Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Институциональные аспекты политических процессов в федеративном государстве 33
1.1. Нациестроительство – как политический процесс: теория и практика 33
1.2. Институциональный подход в исследовании этнополитических процессов в России 61
1.3. Политические процессы на Северном Кавказе в современном научном дискурсе 84
Глава 2. Генезис политических институтов северокавказских народов в исторической ретроспективе .104
2.1. Традиционные элементы осуществления власти в горских обществах и Имамат Шамиля 104
2.2. Борьба политических сил на Северном Кавказе в период революций 1917 г. и гражданской войны 127
2.3. Северный Кавказ в политической системе СССР/РСФСР 145
Глава 3. Политическая институционализация на Северном Кавказе и становление новейшей российской государственности 171
3.1. Развитие российского федерализма и политические процессы на Северном Кавказе 171
3.2. Институциональные изменения исполнительной власти в республиках Северного Кавказа 192
3.3. Формирование законодательных (представительных) органов власти 219
3.4. Институционализация этнических и религиозных движений на Северном Кавказе 251
Глава 4. Перспективы политических институтов на Северном Кавказе 282
4.1. Институциональные решения и перспективы федерализма на Северном Кавказе 282
4.2. Проблемы модернизации северокавказского социума 303
4.3. Институционализация и консолидация этнических меньшинств в условиях глобализации 331
Заключение 367
Список использованных источников и литературы
- Институциональный подход в исследовании этнополитических процессов в России
- Политические процессы на Северном Кавказе в современном научном дискурсе
- Борьба политических сил на Северном Кавказе в период революций 1917 г. и гражданской войны
- Институционализация этнических и религиозных движений на Северном Кавказе
Институциональный подход в исследовании этнополитических процессов в России
Концепция нациестроительства была сформулирована рядом европейских ученых-этнологов – представителей конструктивизма. Например, согласно Э. Геллнеру, она заключается в том, что централизованное государство в индустриальную эпоху способствует этнокультурной однородности самими объективными условиями своего существования (единые школа, законы, армия, экономическая жизнь и т.д.), а также целенаправленной политикой, отстаивающей националистический принцип совпадения политических и культурных границ128.
Процесс нациестроительства – это сложный социально-политический процесс. В нем основными субъектами политических изменений на региональном, государственном и международном уровне выступают индивиды, группы и институты, являющиеся носителями различных культур и различной этнической принадлежности, но объединенные в рамках одного территориально-политического образования – государства.
Э. Смит называет две конкурирующие модели нации территориальной (гражданской) и этнической (генетической). Территориальная нация объединяет все население государства с помощью общих юридических институтов, прав гражданства, общей гражданской культуры и идеологии129. В этнической модели нации акцент делается, прежде всего, на общность происхождения. По мнению Смита, «каждый национализм содержит гражданские и этнические элементы в разной степени и в разных формах»130. Этот дуализм присутствует и в националистических доктринах и в практике построения нации.
Важнейшим аспектом процесса нациестроительства является формирование национальной идентичности и ее помещение в иерархии идентичностей членов нации как социальной общности на первое место. В теории политических трансформаций национальная идентичность, в противовес этнической, это, в первую очередь, средство легитимации власти в трансформирующемся обществе, поскольку она легитимирует деятельность национальных элит и создает необходимые предпосылки существования национального государства131. Родоначальник транзитологии Д. Растоу назвал единственным предварительным условием для перехода к демократии именно национальное единство. Он считает, что национальное единство «означает лишь то, что значительное большинство граждан потенциальной демократии не должно иметь сомнений или делать мысленных оговорок относительно того, к какому политическому сообществу они принадлежат… т.е. когда национальное единство признается на бессознательном уровне»132.
Национальная идентичность фиксируется через социальные практики в конкретных полях идентификации: культурном, социально-экономическом и политическом. Культурное поле задает ценностную структуру национальной идентичности, выступает конституирующим по отношению к другим полям и формирует проблему самоидентификации. Гражданская идентичность фиксируется в правовом поле через осознание своих прав и обязанностей, как гражданина страны, и через политическое участие.
