Международно-правовые основания юрисдикционного иммунитета государства Чурилина Надежда Алексеевна

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Понятие «юрисдикционный иммунитет государства» в современном международном праве 17

1.1. Термин «юрисдикционный иммунитет государства» и его значение с точки зрения российских и зарубежных представителей юридической науки 17

1.2. «Юрисдикционный иммунитет государства» в работе Комиссии международного права Организации Объединенных Наций 27

1.3. Международная конвенция об унификации некоторых правил, касающихся иммунитета государственных судов 1926 года 30

1.4. Европейская конвенция об иммунитете государств 1972 года 32

1.5. Конвенция ООН о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности 2004 года 37

1.6. «Юрисдикционный иммунитет государства» в рамках дипломатического права 50

Глава 2. Основания ограничения юрисдикционного иммунитета государства в современном международном праве 52

2.1. Императивные нормы общего международного права и принцип юрисдикционного иммунитета государства 52

2.2. Характер принципа юрисдикционного иммунитета государства 73

2.3. Действие юрисдикционного иммунитета государства в рамках признания и приведения в исполнение иностранного судебного (арбитражного) решения 77

Глава 3. Роль международной судебной практики в формировании и применении принципа юрисдикционного иммунитета государства 87

3.1. Международный Суд ООН о юрисдикционном иммунитете государства 87

3.2 Европейский суд по правам человека о юрисдикционном иммунитете государства 97

Глава 4. Принцип юрисдикционного иммунитета государства в деле по спору бывших акционеров ОАО «НК «ЮКОС» против Российской Федерации 103

Заключение 125

Список использованных источников 130

• «Юрисдикционный иммунитет государства» в работе Комиссии международного права Организации Объединенных Наций
• Императивные нормы общего международного права и принцип юрисдикционного иммунитета государства
• Действие юрисдикционного иммунитета государства в рамках признания и приведения в исполнение иностранного судебного (арбитражного) решения
• Принцип юрисдикционного иммунитета государства в деле по спору бывших акционеров ОАО «НК «ЮКОС» против Российской Федерации

Введение к работе

Актуальность темы диссертационного исследования. Обозначившаяся в настоящее время в международном экономическом праве¹ тенденция перехода от ссылок на абсолютный иммунитет государства к ограничению тех составляющих юрисдикционного иммунитета государства, которые ранее считались бесспорными, к расширению практики распространения властных предписаний одного государства на экономическую деятельность лиц (юридических и физических) другого государства, включая управление собственностью государства, приводит к возникновению комплекса новых международно-правовых проблем. В сообществе государств обозначаются все новые разногласия в отношении международно-правовых оснований и пределов ограничения юрисдикционного иммунитета государства. Этот вопрос остается актуальным, поскольку его решение находится на стыке реализации суверенитета, по крайней мере, двумя государствами – часто экономически не равными, но юридически равноправными субъектами международного права. Сама возможность ограничения юрисдикционного иммунитета государства, вступившего в коммерческие, частноправовые отношения с иностранным лицом, уже признается в договорной практике государств; а возможность такого ограничения в случае причинения ущерба лицу или его имуществу, нарушения прав человека все чаще становится предметом рассмотрения в национальных судах различных государств и в Европейском суде по правам человека.

Актуальность исследования обусловлена востребованностью современного научного анализа состояния регулирования отношений в области разрешения споров, затрагивающих иммунитет иностранного государства; изучения влияния международной и национальной судебной, а также арбитражной практики на развитие данного международно-правового принципа. Юрисдикционный иммунитет государства представляет собой быстро развивающуюся область

¹ Международное экономическое право: учебное пособие / коллектив авторов; под ред. А.Н. Вылегжанина. – М.: КНОРУС, 2016. – С. 17 и сл.

международной и национальной судебной практики, не всегда последовательной, а иногда и противоречивой. При этом развитие в данной области представляется в настоящее время более активным, в сопоставлении с тем временем, когда впервые появилась судебная практика, ограничившая иммунитет государства в делах, касающихся коммерческих сделок с его участием. Развитие международной практики государств, а также судебной практики в данной области, ее теоретическое осмысление в науке международного права дает основание говорить о появлении новых вопросов, например, при определении допустимого объема принудительных мер, применяемых до вынесения судебного решения; при установлении пределов ограничения иммунитета государства в случае причинения ущерба лицу или его имуществу. При этом развитие применимого права, его обычных² и договорных³ норм, разноликое применение таких норм международными и национальными судами, способно привести, по мнению некоторых исследователей, к потере единого международно-правового понятия юрисдикционного иммунитета государства⁴.

Степень научной разработанности темы исследования. Для настоящей диссертационной работы значение имели, кроме фундаментальных курсов международного права, труды тех отечественных и зарубежных юристов, в которых исследовались отдельные юридические вопросы иммунитета государства в рамках международного права. Учтены исследования, в которых подробно рассмотрены с позиций частного международного права теория абсолютного иммунитета государства, суть которой состоит в невозможности одним государством осуществлять юрисдикцию в отношении другого государства ввиду принципа суверенного равенства государств, и теория ограниченного иммунитета государства, согласно которой юрисдикционный иммунитет государства не распространяется на определенные международным правом случаи, в том числе

² Вылегжанин А.Н., Каламкарян Р.А. Значение международного обычая в современном международном
праве // Московский журнал международного права. – 2012. – № 2. – С. 5 – 29.

³ Международное право. В 2 т. Т. 1: учебник / под ред. А.Н. Вылегжанина. – 3-е изд., перераб. и доп. –
М.: Издательство Юрайт, 2016. – С. 52 – 53, 175 – 198.

⁴ Fox H. CMG QC, Webb P. The Law of State Immunity. Third Edition. – Oxford University Press, Oxford,
United Kingdom, 2013. – P. 613 – 614.

при совершении действий, имеющих коммерческий характер (jure gestionis)⁵; национальное законодательство конкретных государств, а также их судебная практика, касающаяся иммунитета государства, и тенденции развития права в данной области.

Теория абсолютного иммунитета государства, в частности, отражена в диссертационном исследовании С.И. Иванова⁶. В диссертации Г.Р. Шайхутдиновой⁷ обоснована необходимость пересмотра правовой концепции иммунитета государства в советской доктрине международного права и соответствие национальным интересам СССР подписания конвенции, основанной на проекте статей Комиссии международного права ООН о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности, а также определен термин «субъект права государственного иммунитета», рассмотрены виды таких субъектов.

Особое значение для отечественной науки международного права (как и для настоящего исследования) имела монография Н.А. Ушакова «Юрисдикционные иммунитеты государств и их собственности», 1993 г.⁸, в которой обосновано, что наличествует принцип иммунитета государства в международном праве; что этот принцип приобрел значение обычной нормы общего международного права; что он является общепризнанным; что он означает, что каждое государство пользуется иммунитетом от законодательной, административной и судебной юрисдикции другого государства. В указанной монографии также анализируется, по состоянию на тот период проект статей Комиссии международного права ООН о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности.

