Содержание к диссертации
Введение
Глава первая. Методологический синтез в изучении политико территориальных оснований государственности 35
1.1. Конструктивистский сдвиг в изучении политико-территориальных оснований государственности 35
1.2. Реконцептуализация базовых понятий политико-территориальных оснований государственности в рамках конструктивистского подхода 55
1.2.1. Географическое положение vs. геополитический код 55
1.2.2. Атрибутивная vs. объектная суверенность 64
1.2.3. Территориальность vs. пространственность 67
1.2.4. Центр-периферийные отношения vs. внутренний ориентализм 71
1.2.5. Абсолютное vs. относительное пространство 84
1.2.6. Территориальная vs. пространственная идентичность 87
1.3. Синтетическая теория волн геохронополитических трансформаций 96
Глава вторая. Трансформации функций столицы государства как политического института 116
2.1. Столица государства – как политический институт 116
2.2. Институциональная функция столицы 118
2.3. Символическая функция столицы 133
2.4. Город-государство как прототип столицы 145
2.5. Трансформация функций столицы 154
2.6. Перенос столицы 172
Глава третья. Типы столицы и их функции в политико-административной структуре государства 176
3.1. Идеальные типы центральности и столичности 176
3.2. Соотношение столичности и государственности 185
3.3. Многостоличность и квазистоличность 200
3.4. Коэффициент столичности 207
3.5. Типология столиц 215
3.6. Функции типов столиц 221
Глава четвертая. Эмпирическое исследование столиц без актуальной государственности 226
4.1. Полевые исследования столиц без актуальной государственности: опыт включенного наблюдения 231
4.1.1. Бывшая столица (Старая Ладога) 231
4.1.2. Столица исчезнувшего государства (Касимов) 235
4.1.3. Столица выдуманного государства (Мышкин) 239
4.1.4. Сравнительный анализ результатов социологических опросов в столицах без актуальной государственности 244
4.2. Сравнительное когнитивное картографирование столиц без актуальной государственности 255
4.3. Сравнительный анализ политико-географических факторов выбора временных столиц 287
Заключение 304
Список литературы 312
Список таблиц и иллюстраций 345
Приложение 1. Анкета социологического опроса 348
Приложение 2. Результаты социологического опроса 351
Приложение 3. Гайд для экспертных интервью 355
Приложение 4. Тип столичности государств мира 357
- Конструктивистский сдвиг в изучении политико-территориальных оснований государственности
- Институциональная функция столицы
- Функции типов столиц
- Сравнительный анализ политико-географических факторов выбора временных столиц
Конструктивистский сдвиг в изучении политико-территориальных оснований государственности
По состоянию на сегодняшний день социальные науки находятся в серьезном методологическом кризисе, который только усугубляется.
Исследования преимущественно сконцентрированы на узких вопросах и фокусируются на развитии одного какого-либо подхода к научному знанию. Но возможность совершения крупного открытия в рамках лишь одной парадигмы крайне невелика. На возникновение социальных явлений влияет целый комплекс причин, находящихся во взаимной зависимости друг от друга; следовательно, толкование их в пределах какого-либо одного направления науки представляется неубедительным. Необходим межпарадигмальный синтез. Именно поэтому большой интерес представляют новейшие разработки в сфере геополитики. Данная дисциплина подверглась конструктивистскому сдвигу среди последних, но в настоящее время парадигмальные границы преодолеваются и в ней.
Методологический синтез как раз и послужил основой для возникновения классической геополитики в начале XX в.
Во-первых, возникновение геополитики связано с необходимостью переосмысления такой сферы науки как география. Эпоха великих открытий завершается осознанием того, что земное пространство замкнуто, ограничено.
Поэтому вместо того чтобы стремиться к непрерывному расширению своих границ, государства переходят к новой стратегии управления, перераспределению зон воздействия. При этом стремительно развивается глобальная экономика. Меняется основная функция географии. Теперь ее целью становится не описание земного пространства, а переход на новый уровень, уже освоенный другими науками — теоретическое осмысление. Описать, как расположены объекты на территории Земного шара, недостаточно. Важно найти зависимости их расположения относительно друг друга. На момент начала перемен существовало представление о мире как о закрытой системе, в которой характер как физических, так и социальных процессов определяется структурой организации пространства. Эта логика определяет возникновение ранних геополитических концепций, которые диктуют толкование отношений между различными государствами, отталкиваясь от пространственных характеристик: водное пространство — континенты и острова; понятие «Хартленд» — спрятанная в центре большого острова стратегически важная точка; а также другие свойства пространства.
