Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 . Современнное состояние проблемы незавершенных самоубийств и стигматизации суи цидентов (обзор литературы) 9
1.1. Распространенность суицидов в России 9
1.2. Факторы риска суицидального поведения 13
1.3. Социальная стигма в психиатрии и суицидологии 16
1.4. Подходы к дестигматизации лиц с психическими расстройствами и суицидентов 27
Глава 2. Программа, материалы и методы исследования 34
Глава 3. Влияние клинико-психопатологических и социально-психологических факторов на восприятие стигматизации и самостигматизацию суицидентов с психотическими и непсихотическими расстройствами 44
3.1. Влияние клинико-психопатологических и социально-психологических факторов на восприятие стигматизации и самостигматизацию суицидентов с психотическими расстройствами 44
3.2. Влияние клинико-психопатологических и социально-психологических факторов на восприятие стигматизации и самостигматизацию суицидентов с непсихотическими расстройствами 77
3.3. Сравнительные характеристики субъективного восприятия стигматизации и самостигматизации у пациентов с психотиче скими и непсихотическими психическими расстройствами 107
Глава 4. Социальные аспекты стигматизации суи цидетов 112
4.1. Распространенность суицидального поведения среди специалистов, участвующих в оказании психиатрической помощи и населения и их осведомленность в вопросах суицидологии 112
4.2. Отношение изучаемых групп к суицидентам в различных социальных сферах 113
4.3. Отношение изучаемых групп к суицидентам в зависимости от наличия собственного суицидального поведения 127
Глава 5. Терапия и основные направления дестиг матизации суицидентов 132
5.1. Стратегия и тактика дестигматизации лиц с психическими расстройствами и суицидальным поведением 132
5.2. Терапия и направления дестигматизации суицидентов с психотическим уровнем психических расстройств 134
5.3. Терапия и направления дестигматизации суицидентов с непсихотическим уровнем психических расстройств 142
5.4. Психотерапевтическая работа с семьей суицидента 149
5.5. Эффективность комплексного (фармако- и психотерапия) лечения и дестигматизации 150
Заключение 155
Выводы 167
Практические рекомендации 169
Библиографический указатель .
- Социальная стигма в психиатрии и суицидологии
- Влияние клинико-психопатологических и социально-психологических факторов на восприятие стигматизации и самостигматизацию суицидентов с непсихотическими расстройствами
- Отношение изучаемых групп к суицидентам в различных социальных сферах
- Терапия и направления дестигматизации суицидентов с психотическим уровнем психических расстройств
Введение к работе
Актуальность исследования.
Конец XX – начало XXI века ознаменованы ростом числа
наркологических заболеваний и стремительным омоложением контингента
лиц, злоупотребляющих психоактивными веществами (ПАВ). По данным
Киржановой В.В. и соавт. (2015) количество лиц, потребляющих наркотики,
официально зарегистрированных Минздравом России в 2014 г., в нашей
стране достигает 541215 человек или 374,6 на 100 тысяч населения.
Употребление наркотических веществ несовершеннолетними является одной
из наиболее актуальных проблем, поскольку среди детей и подростков
отмечается тенденция к «омоложению» данного контингента лиц,
употребляющих наркотические средства, до возраста 13-14 лет (Надеждин
А.В., Тетенова Е.Ю.,2002.;Феонычев В.В., 2014). При этом незначительная
доля подростков обращается за наркологической помощью. Этим, по-
видимому, объясняется невысокий процент подростков среди
зарегистрированных потребителей ПАВ.
В последние годы все большее число подростков оказывается
вовлеченным в прием амфетаминов, которые входят в число самых
распространенных наркотиков в большинстве стран мира (Рохлина М.Л.,
2008, 2012; Мохначев С.О., 2011; Магомедова С.Ш., 2013; Ураков А.Л.,
2014). По распространенности употребления амфетамины являются вторыми
в мире после каннабиноидов (UNODS World Drug Report, 2011).
Cпециалисты отмечают, что употребление наркотических средств
амфетаминового ряда наиболее распространено именно в подростковой и
молодежной среде (Юсифова А.А., Князев В.С., 2014). На нелегальном рынке
наркотиков появляются новые формы наркотических веществ, в частности,
амфетамины метилендиоксипировалерон (МДПВ), метилметкатинон
(мефедрон, «кристаллиус»), метилендиоксиметилкатинон (метилон),
распространяемые через онлайн-магазины как соли для ванн, подкормка для растений, добавка для стирального порошка и т.д. (Доклад Международного комитета по контролю над наркотиками за 2014 год (E/INCB/2014/1).
