Политические технологии обеспечения информационной безопасности России в процессе взаимодействия государственной власти со средствами массовой информации Алексеев Георгий Валерьевич

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Понятие информационной безопасности и способы её политического обеспечения при взаимодействии органов государственной власти со средствами массовой информации 35

1.1 Понятие информационной безопасности и основные политические подходы к её обеспечению в сфере производства и распространения массовой информации 35

1.2 Концепции и доктрины информационной безопасности как способ секьюритизации политики взаимодействия государственных органов со средствами массовой информации 59

1.3 Способы и методы политической пропаганды в средствах массовой информации, направленные на обеспечение информационной безопасности государства 94

Глава 2. Средства массовой информации в системе политических технологий демократизации, обеспечивающих информационную безопасность государства 123

2.1 Средства массовой информации в системе политических процедур демократического контроля и защиты прав и свобод человека 123

2.2 Политические технологии обеспечения конкурентоспособности национальных средств массовой информации как институтов гражданского общества в контексте проблемы информационной безопасности 147

2.3 Формирование профессиональной культуры и политической ответственности журналистов как технология социального партнёрства и обеспечения информационной безопасности в информационной сфере. 172

Глава 3. Политические технологии противодействия внутренним угрозам медиабезопасности России в условиях постиндустриального общества 196

3.1 Политические технологии преодоления цифрового разрыва в условиях медиатизации российского информационного общества 196

3.2 Российские политические технологии по борьбе с пропагандой насильственного экстремизма в средствах массовой информации 227

3.3 Медиамонополия и защита авторской редакционной политики национальных средств массовой информации как технологии обеспечения информационной безопасности России 252

Глава 4. Система политических технологий обеспечения информационной безопасности при взаимодействии государственной власти со средствами массовой информации 278

4.1 Функции системы политических технологий обеспечения информационной безопасности при взаимодействии государственной власти с лидерами отрасли средств массовой информации . 278

4.2 Влияние постструктурализма на систему политических технологий обеспечения информационной безопасности при взаимодействии государственной власти со средствами массовой информации 308

4.3 Оценка эффективности системы политических технологий обеспечения информационной безопасности при взаимодействии государственной власти со средствами массовой информации 341

Глава 5. Технологии социального партнёрства государственной власти и средств массовой информации в противодействии внешнеполитическим угрозам информационной безопасности Российской Федерации 368

5.1 Социальное партнёрство при участии средств массовой информации в операциях по информационному обеспечению внешней политики России 368

5.2 Социальное партнёрство государственной власти и средств массовой информации при отражении агрессии против информационного суверенитета России 390

5.3 Социальное партнёрство государственной власти и субъектов международной журналистики в процессе осуществления операций военного характера 408

Заключение 425

Список литературы 445

• Концепции и доктрины информационной безопасности как способ секьюритизации политики взаимодействия государственных органов со средствами массовой информации
• Политические технологии преодоления цифрового разрыва в условиях медиатизации российского информационного общества
• Функции системы политических технологий обеспечения информационной безопасности при взаимодействии государственной власти с лидерами отрасли средств массовой информации
• Социальное партнёрство государственной власти и средств массовой информации при отражении агрессии против информационного суверенитета России

Введение к работе

Актуальность исследования современных политических технологий

обеспечения информационной безопасности в процессе взаимодействия

государственной власти и средств массовой информации обусловлена

становлением и развитием институтов постиндустриального общества и

определяется неуклонно возрастающим значением национальной журналистики

для защиты государством своих интересов, для достижения успеха в реализации

социальных проектов на национальном и глобальном уровнях. Материалы

ведущих национальных средств массовой информации, их авторитетность,

разнообразие и художественное достоинство, характеризуют уровень развития

демократии в стране и определяют возможности власти по реализации

государственного суверенитета, отражают способность национальной

журналистики создавать такие смыслы, которые правильно понимаются всеми

участниками международного общения.

Качество лидирующих по популярности средств массовой информации –

один из ключевых элементов информационной безопасности на национальном

уровне, в основе которого лежат либеральные традиции народа и его культурный

капитал. Почти весь ХХ век по мере того, как советское видение журналистики

сводилось ко всё более утопическим статьям, страны с развитыми

демократическими институтами продолжали совершенствовать институт

«четвёртой власти», который сыграл не последнюю роль в разрушении

государственности СССР. Развязанная Западом «холодная война» (на основе

теоретических моделей пропаганды Э. Бернайса, У. Липпмана, К. Р. Поппера и

других идеологов либерализма) демонстрирует угрозы безопасности государства,

исходящие от неэффективности политических технологий в сфере производства и

распространения массовой информации.

В XXI веке трансформации информационных технологий и глобальная

политическая активность в информационном пространстве создали виртуальное

измерение политической жизни, которое оказалось по-новому демократическим и

даже в большей степени либеральным, чем от него ожидали создатели.

Виртуальная реальность стремительно изменила характер отношений между государством и индивидом, завершила демистификацию окружающей действительности, породила к жизни элементы искусственного интеллекта и сообщество олигархов – «новых кочевников», существующих вне идеологии гражданства, устойчивой связи индивида с конкретным государством, с определённой национальной культурой. Глобальный характер политики информационного общества мондиализировал общественное мнение о публичной власти, потребовал новых универсальных технологий её легитимации.

Стратегия развития информационного общества в Российской Федерации на
2017 - 2030 годы¹, отмечая тот факт, что «электронные средства массовой
информации, информационные системы, социальные сети, доступ к которым
осуществляется с использованием сети "Интернет", стали частью повседневной
жизни россиян» (п. 7), предлагает «совершенствовать механизмы

законодательного регулирования деятельности средств массовой информации, а
также средств обеспечения доступа к информации» (пп. р. п. 26). Признавая
объективность изменений в индустрии производства массовой информации,
Стратегия развития информационного общества лишь косвенно затронула
политическую проблему качества и эффективности работы современных средств
массовой информации в России. Совершенствование Стратегии в этом
направлении, как и разработка эффективных технологий обеспечения
информационной безопасности посредством развития в мировом

информационном пространстве конкурентоспособной системы российских средств массовой информации, отвечает национальным интересам Российской Федерации.

Медиатизация социального управления в информационном обществе связана с политической ролью посредников в общении народа и власти. В то время как средства массовой информации технологическим образом влияют на

¹ Указ Президента Российской Федерации от 09.05.2017 № 203 «О Стратегии развития информационного общества в Российской Федерации на 2017 - 2030 годы». [Электронный ресурс] URL: (дата обращения - 02.02.2017)

демократический выбор народа, экономический, по своей сути, выбор средств массовой информации населением Российской Федерации тоже значительным образом влияет на политическую обстановку в стране. Взаимозависимость власти и средств массовой информации приобретает всё более сложную, многоплановую политэкономическую природу, создавая технологические системы политического влияния, во многом подчинённые логике искусственного интеллекта.

Исследование подтверждает гипотезу о том, что в постиндустриальном мире транснациональных корпораций, где войны идут не за территорию, а за рынки сбыта, которые подвержены влиянию маркетинговых технологий, пропаганда направлена на ослабление государства и рост политического влияния частных лиц. Логика применения политических технологий в рамках глобального постиндустриального рынка строится в соответствии с интересами и потребностями элит, оставляя нерешёнными проблемы основной части населения, создавая тем самым критические угрозы национальной безопасности. В условиях глобализации медиаиндустрия не только сама производит услуги и позиционирует на рынке все остальные продукты, работая при этом в рекламном формате, но и формирует особые политические условия новой демократии.

Исследование взаимоотношений власти и средств массовой информации исходит из необходимости эффективных гарантий свободы слова и самовыражения в правовом государстве, где власть реализуется в результате компромисса между интересами политического класса и журналистского сообщества. Политизация прессы и медиатизация власти до определённого момента являются естественными процессами социальной конвергенции, которые дополняются тотальной коммодификацией услуг в постиндустриальном обществе. В таких условиях медиатехнологии, порождающие политизированность творчества и медиатизацию политики, могут становиться критическими угрозами безопасности страны, создавая определённые препятствия устойчивому развитию государства.

Использование широким кругом субъектов мировой политики

медиатехнологий с целью влияния на общественное мнение в мировом

информационном пространстве оказывает деструктивное воздействие на политические процессы в современной России. Концепции ограничения информационного суверенитета государства, такие как «hollow state», отрицательно влияют на развитие ведущих держав Западного мира, создают там атмосферу мультикультурного хаоса вместо свободного общества, разрушают национальную журналистику. Попытки копировать западный опыт в условиях глобального медиапространства, также угрожают информационной безопасности России, как и призывы к изоляции информационного пространства страны.

Информационная безопасность государства в условиях развития
глобального и виртуального медиапространства обеспечивается посредством
технологий социального партнёрства. Информационное пространство стало
своего рода «открытым морем» постиндустриального общества, где существуют
страны, корпорации, индивиды, им присущи известность и популярность, именно
там обосновались мошенники, террористы, пираты и другие преступники
постиндустриальной эпохи. Естественные законы виртуального мира

информационных технологий необходимо детально анализировать перед тем, как
политическими и нормативными методами влиять на его развитие. Политика
изоляционизма в информационном пространстве со временем вызывает регресс, в
то время как идеалы открытого общества требуют от национальных средств
массовой информации постоянно оставаться на передовых позициях,
демонстрируя высокое качество своей работы и исключительный

профессионализм.

Объектом исследования стали принципы и механизмы политического управления процессом обеспечения информационной безопасности России при взаимодействии государственной власти со средствами массовой информации, сложившиеся в ходе реализации функций публичной власти по обеспечению устойчивого развития и защищённости информационного пространства России.

Предметом диссертационного исследования является система нормативно-институциональных и интерактивных политических технологий взаимодействия

органов государственной власти со средствами массовой информации,

включающая в себя политические технологии по мобилизации государственных и негосударственных средств массовой информации со стороны публичной власти с целью нейтрализации существующих угроз национальной безопасности России.

Основной целью диссертационного исследования является оптимизация системы институциональных и процессуальных гарантий информационной безопасности политического пространства Российской Федерации за счёт совершенствования политических технологий обеспечения информационной безопасности при взаимодействии государственной власти и средств массовой информации для мобилизации российского журналистского сообщества на защиту национальных интересов в виртуальном пространстве современного глобального информационного общества.