Во-вторых, классическая геополитика приняла идеи, предложенные Ч. Дарвином. Закономерности эволюции попытались перенести с объектов природы на социальную сферу. Перенося идеи, предложенные для физического мира, в социальный, приходится признать необходимость установки границ и оправдать стремление к присвоению новых территорий как элемент естественной борьбы, цель которой — выживание государства как вида. Одновременно подход социал-дарвинизма дает возможность по-новому понять детерминизм подхода страноведческого. Позиция государства в системе международных отношений и его политика по отношению к другим государствам не могут полностью зависеть от пространственных параметров, поскольку это противоречит законам эволюции. То есть, территориальное положение лишь обеспечивает среду, где государства конкурируют друг с другом, и в этих условиях целью каждого из них является оптимальное приспособление к имеющемуся пространству для обеспечения победы в конкуренции видов. Иными словами, с самого зарождения геополитики она фокусируется не на выявлении закономерностей воздействия территориальных характеристик на политику государства, а на такую задачу как управление территорией.
Такой сплав — стремление к управлению пространством при обосновании экспансии — стал причиной системного кризиса геополитики, когда завершилась Вторая мировая война и некоторые страны запретили это направление науки. Но чуть позже появляются два новых направления — ревизионистское и критическое. Их цель — преодоление возникших проблем.
Ревизионистская парадигма по своей сути продолжает классическое направление. В ней доминируют понятия о наличии определенных структурных пространственных факторов, которые влияют на процессы международной политики. Ревизионистская школа очень элегантно обходит ловушку обоснования агрессивной политики милитаризма и экспансионизма — меняет знак минус на плюс, а именно, вместо экспансии ведет речь о безопасности. Многие страны мира переименовали военные министерства, назвав их министерствами обороны. Так и сторонники ревизионистской школы начали ставить целью управления пространством не победу в конкуренции видов, а сохранение безопасности. В качестве примера такой точки зрения можно привести концепцию ограничения в двухполюсном противостоянии.
Вскоре вырабатывается ключевое понятие ревизионистской концепции — это баланс сил, который теперь понимается не только в статической форме, но и в виде динамического процесса (balancing of power вместо balance of power). Аарон Клиеман предложил свое толкование термина «баланс сил», говоря, что это не весы в состоянии равновесия, а истинный вечный двигатель89. Он полагает, что следует изучать, каким образом формируется баланс и какие механизмы помогают его поддержать, количество же полюсов и противопоставление различных регионов друг другу, то есть «геометрия» данного понятия не столь важны. И баланс сил следует искать не только на мировом уровне, но и на уровне регионов. Резюмируя свою точку зрения, А. Клиеман говорит о том, что не только супердержавы, но и все игроки международной арены конституируют данный процесс и могут выполнять роль ключевых акторов. Происходит движение и сверху, и снизу.
На заре появления геополитики географии как константе уделялась детерминирующая роль в управлении отношениями между различными государствами. Представитель ревизионистской школы Н. Спикман предложил не такой жесткий подход. Автор трактует пространственные характеристики как обусловливающие (conditioning)90. Жестко предопределять они не могут.
В конце XX в. геополитики сформировали серьезные претензии к понятиям ревизионистской школы. В каждой пространственной модели международных отношений (морские — сухопутные державы, хартленд — римленд, Юг — Север и др.) можно выделить как минимум два серьезных ограничения. Во-первых, ими объясняется только международная ситуация, актуальная на момент их возникновения (например, в период холодной войны баланс сил может быть описан через римленд, однако для объяснения постбиполярного геополитического равновесия использовать его невозможно). Во-вторых, приходится признать их идеологизированность и зависимость от внешнеполитических воззрений автора (вызывает сомнение, что Х. Маккиндером было бы сформулировано понятие «хартленд», если бы за его плечами не было службы в Афганистане).