По данным соцопроса, проведенного среди граждан в возрасте от 11 до 24 лет после тестирования школьников и студентов вузов доля лиц в этой возрастной группе, потреблявших когда-либо наркотики, достигает 25%. А средний возраст, в котором они пробовали наркотические вещества в первый раз составляет 15-16 лет (Доклад Международного комитета по контролю над наркотиками. Июнь, 2015г.).
В настоящее время хорошо изучены особенности клиники
наркологических заболеваний у несовершеннолетних, употребляющих
героин, опиум, каннабиноиды (Надеждин А.В., 2002). Однако особенности
формирования наркотической зависимости у несовершеннолетних,
злоупотребляющих амфетаминами, в том числе клинические особенности абстинентного синдрома в подростковом возрасте остаются недостаточно освещенными в современной литературе. Между тем, результаты подобных исследований могут стать основой разработки дифференцированной тактики лечения и профилактики амфетаминовой зависимости в соответствии с возрастом пациентов. Это и определило актуальность и значимость проведенного исследования.
Цель исследования.
Выявить особенности формирования и клинических проявлений зависимости от психостимуляторов амфетаминового ряда в возрастном аспекте.
Задачи исследования:
-
Изучить особенности формирования клиники, медико-социальных последствий зависимости от психостимуляторов амфетаминового ряда у лиц подросткового возраста.
-
Выявить особенности формирования клиники, медико-социальных последствий зависимости от психостимуляторов амфетаминового ряда у совершеннолетних пациентов.
-
Провести сравнительный анализ особенностей формирования и клинических проявлений зависимости от психостимуляторов амфетаминового ряда в зависимости от возраста пациентов.
-
Разработать схему психофармакотерапии синдрома зависимости от психостимуляторов амфетаминового ряда с учетом возраста пациентов.
Научная новизна исследования.
Впервые выявлены особенности формирования синдрома зависимости от психостимуляторов амфетаминового ряда, его клинического течения и медико-социальных последствий у пациентов подросткового возраста.
Впервые проведен анализ особенностей формирования синдрома зависимости от психостимуляторов амфетаминового ряда в возрастном аспекте.
Практическая значимость исследования.
Выявлены и проанализированы преморбидные факторы,
предрасполагающие к формированию синдрома зависимости от
психостимуляторов амфетаминового ряда. Разработанная схема
комбинированной психофармакотерапии применительно к лицам
подросткового и молодого возраста позволит повысить эффективность лечебных мероприятий в стационарной и амбулаторной наркологической практике.
Положения, выносимые на защиту
-
У лиц подросткового возраста с синдромом зависимости от психостимуляторов амфетаминового ряда среди преморбидных особенностей достоверно чаще выявляются неблагоприятные биологические факторы: нарушенная структура семьи, воспитание по типу гипоопеки, акцентуации личностных черт с преобладанием неустойчивого типа.
-
Синдром зависимости от психостимуляторов амфетаминового ряда у подростков по сравнению с совершеннолетними характеризуется более длительным периодом формирования со склонностью к полинаркотизации на начальном этапе, периодическим типом потребления наркотических средств, более высокой частотой и тяжестью передозировок наркотиками, короткими ремиссиями.
-
Синдром отмены психостимуляторов амфетаминового ряда у лиц подросткового возраста характеризуется преобладанием аффективных расстройств над соматовегетативными, отсутствием алгического синдрома,
-
Медико-социальные последствия синдрома зависимости от психостимуляторов амфетаминового ряда у подростков по сравнению с совершеннолетними являются более тяжелыми за счет высокой частоты инфицирования вирусными гепатитами и ВИЧ-инфекцией, потери массы тела, нарушений социальных контактов, склонности к рецидивному криминальному поведению.
Внедрение результатов исследования в практику.
Материалы диссертации реализованы в клинической работе с
пациентами с синдромом зависимости от психостимуляторов
амфетаминового ряда в стационарной и амбулаторной практике в ГБУЗ МО
«Красногорская городская больница №3». Помимо того, использование
специальных методов исследования пациентов помогает врачам
прогнозировать длительность терапевтических ремиссий, тем самым ведет к профилактике рецидивов, повышает качество жизни больных в период ремиссии.
