Образ власти в политическом менталитете граждан современной Китайской Народной Республики Сунь Цзыци

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Теоретико-методологические основания исследования образа власти в политическом менталитете 17

1.1 Исследования политического менталитета в контексте проблемы восприятия власти 17

1.2 Исследования образа власти в социально-гуманитарных науках 32

1.3 Факторы, влияющие на формирование и трансформацию образа власти у граждан Китая 42

Глава II. Эмпирический анализ образа власти в политическом менталитете граждан современной КНР 67

2.1 Модель и методика эмпирического исследования 67

2.2 Анализ образа власти в политическом менталитете граждан Китая в 2014-2015 годах 76

2.3 Анализ трансформации образа власти в политическом менталитете граждан Китая в 2016 году 96

Заключение 127

Список источников и литературы 135

• Исследования образа власти в социально-гуманитарных науках
• Факторы, влияющие на формирование и трансформацию образа власти у граждан Китая
• Анализ образа власти в политическом менталитете граждан Китая в 2014-2015 годах
• Анализ трансформации образа власти в политическом менталитете граждан Китая в 2016 году

Введение к работе

Актуальность темы исследования. При изучении политики

государства в настоящее время необходимо учитывать не только традиционные факторы, такие, как политические, экономические, территориальные интересы, но и психологию народа данной страны, стереотипы, установки массового сознания, а также политическую культуру. В этом плане большое значение имеют исследования образа власти в политическом менталитете граждан Китая, его формирования и особенностей трансформации, поскольку именно понимание этих процессов позволяет делать краткосрочные, среднесрочные и долгосрочные прогнозы на перспективу развития китайского общества.

Теоретическая актуальность темы исследования образа власти в политическом менталитете состоит в том, что она имеет прямое отношение к пониманию процессов трансформации сознания китайских граждан и общества в целом. Изучение специфики формирования и трансформации образов власти у граждан КНР является актуальной задачей, позволяющей выявить вектор политического развития и выработать рекомендации по предотвращению или минимизации негативных явлений.

Рост влияния Китая на развитие мировых политических и экономических процессов определяет актуальность исследований китайского общества в российской политической науке. В последнее время, когда российско-китайские отношения выходят на новый уровень, исследование особенностей китайского политического менталитета может иметь большое практическое значение как для развития культурного взаимопонимания между гражданами России и Китая, так и для выстраивания межгосударственных отношений России и КНР.

Исследовательская проблема диссертационного исследования

заключается в необходимости выявления и всестороннего анализа

особенностей трансформации образа власти под влиянием устойчивых

факторов, т.е. политического менталитета, и изменчивых факторов, т.е.

политики руководства КНР, новой экономической ситуации, демографических процессов, культурно-образовательных трансформаций, основных тенденций внешнего влияния: глобализации, распространения западных культур и других процессов.

Степень научной разработанности проблемы исследования. Можно выделить три блока научных исследований, связанных с изучением образа власти в политическом менталитете.

Первый блок исследований — это совокупность работ по изучению менталитета.

В современном научном обороте существуют три подхода к исследованию политического менталитета. Первый подход - политико-культурный, к представителям которого относятся Г. Алмонд, Т. Парсонс, С. Верба, Л. Халман, П. Эстер, В.О. Рукавишников, Н.Л. Подвойская, В.В. Козловский¹ и другие. Особенностью данного подхода является тенденция к отождествлению политического менталитета с политической культурой и политической идеологией.

Второй подход - политико-психологический, который рассматривает менталитет в контексте концепции политического сознания и отмечает, что в психосферу менталитета входят неосознаваемые установки, мотивы, потребности, страхи, влечения — как индивидуальные, так и коллективные, массовые. Представителями данного подхода в российской науке являются Е.Б. Шестопал, И.К. Пантин, Л.Н. Пушкарев, А.А. Горский, А.Я. Гуревич² и другие.

¹ Almond G., Verba S. The civic Culture Revisited. Boston, Toronto, 1980; Parsons T., Shils E.
Toward a General Theory of Action. N.Y.: Harper & Row, 1964; Рукавишников В. О., Халман
Л., Эстер П. Политические культуры и социальные изменения: международные сравнения.
М.: «Совпадение», 1998; Рукавишников В. О., Халман Л., Эстер П., Рукавишникова Т.П.
Россия между прошлым и будущим. Сравнение показателей политической культуры 22-х
стран Европы и Северной Америки // Социс. 1995. №5; Рукавишников В.О. Политические
культуры и социальные изменения: международные сравнения. М., 1998; Подвойская Н.Л.
Политический менталитет как категория политической науки // Научный потенциал
регионов на службу модернизации: межвузовский сборник научных статей / Под общ. ред.
В.А. Гутмана, А.Л. Хаченьяна. Астрахань: ГАОУ АО ВПО «АИСИ», 2013. № 1(4) и другие.

² Шестопал Е.Б. Политическая психология: Учебник для студентов вузов / Е.Б. Шестопал. –
3-е изд., испр. и доп. – М., 2010; Пушкарев Л.Н. Понятие «менталитет» в современной

Комплексный подход не отождествляет менталитет со схожими политическими категориями, но при этом учитывает коренную связь с ними. Представителями данного направления являются В.Е. Семенов, А.В. Лубский, Д.В. Ольшанский, А.И. Юрьев, Р.А. Додонов, И.В. Кондаков, Н.М. Ракитянский и другие³.

В работе мы рассматриваем политический менталитет как один из элементов структуры менталитета, относящийся к сфере политики. Поэтому в нашем диссертационном исследовании значительное внимание отводится трудам российских политологов ⁴ и философов ⁵ , посвященным изучению политического менталитета и политической культуры.

Второй блок исследований составляют работы по изучению образа политической власти.

зарубежной историографии / Л.Н. Пушкарев // Российская ментальность: методы и проблемы изучения. М., 1999.