Следует учитывать, что этническая идентичность выступает как базовая символическая среда, и усвоение системы этнических ценностей начинается в детстве, в ходе первичной социализации. По мнению некоторых социальных психологов, в ряду элементов этнической идентичности решающим в развитии индивида является утверждающееся в поведении и сознании человека в возрасте не ранее 12-13 лет чувство устойчивости и неизменности этнических характеристик, или «этническая константность». Для осознания этнических различий «помимо простой перцепции необходимы более сложные механизмы социокультурной идентификации и межпоколенной передачи информации, поэтому формирование этнической константности… завершает процесс поэтапного осознания неизменности основных психосоциальных характеристик»133. Причины и основания устойчивости этнической идентичности обычно объясняются с позиций двух основных теорий этноса – примордиалистcкой и инструменталисткой (конструктивисткой).
Для примордиалистов (от англ. «primordial» — первозданный, изначальный, исконный), этническая идентичность это заданная от рождения, «природная» черта. То есть этническая группа представляет систему, где каждый человек рождается и разделяет с другими членами группы общие атрибуты культуры: язык, религию, традиции, особенности питания, одежду и музыку134. Представитель этого подхода Э. Смит дает следующее определение: «Этническая группа представляет собой объединение, которое заявляет об общем для всех ее членов происхождении, общей истории и, которое в силу этой традиции, имеет общие черты культуры и общую территорию, а также характеризуется чувством солидарности между членами группы»135. Помимо объективных культурных черт, примордиалисты выделяют субъективные: индивидуальное и групповое чувство своего отличия, которое считается ключевым детерминантом формирования и сохранения этнической идентичности.
Политические процессы на Северном Кавказе в современном научном дискурсе
Д. Норт считал, что формальные институты – интенциональны (то есть создаются и изменяются намеренно), в то время как неформальные институты создаются и изменяются спонтанно: «Откуда берутся неформальные ограничения? Они возникают из информации, передаваемой посредством социальных механизмов, и являются частью того наследия, которое мы называем культурой… Культурный фильтр обеспечивает непрерывность, благодаря которой неформальные решения проблем обмена, найденные в прошлом, переносятся в настоящее и делают прежние неформальные ограничения важным источником непрерывности в ходе длительных социальных изменений»230. Д. Норт вынужден признать, что «хотя мы не можем во всех деталях объяснить действие сил, определяющих развитие культуры, очевидно, что культурные характеристики обществ со временем меняются и что в этом играют роль и случайности, и обучение, и естественный отбор». Далее он обосновывает идею, что изменения формальных институтов происходят революционно («дискретно»), то изменения неформальных институтов протекают эволюционно, постепенно («инкрементно»).
В центре данного исследования находятся институциональные изменения в полиэтническом регионе России. В связи с этим, особый интерес представляет возможность применения институционального подхода к этнополитическим процессам.
В теории выделяется три институциональных проблемы политической организации в полиэтничном сообществе: 1) территориальное устройство государства; 2) композиция власти; 3) соотношение индивидуальных и групповых прав231.
П.В. Панов, анализируя институциональные проблемы и решения, связанные с политизацией этничности, выделяет два подхода: аккомодацию (модель консоциатиной теории демократии А. Лейпхарта) и интеграцию (центростремительную модель Д. Горовица)232. В первом случае политическое участие этнических сегментов воплощается в создании «большой коалиции» из политических лидеров всех значительных сегментов многосоставного общества в форме коалиционного правительства в парламентской системе, «большого совета» или комитета с важными совещательными функциями, или большой коалиции президента с другими важнейшими должностными лицами в президентской системе233. На практике это осуществляется путем установления специальных квот для представителей отдельных групп. В плане территориального устройства сегменты должны обладать автономией – территориальной или экстерриториальной.
