Потестарно-политический процесс в традиционалистской этноспецифической среде Идрисов Эльдар Шамигуллович

Содержание к диссертации

Введение

I. ПРОБЛЕМЫ ОРГАНИЗАЦИИ И ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ ВЛАСТНО-ПРАВОВЫХ ОТНОШЕНИЙ У КОЧЕВНИКОВ

1.1. Власть у кочевников 35

1.2. Обычное право у кочевников 60

1.3. Кочевники в мировом политическом процессе 76

II. ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ КОЧЕВЫХ НАРОДОВ В СОСТАВЕ РОССИИ

2.1. Вхождение кочевых народов в состав России 96

2.2. Политика Российской империи по отношению к кочевым народам и процесс управления ими в Нижнем Поволжье в XVIII-XIX веках 125

2.3. Политика советской власти по отношению к кочевым народам 157

III. ПОТЕСТАРНО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ ЗАКОНОМЕРНОСТИ В ЭТНОПОЛИТИЧЕСКИХ ПРОЦЕССАХ СОВРЕМЕННОСТИ

3.1. Современные этнические процессы: глобальные и российские реалии... 169

3.2. Потестарные отношения в этнополитических процессах современности 185

3.3. Нижнее Поволжье в этнополитических процессах современности 207

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 254

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ 259

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК 265

СПИСОК ПРИНЯТЫХ УСЛОВНЫХ СОКРАЩЕНИЙ 288

• Обычное право у кочевников
• Политика Российской империи по отношению к кочевым народам и процесс управления ими в Нижнем Поволжье в XVIII-XIX веках
• Потестарные отношения в этнополитических процессах современности

Введение к работе

Сопутствующим фактором истории человеческого общества является феномен этнического разделения. Познание его сопряжено с неоднозначным толкованием его роли в общественной жизни людей. Возникновение этносов происходило в разных географических зонах, поэтому, можно сказать, произошло иерархическое распределение между ними. Одним достались благоприятные условия, другим - нет. Но всем им приходилось приспосабливаться, обеспечивая свою жизнедеятельность.

Одним из оптимальных способов жизни в аридных пространствах Евразии стало кочевое скотоводство. Возникшие таким образом номадные общественные коллективы представляли собой специфические социальные организмы, отличные от общей массы окружающих народов.

Их роль в истории оценивается неоднозначно, считается, что в основном они несли разрушение и были негативным фактором для цивилизованных земледельческих народов. Но в то же время можно отметить их медиативную роль как передатчиков культурных ценностей, не говоря о том, что они во многом сами научили другие народы новым навыкам жизни и приспособлению к неблагоприятным природным условиям, в которых они существовали.

Хотя кочевое скотоводство не создало условий для поступательного развития человеческих коллективов и поэтому, начиная с периода Нового времени, оно уступает место в первенстве земледельческой цивилизации, созданная им социальная культура и возникшее мировоззрение, несмотря на трансформацию, находят место в современности в среде народов, имеющих кочевое прошлое.

Ярким историческим примером судьбы кочевого этноса являются ногайцы. Особенности их современного положения, связанные с дисперсностью расселения по значительной территории без единого центра, напрямую

связаны с его прошлым подвижным образом жизни. Поэтому многие опорные положения данного исследования приводятся именно на материале ногайцев.

Актуальность темы исследования. В сложных властно-политических отношениях современной России определенное место занял этнический фактор. Проявление его в политике является закономерным в транзитный период для многонациональных государств. Сфера политического функционирования этничности на сегодня распространяется от взаимоотношений между федеральным центром и регионами до межгрупповых и межличностных отношений. Поэтому этнополитологические исследования востребованы временем.

В ходе распада Советского государства на независимые образования традиционные связи вырвались из-под оболочки рационально-бюрократических отношений. Наиболее наглядно эта проблема возникла в среднеазиатских республиках и на территории Казахстана и Киргизии. Современная российская государственность получила новые импульсы этнического конструирования, основанного на апологии пережитков прошлого.

В некоторых случаях имела место региональная предрасположенность к этому, связанная с низким экономическим уровнем жизни и отсутствием цивилизованной альтернативы.

Социокультурная составляющая этих процессов (в нашем случае, иных властных), таким образом, была заложена изначально в разностадиальности этносоциальных организмов, собранных в рамках единой советской системы. Процессы модернизации в течение XX века не смогли окончательно нивелировать эти различия, а кризис советской системы и последующее ускоренное реформирование привели к откату к архаическому наследству.

Но причины такого явления имеют далеко не только и не столько собственно культурную составляющую. Так, при сегодняшних условиях «этатиза-ции этничности» не последнюю роль играет и политический фактор, а в случае с Россией, особенно в его региональном проявлении. Соотношение «по-тестарность - предполитика - политика» в традиционной властности вновь проявляется в настоящее время, причём иногда в весьма нетипичных формах.

Как показала общественная практика последних десятилетий, на постсоветском пространстве любые особенности и отличительные характеристики, позволяющие претендовать на повышение социального статуса, закреплялись в деятельности политических субъектов - и всё чаще на официально-признанных началах.

В данном отношении не последнее значение было придано историческим реконструкциям, особенно использовались такие события или институты прошлого, которые имели укорененность в массовом сознании людей. В связи с этим есть необходимость научной экспертизы подобных этнополити-ческих тенденций для характеристики закономерностей складывания этнопо-литических культур современности.

Предлагаемая диссертационная работа ориентирована на рассмотрение современных этнополитических процессов, связанных с традиционализмом в Нижневолжском регионе в среде этносов, имеющих кочевое прошлое. Поли-этничный регион Нижнего Поволжья является показательным в этом отношении, ведь именно здесь проходило оседание множества кочевых народов, которые на сегодня по-разному этнополитически оформлены. А традиционные особенности социорегулятивной культуры кочевых социумов продолжают находить отражение в современности, не только оказывая влияние на формирование мировоззрения и этнокультурной ориентации представителей данных народов, но и проявляясь политически.

После присоединения Нижнего Поволжья к Московскому государству в середине XVI века этот регион в лице Астраханского воеводского, губернского и наместнического правления становится первым и главным центром взаимоотношения Российского государства с кочевыми народами. Одними из ранних кочевых коллективов, с которым пришлось вступать во взаимоотношения органам власти, стали ногайцы. Специфика их положения на Нижней Волге — это наличие нескольких групп (юртовцы, карагаши, кундровцы и утары), вошедших в состав населения края в разное время или сформировавшихся под воздействием местных этнокультурных процессов.

Другой большой общностью кочевников, рано занявших свою нишу в Нижнем Поволжье, были калмыки. С конца XVII века до конца XVIII века здесь существовало Калмыцкое ханство с особым правовым статусом. При выполнении воинской повинности калмыки были одним из инструментов управления российских властей в среде других кочевников.

Более мелкой группой здешнего кочевого населения были туркмены, которые пришли в конце XVIII века с Мангышлакского полуострова. А в 1801 году в состав Астраханской губернии вошла так называемая Букеевская Орда казахов Малого жуза.

В течение этого периода кочевые социумы Нижнего Поволжья влияли на политический процесс в этом регионе, вступали во взаимоотношения между собой и другими народами. Но постепенно их собственная хозяйственно-культурная база подвергалась инновационному влиянию и трансформации, что интересно проследить в сравнении между ними.

Надо также отметить, что кочевые социумы Нижнего Поволжья и на прилегающих территориях находились прямо или косвенно в орбите «высокой» международной политики и на стыке серьезного противодействия интересов сильных государств. Не имея стойких политических представлений, часто номады вовлекались в соперничество государств России и Турции (ногайцы, калмыки-мусульмане, туркмены Предкавказья), России и Китая (калмыки).

В аспекте их управления российским властям приходилось учитывать особенности их социальной организации, приспосабливать к ним свои управленческие механизмы. Но иногда возникали между ними противоречия и конфликты. Так, наиболее частым вопросом, которым занимались местные органы власти в Астраханской губернии, был разбор земельного вопроса по поводу территорий кочевания, возникавшего как между кочевниками, так и в отношениях между ними и оседлыми жителями данной территории. Поэтому генеральной линией политики в отношении кочевников было постепенное их обоседление и сокращение ареала пользования земельными ресурсами.

В советский период по отношению ко всем кочевым народам проводилась политика седентификации, т.е. полного обоседление на землю. Особенно ускоренно эти процессы проходили во время коллективизации. Сама направленность этих изменений и ее последствия представляют значительный научный интерес, так как они еще во многом не исследованы.

Как и все народы нового социалистического государства, кочевые социумы были втянуты в интенсивные процессы национально-государственного строительства. В Нижневолжском регионе такое оформление получили калмыки. Другие народы, в частности ногайцы, некоторое время имели организационную форму национального района.

Советская национальная политика в условиях тоталитарного режима в то же время создала новые противоречия, которые проявляются в современности после распада СССР. Важным является их анализ и исследование с ориентацией на разрешение или смягчение.

Некоторые этнополитические проблемы возникли в связи с политикой интеграции малых народов в более крупные общности. Так, все группы астраханских ногайцев начиная с переписи 1939 года стали обозначаться как «татары». До начала 60-х годов по отношению к ним проводилась политика «татаризации», что отразилось на их самосознании. Возникла так называемая «татаро-ногайская» проблема, т.е. двоичность, а иногда даже троичность (сохранение субэтнических этнокультурных ориентиров), идентичности нижневолжских групп ногайцев, что ставит их сразу между несколькими этнополи-тическими процессами.

В конце 80-х годов, в период перестройки, обозначилось движение за возрождение национального самосознания ногайцев. Не последнюю роль здесь сыграло установление связей с ногайскими группами других территорий, а также местные условия, связанные с экологическим движением, лозунги которого совпали с необходимостью сохранения этнических традиций.

Отрицательные последствия, политически проявившиеся в постсоветский период, имела политика депортации в 1944 году калмыков. Территори-

альное переустройство, вызванное этим, составило одну из этнополитиче-ских проблем современности в Нижневолжском регионе. Притязание части политической элиты Калмыкии на некоторые территории Астраханской области основывается на реабилитации прав репрессированного этноса и носит конфликтогенный характер.

Показательным для бывших кочевников является сохранение в их современной социальной культуре пережитков прежнего родоплеменного деления. Наличие стойких представлений в массовом сознании людей о прошлой социальной жизни, требует научного анализа в случае сопряжённости этих отношений с политикой.

С точки зрения научной экспертизы интересны и попытки возрождения традиционных представительных институтов власти бывших кочевников, например, советов старейшин при сельских муниципальных органах управления или национально-культурных обществах.

