Некоммерческие организации в политико-коммуникативном пространстве современной России Маракулина Ксения Александровна

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Роль и место некоммерческих организаций в политико-коммуникативном пространстве 19

1.1. Политико-коммуникативное пространство: сущность, содержание и особенности функционирования 19

1.2. Модели взаимодействия некоммерческих организаций и органов власти в политико-коммуникативном пространстве современной России 52

Глава 2. Проблемы и механизмы политического участия некоммерческих организаций в современных российских условиях

2.1. Противоречия репрезентации информационно-коммуникативных технологий некоммерческих организаций в современной России 85

2.2. Основные направления оптимизации деятельности некоммерческих организаций в политико-коммуникативном пространстве в интересах развития гражданского общества в России 125

Заключение 158

Список литературы 170

• Политико-коммуникативное пространство: сущность, содержание и особенности функционирования
• Модели взаимодействия некоммерческих организаций и органов власти в политико-коммуникативном пространстве современной России
• Противоречия репрезентации информационно-коммуникативных технологий некоммерческих организаций в современной России
• Основные направления оптимизации деятельности некоммерческих организаций в политико-коммуникативном пространстве в интересах развития гражданского общества в России

Введение к работе

Актуальность темы диссертационного исследования.

Сегодня основными участниками политических процессов на международной и внутригосударственной арене остаются государства, но значение политических сообществ, реализующих возможности непосредственного воздействия граждан на принятие политических решений, неуклонно растет. Это связано с расширением круга людей, которые ощущают настоятельную потребность более активного участия в работе на общественное благо. Образуется множество политических полей с нефиксированными границами, которые сливаются в сетевые структуры, включающие неоднородных по своему значению и неравновесных по своему политическому влиянию политических акторов. В западных странах одним из результатов этого процесса является «демократия участия» (мониторинговая демократия), при которой потенциал политических изменений распределяется по разным уровням реализации управленческих решений.

В последние годы и в России все более востребованными становятся некоммерческие организации (НКО)¹, призванные с помощью мобилизации ресурсов политического влияния и расширения неформальных сетевых связей способствовать усилению взаимодействия с органами власти в интересах динамичного социально-экономического и политического развития Российской Федерации.

Появление новых форм непосредственного участия граждан в социально-политической жизни свидетельствует, с одной стороны, об их неравнодушии к судьбам государства и всего российского общества, желании взять на себя часть ответственности за принимаемые политические решения. С другой стороны, часть некоммерческих организаций ориентирована не на установление конструктивной обратной связи с властью, а, напротив, реализуя соответствующие информационно-коммуникативные технологии социальной инженерии, «ненасильственного протеста», «управляемого хаоса», непрямых действий, «мягкой силы», стремятся к дестабилизации политической системы, расшатыванию политических институтов, дискредитации политических лидеров и элит.

По данным на 1 января 2015 г., в Российской Федерации зарегистрировано 223 605 некоммерческих организаций, в том числе: общественные объединения — 101 847 (45,6%); религиозные организации — 27 496 (12,3%); иные некоммерческие организации — 90 155 (40,3%), 12 отделений международных организаций, иностранных некоммерческих неправительственных организаций; 76 политических партий, 4 тыс. региональных отделений поли-

¹ Некоммерческие организации (НКО) имеют также название «третий сектор» (Third Sector), при этом первый и второй сектора — соответственно государственные органы и коммерческие организации.

тических партий и 19 иных (местных, первичных) структурных подразделений политических партий.

Кроме указанных НКО, в России действуют также 52 филиала и 125 представительств международных организаций, иностранных НКО, а также 3 представительства иностранных религиозных организаций. Зафиксировано наличие и НКО, выполняющих функции иностранного агента, из которых 14 признаны таковыми по результатам государственного контроля (надзора) за деятельностью некоммерческих организаций, осуществляемого территориальными органами Минюста России, 14 — по представлениям Генеральной прокуратуры и 2 — на основании собственных заявлений².