⁵ Богуславский М.М. Иммунитет государства. – М.: Изд-во ИМО, 1962. – 232 с.; Лебедев С.Н.
Избранные труды по международному коммерческому арбитражу, праву международной торговли,
международному частному праву, частному морскому праву / МГИМО (У) МИД России. Кафедра
международного частного и гражданского права; Сост. А.И. Муранов. – М.: Статут, 2009. – 717 с.: ил.

⁶ Иванов С.И. Международно-правовые аспекты иммунитета государства, его собственности: дис. …
канд. юрид. наук: 12.00.10 / Иванов Сергей Иванович. – М., 1983. – 191 с.

⁷ Шайхутдинова Г.Р. Юрисдикционный иммунитет государства дис. … канд. юрид. наук: 12.00.10 /
Шайхутдинова Гульнара Раифовна. – Казань, 1991. – 148 с.

⁸ Ушаков Н.А. Юрисдикционные иммунитеты государств и их собственности. – М.: Наука, 1993. – 240 с.

В диссертации на соискание ученой степени доктора наук И.О. Хлестовой⁹, а также в ее монографии, обосновывается, что юрисдикционный иммунитет иностранного государства включает судебный иммунитет, иммунитет от предварительных обеспечительных мер и иммунитет от принудительного исполнения решений, а также, что конкретное содержание данного диспозитивного принципа современного международного права раскрывается нормами частного права, как они отражены в национальных законах. Кроме того, выдвигаются определенные предложения по внесению изменений в российское законодательство посредством принятия специального закона об иммунитете государства, в котором была бы отражена теория ограниченного иммунитета государства. Дальнейшему изучению составляющих юрисдикционного иммунитета посвящены диссертационные исследования М.Е. Лебедевой¹⁰, И.В. Силкиной¹¹, Э.В. Туманова¹², в которых исследованы тенденции развития иммунитета государства с точки зрения частного международного права. Различные аспекты иммунитета государства как одного из видов иммунитета и его регулирование с точки зрения российского законодательства стали также предметом диссертационных исследований Ю.М. Гайдидей¹³, А.Г. Репьева¹⁴, А.А. Исаенкова¹⁵.

⁹ Хлестова И.О. Юрисдикционный иммунитет государства. – М.: ИД «Юриспруденция», 2007. – 216 с.;
Проблемы юрисдикционного иммунитета иностранного государства: дис. ... доктора юрид. наук:
12.00.03 / Хлестова Ирина Олеговна. – М., 2003. – 274 c.

¹⁰ Лебедева М.Е. Иммунитет иностранного государства от обеспечительных мер в международном
частном праве (международные соглашения и иностранное право): дис. … канд. юрид. наук: 12.00.03 /
Лебедева Марина Евгеньевна. – М., 2006. – 206 с.

¹¹ Силкина И.В. Актуальные проблемы иммунитета иностранного государства и его собственности в
международном частном праве: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.03 / Силкина Ирина Владимировна. – М.,
2007. – 155 с.

¹² Туманов Э.В. Современные тенденции развития иммунитета государства в трансграничных
частноправовых отношениях: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.03 / Туманов Эльдар Валерьевич. – М.,
2011. – 188 с.

¹³ Гайдидей Ю.М. Конституционно-правовые основы государственного иммунитета: дис. ... канд. юрид.
наук: 12.00.02 / Гайдидей Юлия Михайловна. – Волгоград, 2006. – 167 с.

¹⁴ Репьев А.Г. Иммунитет как категория российского права: дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.01 / Репьев
Артем Григорьевич. – Саратов, 2011. – 253 с.

¹⁵ Исаенков А.А. Иммунитеты в гражданском процессуальном праве России: дис. ... канд. юрид. наук:
12.00.15 / Исаенков Александр Андреевич. – Саратов, 2016. – 195 с.

Этот частноправовой ракурс данной темы учтен в настоящей работе. Она же сфокусирована на анализе межгосударственных отношений и межгосударственной практике применения принципа юрисдикционного иммунитета государства, особенно в последнее десятилетие. В настоящей диссертации дан анализ событий, которые имеют существенное значение для развития темы юрисдикционного иммунитета в международном праве, произошедшие после того, как были проведены указанные исследования. Особое внимание уделено вопросам защиты юрисдикционного иммунитета Российской Федерации в связи с исполнением решений международного арбитража по делу бывших акционеров ОАО «Нефтяная компания «ЮКОС» от 18 июля 2014 г., обязавших Россию выплатить истцам компенсацию в сумме порядка 50 миллиардов долларов США. Учтено и то, что в Российской Федерации был принят Федеральный закон от 3 ноября 2015 г. № 297-ФЗ «О юрисдикционных иммунитетах иностранного государства и имущества иностранного государства в Российской Федерации»¹⁶, на основе которого российскими судами в настоящее время формируется новая судебная практика. Введены в научный оборот результаты исследований международной и национальной судебной практики, решений и постановлений Европейского суда по правам человека, а также последней по времени практики государств по признанию и исполнению решений международных арбитражей. Результаты этих исследований показывают, что тема юрисдикционного иммунитета государства остается по-прежнему актуальной, что в ней появились новые вопросы именно межгосударственного уровня, которые до сих пор не находят однозначного международно-правового решения.

Цель и задачи исследования. Целью диссертационного исследования является установление современных международно-правовых оснований юрисдикционного иммунитета государства. Достижению данной цели способствует решение следующих задач:

Собрание законодательства Российской Федерации. – 2015. – № 45. – Ст. 6198.

– раскрыть сущность термина «юрисдикционный иммунитет государства» и определить его значение, в контексте общего международного права, с учетом мнений, обоснованных в российской и зарубежной науке международного права;

– проанализировать международно-правовые документы универсального, регионального и двустороннего характера, применимые к решению вопросов иммунитета государства, с выяснением возможностей формирования единообразных подходов государств к основаниям ограничения юрисдикционного иммунитета государства;

– определить соотношение принципа юрисдикционного иммунитета государства с императивными нормами общего международного права, именно, с такими общепризнанными принципами международного права, как принцип суверенного равенства государств и принцип уважения прав человека и основных свобод;

– выявить условия ограничения юрисдикционного иммунитета государства в случае нарушения прав человека;

– проанализировать подход, согласно которому принцип юрисдикционного иммунитета государства «имеет процессуальный характер»;

– исследовать, как действует юрисдикционный иммунитет государства в рамках признания и приведения в исполнение иностранного судебного (арбитражного) решения;

– раскрыть вклад Международного Суда ООН в формирование содержания принципа юрисдикционного иммунитета государства и в практику применения этого принципа;

– проанализировать практику Европейского суда по правам человека по делам, касающимся иммунитета государства, что позволит установить, имеются ли основания утверждать о нарушении права на справедливое судебное разбирательство в случае предоставления иностранному государству иммунитета;

– рассмотреть действие юрисдикционного иммунитета Российской Федерации в деле по спору между бывшими акционерами ОАО «НК «ЮКОС» и Российской Федерацией, исследовать критику действий Минэкономразвития России, особенно в части назначения американца Стивена Швебела представлять российскую правовую систему, выявить негативные правовые последствия международных арбитражных решений по данному делу для Российской Федерации и определить меры по защите российского имущества, расположенного за ее пределами;

– обобщить возможные направления совершенствования международно-правовой основы применения принципа юрисдикционного иммунитета государства.