³ Семенов В.Е. Российская полиментальность и её выражение в культуре // Социология и
общество / Тезисы I всероссийского социологического конгресса. — СПб., 2000; Лубский
Р.А. Политический менталитет: методологические проблемы исследования. – Ростов-на-
Дону, 2001; Ольшанский Д.В. Основы политической психологии. – М.: Деловая книга, 2001;
Юрьев А.И. Формула менталитета петербуржцев // Москва – Петербург. Российские столицы
в исторической перспективе. – Москва – Санкт-Петербург, 2003; Додонов P.A. Этническая
ментальность: опыт социально-философского исследования. Запорожье, 1998; Ракитянский
Н.М. Категории сознания и менталитета в контексте феномена политической
полиментальности // Стратегическая стабильность. 2012. № 3;

⁴ Пушкарев Л.Н. Что такое менталитет? Историографические заметки // Отечественная
история. М., 1995; Кусов В.Г. Категория ментальности в социологическом измерении //
Социологические исследования. 2000. № 9; Полежаев Д.В. Ментальность и менталитет как
часть и целое // Психология Петербурга и петербуржцев за три столетия. СПб., 1999;
Дашковский П.К. К вопросу о соотношении категорий «менталитет» и «ментальность»:
историко-философский аспект // Философские дескрипты: Сб. ст. Барнаул, 2002; Баранов
H.A. Демократия и российская ментальность // Ментальность этнических культур.
Материалы международной научной конференции. Санкт-Петербург, 9-10 июня 2005 г.
СПб., 2005 и др;

⁵ Миронов В.В., Миронова Д.В.Г. Философ и власть: случай Хайдеггера // Вопросы
философии. 2016. № 7; Бойцова О.Ю. Доверие к государству как теоретическая проблема //
Власть. - 2012. - № 4. - С. 103-106. - Библиогр. в сносках . - ISSN 2071-5358; Мощелков Е.Н.
Почему нужна государственная идеология в России (полемические рассуждения) //
Электронное научное издание Альманах Пространство и Время. Цивилизации в эпоху
глобализма. К 75-летию со дня рождения А.С. Панарина. Тематический выпуск кафедры
философии политики и права Философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, том 9,
№ 1 , с. 128-143; Сытин А.Г. Политическая философия демократии: вклад Томаса
Джефферсона . – Полис. Политические исследования. 2008. № 1. С. 153

В научной литературе термин «образ» впервые ввёл американский психолог Дж. Брунер⁶. Несколько позднее этой темой занимались Дж. Брунер и Л. Постмен в совместной работе⁷.

Исследованием того, как люди воспринимают власть и лидеров,
занимались известные западные политические психологи – Э. Богардус,
Ф. Гринстайн, Р. Стогдилл, М. Херманн⁸, а также российские исследователи,
рассматривавшие различные аспекты политического восприятия -

Е.Б. Абашкина, И.Г. Дубов, Е.В. Егорова-Гантман, Ю.А. Левада, А.Г. Левинсон, Д.В. Ольшанский, С.Р. Пантилеев, Б.Д. Парыгин, Б.И. Макаренко, А.И. Соловьев, Т.А. Штукина⁹.

Исследовательский подход, ориентирующийся на изучение

неосознаваемых элементов образа лидера в политической коммуникации и, в частности, в избирательных кампаниях, представлен в классических работах Г. Лассвелла, Р. Брэддока, С. Липсета, Р. Парка¹⁰, а также других зарубежных и российских ученых, таких, как: Г. Алмонд, Э. Аронсон, Б. Берельсон, К. Дойч, В.М. Березин, М.А. Василик, М.Н. Грачев, А.И. Соловьев и другие¹¹.

⁶ Брунер Дж. Психология познания М., 1977.

⁷ См. Андреева Г.М. Социальная психология. М., 1996.

⁸ Bogardus E. Leadership. N.Y., 1954; Glad B. Contributions of psychobiography. // Handbook of
political psychology. - San Francisco, 1973; Гринстайн Ф. Личность и институт современного
американского президента // социально-политический журнал 1995, 2; Stogdill S. Handbook
of leadership. N.Y., 1974, P. 51; Херманн М. Составляющие лидерства. // Политическая
психология: современные проблемы и подходы: реферат. М., ИНИОН, 1988. С.7.

⁹ Абашкина Е.Б., Косолапова Ю.Н. О теориях лидерства в современной политической
психологии // США: экономика, политика, идеология, 1993; Дубов И.Г., Пантилеев С.Р.
Восприятие личности политического лидера // Психологический журнал. Т.13. 1992. №6; Егорова-
Гантман Е., Косолапова Ю., Минтусов И. Восприятие власти. Поиск явных образов. //Власть,
1994, №6; Левада Ю.А. Феномен власти в общественном мнении: парадоксы и стереотипы
восприятия // Экономические и социальные перемены. Мониторинг общественного мнения.
ВЦИОМ. 1998. №5 (37); Левинсон А.Г. Значимые имена // Экономические и социальные
перемены. Мониторинг общественного мнения. ВЦИОМ. 1995. №2; Макаренко Б.И.
Феномен политического лидерства в восприятии общественного мнения: уроки
избирательных кампаний 1195 и 1996 годов // Вестник Фонда «Российский общественно-
политический центр». 1996. №2; Ольшанский Д.В. Основы политической психологии. - М.,
2001; Парыгин Б.Д. Основы социально-психологической теории. М., 1971; Политические
коммуникации: Учеб. Пособие для студентов вузов / [Петрунин Ю.Ю. и др.]; под ред. А.И.
Соловьева. – М.: Аспект Пресс, 2004; Штукина Т.А. Феномен лидерства в контексте
политической власти” Автореферат на соискание к-та философ. наук. М., 1995.

¹⁰ Lasswell H. The structure and Function of Communication in Society // The Communication
Ideas / Ed. by L. Bryson. N.Y., 1948.