Так в самом конце XX в. создались условия для зарождения совершенно нового конструктивистского направления геополитики. Ее назвали критической. Это направление отрицало влияние материального мира на выстраивание политических отношений, настаивая на главенствующей роли мира идеального. Стали использоваться новые методы исследования, такие как дискурс-анализ, ранее считавшиеся недопустимыми для применения в геополитике.
Критическая геополитика зародилась в 1992 г., после выхода статьи Джерарда Тоала и Джона Эньюа «Геополитика и дискурс: практические геополитические рассуждения в американской внешней политике»91. В ней авторы писали о значимости географических представлений для всех моделей глобальной политики. Классическая же геополитика совершенно не принимала их во внимание.
Понятие «критической геополитики» ввел Джерард Тоал в 1980-х, и оно прижилось. То, что происходило в мире во время холодной войны, не могло быть объяснено в рамках классической геополитики, которую сторонники критической парадигмы критикуют за «поверхностную трактовку политической карты мира, евроцентризм, оправдание милитаризации, приведшей к гонке вооружений в Европе и других регионах в послевоенный период»92. В поисках решений актуальная критическая геополитика отказывается от оперирования традиционными дихотомиями, меняя «бинарный» подход на «объединяющий», заменяя союз «или» на «и». Такая трактовка согласуется с идеями глобализации.
Институциональная функция столицы
В разных языках корень слова «столица» разный. Например, в латинском это caput, то есть, «голова». В Свазиленд, наоборот, говорят не о голове, а о сердце. Именно так можно перевести их слово umphakatsi на русский язык172. Два эти примера отлично иллюстрируют две разных интерпретации столичности — чувственную173 во втором случае и рациональную в первом.
Разберем эти два восприятия столичности подробнее.
Уже в XIX в. ученые-геополитики поставили себе задачу сопоставить географическое положение различных столиц. Этому посвящено множество различных трудов. Так, И. Коль обратил внимание на количество населенных пунктов, расположенных вдоль главных дорог, ведущих в различные столицы, и интерпретировал полученные данные174. Т. Раимов избрал объектом своего исследования некоторые азиатские страны, где его интересовали столицы каждой, М. Янишевский разработал типологию столиц175.
Ж. Готтман считал, что основная черта столицы — это нахождение в ней правительства страны176. Сходной точки зрения придерживается и С. А. Тархов, говоря, что столица — это центр управления «территорией государства и его населением»177. Однако известны случае, когда столица в государстве отсутствует вовсе (например, Ватикан, Гонконг, Науру и др.). Причины у этого последнего явления могут быть различными.
При этом если мы берем за основу утверждение, что город, в котором находятся органы государственной власти, и есть столица, то нам придется признать, что в одной стране может быть несколько столиц, поскольку местонахождение этих органов может быть разделено между разными городами. А вот центр управления автономией возможен лишь один.
Но государства с двумя столицами существуют, причем разделение их функций проходит по разным направлениям.
Израиль: Иерусалим и Тель-Авив; Кот-д Ивуар: Ямусукро и Абиджан. В обоих случаях в первом городе расположены правительство и парламент, во втором — различные посольства и министерства.
Шри-Ланка: Шри-Джаяварденепура-Котте и Коломбо; Малайзия: Куала-Лумпур и Паттраджая. В этих странах первый указанный нами город представляет собой законодательную столицу, а второй — административную.
Бенин: Порто-Ново и Котону; Бутан: Тхимпху и Пунакха. В этих случаях первый город — официальная столица, второй — столица де-факто.
Чили: Сантьяго-де-Чили и Вальпараисо; Свазиленд: Мбабане и Лобамба; И там и там первый город — это опять официальная столица, второй — законодательная, но во втором случае Лобамба еще и королевская столица.
Боливия: Ла-Пас и Сукре. Первый город — административная и законодательная столица, второй — конституционная и судебная.
Танзания: Додома и Дар-эс-Салам. Первая — официальная, вторая — административная.
Нидерланды: Амстердам и Гаага. Первый город — официальная столица, во втором сосредоточены правительство, парламент, верховный суд, и здесь же проживает королева.