Достижение поставленной цели предусматривает решение ряда

исследовательских задач:

исследовать политические технологии, применяемые национальными и международными средствами массовой информации в деле обеспечения информационной безопасности Российской Федерации; охарактеризовать в этом контексте основные доктринальные подходы к политическому институту информационной безопасности;

проанализировать существующие политические технологии обеспечения информационной безопасности государства при взаимодействии органов власти с редакциями средств массовой информации и журналистским сообществом;

рассмотреть основные политические и правовые документы, а также механизмы конституционного процесса, являющиеся основой участия средств массовой информации в обеспечении информационной безопасности Российской Федерации;

исследовать трансформацию политических технологий формирования общественного мнения посредством использования современных средств массовых коммуникаций с целью обеспечения информационной безопасности государства;

- разработать и обоснованно определить основные задачи средств массовой
информации в процессе применения политических технологий обеспечения
информационной безопасности Российской Федерации;

разработать структуру и обосновать внедрение системы политических технологий обеспечения информационной безопасности при взаимодействии государственной власти и средств массовой информации в условиях политической модернизации России;

обосновать авторскую трактовку функционального назначения средств массовой информации в системе политических технологий демократизации политической жизни российского общества;

- выявить, сформулировать и обосновать критические угрозы
информационной безопасности государства, существующие в сфере массовых
коммуникаций и продемонстрировать эффект от применения политических
технологий для нейтрализации таких угроз;

- всесторонне охарактеризовать политические методы оценки
эффективности применения системы политических технологий обеспечения
информационной безопасности при взаимодействии органов власти со средствами
массовой информации;

- модернизировать политические технологии взаимодействия
государственной власти и средств массовой информации в процессе обеспечения
информационной безопасности Российской Федерации и обосновать необходимые
для этого политические решения;

исследовать политические технологии социального партнёрства с международными средствами массовой информации и оценить их влияние на информационную безопасность Российской Федерации;

разработать элементы политической технологии противодействия агрессивным информационным операциям, осуществляемым с использованием средств массовой информации в международном информационном пространстве, и обосновать их внедрение.

Степень разработанности проблемы определяется широким спектром
социально-политических исследований, затрагивающих проблемы

взаимодействия государственной власти и средств массовой информации. Изменения социальной структуры под воздействием средств массовой информации обусловили внимание к работам в сфере социальной философии, в области структурного функционализма и постструктурализма. Основу системного подхода к политическим технологиям обеспечения информационной безопасности образуют работы таких известных представителей социальной науки как П. Лазарсфельд, Р. Мертон², Т. Парсонс³, Э. Гидденс⁴ и др.

Социальная философия и вопросы информационного воздействия на
общество рассматриваются в трудах Дж. Дьюи⁵, динамической теории личности
известного американского учёного К. Левина⁶. Интересны представления о
социальной структуре таких учёных, как В. А. Ачкасов⁷, М. Буравой⁸,
М. К. Мамардашвили,⁹ П. Штомпка¹⁰, В. А. Ядов¹¹ и др. Анализ проблем
политических коммуникаций основан на исследованиях представителей
франкфуртской школы: Т. Адорно¹², Г. Маркузе, М. Хоркхаймера,

Ю. Хабермаса¹³, а также Н. Лумана¹⁴. Отнесение вопросов взаимодействия государственной власти и средств массовой информации к сфере национальной

² Merton, R. К. Social Theory and Social Structure. Glencoe: Free Press. 1949. – 702 p.

³ Parsons, T. The Social System. London: Routledege. 1951. – 575 p.

⁴ Giddens, A. The Constitution of Society: Outline of the Theory of Structuration. Berkeley, CA:
University of California Press 1984. – 417 p.

⁵ Dewey, J. The Public and Its Problems. – Chicago: Swallow Press. 1954. – 236 p.

⁶ Lewin, К. Field Theory in Social Science: Selected Theoretical Papers, ed. Dorwin Cartwright NY:
Harper & Brothers, 1951. – 176 p.

⁷ Ачкасов В. А. Россия как разрушающееся традиционное общество. // Полис. Политические
исследования. 2001. № 3. С. 83-92.

⁸ Burawoy, M. The Politics of Production: Factory Regimes under Capitalism and Socialism. London:
Verso, 1985. – 272 p.

⁹ Мамардашвили, М. К. Эстетика Мышления. Москва, 2000. – 416 с.

¹⁰ Sztompka, P. Trust: A Sociological Theory. Cambridge: Cambridge University Press. 1999. – 228 p.

¹¹ Ядов, В. А. Тайна лжи. Заметки о теории и методах буржуазной пропаганды. М., Политиздат.
1963. – 109 с.
¹²Adorno, T. Horkheimer, V. The Dialectics of Enlightenment. New York. 1972. – 304 p.

¹³ Хабермас, Ю. Вовлечение другого. Очерки политической теории. СПб: Наука. 2001. – 417 с.

¹⁴ Луман, Н. (1975) Власть. М.: Праксис. 2001. – 256 с.

безопасности строится на работах таких представителей копенгагенской школы, как Б. Бузан, О. Вейвер и Дж. де Вильде¹⁵.

Проблемы глобализации и мондиализации политических процессов в информационном обществе рассмотрены в исследованиях П. Бурдье¹⁶, Ж. Деррида, М. Кастельса¹⁷, Д. Маккуэйла¹⁸, М. Маклюэна,¹⁹ Б. МакНейра, К. Хафеза²⁰, Дж. Ная²¹, Э. Тоффлера²², С. Ф. Хантингтона²³ и других известных учёных. Критическому анализу подвергнуты неолиберальные взгляды на социальные процессы американских политологов С. М. Липсета и Г. Маркса²⁴. Общие вопросы демократической политики и информационного обеспечения политической власти рассмотрены в работах таких зарубежных учёных, как Г. А. Алмонд, С. Верба, Р. А. Даль²⁵, Д. Истон, Дж. Кин²⁶, А. Лейпхарт²⁷, М. Прайс²⁸ и др.

В отношении влияния средств массовой информации на развитие российской демократии особый интерес представляют результаты исследований

¹⁵ Buzan, В. Wcever, О. Wilde, J. de Security: A New Framework for Analysis. Boulder. USA: Lynne
Rienner. 1998. - 239 р.

¹⁶ Bourdieu, P. Language and Symbolic Power. Cambridge: Polity. 1991. - 312 p.

¹⁷ Castells, M. The Internet Galaxy. Reflections on the Internet, Business and Society. Oxford
University Press. 2001. - 304 р.

¹⁸ McQuail, D. Mass Communication Theory. Beverly Hills & London: Sage. 1983. - 352 p.

¹⁹ McLuhan, G. M. Understanding Media: The Extensions of Man. — N.Y.: McGraw Hill. 1964. - 359
p. McLuhan, G M. Fiore Q. The Medium is the Massage: An Inventory of Effects. — N.Y.: Random
House, 1967. - 159 p.

²⁰ Hafez, K. The Myth of Media Globalisation. - Cambridge, UK: Polity Press, 2007. - 232 p.

²¹ Nye, J. S. Power in the Global Information Age: From Realism to Globalization. Routledge, 2004. -
231 p.

²² Тоффлер, Э. (1980) Третья волна. / пер. с англ. П. С. Гуревича. - М.: Издатетьство ACT. 1999.
- 784 с.

²³ Huntington, S. P. The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order. New York, NY:
Simon and Schuster. 1997. - 368 р.

²⁴ Lipset, S. M. Marks, G. It Didn’t Happen Here: Why Socialism Failed in the United States. WW
Norton & Company. 2000. - 379 p.

²⁵ Dahl, R. A. Polyarchy: Participation and Opposition. New Haven: Yale University Press. 1971. - 267
p.

²⁶ Keane, J. Democracy and Media Decadence. Cambridge University Press. 2013. - 261 p.

²⁷ Lijphart, A. Patterns of Democracy: Government Forms & Performance in Thirty-six Countries.
New Haven: Yale University Press, 1999. - 362 p.

²⁸ Price, M. E. Media and Sovereignty. Cambridge, MA: The MIT Press. 2002. - 352 p.

российских политологов: В. А. Волкова²⁹, Д. П. Гавры³⁰, К. С. Гаджиева³¹,
П. С. Гуревича³², В. А. Гуторова³³, П. Л. Карабущенко³⁴, Ю. В. Косова³⁵,

О. А. Митрошенкова³⁶, С. Н. Пшизовой³⁷, Ж. Т. Тощенко³⁸, С. В. Чугрова³⁹,

Е. Б. Шестопал⁴⁰ и многих других.

Западная теория политической журналистики отражена в работах таких специалистов, как Б. Багдикян,⁴¹ М. Шадсон,⁴² Г. Ньюкомб⁴³, П. Дж. Шумейкер⁴⁴, О. Бойд-Барретт⁴⁵, В. Пикард⁴⁶, Ф.С. Сиберт⁴⁷, С. Лейси⁴⁸, T. Розенстиел⁴⁹,

²⁹ Волков, В. А. В поисках свободы: очерки истории политической философии. СПб: Изд-во
СЗАГС, 2011. – 253 с.

³⁰ Гавра, Д. П. Общественное мнение и власть: режимы и механизмы взаимодействия. // Журнал
социологии и социальной антропологии. 1998. Т. I. № 4. С. 53-77.

³¹ Гаджиев, К. С. Искушение свободой. // Свободная мысль. 2009. № 6 (1601). С. 85-96.

³² Гуревич, П. С. Ценность в квантовой перспективе. // Философия и культура. 2016. № 1. С. 11-
15.

³³ Гуторов, В. А. Толерантность как универсальный ценностный фактор мировой политики? //
Вестник Московского университета. Серия 12: Политические науки. 2012. № 3. С. 46-51.

³⁴ Карабущенко, П. Л. Политические элиты и проблемы национальной безопасности. //
Государственное и муниципальное управление. Ученые записки СКАГС. 2015. № 3. С. 91-97.

³⁵ Косов, Ю. В. Грибанова, Г. И. Стратегия ЕС для региона Балтийского моря: проблемы и
перспективы международного сотрудничества. // Балтийский регион. 2016. Т. 8. № 2. С. 48-66.

³⁶ Митрошенков, О. А. Свобода слова для России. // Социология власти. 2009. № 8. С. 35-46.

³⁷ Пшизова, С. Н. Можно ли управлять демократией? // Полис. Политические исследования.
2014. № 1. С. 28-44.

³⁸ Тощенко, Ж. Т. Фантомы российского общества. – М: Центр социального прогнозирования и
маркетинга. 2015. – 668 с.

³⁹ Чугров, С. В. Post-truth: трансформация политической реальности или саморазрушение
либеральной демократии? // Полис. Политические исследования. 2017. № 2. С. 42-59.

⁴⁰ Шестопал, Е. Б. Губченко, В. А. Джамалудинов, Ш. З. Джгамадзе, К. Б. Тумысов, И. А.
Образы Евросоюза в России: проблемы восприятия. // Полис. Политические исследования. 2016.
№ 3. С. 12-24.

⁴¹ Bagdikian, B. H. The New Media Monopoly. Boston: Beacon Press. 2004. – 299 р.

⁴² Schudson, M. The Sociology of News. W. W. Norton & Company. 2011. – 280 р.

⁴³ Newcomb, H. Television: The Critical View. New York: Oxford. 1982. – 549 p.

⁴⁴ Shoemaker, P. J. Reese, S. D. Mediating the Message: Theories of Influences on Mass Media
Content, Second Edition. Longman Publishers. USA. 1996. – 313 р.

⁴⁵ Boyd-Barrett, O. Rantanen T. The Globalization of News. London: Sage. Harvard. 1998. – 240 p.