Надо отметить само положение Нижневолжского региона в контексте геополитических процессов постсоветского времени. Издавна являясь поли-этничным в силу своего нахождения на стыке природно-географических зон и историко-культурных областей, отличаясь неравномерным социально-экономическим развитием, в конце XX века он получил новый виток становления. В частности усилилось значение его приграничное, определенную роль играет замыкание на нем транспортного коридора, связанного с каспийским маршрутом «Север-Юг». Увеличился объем его промышленного производства, особенно по линии газодобывающей промышленности.

Все эти изменения за последнее десятилетие вызвали перестройку демографической структуры населения, а значит, затронули социокультурную сферу, в частности отразилось на процессах аккультурации. Поэтому есть необходимость в некоторых случаях формирования адаптивных механизмов и приспособления этнокультур народов Нижневолжского региона к новым условиям.

Другим фактором, оказывающим влияние на внутреннее положение Нижневолжского региона, является увеличение в нем миграционного потенциала населения, в частности из проблемных территорий в социально-экономическом отношении, где уровень традиционализма и этнической конфликтности намного выше, чем в нем самом. Так, возникают этнические анклавы представителей одной национальности, содолизированные одним социокультурным уровнем.

Таким образом, органам государственной власти в Нижневолжском регионе приходится сталкиваться с этнополитическими тенденциями, основанными на определенных интенциях сознания к прошлому образу жизни, что особенно заметно среди бывшего кочевого населения, так как уровень традиционных связей в аспектах социально-культурной характеристики у них значительно выше, особенно среди сельского населения. Важной составляющей данной исследовательской работы является опора на исторический материал, так как многие этнополитические тенденции современности имеют исторические корни или направлены на разрешение прошлых противоречий, сложившихся в результате взаимоотношения этнического сообщества с государственной властью.

Степень научной разработанности проблемы. В теоретическом плане первостепенное значение для данной работы имеет рассмотрение проблемы становления властно-регулятивных отношений.

Зарождение исследования генезиса властных отношений относится к середине XIX века и восходит к работам Л.Г. Моргана, Ф. Энгельса. В них впервые специально рассматриваются формы социальной организации дого-сударственных обществ, а также процесс перехода от родовой организации к классовому обществу и государству . Большое влияние на формирование этого направления исследования оказали взгляды эволюционистов Э.Б. Тайлора,

'Морган Л. Древнее общество или исследование человеческого прогресса от дикости через варварство к цивилизации. М., 1935; Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. М., 1980.

Д. Фрезэра, в работах которых нас интересует рассмотрение социокультурных аспектов власти².

Одной из важных составляющих антропологического исследования политики было изучение механизмов власти и институтов контроля в традиционных обществах, которые были основаны на практике колониального управления. Это способствовало развитию научных исследований в данной области и привело, в конечном счете, к созданию особой дисциплины — политической антропологии.

Классическими работами в этом направлении являются исследования Э. Эванса-Причарда и Б. Малиновского, которые выполнены были в рамках методологии функционализма³.

Наибольшим признанием у западных политантропологов получили определения М. Вебера, касающиеся проблем власти. Им были выделены три чистых типа господства: традиционный, бюрократический и харизматический, без анализа которых не обходится ни одна серьезная работа в этой области⁴. Интересны идеи представителя социологической школы Л. Леви-Брюля о коллективных представлениях в первобытную эпоху⁵, а также вытекающие из этой теории, но противоположные ей взгляды представителя структурализма К.Леви-Стросса⁶.

Определенное влияние на становление исследований в области власте-отношений оказала французская школа «Анналов», особенно работы М. Блока. Его книга о сакральное королевской власти во Франции явилась важ-ным рубежом в изучении отношений власти .

² Тайлор Э.Б. Первобытная культура. М., 1989; Фрэзер Д.Д. Золотая ветвь. М., 1983.

³ Эванс-Причард Э.Э. Нуэрьг. М., 19S5; Малиновский Б. Магия, наука и религия. М., 1998.

⁴ Вебер М. Образ общества. М., 1994.

⁵ Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. M., 1999.

⁶ Леви-Стросс К. Первобытное мышление. М., 1994.

⁷ Блок М. Короли-чудотворцы: Очерки представлений о сверхъестественном характере королевской власти,
распространенных преимущественно во Франции и в Англии. М., 1998.

Особое место в политантропологических исследованиях занимают работы Ж. Баландье, а среди них — книга «Политическая антропология». Это первый в политантропологии труд, специально посвященный данной дисциплине. В этой работе много внимания уделено сегментарной организации и системе родства, половозрастной структуре и религии, различным теориям происхождения государства⁸.

Интерес представляет исследование Д.П. Мердока, в котором на большом материале культур народов мира прослеживаются основные закономерности эволюции социальных структур человеческого общества .

Большое влияние на политантропологические исследования современности оказывает методология неоэволюционизма. Сторонники неоэволюционизма рассматривают культурную динамику либо в контексте усложнения культурных форм по линии одновременной дифференциации и интеграции, либо в плоскости качественной реорганизации общества в иное состояние. Большой вклад в развитие неоэволюционизма внесли Э. Сервиз, Т. Ерл, Р. Кайнеро, М. Фрид. В их работах большое внимание уделено типологии политического лидерства, престижной экономики, эволюции вождества, различным теориям происхождения государства¹ .

Неоэволюционизм оказал влияние на взгляды Ш.Эйзенштадта. В его работе для нас интересно рассмотрение проблемы модернизации традиционных обществ и организации власти в крупных имперских образованиях¹¹.

В отечественной дореволюционной науке изучением власти в перво-бытном обществе занимались Н.Н. Харузин, Н.И. Зибер и другие .

После Октябрьской революции 1917 года появилось практическое внимание к этой проблеме. Перед советской властью встала задача политиче-

⁸ Баландье Ж. Политическая антропология. М.,2001.

⁹ Мердок Д.П. Социальная структура. М., 2003.

¹⁰ Обзор точек зрения в работе Крадина Н.Н.Политическая антропология. М., 2001.С.29-33.
" Эйзенштадт Ш. Революция и преобразование обществ. М., 1999.

¹² Харузин Н.Н. Этнография: Собственность и первобытное государство. СПб., 1903. Вып. III; Зибер Н.И. Очерки первобытной экономической культуры. Одесса, 1923.

ского переустройства образа жизни национальных окраин. Исследования на тему первобытной власти проводили М.О. Косвен, П.И. Кушнер и другие¹³.

Изучение теории властных отношений в советской науке стоит в большей степени стоит связывать с дискуссией об азиатском способе производства. В ходе обсуждения этой проблемы было высказано много точек зрения на особенности эволюции обществ Востока, например, Ю.И. Семеновым и Ю.М. Кобищановым¹⁴. Особенное значение имеет введение в отечественную науку неоэволюционистской теории «вождеств» и «раннего государства», а также выработка концепции «власти-собственности» в работах Л.С. Васильева¹⁵. Проблемами классообразования занимался A.M. Хазанов¹⁶.

Заслуживают внимание работы А.Я. Гуревича, где значительное место уделено проблеме генезиса феодализма, структуре власти в средневековом обществе¹⁷.

Активно участвовали в обсуждении проблематики политогенеза африканисты. Особенно много среди них для выделения политической антропологии в особую этнографическую субдисциплину - потестарно-политическую этнографию — в нашей стране было сделано Л.Е. Куббелем. Им было опубликовано в 1988 году специальное исследование на эту тему, в котором подробно разбирается предмет этой дисциплины, политическая культура первобытных, раннегосударственных и колониальных обществ, большое внимание уделено изучению идеологических механизмов властво-

¹³ Косвен М.О. Семейная община и патронимия. М., 1963; Кушнер П.И. Горная Киргизия: (Социологическая
разведка). М.,1929.

¹⁴ Семенов Ю.И. Переход от первобытно-общинного строя к классовому: пути и варианты развития // Этно
графическое обозрение. 1993.№i, №2; Кобищанов Ю.М. Полюдье: явление отечественной и всемирной ис
тории. М., 1995.

¹⁵ Васильев Л.С. Становление политической администрации (от локальной группы охотников-собирателей к
протогосударству-чифдому) // Народы Азии и Африки. 1980. №1; Он же. Протогосударство-чифдом как по
литическая структура// Народы Азии и Африки. 1981.№6; Васильев История Востока. Т.1. М., 1993.

¹⁶ Хазанов A.M. Классообразование: факторы и механизмы // Исследования по общей этнографии. М., 1979.

¹⁷ Гуревич А.Я. Проблемы генезиса феодализма в Западной Европе. М.,1970 и др.

вания . В этой работе получил окончательное обоснование термин «потес-тарность» (от лат. potestas — власть как потенция, возможность ее реализации), впервые введенный в работах Ю.И. Аверкиевой, Ю.В. Бромлея для характеристики неполитической власти, или власти на авторитете¹⁹. Уровень ее функционирования был определен как общинный.

Исследования в этом направлении продолжили В.В.Бочаров, В.А. Попов и другие²⁰. Проблема взаимоотношения власти и авторитета также рассмотрены в работах Н.М. Кейзерова, Б.Ф. Поршнева и другие²¹.

В настоящее время отечественная политическая антропология занимается как историческими проблемами власти (О.Ю.Артемова, А.В. Коротаев, представитель украинской науки Ю.В. Павленко и др.) , так и проблемами трансформации посттрадиционной власти (М.Н.Афанасьев, В.В.Бочаров, Н.Н.Крадин, Э.Х.Панеш, В.А.Тишков и др.) .

Для нашего исследования представляют большое значение работы по трансформации в современности властно-регулятивных отношений прошлого в среде народов, имевших кочевое прошлое. В этом направлении можно отметить исследователей Н.Э. Масанова, Ю.М. Ботякова, P.P. Рахимова, Б.Д.

¹⁸ Куббель Л.Е. Потестарная и политическая этнография // Исследования по общей этнографии. М., 1979; Он
же. Очерки потестарно-политическая этнография. М.,1988.

¹⁹ Аверкиева Ю.П. Индейцы Северной Америки. М., 1974; Бромлей Ю.В. Опыт типологизации этнических
общностей// Советская этнография. 1975. №5.

Бочаров В.В. Власть. Традиции. Управление, (попытка этноисторического анализа политических культур современных государств Тропической Африки). М., 1992; Потестарность: генезис и эволюция. Под ред. В.А.Попова. СПб., 1997.