¹¹ Березин В.М. Сущность и реальность массовой коммуникации: Монография. – М.: Изд-во
РУДН, 2002; Основы теории коммуникации: учебник / Под ред. Проф. М.А. Василика. – М.:

Прикладными аспектами исследований занимались политические психологи (Е.В. Егорова-Гантман, Е.Б. Шестопал и другие) и психолингвисты (А.П. Журавлев, М.В. Новикова-Грунд, В.Ф. Петренко и другие)¹².

Третий блок исследований составляют работы по изучению политической культуры Китая. Темой политической культуры Китая и её особенностей занимались как российские исследователи: Н.П. Мартыненко, Л.С. Переломов, Н.М. Ракитянский, В.С. Соловьев, Е.А. Торчинов и др.¹³ , западные исследователи: М. Вебер, И.Г. Гердер, А.Ц. Грахам, Е.А. Зюрчер, А. Масперо и т.д.¹⁴, так и китайские учёные: Лян Шумин, Фэн Юлань, Чжао Чуньфу и другие¹⁵.

Гардарики, 2006; Грачев М.Н. Политическая коммуникация: теоретические концепции, модели, векторы развития: Монография. – М.: Прометей, 2004. Политический лидер в системе государственного управления // Государственная политика и управление / Под ред. А.И.Соловьева, М., Аспект-Пресс, 2017 Соловьев А.И. в сборнике Государственная политика и управление / Под ред, А.И.Соловьева, место издания Аспект-Пресс Москва, с. 83-109.

¹² Журавлев А.П. Символическое значение языкового знака // Речевое воздействие. М., 1972;
Психосемантика массовых коммуникаций. Володина М.Н., Григорьева, Петренко В.Ф.,
Гудкок Г.Я., С ольев М.А., Степанов Ю.С. в сборнике «Язык средств массовой
коммуникации», место издания Издательство: Академический Проект|Альма Матер Москва ,
2015. Шестопал Е.Б., Новикова-Грунд М.В. Восприятие образов 12 ведущих политиков
России (психологический и лингвистический анализ) // Политические исследования. 1996.
No 5. С. 168–191.

¹³ Мартыненко Н.П. Предпосылки возникновения концепции «инь-ян» в китайской культуре
// Arbor mundi = Мировое дерево: Международный журнал по теории и истории мировой
культуры. М.: РГГУ, 2006. Вып. 12. С. 46-69; ментальных оснований политики. СПб.:
ОВИЗО, 2002; Переломов Л.С. Конфуцианство и современный стратегический курс КНР. М.:
Изд-во ЛКИ, 2007; Ракитянский Н.М., Сунь Ц. Опыт концептуального моделирования
китайского политического менталитета. Часть I Вестник Московского университета. Серия
12: Политические науки. Изд-во Моск. ун-та (М.), № 2, с. 57-79; Соловьев Вл.С. Китай и
Европа (1890) // Электронная библиотека Одинцовского благочиния; Торчинов Е.А.
Парадигмы классической китайской философии в компаративистском аспекте //
Размышления о философии на перекрестке второго и третьего тысячелетий: Сборник к 75-
летию профессора М.Я. Корнеева. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2002.
C. 192-209;

¹⁴ Гердер И.Г. Идеи к философии истории человечества / Пер. и прим. А.В. Михайлова. М.:
Наука, 1977; Зенгер Х. фон. Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. М.:
Прогресс; Культура, 1995; Карус П. Китайский оккультизм. Астрология, философия, гадания,
традиции / Пер. с англ. Л.И. Зданович. М., 2010; Масперо А. Религии Китая. СПб.: Наука,
2004.

¹⁵ Лян Шумин. В чем специфика китайской культуры? // Проблемы Дальнего Востока. 2004. № 4. С.
131–141; Фэн Юлань. Краткая история китайской философии / Пер. с китайского Р.В.
Котенко. СПб.: Евразия, 1998. Чуньфу, Чжао. Конфуцианская этика и модернизация:
конфликт и интеграция // Китай, китайская цивилизация и мир. История, современность,
перспективы: материалы X Междунар. науч. конф. (Москва, 22-24 сент. 1999 г.). Ч. II: Китай
на пути модернизации и реформ. М.: ИДВ РАН, 1999. С. 123-126;

Важно отметить, что, несмотря на все сказанное выше, проблематика образа власти в китайском политическом менталитете в настоящее время не является достаточно изученной. В частности, мало исследований, посвященных теме трансформации образа власти в сознании китайских граждан. Недостаточно проанализирована связь между существующим в политической культуре образом власти и тем образом, который предлагается массовому сознанию, а также мировому сообществу через официальные каналы СМИ.

Объект исследования — образ власти в политическом менталитете граждан современного Китая.

Предмет исследования — факторы, определяющие формирование и трансформацию образа власти в политическом менталитете граждан современного Китая.

Цель диссертационного исследования - выявить особенности трансформации образа власти в политическом менталитете граждан современного Китая.

Для достижения вышеуказанной цели диссертационного исследования необходимо решить комплекс научно-исследовательских задач:

Теоретическая часть

систематизировать современные научные подходы к изучению политического менталитета в социально-гуманитарном знании;

обобщить современные научные подходы к изучению образа власти в социально-гуманитарном знании;

рассмотреть устойчивые и изменчивые факторы, влияющие на трансформацию образа власти в политическом менталитете Китая.

Эмпирическая часть

выявить место устойчивых и изменчивых факторов в процессе
трансформации образа власти.

систематизировать и проанализировать эмпирические данные по образу власти в сознании граждан Китая, полученные в рамках исследований на территории КНР в 2014 - 2016 гг.;

выявить особенности трансформации образа власти в политическом менталитете граждан КНР в 2014 - 2016 гг.

Теоретико-методологические основы исследования.

Методологической основой работы являются идеи и концепции, изложенные в работах российских и зарубежных исследователей по проблемам образа власти как структурного компонента политического менталитета.