Интеграционная или «центростремительная» модель исходит из того, что включение различных групп в политические процессы необходимо производить таким образом, чтобы не усиливать, а ослаблять групповые идентичности, не разделять группы на политические сегменты, а стимулировать межгрупповые взаимодействия и коалиции. Не выступая против территориальной автономии и федерализма, сторонники интеграционизма полагают, что надо избегать совпадения административно-территориальных границ с этническими. Кроме того, Д. Горовиц рекомендовал «распылять» этнические группы по разным территориально-административным единицам, чтобы они не замыкались в себе234. Особая роль в интеграции отводится институту выборов, который должен давать политикам стимул искать голоса избирателей в различных сегментах общества, а не полагаться только на своих.
Этнополитические процессы в России стали предметом пристального исследования ученых в период распада СССР и в 1990-е гг., когда кризис власти позволил выйти на поверхность многим замалчиваемым в советский период этнополитическим проблемам. Тогда появились работы В.А. Тишкова, Л.М. Дробижевой, Р.Г. Абдулатипова, Н.П. Медведева, Э. Паина, В.А. Ачкасова, которые являются корифеями отечественной этнополитологии, заложившими основы изучения современных этнических процессов.
Еще в 1993 г. была опубликована статья В. Тишкова «О природе этнического конфликта», где он подробно писал о роли этнополитических элит, социально-экономического и территориального факторов в этнических конфликтах235. В 1997 г. была опубликована его фундаментальная монография «Очерки теории и политики этничности в России». Большое внимание В.А. Тишков уделяет проблеме выработки стратегии и механизмов управления многоэтническим обществом и называет федерализм и местное самоуправление главными средствами устранения источников напряженности и недовольства. В. Тишков отмечает, что «федерализм не означает наделение этнической группы своей государственностью, а делает институты власти и службы государства более близкими и более чувствительными к запросам и интересам культурно различительных групп, живущих в одном государстве»236.
Этнические аспекты развития российской государственности рассматривает Л. М. Дробижева. В одной из своих статей она выделяет такой позитивный результат демократического транзита в сфере этнополитического переустройства России, как отделение этничности от государственного строительства237. Л. М. Дробижева также исследует проблемы этнической толерантности и идентичности в федеративном государстве и утверждает, что укрепление федерального центра дает основание прогнозировать тенденцию усиления общероссийской государственной идентичност
Борьба политических сил на Северном Кавказе в период революций 1917 г. и гражданской войны
Только после Февральской революции, как и в других частях бывшей
Российской Империи, на Северном Кавказе появились национальные лидеры и движения, выступившие за расширение участия местных элит в управлении краем, прежде всего, под лозунгом национальной автономии.
Сразу после получения известия об отречении царя от престола, на Северном Кавказе начинают формироваться местные национальные исполнительные комитеты, они объявили себя высшими носителями правительственной власти на местах, которые будут проводить в жизнь предначертания Временного Правительства. Их возглавили представители национальной интеллигенции, знати и буржуазии, которые стояли на позициях широкого участия горского населения в управлении регионом.
Одними из первых к организации новой власти приступили депутаты Владикавказского городской думы, которые 5 марта 1917 г. создали Терский областной гражданский исполнительный комитет. Еще накануне образования исполнительного комитета гласный городской думы г. Владикавказа Б.А. Шаханов поднял вопрос о том, чтобы в состав комитета вошли и представители от туземных племен области. В своей речи он заявил, что «туземцы-гласные» от городской думы не могут представлять всех туземцев, так как «гласные являются представителями от известной группы цензовиков, а вообще туземное население представляет из себя другой элемент. Спокойствие города в сильной степени зависит от спокойствия туземцев»409. Об этом же говорили и представители от кумыков Р. Капланов и ингушей М. Джабагиев. В результате, в состав комитета от лезгин вошел А.Р. Габиев, от кабардинцев Б.А. Шаханов, от ингушей М. Джабагиев410.