Несмотря на, казалось бы, такой внушительный список НКО, российское гражданское общество характеризуется в целом незначительной долей негосударственных образований и довольно низкой степенью их вовлеченности в общественно-политическую деятельность. Различные социальные акторы довольно часто создают некоммерческие организации для достижения собственных целей и реализации своих программ, а также для расширения собственного влияния на общественное мнение. В этих условиях от НКО требуется повышение эффективности взаимодействия с другими субъектами социума: государственными органами, коммерческими структурами, населением, средствами массовой коммуникации, международными организациями. Для того чтобы такое взаимодействие в полной мере состоялось, третий сектор может и обязан выступить посредником, своего рода коммуникативным медиумом между обществом и государством. Наиболее важным является поиск таких форм взаимодействия НКО в политическом пространстве, которые бы позволяли разрешить указанные проблемы.

Коротко говоря, актуальность предлагаемого исследования обуславливается следующими положениями.

Во-первых, динамичным развитием информационно-коммуникативных процессов в пространстве политики, демонстрирующих усложнение контактов разнообразных негосударственных структур друг с другом, различными политическими акторами и органами государственной власти, что, в конечном счете, порождает сложные и неравновесные формы политического воздействия на различные социальные аудитории и общественное мнение.

Во-вторых, нарастающим стремлением значительной части российских граждан к расширению участия в политической жизни страны, желанием продемонстрировать неформальное присутствие в российской политике, направленное на отстаивание своих ценностей и предпочтений в определении ориентиров государственной политики и путей достижения поставленных целей.

² Доклад «Об осуществлении Министерством юстиции РФ государственного контроля
(надзора) в сфере деятельности некоммерческих организаций и об эффективности такого
контроля (надзора)». М., 2015. URL: -

osushchestvlenii-ministerstvom-yusticii-rossiyskoy-federacii-gosudarstvennogo-6

В-третьих, противоречием между повышением запроса со стороны общества на формирование некоммерческих организаций в России и относительно низкой степенью их вовлеченности в социально-политическую жизнь.

В-четвертых, необходимостью противоборства информационно-коммуникативным технологиям, стремящимся трансформировать политическую активность некоммерческих организаций в формы неконструктивного протеста, инициации разрушительных процессов в российском государстве.

В-пятых, необходимостью обновления инструментов и технологий формирования политических коммуникаций, направленных на усиление позитивного влияния властей на структуры гражданского общества в целом и на некоммерческие организации в частности, всестороннего учета политических настроений и интересов населения, оптимизации взаимодействия с людьми по вопросам формирования политической повестки дня.

В этих условиях возникает настоятельная необходимость политологических исследований особенностей функционирования некоммерческих организаций в российском политико-коммуникативном пространстве. Имеющийся социально-политический заказ на активное участие современных некоммерческих организаций в политической жизни России может быть реализован в процессах медиатизации политики, неуклонного становления и развития гражданского общества.

Степень научной разработанности проблемы. Достижение достоверности выводов и положений данной диссертации невозможно без учета результатов научных исследований, относящихся к широкому кругу проблем политико-коммуникативного характера, а также динамики гражданского общества.

К первой группе относятся работы, в которых исследуются особенности политического пространства и его коммуникативное измерение. В данной связи обратим внимание на труды, посвященные сущностным чертам и особенностям коммуникативного пространства в его взаимосвязи с политикой: это работы П. Бурдье, Н.В. Гришина, Н. Лумана, П.Н. Плугатаренко, Г.В. Пушкаревой, М.А. Раскладкина, М. Фуко, Ю. Хабермаса, П. Шампань

и др.³

Особенностям функционирования политических коммуникаций уделяли внимание Б. Барбер, К. Брантс, Г. Вольфсфилд, К. Вольтмер, Дж. Гастил,

³ Бурдье П. Социология социального пространства. М.; СПб., 2007; Гришин Н.В. Политическое пространство как объект теоретических и прикладных политических исследований: автореф. дис. ... канд. полит. наук. Саратов, 2003; Луман Н. Медиакоммуникации. М., 2005; Плугатаренко П.Н. Современное политическое пространство: особенности и тенденции его формирования (теоретико-методологический анализ): автореф. дис. ... канд. полит. наук. М., 2012; Пушкарева Г.В. Политическое пространство: проблемы теоретической концептуализации // Полис. 2012. № 2; Раскладкина М.А. Интернет как средство организации информационно-политического пространства России: автореф. дис. ... канд. полит. наук. СПб., 2006; Фуко М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук. СПб., 1994; Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. СПб., 2001; Он же. Публичное пространство и политическая публичность // Между натурализмом и религией. М., 2011; Шампань П. Делать мнение. Новая политическая игра. М., 1997.