Научная новизна настоящей диссертации определяется тем, что впервые в отечественной науке международного права комплексно исследованы основания юрисдикционного иммунитета государства в современном международном праве и современной практике правоосуществления, с учетом влияния подписанной рядом государств, в том числе Российской Федерацией, Конвенции Организации Объединенных Наций о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности 2004 г., при акценте на межгосударственный уровень регулирования международных отношений в этой области. Новым является предложенное соискателем толкование решений Международного Суда ООН, касающихся вопросов юрисдикционных иммунитетов государств, а также решений и постановлений Европейского суда по правам человека, выявившее роль таких судебных догматов в формировании единообразных подходов к применению принципа юрисдикционного иммунитета государства.

Особое внимание уделено анализу вопросов действия юрисдикционного иммунитета государства в связи с процедурой признания и приведения в исполнение на территории иностранных государств решений международного арбитража по спору между бывшими акционерами ОАО «НК «ЮКОС» и Российской Федерацией, в контексте известной критики действий

Минэкономразвития России, в том числе в Го с уд а р с т в е н н о й Думе Федерального Собрания Российской Федерации, по юридической защите интересов Российской Федерации в данном судебном деле (назначение от имени России американца Швебела в состав арбитража).

Объектом исследования являются международно-правовые отношения, возникающие вследствие применения принципа юрисдикционного иммунитета государства либо его ограничения.

Предметом исследования являются положения международных договоров и иных международно-правовых актов, касающиеся юрисдикционного иммунитета государства и предусматривающие возможность его ограничения, а также международная и национальная судебная практика по вопросу признания за государством юрисдикционного иммунитета.

Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования. Положения и выводы, содержащиеся в диссертационном исследовании, могут быть использованы органами государственной власти Российской Федерации при формировании позиции Российской Федерации на переговорах по вопросам защиты юрисдикционного иммунитета государства, при участии в разработке международно-правовых актов в данной области, а также при разрешении спорных ситуаций в судебных органах по вопросам, касающимся ограничения иммунитета государства.

Положения диссертации также могут быть использованы в работе ряда федеральных органов исполнительной власти в целях защиты юрисдикционного иммунитета Российской Федерации в случае признания и приведения в исполнение на территории иностранных государств судебных или арбитражных решений, касающихся государственного имущества России, расположенного за рубежом. Особый практический интерес имеет авторская экспертиза действия принципа юрисдикционного иммунитета в деле по спору между бывшими акционерами ОАО «НК «ЮКОС» и Российской Федерацией и авторское видение смягчения негативных последствий первого решения суда по этому делу.

Свое применение основные положения работы могут найти также в научно-исследовательской и педагогической деятельности, в том числе при подготовке и чтении специальных учебных курсов по международному экономическому праву.

Методологическую основу исследования составляют общенаучные методы, включая диалектический, системно-структурный подход, методы индукции и дедукции, а также специальные, прежде всего, формально-юридический, сравнительно-правовой и историко-правовой методы.

Теоретическую основу диссертационного исследования составляют научные труды отечественных юристов-международников по общему международному праву и по международному экономическому праву, прежде всего, А.Х. Абашидзе, А.Н. Вылегжанина, Л.Н. Галенской, С.А. Егорова, А.Я. Капустина, Ф.И. Кожевникова, Ю.М. Коло сова, В.И. Ку з н е ц о в а , И.И. Лукашука, Ф.Ф. Мартенса, Г.И. Тункина, С.В. Черниченко, Л.Н. Шестакова, В.М. Шумилова.

Особое значение при написании диссертации имели отечественные исследования, посвященные иммунитету государства и вопросам юрисдикции, в первую очередь, труды М.М. Богуславского, Д.С. Боклан, Г.М. Вельяминова, А.А. Данельяна, С.И. Иванова, А.Д. Кейлина, С.Н. Лебедева, Л.А. Лунца, В.В. Старженецкого, Е.Т. Ус е н к о , Н.А. Уш а ко в а , И.О. Хлестовой, О.С. Черниченко.

При проведении диссертационного исследования были также использованы публикации представителей зарубежной международно-правовой науки: Я. Броунли, Ф. Вебб, Л.М. Каплан, Дж. Кроуфорд, М. Краевски, Г. Лаутерпахт, Л. МакГрегор, М. Мо, Л. Оппенгейм, Я. Синклер, С. Талмон, Н. Тол е й ка й т, К. Том у ш ат, Я. Финке, Х. Фокс, М. Шоу, К. Шройер и др.

Нормативно-правовая база исследования. В диссертации проанализированы, в рамках темы, положения применимых международных договоров, прежде всего, Конвенции Организации Объединенных Наций о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности 2004 г.,

Европейской конвенции об иммунитете государств 1972 г., Международной конвенции об унификации некоторых правил, касающихся иммунитета государственных судов 1926 г., Конвенции Организации Объединенных Наций о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений 1958 г. Исследованы соответствующие теме информационные материалы Комиссии международного права Организации Объединенных Наций; решения Международного Суда Организации Объединенных Наций, постановления и решения Европейского суда по правам человека. Особый исследовательский акцент сделан на анализе решения, вынесенного в 2012 г. Международным Судом ООН по делу «О юрисдикционных иммунитетах государства» (Германия против Италии, при участии Греции), а также решений международного арбитража по спору между бывшими акционерами ОАО «НК «ЮКОС» и Российской Федерацией (Гаага, 18 июля 2014 г.). Учтено применимое национальное законодательство отдельных государств и решения национальных судов, принятые по вопросам, касающимся темы исследования.