6 марта на квартире Шаханова состоялось собрание горской интеллигенции, которое сформировало Временный центральный комитет Баев, И. Баев, С. Дударов, А. Цаголов, В. Абаев, карачаевец М. Абуков, дагестанец Б. Далгат, кумыкский князь Р. Капланов, ингуши Т. Укуров, Г. Ахриев, кабардинцы П. Коцев, Т. Шакманов, чеченец А.-М. Чермоев. Возглавил комитет Б. Шаханов. М. Музаев обращает внимание на то, что племенные различия не воспринимались организаторами комитета как значимые. Более трети Временного комитета составляли осетины, половину членов комитета составляли адвокаты (присяжные поверенные и помощники присяжных поверенных)411.
Представители горской интеллигенции настаивали на том, что каждый горский народ в областном комитете должен иметь хотя бы по одному представители. Их позиция нашла отражение в одном из проектов конституции Терского областного гражданского исполнительного комитета, опубликованном 29 марта в газете «Терские ведомости». В проекте указывалось, что Терский гражданский исполнительный комитет «является представителем всех организованных групп населения области, есть носитель высшей правительственной власти в пределах Терской области», он должен был состоять из съезда делегатов (112 человек) и бюро. От горцев в него должно было входить 46 делегатов: от чеченцев – 18; осетин – 10, кабардинцев – 7, ингушей – 4, кумыков – 2, балкарцев – 2, караногайцев – 2 и салатавцев – 1412. В Чечне среди многочисленных созданных 3 и 4 марта 1917 г. исполкомов и комитетов был также создан Чеченский исполнительный народный комитет, который наряду с Гражданским комитетом г. Грозного и Советом рабочих, солдатских и казачьих депутатов претендовал на осуществление властных функций в Грозненской области. Возглавил комитет адвокат и публицист чеченец А. Мутушев413. Заместителем председателя стал М. Абдулкадыров. В состав комитета были избраны Т. Эльдарханов, М. Чермоев, И. Эльдарханов, Д. Шерипов, полковник М. Курумов, купцы А. Арсамирзоев, М. Мациев, Ш. Баширов, А.-М. Баталов, А. Мустафинов и И. Дженгиров. При чеченском комитете была создана специальная шариатская комиссия из религиозных деятелей414.
Процесс создания национальных исполнительных комитетов начался повсеместно. В Нальчиковском округе 27 марта образовался окружной гражданский исполнительный комитет, фактически ставший органом национального самоуправления кабардинского и балкарского народов. Председателем был избран старший кандидат на судебные должности при Екатеринодарском окружном суде кабардинец Г. Сохов, заместителем – балкарец капитан И. Урусбиев415.
6 апреля 1917 г. состоялся окружной съезд осетин, под председательством доктора Басиева; на нем, между прочим, было постановлено объединить северных и южных осетин и поручить гражданскому комитету горцев организовать съезд депутатов от всего осетинского народа416.
9 марта по призыву группы дагестанских общественных деятелей на центральной площади Темир-Хан-Шуры собрался многолюдный митинг, на котором был утвержден Временный Дагестанский областной гражданский исполнительный комитет. В нем абсолютное большинство получили представители национальной интеллигенции, торгово-промышленных кругов и знати: владелец завода М. Дахадаев, князь Тарковский, шейх Гоцинский, адвокат А. Далгат, ученый-арабист М.-К. Дебиров и др. Возглавил комитет З. Темирханов417.
Институционализация этнических и религиозных движений на Северном Кавказе
При этом надежды наиболее воинственно настроенной части населения, что бывший генерал возглавит борьбу ингушей за восстановление исторической справедливости, не оправдались. Во время пребывания на посту президента Аушев настаивал на мирном разрешении конфликта с Северной Осетией, он проявил себя больше как хозяйственник, а не военный. В заслугу первому президенту Республики Ингушетия ставят строительство дорог, гостиницы, создание Кадетского корпуса, начало строительства новой столицы республики – г. Магас590.