²¹ Кейзеров Н.М. Власть и авторитет: Критика буржуазных теорий. М., 1973; Поршнев Б.Ф. Социальная пси
хология и история. М., 1979.

²² Артемова О.Ю. Личность и социальные нормы в раннепервобытной общине. М., 1987; Коротаев А.В. Фак
торы социальной эволюции. М., 1997; Павленко Ю.В. Классообразование: становление и модели развития
раннеклассовых обществ //Архаическое общество: узловые проблемы социологии развития. М., 1991.

² Бочаров В.В. Интеллигенция и насилие: социально-антропологический аспект // Антропология насилия. СПб., 2001; Крадин Н.Н. Политическая антропология. М., 2001; Панеш Э.Х. Традиции в политической культуре народов Северо-Западного Кавказа // Этнические аспекты власти. СПб., 1995; Афанасьев М.Н. Клнен-тизм: историко-социологический очерк // Полис. 1996. №6; 1997. №7; Тишков В.А. Очерки теории и поли-

Смагамбетова и др. Интересно, что в работах названных исследователей дается этноисторическии анализ преемственности политической культуры этих народов²⁴.

Прямое отношение к проблеме функционирования власти имеют вопросы правового регулирования. Что касается нашего исследования, то для нас первостепенное значение имеет привлечение работ по проблеме обычного права как основного потестарного регулятора.

Область юридической этнографии не нова для современной российской науки. Первые исследования начались еще в начале XIX века, когда институты обычного права рассматривались правоведами в связи с формированием российского законодательства²⁵. Во второй половине XIX века исследования обычного права активизировались, в это время активно занимались сбором

материалов по обычному праву .

Известным юристом и социологом М.М. Ковалевским было создано новое для российской науки XIX века направление — сравнительное правоведение. Вслед за М.М. Ковалевским многие исследователи видели в обычном праве источник но реконструкции общественного строя различных народов с древнейших времен до вхождения их в состав России²⁷.

В советской науке под обычным правом понималась совокупность так называемых юридических обычаев, догосударственных норм, которые были санкционированы государством и составили древнейший слой права. Важ-

тики этичности. М, 1997; Он же. Общество в вооруженном конфликте (этнография чеченской войны). М., 2001;

²⁴ Масанов Н.Э. Историческая типология государственных структур и проблема их преемственности (на
примере государственно-потестарных структур казахского общества) // Этнические аспекты власти. СПб.,
1995; Ботяков Ю.М. Институт насилия в политической культуре туркмен: традиция и современность // Ан
тропология насилия. СПб., 2001; Рахимов P.P. Концепция лидерства в культуре таджиков: традиция и со
временность// Этнические аспекты власти. СПб., 1995; Смагамбетова Б.Д. Родоплеменной фактор в системе
«руководитель-подчиненный» // Социологические исследования. 1998. №3.

²⁵ Александров В.А. Обычное право крепостной деревни России. М., 1983. С.15, 37.

²⁶ Там же. С. 18.

²⁷ Ковалевский М.М. Родовой быт в настоящем, недавнем и отдаленном прошлом (опыт в области сравни
тельной этнографии) // Вестник и Библиотека самообразования за февраль 1905 года.

ным было введение понятия мононормы как основы формирования права и морали, о чем писал А.И. Першиц²⁸. В направлении исследования генезиса обычного права первобытного общества работали Д.Ж. Валеев, Ю.С. Семенов, О.Ю. Артемова²⁹.

Для изучения этой проблемы продуктивным является социологический подход, где право представлено не только как юридическое явление, но и как отражение общей социальной справедливости и свободы, о чем пишет С.С. Алексеев³⁰. Оно - универсальный регулятор, в т.ч. в доюридической и вне-нормативной форме — Л.С. Явич .

Представляется важным учесть принятое в юридической науке разграничение понятия «правовая норма» и «фактическое поведение людей», представленное, например, в работах В.Н. Кудрявцева³².

В 80-е — 90-е годы появились исследования юристов и этнографов, в которых были поставлены вопросы теории и методологии изучения обычного права как одной из правовой системы. Отметим в этом отношении статью А.В. Венгерова, Л.Е. Куббеля, А.И. Першица³³.

Роль обычного права у кочевников в разные периоды истории и на разных уровнях функционирования исследуют Е.И. Кычанов, Е.А. Поноженко, В.М. Викторин, Т.И. Султанов, А.А. Никишенков. В их работах делается акцент на то, что обычное право является основным социальным регулятором

Першиц А.И. Проблемы нормативной этнографии // Исследования по общей этнографии. М., 1979.

²⁹ Валеев Д.Ж. Обычное право и его генезис // Правоведение. 1974. №6; Семенов Ю.И. Основные понятия
обычного права: возникновение и развитие // Юридическая антропология. Закон и жизнь. М., 2000; Артемо
ва О.Ю. Личность и социальные нормы в раннепервобытной общине. М., 1987.

³⁰ Алексеев С.С. Теория права. Харьков, 1994.

³¹ Явич Л.С. Сущность права. Л., 1985.

³² Кудрявцев В.Н. Юридические нормы и фактическое поведение // Советское государство и право. 1980.
№2.

³³ Венгеров А.Б., Куббель Л.Е., Першиц А.А. Этнография и науки о государстве и праве // Вестник АН
СССР. 1983. №10.

для образа жизни этих народов, а также рассматривается его место в период государственных образований кочевников ³⁴.

В 1990-е годы для характеристики правовой ситуации, при которой сосуществуют две и более правовые системы в одном и том же социальном поле, стало активно применяться понятие «правового плюрализма». Этим вопросом на материале народов Северного Кавказа занимаются И.Л. Бабич, В.О. Бобровников и другие³⁵. По среднеазиатскому региону О.Й. Брусина и дру-гие В этом отношении также надо отметить работы по антропологии права отечественного исследователя А.И. Ковлера и зарубежного специалиста Н. Рулана³⁷.

Для данного диссертационного исследования большое значение имеет анализ точек зрения и подходов к изучению функционирования социальной организации и власти в кочевой среде. Здесь уместно проследить эволюцию взглядов на проблему кочевников.

Дискуссия о социальном строе кочевников всегда несла, можно сказать, отпечаток своего времени. Работы русских дореволюционных авторов о кочевниках посвящались главным образом эмпирическим описаниям различных сторон жизни скотоводческого населения. Вопросы их общественного строя затрагивались только попутно, и он назывался обычно «родоплеменным» или

³⁴ Кычанов Е.И. Некоторые замечания о праве кочевых государств // Монгольская империя и кочевой мир.
Улан-Уде, 2004; Поноженко Е.А. Маслагатный суд и судебный процесс у ногайцев в XVIII - XIX вв. //
Вестник МГУ. Сер. 12: Право. 1976. №3.; Он же. Общественный строй ногайцев в XV-середине XVII вв. //
Вестник МГУ. Сер.12: Право.1977; Викторин B.M. Потестарно-политические и правовые отношения (Взаи
модействие внутренних и внешних факторов) // Философские проблемы государства и права. Саратов, 1988;
Он же. Обычное право в истории кочевой жизни ногайцев // Обычное право в России: проблемы теории,
истории и практики. Р/н Д., 1999; Султанов Т.И. Поднятые на белой кошме. Потомки Чингис-хана. Алматы,
2001; Никишенков А.А. Адат, суд биев и институты российской государственности в обществе казахов, кир
гизов и туркмен XIX века // Степной закон. М., 2000.

³⁵ Бабич И.Л. Эволюция правовой культуры адыгов (1860-1990-е годы). M., 1999; Бобровников В.О. Му
сульмане Северного Кавказа: обычай, право, насилие: Очерки по истории и этнографии права Нагорного
Дагестана. M., 2002;

³⁶ Брусина О.И. Социально-правовые система новых среднеазиатских государств в контексте теории право
вого плюрализма // Юридическая антропология. Закон и жизнь M., 2000.

³⁷ Ковлер А.И. Антропология права. M., 2002; Рулан Н. Юридическая антропология. М., 2000.

«родовым», при этом имелась в виду племенная общественная организация, хотя нередко как родовой характеризовался и общественный строй кочевников в целом. Наиболее в полной форме эти положения были сформулированы русским этнографом Н.А. Аристовым³⁸. Эта гипотеза, названная в литературе «родовой теорией», получила распространение в 20-х годах и среди части со-ветских ученых, например, у А.П. Чулошникова, В.Г. Соколовского .

В 1930-е годы в советской науке утвердилась так называемая пяти-членка - энгельсовско-сталинская схема пяти формаций. Возникла политическая необходимость доказательства классовой борьбы в среде кочевых народов. Поэтому критика «родовой теории» велась с позиции, согласно которой общественный строй кочевников рассматривался как классовый. Наиболее ярким представителем этой концепции был СП. Толстов, который полагал, что у кочевников издавна сложились развитые феодальные отношения⁴⁰. Из более поздних сторонников этой концепции можно назвать Л.П. Лашука⁴¹.

Некоторые исследователи рассматривали общественные отношения кочевников как раннефеодальные. Как полагал, например, П.И. Кушнер, у киргизов до XVIII века еще преобладали родовые отношения, а зачатки феодализма стали появляться позднее, по мере формирования сословия богатеев-манапов⁴².

Новым подходом в этом поиске стала теория «кочевого феодализма», родоначальником которой был Б.Я. Владимирцев, рассматривавший социальный строй номадов по аналогии с европейским феодализмом и высказывавшийся за особенность их пути в этом направлении. Его концепция истории кочевых обществ в рамках этой схемы была представлена как непрерыв-

³⁸ Аристов Н.А. Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей и сведения об их численно
сти//Живая старина. Спб., 1892. Вып. III-IV.

³⁹ Чулошников А.П. Очерки по истории казак-киргизского народа в связи с общими историческими судьбами
других тюркских племен. Ч. J. Оренбург, 1924; Соколовский В.Г. Современный казахский аул. Ташкент, 1926.

⁴⁰ Толстов СП. Генезис феодализма в кочевых скотоводческих обществах // Проблемы истории докапитали
стических обществ. Вып. 103. Л., 1934.

⁴¹ Лашук Л.П. О характере классообразования в обществе ранних кочевников // Вопросы истории. 1967. №7;
Он же. Кочевничество и общие закономерности истории // Советская этнография. 1973. №2.

⁴² Кушнер П.И. Горная Киргизия. М., 1929.

ный поступательный процесс технологического и экономического роста, постепенной замены первобытнообщинного строя ранними, а затем и развитыми формами «кочевого феодализма», основой которого была, как и принято в феодальных обществах, собственность на пастбища и на скот . Эту теорию поддерживал известный археолог Золотой Орды Г.А. Федоров-Давыдов .