По результатам исследования автор выносит на защиту следующие положения:

1. При всех наличествующих в науке международного права разных мнениях о правовой природе принципов международного права, в настоящее время общепризнанным надо считать наличие в международном праве его норм, регулирующих отношения, касающиеся иммунитета государства; а также существование международно-правового принципа юрисдикционного иммунитета государства в качестве обычной нормы современного международного права. При этом в конкретных, раскрывающих нормативное содержание такого принципа, специальных международно-правовых нормах, термин «юрисдикционный иммунитет государства» понимается как освобождение одного государства от выполнения им властных предписаний другого государства, причем не только в районах, находящихся под суверенитетом последнего (т.е. в пределах его государственной территории), но также и в районах за пределами государственной

территории, в которых соответствующее государство осуществляет целевую юрисдикцию и суверенные права в определенных международным правом сферах, например, в его исключительной экономической зоне или на континентальном шельфе.

2. Ус т а н о в л е н о существование высокой степени согласия государств в том, что в отношении действий, совершаемых в осуществление властных полномочий государства, признается наличие у государства юрисдикционного иммунитета; однако за этими рамками (например, экономические действия государства, в том числе при заключении сделок) существуют различные международно-правовые мнения относительно применения юрисдикционного иммунитета. Международно-правовые акты по вопросам иммунитета государства в целом можно оценить как документы, нацеленные на установление вектора действия норм международного права, регулирующих эту довольно спорную область отношений, создающих универсально применимый правовой режим юрисдикционного иммунитета государства, в целях решения конкретного спорного вопроса. Разработка и принятие таких норм свидетельствуют, в частности, о признании на международном уровне факта сложившейся к настоящему времени в международном обычном праве теории ограниченного иммунитета государства, а также о создании потенциала для единообразия во внутреннем законодательстве государств и согласованной судебной практики. Проведенная кодификация норм международного права в данной сфере, в особенности разработка Конвенции Организации Объединенных Наций о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности 2004 г., позволяет судить о создании исходного нормативного баланса между гарантиями иммунитета государства и целесообразностью защиты экономических интересов частных лиц, баланса, необходимого также для устойчивого развития межгосударственных экономических отношений. Кодификация сложившихся в международном праве норм, сама Конвенция ООН о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности 2004 г., гибкий подход к возможности

появления новых норм, а также конвенционное подтверждение действия соответствующих международных договоров – все это дает возможность дальнейшего прогрессивного развития международного права в рассматриваемой области.

1. В отсутствие вступившего в силу универсального международного договора, который однозначно решил бы международно-правовые вопросы, связанные с ограничением иммунитета, толкование принципа юрисдикционного иммунитета государства именно главным судебным органом Объединенных Наций требует его предметного учета в практике государств, тем более, что Международный Суд ООН при решении вопросов действия юрисдикционного иммунитета государства в рамках рассмотрения дела «Германия против Италии (при участии Греции)», 2012 г., констатировал наличие применимого права, которое сложилось к настоящему времени. Вывод Суда об обычно-правовом характере норм международного права об иммунитете государства, ранее сделанный в доктрине международного права, не следует понимать как препятствие к прогрессивному его развитию в этой области. Напротив, обстоятельность и четкость в позиции Суда выступают позитивными факторами, ведущими к формированию единообразных подходов в установлении содержания принципа юрисдикционного иммунитета государства и его применении.

2. Обосновывается, что применение принципа юрисдикционного иммунитета государства, не являясь императивной нормой общего международного права, не составляет и отклонение от таких норм. Нормы jus cogens сами по себе не требуют от государств отказывать в признании за иностранным государством иммунитета. Отклонение от нормы jus cogens недопустимо, но применение принципа юрисдикционного иммунитета государства не является таким отклонением. К настоящему моменту в международном праве не сложилась норма jus cogens, которая гарантировала бы лицам, пострадавшим от ее нарушения, право на справедливую судебную защиту одним государством без учета принципа юрисдикционного иммунитета другого

государства; вместе с тем, нет непосредственного конфликта между принципом юрисдикционного иммунитета государства и императивными нормами общего международного права.

5. Ус т а н о в л е н о , что принцип юрисдикционного иммунитета государства не определяет a priori правомерность или неправомерность того действия или бездействия государства, которое послужило причиной обращения в суд другого государства, а также не предрешает вопрос о международно-правовой ответственности такого государства. Действие данного принципа касается того, вправе ли суд одного государства распространить свою юрисдикцию в отношении конкретного действия другого государства. Суд, решая вопрос о наличии или отсутствии юрисдикционного иммунитета у иностранного государства, применяет те нормы, которые действуют на момент осуществления производства по делу, а не совершения самого действия, послужившего основанием для обращения в суд. Предоставление государству юрисдикционного иммунитета в конкретном случае должно рассматриваться не как применимое материальное право, а как процессуальное препятствие для осуществления судом полномочия определять это применимое право.

6. Обосновано, что каждая из составляющих юрисдикционного иммунитета государства (судебный иммунитет, иммунитет от предварительных обеспечительных мер, иммунитет от принудительного исполнения решения) является независимой в том смысле, что в случае участия государства в судебном (арбитражном) процессе оно не лишается автоматически иммунитета от принудительного исполнения вынесенного решения. В случае принудительного исполнения на территории иностранного государства решения, вынесенного в нарушение принципа юрисдикционного иммунитета государства против Российской Федерации, для защиты ее интересов целесообразно прилагать соответствующие обоснования в отношении затрагиваемых этим судебным делом объектов имущества Российской Федерации. Такое обоснование тем более необходимо для защиты особых категорий такой собственности Российской

Федерации, которая рассматривается в соответствии с нормами международного права, как собственность, используемая или предназначенная для использования исключительно для государственных некоммерческих целей. При этом если в национальном суде третьего государства, рассматривающем вопрос о выдаче экзекватуры, доказывается, что имущество Российской Федерации защищено иммунитетом государства, то такой национальный суд обязан в силу международного права отклонить ходатайство о приведении решения в исполнение.

Достоверность диссертационного исследования обусловлена привлечением соискателем большого числа документов, относящихся к теме, прежде всего, нормативно-правовых, точным цитированием применимых международных договоров и иных источников, научным построением обобщающих констатаций и выводов автора.

Апробация результатов диссертационного исследования. Диссертация подготовлена на кафедре международного права ФГАОУ ВО «Московский государственный институт международных отношений (университет) Министерства иностранных дел Российской Федерации», где было проведено ее рассмотрение и обсуждение. Выводы и основные положения диссертационного исследования отражены в трех научных публикациях по теме исследования в изданиях, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией при Министерстве образования и науки Российской Федерации, и изложены автором на научно-практической конференции IX Конвента Российской ассоциации международных исследований (РА М И ), проходившей 27-28 октября 2015 г. в МГИМО МИД России.

Соответствие диссертации паспорту научной специальности. Научные положения диссертации, результаты работы соответствуют содержанию специальности 12.00.10 – «Международное право; Европейское право». Результаты проведенного исследования соответствуют областям специальности.