М.Н. Грачев, П. Дальгрен, Дж. Де Бю, К. Дойч, Р. Касс, С. Коленман, Х. Кризи, О.В. Костюченко, Д. Коэн, Х. Кэп, Е.А. Лобанова, Б. Макнейр, А.Г. Максутов, C.C. Малиновский, Р. Негин, Р. Перлофф, К. Санстайн, А.И. Соловьев, Р. Тэлер, Д. Хан, Ф.И. Шарков, Э. Шмидт и др.⁴

Вторую группу составляют научные труды, в которых изучаются специфика становления гражданского общества, предназначение некоммерческих организаций, их роль в упрочении политической системы и вопросы их взаимодействия с государственными структурами, а также проблемы межсекторального партнерства. Это труды О. Даля, К. Леггеви, О.В. Петровской, С.В. Погорельской, В.Н. Филяновой и др.⁵, посвященные вопросам функционирования некоммерческих и государственных структур на Западе.

⁴ Barber B. The uncertainty of digital politics: Democracy’s uneasy relationship with infor-
mation Technology // Harvard International Review. 2001. № 23; Brants K., Voltmer K., De
Beus J.W. Political communication in Postmodern Democracy: Challenging the Primacy of Poli
tics. London: Palgrave Macmillan, 2011; Wolfsfeld G. Making Sense of Media and Politics:
Five Principles in Political Communication. N.-Y.: Routledge, 2011; Gastil J. Political Commu
nication and Deliberation. SAGE Publications, 2010; Грачев М.Н. Политика: коммуникаци
онное измерение. Тула, 2011; Dahlgren P. Media and Political Engagement: Citizens, Com
munication and Democracy. N.Y.: Cambridge University Press, 2009; Дойч К. Нервы управ
ления. Модель политической коммуникации. М., 1993; Coleman S. New mediation and di
rect representation: reconceptualizing representation in the digital age // New Media Society.
2005. Vol. 7. № 2; Kriesi H. Political Communication in Direct Democratic Campaigns: En
lightening оr Manipulating? N.-Y.: Palgrave Macmillan, 2011; Костюченко О.В. Политиче
ские сети в государственном управлении: автореф. дис. ... канд. полит. наук. Ростов н/Д,
2009; Коэн Д., Шмидт Э. Новый цифровой мир. Как технологии меняют жизнь людей,
модели бизнеса и понятие государств. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2013; Cap P. Legitimi-
sation in Political Discourse. N.Y.: Cambridge Scholars Publishing, 2010; Лобанова Е.А. Поли
тическая коммуникация в контексте политологического анализа: автореф. дис. ... канд.
полит. наук. М., 2006; McNair B. Political Communication Bundle: An Introduction to Political
Communication. N.-Y.: Routledge, 2011; Максутов А.Г. Политическая коммуникация в кон
тексте и перспективе сетевой теории: автореф. дис. ... канд. полит. наук. Ростов н/Д, 2009;
Малиновский C.C. Политическая коммуникация в Рунете как фактор российского полити
ческого процесса: автореф. дис. ... канд. полит. наук. М., 2013; Negrine R. The Transfor
mation of Political Communication: Continuities and Changes in Media and Politics. N-Y: Pal-
grave MacMillan, 2009; Perloff R. The Dynamics of Political Communication: Media and Poli
tics in a Digital Age. N.-Y.: Routledge, 2014; Sunstein C., Thaler R. Nudge: Improving Deci
sions About Health, Wealth, and Happiness, Yale University Press, 2010; Sunstein C. Repub-
lic.com 2.0. Princeton: Princeton University Press, 2009; Соловьев А.И. Политическая комму
никация: к проблеме теоретической идентификации // Полис. 2002. № 1; Он же. Полити
ческие коммуникации. 2004. № 2; Он же. Политическая коммуникация как объект поли
тико-социологического исследования // Политическая социология. 2013. № 1; Hahn D. Po
litical Communication: Rhetoric, Government, and Citizens // Cram101 Publishing Reviews,
2014. № 2; Шарков Ф.И. Политическая коммуникация в современном информационном
обществе // PolitBook. 2012. № 2.