Одним из критиков этого подхода выступил А.Ю. Якубовский, по мнению которого феодальный способ может победить только в обстановке завоевания и сложения кочевой империи, как это было у монголов⁴⁵.

В начале 50-х годов появилась концепция общественного строя номадов как сочетания феодальных и патриархально-родовых признаков. Она получила развитие, например, в работах Л.П. Потапова. Наличие феодальных отношений он усматривал в первую очередь в обычае отдачи бедняками скота на выпас (саун) и праве предводителей распоряжаться пастбищами, что создавало феодальную зависимость и эксплуатацию. Таким образом, он полагал, что к средствам производства у кочевников относится земля. Патриархальность понималась как пережиток родоплеменных (патриархально-родовых) традиции . Эта гипотеза поддерживалась и другими учеными, например, И.Я. Златкиным и С.З. Зимановым⁴⁷.

В рамках этой же теории, но с иной точкой зрения, выступили В.Ф. Шахматов и СЕ. Толыбеков, полагавшие, что пастбища не могут быть ни главным средством производства у кочевников, ни основой возникновения феодальных поземельных отношений. Это связано с тем, что в условиях кочевого скотоводства труд не прилагается непосредственно к земле, которая используется в ее естественном состоянии. Основным средством производст-

⁴³ Владимирцев Б.Я. Общественный строй монголов. М., Л., 1934.

⁴⁴ Федоров-Давыдов Г.А. Общественный строй Золотой Орды. М, 1973.

⁴⁵ Якубовский А.Ю.Из истории изучения монголов периода XI-XII вв. // Очерки по истории русского восто
коведения. М.,1953.

⁴⁶ Потапов Л.П. О сущности патриархально-феодальных отношений у кочевых народов Средней Азии и Ка
захстана//Вопросы истории. 1954. №6.

⁴⁷ Златкин И.Я. К вопросу о сущности патриархально-феодальных отношений у кочевых народов // Вопросы
истории. 1955. №4; Зиманов С.З. Общественный строй казахов в I половине XIX века. А.-А., 1958.

ва, продуктом производства и потребления у кочевников выступает скот. Таким образом, сторонники рассматриваемой точки зрения считали кулака-бая феодалом, осуществлявшим эксплуатацию на основе владения значительным поголовьем скота .

В конце 50-х - начале 60-х годов к ранней истории кочевников (примерно до середины I тыс. н.э.) стала применяться концепция «военной демократии». Согласно данной концепции, общественные отношения древних номадов носили раннеклассовый или раннефеодальный характер. Создание же настоящей государственности и классового общества относилось в данной схеме к поздним кочевникам, к эпохе средневековья. Представителем этого подхода является С.А. Плетнева, предполагавшая степной путь становления феодализма у кочевников - «от кочевий к городам»⁴⁹.

С начала 60-х годов стали появляться нефеодальные интерпретации социальной истории номадизма. Так, Л.Н. Гумилеву удается создать панораму кочевнического мира средневековья, не вписывающуюся в формационные рамки. На примере хуннского общества он относил общественное развитие кочевников к высшей ступени первобытнообщинной формации ⁵⁰. Л.Н. Гумилеву принадлежит заслуга введения в научный оборот термина «уделыю-лествичная система» применительно к способу передачи власти, основанному на принципе старшинства в роде⁵¹.

Другим важным вкладом в этом направлении является точка зрения Г.Е. Маркова о номадизме как об альтернативном способе общественного развития. Важным в его концепции является введение различия между со-

Шахматов В.Ф. К вопросу о сложении и специфике патриархально-феодальных отношений Казахстана // Вестник АН КазССР. 1951. №7; Толыбеков СЕ. О патриархально-феодальных отношениях у кочевых народах//Вопросы истории. 1955. №1.

⁴⁹ Плетнева С.А. Кочевники средневековья: поиски исторических закономерностей. М., 1982.

⁵⁰ Гумилёв Л.Н. История народа хунну. В 2-х книгах. М., 1998.

⁵¹ Гумилёв Л.Н. Удельно-лествичная система у тюрок в VI-VIII веках // Советская этнография. 1959. №3.

стояниями общества кочевников в зависимости от мирного и военного времени, т.е. «общинно-кочевым» и «военно-кочевым» образами жизни .

В дальнейшей дискуссии о социальном строе кочевников стала применяться концепция раннего государства как наивысшей точки их развития. Наиболее яркой работой этого направления является исследование A.M. Ха-занова о скифском обществе⁵³. Кроме того, названным исследователем был внесен значительный вклад в дальнейшее формирование альтернативного взгляда на историю кочевников⁵ .

В контексте концепции раннего государства у кочевников проводили исследования А.И. Першиц, С.Г. Кляшторный, Т.И. Султанов⁵⁵. Признает внутренние предпосылки политогенеза в обществе номадов и складывание, таким образом, государственности Е.И. Кычанов⁵⁶. Заслуживает внимания работа Б.В. Андрианова о характеристике кочевого образа жизни народов мира⁵⁷. В этом отношении интересно исследование Э.С. Кульпина об этно-экологии кочевых образований⁵⁸.

В современной отечественной историографии, не без влияния западной политической антропологии, закрепились такие термины и определения для характеристики социально-политической организации кочевников, как воэю-дество, экзополитарный способ эксплуатации, потестарностъ, ксенокра-тия, конический клан, редистрибутивностъ. В этих исследованиях история кочевнических образований, в отличие от соседних оседлоземледельческих цивилизаций, предстает как имеющая свои специфические черты. Было вы-

⁵² Марков Г.Е. Кочевники Азии. Структура хозяйства и общественной организации. М, 1976.

⁵³ Хазанов A.M. Социальная история скифов. Основные проблемы развития древних кочевников евразий
ских степей. М., 1975.

⁵⁴ Хазанов A.M. Кочевники и внешний мир. Алматы, 2002.

⁵⁵ Першиц А.И. Война и мир на пороге цивилизации. Кочевые скотоводы // Война и мир в ранней истории
человечества М.,1994; Он же Кочевники в мировой истории// Восток 1998 №2; Кляшторный С.Г., Султанов
Т.И. Государства и народы евразийских степей: Древность и средневековье. СПб., 2000.

⁵⁶ Кычанов Е.И. Кочевые государства от гуннов до маньчжуров. М., 1997.

⁵⁷ Андрианов Б.В. Неоседлое население мира. М.,1985.

⁵⁸ Кульпип Э.С. Золотая Орда (проблема генезиса Российского государства). М., 1998.

сказано мнение, что одним из основных факторов социальной эволюции номадов, наряду с жесткими экологическими условиями существования, является сопряжённость возможностей их развития с миром земледельческих народами.

Большой вклад в это направление внесли Н.Н. Крадин, Т.Д. Скрынни-кова, В.В. Трепавлов, представитель казахстанской исторической науки Н.Э. Масанов и другие⁵⁹. Новое обоснование получила концепция кочевой империи как синполитийного экзополитарного образования, в частности, в работах Н.Н. Крадина⁶⁰.

Здесь также нужно упомянуть о подходах западной науки к социальной истории кочевых обществ. Историография номадизма здесь развивалась без формационного понимания социально-экономических процессов. Большинство исследований ограничивалось, как пишет А.И. Першиц, отсутствием социальной поляризации общества в кочевой среде⁶¹.

Крадин Н.Н. Особенности классообразования и политогенеза у кочевников // Архаическое общество: узловые проблемы социологии развития. М., 1991; Он же. Кочевые общества (проблема формационной характеристики). Владивосток, 1992; Он же. Структура власти в государственных образованиях кочевников // Феномен восточного деспотизма: структура управления и власти. М., 1993; Он же. Общественный строй кочевников: дискуссии и проблемы // Вопросы истории. 2001. №4; Он же. Империя хунну М., 2002; Скрын-никова Т.Д. Харизма и власть в эпоху Чингисхана М., 1997; Она же. Монгольское общество периода империи // Альтернативные пути к цивилизации. М., 2000; Трепавлов В.В. Государственный строй Монгольской империи в XIII веке. М., 1993; Он же. Ногайская альтернатива: От государства к вождеству и обратно // Альтернативные пути к ранней государственности. Владивосток, 1995; Он же. Бий мангытов, коронованный chif: Вождества в истории позднесредневековых номадов Западной Евразии // Альтернативные пути к цивилизации. М., 2000; Масанов Н.Э. Кочевая цивилизация казахов (основы жизнедеятельности номадного общества). Алматы; М., 1995.

⁶⁰ Крадин Н.Н. Кочевничество в цивилизационном и формационном развитии // Цивилизации. Вып.З. М.,
1995; Он же. Кочевники, мир-империи и социальная эволюция // Альтернативные пути к цивилизации. М.,
2000.

⁶¹ Першиц А.И.Некоторые особенности классообразования и раннеклассовых отношений у кочевников ско
товодов // Становление классов и государства. М., 1976. С.302.

В концептуальном плане большое значение имеет тезис, выдвинутый А. Тойнби, о том, что кочевые общества выступают как недифференцированные организмы, целиком противостоящие оседло-земледельческим обществам .

По замечанию Н.Э. Масанова, в настоящее время в западной историографии большая часть исследователей по-прежнему придерживается точки зрения о бесклассовости номадных социумов. Так, у исследователя А. Бурже главный аргумент такого вывода - это наличие «сегментарных линиджей», препятствующих развитию неравенства и иерархизации общества. В то же время П. Бонт указывает на то, что в условиях коллективного пользования природными ресурсами тенденция развития неравенства уравновешивалась механизмами воспроизводства равенства. В результате этого номадные общества выступают в целом как равноправные и недифференцированные социу-

мы .

Из специализированных работ по этой проблеме можно отметить исследования Е. Бэкона и Л. Крадена, свидетельствующие о том, что социально-экономическая поляризация кочевого общества требовала государственного регулирования лишь в случае организации системы внешней эксплуатации \ Привлекают внимание значимые для нашего исследования статьи Т. Барфилда и Дж. Флетчера, изданные в отечественном научном сборнике⁶⁵.

Анализ властно-регулятивных отношений не может быть произведен в отрыве от закономерностей хозяйственно-экономического функционирования и влияния их на складывание политической организации, а также в отрыве от процессов организации этнических общностей.

" Тойнби А.Д. Постижение истории. М., 1991.С.731.