Публикации
Основное содержание диссертационной работы отражено в 4 научных работах, из них 2 работы в ведущих рецензируемых научных журналов ВАК.
Апробация работы
Диссертация апробирована на заседании Проблемного совета по социальной, клинической наркологии и организации наркологической помощи ФГБУ «Федеральный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии имени В.П. Сербского» 22.12.2015г.
Основные результаты доложены на конференции «Наука и практика российской психотерапии и психиатрии: достижения и перспективы развития в СПб НИПНИ им. Бехтерева» 05 февраля 2016г.
Объем и структура работы
Социальная стигма в психиатрии и суицидологии
Считается, что в действительности уровень смертности от самоубийств превышает отмеченный официальной статистикой в два раза (Морев М.В. с со-авт., 2014), а большинство суицидентов – лица трудоспособного возраста (Со-фронов А.Г. с соавт., 2013).
Высокий уровень самоубийств в РФ связывают с психосоциальным стрессом, возникшим в результате экономической дезинтеграции, потере рынков сбыта, изменении стоимости энергоресурсов, что негативно отразилось на жизни людей (Мягков А.Ю., Смирнова Е.Ю., 2007; Розанов В.А., 2012, 2013). Рост безработицы рассматривается как фактор риска для формирования аффективных расстройств настроения, расстройств адаптации, а в совокупности с алкоголизацией – приводит к социальной дезинтеграции и, в итоге, к реализации суицидального поведения (Бачило Е.В., 2015).
Социальное неблагополучие особенно отражается на суицидальном поведении лиц молодого возраста. Так в Якутии (Мартынова Т.Ф., 2010) самоубийства среди подростков 10-14 лет составляют 13,4, а среди 15-19 лет – 74,2 на 100000 населения. Причиной высокого уровня самоубийств у коренных народов Севера автор объясняет типологическими особенностями высшей нервной деятельности, которые заключаются в меньшей подвижности психических процессов и правополушарной доминантности, а расширение социальных контактов, новые социальные отношения, увеличение информационного потока предъявляют высокие требования к адаптационным механизмам коренных этносов.
В литературе имеются различные оценки соотношения суицидальных попыток и завершенных суицидов. Так, по данным А.Г. Амбрумовой и В.А. Ти-хоненко (1980) эта пропорция составляет 1:10. П.Б. Зотов, Е.В. Родяшин (2013) приводят цифру по Тюменской области 1:8,5. Другие специалисты оценивают эту пропорцию более сдержанно – как 1:1,7-1:7,5 в различных группах населения (Ворсина О.П., 2013).
Зарубежные исследователи (Манн Дж., 2002) приводят более оптимистичные соотношения – один завершенный суицид на 20-30 суицидальных попыток. Причем имеются четкие гендерные различия: среди юношей в возрасте от 15 до 24 лет это соотношение составляет 1:25, а для лиц женского пола – 1:160 (Hawton K., 1986). Интегрирующую позицию занимает J.R. Cutcliffe (2013), утверждающий, что количество покушений на самоубийство в 10-20 раз превышает суицидальные попытки с летальным исходом, а в некоторых группах населения и 40 раз.
Что касается гендерных соотношений то, согласно докладу ВОЗ (2014), в странах с высоким уровнем дохода и высоким качеством жизни населения, смертность от самоубийств у лиц мужского пола наблюдается в три раза чаще, чем у женского, а в странах с низким и средним уровнем дохода – это соотношение составляет 1,5:1 (WHO, 2014). В нашей стране отмечается явное преобладание самоубийств мужчин сравнительно с женщинами в соотношении 4:1. Также, самоубийства чаще регистрируются среди лиц трудоспособного возраста (Войцех В.Ф., 2007; Бачило Е.В., 2015).
Основоположник социологического направления в суицидологии (Дюрк-гейма Э.,1998) также отмечал, что у лиц мужского пола более высокий суицидальный риск, чем у лиц женского пола. В развитых странах соотношение завершенных суицидов мужчин и женщин составляет 3:1, а в Японии –2:1 (Давыдов А.А., 1994; Girard C., 1993; Kposowa A.J. et al., 1995;). В РФ лица мужского пола по числу завершенных суицидов превосходят женщин в 5 раз, а в возрастной группе (25-39 лет) – в 7-8 раз (Гилинский Я., Румянцева Г.: http://www.narcom.ru/ideas/socio/28.html#3; Девяткова Г.И., 1992).