⁴⁶ Pickard, V. America's Battle for Media Democracy: The Triumph of Corporate Libertarianism and
the Future of Media Reform (Communication, Society and Politics). New York: Cambridge University
Press, 2015. – 247 p.

⁴⁷ Siebert, F. S. Peterson, Т. Schramm W. Four Theories of the Press: The Authoritarian, Libertarian,
Social Responsibility, and Soviet Communist Concepts of What the Press Should Be and Do. University
of Illinois Press, 1956. – 168 p.

⁴⁸ Lacy, S. A Model of Demand for News: Impact of Competition on Newspaper Content. // Journalism
Quarterly, Vol. 66, 1989. p. 40-48.

⁴⁹ Rosenstiel, T. Gottlieb, C. Brady, L.A. Quality Brings Higher Ratings, but Enterprise is Disappearing.
// Columbia Journalism Review. 1999. Vol. 38, №. 4, p. 84–89.

Ш. Йенгар⁵⁰, Н. Хомски и Э.С. Херман⁵¹, Дж. Винтер⁵², Р. Макчесни⁵³, Т. Кук⁵⁴, Э. Катц⁵⁵, П. Лазарсфельд⁵⁶, Г. Лассуэлл⁵⁷, Л. Беннетт⁵⁸, Э. Лэнг, М. Маккоумз и Дж. Шоу⁵⁹, Д. Хэллин и П. Манчини⁶⁰, Дж.Клэен⁶¹, Дж. Стромбек⁶² и др. Вопросы практики работы средств массовой информации рассмотрены на основе исследований известных отечественных специалистов в сфере журналистики: В. А. Ачкасовой⁶³, С. С. Бодруновой⁶⁴, Е. Л. Вартановой⁶⁵, С. М. Виноградовой⁶⁶, Г. Ф. Вороненковой, О. А. Вороновой, М. Ю. Галкиной, Я. Н. Засурского⁶⁷,

⁵⁰ Iyengar, Sh. Media Politics: A Citizen's Guide. 3rd Edition. W. W. Norton & Company. NY. 2015. -
416 p.

⁵¹ Chomsky, N. Herman, E. S. Manufacturing Consent: The Political Economy of the Mass Media. New
York: Pantheon Books. 1988. – 412 p.

⁵² Winter, J. Lies Media Tell Us. Montreal: Black Rose Books. 2007. – 256 p.

⁵³ McChesney, R. Rich Media, Poor Democracy: Communication Politics in Dubious Times. Chicago:
University of Illinois Press. 1999. – 448 p.

⁵⁴ Cook, T. E. Governing with the News: The News Media as a Political Institution. Chicago: University
of Chicago Press. 1998. – 289 p.

⁵⁵ Katz, E. Media Multiplication and Social Segmentation. // Ethical Perspectives. 2000. Vol. 7, p. 122-
132.

⁵⁶ Lazarsfeld, P. F. Berelson, B. Gaudet, H. The People's Choice. New York: Columbia University
Press. 1948. – 178 p.

⁵⁷ Lasswell, G. D. (1927) Propaganda Technique in the World War. I MIT Press. 1971. – 268 p.

⁵⁸ Bennett, L. Towards a Theory of Press-State Relations in the United States // Journal of
Communication. Vol. 40, № 2, 1990. P. 103-125.

⁵⁹ McCombs, M. E. Shaw, D. L. The Agenda-Setting Function of Mass Media. // Public Opinion
Quarterly. Vol. 36, № 2. 1972. P. 176-187.

⁶⁰ Hallin, D. Mancini, P. Comparing Media Systems: Three Models of Media and Politics. New York:
Cambridge University Press. 2004. – 360 p.

⁶¹ Klaehn, J. The Propaganda Model: Theoretical and Methodological Considerations. // Westminster
Papers in Communication and Culture. 2009. Vol. 6. P. 43-58.

⁶² Stromback, J. Kiousis, S. Political Public Relations: Principles and Applications. Taylor & Francis.
2011. – 352 p.

⁶³ Ачкасова, В. А. Корнеева, К.В Репутация и имидж власти. Медиастратегии формирования. //
Управленческое консультирование. 2017. № 1 (97). С. 159-165.

⁶⁴ Бодрунова, С. С. Медиакратия: СМИ и власть в современных демократических обществах:
дисс д.п.н. СПб ГУ. 2015. – 555 с.

⁶⁵ Вартанова, Е. Л. Медиаэкономика в системе современных исследований СМИ. // Медиаскоп.
2004. № 1. С. 3.

⁶⁶ Виноградова, С. М. Мельник, Г. С. Проблемы преодоления неравенства в международном
информационном обмене. // Гуманитарный вектор. 2012. № 2. С. 239-246.

⁶⁷ Засурский, Я. Н. Матвеева, Л. В. Подольский, А. И. Информационная и психологическая
безопасность в СМИ: монография. М. 2002. – 335 c.

С. Н. Ильченко⁶⁸, С. Г. Корконосенко, Г. С. Мельник⁶⁹, С. А. Михайлова⁷⁰,

А. В. Одеговой⁷¹, Р. П. Овсепяна, А. С. Пую⁷², П. В. Сухова, и др. Российская модель взаимоотношений журналистов и власти представлена в статьях практиков отечественной медиасферы: Д. К. Киселёва, Н. С. Михалкова, В. Т. Третьякова, К. Л. Эрнста и других журналистов.

Анализ проблем национального и международного информационного права
отражён в работах И. Л. Бачило, А. Б. Венгерова, М. А. Вуса⁷³, Е. А. Войниканис⁷⁴,
О. А. Городова, А. А. Стрельцова, В. П. Талимончик⁷⁵, В. А. Копылова,

В.Н. Лопатина, а также американских юристов: Л. Лессига⁷⁶, П. Менелла, Дж. Бойла⁷⁷, Г. Ластовки⁷⁸ и др.

Критический анализ влияния культурной политики на состояние
информационной безопасности строится на основе небезынтересных

исследований в сфере социально-политической коммуникации и политических манипуляций в условиях современной демократии, которые проводили известные

⁶⁸ Ильченко, С. Н. Политические игры современного шоу-бизнеса в телеэфире: дискурс
манипуляции. // Гуманитарный вектор. 2016. Т. 11. № 5. С. 110-115.

⁶⁹ Мельник, Г. С. Никонов, С. Б. Медийный компонент в Доктрине информационной
безопасности. // Управленческое консультирование. 2014. № 1 (61). С. 18-28.

⁷⁰ Михайлов, С. А. Журналистика Соединенных Штатов Америки. СПб: Изд-во Михайлова В.А.,
2004. - 448 с.

⁷¹ Одегова, А. В. Мобильное телевидение во Франции: ключевые особенности программной
политики и специфика форм оплаты. // Вестник Московского университета. Серия 10:
Журналистика. 2009. № 1. С. 141-146.

⁷² Пую, А. С. Бодрунова, С. С. Литвиненко, А. А. Курышева, Ю. В. Медиакратия: современные
теории и практики. СПб. 2013. – 352 с.

⁷³ Бачило, И. Л. Вус, М. А., Кучерявый, М. М. Макаров, О. С. К вопросу о концептуальных
направлениях организационно-правового обеспечения информационной безопасности
государств-участников СНГ. // Информатизация и связь. 2012. № 4. С. 4-11.

⁷⁴ Войниканис, Е. А. Право интеллектуальной собственности в цифровую эпоху: парадигма
баланса и гибкости. – М.: Юриспруденция. 2013. – 216 с.

⁷⁵ Талимончик, В. П. Международно-правовое регулирование отношений информационного
обмена. Монография. СПб.: Юридический центр Пресс. 2011. – 382 с.

⁷⁶ Lessig, L. Free Culture: How Big Media Uses Technology and the Law to Lock Down Culture and
Control Creativity. Penguin Press. 2004. – 352 p.

⁷⁷ Boyle, J. The Public Domain: Enclosing the Commons of the Mind. CSPD. 2008. – 336 p.

⁷⁸ Lastowka, G. Virtual Justice: The New Laws of Online Worlds. Yаlе University Press. 2011. - 241
p.

учёные: Л. Е. Востряков⁷⁹, Ю. М. Батурин и М. А. Федотов⁸⁰, М. М. Бахтин⁸¹,
А. Г. Рихтер⁸², А. Ю. Сунгуров, Г. Г. Почепцов, М. Ю. Мизулин,

Г. Л. Тульчинский⁸³, Г. Г. Филиппов⁸⁴, Е. С. Кара-Мурза⁸⁵, В. Н. Снетков⁸⁶ и др.
Политические и правовые вопросы информационной безопасности при
взаимодействии власти и средств массовой информации проанализированы в
работах широкого круга российских учёных, среди которых: Г. Л. Акопов⁸⁷,
А. И. Бастрыкин⁸⁸, В. Д. Зорькин⁸⁹, Н. П. Патрушев,⁹⁰ Е. М. Примаков⁹¹,

A. А. Фатьянов⁹², М. М. Кучерявый⁹³, С. А. Воронцов, Р. Х. Усманов⁹⁴,

B. Л. Квинт⁹⁵, А. И. Уёмова, Л. В. Сморгунов, Д. О. Рогозин, А. А. Стрельцов,

⁷⁹ Востряков, Л. Е. Государственная культурная политика: от патерналистской к партнерской
модели? // Управленческое консультирование. 2011. № 4 (44). С. 140-155.

⁸⁰ Батурин, Ю.М. Федотов, М. А. Феноменология юридического чуда: монография. - М.
РОССПЭН, 2012. - 333 с.

⁸¹ Бахтин, М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. – 424 c.

⁸² Рихтер, А. Г. Свобода массовой информации в постсоветских государствах: регулирование и
саморегулирование журналистики в условиях переходного периода: дисс. д. филол. н. МГУ.
Москва, 2007. - 685 с.

⁸³ Сунгуров, А. Ю. Почепцов, Г. Г. Мизулин М. Ю., Тульчинский Г. Л. Рефлексируя проблему. //
Философские науки. 2010. № 1. С. 78-83.

⁸⁴ Филиппов, Г. Г. Об энтропийных тенденциях современной культуры. // Вестник Русской
христианской гуманитарной академии. 2014. Т. 15. № 4. С. 268-275.

⁸⁵ Кара-Мурза, Е. С. Политическая реклама и предвыборная агитация: взгляд лингвиста-
эксперта. // Юрислингвистика. 2012. № 1 (12). С. 72-83.

⁸⁶ Снетков, В. Н. Свобода слова и правовое регулирование свободы СМИ. СПб ГПУ. 2005. – 280
с.

⁸⁷ Акопов, Г. Л. Политика и Интернет: монография. Москва. Инфра-М. 2014. – 202 с.

⁸⁸ Бастрыкин, А. И. Угрозы экстремизма и роль Следственного комитета Российской Федерации
в обеспечении правовой стабильности. // Российский журнал правовых исследований. 2016. № 1
(6). С. 9-14.

⁸⁹ Зорькин, В. Д. Путь России к праву: размышления о судьбе российской правовой демократии.
// Вестник Московского университета. Серия 11: Право. 2012. № 3. С. 3-19.