⁶³ Масанов Н.Э. Кочевая цивилизация казахов: основы жизнедеятельности номадного общества. Алматы-
Москва, 1995. С.216.

⁶⁴ Масанов Н.Э. Указ. соч. С. 216.

⁶⁵ Барфилд Т. Монгольская модель кочевой империи // Монгольская империя и кочевой мир. Улан-Удэ,
2004;Флетчер Дж. Средневековые монголы: экологические и социальные перспективы // Монгольская им
перия и кочевой мир. Улан-Удэ, 2004.

В этнологической отечественной науке советского периода большим влиянием пользовалась стадиальная концепция этноса, основным разработчиком который являлся Ю.В. Бромлей. В данной концепции этнос предстает примордиальной группой, носит характер социального сообщества, имеет стадии развития, сходные с социально-экономическими формациями .

Альтернативой ему, но с сохранением примордиалистской позиции, была концепция этноса Л.Н. Гумилёва, который видел в этносе «биосоциальный организм», характеризуемый, как и прочие организмы, определенной длительностью существования, членимой на отдельные периоды, обладающие собственной спецификой⁶⁷.

Еще одним подходом, выработанным в советской этнологии, можно считать ареальную концепцию этноса. В ней проводится значительная связь со средой обитания и географической характеристикой. В рамках этого подхода были выработаны такие понятия, как «хозяйственно-культурный тип» и «ис-торико-этнографическая область». Разработчиками и сторонниками ареальной концепции этноса были М.Г. Левин, Н.Н. Чебоксаров, И.А. Чебоксарова⁶⁸.

В постсоветский период в отечественной этнологии получила распространение конструктивистская концепция этноса. Этничность здесь понимается как наиболее широкая категория социальной идентичности, существующая за счет воспроизводства межгрупповых границ, механизм действия которого определяется в большей степени манипулированием принадлежности к группе, нежели культурными характеристиками этой группы. Такое понимание этничности выявило ее зависимость от различных политических и социальных контекстов, то есть позволило рассматривать этот феномен как

Бромлей Ю.В. Этнос и этнография. М., 1973.

⁶⁷ Гумилёв Л.Н. Этногенез и биосфера земли. М., 1993.

⁶⁸ Левин М.Г., Чебоксаров Н.Н. Хозяйственно-культурные типы и историко-этнографические области: К
постановке вопроса // Советская этнография. 1955. №4; Чебоксаров H.H., Чебоксарова И.А. Народы, расы,
культуры. М., 1971.

ситуативный, а также четче определять политические измерения этнично-

сти .

Среди отечественных сторонников такого взгляда на этническую проблематику можно назвать В.В. Тишкова. В его работах делается упор на пересмотр понятия нации в пользу гражданского, а не этнического содержания⁷⁰. Из его открытого оппонента можно назвать Р.Г. Абдулатипова, в работах которого отстаивается представление о нации как о высшей форме этнической общности⁷¹.

Среди зарубежных исследователей конструктивистского направления нужно назвать Э. Геллера, так как исследование им проблемы национализма

либо поддерживаются, либо отрицаются отечественными учеными .

Большое распространение в постсоветский период в силу актуальности получили работы по исследованию этнополитологических проблем. Проблемами этнических конфликтов занимаются М.Н. Губогло, А.Г. Здравомыслов, Г.У. Солдатова⁷³. Вопросы управления сферой национальных отношений и национальной политикой рассматривают В.А. Тишков и СИ. Замогильный⁷⁴. Проблемы национализма, национальные движения и функционирование эт-ноэлит исследуют Л.М. Дробижева, Ж.Т. Тощенко, Н.С. Мухаметшина, Л.Л.

Мастюгин T.M., Перепелкина Л.С. Этнология. М., 1997. С.37.

⁷⁰ Тишков В.А. Этнология и политика. М., 2001; Он же. Реквием по этносу: Исследования по социально-
культурной антропологии. M., 2003.

⁷¹ Абдулатипов Р.Г. Национальный вопрос и государственное устройство России. М., 2000; Основы нацио
нальных и федеративных отношений / Под общей ред. Р.Г. Абдулатипова. М., 2001.

⁷² Геллнер Э. Нации и национализм. М., 1991.

⁷³ Губогло М.Н. Мобильность и мобилизация (Исследования по прикладной и неотложной этнологии. Доку
мент №150). M.: [ИЭА РАН], 2002; Здравомыслов А.Г. Межэтнические конфликты в постсоветском про
странстве. M., 1997; Солдатова Г.У. Психология межэтнической напряженности. М.,1998.

⁷⁴ Тишков В.А. Концептуальная эволюция национальной политики России (Исследования по прикладной и
неотложной этнологии. Документ № 100). M.: [ИЭА РАН], 1996; Проблемы управления в сфере межнацио
нальных отношений (предпосылки и формы разрешения межнациональных конфликтов) / Под. ред. профес
сора СИ. Замогильного. Саратов, 1998.

Хоперская . Вопросами постсоветской миграции занимается В.И. Мукомель и другие⁷⁶.

Для данной диссертационной работы большое значение имеет учет подходов к исследованию проблем глобализационных процессов современности Э. Хантингтона и к проблеме демократии в сложносоставных общест-вах А. Лейпхарта . Важны для нас исследования А.С. Ахиезера, Э.А. Паин, В.Г. Федотовой и других, посвященные проблеме модернизации России в современных условиях⁷⁸.

В настоящее время существуют значительные работы в области исследования Нижневолжского региона с позиции этнополитологии и номадоло-гии. В то же время в этом отношении еще предстоит многое сделать.

В дореволюционный период, а также в первые годы советской власти историей и этнографией кочевых народов занимались П.И. Небольсин, А.И. Левшин, А. Евреинов, Н.А. Аристов, Н.Я. Бичурин, Н.Н. Пальмов, В.Д. Пятницкий, В.В. Трофимов и др. Их работы, затрагивающие различные аспекты быта кочевых народов, содержат значительный описательный материал, ха-

⁷⁵ Дробижева Л.М.. Аклаев А.Р., Коротеева В.В., Солдатова Г.У. Демократизация и образы национализма в
Российской Федерации 90-х годов. М., 1996; Тощенко Ж.Т. Этнократия: история и современность. М., 2003;
Мухаметшина Н.С. Трансформации национализма и «символьная элита»: российский опыт. Самара, 2003;
Хоперская Л.Л. Современные этнополитические процессы Северо-Кавказского региона: проблемы полити
ческого управления: Автореф. дис. в форме научного доклада ... доктора политических наук. М., 1997.

⁷⁶ Национальные меньшинства. Правовые основы и практика обеспечения прав лиц принадлежащим к нацио
нальным меньшинствам, в субъектах юга Российской Федерации./ Под редакцией В.И. Мукомеля. М., 2003.

⁷⁷ Хантингтон Э. Столкновение цивилизаций. М., 2003; Лейпхарт А. Демократия в многосоставных общест
вах. М, 1997.

⁷⁸ Ахиезер А.С. Между циклами мышления и циклами истории // Общественные науки и современность.
2002. № 3; Паин Э.А. Этнополитический маятник. Динамика и механизмы этнополитических'процессов в
постсоветской России. М., 2004; Карл Т., Шмиттер Ф. Демократизация: концепты, постулаты, гипотезы //
Полис. 2004. №4; Мачкув Е. Преобразование коммунистического тоталитаризма и коммунистическая сис
темная трансформация: проблемы, концепции, периодизация // Полис. 2000. № 4; Мельвиль А.Ю. О траек
ториях посткоммунистических трансформаций // Полис. 2004. №2; Модернизация и глобализация: образы
России в XXI веке / Отв. ред. В.Г. Федотова. М., 2002.

рактеристики юридических отношений, а также вопросы их социальной ор-

ганизации и властных институтов .

В современной историографии истории кочевников Нижнего Поволжья и сопредельных территорий для нас представляют интерес работы по различным направлениям. Вопросы взаимоотношения российских властей и независимых кочевнических образований рассмотрены такими авторами, как А.А. Новосельским, В.В. Каргаловым, А.Б. Кочекаевым, А.Л. Хорошкевичем, В.В. Трепавловым, А.А. Горским. Что интересно для нас в некоторых работах, например, А.Л. Хорошкевича анализируются формы этих взаимоотношений, а В.В. Трепавлов специально рассматривает проблему восточных заимствований в российской государственности под влиянием этих контак-

тов .

Интересны исследования по истории вхождения кочевников в состав России и политики управления ими, проведенные Е.Н. Кушевой, СЕ. Толыбе-ковым, И.Х. Калмыковой, Р.Х. Керейтовым, А.И.-И. Сикалиевым, М.Л. Кичи-ковым, В.М. Викториным, Д.С. Кидирниязовым, Г.О. Авляевым, В.И. Колесником, К.Н. Максимовым, А.В. Курбановым, АЛО. Быковым и др. В этих ра-

Небольсин П. И. Очерки Волжского Низовья. СПб., 1852; Левшин А.И. Описание киргиз-казачьих, или киргиз-кайсацких, орд и степей. Алматы, 1996; Евреинов А. Внутренняя или Букеевская киргиз-казачья орда // Современник. СПб., 1851. Т. XXIX . Отд. II; Аристов Н.А. Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей и сведения об их численности // Живая старина. 1896. Вып. 3-4; Бпчурин Н.Я. Историческое обозрение ойратов или калмыков с XV века до настоящего времени. Элиста, 1991; Пальмов Н.Н. Этюды по истории приволжских калмыков XVII и XVIII века. В 5-ти частях. Астрахань, 1926-1932; Пятницкий В. Карагаши (по материалам поездки 1927 году) // Землеведение. Географический журнал им. Д.А. Анучина. Т. 32. Вып. 3-4. Л., 1930; Трофимов В. Татары-карагачи // Известия Саратовского Нижневолжского института краеведения им. М.Горького. Т.VI. Саратов, 1933.

⁸⁰ Новосельский А.А. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII века. М.- Л., 1948; Каргалов В.В. На границах стоять крепко: Великая Русь и Дикое поле. Противостояние XIII-XVIII веков. М., 1998; Кочекаев А.Б. Ногайско-русские отношения в XV-XVIII века. Алма-Ата, 1988; Хорошкевич А.Л. Русь и Крым: От союза к противостоянию. Конец XV - начало XVI века. М., 2001; Трепавлов В.В. Россия и кочевые степи: проблема восточных заимствований в российскую государственность // Восток. 1994. №2; История Ногайской Орды. М., 2001; Горский А.А. Москва и Орда. M., 2000.