Структура работы определяется целью и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, четырех глав, в которых последовательно раскрывается сущность исследуемых проблем, а также заключения и списка использованных источников.

«Юрисдикционный иммунитет государства» в работе Комиссии международного права Организации Объединенных Наций

Комиссия международного права ООН (далее также – Комиссия, КМП) в 1949 г. обозначила вопрос о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности в качестве одной из тем в своей работе по кодификации международного права. В 1977 г. Генеральная Ассамблея ООН предложила КМП начать рассмотрение данной темы. В 1978 г. этот вопрос стал первоочередным в работе Комиссии. За период 1979 – 1985 гг. специальный докладчик по этой теме, таиландский юрист-международник С. Сучариткул представил Комиссии семь докладов, опубликованных затем в ее ежегодниках за соответствующие годы. В этих докладах проанализированы обширная практика государств по рассматриваемой теме, их законодательство, судебные и арбитражные решения, доктринальные исследования. Позиция членов КМП в ходе обсуждения этих докладов, далеко не однозначная, отражена в протоколах Комиссии, которые также были опубликованы в ежегодниках за 1979-1986 гг.

В докладе КМП, представленном в Генеральную Ассамблею в 1986 г., Комиссия признала, что существует общее согласие, что в отношении действий, совершаемых в осуществление суверенной власти государства, признается «бесспорный иммунитет». Однако вне либо вокруг этого «ядра иммунитета» существует некая «серая зона», в которой «мнения, прецеденты и законодательство все еще имеют различия»50. При этом из двадцати девяти государств, приславших ответы на вопросник, разосланный Комиссией государствам-членам ООН, четырнадцать исходили из теории абсолютного иммунитета государства, четыре – не имели соответствующего законодательства и практики51.

В 1991 г. был принят проект статей Комиссии международного права о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности (далее также – проект статей). Данный проект статей впоследствии дорабатывался (в том числе с учетом предложений государств-членов ООН) Рабочей группой открытого состава Шестого комитета52, Рабочей группой КМП по юрисдикционным иммунитетам государств и их собственности53, а также Специальным комитетом по юрисдикционным иммунитетам государств и их собственности54. В ходе разработки проекта статей КМП отметила, что «иммунитет государства от юрисдикции другого государства – устоявшийся принцип международного права, хотя некоторые основные его аспекты являлись предметом споров и подвергались значительным изменениям в течение ХХ века»55. Название проекта статей предполагало не два самостоятельных иммунитета государства и собственности, а иммунитет государства в отношении его собственности.

Предусмотренные проектом статей случаи ограничения иммунитета государства учитывали наметившиеся тенденции в практике государств и были предусмотрены в целях унификации международно-правовых норм, т.е. как отметил Н.А. Ушаков, принимавший непосредственное участие в его разработке во время работы в Комиссии в 1967-1986 гг., «были сформулированы в основном в порядке de lege ferenda»56. Большинство таких случаев учитывало разделение действий государства на действия, осуществляемые им в суверенном качестве, и действия частноправового или коммерческого характера. Вместе с тем, как отмечается в юридической литературе, какого-либо общепринятого критерия для такого разделения установлено не было57. В одном из вариантов проект содержал два термина: «ограничения» (англ.: «limitations») и «изъятия» (англ.: «exceptions»).

Для того чтобы гармонизировать два подхода, Комиссия международного права не стала употреблять эти термины и сформулировала иное название соответствующей части (в будущей Конвенции ООН 2004 года название части III).

Комиссия подчеркнула, что проект не затрагивает вопросы об ответственности государства, о дипломатических иммунитетах, а также о ситуациях, связанных с вооруженными конфликтами58. Хотя проект не содержит прямо выраженных положений, исключающих действия вооруженных сил из-под сферы применения, это следует из комментариев Комиссии международного права и из обсуждения на заседании Шестого комитета Генеральной Ассамблеи ООН59 (документы, которые считаются «travaux prparatoires» будущей Конвенции ООН 2004 года).

Осуществленная работа в рамках разработки проекта статей позволяет рассматривать его как самостоятельный этап кодификации и прогрессивного развития международного права в исследуемой области.

Императивные нормы общего международного права и принцип юрисдикционного иммунитета государства

Освобождение одного государства от юрисдикции, от властных предписаний, другого государства в рамках международного права не должно представлять собой отклонение от императивных норм общего международного права. Как отмечено в доктрине, среди норм общего международного права есть такие, которым придается особое значение; и любой международный договор должен соответствовать таким нормам международного права (нормам jus cogens); таковыми являются, прежде всего, общепризнанные принципы международного права87. Представляется, что выявление юридической природы принципа юрисдикционного иммунитета государства и определение возможных пределов его действия целесообразно именно в контексте соотношения указанного принципа с общепризнанными принципами международного права.

Для верного понимания значения принципа юрисдикционного иммунитета государства необходимо отметить, что международное сообщество не придало этому принципу характер императивного. «Иммунитет не имеет императивного характера»88, констатирует Я. Броунли. По мнению Н.А. Ушакова, диспозитивный характер принципа юрисдикционного иммунитета объясняется тем, что любое отступление от него во взаимоотношениях государств не будет затрагивать ни жизненно важных интересов других государств, ни международного сообщества в целом89. И.О. Хлестова объясняет диспозитивный характер этого принципа тем, что от него возможны отступления на основе различных международных договоров, а также одностороннего акта государства90.

По мнению одних ученых, право иммунитета государства, как оно применяется на практике, остается ближе к идеям абсолютного суверенитета91; по мнению других, перспективное понимание иммунитета в ХХI веке основано на преобразовании идеи суверенитета в пользу обеспечения безопасности и соблюдения прав человека92. Область отношений, связанная с применением принципа юрисдикционного иммунитета государства стала расцениваться исследователями как «сфера, где явным образом начали проявляться противоречия между принципами суверенного равенства государств, невмешательства во внутренние дела, с одной стороны, и принципом уважения прав человека, с другой стороны»93. Вследствие такой коллизии, как отмечают, «правовое регулирование вопросов иммунитета иностранных государств требует переосмысления и последующего совершенствования»94.

Соответственно, для целей настоящего исследования среди принципов jus cogens особо следует выделить принцип суверенного равенства государств, который оказал наибольшее влияние на становление рассматриваемого нами принципа юрисдикционного иммунитета, и принцип уважения прав человека и основных свобод, под влиянием которого толкование и применение данного принципа претерпевает некоторые изменения.