⁹⁰ Патрушев, Н. П. Особенности современных вызовов и угроз национальной безопасности
России. // Журнал российского права. 2007. № 7 (127). С. 3-12.

⁹¹ Примаков, Е. М. Мысли вслух. М: Центрполиграф. 2015. – 224 с.

⁹² Фатьянов, А. А. Правовое обеспечение безопасности информации в Российской Федерации.
Москва, 2001. – 412 c.

⁹³ Кучерявый, М. М. К осознанию информационного суверенитета в тенденциях глобального
информационного пространства. // Наука, новые технологии и инновации. 2015. № 12. С. 22-27.

⁹⁴ Воронцов, С. А. Понеделков, А. В. Усманов, Р. Х. О «слабых звеньях» в системе
противодействия идеологии терроризма. // Каспийский регион: политика, экономика, культура.
2017. № 2 (51). С. 68-74.

⁹⁵ Квинт, В. Л. Терроризм и экстремизм: стратегическое негативное воздействие на экономику:
открытая лекция. СПб. СЗИУ РАНХиГС. 2016. – 32 с.

О. Ф. Шабров, Д. Н. Шакин, С. Г. Еремеев, В. П. Кириленко,⁹⁶ И. Ф. Луппов⁹⁷,
К. К. Худолей, В. К. Белозеров, М. В. Буйневич, Н. А. Васильева, А. В. Лукин⁹⁸,
А. В. Манойло⁹⁹, В. В. Пыж¹⁰⁰, Р. М. Юсупов¹⁰¹, В. А. Шамахов¹⁰²,

Т. В. Владимирова,¹⁰³ А. Д. Урсул¹⁰⁴, а также такие зарубежные специалисты в сфере противодействия экстремизму, как А. Крюгер У. Бакес¹⁰⁵, Ш. Кайлиц, Э. Йессе, Р. Штосс.

Психологические аспекты информационной безопасности при

взаимодействии власти и средств массовой информации рассмотрены в работах: Г. М. Андреевой¹⁰⁶, А. И. Донцова и Ю. П. Зинченко¹⁰⁷, Д. Н. Карповой¹⁰⁸ и др.

Некоторые аспекты политического влияния информационных технологий и проблем искусственного интеллекта рассмотрены в работах таких западных

⁹⁶ Кириленко, В. П. Алексеев, Г. В. Международное право и информационная безопасность
государств: монография. – СПб.: СПб ГИКиТ, 2016. – 396 с.

⁹⁷ Луппов, И. Ф. Западноевропейские демократии в борьбе против терроризма. СПб. 2009. – 229
с.

⁹⁸ Лукин, А. В. Новая международная идеократия и Россия. // Сравнительная политика. 2016. Т.
7. № 1 (22). С. 41-57.

⁹⁹ Булавин, А. В. Карпович, О. Г. Манойло, А. В. Мантусов, В. Б. Мировая политика. передовые
рубежи и красные линии. Москва. 2018. – 535 с.

¹⁰⁰ Пыж, В. В. Политология. Политика и СМИ. СПб. 2014. – 283 с.

¹⁰¹ Юсупов, Р. М., Шишкин, В. М. Информационная безопасность, кибербезопасность и смежные
понятия: cyber security vs информационной безопасности. // Информационное противодействие
угрозам терроризма. 2013. № 21. С. 27-35.

¹⁰² Шамахов, В. А. Соответствовать вектору модернизации. // Управленческое
консультирование. 2011. № 2 (42). С. 5-7.

¹⁰³ Владимирова, Т. В. Социальная природа информационной безопасности: монография - М.:
Науч. обозрение, 2014. – 239 с.

¹⁰⁴ Урсул, А. Д. Стратегия перехода цивилизации к устойчивому развитию. // Стратегические
приоритеты. 2014. № 1. С. 31-41.

¹⁰⁵ Backes, U. Kailitz, S. Ideokratien im Vergleich: Legitimation – Kooptation – Repression. Gttingen:
Vandenhoeck & Ruprecht. 2013. – 312 p.

¹⁰⁶ Андреева, Г. М. Социальная психология. – М.: Аспект Пресс, 2001. – 286 с.

¹⁰⁷ Донцов, А. И. Зинченко, Ю. П. Концепция глобализации и феномен психологической
безопасности. // Живая психология. 2014. № 3 (3). С. 4-9.

¹⁰⁸ Карпова, Д. Н. Интернет-коммуникация: новые вызовы для молодежи. // Вестник МГИМО
Университета. 2013. № 5 (32). С. 208-212.

учёных, как Б. Веллмэн¹⁰⁹, Дж. Голдсмит и Т. Ву¹¹⁰, Б. Ирвин¹¹¹, Н. Дуайер¹¹², В. Чэсвик¹¹³ и др.

Научная новизна исследования определяется тем, что в диссертации, впервые в отечественной и зарубежной политической науке, решена научная проблема обеспечения информационной безопасности государства при взаимодействии органов государственной власти со средствами массовой информации в новых геополитических условиях, имеющая важное политическое, социально-экономическое, культурное и хозяйственное значение.

В результате комплексного научного анализа политических технологий, направленных на обеспечение информационной безопасности России при взаимодействии государственных органов и средств массовой информации, сформулирована новая концепция политического института информационной безопасности государства, структуру которого образуют такие субинституты как: медиабезопасность, кибербезопасность и секретность. Автором обосновано, что обеспечение медиабезопасности Российской Федерации осуществляется в рамках нормативно-институциональных и интерактивных политических технологий взаимодействия государственной власти и средств массовой информации.

1. В работе автором исследованы политические технологии обеспечения
информационной безопасности при взаимодействии государственной власти и
средств массовой информации и обоснована необходимость их применения, как в
процессе секьюритизации вопросов массовых коммуникаций, так и при
организации противодействия критическим угрозам информационной

безопасности государства, исходящим от современных средств массовой

¹⁰⁹ Wellman, B. Networks in The Global Village: Life in Contemporary Communities. Boulder, USA:
Westview Press. 1999. – 377 p.

¹¹⁰ Goldsmit, J. Wu, T. Who Controls the Internet: Illusions of a Borderless World. Oxford University
Press. 2006. – 238 р.

¹¹¹ Irwin, B. V. W. Standing Your Ground: Current and Future Challenges in Cyber Defense / Theories
and Intricacies of Information Security Problems. / Anne V. D. M. Kayem, Christoph Meinel (Eds.)
Universittsverlag Potsdam 2013. р. 100-108.

¹¹² Dwyer, N. Traces of Digital Trust: An Interactive Design Perspective. Victoria University. 2011. –
281 p.

¹¹³ Cheswick, W. R. The Design of a Secure Internet Gateway. // Summer Usenix Conference, Anaheim,
CA, 1990. p. 233-237.

информации. На основе анализа широкого круга политических парадигм, характеризующих взаимодействие власти и средств массовой информации, отражённых в научной литературе по проблемам политического участия и журналистики, предложен новый авторский подход к структуре и содержанию политического института информационной безопасности.

Автором исследовано и обосновано положение о том, что политические технологии обеспечения информационной безопасности России отражают необходимость более широкой консолидации власти и журналистского сообщества в отношении тех вопросов, которые имеют принципиальное значение для системы управления государством и качества жизни граждан страны.

2. В обеспечение принципа правового государства в диссертации
сформулированы предложения по совершенствованию таких основополагающих
нормативно-правовых актов Российской Федерации как: Доктрина

информационной безопасности Российской Федерации 2016 г. (Указ Президента Российской Федерации от 5 декабря 2016 г. № 646); Стратегия развития информационного общества в Российской Федерации на 2017 - 2030 гг. (Указ Президента Российской Федерации от 09 мая 2017 № 203); Стратегия национальной безопасности Российской Федерации 2016 г. (Указ Президента Российской Федерации от 31 декабря 2015 № 683); Федеральный закон Российской Федерации от 26 июля 2017 г. № 187-ФЗ «О безопасности критической информационной инфраструктуры Российской Федерации»; Федеральный закон Российской Федерации от 28 декабря 2010 г. № 390-ФЗ «О безопасности»; Федеральный закон Российской Федерации от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации»; Закон Российской Федерации от 27 декабря 1991 г. № 2124-I «О средствах массовой информации». Предложена и обоснована необходимость расширения предметной области Соглашения Содружества Независимых Государств от 20 ноября 2013 года «О сотрудничестве государств – участников Содружества Независимых Государств в области обеспечения информационной безопасности» и

аргументированы предложения по его более широкой имплементации в общую
политику безопасности государств – членов Евразийского Экономического Союза.
В процессе комплексного научного анализа проблем обеспечения
информационной безопасности обосновано применение интерактивных

политических технологий при взаимодействии органов государственной власти Российской Федерации, ведущих мировых средств массовой информации и национальных структур гражданского общества, вовлечённых в производство и распространение массовой информации. Разработаны и обоснованы предложения о расширении полномочий органов государственной власти (Федерального собрания Российской Федерации, Администрации Президента Российской Федерации, Правительства Российской Федерации, Федеральной службы безопасности Российской Федерации, Министерства иностранных дел Российской Федерации, Министерства культуры Российской Федерации и др.), направленные на их активизацию в вопросе применения властных технологий обеспечения медиабезопасности, которые могут способствовать решению таких социально-политических проблем в виртуальном пространстве, как цифровое неравенство, медиатизация политики, коммодификация культуры.

3. В контексте решения проблемы обеспечения информационной
безопасности в Российской Федерации при взаимодействии органов
государственной власти и субъектов национальной и международной
журналистики в диссертации разработаны и обоснованы меры по
совершенствованию системы технологий формирования общественного мнения в
национальной и международной политике. На основе критического анализа
политических технологий демократического контроля уровень свободы средств
массовой информации представлен в качестве критерия оценки безопасности
национального информационного пространства. Процессы формирования
общественного мнения в виртуальном пространстве рассматриваются как
либеральные политические технологии квантовой политики.

4. В диссертации разработано и обосновано положение о том, что ведущими

субъектами политического процесса в информационном обществе являются

влиятельные мировые информационные агентства, которые, при помощи
политических технологий реализуют широкий круг социальных инициатив по
формированию повестки дня, ответственны за активизацию работы институтов
гражданского общества в направлении обеспечения информационной

безопасности страны и выступают лидерами в информационном обществе.

5. В работе сформулированы и обоснованы положения по применению
концепции устойчивого развития в целях более активного внедрения в
политические процессы элементов искусственного интеллекта, что неизбежно в
условиях информационного общества, и может стать критической угрозой
национальной безопасности при условии технологического отставания страны.
Аргументирована необходимость более интенсивного использования
политических технологий обеспечения информационной безопасности России,
основанных на активности государственных структур в вопросе обеспечения
реализации конституционной свободы слова широкими кругами российской
общественности.

6. В работе отражены результаты авторского исследования динамики
трансформации политических технологий, применяемых в виртуальном
пространстве и обоснована необходимость дальнейшей национализации
политического класса России в целях нейтрализации угроз, связанных с
недоверием определённой части электората к власти и системной оппозиции.
Активные и интерактивные методы и способы формирования авторитета
государственной власти через современные средства массовой информации, как
часть государственной политики информационной безопасности, представлены в
качестве действенной альтернативы стремительно устаревающим политическим
приёмам ограничения свободной социально-политической дискуссии.