ботах дается анализ договоров вхождения кочевников, их правовой статус и обязанности по отношению к российской власти⁸¹.

В ходе нашего исследования были изучены и проанализированы работы, имеющие отношение к характеристике общего направления национальной политики Российского государства. Здесь можно выделить зарубежного исследователя А. Каппелера, а также специальные издания по этой теме, выпущенные отечественными авторскими коллективами. Определенное внимание в них уделено и кочевникам в составе Российской империи, в частности в исследовании А. Каппелера приводятся важные размышления по поводу свя-

зи кочевого образа жизни этих народов с правовым статусом .

По политике сендентаризации кочевников в советский период нами привлечены исследования: Ж.Б. Абылхожина, М.К. Козыбаева, М.Б. Татимо-ва, Ж.А. Ермекбаева и другие⁸³.

Анализ современного положения, в частности этнополитических процессов, предпринимается в работах исследователей различного профиля. В своей работе мы привлекаем данные о современном положении ногайцев по

⁸¹ Кушева Е.Н. Народы Северного Кавказа и их связи с Россией (вторая половина XVI - 30-е годы XVII ве
ка). М., 1963; Толыбеков СЕ. Кочевое общество казахов в XVII - начале XX века. А.-А., 1971; Калмыков
И.Х., Керейтов P.X., Сикалиев А.И.-М. Ногайцы: Историко-этнографический очерк. Черкесск, 1988; Кичи-
ков МЛ. Образование калмыцкого ханства. Элиста, 1994; Викторин В.М. Российское государство и кочевые
народы // История России: Россия и Восток. СПб., 2002; Кидирниязов Д.С. Взаимоотношение ногайцев с
народами Северного Кавказа и Россией в XVI - XIX вв. Махачкала, 2003; Авляев Г.О.Происхождение кал
мыцкого народа. Элиста, 2002; Колесник В.И. К Последнее кочевье: Переход калмыков из Центральной
Азии в восточную Европу и обратно в XVII - XVIII веках. М., 2003; Максимов K.H. Калмыкия в националь
ной политике, системе власти и управления в России (XVII — XX вв.). М., 2002; Курбанов А.В. Ставрополь
ские туркмены (история формирования и особенности культуры). СПб., 1991; Быков АЛО. Россия и Казах
стан // Тюркологический сборник: Россия и Тюркский мир. M., 2003.

⁸² Каппелер А. Россия - многонациональная империя. Возникновение. История. Распад. M., 2002; Нацио
нальная политика: история и современность. М., 1997; Алексеев B.B., Алексеева Е.В., Зубков К.И., Побе-
режников И.В. Азиатская Россия в геополитической и цивилизационной динамике XVI-XX века. М., 2004.

⁸³ Абылхожпн Ж.Б., Козыбаев M.K., Татимов М.Б. Казахстанская трагедия // Вопросы истории. 1989. №7;
Ермекбаев Ж.А. Российские казахи в составе РСФСР и СССР 1917-1991. Омск, 1999.

территории их проживания . Здесь хотелось бы отметить существующие различия в подходах некоторых авторов относительно этнических процессов и этнополитической судьбы ногайцев Нижнего Поволжья. Так, выделяются точки зрения сторонников ногайской интерпретации современных тюркских групп населения Астраханской области, связанных своим происхождением со средневековым ногайским этносом. Это такие исследователи, как лингвист Л.Ш. Арсланов и этнограф В.М. Викторин. В то же время есть и противники этого подхода, например, историк Д.М. Исхаков, который считает современное отделение потомков средневековых ногайцев на Нижней Волге от татарского этнического массива необоснованным. Существуют и другие интерпретации указанной проблемы, которая получила определение «татаро-ногайская».

В связи с характеристикой современного положения калмыцкого этноса в контексте этнополитических процессов, нами привлечены работы следующих исследователей: Э.П. Бакаевой, В.М. Викторина, Т.С. Гузенковой, Э-Б.М. Гучйнова, Н.Л. Жуковской, К.П. Катушова, С.Э. Лиджи-Горяевой, Б.М. Муняновой, С.Д. Таванец. В этих работах дается характеристика проблемы «улусизма» в политике, имеющей прямое отношение к исследуемой нами теме (см., например, работу Т.С. Гузенковой, Э-Б.М. Гучйнова, С.Д. Таванец), а также рассматриваются другие аспекты современной политической культуры калмыков. В специальном сборнике материалов, изданном в Элисте

⁸⁴ Арсланов Л.Ш., Викторин В.М. Кто такие астраханские ногайцы // Политическая агитация 1988 №20; Викторин В.М. Астраханские ногайцы — В изд. Ногайцы сегодня (Исследования по прикладной и неотложной этнологии. Документ №44) М: [ИЭА РАН] 1993; Аставацурова М.А., Савельев В.Ю. Диаспоры Ставропольского края в современных этнополитических процессах. Р/н Д., Пятигорск, 2000; Исхаков Д.М. Астраханские татары: этнический состав, расселение, динамика численности в XVIII-начале XX века // Астраханские татары. Казань, 1992; Калиновская К.П., Марков Г.Е. Ногайцы - проблема национальных отношений и культура // Советская этнография. 1990. №2; Они же. Ногайцы: Этнокультурные проблемы и межнациональные отношения // Вестник МГУ. Сер. 8: История. 1991. №4; Ногайцы в контексте этнополитических отношений на Северном Кавказе: социальный статус и проблемы воспроизводства культуры и самобытности. Р/н Д., 1999; Червонная СМ. Тюркский мир в центре Северного Кавказа: парадоксы этнической мобилизации. М., 1999; Ярлыкапов А.А. Ногайская степь: этнос и религия сегодня // Этнографическое обозрение. 1998. №3

в 2003 году, анализируется и проблема влияния на современные этнополити-ческие процессы политики репрессии советской власти по отношению к калмыкам. Интерес для нашего исследования представляет анализ этнотеррито-риального спора между республикой Калмыкией и Астраханской областью в

статьях В.М. Викторина и Н.Л. Жуковской .

В контексте этнополитической характеристики казахов Нижневолжского региона и соседних территорий Казахстана нами привлечены исследования В.М. Викторина, СВ. Голунова, О.Б. Наумовой, работы по региональной геополитике А.В. Дмитриева, П.Л. Карабущенко, Р.Х. Усманова. Казахское население Южного федерального округа представляет значительный этнический массив, именно поэтому в контексте соседства с независимой республикой Казахстан важным является анализ этнополитических процессов в их среде. Интересна точка зрения О.Б. Наумовой о том, что казахи образуют в составе России особую этносоциальную общность. Безопасностью российско-казахстанской границы занимается специалист СВ. Годунов. Ценным для характеристики национально-культурного движения астраханских казахов является книга, выпущенная обществом казахской культуры Астраханской области «Жолдастык» к 10-летнему юбилею, хотя некоторые исторические положения ее вызвали критику со стороны специалистов-историков (см., например, статью В.М. Викторина ).

⁸⁵ Бакаева Э.П. Об особенностях современной религиозной ситуации в Калмыкии (буддизм и посвященные)
// Этнографическое обозрение. 2004. № 3; Викторин В.М. Калмыцкий этнический ареал в Нижнем Поволжье
и проблемы реализации Закона РФ «О реабилитации репрессированных народов» // Этничность и власть в
полиэтничных государствах. М., 1994; Гузенкова T.C. Межэтническая ситуация в Калмыкии. М., 1992; Гу-
чинов Э-Б.М., Таванец С.Д. Калмыкия в 90-е годы: контуры политического развития // Калмыкия: этнополи-
тическая панорама Т. 1. М., 1995; Жуковская Н.Л. Калмыкия и калмыки в постперестроечное время // Этно
графическое обозрение. 1993. № 2; Катушов К.П., Мунянова Б.М. Калмыкия: социально-экономические
штрихи массового сознания // Социологические исследования. 2000. № 7; Лиджи-Горяева С.Э., Мунянова
Б.М. Политический ресурс власти в Калмыкии и общественное мнение // Социологические исследования.
2003. №3.

⁸⁶ Виторин В.М. Так кто же у нас главный? Этноистория и «коренализм» (книга «Астраханские казахи» и
отклики в общей и татарской прессе) // Астраханские известия. Областная еженедельная газета. 2002. 14-20
ноября. № 46 (617); Годунов СВ. Религиозный фактор и восприятие пограничной безопасности в Волго-

Некоторые данные о современном положении астраханских туркмен

можно подчеркнуть из работы А.В. Курбанова и региональных газетных станет теи .

Источниковая база исследования. Для написания данной работы использовались различные источники.

Большое значение среди них имеют сборники опубликованных материа-лов по взаимоотношению Российского государства с национальными окраина-

ми, касающиеся, в частности, периода вхождения в его состав разных народов .

Важную информацию для характеристики властных институтов кочевников Нижнего Поволжья дают описания отечественных и зарубежных путешественников и ученых, изданные отдельно или в сборниках материалов.⁸⁹

Среди этих источников можно выделить специализированный сборник по обычному праву казахов, киргизов и туркмен, составленный на основании письменных отчетов чиновников российской администрации и трудов уче-ных⁹⁰.

градской области // Материалы краеведческих чтений, посвященных 75-летию областного общества краеведов // Вопросы краеведения. Вып. 6. Волгоград, 2000; Наумова О.Б. Казахская диаспора в России: этническое самосознание и миграционное поведение // Этнографическое обозрение. 2000. № 3; Дмитриев А.В., Карабущенко П.Л., Усманов Р.Х. Геополитика Каспийского региона (взгляд из России). Астрахань, 2004; Астраханские казахи: история и современность. Астрахань, 2000.

⁸⁷ Курбанов А.В. Ставропольские туркмены (история формирования и особенности культуры). СПб., 1991.

⁸⁸ Казахско-русские отношения в XVI-XVHI вв. (сборник документов и материалов). Сост. Ф.Н. Киреев и
др. Алма-Ата, 1961; Материалы по истории русско-монгольских отношений, 1607-1636 гг.: Сб. док. М.,
1974; Материалы по истории русско-монгольских отношений, 1636-1654 гг. М., 1974; Под стягом России:
Сборник документов. М., 1992.

⁸⁹ Герберштейн С. Записки о Московских делах. СПб., 1980; Кидирниязов Д.С. Ногайцы в известиях рус
ских, западноевропейских и восточных авторов XV-XVIII вв. Махачкала, 1999; Люк Ж. де Описание пере
копских и ногайских татар, черкесов, мингрелов и грузин. Записки Одесского общества истории и древно
стей. Одесса. 1879. Т.ХІ; Меховский М. Трактат о двух Сарматиях. М.-Л., 1936; Сборник русского историче
ского общества. Т. 36. СПб., 1882.