Определение того, что следует понимать под императивной нормой общего международного права, содержится в ст. 53 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г. Особый характер отношения, регулируемого нормой общего международного права, а не ее форма, придает этой норме императивный характер, как подчеркнуто Комиссией международного права95. «Все основные общепризнанные принципы современного международного права следует отнести к императивным», пишет Г.И. Тункин, хотя говорит при этом о «проблеме неполной когентности некоторых из них»96. «Императивность (когентность) норм международного права», как определяет Л.Н. Шестаков, «направлена на ограничение нормотворческой деятельности нескольких государств в виде запрета отступать от положений императивной нормы в партикулярных соглашениях»97.

В целях определения соотношения между императивными нормами общего международного права и принципом юрисдикционного иммунитета важно заметить, что действие норм jus cogens проявляется через ограничение воли ее субъектов, которое не является всеобщим, а касается процесса нормотворчества. Смысл такого ограничения заключается в соглашении государств.

В основе теории абсолютного иммунитета государства лежит понимание, что иммунитет государства основан на принципе суверенного равенства, уважения суверенитета государств, при наличии их взаимного обязательства воздерживаться от распространения своих властных предписаний в пределах своей территории и в районах за пределами государственной территории, в которых соответствующее государство осуществляет целевую юрисдикцию и суверенные права в определенных международным правом сферах. Представляется, что факт перехода на уровне международных договоров, национального законодательства ряда государств и их судебной практики к теории ограниченного иммунитета, все же не ставит под сомнение связь между принципом юрисдикционного иммунитета государства и принципом суверенного равенства государств.

Профессор К.А. Бекяшев выделяет «право на иммунитет от юрисдикции иностранных судов в отношении актов и действий, предпринятых государством в качестве суверена»98 как один из элементов нормативного содержания принципа уважения государственного суверенитета. Суверенитет, очевидно, лежит в основе принципа суверенного равенства государств, а также принципа невмешательства государств во внутренние дела друг друга. В этой связи отметим, как пишет профессор Г.М. Вельяминов, что «государственный иммунитет есть одно из выражений национального суверенитета, а в частности, и международно-правовых принципов невмешательства во внутренние дела других государств и уважения прав, присущих суверенитету»99.

Непосредственное отношение к пониманию того, на чем основан принцип юрисдикционного иммунитета государства, имеют элементы понятия «суверенное равенство», указанные в Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций, 1970 г. 100, и в Декларации принципов Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975 г. 101.

Значение принципа суверенного равенства государств при определении того, пользуется ли государство юрисдикционным иммунитетом, подчеркивалось и в сравнительно недавней судебной практике Российской Федерации.

Примечательно решение Арбитражного суда Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 9 февраля 2015 г. по делу № А56-48129/2014 по иску Санкт-Петербургского государственного унитарного предприятия по обслуживанию иностранных представительств «Инпредсервис» к Генеральному консульству Польши в Санкт-Петербурге. Истец требовал взыскать с Генконсульства 74 330 287 руб. неосновательного обогащения и обязать его освободить здание в

Санкт-Петербурге. Представитель ответчика в судебное заседание не являлся, при этом Генконсульство Польши направило в суд заявление, в котором указало, что не обладает юридической возможностью выступать в суде в качестве ответчика и просило прекратить производство по делу. Здание было передано ответчику в пользование в соответствии с условиями Межправительственного соглашения между Министерством иностранных дел СССР и Министерством иностранных дел Польской Народной Республики от 13 апреля 1983 г., согласно которому договаривающиеся стороны на основе взаимности освобождались от платы за аренду служебных и жилых помещений посольств и консульских представительств. Указанное соглашение было заключено на десять лет с возможной автоматической пролонгацией на следующие пять лет, однако польская сторона 30 июня 1994 г. в одностороннем порядке отказалась от исполнения указанного Межправительственного соглашения. Основываясь на положениях, в том числе, Конвенции ООН о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности 2004 г. (применяемой в соответствии с обычным международным правом), суд пришел к выводу, что договор аренды, заключенный во исполнение Межправительственного соглашения, является коммерческой сделкой, с вытекающими из применения ст. 10 последствиями для Генконсульства. Кроме того, суд указал, что польская сторона не учла судебный иммунитет Российской Федерации, предъявляя требования к Послу России в Окружной суд Варшавы (заочным решением Окружного суда в Варшаве от 24 сентября 2007 г. было приказано выдать земельное имущество, расположенное в Варшаве), «в связи с чем, учитывая принцип суверенного равенства государств, закрепленный в Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций, принятой 24.10.1970 Резолюцией 2625 (XXV) на 1883-ем пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН, утратила право ссылаться на иммунитет от российского судопроизводства в данном споре»102.

Действие юрисдикционного иммунитета государства в рамках признания и приведения в исполнение иностранного судебного (арбитражного) решения

В контексте признания и приведения в исполнение на территории иностранного государства принятого против одного государства судебного решения другого государства или решения международного арбитража, особое значение имеет иммунитет от принудительного применения судебного (арбитражного) решения, как одна из составляющих юрисдикционного иммунитета государства. Уточним, что речь в данном случае идет не об иммунитете собственности государства, а об иммунитете самого государства, которое освобождается или не освобождается от юрисдикции другого государства в отношении своей собственности. Случаи, когда возможно применение принудительных мер по отношению к имуществу иностранного государства после вынесения решения, перечислены в ст. 19 Конвенции ООН 2004 г., они же указаны в решении Международного Суда ООН по делу «О юрисдикционных иммунитетах государства» по заявлению Германии против Италии (при участии Греции). Иммунитет от принудительного исполнения решения рассматривался Комиссией международного права при подготовке проекта статей в качестве «последнего бастиона»165, поскольку вопрос о его наличии не возникает до тех пор, пока не рассмотрен вопрос признания за государством судебного иммунитета и, в случае отсутствия такового, не вынесено решение против него.

Признавая иммунитет иностранного государства от принудительного исполнения решения, государства следуют либо теории абсолютного иммунитета, либо теории ограниченного иммунитета, допуская принудительное исполнение решения в отношении собственности государства, используемой в коммерческих целях. Причем если в одних государствах вполне может быть достаточно заявления государства, что та или иная его собственность не используется в коммерческих целях, то в других судах все чаще требуется, чтобы иностранное государство представило обоснование такого заявления, в то же время проверка его достоверности уже может быть расценена как нарушение суверенитета государства166. Проблемы, связанные с применением юрисдикционного иммунитета государства, осложняются тем, что довольно часто обеспечительные меры, а затем и исполнительные действия на территории иностранного государства затрагивают в первую очередь «дипломатическую недвижимость» другого государства (именно дипломатической собственности коснулись, например, исполнительные меры, принятые во Франции и Бельгии по делу бывших акционеров ЮКОСа против Российской Федерации, о котором идет речь в четвертой главе настоящего исследования). В этой связи необходимо обратить внимание, что собственность государства, подпадающая под такое исключение, должна ограничиваться только той собственностью, которая используется для государственных некоммерческих целей.