Теоретической основой анализа понятия образа власти и методологии исследования образа власти являются многолетние научные разработки коллектива кафедры социологии и психологии политики факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова под руководством профессора Е.Б. Шестопал, в которых активное участие принимали Н.Б. Бокова, Т.В. Евгеньева, А.Л. Зверев, СВ. Нестерова, И.С. Палитай, Т.Н. Пищева, Н.В. Смулькина и другие¹⁶.

Основой изучения структурных компонентов менталитета выступили научные разработки таких российских исследователей, как Н.Л. Подвойская, И.В. Мостовая, А.П. Скорик, А.В. Лубский и другие.

Методологическая сторона анализа неосознаваемых аспектов политического восприятия представлена в работах ведущих западных и российских политических психологов: А. Дэвиса, К. Китинга, Д. Рэндалла,

¹⁶ Психология политического восприятия в современной России / под ред. Е. Б. Шестопал. М.: РОССПЭН, 2012; Бокова Н.В. Символический образ России в массовом сознании Китая. // Актуальные проблемы современной политической психологии / Под ред. Е.Б. Шестопал. – М., 2010. С. 324. Евгеньева Т.В. Социально-психологические аспекты формирования национально-государственной идентичности россиян в постсоветский период // Актуальные проблемы современной политической психологии / Под ред. Е.Б. Шестопал. М., 2010; Зверев А.Л. Государственный символизм в образе современной России // Образы государств, наций и лидеров / Под ред. Е.Б. Шестопал. – М., 2008; Палитай И. C., Шестопал Е.Б. Психологические особенности восприятия политических партий в современной России // Вестник Московского университета. Серия 12. Политические науки. 2014. № 4. С. 28–51; Пищева Т.Н. Политические образы: проблемы исследования и интерпретации // Полис. 2011. №2. С. 47-52; Смулькина Н.В. Факторы, влияющие на восприятие кандидатов в президенты в российской избирательной кампании // Вестник Томского государственного университета Философия. Социология. Политология. 2013. № 3 (23). С. 30-36.

Т. Кендрика, Д. Уинтера, М. Херманн, У. Уайнтрауба, С. Уокера,

Е.В. Егоровой-Гантман, Е.Б. Шестопал¹⁷.

Основой исследования политической культуры Китая в

политологическом контексте являются труды таких российских учёных, как: Н.П. Мартыненко, Л.С. Переломов, Н.М. Ракитянский, В.С. Соловьев, Е.А. Торчинов и т.д., западных исследователей: М. Вебера, И.Г. Гердера, А.Ц. Грахама, Е.А. Зюрчера, А. Масперо и т.д., а также китайских учёных: Лян Шумина, Фэн Юланя, Чжао Чуньфу и другие.

Исследовательская база данных диссертации основана на результатах применения качественных методик (глубинное интервью «Образ власти современных граждан КНР» и проективный тест «Образ власти современного Китая»). Исследование проводилось в два этапа. Первый этап осуществлен в 2014 – первой половине 2015; второй этап был осуществлен весной 2016 года. Общее количество собранных интервью - 305. Выборка в целом была сбалансирована по полу, уровню образования и семейному положению респондентов. Полученные эмпирические данные были подвергнуты качественному контент-анализу в соответствии с выделенными элементами структуры образа власти.

Научная новизна исследования заключается в следующем:

1. Использована авторская модель анализа места образа власти в
политическом менталитете.

2. Систематизированы различные подходы к исследованию
особенностей политического менталитета Китая западных, российских и
китайских авторов.

¹⁷ Davies A.F. Skills. Outlooks and Passion. A Psychoanalytic Contribution to the Study of Politics. Cambrige Univ. Press, 1980; Keating C. F., Randall D., Kendrick T. Presidential Physiognomies: Altered Images, Altered Perceptions // Political Psychology (Colgate University). 1999. Vol. 20. N 3; Уинтер Д., Херманн М., Уайнтрауб У., Уокер С. Дистантное изучение личностей Дж. Буша и М. Горбачева: развитие предсказаний // Политическая психология: Хрестоматия. / Под ред. Шестопал Е.Б.- М.: ИНФРА-М, 2002. - С. 93-103; Егорова-Гантман Е.В. Имидж лидера. – М., 1994; 215. Шестопал Е.Б. Образ и имидж в политическом восприятии: актуальные проблемы исследования // Образы государств, наций и лидеров / Под ред. Е.Б. Шестопал. М., 2008.

3. Автором введён в научный оборот большой объём новых
эмпирических данных, характеризующих особенности образов власти в
политическом менталитете граждан Китая и их трансформацию на
современном этапе политического развития Китая.

1. Выявлены и проанализированы особенности влияния устойчивых и изменчивых факторов на трансформацию образа власти в сознании граждан Китая как на осознаваемом, так и на неосознаваемом уровнях.

2. Выявлены особенности трансформации образа власти у современных граждан КНР с учётом временной динамики (в 2014, 2015 и 2016 гг.).

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Политический менталитет как исторически сложившаяся устойчивая
комплексная фундаментальная категория:

- отражает национальную специфику большой социальной общности;
имеет тесные связи с политической культурой;

- представляет синергетическое единство системы политических
ценностей, представлений и идей через совокупность образов, символов и
установок;

- формируется в политическом сознании граждан и влияет на образ
власти и его трансформацию в сознании того или иного народа.

2. Образ власти в Китае не персонифицирован в личности руководителя страны, образ лидера отсутствует в большинстве ответов респондентов как на осознаваемом, так и на неосознаваемом уровнях. Попытка создания культа личности нового лидера Си Цзиньпина не дала ожидаемого результата, образ лидера в сознании большинства респондентов слабо ассоциируется с образом власти. Можно предположить, что одной из причин данного явления стали особенности китайского политического менталитета, согласно которому власть в Китае основывалась, в первую очередь, на этических принципах, а не на преданности конкретной персоне правителя.

3. Подавляющее большинство респондентов считают, что в нынешнем

Китае нет настоящей демократии, и невозможно её ожидать в ближайшие годы.