⁹⁰ Степной закон. Обычное право казахов, киргизов и туркмен. М., 2000.

Для отражения представления о национальных общностях Юга России, в частности кочевых народов, в политическом мировоззрении государственных дея-

телеи, используются их мемуары или личные документы в виде записок и писем .

В работе используются архивные данные, причём некоторые из них вводятся в научный оборот впервые. Это, прежде всего, фонды Государственного архива Астраханской области: Ф.1. Канцелярия гражданского губер-натора, Ф.2. Канцелярия астраханского военного губернатора, Ф.394. Астраханская губернская канцелярия, Ф.476. Кавказское наместническое "правление; а также фонды Государственного архива современной документации Астраханской области: Ф.325. Астраханский областной комитет партии и Ф.1319. Ленинский районный комитет партии. С помощью документов фондов ГААО мы рассматриваем проблемные стороны управления кочевыми народами, функционирование властных институтов кочевников, взаимоотношения кочевников между собой и другими народами. Из фондов ГАСД АО, прежде всего, берется во внимание отражение этнополитических процессов в отчетах органов исполнительной власти за конец 80-х и 90-е годы.

В работе используются статистические данные по переписи населения, изданные в специальных сборниках и отчетах органов исполнительной власти, отраженные на Интернет-сайте: , а также справочное издание по административно-территориальному устройству Астраханской облас-

92 ТИ .

Достаточно информативными являются публикации в общероссийских и местных поволжских газетных изданиях за 1980-е и 2000-е годы, посвященные этнополитическим проблемам Нижневолжского региона и отражающие деятельность национально-культурных объединений (НКО): «Аст-

⁹¹ Бакунин В.М. Описание калмыцких народов, а особливо из них торгоутского, и поступков их' ханов и вла
дельцев. Элиста, 1995; Суворов А.В. Походы и сражения в письмах и записках. М., 1990; Татищев В.Н. За
писки. Письма. 1717 — 1750. М., 1990; Канцлер князь Александр Андреевич Безбородко в связи с событиями
его времени. Ч. 1. СПб., 1882.

⁹² Астраханская область: справочник по административно-территориальному устройству. Волгоград, 1984;
Население Волгоградской области. Волгоград, 2003.

раханские известия», «Волга», «Волгоградская правда», «Звезда Поволжья», «Красноярский вестник», «Приволжская газета», «Коммунист Приволжья», «Независимая газета» и др.

В исследовании используются материалы съездов национально-культурных организаций, опубликованные в специальных сборниках и в печатных изданиях⁹³.

Законодательными источниками работы являются правовые акты по истории национальной политике и управлению кочевыми народами, собран-

,-94

ные в специальных сборниках .

В исследовании проводится анализ законодательных актов в области национальной политики современной России: Закона о реабилитации прав репрессированных народов 1991 г., Конституции РФ 1993 г., Конституция Республики Дагестан 1994 г., Конституция Республики Калмыкия 1994 г., Концепции национальной политики 1996 г., Закона о национально-культурной автономии 1996 г. (с дополнениями и изменениями на 2004 г.).

Дополнительными источниками исследования являются этносоциоло-гические материалы, собранные на основании интервьюирования представителей ногайского национально-культурного движения Астраханской области.

Методологическая база исследования заключается в сочетании ци-вилизационного и эволюционно-исторического подходов, принципа связи хозяйственно-экономического развития с особенностями построения социальной структуры и сознательной деятельности людей в таких специфических человеческих обществах, какими были номады.

К полезному исследовательскому инструментарию следует отнести такие методы, как метод компаративного анализа, системного и междисциплинарного исследования.

⁹³ Дагестан: этнополитический портрет (Очерки. Документы. Хроника). Т. 3. М., 1995; Калмыкия: этнопо-
литическая панорама (Очерки. Документы. Материалы.). Т. 1. М., 1995.; Материалы III съезда Всемирного
конгресса татар (28-29 августа 2002 года). Казань, 2003; Специальный выпуск общеногайского журнала
«Половецкая луна».1991.№ 2.

⁹⁴ Полное собрание законов Российской империи. T.1,26, 38. СПб., 1832; Декреты советской власти. Т.1. М.,
1957; Российское законодательство. М., 1997.

Целью данного исследования является выявление на основе истори-ко-политического анализа степени и роли влияния прежних традиций потес-тарных властеотношений и сопряженного с ними обычно-правового способа регулирования общественной жизни в современных условиях у народов Нижнего Поволжья с кочевым прошлым.

Для достижения цели были поставлены и выполнены следующие задачи:

1. рассмотреть проблему генезиса и эволюции властно-регулятивных отношений у евразийских кочевников в их сравнительной характеристике;

2. проанализировать этнополитическое развитие и особенности сендента-ризации кочевых сообществ Нижнего Поволжья в составе Российского государства XV-XIX веков;

3. предпринять обзор национальной политики советского государства в 20-90-е годы XX века в отношении народов Нижнего Поволжья;

4. охарактеризовать особенности современных этнических процессов и влияние на них потестарно-политических отношений прошлого;

5. проанализировать влияние традиций потестарно-политических отношений и их осознание населением на этнополические процессы в Нижневолжском регионе.

В качестве объекта исследования избраны кочевые социумы Нижнего Поволжья в процессе их развития, а также современное положение народов, имеющих кочевое прошлое.

Предметом исследования является анализ трансформации властно-регулятивных отношений в среде кочевых народов Нижнего Поволжья, рассмотрение влияния их потестарных традиций на современный политический процесс в Нижневолжском регионе.

Научная новизна заключается в том, что в настоящем диссертационном исследовании

1) на основании архивных источников и других исторических документов освещена недостаточно изученная тема в историографии — проблема управления кочевыми народами Нижнего Поволжья российскими властями;

2. впервые в выделенной форме рассмотрены современные этнополитиче-ские процессы в среде народов Нижневолжского региона: казахов, калмыков, ногайцев и туркмен, анализируются закономерности складывания их этнополитических культур в связи с трансформацией социально-регулятивной системы прежнего кочевого образа жизни в аспекте соотношения традиций и инноваций в них;

3. на примере ногайцев предпринят анализ новых внутренних отношений в связи с современными информационно-коммуникативными процессами в дисперсных обществах;

4. активно приводятся собственные полевые этносоциологические данные, характеризующие особенности современной этнической идентичности народов Нижнего Поволжья.

В качестве относительно нового возможно оценить сочетание историко-культурных и политико-правовых подходов в исследовании процессов сендентаризации кочевых обществ в степных просторах Юга России и в Нижнем Поволжье, активно осваиваемых на современном этапе в промышленном отношении.

Положения, выносимые на защиту:

1. существует соответствие обычно-правовых и политических институтов у кочевых сообществ, а в процессе оседания кочевников в связи со сменой социально-экономических условий и внешней административно-политической системы происходит модификация этих институтов;

2. в связи с трансформацией образа жизни кочевых народов произошла эволюция в сфере их социально-политических представлений под влиянием соседних земледельческих народов;

3. в условиях современной этнической мобилизации роль традиционных властных институтов сохраняется в явной и скрытой (латентной) формах;

4. между закономерностями функционирования властно-регулятивных отношений прошлого и складыванием современной этнополитической культуры народов, имеющих кочевое прошлое, имеется тесная связь;

5) в современности наряду с наличием архаических пластов в массовом сознании народов имеет место и политическое конструирование с опорой на традиционализм в интересах властных субъектов.

Практическая значимость исследования. На основании данного диссертационного исследования разработан спецкурс по политической антропологии с опорой на историко-политологическии материал властно-правовых отношений кочевых социумов Нижнего Поволжья для преподавания его студентам, обучающимся по специальности 06.10.00. - «Государственное муниципальное управление» в высших учебных заведениях.

Также на основании диссертации составлены прогностические рекомендации органам региональной власти по управлению этнополитическими процессами в Нижневолжском регионе, в частности в связи с возможной адаптацией потестарных традиций.

Апробация работы. Основные положения диссертации изложены в научных публикациях автора в форме статей в сборниках работ аспирантов и студентов Волгоградской академии государственной службы и преподавателей Астраханского филиала Волгоградской академии государственной службы, а также отражены в тезисах докладов автора на региональных, межрегиональных и международных конференциях. Общий объем публикаций по теме исследования 1,5 печатного листа.

Диссертация обсуждалась на кафедре истории и теории политики ГОУ ВПО «Волгоградская академия государственной службы».

Структура диссертации соответствует целям и задачам исследования и включает в себя введение, три главы, заключение, список источников и литературы.

Обычное право у кочевников

По мнению исследователей, усложнение хозяйственных отношений, крупные общественные разделения труда, переход к производящему хозяйству, выделение земледелия и скотоводства, уже требовали правового регулирования161. Начальной стадией его становления является обычное право.

Как известно, генотипом первых нормативно-регулятивных норм было табу, то есть запрет на совершение тех или иных действий. Первоначально они касались только сферы интимных отношений, в частности запрета вступления в половые связи с кровными родственниками. «Формирование общественных отношений, направленных на нейтрализацию сугубо биологических проявлений доминирования и зоологического индивидуализма, происходило, таким образом, путем довольно жесткой саморегуляции праобщины. Можно по-разному терминологически определять эту саморегуляцию, но суть этой саморегуляции очевидна: обеспечение жизнедеятельности праобщины, соблюдение баланса между коллективным и индивидуальным интересами» 62.

Возникновение обычного права было предвестником зарождавшегося стремления человеческого общества, освободится от элементов стихийности в развитии, первой попыткой охватить общество самоуправлением и организацией. В то же время, обычное право было выражением факта нерасчлененности общественного сознания на идеологию и общественную психологию, выражением его синкретизма. Но формирующееся обычное право несло в себе и его отрицание, являясь начальной стадией дифференциации общественного сознания, зарождения зачатков политического и правового сознания .

«В своем генезисе в качестве предпосылок обычное право имело моральные нормы, а точнее, ту стадию их становления, когда начался процесс образования обычаев. Возникновение моральных обычаев детерминировалось необходимостью конкретизации норм морали по отношению к отдельным лицам или группе лиц в связи с изменениями в производственной сфере первобытного общества (совершенствование орудий труда и рост производительности труда)»1б4.