⁵ Даль Р. О демократии. М., 2000; Леггеви К. Транснациональные движения и вопрос
демократии // Неприкосновенный запас. 2005. № 1; Петровская О.В., Филянова В.Н. Зару
бежные неправительственные некоммерческие и религиозные организации в России. М.,
2011; Погорельская С.В. Неправительственные организации и политические фонды во
внешней политике Федеративной республики Германии. М., 2007.

Особенности формирования и функционирования гражданского обще
ства в России рассматривались в работах Г.И. Авциновой, Е.В. Галкиной,
Ю.А. Красина, М.А. Молоковой, Л.И. Никовской, С.В. Патрушева,

В.Н. Якимца и др.⁶

Коммуникативные технологии как часть механизма реализации взаимозависимости власти и НКО рассматривались в исследованиях И.В. Авер-киева, А.Г. Заббарова, М.В. Мамонова, И.В. Мерсиянова, С.П. Поцелуева и

др.⁷

К третьей группе относятся работы, в которых раскрываются сущностные и содержательные черты различных политических противоречий, связанных с деятельностью НКО в современной России. Особенности противоречий как источника развития выявляли Г. Гегель, М.Л. Калужский, Е.Н. Князева, С.П. Курдюмов, В.И. Ленин, К. Маркс и др.⁸

Специфике проявления противоречий в политической сфере посвящены работы А.И. Байгушкина, Н.В. Загладина, Р. Лифтона, Дж. Ная, Г.Г. По-чепцова, С. Хассена, Д. Шарпа и др.⁹ Проблемой исследования конфликтной формы реализации политических противоречий занимались Дж. Бертон, К. Боулдинг, Р. Дарендорф, Л. Козер, К. Маркс, Т. Парсонс и др.¹⁰

⁶ Авцинова Г.И. Роль институтов гражданского общества в стратегии инновационного
развития и повышения качества социальной среды. М., 2010; Галкина Е.В. Институциона-
лизация гражданского общества в контексте современных политических трансформаций.
Ставрополь, 2010; Красин Ю.А. Гражданское общество и государство: оппоненты-
партнеры // Вестник Российского государственного гуманитарного университета. 2009.
Вып. № 14. № 3; Никовская Л.И., Якимец В.Н., Молокова М.А. Гражданские инициативы и
модернизация. М., 2011; Гражданское и политическое в российских общественных прак
тиках / под ред. С.В. Патрушева. М., 2013.

⁷ Аверкиев И.В. Определения гражданских технологий и возможности их применения
в отношении государственно-властных услуг. Государственная служба: Контроль. Зару
бежный опыт // Полис. 2005 № 3; Мамонов М.В., Заббаров А.Г. Возможности конструиро
вания сетевых структур третьего сектора // Политэкс. 2008. № 4; Мерсиянова И.В. Комму
никативное пространство органов власти и общественности на муниципальном уровне //
Вопросы государственного и муниципального управления. 2008. № 3; Поцелуев С.П. Диа
лог и квазидиалог в коммуникативных теориях демократии. Ростов н/Д, 2010.

⁸ Гегель Г. Энциклопедия философских наук. М., 1974. Т. 1; Калужский М.Л. Методо
логические основы анализа системных противоречий общественного развития. Омск,
2000; Князева Е.Н., Курдюмов С.П. Законы эволюции и самоорганизации сложных систем.
М., 1994; Ленин В.И. К вопросу о диалектике. М., 1969. Т. 29; Маркс К. Нищета филосо
фии // Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. М., 1955. Т. 4.