7. В работе исследована структура современных политических

коммуникаций и обоснованы положения о новых требованиях постструктурализма

к системе политических технологий обеспечения информационной безопасности

России. В контексте социальных реалий постмодерна и четвёртой индустриальной

революции развитие мировой политики отражено в рамках теории квантовой

демократии, которая предполагает непланомерное изменение общественного
мнения через отдельные общеизвестные факты и создание вокруг них фракталов
социальной коммуникации, развивающихся в рамках институтов

информационного общества. На основе анализа политических технологий
обеспечения информационной безопасности автором сформулированы и
обоснованы конкретные предложения по совершенствованию, как

организационно-нормативных политических приёмов и способов обеспечения информационной безопасности, так и интерактивных технологий влияния на общественное мнение через социальное партнёрство и взаимный контроль государственной власти и средств массовой информации.

Положения, выносимые на защиту:

1. Политические технологии обеспечения информационной безопасности
при взаимодействии государственной власти и средств массовой информации, как
технологии обеспечения реализации политических решений, предполагают
социальное партнёрство государственных органов и субъектов национальной
журналистики, основанное на взаимном уважении и контроле. Политический
институт информационной безопасности составляют такие субинституты как:
защита информации, кибербезопасность и медиабезопасность. В то время как в
вопросах секретности и кибербезопасности преобладают юридические и
технические аспекты, проблема обеспечения медиабезопасности решается в
рамках нормативных и интерактивных политических технологий взаимодействия
государственной власти и средств массовой информации.

2. Политические технологии обеспечения медиабезопасности представляют

собой различные современные формы, способы и методы пропаганды,

направленной на защиту национальных интересов в информационной сфере и

реализацию информационного суверенитета государства. Модернизация форм и

средств публичной пропаганды в направлении внедрения мультимедийных

технологий обусловлена происходящими трансформациями структур социального

управления в информационном обществе. Устойчивое развитие информационного

общества требует действенных гарантий информационной безопасности,

существующих на национальном, региональном и глобальном уровнях работы мультимедийных средств массовой информации.

3. Нормативно-институциональные политические технологии
взаимодействия государственной власти и средств массовой информации
обеспечивают реализацию принципов правового государства, свободы средств
массовой информации, защиты прав человека в информационной сфере,
оказывают противодействие пропаганде терроризма и насильственного
экстремизма, способствуют реализации государственного суверенитета в
информационной сфере. Единство мирового медиапространства, глобальная
конкуренция в медиасфере и медиатизация публичной власти стали
последствиями политики устойчивого развития в современной международной
системе. Безопасность глобального информационного пространства,
сформировавшегося на основе политико-правовых принципов обеспечения
устойчивого социального развития, определяет цели применения интерактивных
политических технологий обеспечения медиабезопасности в подавляющем
большинстве современных развитых государств.

4. С развитием виртуальной реальности сети «Интернет» национальные
интересы развитых государств распространились за пределы собственной
территории в мировое информационное пространство, где органы
государственной власти столкнулись с критическими угрозами национальной
безопасности. Секьюритизация элементов системы массовых коммуникаций, как
нормативно-институциональная политическая технология основана на
исключительной опасности угроз пропаганды экстремизма, цифрового разрыва и
культурного регресса в сфере массовых коммуникаций, а также активности
противников устойчивого развития России. Авторитет и популярность Российской
Федерации в мировом информационном пространстве стали объектом
пристального внимания транснациональных корпораций, подверглись
агрессивному воздействию со стороны иностранных специальных служб,
международных преступных группировок и общественного мнения, отражённого

в ведущих мировых средствах массовой информации, негативно относящихся к политике Российского государства.

5. Внедрение мультимедийного и интерактивного формата в практику
работы редакций международных средств массовой информации произошло в
результате развития принципа саморегулирования прессы и стало нормативно-
институциональной политической технологией по расширению охвата целевой
аудитории. Противодействие широкому спектру угроз информационной
безопасности зависит от качества работы журналистов, от квалификации
представителей органов власти, ответственных за взаимодействие с
журналистами, от наличия социального консенсуса в вопросах национальных
интересов, от готовности правоохранительных органов пресекать
злоупотребления свободой слова, не нарушая при этом права и свободы человека,
и не снижая уровень конкурентоспособности отечественной медиаиндустрии на
мировом рынке массовой информации.

6. Субъекты мирового политического процесса восприняли угрозу
цифрового разрыва в узком технологическом контексте, чем спровоцировали
дальнейшее углубление цифрового неравенства. Информационные технологии в
силу широкого круга аспектов своего внедрения в жизнь современного общества
создали угрозу дискриминации социальных групп на основе степени их
вовлеченности в коммодифицированную цифровую культуру. Под
политэкономическую дискриминацию в значительной степени попали
представители журналистской профессии, прежде всего, работники радио и
печатных средств массовой информации, которых политика крупных
медиакорпораций стала вытеснять с медиарынка. Эксплицитное недовольство
определённой части интеллектуального класса, которая оказалась по причине
цифрового разрыва в значительной степени несправедливо лишена экономических
возможностей и социальных благ, является благоприятной средой для
нестабильности в информационной сфере и следствием применения нормативно-
институциональных политических технологий по коммерциализации

общественных отношений в сфере производства и распространения

медиаконтента.

7. На фоне проявлений коррупции, как в органах государственной власти,
так и в средствах массовой информации, актуализация технологий политического
манипулирования стала причиной возможного недоверия в обществе к
политическому классу. Дальнейший демократический транзит попал в
зависимость от эффективности противодействия насильственному экстремизму,
что с одной стороны потребовало применения технологий социального
партнёрства государственной власти, институтов гражданского общества и
субъектов международной журналистики, а, с другой стороны, стало причиной
экстраполяции недоверия к институтам государственной власти на индустрию
средств массовой информации. Эффективность интерактивных политических
технологий взаимодействия государственной власти и средств массовой
информации определяется сохранением доверия между журналистами и их
целевой аудиторией, что невозможно обеспечить, необоснованно ограничивая
свободу средств массовой информации.

8. Интерактивные политические технологии взаимодействия
государственной власти и средств массовой информации способствуют развитию
демократических политических процессов с участием субъектов международной
журналистики, формируют социальные фракталы глобальной политики.
Взаимодействие органов власти с избирателями через социальные сети и сайты
сети «Интернет» несёт в себе риски дальнейшей медиатизации политики с
вовлечением в эти процессы специалистов пиар-индустрии, что будет
способствовать разрастанию популизма в политике. Успех в борьбе с коррупцией
и имитацией в сфере производства политизированного развлекательного и
новостного контента средств массовой информации зависит от дебюрократизации
информационной сферы жизни российского общества, гарантий свободы и
экономической целесообразности творческого труда журналистов, а также других
квалифицированных специалистов социально-культурной сферы.

9. Система эффективных политических технологий обеспечения
медиабезопасности функционирует на принципах квантовой политики.
Политическое планирование и проектирование, основанные на прогнозировании
политической ситуации, оказываются менее эффективными методами управления
общественным мнением по сравнению с технологиями глобальной
мультимедийной сетевой культуры, которые постоянно меняются в ответ на
изменение политической обстановки. Формирование доверительной атмосферы в
общении народа с властью через средства массовой информации, национализация
политического класса и экономическое стимулирование творческого труда в
зависимости от его результата, – основные условия модернизации национальной
политики в процессе обеспечения информационной безопасности России.

10. Защита национальных интересов Российской Федерации в мировом
информационном пространстве предполагает более активную работу субъектов
национальной журналистики за пределами юрисдикции государства. Такая
экстерриториальная юрисдикция «четвёртой власти» требует особых технологий
по оценке уровня либерализма в контексте доверия мирового сообщества к
материалам национальных средств массовой информации, актуальности и
самоокупаемости медиаиндустрии, интереса мирового профессионального
сообщества к материалам российских профильных изданий. В условиях квантовой
политики свобода, как состояние, и справедливость, как результат реализации
либеральной политики, являются основными факторами медиабезопасности.

11. Политические технологии социального партнёрства в сфере

медиабезопасности реализуются в императивном и диспозитивном порядке.

Совершенствование диспозитивной составляющей политических технологий

социального партнёрства в сфере медиабезопасности требует признания в рамках

пункта 31 Стратегии национальной безопасности Российской Федерации развития

национальных средств массовой информации одним из приоритетов политики

безопасности. В Стратегии развития информационного общества в Российской

Федерации на 2017 - 2030 годы, с целью повышения «роли России в мировом

гуманитарном и культурном пространстве» (пп. В п. 21), следует предусмотреть

меры по развитию культурного капитала страны. В Доктрину информационной безопасности Российской Федерации предлагается внести положение о том, что характер взаимодействия государственных органов и средств массовой информации должен обеспечивать суверенитет и устойчивое развитие демократических институтов в Российской Федерации. Защита национального суверенитета от новых форм агрессивной внешней политики – прямая обязанность государственных органов, которые, вместе с тем, способны эффективно отражать агрессивные информационные операции только при условии качественно организованного взаимодействия с журналистским сообществом.

12. Императивная составляющая технологий социального партнёрства в
сфере медиабезопасности реализуется государственной властью на уровне
нормотворчества и административного взаимодействия. В процессе

совершенствования Доктрины информационной безопасности Российской
Федерации предлагается охарактеризовать угрозу цифрового разрыва как новую
форму техногенной дискриминации индивида в информационном обществе.
Доктрину информационной безопасности Российской Федерации предлагается
строить на принципе единства мирового информационного пространства, где
органы власти обладают правом противодействовать проявлениям

насильственного экстремизма. В этой связи Федеральный закон Российской Федерации от 26 июля 2017 г. № 187-ФЗ «О безопасности критической информационной инфраструктуры Российской Федерации» должен быть направлен на предоставление права доступа к благам постиндустриальной эпохи всем институтам гражданского общества и индивидам без какой-либо, в том числе экономической, дискриминации. В рамках организационных, нормативно-правовых и информационных основ реализации политики национальной безопасности (Раздел V Стратегии национальной безопасности Российской Федерации) необходимо предусматривать возможность участия институтов гражданского общества в обеспечении медиабезопасности России.

Методология исследования включает в себя комплексный

политологический полипарадигмальный анализ теорий свободной прессы и

конкретизированное осмысление угроз информационной безопасности, которые
позволили уточнить некоторые определения терминов, выявить сущностные
особенности и функции средств массовой информации, как элемента системы
защиты национальных интересов в информационной сфере. В диссертации
предложен авторский подход к политическим технологиям обеспечения
информационной безопасности, который позволил осуществить систематизацию
способов обеспечения информационной безопасности и проанализировать
социально-политический субинститут медиабезопасности в контексте

противодействия актуальным угрозам устойчивого развития социально-культурной сферы жизни российского общества.