При этом респонденты отрицают необходимость для Китая такого значимого элемента демократии, как многопартийность. Это свидетельствует о некотором противоречии: с одной стороны, люди понимают, что на данный момент в Китае отсутствует настоящая демократия, но с другой стороны они, в основном, отрицают необходимость и возможность изменения системы управления в целом.

4. В ответах респондентов наблюдается тенденция снижения значимости
коммунизма как идеи, это подтверждают ответы респондентов, в которых
идеальную власть ассоциировали, в основном, со следующими понятиями:
«разделение властей», «законность» и «уважение к народу», «гласность в
борьбе с коррупцией». Про «социализм» вспомнил всего один человек. А слово
«коммунизм» ни разу не встречалось. При описании идеальной модели власти
большинство опрошенных использовали категории, соответствующие
общепринятому пониманию демократии, хотя сами они не употребляли это
слово.

5. С 2014 по 2016 гг. наблюдается тенденция к снижению
привлекательности власти в целом. При этом негативные тенденции относятся
в наибольшей степени к провинциальной власти, отношение респондентов к
которой в два раза хуже, чем отношение к власти центральной. Если до 2016
года своё недовольство властью высказывали, прежде всего, молодые
респонденты, обосновывая его распространением коррупции, отсутствием
демократии и требованием законности, свободы слова, гласности и т.п., то в
2016 году негативное отношение к конкретным направлениям внутренней
политики власти и к личности лидера государства появляется в ответах
активной части представителей старшего поколения. Можно предположить, что
наряду с политической апатией значительной части опрошенных граждан в
ряде ответов выявляется потенциал зреющих протестных настроений.

6. В то же время, даже высказывающие свою негативную оценку власти

респонденты не выражали враждебного или агрессивного к ней отношения, не

отрицали экономических достижений страны. Это говорит о том, что

возможное недовольство китайских граждан ещё находится на пассивном уровне, люди не готовы и не желают выступать против власти, надежда и ожидание изменений к лучшему продолжают доминировать.

Причины вышеуказанных явлений можно частично объяснить особенностью китайского менталитета. Поскольку китайский политический менталитет носит в большей степени прагматично-утилитарный характер, значительная часть народа мало интересуется официальной идеологией, заботясь в первую очередь в собственном благополучии.

7. Попытка команды Си Цзиньпина сконструировать образ нового вождя народа и героя, подобного Мао, частично дала обратный эффект и не оправдала ожиданий. Несмотря на полномасштабную пропаганду культа личности и антикоррупционной борьбы, отношение респондентов к власти так и не улучшилось, молодые и старшие поколения продолжают относиться к власти практически без изменения, а недовольство поколения среднего возраста (31-50 лет) и партийных чиновников частично выросло. Можно предположить, что по мере интенсивного усиления цензуры и официальной пропаганды, подобно времени культурной революции, в качестве реакции формируется негативное отношение как к власти в целом, так и, особенно, к власти региональной.

Теоретическая и практическая значимость работы.

Сформулированные положения и выводы могут быть использованы для

последующего развития как теории политического менталитета и

политического восприятия в целом, так и теоретико-методологических

оснований анализа влияния устойчивых и изменчивых факторов на

трансформацию образа власти в сознании граждан Китая. Значимость данного

исследования заключается в дальнейшей разработке и уточнении совокупности

политико-психологических методов, позволяющих анализировать образы

политической власти в политическом менталитете.

Практическая значимость исследования состоит в возможности

применения его результатов как в преподавании основных и специальных

курсов, посвященных проблемам политического восприятия, политической

культуры и политического менталитета студентам-политологам, так и для анализа и прогнозирования политических процессов в китайском обществе. Ряд положений диссертационного исследования могут быть полезны для разработки исследовательских моделей, применимых при анализе особенностей трансформации образа власти в политическом менталитете граждан других государств.

Апробация результатов исследования. Основные положения

диссертационного исследования докладывались автором и обсуждались на международных и всероссийских конференциях, проводившихся в МГУ имени М.В. Ломоносова, на конгрессе РАПН и X Ассамблее Русского мира.

Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры социологии и психологии политики факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова 15 марта 2017 г.

Структура и объём работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, разделенных на шесть параграфов, заключения, библиографии и приложения.

Исследования образа власти в социально-гуманитарных науках

В истории развития общества эталонные представления о власти формировались в разных направлениях под влиянием различных факторов. Классики политической науки считают религию определяющим фактором для развития политической культур1. Так, М. Вебер в своей работе «Протестантская этика и дух капитализма» 2 показывает, что под влиянием культуры протестантизма менялось восприятие человеком самого себя, что неизбежно отразилось и на характере отношений между людьми, и на их отношении к окружающему миру, в том числе к миру политики. Восприятие власти сквозь эту призму привело к изменению когнитивного, эмоционального, а самое главное — поведенческого компонента политических образов. На уровне протекающего в то время политического процесса изменения в структуре и содержании образа привели к формированию общества активных, конкурирующих, индивидуалистичных собственников, изменивших политическую систему.

Размышляя над религиозными событиями в Британии, Г. Алмонд и С. Верба также подчёркивали особую важность ценностных систем. По мнению авторов, тип общественно-политической организации косвенным образом задаётся структурой ценностных систем 1 . Отсюда и возникает проблема менталитета.

Научное понятие «менталитет» впервые ввёл французский этнолог и социоантрополог Л. Леви-Брюль (1857 – 1939) в 1910 г. Изучением менталитета народов различных исторических периодов занимались основатели французской исторической школы «Анналов», среди которых наиболее яркими представителями были М. Блок (1886 – 1944) и Л. Февр (1878 – 1956). М. Блок считал, что менталитет был связан с феноменами религии и народных верований. Л. Февр рассматривает менталитет как «эволюционно и исторически сложившаяся структуру, определяющую строй мыслей, чувств и поведения и формирующая систему ценностей и норм индивида или социальной группы». В их трудах менталитет (и ментальность) означает «умственное оснащение» той или иной социальной общности, которое позволяет ей по-своему воспринимать как окружающую среду, так и самих себя.