⁹ Байгушкин А.И., Загладин Н.В. Факторы и акторы дестабилизации: опыт прошлого и
современность. М., 2011; Лифтон Р. Технология «промывки мозгов»: Психология тотали
таризма. СПб., 2005; Най Дж. Будущее власти. Как стратегия умной силы меняет XXI век.
М., 2014; Почепцов Г.Г. Революция.com. Основы протестной инженерии. М., 2005; Хас-
сен С. Освобождение от психологического насилия. Деструктивные культы, контроль соз
нания, методы помощи. СПб., 2003; Шарп Д. 198 ненасильственных действий // Философ
ские науки. 1990. № 12; Шарп Д. От диктатуры к демократии. Стратегия и тактика осво
бождения. М., 2012.

¹⁰ Бертон Дж. Конфликт и коммуникации: Использование контролируемой коммуни
кации в международных отношениях // Теория международных отношений / под ред.

Выявлению конфликтного взаимодействия между государственными органами и некоммерческими организациями в процессе создания гражданского общества в России уделено внимание в книгах Е. Галкиной, М. Кривоносова, В. Манягина, О. Паслер, А.Е. Соколова и др.¹¹

В четвертой группе можно указать литературу, связанную с развитием некоммерческих организаций, их творческого потенциала для совершенствования российского гражданского общества. Перспективы дальнейшего развития демократии в России, а также некоммерческих организаций исследовали О.В. Аксенова, О.В. Андронов, А.Ю. Мельвиль, Ю.Р. Нурмеев, И.А. Ха-лий и др.¹²

Некоторые направления оптимизации деятельности НКО в политико-коммуникативном пространстве России рассмотрены в работах Т.А. Васильевой, А. Кахриманова, К.А. Крайновой и др.¹³

Отдавая должное отмеченным исследованиям, тем не менее, полагаем, что поставленная нами научная задача в силу отмеченных выше причин нуждается в дальнейшей теоретической и практической разработке. Анализ литературы показывает, что функционирование некоммерческих организаций в современном политико-коммуникативном пространстве, их взаимодействие с государственными органами в процессе принятия политических решений, а также потребность в противодействии деструктивным явлениям в этой сфере настоятельно требуют дальнейшего углубленного политического исследования.

П.А. Цыганкова. М., 2002; Boulding K.E. Conflict and Defense: A General Theory. N.-Y., 1962; Дарендорф Р. Современный социальный конфликт. Очерк политики свободы. М., 2002; Козер Л. Функции социального конфликта. М., 2000; Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Соч. М., 1955. Т. 3; Парсонс Т. О социальных системах. М., 2002.

¹¹ Галкина Е., Паслер О. Современное гражданское общество. Теория и российская
политическая практика. М., 2013; Кривоносов М., Манягин В. История гражданского
общества России от Рюрика до наших дней. М., 2015; Соколов А.Е. Гражданское общество
России. М., 2012.

¹² Андронов О.В. Некоммерческие организации как субъект политического взаимодей
ствия государства и гражданского общества в России: автореф. дис. ... канд. полит. наук.
Саратов, 2009; Мельвиль А.Ю. Демократические транзиты. Теоретико-методологические и
прикладные аспекты. М., 1999; Нурмеев Ю.Р. Проблемы инcтитуализации демократии в
России в контексте либертарианской доктрины // Социальные проблемы трансформи
рующегося российского общества. Казань, 2006; Халий И.А., Аксенова О.В. Активность
структур гражданского общества: ориентация на взаимодействие социальных субъектов //
Социальные факторы консолидации российского общества. М., 2010.

¹³ Васильева Т.А. Взаимодействие государственных органов власти и
негосударственных некоммерческих организаций как институтов гражданского общества
в современной России: автореф. дис. ... д-ра полит. наук. М., 2009; Кахриманов А. К
вопросу о демократическом транзите на постсоветском пространстве // Власть. 2013. № 4;
Крайнова К.А. Управление политико-коммуникативными процессами в субъектах
Российской Федерации: специфика и тенденции // Современные проблемы науки и
образования. 2013. № 2.

Предпосылки научного и практического решения исследовательской задачи, ее актуальность определили объект, предмет, цель и задачи настоящей диссертации.

Объектом исследования в диссертации выступают НКО в политико-коммуникативном пространстве современной России.