В процессе исследования задействован ряд философских методов познания: индукция, дедукция, системный анализ и синтез, применены доктринальные приёмы по классификации и систематизации. Несмотря на то, что в процессе работы над диссертацией применялась методология теоретического исследования, особое внимание было уделено наблюдению за работой журналистов, участию в профессиональном общении, организации творческих проектов. Инклюзивный характер научной работы позволил опираться на широкий практический опыт профессионалов медиасферы, принявших участие в коммуникативных мероприятиях, нацеленных на повышение профессионализма в работе средств массовой информации.

Экстраполяция методологии и логики квантовой механики на

закономерности политического процесса позволили сформировать нелинейную теоретическую модель системы взаимодействия государственной власти и средств массовой информации, которая объясняет отсутствие прямой логической связи между новостными сообщениями и реакцией на них со стороны гражданского общества, государственной пропагандой и социальной рефлексией на неё, декларацией либеральных ценностей и актуальными реалиями политического процесса.

Научно-практическая значимость исследования определяется тем, что

выполненное автором научное исследование политических технологий

обеспечения информационной безопасности государства позволяет

усовершенствовать ряд принципиально важных политических документов, в том числе: Доктрину информационной безопасности Российской Федерации 2016 г.; Стратегию развития информационного общества в Российской Федерации на 2017 - 2030 годы; Стратегию национальной безопасности Российской Федерации 2016 г.; Федеральный закон Российской Федерации от 26 июля 2017 г. № 187-ФЗ «О безопасности критической информационной инфраструктуры Российской Федерации», отразив в рамках нормативно-правовых и политических документов те критические угрозы национальной безопасности России и политические технологии по их нейтрализации, которые были разработаны в рамках представленного исследования.

Разрабатываемый в исследовании аналитический аппарат может быть применен при экспертной оценке политических решений и действий, направленных на обеспечение медиабезопасности. Кроме того, результаты диссертационного исследования использованы в процессе преподавания ряда дисциплин, таких как «Политология», «Социология», «Медиаполитика» и др.

Апробация результатов исследования осуществлялась в ходе работы: Международной научно-практической конференции Дни философии в Санкт-Петербурге (2014 г.); Международной научно-практической конференции «Человек. Коммуникация. Культура. Восток-Запад: поиски культурной идентичности на постсоветском пространстве» (Санкт-Петербург, 2016 г.); Международной научно-технической конференции «Актуальные проблемы радио- и кинотехнологий» (Санкт-Петербург, 2017 г.); VII Международной научно-практической конференции «Право и информация: вопросы теории и практики» (Президентская библиотека, Санкт-Петербург, 2017 г.); Всероссийского форума по связям с общественностью в сфере кино и телевидения «PRКИТ» (Санкт-Петербург, СПб ГИКиТ, 2008-2018 гг.), XIX Харчевских чтений «Метатеоретизирование в науке: возможности и перспективы» (Институт социологии ФНИСЦ РАН, Москва, 2017 г.); Международной научной

конференции «Роль и значение международного и наднационального права в

современном мире» (Университет национальной и мировой экономики, София, Болгария, 2017 г.) и др.

Соответствие утверждённому ВАК России паспорту научной

специальности 23.00.02 - «Политические институты, процессы и технологии»:

пункт 2 «Основные характеристики правового государства. Государство и гражданское общество»; пункт 6 «Место СМИ в общественной жизни. Функции СМИ. Возрастание роли средств массовой информации в условиях утверждения информационного общества. Интернет и политика. Свобода и ответственность СМИ. Взаимодействие с государственной властью, бизнесом, влиятельными социальными и политическими группами. СМИ и проблема информационной безопасности. СМИ и проблемы политического манипулирования. Особенности места и роли СМИ в политической жизни современной России»; пункт 9: «Инновационные группы в модернизационных процессах. Модернизация в условиях глобализации».

Структура диссертации Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения и списка литературы. Список литературы включает 42 документа, 1209 литературных источников и 23 работы автора. Общий объем диссертации составляет 551 страница.

Концепции и доктрины информационной безопасности как способ секьюритизации политики взаимодействия государственных органов со средствами массовой информации

Широкое международное признание необходимости реализации на национальном уровне либеральной политики в сфере распространения массовой информации совпало по времени с возникновением международных информационных сетей, которые объективно оказались за пределами государственных интересов, однако затем проявились и обратные тенденции по усилению административного контроля [Goldsmith, Wu, 2006]. Либеральная парадигма в отношении распространения массовой информации в мировом сообществе окончательно восторжествовала в конце XX века во многом благодаря техническому прогрессу в сфере информационных технологий. К этому времени в странах западной Европы и США необходимость управления свободной прессой получила широкое признание и достаточно глубокий научно-теоретическую базис, который, по ряду социальных причин не был в полной мере воспринят на постсоветском пространстве, что привело к актуализации широко круга проблем информационной безопасности, возникших на фоне динамичного расширения сфер применения информационных технологий, усугубляющего травматическое воздействие политических преобразований в Восточной Европе.

В условиях либеральной демократии ограничения в сфере распространения массовой информации сохранились как элемент политического регулирования в силу реальной опасности злоупотребления свободой самовыражения со стороны радикально настроенных представителей гражданского общества. Основные усилия политической власти в медиасфере направлены на формирование общественного мнения для обоснования конкретных административных решений. Агитационная деятельность в системе массовых коммуникаций осуществляется широким кругом социальных институтов, которые вместе с тем обязаны соблюдать закон. Государственная политика в сфере распространения массовой информации проводится в жизнь посредством императивных и диспозитивных методов управления социальными коммуникативными процессами. Императивное воздействие на массовые коммуникации применяется в рамках институтов ограничения доступа к информации, распространения официальных сообщений, публичного управления деятельностью государственных средств массовой информации и, в особенности, информационных агентств. Диспозитивная методология политико-правового регулирования определяет политику в сфере оборота интеллектуальных прав, трудовых отношений внутри индустрии средств массовой информации и подразумевает широкие возможности для выражения журналистами собственного мнения по актуальным проблемам государственной политики.

Проблемы института информационной безопасности, при его достаточно широком понимании, стали предметом политического внимания в рамках Содружества Независимых Государств (далее - СНГ) в силу того, что дисбаланс интересов глобальных центов влияния в информационной сфере стал приобретать к началу XXI века характер критической угрозы устойчивому развитию народов бывшего СССР. В Постановлении Межпарламентского Комитета Республики Беларусь, Республики Казахстан, Кыргызской Республики, Российской Федерации и Республики Таджикистан от 15 октября 1999 года № 9-9 «О модельном законе “О безопасности”» информационная безопасность определена как «состояние защищенности государственных информационных ресурсов, а также прав личности и интересов общества в информационной сфере» (ст. 1) и выделены такие угрозы напрямую относящиеся к информационной сфере как «политический экстремизм в любой его форме, в том числе разжигание социальной, расовой, национальной, религиозной, сословной и родовой вражды или розни» (п. 6 ст. 5) и «ухудшение качества образования и интеллектуального потенциала страны» (п.12 ст.5). Типовой проект законодательного акта «Об информационной безопасности», утвержденный Постановлением Межпарламентской Ассамблеи Евразийского экономического сообщества от 28 мая 2004 года № 5-20 «О типовых проектах законодательных актов МПА ЕврАзЭС в сфере информационных технологий («Об информатизации», «Об информационной безопасности», «Основные принципы электронной торговли»)», определил информационную безопасность как «состояние защищенности прав, свобод, охраняемых законом интересов физических, юридических лиц и государства в информационной сфере от внутренних и внешних угроз». В соответствии со статьёй 11 Типового проекта основными направлениями деятельности по обеспечению прав и свобод субъектов правоотношений в сфере информационной безопасности должны стать такие меры как: «совершенствование организационно-правовых механизмов доступа средств массовой информации и граждан к информации о деятельности государственных органов и общественных объединений; установление ответственности за незаконное ограничение или нарушение права на доступ к открытой информации; защита от пропаганды насильственного изменения конституционного строя, войны, социальной, национальной, религиозной и расовой вражды или розни».

В рамках Соглашения о сотрудничестве государств – участников Содружества Независимых Государств в области обеспечения информационной безопасности от 20 ноября 2013 года информационная безопасность определена как «состояние защищенности личности, общества и государства и их интересов от угроз, деструктивных и иных негативных воздействий в информационном пространстве» (ст. 1). Участниками данного международного договора согласовано условие, в соответствии с которым «Стороны предпринимают консолидированные усилия по противодействию угрозам использования информационно-коммуникационных средств и технологий в целях совершения противоправных и иных деструктивных действий как в мирное время, так и в угрожаемый период в отношении государств - участников СНГ». Такое со временем всё более конкретное понимание угроз информационной безопасности в контексте военных операций и криминальной активности демонстрирует внешнеполитический характер ограничительного толкования термина «информационная безопасность» и стремление государств СНГ самостоятельно обеспечить защиту собственных и некоторых коллективных интересов в информационной сфере.

Решение Совета Глав Правительств СНГ от 28 октября 2016 года «O Стратегии сотрудничества государств – участников СНГ в построении и развитии информационного общества на период до 2025 года и Плане действий по ее реализации» отражает стремление обеспечить защиту национальных интересов в информационной сфере, реализуя потенциал международного сотрудничества. Общее состояние проблем информационной безопасности на постсоветском пространстве достаточно полно отражает Аналитический доклад Совету глав правительств СНГ «О текущем состоянии, проблемах и первоочередных задачах обеспечения информационной безопасности СНГ», являющийся приложением к обозначенному выше Решению Совета Глав Правительств СНГ. Всесторонне характеризуя проблемы обеспечения информационной безопасности, приведённые выше международные документы практически игнорируют ряд значимых аспектов проблемы взаимоотношений государств со средствами массовой информации. Отмечая тот факт, что «угрозами информационному обеспечению национальной государственной политики могут являться: монополизация информационного рынка, его отдельных секторов национальными и зарубежными информационными структурами; блокирование деятельности государственных средств массовой информации по информированию национальной и зарубежной аудитории; низкая эффективность информационного обеспечения государственной политики вследствие дефицита квалифицированных кадров; отсутствие системы формирования и реализации государственной информационной политики» на уровне СНГ не удаётся согласовать достаточно эффективных мер по созданию конкурентоспособной в мировом масштабе индустрии средств массовой информации.

В практике международного сотрудничества в сфере обеспечения информационной безопасности, как и на уровне национальной информационной политики, интересы в информационной сфере зависят от средств массовой информации в значительно большей степени, чем это обычно декларируется в нормативных документах. Аналитический доклад Совету глав правительств СНГ «О текущем состоянии, проблемах и первоочередных задачах обеспечения информационной безопасности СНГ» демонстрирует наличие широкой базы политических программных документов и нормативно-правовых актов, затрагивающих вопросы информационной безопасности, однако этот Аналитический доклад не затрагивает проблем взаимодействия государственности власти со средствами массовой информации.