Наиболее уязвимыми в плане риска самоубийства являются мужчины в возрасте 25-29, 45-49 и 70 и более лет. Кроме того, в последние годы отмечается тенденция к «помолодению» самоубийств (Мягков А.Ю., Ерофеев С.В., 2007) – отмечается рост их числа среди молодых мужчин в возрасте 25-29 лет (Захаров С.Е. с соавт., 2012).
Наряду с социальными, важную роль в распространенности завершенных суицидов играют климато-географические факторы (Говорина Н.В. с соавт., 2013). В Забайкалье среди сельского населения в общей сложности частота завершенных суицидов составила 90 на 100 тыс. населения, а среди лиц мужского пола – 210 на 100 тыс. населения. Характерно, что более половины завершенных суицидов (59,6%) реализованы в состоянии алкогольного опьянения, а у лиц мужского пола трудоспособного возраста, проживающих в сельской местности – 70,3%.
Возрастной фактор также играет существенную роль в формировании суицидального поведения. Социальный профиль суицидентов подросткового возраста (Чернобавский М.В., 2013) состоит из лиц, которые не работают и не учатся (41,5%), на втором месте – учащиеся школ и ПТУ (26,7%) и на 3-м – работающие, удельный вес которых вдвое превысил долю студентов (соответственно 7,1% и 3,4%).
В мировом масштабе суицид является одной из ведущих причин смерти молодых людей в возрасте 15–29 лет (Войцех В.Ф., 2007; Ellis J.B., Lamis D.A., 2007; Tishler C.L. et al., 2007; WHO, 2014), что связывают с повышением уровня заболеваемости психической патологией. Другие авторы (Кравченко Н.Е., Зикеев С.А., 2012) объясняют это личностной незрелостью, способствующей повышенной чувствительности к социальным воздействиям. Кроме того, в подростковом возрасте отмечается стремление совершать поступки, граничащие с запретными, поэтому среди молодежи часты случаи суицидальных попыток (Бойко О.В., 2004). По данным А.В. Боевой и В.А. Руженкова (2001), лица подросткового возраста составили 26% от всех поступивших в отделение реанимации и интенсивной терапии после совершения попытки самоубийства. Ежегодно каждый 12-й подросток в России совершает попытку самоубийства, что повышает у него риск повторного, зачастую завершенного суицида (Положий Б.С., Панченко Е.А., 2012).
Влияние клинико-психопатологических и социально-психологических факторов на восприятие стигматизации и самостигматизацию суицидентов с непсихотическими расстройствами
Исследование выполнялось в течение 2011-2015 гг. на кафедре психиатрии, наркологии и клинической психологии Белгородского государственного национального исследовательского университета и состояло из двух частей – социальной (I этап исследования) и клинической (II – исследовательский и III – контрольный этапы исследования).
На I этапе проводилось изучение социальных аспектов (социального прессинга) стигматизации.
При помощи авторской анкеты, в которой использовались некоторые вопросы и методологический подход из опросника «Социальные представления о психическом здоровье» (Ястребов В.С. с соавт.), взятого нами из статьи Л.А. Серебрийской (2005), изучалось социальные отношение специалистов, участвующих в оказании психиатрической помощи (врачей-психиатров, медицинских сестер и младшего медицинского персонала психиатрических лечебных учреждений, а также населения к лицам с психическими расстройствами, совершившим суицидальную попытку. Всего опрошено 1255 человек: 65 – врачей-психиатров, 402 – медицинские сестры, 437 – младший медицинский персонал и 351 человек из населения г. Белгорода (190 лиц мужского и 161 женского пола).
Объемы выборки были рассчитаны по формуле, предложенной экспертами Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) для исследований (The STEPS Sample Size Calculator) по созданию программ развития здоровья (http://www.who.int/chp/steps/resources/sampling/en/#).