В дальнейшем концепции менталитета получили развитие в стремлении научного сообщества к новому, неклассическому осмыслению феномена коллективного и индивидуального сознания и служили инструментом в познании особенностей сознания чужого.

В современном научном обороте существуют три подхода к исследованию политического менталитета: - политико-культурный; - политико-психологический; - комплексный. К представителям политико-культурного подхода относятся Г. Алмонд, Т. Парсонс, Э. Шилз, С. Верба, Л. Халман, П. Эстер, В.О. Рукавишников, К. Ленк, Г. Моргентау, Н.Л. Подвойская, В.В. Козловский, В.В. Рожанский, А.Я. Гуревич1 и другие. Особенностью данного подхода является тенденция к отождествлению политического менталитета с политической культурой и политической идеологией. Следовательно, изучение политического менталитета в рамках данного подхода невозможно без рассмотрения трактовки понятий «политическая культура» и «политическая идеология».

Среди ученых нет единого мнения об определении политической культуры. Наиболее удобная систематизация подходов представлена в работах Н.Л. Подвойской2, которая выделила два подхода к определению политической культуры. Согласно первому подходу политическая культура определяется в традициях Г. Алмонда как совокупность ориентаций и предпочтений на политическую систему. Во-вторых, политическая культура рассматривается как элемент политического поведения, она отражает психологические особенности и поведенческие шаблоны больших социальных групп в политической сфере.

В рамках первого подхода работали Г. Алмонд и С. Верба, которые в работе «Гражданская культура и стабильность демократии» 1 ввели определение указанной категории, ведя исследование в таком же направлении теории, как Т. Парсонс и Э. Шилз 2 . Они приводят такую градацию политических ориентаций: 1. познавательные ориентации – представления о политической системе, ролях, лидерах, институтах и то, что система берет из окружения «на входе» и что отдает «на выходе»; 2. эмоциональные ориентации – чувства, возникающие относительно политической системы; 3. оценочные ориентации – слухи, мнения, стереотипы о политических субъектах и в целом о политической системе3.

Факторы, влияющие на формирование и трансформацию образа власти у граждан Китая

Если статус «ядра» будет закреплен за Си Цзиньпином в официальных партийных документах, например в резолюции осеннего пленума ЦК, это станет важным свидетельством консолидации власти. Победа будет иметь огромное значение для создания режима «Большого Си» (кит.). Вся китайская политика пронизана символизмом, и в терминах содержится большая власть.

Однако культ личности и ведёт к новому конфликту. Антикоррупционные репрессии, которые вели Си Цзиньпин и его самый близкий соратник Ван Цишань 1, давно превзошел масштаб внутриэлитных чисток при Цзян Цзэмине и Ху Цзиньтао. Целью кампании, судя по всему, является полный разгром внутрипартийной оппозиции и подчинение всей вертикали власти Си Цзиньпину – только так новый руководитель сможет провести реформы. Проблема в том, что кампания породила много побочных эффектов вроде страха и безынициативности в рядах бюрократии, а также скрытой консолидации врагов Си и Ван.

Вместе с тем, вся история Китая и трагических для него ХIХ и ХХ столетий не свидетельствует о готовности и способности отказаться от своей идентичности, ценностей, верований и архаичных институций. Речь идет о конвергентной трансформации китайских традиций и западнических новаций, неравномерной и сложной интериоризации последних с сохранением основ национальной ментальной матрицы при отсутствии иммунитета от возможных политических и социальных потрясений. Внешняя политическая угроза. В последние годы КНР начинает заботиться о своей информационной защите. Именно распад СССР, Югославии, ряда цветных революций, в КНР ставится вопрос о защите и схожем проецировании силы без военного вмешательства. Надо отметить, что ведение информационных войн против Китая активизировалось после событий на Тяньаньмэнь 1989 года и посредствующей череде «мирных эволюций»1.

Если в экономике успехи в виде привязывания крупных ТНК и американского бизнеса нельзя не отрицать, то в отношении культурного и психологического аспекта успехи КНР не бесспорны. Китайская модель не смогла победить американскую пропагандистскую машину в Азиатско-Тихоокеанском регионе и развеять миф о «китайской угрозе» в Юго-Восточной Азии. Более того, транстихоокеанское партнёрство, предлагаемое США, а так же стимулирование объединение всех стран конфликтующих с Пекином в одну сеть уже имеют успех. К примеру, это сближение Индии и Японии, вплоть до продажи японского оружия.

Антикитайские настроения в странах Юго-Восточной Азии активно поддерживаются США, которые весьма успешно подрывают имидж КНР и КПК, акцентирую внимание на силовые акции китайского руководства в своих СМИ (в этом их также поддерживают британские СМИ). Более того в

Мирная эволюция (кит. П НШ32) — это применяемая в странах с разным идеологическим устройством «стратегия гиперсдерживания», основывающаяся на том, что в странах с иным государственным устройством произойдут резкие перемены. «Мирная эволюция -это процесс не насильственного изменения государства.» подробно СМ.: URL: // http://baike.baidu.com/link?url=90a7XU4QtUkXV5W4TWelRCpUiAMnkXSnFmTuWBbALDvT UzZ AoBobMgJ 10HJwm7 последних конфликтах вокруг спорных территорий США поддерживали позицию противников КНР – Филлипин, Японии, Индии. К примеру можно отнести конфликт вокруг Диаоюйдао, в котором госсекретарь США Хиллари Клинтон прямо объявила, что «Вашингтон выступает против любых попыток подорвать японский суверенитет над островами».

Социально-экономическая и демографическая трансформация.