Политические технологии преодоления цифрового разрыва в условиях медиатизации российского информационного общества

Новые информационные и коммуникационные технологии, возникшие благодаря техническому прогрессу, который в условиях глобальной гиперконкуренции нельзя остановить или даже замедлить, повлекли за собой широкое использование политологами и социологами новых терминов, таких каких как информационная эпоха, мультимедийность, интерактивность, виртуальная реальность, цифровое пространство, большие данные. Эти понятия призваны были отразить объективные изменения в постиндустриальном укладе социальной действительности. Появление сети «Интернет», создание ультрабыстрых компьютеров, внедрение в повседневную практику новых форм виртуального общения, компьютеризация всех сфер народного хозяйства, – всё это создало угрожающий перекос в уровне жизни населения, подсветило несправедливое и безосновательновательное неравенство в глобальной цифровой экономике [Hargittai, Hinnant, 2008], повлекло такое масштабное последствие как цифровой разрыв. Разноплановые роботы с искусственным интеллектом, которые уже созданы, как и другие новые коммуникационные устройства, со своим программным обеспечением привели к деконструкции традиционной массовой коммуникации и не только существенно изменили журналистику как профессию, но и модифицировали систему управления государством.

Взаимосвязи цифрового разрыва и медиатизации власти достаточно подробно рассмотрены нами в статье «Расширение областей применения информационных технологий и информационная безопасность государства» [Алексеев, 2017a]. Цифровой разрыв произошёл именно в процессе внедрения роботизированной техники в народное хозяйство и отразился на социальной структуре, обусловил трансформацию модели социальной стратификации, изменил роль социальных классов во внутренней политике государства [Selwyn, 2004].

Всемирный доклад ЮНЕСКО «К обществам знания» уже в 2005 году констатирует, что «есть … опасность того, что познавательный разрыв между самыми благополучными и развивающимися странами … будет только увеличиваться, а наряду с этим внутри общества одной и той же страны будут появляться и шириться собственные глубокие разрывы». Проблемы информационного разрыва обсуждались с 2000 года, после того как на саммите «Группы восьми» на Окинаве была принята «Хартия глобального информационного сообщества». Вопрос преодоления цифрового разрыва многократно поднимался на международной арене, например, на Международной конференции ЮНЕСКО «Медийно-информационная грамотность и формирование культуры открытого правительства» в 2016 году была принята Ханты-Мансийская декларация, затрагивающая вопросы преодоления цифрового неравенства, однако эта проблема не решена и продолжает угрожать устойчивому развитию мирового сообщества.

На национальном уровне Доктрина информационной безопасности Российской Федерации 2016 года отмечает, что информационные технологии приобрели глобальный трансграничный характер и констатирует расширение областей применения информационных технологий, но не упоминает угрозу цифрового неравенства, которая углубляет своё деструктивное воздействие на наименее социально защищённые слои населения. Попытки обеспечить высокий уровень культуры работы с информацией встречают на своём пути объективные препятствия. Дефицит информационной культуры, – одна из причин возникновения цифрового разрыва, проявляется в болезненном восприятии обществом связанных с техническим прогрессом угроз и вызовов, поиском внешних и внутренних противников на государственном уровне, протекционизме на уровне национального хозяйства, что ведёт к призывам со стороны транснациональных корпораций отказаться от государственного суверенитета [Терентьева, 2017].

Некоторым учёным и политическим деятелям позитивные социальные последствия внедрения информационных технологий становятся всё более очевидными [Карклиньш, 2011], и они тщательным образом маскируют оборотную сторону информатизации. Необратимость технического прогресса используется финансовой элитой для закрепления элитарной олигополии корпораций, возникшей в тени технологического скачка [Королев, 2013: 471]. Тотальная коммерциализация, ставшая новой формой диктатуры, провоцирует дальнейший застой в тех сферах жизни общества, где возможности финансовых и цифровых (машинных) технологий резко ограничены. Коммерциализация даёт отрицательные результаты в народном образовании и творческой индустрии, именно там, где роль человека является центральной. Распространение компьютеров и других коммуникационных устройств многим внушает эйфорическое отношение к положительному воздействию информационных технологий на социальную, экономическую, культурную, политическую и академическую жизнь. С одной стороны, эти ожидания вполне оправданы, учитывая информационные технологии открывают новые возможности в банковском деле, торговле, здравоохранении, охране окружающей среды, образовании и даже в обеспечении занятости населения. С другой стороны, искусственный интеллект не затронул самого человека, который стал конкурировать с машинами, оставаясь при этом живым и уязвимым перед абсолютно бездушными машинами. Всё чаще оказывается, что машины меньше ошибаются чем люди, всё больше людей справляются с работой хуже машин. Проблема давно вышла за рамки компьютерной грамотности и требует решения вопросов роста числа невостребованного в народном хозяйстве населения, поребности в принципиально новом качестве образования, при котором индивид будет способен использовать свои конкурентные преимущества перед машинами и заставит работать машины в своих интересах.

Информационное общество, основанное на широкой доступности информационных технологий, в реальности вытравливает человеческое начало из сферы производства социальных благ, подменяя личные качества индивида уровнем его информационной культуры, который формируется значительно проще чем профессионализм. В итоге цифровое общество состоит из большого количества дилетантов с высоким уровнем информационной культуры, управляющих умными машинами, которые созданы классом экспертов ушедших в отрыв от остальной части общества. Нельзя признать убедительными доводы голландского социолога Пауля Треанора, который предлагает преодоление цифрового разрыва за счёт отказа от информационных сетей и преимуществ информатизации. Однако он точно заметил, что «сеть – понятие скорее политическое и этическое, нежели технологическое. Она угрожает навязать себя миру» [Treanor, 1996]. Необходим конструктивный политический ответ на рост влияния умных машин в жизни общества, который бы позволил предотвратить дальнейшее снижение компетентности трудящихся, вернул профессиональным союзам их функции по защите квалифицированных работников от произвола со стороны работодателей, владеющих средствами производства с элементами искусственного интеллекта.

Перспективы познания окружающей действительности при помощи роботов иллюстративно представлено в работах известного австрийского футуролога и трансгуманиста Х. Моравека [Moravec, 1990; 2000]; его исследования демонстрируют стремительное сокращение места для реализации человеческих талантов. Проблема широкой интеграции искусственного интеллекта в народное хозяйство связана с реальностью подмены традиционных социальных институтов компьютерными суррогатами общения для бедных людей, прежде всего в сфере образования и политической коммуникации [Алексеев, 2017a]. Цифровой разрыв между богатыми и бедными не только нарушает целостность информационного пространства в глобальном масштабе, но и ставит перед мировым сообществом вопрос о том в чьих интересах будет развиваться это виртуальное, умозрительное пространство знаний. Канадский социолог Маршал Маклюэн (Herbert Marshall McLuhan) обоснованно отмечал значимость формата информации и субъектов общения для содержания массовых коммуникаций [McLuhan, 1964; 1967]. В мировом информационном пространстве политические лидеры, чтобы быть услышанными стали активно использовать социальные сети, при этом неравенство в материальном и культурном капитале между политическим классом и населением стало маскироваться при помощи пиар-технологий. Пресс-службы государственных органов стали влиятельными институтами, скрывающими реальное положение дел в системе социального управления. В тени современных медиа расслоение в обществе приобрело характер настолько устойчивой дискриминации, что социальная жизнь среднего класса стала носить скрытый характер на фоне элитарных перфомансов. Разрыв практически полностью уничтожил модели жизненного уклада интеллигенции и рабочего класса, активно иллюстрируя социальные девиации различного рода от олигархических до криминальных.

Цифровой разрыв – это весьма туманный термин, который используется для обозначения характера участия индивида в жизни интернет-сообщества [Castells, 2001]. Внедрение инноваций способствовало большей социальной мобильности, более высоким устремлениям, более благоприятному отношению к изменениям, спровоцировало тенденцию ускорения темпа жизни, но только у тех людей, чей уровень образования позволил интегрироваться в структуры информационного общества [Rogers, 2003]. Различия в темпах распространения инноваций вызывают и могут воспроизводить широкие социально-экономические пробелы в обществе, которые стали знаменовать цифровое неравенство [DiMaggio, Hargittai, Neuman, Robinson, 2001; Виноградова, Мельник 2012].

Функции системы политических технологий обеспечения информационной безопасности при взаимодействии государственной власти с лидерами отрасли средств массовой информации

Новые информационные и медийные технологии трансформировали общественные отношения создав условия открытых границ и либеральной информационной политики. Резкие изменения социального уклада в последней четверти ХХ века оказались вызовом для политического класса развитых государств. «Третья волна» американского футуролога Элвина Тоффлера [Toffler, 1980] оказывает все большее влияние на отношения власти со средствами массовой информации.

Ещё в 1958 году в свет вышла статья Райта Миллса «Структура власти в американском обществе» [Mills, 1958: 32], где в подтверждение социалистических идей цитируется известный английский историк Ричард Генри Тоуни (Richard Henry Tawney), который писал: «что бы не таило будущее, прошлое не показало более превосходного общественного строя, чем тот в котором масса людей являлись хозяевами своих имений, которые они пахали, и инструментов, которыми они работали, и могли хвастаться... Спокойствие человеческого ума – жить по своему и точно знать своих наследников»127. Такой подход во многом напоминает «просвещённый консерватизм», отражает психологический аспект политики медиабезопасности и функцию современных средств массовой информации по привнесению взаимного уважения и определённости в социальные отношения. Создание общества хозяев собственной жизни, которые могут и способны действовать ответственно и независимо от тех, кто старается доминировать в общественных отношениях – это задача максимум современной системы безопасного взаимодействия власти и средств массовой информации.

В системе обеспечения информационной безопасности при взаимодействии органов власти со средствами массовой информации, по обоснованному мнению профессора Ш.С. Сулеймановой, «очевидно одно, что взаимоотношения прессы и государства необходимо очистить от излишней конфронтации, укрепив правовую основу и создав необходимые предпосылки для финансовой самостоятельности средств массовой информации различных форм собственности. Стратегия гармонизации интересов государства, гражданского общества и прессы должна стать одним из основных приоритетов государственной информационной политики» [Сулейманова, 2014: 211].

Однако в условиях информационного общества проблемы с медиабезопасностью испытывают абсолютно все государства. В развитых странах-лидерах информационной революции с давними демократическими порядками наблюдается тенденция по сокращению разнообразия медиаконтента; другие государства с высоким культурным капиталом испытывают сложности в процессе конкуренции с однообразным медиаконтентом, который производится в странах-лидерах; наконец, в большинстве развивающихся стран медиаиндустрия полностью проиграла конкурентную борьбу в глобальном медиапространстве и была вытеснена на местный уровень в форматы близкие к художественной самодеятельности.