Предметом исследования является коммуникативное измерение политических процессов, моделей и технологий взаимовлияния некоммерческих организаций и органов власти в условиях становления и развития гражданского общества в современной России.

Цель исследования состоит в выявлении современных особенностей репрезентации позиций и интересов некоммерческих организаций в политико-коммуникативном пространстве российского общества, определении возможностей и ограничений их политического участия, характеристике основных направлений и технологий совершенствования политической активности НКО.

Поставленная цель обусловила решение следующих задач:

– уточнить содержание понятия «политико-коммуникативное пространство» в современных условиях;

– раскрыть информационно-коммуникативную специфику функционирования некоммерческих организаций и органов власти современной России;

– выявить основные противоречия, каналы и механизмы репрезентации позиций и интересов НКО в политико-коммуникативном пространстве современной России;

– обосновать и охарактеризовать основные направления оптимизации взаимодействия между властными структурами и НКО в современном российском обществе.

Хронологические рамки исследования. В диссертационном исследовании предполагается рассмотреть НКО в системе становления и развития политико-коммуникативного пространства современной России с середины 2000-х годов по настоящее время. Это обусловлено следующими обстоятельствами.

Во-первых, указанный период является временем активной

политической трансформации российского общества, формирования нового институционального дизайна и смены политики взаимоотношений между государством и НКО.

Во-вторых, к этому времени уже были сделаны основные политические шаги по формированию отечественного третьего сектора, которые теперь в полной мере позволяют оценить содержательную и технологическую эффективность властного ресурса в русле тенденций поиска форм диалога и методов межсекторного партнерства.

В-третьих, в этот период, наряду с ориентированными на общечеловеческие (по сути либерально-демократические) ценности и на западные фонды НКО, стали возникать и НКО других типов — изначально ориентированные на содействие власти или созданные по инициативе самой власти.

Наконец, в-четвертых, в России уже сложилась система политических коммуникаций, с помощью которой происходят контакты государственных и коммерческих подразделений с некоммерческими объединениями.

Таким образом, в рассматриваемом нами периоде характерной чертой общественно-политической жизни является не только наличие отдельных сегментов гражданского общества, по-разному строящих свои отношения с государством, но и существование политической структуры, полномасштабной системы политических коммуникаций, в рамках которой те и другие имеют возможность взаимодействовать.

Гипотеза исследования состоит в предположении, что роль некоммерческих организаций в современной России зависит от используемых ими в политико-коммуникативном пространстве технологий и инструментов презентации своих интересов и позиций, позволяющих им обрести и увеличить свой символический капитал, способствующий конструктивному взаимодействию с российскими органами власти.

Научная новизна диссертационного исследования состоит в следующих выводах и положениях, полученных лично автором в процессе исследования:

1. Обосновано и представлено авторское понимание понятия «политико-коммуникативное пространство» в качестве информационного поля, на котором развертываются политические контакты и формы общения между субъектами властных отношений.

2. Раскрыты особенности взаимодействия некоммерческих организаций и структур государственной власти в современной России с помощью репрезентации информационно-коммуникативных моделей политических отношений между ними.

3. Выявлены противоречия репрезентации позиций и интересов некоммерческих организаций в российском политико-коммуникативном пространстве, охарактеризован конфликтный характер взаимосвязей между ними и органами власти.

4. Разработаны основные направления совершенствования деятельности третьего сектора в интересах предотвращения конфликтов и реализации их коммуникативного потенциала для интенсификации строительства гражданского общества в современной России.

На защиту выносятся следующие положения:

5. На основе критического анализа и обобщения основных теоретических подходов автор предлагает рассматривать политико-коммуникативное пространство как организованное определенным образом множество взаимосвязанных социальных полей, которое обеспечивает воспроизводство политических отношений посредством создания социальными акторами символического капитала и управления дискурсивными практиками на основе репрезентации габитуальных (совместных, конвенционально признанных) и рациональных структур политического действия.

6. В основе механизма взаимодействия некоммерческих организаций и органов власти в политико-коммуникативном пространстве современной

России находится система межсекторного партнерства, обеспечивающая диалог власть — общество и призванная способствовать развитию оптимальных политических коммуникаций между ними, основанных на поиске «зон согласия» и взаимной выгоды в интересах совместного разрешения имеющихся экономических, социально-политических, духовно-культурных, национальных и конфессиональных проблем общества.