Демографическая ситуация в Китае продолжает оставаться проблемной. Несмотря на политику одного ребёнка на одну семью (или «одна семья — один ребёнок») проведённую с 1979 года, демографическая проблема в Китае остаётся серьёзной проблемой. Наряду с этим, в структуре населения Китая сегодня преобладает малограмотное крестьянство. Серьезной проблемой становятся истощение природных ресурсов, загрязнение окружающей среды и высокий уровень безработицы. Менеджмент и профсоюзы находятся под напряжением противоречий относительно условий труда и зарплат. Вместе с экономикой растет и социальное расслоение населения, в условиях которого общества обостряется негативное отношение бедных граждан к богатым. На этом фоне появляются новые активисты и лидеры антиправительственных групп и движений различного толка.

В течение последних десятилетий в стране произошла заметная фрагментация общества, экономики и бюрократии, что объективно способствует формированию новой китайской политической полиментальности как нарождающейся и потенциально опасной альтернативе традиционной китайской мономентальности.

Как известно, китайская статистика часто не является надежным индикатором тех процессов, которые она должна описывать. К примеру можно отнести статистику двусторонней торговли между материковым Китаем и Гонконгом. В декабре 2015 года разница между экспортом в Гонконг, зафиксированным таможней КНР, и импортом с материка, отраженным в гонконгской статистике, составила почти $22,3 млрд. На каждый доллар поступившего в Гонконг импорта приходится $1,94 зафиксированного в КНР экспорта1. Большинство наблюдателей сходятся в том, что разница возникает из-за фальшивых внешнеэкономических контрактов, с помощью которых китайская элита выводит деньги из страны. По данным Bloomberg Intelligence, отток капитала в 2015 году составил рекордные $1 трлн. Сколько именно из этих денег вывели представители элиты, опасающиеся за сохранность своих активов, неясно.

Анализ образа власти в политическом менталитете граждан Китая в 2014-2015 годах

В отличие от 2014 и 2015 гг., когда больше половины респондентов (60%) выразили позитивное с эмоциональной точки зрения отношение к власти, то в 2016 году ситуация сильно изменилась. Позитивное отношение выражал только 36% респондентов, т.е. почти в два раза меньше. Амбивалентно относились к власти 20% респондентов, а негативное мнение высказывали 42% опрошенных. Наиболее эмоционально негативные оценки власти респонденты связывали с экономическим и политическим и застоями, ухудшением и сокращением экономики, усилением цензуры и авторитарности власти, нерешенности проблемы социального расслоения и коррупции, ростом безработицы, серьёзным ухудшением экологии, неразумной внешней политики, повышением военного бюджета и расхода на т.н. «поддержанием стабильности»1 , а также с темой усиления пропаганды и культа личности лидера страны. В частности, при ответе на вопрос о отношении к власти в нынешнем Китае среди наших респондентов преобладали следующие группы суждений:

42,4% респондентов в возрасте 18-30 лет негативно к власти относится, положительную оценку власть дали 23,7%, остальные относились к власти либо амбивалентно, либо нейтрально. Причём очень много респондентов охарактеризовали власть в Китае как «власть одной партии» и «диктаторской», это показывает нарастание недовольства и протестной политической пассивности молодого поколения как реакция на противоречие между информационной глобализацией и идеологическими табу, т.е. усилением цензуры. Цензура вызывает у многих молодых опрошенных крайне негативная эмоция, в тоже время они отмечают, что это и не очень мешает им посещать зарубежные сайты, т.к. с помощью сервиса-прокси можно спокойно обойти, и поэтому «не вижу смысла такой цензуры, наверно, просто не хотели, чтобы народ был более думающим и разумным.»

Респонденты данной категории также выразили негативную эмоцию по поводу роста безработицы, загрязнения окружающей среды: «найти работу стали всё больше и больше трудно, экономика ухудшается, жизнь очень тяжела», «загрязнение уже слишком серьёзное, смог бывает почти во всех

1 «Поддержание стабильности» или «защита стабильности» (кит. , англ. Stability Maintenance), в современном Китае этот термин употребляется для обозначения политики власти КПК направленной на поддержание внутренней стабильности и подавление на оппозицию. Здесь речь идёт о таких структурах, как цензура, правоохранительные органы, тюрьма (в т.ч. и т.н. «центр перевоспитания», где осуществляют идеологическое промывание мозгов и пытки), а также тайная полиция и другие институты внутренней репрессии. Согласно официальной статистики, с 2015 по 2016 гг., бюджет поддержание стабильности вырос на 5,3% до 166,815 млрд юаней, а прирост военного бюджета снизился с 10,1% до 7,6%. Подробно СМ.: URL: // http://hk.apple.nextmedia.com/news/art/20160306/19518645 крупных городах, этом уже угрожает нашему здоровью, а власть ничего не могла с этим делать, поэтому всё больше и больше молодые люди уезжают за границы и рождают своих детей за рубежом.»

Представители средней возрастной группы (31-50 лет) понимают власть как «государственные институты», «отношение подчиняющих и подчинённых», «уполномоченные институты по распределению интересов и ресурсов». в то же время отмечают, что «социальная напряжённость накапливается, недовольстве простых людей возрастает, и власть сейчас не совсем адекватно решает», «власть постепенно теряет свой авторитет, доверие народа, что вполне серьёзно, однако опасаясь репрессии, никто не хочет и не может высказать, и в итоге ситуация еще ухудшается», Некоторые респонденты среднего возраста отвечали резко негативно: «эта страна уже прогнила», «все думающие китайцы стараются покидать эту страну, потому что она уже мертва спасти нечем», «страна уверена шагает к застою, тенденции улучшения я не вижу, и многим даже особенно не печально, современные люди всё больше эгоистичные, думают только о себе, а не о судьбе страны», «умные люди теперь только могут молчать, а чиновники – бездействие, ничего не говорить и ничего не делать, так можно не попасти в список репрессии», «люди ждут перемена, только никто не знаю это будет когда и в какой форме».

Серьёзное изменение заключается в том, что если до 2016 года негативное мнение к власти высказывали, прежде всего, именно молодёжь, то в 2016 году отрицательные мнения встречались и нередко у респондентов среднего возраста, среди которых немало партийных чиновников. Более того, если до 2016 года своё недовольство к власти молодые респонденты обосновывали больше всего коррупцией, отсутствием демократии и требованием законности, свободы слов, гласности и т.п., то в 2016 году респонденты старшего поколения показывают своё негативное отношение к конкретным направлениям внутренней политике власти и к личности генсека.