На первом этапе основными методами исследования были: 1. Социологический. Заключался в анонимном анкетировании врачей-психиатров, медицинских сестер и младшего медицинского персонала, а также выборки из населения. Изучалось отношение респондентов, к лицам, совершившим попытки самоубийства в различных социальных сферах. Под социаль 35 ной сферой мы понимали совокупность отраслей, предприятий, организаций, непосредственным образом связанных и определяющих образ и уровень жизни людей, их благосостояние (Райзберг Б.А. с соавт., 1999). Сферы социальной жизни человека классифицировались по 4 подсистемам: экономической, политико-правовой, социальной и духовной (Гаджиев К.С., 2001; Баранов П.А. с со-авт., 2009). Авторская анкета включала 89 вопросов по 6 разделам: - социально-демографические сведения; - общая осведомленность о суицидальном поведении; - личное отношение к суицидентам в различных социальных сферах; - мнение респондентов о возможности функционирования суицидентов в различных социальных сферах; - точка зрения о методах дестигматизации. 2. Психологический. Применялся для выявления психологических факторов, определяющих негативное отношение среднего и младшего медицинского персонала к суицидентам. Использовались шкала социальной фрустрированно-сти Вассермана и шкала враждебности Кука-Мадлей. Обследовано 178 человек из числа среднего и 177 – младшего медицинского персонала. Сравнительный анализ всех показателей проводился как между группами опрошенных.
На II этапе анализировались клинико-психопатологические детерминанты самостигматизации и субъективного восприятия стигматизации лиц с психическими расстройствами (психотический и непсихотический уровень) с суицидальным поведением. На этом же этапе разрабатывались и реализовывались индивидуализированные программы снижения уровня самостигматизации и субъективного восприятия стигматизации.
Всего обследовано 125 пациентов с суицидальным поведением в анамнезе. В зависимости от уровня психических расстройств, пациенты были разделены на 2 группы. В первую группу (пациенты с психотическим уровнем психических расстройств) вошел 61 больной (19 лиц мужского и 42 женского пола) с диагнозами «Шизофрения» (27 пациентов) и «Шизоаффективное расстройство» (24 пациента) в возрасте от 20 до 77 (43,5±1,65) лет. Вторую группу (пациенты с непсихотическим уровнем психических расстройств) составили 64 больных (15 лиц мужского и 49 женского пола) в возрасте от 18 до 67 (35,1±1,8) лет с диагнозом: «Расстройство личности» – 33 человека, «Дистимия» – 16 человек, «Смешанная тревожная и депрессивная реакция» – 9 человек и «Органическое эмоционально-лабильное расстройство» – 6 человек.
Влияние клинико-психопатологических и социально-психологических факторов на восприятие стигматизации и самостигматизацию суицидентов изучалось в сравнительном аспекте по признаку «суицида» и «психического расстройства».
Самостигмат изация изучалась при помощи теста «Шкала интернализа-ции стигмы психического расстройства» (Ritsher J.B. et al., 2003 г.), перевод и адаптация А.В. Голенкова (2009) и нашей модификации его (посредством замены дефиниции «психическое расстройство» на «суицидальная попытка») для оценки интернализации стигмы суицидальной попытки. Исследовались следующие параметры: отчужденность, подтверждение стигматизации (собственно самостигматизация), испытываемый дискомфорт, социальная изоляция, стиг-
маустойчивость. Помимо этого изучалось отношение самих обследованных к лицам, пытавшимся покончить с собой.
Восприятие стигматизации изучалось при помощи теста «Негативные социальные последствия психического расстройства» (Lee S. et al., 2005), перевод и адаптация А.В. Голенкова (2009) и нашей модификации его (посредством замены дефиниции «психическое расстройство» на «суицидальная попытка») для изучения восприятия социальных последствий суицидальной попытки. Исследовались следующие параметры: изменение взаимоотношений в сфере работы и трудоустройства, взаимоотношений с родственниками и семьей, отношений с друзьями и знакомыми, переживания, связанные с дискриминацией. Кроме того, изучались изменения взаимоотношений с медицинским персоналом во время пребывания в психиатрической больнице (только по признаку суицида).
Отношение изучаемых групп к суицидентам в различных социальных сферах
Трудности в общении (малоконтактность) соответствовали слабой выраженности, в общении с больными ощущалась некоторая искусственность, натянутость. Симптом пассивно-апатической социальной отгороженности также был слабо выражен – пациенты временами проявляли интерес к социальному общению, но были малоинициативными.
Нарушение спонтанности и плавности речи, было ближе к слабой степени выраженности нарушения – больные были мало инициативны в беседе, отвечали кратко, приходилось задавать наводящие вопросы.
Что касается общих психопатологических симптомов, то наиболее выраженным был симптом расстройства воли – 3,2 балла, что соответствует слабой выраженности (нерешительность больного в речи и мыслях, которая практически не отражалась на общении и поведении).