В столь сложной ситуации национальная политика в системе обеспечения информационной безопасности редко выходит за пределы своей технической и инфраструктурной составляющей. Характеризуя состояние информационной безопасности через контекст монографии Ф. Фукуямы «Угасание государственного порядка», можно констатировать, что «фундаментальных причин подобного легкомыслия две. Первая проистекает из интеллектуальной ригидности… Вторая причина состоит в том, что банки – структуры богатые и могущественные, которые могут привлечь легион высокооплачиваемых лоббистов для защиты своего положения» [Фукуяма, 2017: 11-12]. Нет сомнений в том, что кризис в медиасфере связан с позицией банков по финансированию исключительно крупных медийных проектов. Преодоление кризиса ограниченной конкуренции в медиасфере связано с необходимостью использовать власть для нейтрализации угрозы застоя и деградации в глобальном информационном пространстве, поскольку, как отмечает профессор И.Л. Бачило, «насилие, кроме конкуренции, часто необходимо для преодоления институциональной ригидности и политического упадка, который имеет место, когда политические акторы “врастают” в политическую систему и блокируют возможности институциональных изменений» [Бачило, 2017: 211].

Известный американский специалист в области социологии журналистики, профессор Майкл Шадсон утверждает очевидное: «демократия и журналистика не то же самое» [Schudson, 2008]. Действительно между журналистикой и демократией скорее меньше общего, чем принципиальных различий. Очевидная парадоксальность логики поведения современных политиков и журналистов, разница в портрете типичного журналиста и профессионального политика - демократа ускользает из американских исследований. По мнению М. Шадсона, кажущаяся очевидной важность журналистики для демократии, является завоеванием свободной прессы. Выдающийся американский профессор журналистики Джеймс Кери, действительно пришел к выводу о том, что журналистика и демократия идентичны, поскольку «журналистика, на практике невероятна вне контекста демократии; на самом деле журналистика правильно понимается как другое название демократии» [Carey, 1997: 332]. Критической оценки заслуживает стремление американских филологов заниматься социальным управлением; такое функциональное искажение приводит к постоянным сенсациям в общественной жизни, которых нет в реальности. У журналистики и демократии совпадает только идеологическая функция, в этом контексте демократия значительно более узкая форма мышления, чем всё многообразие политической журналистики.

Надо признать, что с демократией в России всегда были проблемы, но это не оказало пагубного воздействия на журналистику. С демократией в Америке, как показала работа Алексиса де Токвилля [Tocqueville, 1848], дела всегда обстояли лучше, чем где-либо, но это не дало решающего преимущества американским журналистам. Доминирование американской прессы во второй половине ХХ века имеет экономическую природу, потому что, как совершенно точно отмечает профессор Е.Л. Вартанова «для критической концепции индустрии культуры, так и для более нейтральных концепций культурных и креативных индустрий необходимо важное условие, без которого они невозможны: это рыночная экономика и законодательные гарантии свободы слова» [Вартанова, 2012: 24]. Журналистика отражает уровень культурного капитала и национальных инвестиций в индустрию культуры, она преследует цели социального прогресса вне конфликта социализма и демократии [Lipset, Marks, 2000; Липсет, 1991].

Несомненно, что в условиях свободы слова, плюрализма и демократии «журналистика должна проводить анализ жизни общества, обращая особое внимание на то, что политическая или бизнес-элита не превышает своих полномочий» [Вартанова, 2012: 14]. Социальный контроль абсолютно необходим в любом современном обществе. Шведский профессор Питер Далгрен разделяет прогрессивные демократические представления о функциональной роли журналистики, которая заключается, как в предоставлении информации и выполнении функции «сторожевого пса», так и в способности «затрагивать наши чувства, вдохновлять нас и предлагать пищу для наших каждодневных гражданственных размышлений», [Dahlgren, 2009: 146] он вообще предлагает свою теорию «гражданских культур» для обеспечения понимания «важности политической дискуссии онлайн» [Dahlgren, 2005: 147]. Делиберативная демократия [Bessette, 1980; Бессетт, 2011], которая остаётся одним из механизмов американской общественно-281 политической жизни [Хлопов, 2013], и «совещательная» концепция политики [Dewey, 1954; Rippe, 2001; Cohen, 1989; Дьюи, 2002], которая всё больше принимает форму коммуникативного действия Ю. Хабермаса [Habermas, 1981; Хабермас, 2001], прослеживаются в стремлении «расширить власть гражданского общества и его влияние на представительную власть и администрацию при помощи процедуры обсуждения» [Линде, 2015]. В отношении того, что демократическая дискуссия должна быть «информированной, сбалансированной, сознательной, независимой и всесторонней» [Fishkin, Luskin, 2005: 285] нам представляется, что все эти условия можно редуцировать до определённого содержания понятия свободы, которую характеризует взаимная динамика коммуникативного действия, укрепляющего параметры гражданской культуры и влияние плюрализма на глобальную политическую ситуацию [Anderson, Cornfield, 2003; Baker, 2002; Beck, 1997].

Социальное партнёрство государственной власти и средств массовой информации при отражении агрессии против информационного суверенитета России

В современном глобальном информационном обществе политические процессы всё больше происходят под влиянием того состояния, в котором прибывает социально-культурное поле в конкретном регионе мира или отдельной стране. Стремительно растёт число субъектов глобальной политики заинтересованных в использовании особенностей демократического режима и политики плюрализма в интересах расширения своего влияния на социальные процессы в России. В условиях постоянного политического воздействия со стороны международных средств массовой информации на массовое сознание, информационный суверенитет страны оказывается ограниченным интересами транснациональных медиакорпораций, которые заинтересованы в дальнейшей гомогенизации информационного поля и не отдают себе отчёта в критических угрозах пропаганды мультикультурной реальности в рамках, по сути антинациональной, политики по дальнейшему расширению потенциальной целевой аудитории глобальной индустрии развлечений.

Агрессию против национальных интересов России со стороны стран западно-европейской культуры часто пытаются представлять в политической плоскости информационной войны [Панарин, 2004; Ильченко, 2014;Булавин, Манойло и др., 2018]. Достаточно обоснованно «в рамках психологической парадигмы информационная война понимается как латентное воздействие информации на индивидуальное, групповое и массовое сознание при помощи методов пропаганды, дезинформации, манипулирования с целью формирования новых взглядов на социально-политическую организацию общества через изменение ценностных ориентаций и базовых установок личности» [Кунакова, 2012: 93]. Однако такой политический подтекст культурного противостояния в значительной степени менее опасен чем резкое снижение качества культурного общения и художественного достоинства произведений искусства в рамках всего мирового сообщества. В российской политологии отмечается, что власть стремится к освоению элитарными структурами всех возможностей социального управления в современном информационном обществе, по этой логике она продолжает освоение широких возможностей сети «Интернет». О такой активности публичной власти в действительности «свидетельствует и сетецентрический подход, который с конца 1990-х гг. будоражит умы не только военных, но и политиков. Тогда же на Западе и в России существовали немалые надежды на то, что массовое распространение Интернета позволит избежать манипулятивного воздействия СМИ, создать определённый противовес доминированию конгломератов технократии. Этого не произошло» [Беспалов, Казаков, 2014: 82-87]. Виртуальная реальность постепенно становилась всё более коммодифицированной, всё дальше отдалялась от идеалов равенства и справедливости, создавая информационное пространство без национальных особенностей, лишая культурной самобытности страны и народы, подрывая их суверенитет.

Глобальный характер проблемы демонстрирует тот факт, что в разворачивающемся в настоящее время российско-украинском противостоянии позиция украинской стороны мало чем отличается от российского взгляда на информационные процессы. Так, с украинской стороны отмечается, что «способность противодействовать информационному влиянию приобрела характер ключевого приоритета. В условиях общего кризиса всех сфер социальной жизни необходима концепция воспитания патриотизма и формирования внутренней культуры толерантности. Общеизвестно, что любое сообщество объединяется не только взаимными интересами, общими для нее угрозами, но и одинаковым пониманием совокупности проблем и перспектив. Создание более интерактивных, интегрированных с социальными медиа форматов позволит использовать альтернативные источники информации и противодействовать в условиях информационной войны» [Смола, 2015: 411-412]. Правильное определение противника в информационной войне является самой трудной политической задачей. Ошибки в вопросе выявления неприятеля настолько парадоксальны и типичны в ходе информационной войны, что можно говорить о идеологической фрустрации, которая травмирует современное общество.

Например, известный американский журналист Майкл Тоттен (Michael J. Totten) на страницах авторитетного журнала «World Affair» в 2013 году высказывал свои соображения о неизбежности свержения Президента Сирийской Арабской Республики Башара Асада. Он рекомендовал Правительству США наблюдать за тем, как повстанцы и террористы свергнут законную власть, а после того, как это случится, поддержать умеренную оппозицию [Totten, 2013]. Ситуация выглядела так, как будто власти США прислушались к этому абсурдному совету и стали временными союзниками всех, кто свергал «неприятеля» в Сирии. Однако являются ли действительно Башар Асад и защитившая его Россия врагами американской демократии? Отрицательный ответ на этот вопрос настолько очевиден, что кроме недоумения в отношении реального состояния американской внешней политики и идеологии здесь нет никакого другого толкования фактов.

Российский политолог Н.А. Смирнов «оценивая объём публикаций в ключевых международных СМИ», справедливо отмечая при этом «активность участников конфликта в социальных сетях, организацию общественных движений за и против Башара Асада», обоснованно полагает, «что публичная дипломатия играет важную, но отнюдь не ключевую роль в происходящем» [Смирнов, 2015: 49-50]. Субъекты международной журналистики вовлечённые в современные конфликты испытывают сложности с интерпретацией происходящего и в своём стремлении выдавать желаемое за действительное становятся активными участниками операций против суверенитета тех стран и народов, культура которых им чужда и непонятна.141

Конспирологическая логика цивилизационных конфликтов и мифологизация имперских национальных амбиций приводят рассуждениям изначально лишённым здравой логики международного сотрудничества и интеграции. Действительно, «лучшее из лучшего – покорить нужную армию, не сражаясь, – говорил Сунь Цзы. Хорошо разгромить противника на поле боя, ещё лучше – отбить у него желание воевать, лучшее из лучшего – сделать так, чтобы ему даже не пришла в голову мысль о возможности войны. Для достижения этой последней цели и ведутся информационные войны» [Роменков, 2009: 38-40], вместе с тем наличие армии и её несомненно необходимая для суверенного государства боеспособность, постоянно свидетельствует о готовности народа защищать свои национальные интересы как с оружием в руках, так и с использованием информационных технологий и искусственного интеллекта, направленных их операторами против агрессивных действий неприятеля.

Исследование практики организации информационных операций против национальных интересов государств демонстрирует использование самых разнообразных методов вытеснения государства из виртуального пространства. В операциях против виртуального суверенитета государства субъекты профессиональной журналистики достаточно редко принимают открытое участие, стремясь корректировать активность иных средств массовых коммуникаций, таких, например, как социальные сети и религиозные учреждения, идеологи конфликта при этом остаются в тени, а подконтрольные им «независимые» средства массовой информации, всячески избегая обвинений в предвзятости, ангажированности и непрофессиональном манипулировании общественным мнением, внедряют в массовое сознание идеи и смыслы иррационального свойства. Такое имплицитное влияние со стороны иностранных средств массовой информации всегда сопровождает реализацию операций против информационного суверенитета Российской Федерации.