Обычай же, как и ритуал, и обряд, вырабатывается в повседневной практике путем повторения прошлых действий, получивших свою апробацию в общественной жизни, то есть обычай основан на опыте. Нормативность традиционного социума носила принудительный характер. Регламентированность жизни замкнутых групп первобытных людей была средством укрепления ее внутренней солидарности, и средством нейтрализации проявлений анархизма, а подчинение индивида власти большинства было естественной необходимостью. Привязанность первобытного человека к своей об щине, роду в условиях жесткой борьбы за существование была первейшим условием его защищенности, обеспечения ему «прожиточного минимума»: пиши, жилища, защиты от нападения, - а потому была естественной. В самом деле, судьба, выживание каждого члена общины зависела от внутренней сплоченности общины, которая достигалась, прежде всего, жесткой регламентацией всех сторон ее жизнедеятельности.

Можно сказать, что обычное право это основной пот естарный регулятор общественных отношений, то есть он соответствует догосударственному уровню жизнедеятельности людей.

В.Г. Графский отмечает: «Преемственность элементов в переходе от обычного права к закону можно считать нацеленность того и другого на поддержание мирного социального общежития, порядка и справедливое разрешение возникающих конфликтов личного или имущественного характера, наказание за нарушение запретов различного назначения — бытового, обрядового и т.д. Обычное право поначалу — это орудие поддержания порядка без участия государственно-властного администрирования»165.

Эволюция права совершает движение в следующих направлениях и формах правового регулирования и контроля: от неписаного права к писаному, от патриархальной семьи к индивидуальной и моногамной, от судейского посреднического миротворчества к стадии законодательной и судебной активности государственной власти или правителей племен и протогосударст-венных властных образований1б6.

Говоря о кочевниках, следует иметь в виду, что в силу их образа жизни и неразвитости разделения производственного процесса обычное право оставалось основным регулятором общественных отношений, что являлось также отражением синкретизма мышления этих народов . Кочевой быт способствовал и сохранению родовой организации.

Как и во всяком обществе, в обществе номадов человек не был избавлен от посягательств на его личность, честь и собственность. Уже в ранних кочевнических обществах существовали отработанные механизмы обычно-правового регулирования последствий подобных действий, а кочевническая специфика состояла в том, что «в условиях рассредоточенности номадов на широких пространствах степей и пустыни и замедленного складывания политической организации приходилось больше рассчитывать на собственные силы и солидарность близких»168. На этой почве часто возникали вооруженные конфликты, нередко перераставшие из индивидуальных в коллективные.

class2 ЭТНОПОЛИТИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ КОЧЕВЫХ НАРОДОВ В СОСТАВЕ РОССИИ

class2

Политика Российской империи по отношению к кочевым народам и процесс управления ими в Нижнем Поволжье в XVIII-XIX веках

При характеристике места кочевых народов в имперской системе, по всей видимости, стоит учитывать определение империи как исторической формы организации большого геополитического пространства, исторического способа преодоления мировой локальности, установления, хотя бы и силой, внутреннего мира и межрегиональных экономических и культурных связей. Империя выступает как триединство «власть — территория — населе ние». Она подразумевает наличие центра и периферийных по отношению к центру регионов. Фактически империя понимается как определенная форма господства и контроля. При этом периферия выделяется составом населения, региональными особенностями, политическими и социальными структурами, причем по этим признакам она может сильно отличаться от центра .

Можно сказать, что в силу многих исторических обстоятельств кочевые народы всегда находились на периферии имперских образований, особенно созданных земледельческими народами в новое время и их интеграция в них происходила всегда очень проблематично. По мнению Ю.А. Кизилова, территория обитания кочевников в составе Российского государства относилась к области замедленного общественно-политического синтеза. Процессы, происходившие здесь, всегда отличались неустойчивостью, а этнические на-слоения всегда были сложными и разнообразными.

Традиционные кочевые общества периода XV-XVIII веков можно, согласно классификации Е. Щацки, отнести к интегральному типу традиционализма, когда в течение длительного времени остаются неизменными, соблюдаются и достоверно воспроизводятся в этнической и родовой сфере издревле усвоенные традиции. Такой традиционализм «бывает удовлетворенным лишь в том случае, если традиционалистский взгляд проникает во все сферы - сферу политики, экономики, культуры и религии и объединяет их в общем понимании полученного от прошлого sacrum»314. Он характеризуется общественной тотальностью, когда вся жизнь индивидов подлежит общественному контролю. Культура при нем понимается как неделимое целое, а изменение фрагментов опасно для существующего целого.

Российское общество также было по преимуществу традиционным, хотя и принадлежало к иному типу традиционализма. Лишь в XVIII веке Россия вступила на путь модернизации, будучи государством второго эшелона мо дернизации, для которого характерно так называемое догоняющее развитие, при котором особую роль играет само государство. «К концу XVII-XVIII веков в России начинает складываться абсолютная монархия, что сопровождалось широкой экспансией государства и выразилось, прежде всего, в стремлении к расширению своей территории и выходу к морям, в жесткой регламентации прав и обязанностей сословий, закрепощении крестьян. Наряду с этим происходила юридическая консолидация правящего класса, из разных феодальных слоев и этносов сложилось сословие дворян, что укрепляло государст-во»315.

«Основной проблемой, которая при этом вставала перед русской администрацией, являлось «замирение» и удержание от «шатости» народов, сохраняющих в значительной степени экстенсивный характер землепользования и традиционный кочевой уклад жизни, главным образом предотвращение их набегов на основанные русскими заводы и земледельческие слободы».

По мнению А.Б. Каменского, периоды активного проведения реформ сменялись здесь периодами консервативной модернизации317. В то же время Российская империя продолжала расширение своих пределов, причем для решения вопросов европейской политики и европеизации роль ресурсного источника зачастую играли восточные окраины. Последние, таким образом, втягивались не только в общеимперские процессы, но и в качестве периферийного региона в процессы модернизации.

«По-видимому, уже для первой трети XVIII в. можно констатировать завершение первой крупной фазы геополитического развития Азиатской России. Ее содержанием стало обеспечение в решающих моментах системы безопасности азиатских границ России в широкой и открытой полосе степных пространств между течениями Урала и Иртыша (вплоть до Алтайских гор). Тем самым одновременно складывался мощный геополитический гра диент продвижения России в районы Средней Азии, который значительно облегчался фактическим «демонтажем» тюркско-мусульманского геополитического «центра силы» и поэтапной интеграции его разрозненных фрагментов в административно-политическую систему Российской империи или, по крайней мере, в сферу ее влияния» .

Потестарные отношения в этнополитических процессах современности

Общемировым процессом современности, определяющим многие общественные отношения, является процесс «глобализации», т.е. усиления информационных, экономических, политических, культурных и других контактов и связей между различными частями мира, населяющими их народами и распространения на всей планете единых технологий, норм культуры, ценностных ориентации, стандартов поведения и образа жизни людей.

Вместе с тем последнее десятилетие XX века и начало XXI века показывают, что процесс глобализации развивается неравномерно, встречая сопротивление со стороны локальных и этнических культур. Зачастую этническое самосознание лишь усиливается в результате сопротивления указанным унифицирующим тенденциям. Такие процессы наблюдаются и в развитых странах.

В связи с этим у многих этносов России широкий отклик нашла идея ретрадиционализции, т.е. возрождения традиционных общественных практик. Н.Н. Крадин отмечает: «В ходе распада социалистического общества на этнонациональные периферии традиционные связи вырвались из-под оболочки рационально-бюрократических отношений»454. Они стали особенно заметны в попытках возрождения традиционных механизмов общественной саморегуляции, например, норм обычного права или шариата у мусульман, а также сопутствующих им институтов, таких как советы старейшин или религиозно-шариатских судов.

Так, что декларация необходимости возврата к традиционным этническим ценностям и национальной культуре, обусловленная стремлением к национальному самоопределению, стала одной из реалий национальной жизни многих бывших автономий Советского Союза. Стремление к традиционализму как фактору сохранения этнической культуры, рассматриваемой в качестве необходимого условия поддержания этнической целостности, понятно в контексте сойременных социально-политических преобразований, происходящих на фоне всеобъемлющих глобализационных процессов. С другой стороны, восприятие этносами себя как самодостаточной этнической единицы ведет к заметному усилению этического компонента в структуре групповой социальной идентификации.

Социокультурная составляющая этих процессов была изначально заложена в разностадиальном развитии народов, собранных в рамках единой советской системы. Процессы модернизации в течение XX века не смогли окончательно нивелировать эти различия, а кризис советской системы и последующее ускоренное реформирование привели к откату к архаическому наследству. Наличие таких отношений говорит об социокультурном расколе в обществе, а отсюда, как пишет А.С. Ахиезер, возникают различные проблемы, поскольку «в условиях раскола общество постоянно балансирует на грани необратимой дезинтеграции, оно находится в перманентном кризисе под угрозой катастрофы. Для раскола характерен «заколдованный круг», т.е. активизация позитивных ценностей в одной из двух частей расколотого общества, что приводит в действие силы другой части общества, отрицающей эти ценности. Активизация ценностей прогресса и развития, стремления идти по пути модернизации может активизировать статичные традиционалистские ценности определенной части народа. Вместе с тем активизация ценностей традиционализма толкает часть общества к просветительским ценностям, к напряженной борьбе за прогресс»455.

Но подчас при сегодняшних условиях «этатизации этничности», т.е. попыток государственного оформления, не последнюю роль играет и политический фактор, особенно в его региональном проявлении. Любые особенности и отличительные характеристики, позволяющие претендовать на повышение социального статуса, закрепляются в практике политических субъектов.

В духе этой архаизирующей тенденции, появившейся в 90-е годы, были предприняты попытки реанимировать традиционные институты. Особенно показательны в этом отношении страны СНГ Среднеазиатского региона и Северокавказские субъекты РФ.

Так, в Узбекистане органом местного самоуправления теперь считается махаллинский комитет, функции которого во многом совпадают с обязанностями старейшин традиционной квартальной общины, ряд новых на него возложило государство, в частности учет населения, рассмотрение жалоб и споров, распределение дотаций из бюджета. Махаллинские комитеты действуют и в индустриально развитых полиэтничных районах, в том числе и в многоэтажных жилых домах Ташкента.456

О.И. Брусина, один из специалистов по современным этническим процессам в Средней Азии, считает, что «формально махалли охватывает все население, организованное в соответствие с проживанием в определенном квартале или на улице, независимо от этнической принадлежности. Но это явное давление господствующей системы на урбанизированное, причем по-лиэтничное население, для которого нормы махаллинской жизни нельзя считать обычаем»457.