Анализ институциональных изменений требует выявить, как «импортируемые» институты воздействуют на ориентации и выбор политических акторов и, насколько введенные «правила игры» способны изменить существующие политические практики. Тем более что в переходный период на участие в институционализации власти претендовали и конкурирующие с официальным руководством лидеры неформальных этнических движений. Серьезной проблемой, связанной с введением новых институтов на Северном Кавказе, было нежелание республиканских властей подчиняться вводимым ими же ограничениям. Например, накануне новых выборов президента Кабардино-Балкарии, намеченных на январь 1997 г., Парламентом КБР всерьез обсуждался вопрос о том, чтобы выборы не проводить вовсе591. На заседаниях республиканских правительственных органов предлагалось найти «конституционный выход», чтобы, не проводя выборы, оставить президентом В. Кокова на следующий срок592. Хотя от этой идеи отказались, сам факт попытки обойти формальные процедуры говорит о том, что правящая элита неохотно подчинялась установленным ею же нормам.
Пример несколько иного порядка выборы в Ингушетии в феврале 1994 г., когда республиканская власть, использовала формальные процедуры для укрепления своих позиций. На дату принятия Конституции республики февраля 1994 г. были назначены и новые выборы президента (через год после избрания Р. Аушева)593.
В 1990-е гг. только две республики Северного Кавказа оставались без выборного поста президента: Карачаево-Черкесия и Дагестан. В КЧР действовал утвержденный Указом Президента РФ от 13 января 1992 г. исполняющий обязанности главы администрации республики В. Хубиев (бывший председатель исполкома Совета Народных депутатов)594. 28 апреля 1995 г. Указом Президента РФ по согласованию с Народным Собранием КЧР он был назначен Главой Карачаево-Черкесской Республики.
Официальное руководство в Дагестане не раз поднимало вопрос о введении поста президента. Постановлением ВС Республики Дагестан на 28 июня 1992 г. был назначен референдум, на который было вынесено два вопроса: а) считаете ли Вы необходимым введение поста Президента Республики Дагестан, избираемого всенародным голосованием? б) считаете ли вы необходимым введение в Республике Дагестан частной собственности на землю?595 В публикациях газеты «Дагестанская правда» за июнь 1992 г. высказывались опасения, что президент будет представлять и защищать интересы только небольшой части населения полиэтничной республики. На референдуме за введение поста президента проголосовали 68 854 человека, что составило около 10 % от числа проголосовавших. Против высказались 570 тыс. человек (88 % от числа опрошенных или 56 % от общего количества людей, внесенных в списки для голосования)596.
Повторный референдум по этому вопросу был проведен 12 декабря 1993 г. одновременно с всенародным голосованием по принятию новой Конституции Российской Федерации. Большинство дагестанцев, принявших участие в референдуме, вновь проголосовало против введения поста президента.
Из-за неприятия президентской формы правления населением республики, согласно Конституции Республики Дагестан, принятой в июле 1994 г., исполнительная власть была сосредоточена в руках «коллегиального президента» – Государственного Совета, в который входили представители четырнадцати титульных национальностей Дагестана. Главой исполнительной власти являлся Председатель Госсовета597. На этот пост был избран бывший Председатель ВС РД М. Магомедов. Но с созданием Госсовета в Дагестане не прекратилось соперничество официального руководства республики и лидеров этнических движений наиболее многочисленных народов (аварцев, лакцев, лезгин).
В отличие от руководства Кабардино-Балкарии, которое в борьбе с неформальными движениями прибегало к различным ограничениям (судебные разбирательства, запрет деятельности), власти Дагестана предпочитали «торг» и инкорпорацию этнических лидеров в формальные органы власти. В Дагестане, как и в остальных республиках Северного Кавказа, сформировалась сильная исполнительная власть. Оппоненты существовавшей системы использовали свои возможности давления на власть для получения мест в законодательных органах и рычагов контроля над важными отраслями экономики.
В середине 1990-х гг. все республики Северного Кавказа приняли собственные конституции, закрепившие порядок институционализации органов власти. Согласно принятым положениям, высшие должностные лица республик избирались на основе всеобщего прямого избирательного права тайным голосованием598. Исключением оставался Дагестан.