Палестина: Газа и Рамалла. В этом случае разделение является территориальным.
В некоторых случаях две столицы существовали в прошлом.
Ливия: Триполи и Бенгази. В течение 18 лет в середине XX в. первый город был административной столицей, в то время как во втором проживал король178.
В колониальной Индии начала XX в. столица перемещалась зимой в Дели, а летом — в Шимлу. То же происходило в первой–третьей четверти XX в. на Филиппинах: в зависимости от времени года столица кочевала из Багио в Манилу, а позднее — в Кесон-Сити.
Далее выделим случай существования трех столиц.
ЮАР: Претория, Кейптаун, Блумфонтейн. Первый город носит статус официальной и административной столицы, второй играет роль законодательной столицы, а третий — судебной.
Целых четыре столицы можно выделить в Германии: Берлин, Франкфурт-на-Майне, Карлсруэ, Бонн. Первый город — официальная и политическая столица, второй по праву пользуется статусом финансовой столицы, третий играет роль судебной, а в четвертом расположены различные министерства и дипломатические представительства.
А. И. Трейвишем утверждает, что столица обладает двумя признаками — административного центра, обслуживающего все государство или какой-то его регион; доминантного города, из которого исходит руководство действиями всей страны в пределах своей территории или на международной арене. То есть, если обобщить сказанное, можем считать столицей город, обладающий соответствующими характеристиками179.
Так или иначе, именно в столице находится правительство государства.
А. А. Овсянников определяет столичность так: «конструируемый образ, основанный на уникальных качествах, характеристиках населенного пункта, выделяющих этот населенный пункт среди других»180. То есть, если в любой крупный населенный пункт страны перенести резиденцию главы государства и органы законодательной, исполнительной и судебной власти, то такой населенный пункт станет столицей.
Если следовать логике А. И. Трейвиша, доминирующие функции столицы должны касаться области политики, экономики и культуры. Таким образом мы приходим к понятию «глобальный город». Однако глобальные города и столицы имеют ряд принципиальных концептуальных отличий, выделенных А. Квериэн (табл. 3)181.
Но хотя давая свои определения, ученые пытаются предусмотреть все возможные функции столиц, на самом деле они будут разными в разных государствах. Ж. Готтман полагает, что функции столиц непосредственно связаны с определенными условиями, которые можно разделить на три группы. В первую группу можно включить свойства той территории, которая находится под контролем рассматриваемой столицы, от размера до заселенности. Во вторую входит характеристика внешней политики. В третью можно включить информацию об уровне контроля земель и населения182. Ж. Готтман полагал, что столица выполняет также «замковую» функцию, обеспечивая поддержку властвующих структур, и «храмовую» — религиозный центр государства тоже чаще всего находится в столице183.
Ниже предлагаем классификацию столиц в соответствии с их функциями, которую предложил Питер Холл.
Функции типов столиц
Подведем итоги. Столицы в политико-административной структуре государства выполняют несколько базовых функций.
Самая главная функция — столица является символом государственности и собирающим образом нации (символическая функция). Столичность в таком смысле является продуктом, в первую очередь, мифотворчества национального государства, она дает представление нации о самой себе и окружающему миру об этой нации. Символическая функция столицы оказывается первостепенной, поскольку для общественного мнения она может актуализироваться даже в городах без актуальной государственности (реализации остальных функций столичности).
Во-вторых, столицы являются место расположения органов государственной власти (институциональная функция), за счет чего обеспечивается цельность и связанность управления государством. Эта функция имеет глубокие исторические корни, когда государственность отождествлялась с короной или казной и центр управления страны менялся вслед за их перемещениями. В то же время, в современном мире при высоких скоростях перемещения людей и информации, эта функция становится все менее значимой.
Во-третьих, столицы служат основным местом производства и распределения общественных благ, а также локацией, дающей наибольшие возможности влияния общества на политические процессы (общественная функция).
В-четвертых, столицы задают в стране дихотомию «центр-регионы», противопоставляют себя другой части страны, за счет чего в государстве запускается процесс межрегиональной дифференциации (региональная функция). В ходе этого процесса регионы постоянно сравниваются с эталоном — центром. Проведенное сравнение позволяет обнаружить «отсталые» регионы и направить силы на их экономическое и (или) культурное развитие.