Респонденты старше 50 лет считают, власть – это «власть народная», однако и они отмечают, что, «местная власть часто не выполняют приказ центра», «коррупция по-прежнему серьёзная». Одним словом, в общем, без особого изменения.

Опираясь на исследования, мы выявили, что наши респонденты, проявляющие низкую степень активности политического участия, выказывали скорее положительное отношение к центральной власти, проявляли сознательную поддержку представителям власти в силу желания поддержать «нацию и свою Родину». Но когда речь идёт о провинциальной власти, то наблюдается большое количество негативных ответов: 64% респондентов охарактеризовали региональную власть как негативную, ещё 32% респондентов ответили амбивалентно, положительную оценку местной власти дали всего лишь 4%. Причины негативной оценки респонденты видят в следующих: «Серьезная коррупция, чиновники только стремятся к личной выгоде», «Власть далеко от народа, и не заботится о народе», «Власть не прозрачная и не эффективная», «местная власть не следует политики и указам центра», «Большое расслоение на бедных и богатых» и т.к.

Представления о демократии и формах политического участия Отвечая на вопрос «Демократия, по-моему, это…?» респонденты считали, что это: «Равенство» (80%), «Свобода» (53,3%), «Ответственность» (40%), «Соблюдение законов» (25,6%), «Права человека» (54,4%), «Активное 100 участие в управлении государством» (21,1%), «Личная независимость» (3%), «Сильное государство» (11%). Как и в 2014-2015 гг., здесь понятие «демократия» в сознании респондентов по-прежнему понимается, в первый очередь, как «равенство», а не «свобода». Можно предположить, что это показывает представление респондентов о нерешённости проблемы социального расслоения и ожидание в его исправление.

Анализ трансформации образа власти в политическом менталитете граждан Китая в 2016 году

При этом важно отметить, что если до 2016 года своё недовольство властью высказывали, прежде всего, молодые респонденты, обосновывая его распространением коррупции, отсутствием демократии и требованием законности, свободы слов, гласности и т.п., то в 2016 году негативное отношение к конкретным направлениям внутренней политики власти и к личности лидера появляется в ответах активной части представителей старшего поколения. Можно предположить, что, наряду с политической апатией значительной части опрошенных граждан, в ряде ответов выявляется потенциал зреющих протестных настроений.

Тема антикоррупционной борьбы была более популярна среди ответов, полученных в 2014 и 2015 годах, а в 2016 году степень представленности данной темы значительно снизилась. Активное пропагандистское продвижение темы борьбы с коррупцией почти не изменило представлений наших респондентов о серьёзности проблемы социального расслоения в обществе и не исправило представлений респондентов о коррумпированности власти. А новая официальная идеология «Китайская мечта», несмотря на ежедневную пропаганду, не нашла у респондентов особого отражения как на рациональном уровне, так и на бессознательном уровне.

Во-вторых, результаты исследования подтвердили, что власть в Китае слабо персонифицирована в личности руководителя страны, образ лидера отсутствует в большинстве ответов, как на рациональном уровне, так и на бессознательном уровне. Это свидетельствует о том, попытка команды Си Цзиньпина конструировать образ нового вождя народа и героя, подобного Мао, не дала ожидаемого результата, образ лидера в сознании большинства респондентов слабо ассоциируется с властью. Можно предположить, что одной из причин данного явления стали особенности китайского политического менталитета, согласно которому власть в Китае основывалась, в первую очередь, на этических принципах, а не на преданности конкретной персоне правителя. Люди прагматично ориентировались на мир и порядок в обществе, для них было не важно, кто конкретно стоит у власти.

В-третьих, отмечается, что наши респонденты воспринимают демократию, в первый очередь, именно как «равенство», а не «свободу». При этом подавляющее большинство из них считают, что в нынешнем Китае нет настоящей демократии, и невозможно её ожидать в ближайшие годы. В то же время большинство респондентов отрицают в Китае в настоящее время необходимость такого элемента демократии как многопартийность. Это свидетельствует о некотором противоречии: с одной стороны, люди понимают, что на данный момент в Китае отсутствует настоящая демократия, но с другой стороны, они, в основном, отрицают необходимость и возможность изменения системы управления в целом.

Образ идеальной власти китайские респонденты ассоциировали, в основном, со следующими понятиями: «разделение властей», «законность» и «уважение к народу, «гласность в борьбе с коррупцией». Про «социализм» вспомнил всего один человек. А слово «коммунизм» даже ни разу не встречалось. Можно предположить, что в ответах респондентов проявилась тенденция снижению значимости коммунизма как идеи. А при описании идеальной модели власти большинство опрошенных использовали категории, соответствующие общепринятому пониманию демократии, хотя сами они не употребляли это слово.

Основная масса респондентов, как правило, не проявляла готовности к политической активности, что соответствует существующему в китайском менталитете представлению, что нельзя идти против «верхов», но необходимо соблюдать гармонию и выполнять свои функции на отведенном месте. Можно предположить, что такая позиция приводит к убеждению, что любое решение, принятое государством или его представителями, важнее желаний отдельных людей.

В-четвёртых, по результатам анализа на бессознательном уровне, можно охарактеризовать образ власти Китая в сознании респондентов как сильный, простой, пассивный в сочетании с неагрессивностью и привлекательностью. При этом власть рассматривается чаще всего как некий стереотипизированный объект без реальных личностей, иногда заменяемых абстрактными человечками (как правило, чиновниками), не связанный с народом. Однако символы агрессивности и конфликтности, хотя и не являются доминирующими в рисунках респондентов, с 2014 по 2016 гг. выросли в два раза, что, по их интерпретации, отражает обострение социально-экономических конфликтов страны и недовольство усилением авторитарности власти.