Признание и приведение в исполнение государством на своей территории решения иностранного суда является формой осуществления юрисдикции и государство обязано соблюдать юрисдикционный иммунитет иностранного государства-ответчика независимо от того, был ли он соблюден судом, принявшим решение. Такой вывод сделал и Международный Суд ООН в решении по делу «О юрисдикционных иммунитетах государства» по заявлению Германии против Италии (при участии Греции)167. Однако, по мнению некоторых исследователей, практика государств по признанию и приведению в исполнение судебных и арбитражных решений показывает, что данный подход в последнее время теряет свои позиции, уступая необходимости обеспечить эффективность и исполнимость вынесенных решений168.

Международный арбитраж не связан с каким-либо государством и не уполномочен предоставлять иммунитет какому-либо государству, участвующему в арбитражном разбирательстве169, что не лишает государство права оспаривать юрисдикцию арбитража на основании применимого права. В этой связи справедливо обратить внимание на особенности действия иммунитета от принудительного исполнения арбитражного решения на территории другого государства, куда обращается истец за признанием и исполнением в случае неисполнения государством-ответчиком вынесенного арбитражного решения. Исследователи в области инвестиционного арбитража отмечают, что зачастую инвестору приходится заниматься поиском имущества государства, против которого вынесено решение, за пределами такого государства, в таком случае приведение в исполнение арбитражного решения на территории другого государства непосредственно затрагивает вопрос возможности ограничения юрисдикционного иммунитета государства, а также категорий государственного имущества, на которое может быть обращено взыскание170. Каждое государство при признании и приведении в исполнение арбитражного решения, непосредственным образом затрагивающего иностранное государство и его собственность, применяет положения своего внутреннего права.

В этой связи необходимо отметить, что процесс приведения решения в исполнение на территории иностранного государства (англ.: «enforcement») включает две стадии. По сути, в исполнение приводится не само решение, например, международного арбитража, а решение национального суда или другого местного органа власти, которым первое решение признается или объявляется подлежащим исполнению. Только после этой стадии может начаться исполнение (англ.: «execution»). Различие между двумя стадиями имеет отношение к вопросу об иммунитете государства, в связи с существующим различием между судебным иммунитетом (англ.: «immunity from jurisdiction») и иммунитетом от принудительного исполнения (англ.: «immunity from execution»). На стадии признания арбитражного решения государство вправе заявить о судебном иммунитете, а на стадии исполнения – об иммунитете от принудительного исполнения решения171. Например, из ст. 55 Конвенции об урегулировании инвестиционных споров между государствами и физическими или юридическими лицами других государств от 18 марта 1965 г. 172 следует, что обязательство государства привести решение в исполнение, предусмотренное ст. 54, не затрагивает права иностранного государства ссылаться на иммунитет от принудительного исполнения. В ст. 54 Конвенции 1965 г. содержится публично-правовое обязательство государства признать арбитражное решение и привести в исполнение в пределах своей территории денежное обязательство, установленное этим решением. Если же сторона хочет помешать исполнению, то она должна предпринять действия по его отмене, предусмотренные ст. 52, и вправе ходатайствовать о приостановлении исполнения решения. Отметим, что в данном параграфе мы говорим о действии иммунитета от принудительного исполнения арбитражного решения, если истец обратился за исполнением в государство иное, чем государство-ответчик. В случае же исполнения на территории государства-ответчика, с учетом того, что арбитражное решение в соответствии с Конвенцией 1965 г. признается ее государствами-участниками в качестве обязательного и рассматривается в качестве решения своего национального суда, само государство тем самым гарантирует его исполнимость. В этой связи справедливо отмечает А.А. Данельян, что в таком случае «иммунитет государства-реципиента от принудительного исполнения иностранного арбитражного решения остается незатронутым»173.

Отказ иностранного государства от судебного иммунитета не влечет автоматически отказ от иммунитета от принудительного исполнения решения. Обосновано это тем, что затрагиваемая собственность государства, расположенная на территории другого государства, может быть необходима для государственных некоммерческих целей и тем самым не может подлежать изъятию. В настоящее время этот принцип является частью международного обычного права, несмотря на различные взгляды на его содержание и возможность его ограничения174. Он же содержится в ст. 20 Конвенции ООН 2004 г.: в случае, когда для принятия принудительных мер требуется согласие, то согласие на осуществление юрисдикции суда его не подразумевает. Международный Суд ООН также констатировал, что иммунитет государства от принудительных мер существует независимо от судебного иммунитета и нередко действует в тех случаях, когда признается отсутствие у государства судебного иммунитета175.

Принцип юрисдикционного иммунитета государства в деле по спору бывших акционеров ОАО «НК «ЮКОС» против Российской Федерации

Первые аресты российского имущества за рубежом в связи с исполнением решений международного арбитража по делу бывших акционеров компании «ЮКОС» от 18 июля 2014 г., обязавших Россию выплатить истцам компенсацию в сумме порядка 50 миллиардов долларов США, привлекли внимание (в том числе в высших органах власти в России) к качеству международно-правовой работы по защите интересов Российской Федерации и ее компаний. В 2016 г. российская сторона обжаловала решения арбитража в Окружном суде Гааги, но истцы обратились в апелляционную инстанцию. Несмотря на то, что исполнительное производство в отношении российского имущества за рубежом было прекращено либо приостановлено, вопрос о защите юрисдикционного иммунитета Российской Федерации как иностранного государства по-прежнему остается актуальным.

Международный арбитраж в Гааге 18 июля 2014 г. в составе трех арбитров принял единогласное решение по спору между компаниями «Hulley Enterprises Ltd.» (Кипр), «Yukos Universal Ltd.» (о-в Мэн) и «Veteran Petroleum Ltd.» (Кипр) (все эти компании – бывшие акционеры ОАО «Нефтяная компания «ЮКОС») и Российской Федерацией в пользу истцов246.

В состав арбитража входили: Ив Фортье (The Hon. L. Yves Fortier PC CC OQ QC) – Канада, юрист-международник и дипломат, представлял свою страну в ООН, председатель совета директоров канадской телекоммуникационной компании «Nortel» – председатель (суперарбитр), назначенный Генеральным секретарем Постоянной палаты третейского суда в Гааге (ППТС); Шарль Понсе (Dr. Charles Poncet) – Швейцария, партнер в юридической фирме «CMS von Erlach Poncet» – арбитр, назначенный истцами; Стивен М. Швебел (Stephen M. Schwebel) – США, бывший судья Международного Суда ООН, ныне президент Административного трибунала Всемирного банка – арбитр, назначенный Российской Федерацией.