При этом четвертая функция действует по разному для разных типов столиц (табл.9). Макростолицы моноцентричного государства и микростолицы полицентричного государства способствуют усилению центстремительных сил в стране. В тоже время макростолицы полицентричного государства и микростолицы моноцентричного государства) наоборот, развивают необходимые государству центробежные силы.
Особую сложность в административно-территориальном устройстве государства составляет определение статуса города или региона, в котором расположена столица страны (данный город или регион называется столичной территорией). Столица с одной стороны является политическим центром государства, единицей более высокого — национального — порядка, однако, с другой, — столичная территория, в котором она расположена, является элементом более низкого — регионального — порядка.
Существуют следующие модели управления столичной территорией государства:
1. Столичная территория — центр региона государства. В таком случае столица является одновременно и центром государства, и центром одного из его регионов. Например, Рим — одновременно столица Италии и области Лацио, Берн — одновременно столица Швейцарии и кантона Берн.
2. Столичная территория — часть региона государства. В этой ситуации столица государства, являясь центром государства, не является центром региона, в котором расположена. Так, Амстердам не является центром провинции Северная Голландия, в которой он расположен. Наиболее парадоксальная ситуация сложилась в Канаде, где часть органов государственной власти расположена в официальной столице Оттаве, входящей в состав провинции Онтарио с центром в Торонто, а часть — на другом берегу реки в районе Халл города Гатино, входящим в состав провинции Квебек с центром в городе Квебек.
3. Столичная территория — город прямого подчинения. При такой модели город, исполняющий функции столицы становится самостоятельным регионом: либо равноправным с другими территориальными единицами государства (Москва, Берлин), либо выделяющимся автономным статусом на фоне остальных регионов (Джакарта).
4. Столичная территория — федеральная территория. Следуя обозначенной модели, столица оказывается в составе территории с пониженным статусом, напрямую управляемой федеральным центром. Например, округ Колумбия в США, а также столичные территории во всех латиноамериканских федерациях и некоторых других странах.
Как мы видим, модели управления столичными территориями различаются по двум параметрам: выделение или не выделение столицы в отдельный регион и наделению региона, в котором расположена столица, повышенным, равноправным или пониженным статусом по отношению к другим территориальным единицам государства. Примера столичной территории — центра особого автономного региона государства на современной политической карте мира нет.
Сравнительный анализ политико-географических факторов выбора временных столиц
Во время Великой Отечественной войны некоторые органы исполнительной власти Советского Союза и дипломатические представительства временно располагались в городе Куйбышеве (современная Самара). Это широко известно. Менее известен тот факт, что в 1918 г. дипломатические представительства США, Великобритании, Франци, Японии, Китая и некоторых других стран в течение нескольких месяцев находились в Вологде. В этот период был подписан Брестский мир, в Москве был убит посол Германии Мирбах.
То, что в критических условиях для переноса столичных функций были выбраны именно указанные города, дает возможность пересмотреть политико-территориальную структуру страны. Указанные случаи представляют большой интерес в контексте исследования концепта «столичность» и выявления того, какое он имеет значения для территориальной идентичности и отношений между столицей и периферией внутри государства. Когда идея столичности перетекает фокусироваться исключительно на центре, появляются новые возможности формирования локальной идентичности.
Мы провели пространственный анализ выбора Вологды и Самары для переноса столичных функций по методу, разработанному С. В. Рогачевым, согласно которому создаются схематичные географические карты, пренебрегающие не требующимися для анализа деталями и отражающие лишь максимально упрощенное расположение географических объектов.
Б. Б. Родоман назвал такие карты-схемы «картоидами».
К. Глазков в свою очередь пишет о «ментальной карте», которая «является результатом обобщения индивидуальных территориальных образов». Он отмечает ценность таких ментальных карт для выявления социального аспекта образа пространства.
Для ментальных карт важна не точность отображения пространства, а включение в единую схему исторических, политических и экономических характеристик рассматриваемых объектов. Данные характеристики имеют ценность лишь при комплексном их изучении, поскольку только оно способно выявить некоторые специфические данные о пространственных объектах.