Загруженность психическими переживаниями была слабо выраженной: наблюдалась чрезмерная озабоченность больных своими нуждами и проблемами, постоянные попытки перевести разговор на волнующие их темы.
Больные предпочитали проводить время в одиночку, но при необходимости проявляли социальную активность (слабая выраженность активной социальной отгороженности).
Снижение внимания соответствовало 2,8 балла – ближе к слабой степени выраженности симптома – наблюдалась ограниченная способность концентрировать внимание, проявляющаяся в отвлекаемости и ослаблении внимания к концу беседы.
Напряженность оценивалась в 2,6 баллов, что соответствовало слабой выраженности симптома – поза и движения больных указывали на легкую степень волнения.
Чувство вины у обследованных оценивалось в 2,4 балла – ближе к очень слабой степени выраженности симптома – прицельный расспрос выявлял смутное чувство вины, которое не было актуальным для больного. Симптом депрессии оценивался в 2,2 балла, что было ближе к очень слабой степени выраженности симптома – субъективные ощущения грусти и подавленности выявлялись только при прицельном расспросе, внешний вид и поведения больных не менялись. При этом депрессия была сильнее выражена (p=0,006) у лиц женского – 2,5 балла, чем у мужского пола – 2,1 балла.
Моторная заторможенность, малоконтактность (малообщительность) и необычное содержание мыслей оценивались как очень слабо выраженные.
Симптом тревоги был очень слабо выраженным – отмечалась некоторая взволнованность пациентов, которая не сопровождалось значительными соматическими и поведенческими реакциями. Манерность и позирование оценивалось в 1,9 балла – очень слабая выраженность симптома – больные были немного неуклюжи, ригидны в позах.
Соматическая озабоченность оценивалась в 1,8 балла, что ближе к очень слабой выраженности симптома – некоторой обеспокоенности своим здоровьем и физическим состоянием. Симптом дезориентированности отсутствовал. Снижение критичности к своему состоянию у пациентов первой группы оценивалось в 3,7 балла, что ближе к умеренной степени выраженности – больные имели смутные представления о своем заболевании, не четко понимали, в чем заключались симптомы заболевания. Что касается симптомов дополнительной шкалы, то гневливость оценивалась в 1,7 балла, что ближе к очень слабой степени выраженности симптома – некоторой неприязни больных по отношению к другим людям. Трудности в задержке гратификации соответствовали 1,9 балла – очень слабая выраженность симптома, пациенты редко проявляли нетерпение, не выдвигали какие-либо требования.
Аффективная лабильность оценивалась в 2,0 балла – очень слабая выраженность симптома, изредка отмечалась неадекватность эмоциональных реакций. Изучение критичности пациентов к имеющемуся заболеванию, его социальным последствиям и необходимости лечения по Шкале осознания психического расстройства (SUMD) показало следующее (табл. 3.1.17).
Установлено, что критичность пациентов к общей идее психического расстройства оценивалась в пределах от 2 до 4 баллов для половины обследованных – от неполного осознания, когда пациенты скорее осознавали наличие у них психического расстройства, до уровня при котором они наличие психического расстройства скорее не осознавали. То же касается и критичности к необходимости лечения – от 2 до 4 баллов для половины обследованных – от уровня, при котором пациенты скорее понимали необходимость лечения до уровня, при котором необходимость лечения скорее не осознавалась.
Осознание эффекта медикаментов оценивалось в пределах от 2 до 3 баллов для половины обследованных – от уровня, когда обследованный скорее осознает эффект препаратов до уровня частичного осознания. Критичность к социальным последствиям психического расстройства оценивалась в пределах от 2 до 4 баллов для половины обследованных – от уровня, при котором пациенты скорее осознавали социальные последствия психического расстройства до уровня, при котором они скорее не осознавалась.
Терапия и направления дестигматизации суицидентов с психотическим уровнем психических расстройств
Предчувствие отстранения от работы для пациентов чаще (2=4,935 p=0,026) было связано с попыткой самоубийства, чем с психическим расстройством: соответственно 25 (39,1%) и 16 (25%) случаев. Четверть – 16 (25,0%) обследованных опасались отказа в повышении в должности из-за суицидальной попытки и 11 (17,2%) – из-за психического расстройства. Отрицательные комментарии от начальства приходилось выслушивать 3 (4,7%) обследованным из-за попытки самоубийства и 5 (7,8%) – из-за психического расстройства; они же и были уволены с работы. Сложности с устройством на работу испытывали 2 (3,1%) обследованных после лечения в психиатрической клинике из-за попытки самоубийства и 5 (7,8%) – после начала лечения психического расстройства. В редких случаях пациенты оформляли отпуск для лечения после суицидальной попытки или по поводу психического расстройства – соответственно 1 (1,6%) и 2 (3,1%). Уровень дискриминации (отрицательные комментарии, проявление неприязни, ухудшение отношения) из-за попытки самоубийства со стороны родственников и семьи оценивался пациентами в 42,2%, и был более высоким (p=0,000), чем из-за психического расстройства – 27,5%.