От Российской Федерации в данном процессе не был выдвинут в арбитраж никто из российских профессоров, в том числе из числа бывших членов Международного Суда ООН, членов Комиссии международного права ООН или работающих в системе МИД России российских профессоров, в том числе выдвигавшихся ранее Россией в списки международных арбитров. Назначить арбитром судью Стивена Швебела предложила юридическая фирма, представлявшая интересы России в этом споре. Эта юридическая фирма рассчитывала на то, что арбитр Швебел использует теорию «чистых рук» (англ.: «clean hands»)247, чтобы отказать истцам либо в рассмотрении их иска по существу (на стадии, когда арбитраж решал вопрос о том, есть ли у него компетенция рассматривать этот спор), либо в удовлетворении их иска (в случае рассмотрения иска по существу)248.

Согласно применимому к рассмотрению спора Арбитражному регламенту Комиссии Организации Объединенных Наций по праву международной торговли (ЮНСИТРАЛ)249 суперарбитра назначают арбитры, назначенные сторонами, а если они не могут договориться о кандидатуре суперарбитра, то его назначает Генеральный секретарь ППТС в соответствии с тем же Регламентом. Письмом от 17 июня 2005 г. Российская Федерация согласилась с признанием Генерального секретаря ППТС компетентным для назначения суперарбитра, подчеркнув, однако, что такое согласие не является согласием с юрисдикцией арбитража250. Место проведения арбитражного разбирательства – Гаага – было определено по предложению Российской Федерации, с которым согласились истцы251.

Для защиты интересов России были наняты две международные юридические фирмы, происходящие из США (штаты Нью-Йорк и Техас), но имеющие офисы также в Москве: «CLEARY GOTTLIEB STEEN & HAMILTON LLP» и «BAKER BOTTS LLP». От имени фирмы «CLEARY GOTTLIEB STEEN & HAMILTON LLP» в арбитраже выступали доктор Клаудия Аннакер (Dr. Claudia Annacker), Лоуренс Б. Фридман (Mr. Lawrence B. Friedman), Дэвид Дж. Сейбл (Mr. David G. Sabel), Мэттью Д. Слейтер (Mr. Matthew D. Slater), Уильям Б. МакГерн (Mr. William B. McGurn), Кэмерон Мерфи (Mr. J. Cameron Murphy). От имени фирмы «BAKER BOTTS LLP» в арбитраже выступали: Майкл С. Голдберг (Mr. Michael S. Goldberg), Джей Л. Александр (Mr. Jay L. Alexander), доктор Йоханнес Кёпп (Dr. Johannes Koepp) и Алехандро Эскобар (Mr. Alejandro A. Escobar).

Интересы оппонентов России – акционеров «ЮКОСа» – представляла иностранная юридическая фирма «SHEARMAN & STERLING LLP», конкретно – профессор Эммануэль Гайяр (Professor Emmanuel Gaillard), доктор Яс Банифатеми (Dr. Yas Banifatemi) и Дженнифер Юнан (Ms. Jennifer Younan).

Российская Федерация 31 октября 2005 г. во время предварительного слушания во Дворце правосудия в Гааге подписала «Условия назначения», подтверждающие, inter alia, что:

а) арбитры назначены в соответствии с Договором к Энергетической Хартии252 (далее также – ДЭХ) и Арбитражным регламентом ЮНСИТРАЛ,

б) ведение процесса осуществляется в соответствии с Арбитражным регламентом ЮНСИТРАЛ;

в) Международное Бюро ППТС выступит в качестве регистрирующего органа;

г) спорные вопросы подлежат разрешению в соответствии с ДЭХ и применимыми нормами и принципами международного права;

д) язык производства - английский;

е) все состязательные бумаги, документы, свидетельские показания, обсуждения и действия, принятые арбитражем, должны оставаться конфиденциальными на неограниченный срок, если стороны не освободят арбитров от этой обязанности253.

В решении, принятом в пользу бывших акционеров «ЮКОСа», международный арбитраж254:

- отклонил возражения Российской Федерации против юрисдикции и/или допустимости иска;

- квалифицировал действия Российской Федерации как экспроприацию инвестиций, признав, что Россия нарушила свои обязательства по ст. 13 (1) Договора к Энергетической Хартии;

- обязал Россию выплатить компенсацию в пользу компаний-бывших акционеров «ЮКОСа», в общей сложности - около 50 млрд. долларов США: $39,97 млрд - «Hulley Enterprises Ltd.», $8,2 млрд - «Veteran Petroleum Ltd.», $1,9 млрд - «Yukos Universal Ltd.», а также понесенные ими расходы в рамках арбитражного разбирательства. При этом с 15 января 2015 г. на эту сумму ежедневно начисляются проценты исходя из ставки по 10-летним казначейским облигациям Федеральной резервной системы США. Россия (в лице своих адвокатов) посредством письменных представлений и устных выступлений стала оспаривать компетенцию арбитража по рассмотрению данного спора, но одновременно вступила в спор по существу, отрицая утверждения истцов об экспроприации и несправедливом и неравном обращении.

Учитывая позицию России, арбитражу требовалось, прежде всего, ответить на вопрос: создает ли временное применение ДЭХ Российской Федерацией, как это определено ст. 45 ДЭХ, компетенцию арбитража для рассмотрения спора по существу255?

Позиция России в отношении временного применения ДЭХ и прекращения такого применения состояла в следующем. На основании ст. 45 ДЭХ – «Временное применение» – Россия с даты подписания применяла ДЭХ на временной основе, т.е. «в той степени, в которой такое временное применение не противоречит ее конституции, законам или нормативным актам». Распоряжением Правительства Российской Федерации от 30 июля 2009 г. № 1055-р на основании пп. «а» п. 3 ст. 45 ДЭХ было принято решение о прекращении временного применения ДЭХ и уведомлении об этом Правительства Португалии – депозитария ДЭХ. Соответствующая нота, в которой было указано, что «Российская Федерация также подтверждает, что в соответствии с п. 1 ст. 45 Договора Российская Федерация не применяла временно любое положение Договора в той степени, в которой временное применение такого положения противоречило Конституции, законам или нормативным актам Российской Федерации», была направлена 20 августа 2009 г. 256. Уведомление о намерении не становиться Договаривающейся Стороной ДЭХ вступило в силу по истечении 60 дней с даты его получения депозитарием ДЭХ, т.е. 19 октября 2009 г.

Процедура такого частичного временного применения, однако, не предусмотрена Венской конвенцией о праве международных договоров 1969 г., в том числе ее ст. 25. Напротив, по смыслу п. 2 этой статьи, если государство-участник считает, что какую-то часть договора ему временно применять нецелесообразно (по любой причине), то это государство «уведомляет другие государства, между которыми временно применяется договор, о своем намерении не становиться участником договора». До 2009 г. Россия такого уведомления не сделала.