребенком. При проигрывании основного содержания игры дети никогда не проигрывают ситуаций обвинения, не застревают на каких-либо игровых действиях. В редких случаях (2 детей – 8% случаев) встречается исключение из игрового состава брата/сестры, выбор «неодушевленных» предметов для членов семьи, выбор неадекватных по возрастным признакам персонажей, проигрывание в сюжете игры наказаний. Также, редкими (2 детей – 8% случаев) являются в данной группе паузы в игре. Дети из данной группы статистически реже, чем в других группах не проигрывают взаимодействия между членами семьи, проигрывают споры и конфликты и действуют с неодушевленными предметами во время игры. Также, они реже инициируют окончание игры, готовы играть все отведенное им время, так как этот процесс доставляет им удовольствие. У испытуемых данной группы наблюдается наименьшее количество негативных выходов из тестовых конфликтов, дети почти всегда находят позитивные способы разрешения конфликта, находят поддержку и понимание родителей после воображаемого инцидента. Сочетание этих признаков позволяет сделать заключение о благоприятной семейной ситуации в данной группе детей. Ребенок чувствует поддержку со стороны родных, адекватно воспринимает игру, с удовольствием проигрывает знакомые ему сюжеты совместного проведения времени и даже искусственное столкновение интересов (при помощи психолога) не вызывает у ребенка сложностей в их разрешении.
Игра в семью при образе семьи с элементами дисгармонии. При сравнении благополучного образа семьи и образа семьи с элементами дисгармонии по данной методике можно отметить следующее. В целом, игра испытуемых данной группы демонстрируют благополучную семейную ситуацию. Это находит отображение в отсутствии статистически значимых отличий по данной методике по всем показателям. Дети данной группы не выбирают неадекватные по возрастным признакам игрушки, не проигрывают в сюжетах ситуаций обвинения и наказания кого – либо из членов семьи. Эмоционально они включены в игру, при этом никто из выбранных персонажей не выражает страх, тревогу. Испытуемые данной группы не отказываются от игры и не застревают на каких-либо игровых действиях. Однако в данной группе обнаруживаются признаки неблагополучия в семейной ситуации. В нескольких случаях (5 детей - 25% случаев) встречается исключение из игры персонажа отца. В некоторых случаях (4 ребенка – 20% случаев) встречается в проигрывании основного содержания игры ситуаций унижения/низведения какого-либо члена семьи. В ряде случаев (4 ребенка – 20% случаев) в игру испытуемые выражают агрессию и злость, и довольно часто 5 детей - 25% случаев) инициируют окончание игры. Все эти тенденции говорят о наличии у ребенка некоторых, возможно ситуативных, негативных переживаний в ситуациях общения в семье. Отмечаются частые конфликты с отцом, а также ребенок становится объектом унижения со стороны взрослых, либо становится свидетелем унижения, проявления агрессии кем – либо из близкого окружения. Однако эти признаки не являются системными и не влияют на общий уровень наличия признаков неблагополучия.
Игра в семью при дистантном образе семьи у ребенка. Важной особенностью игры испытуемых из данной группы является частое отсутствие совместной деятельности ребенка со взрослыми. Дети этой группы часто отделяют своего персонажа пространством или предметами. Так, например, испытуемые с данным типом образа семьи, размещают свою фигурку в другой комнате или вне дома, в машине, на велосипеде, в то время как остальные члены семьи находятся в одной комнате в доме. Это означает, что ребенок переживание эмоционально теплого общения и поддержки со стороны родителей и других членов семьи, ощущает свое одиночество, изоляцию в семье. Данные признаки можно интерпретировать как недостаточность общения и взаимодействия между членами семьи. Ребенок осознанно увеличивает дистанцию с членами семьи во избежание конфликтных ситуаций и напряженности в общении. Дети данной группы статистически чаще проигрывают ситуации взаимодействия с неодушевленными предметами. Это говорит о сублимации желания «выговориться», быть принятым и понятым. Также, в данной группе дети часто инициируют окончание игры. Эти признаки свидетельствует о переживании дисгармоничных взаимоотношений в семье, прослеживается недостаток поддержки и проявлений принятия и любви.
Игра в семью при конфликтном образе семьи у ребенка. Испытуемые из данной группы в своей игре часто включают в состав семьи животных, что означает потребность в безусловном принятии и любви, отсутствии завышенных требований к ребенку. Дети часто играют с неодушевленными предметами, в то время как взаимодействие с реальными членами семьи часто вызывает споры и столкновение интересов. Так, испытуемые данной группы чаще, чем в других группах проигрывают ситуации открытых конфликтов, споров (часто на бытовые темы). Выходы из тестовых конфликтов часто вызывают у детей напряжение, волнение. Далее демонстрируется негативный способ выхода из конфликта, с обязательным телесным наказанием ребенка, унижением его личности. Довольно часто (3 ребенка – 19% случаев) испытуемые данной группы выбирают для членов своей семьи игрушки агрессивного характера, а также при выборе персонажей выбирают неправильное соотношение размеров. Часто в данной группе испытуемых (4 детей – 25% случаев) в игре можно встретить ситуации споров и конфликтов, а также унижения кого-либо из членов семьи. Вся совокупность данных признаков характеризует высокую конфликтность во взаимоотношениях с членами семьи, острую нехватку спокойных, принимающих, стабильных взаимоотношений с родственниками. Игра в семью при неблагополучном образе семьи у ребенка. Игра испытуемых из данной группы отличаются наибольшим количеством признаков неблагополучия. От всех остальных групп они отличаются наличием статистически значимых отличий по ряду признаков. Испытуемые данной группы часто исключают отца из игры, а также других членов семьи, что характеризует отношения с ними как психотравмирующие. Часто можно встретить неадекватный по возрастным признакам выбор фигур для обозначения родных в игре. Это говорит о неадекватном восприятии возрастно-ролевых особенностей каждого из членов семьи и самого себя. В игре испытуемых данной группы не встречается изображение совместной деятельности, часто персонажи выражают тревогу и страх, это проекция собственных эмоций ребенка в ситуациях семейного общения. В данной группе испытуемые демонстрируют наибольшее количество негативных выходов из тестовых конфликтов, что свидетельствует о чувстве неполноценности в ситуации семейного общения.