Члены семей подавляющего большинства – 52 (81,3%) пациентов скрывали от окружающих наличие у родственника попытки самоубийства, в то время как наличие у этого же родственника психического расстройства скрывалось реже – 32 (50%) случая (2=12,502 p=0,000).
Неприязнь, неприятие со стороны членов семьи в связи с попыткой самоубийства испытывали 20 (31,3%) обследованных и 16 (25%) – в связи с психическим расстройством. Более половины – 36 (56,3%) суицидентов с непсихотическими расстройствами выслушивали в свой адрес отрицательные комментарии со стороны своих родственников, связанные с попыткой самоубийства и почти половина – 30 (46,9%) – связанные с психическим расстройством. Также, пациенты отмечали отрицательные комментарии со стороны своих супругов: 27 (42,2%) человек в связи с попыткой самоубийства, 17 (26,6%) – с психическим расстройством. Треть – 20 (31,3%) обследованных опасались, что супруг может разорвать отношения с ними из-за их попытки самоубийства, пятая часть – 14 (21,9%) пациентов опасалась, что поводом для разрыва может послужить психическое расстройство. В одинаковом числе – 7 (10,9%) случаев эти опасения оправдались.
Члены семей 13 (20,3%) обследованных и супруги 9 (14,1%) стали отмечать повышение агрессивности пациентов после начала психического расстройства.
Стигматизирующее отношение к пациенту из-за попытки самоубийства со стороны друзей и знакомых было более значимым (p=0,000), чем из-за наличия психического расстройства и составило 50,9% и 29,5% соответственно.
Подавляющее большинство – 54 (84,4%) обследованных скрывали свою попытку самоубийства и 37 (57,8%) – психическое расстройство от коллег по работе (2=9,732 p=0,002). Несколько реже обследованные скрывали попытку самоубийства – 34 (53,1%) и психическое расстройство – 25 (39,1%) от близких друзей. Значительное число – 28 (43,8%) суицидентов с непсихотическими расстройствами опасались, что друзья могут перестать общаться с ними после известия о попытке самоубийства и 17 (26,6%) – о психическом расстройстве. В то же время, друзья 17 (26,6%) обследованных перестали с ними общаться после известия о суицидальной попытке и 18 (28,1%) – о психическом расстройстве. Друзья пациентов второй группы чаще (2=7,5 p=0,006) обсуждали друг с другом попытку самоубийства обследованных – 32 (50%) случаев, чем психическое расстройство – 16 (25%) случаев. Также, 9 (14,1%) обследованных опасались, что окружающие, узнав о психическом расстройстве, будут считать их агрессивными, а 5 (7,8%) сообщили, что друзья стали замечать повышение у них агрессии после известия о психическом расстройстве.
Свои собственные негативные переживания, связанные с дискриминацией из-за попытки самоубийства, пациенты оценивали в 33,5%, а из-за психического расстройства – в 28,5% (различия статистически не значимы).
Более половины – 42 (65,6%) обследованных испытывали чувство вины за то, что пытались покончить с собой и, реже – 20 (31,3%) обследованных (2=13,795 p=0,000) из-за психического расстройства. Значительное число – 27 (42,2%) суицидентов с непсихотическими расстройствами чувствовали снижение своего социального положения и социального статуса после начала психического расстройства и почти треть – 18 (28,8%) человек – после попытки самоубийства. Необходимо отметить, что 10 (15,6%) пациентов второй группы стали избегать контактов с окружающими из-за дискриминации и несправедливости, связанных с попыткой самоубийства, а 11 (17,2%) – из-за дискриминации, связанной с психическим расстройством. Следует подчеркнуть, что у пятой части – 14 (21,9%) обследованных из-за дискриминации и несправедливости, связанных с психическим расстройством возникали мысли о нежелании жить.