Ниже представлены такие схематичные отображения интересующих нас регионов.
Вологодская область включает два города, которые в разные эпохи представляли собой значимые центры. Первоначально центр региона находился в Белоозере (современный Беложерск). Как и Старая Ладога и Изборск, в IX в. Белозерск был местом пересечения культур — варягов, финно-угров и славян. Именно здесь пролегали торговые пути с севера на юг.
Со временем ситуация в Белоозере изменилась. На Волге возникли новые государства, среди которых можно упомянуть Волжскую Булгарию, взявшие под контроль важнейшие отрезки торговых путей. В XII в. на реке Вологда в месте, стратегически важном на тот момент, появляется одноименный город, и ядро региона переносится из Белоозера туда. Позднее строится и так называемый город-спутник Череповец, связанный с Вологдой рекой Шексной. При появлении Череповца баланс сил между этими городами изменился, но все же не какой-то из этих городов в отдельности, а именно оба вместе представляли собой важный центр. На данный момент Череповец чуть больше Вологды, это промышленный центр. Вологда позиционируется как «душа русского Севера».
Через Вологду проходят важные железнодорожные пути во все крупные центры Европейской части «Русского Севера». Построенная уже в1898 г. железная дорога соединявшая Москву и Архангельск, проходила через Вологду. В 1941 г. было открыто сообщение с Мурманском. Позднее появились пути в Воркуту и Сыктывкар.
Причем поезда, ходящие по направлению Санкт-Петербург — Архангельск, а также Санкт-Петербург — Сыктывкар и Санкт-Петербург — Воркута останавливаются не в самой Вологде, а ее пригородах.
Вологда соединяет Санкт-Петербург с Уралом транзитом через Киров.
С того времени, как появился Архангельск, и до момента основания Санкт-Петербурга Вологда играла важнейшую роль, поскольку Архангельск был ближайшим к Москве морским берегом на территории Русского государства. В XVIII в. Архангельск теряет свою значимость, поскольку Санкт-Петербург более удобен для сообщения с Европой и расположен ближе к Москве.
Перейдем к анализу второго случая временного переноса столичных функций. Самара позволяет провести сравнительный анализ такой ситуации, поскольку выполняла столичные функции дважды.
Первый случай зафиксирован во время Гражданской войны. После того, как Учредительное собрание было разогнано большевиками, депутаты приняли решение сформировать учредительной орган там, где появится такая возможность, и этим местом стала Самара.
Во второй раз при подступе немецких войск к Москве в Самару, носившую в то время название Куйбышев, были перенесены некоторые органы власти, дипломатические представительства и большой объем промышленных мощностей.
Мы провели беседы с экспертами, органами власти и сотрудниками туристических агентств. Если первая группа опрошенных, то есть эксперты, знали об обоих случаях переноса столичных функций в Самару, то второй и третьей группе был известен лишь второй случай.
Обозначим первый случай как миф о «демократической столице», а второй — как миф о «дипломатической столице». И попытаемся ответить на вопрос, почему нарратив о «дипломатической столице» культивируется, а миф о «демократической столице» забыт. То есть, мы поставили себе целью разобраться, какие факторы обуславливают сохранение исторической памяти населения.
Для этого мы поставили перед собой следующие задачи:
проанализировать данные интервью,
рассмотреть исторический фон обоих случаев,
сравнить потенциал их влияния на формирование идентичности населения Самары.
В октябре 1941 года было принято Постановлении об эвакуации столицы СССР Москвы. Этот шаг был обусловлен объективными факторами: немцы подступали к Москве, Куйбышев оказался расположен на достаточно близком расстоянии от столицы, чтобы провести эвакуацию быстро, при возможном дальнейшем продвижении немецких войск на пути к Куйбышеву их задержала бы Волга, помимо этого в Куйбышеве располагалась развязка железнодорожных путей и была возможность пользоваться водным транспортом.
В Куйбышев перенесли Комитет по нефтяной промышленности, Комитет по сланцевой промышленности, Президиум Верховного Совета СССР, часть ЦК и Наркоматы, в том числе и Наркомат иностранных дел с дипломатическим корпусом. Оперативное руководство страной стало осуществляться из Куйбышева.