3. К наиболее важным противоречиям функционирования некоммерче
ских организаций следует отнести: глокальное (между снижением значения в
политике государства и отказом от ответственности за свои политические
действия НКО), манипулятивное (между желанием большего участия членов
НКО в политической жизни и возможностью скрытого управления их созна
нием), телеологическое (между стремлением членов НКО к установлению
гражданского общества и риском скатывания к экстремистским выступлени
ям), аксиологическое (между заявляемыми НКО приверженностями к при
влекательным ценностям и реальными результатами, никак с ними не свя
занными), филантропическое (между стремлением НКО к оказанию безвоз
мездной помощи и необходимостью получения прибыли для реализации сво
их практических проектов), технологическое (между новыми возможностями
НКО, предоставляемыми внедрением информационно-коммуникативных
технологий и имеющейся опасностью их применения в деструктивных це
лях), знаково-символическое (между стремлением НКО к выявлению и устра
нению общественных проблем и желанием части руководителей НКО их ис
пользовать для продвижения собственного имиджа и влияния на обществен
ное мнение) и симулятивное (между приносящими обществу пользу НКО и
их ложным подобием, фейковыми структурами, используемыми для получе
ния символического капитала и репрезентации разрушительных идей).

4. К числу основных направлений развития и оптимизации взаимодей
ствия между властными структурами и некоммерческими организациями
следует отнести: политико-управленческое (предотвращение огосударствле
ния НКО; привлечение экспертов для обсуждения коммуникативных про
блем между НКО и государством; противодействие конфликту интересов во
властных структурах; установление партнерских отношений между НКО и
муниципальными органами по вопросам социальной политики; государст
венная поддержка формированию патриотически ориентированных НКО);
нормативно-правовое (демократизация законодательства в отношении НКО;
усиление гражданского контроля за региональным законодательством, про
граммами развития и партнерства с властями; исключение использования
правозащитной деятельности в антигосударственых интересах); информаци
онно-коммуникативное (дальнейшее развитие PR-технологий, обеспечиваю
щих процедуры гражданского участия в политике; создание новых мотива-
ционных инструментов популяризации электронной демократии в соци
альных сетях; канализация политической активности индивидов, социаль
ных общностей и институтов в рамках рациональной политической комму
никации для решения насущных вопросов гражданского общества; информа
ционная поддержка со стороны НКО дальнейшего развития системы граж-
11

данского контроля; усиление противодействия НКО в массмедиа нецелевым бюджетным расходам; формирование медиакомпетентности у членов НКО для предотвращения манипулятивного воздействия).

Теоретико-методологическую основу исследования составили

современные теоретические подходы и методы, аутентичные объекту и
предмету исследования, позволившие определить специфику политического
местоположения НКО, их структуру и приоритеты, выявить позиции этих
организаций по наиболее важным социально-политическим проблемам,
уточнить логику их деятельности в актуальном политическом контексте. В
данном контексте диссертантом использовались дискурс-анализ,

функционально-деятельностный, организационно-системный, структурно-
содержательный подходы, принципы социального детерминизма,
системности, историзма, также применялись постструктуралистский,
постмодернистский, конфликтологический и некоторые другие методы.

Нормативной базой диссертационного исследования послужило
законодательство Российской Федерации: нормативные и подзаконные акты
в сфере регулирования деятельности НКО. К таковым документам следует
отнести Конституцию Российской Федерации, Гражданский кодекс РФ,
Закон «О некоммерческих организациях». Кроме того, в качестве источников
дополнительно используются специальные федеральные законы «О свободе
совести и религиозных объединениях», «Об общественных объединениях»,
«О потребительской кооперации (потребительских обществах и их союзах) в
Российской Федерации», «О благотворительной деятельности и

благотворительных организациях», «О садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединениях граждан», «Об автономных учреждениях» и др.¹⁴

¹⁴ Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993) (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ) // Собрание законодательства РФ. 2009. № 4. Ст. 445; Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 № 51-ФЗ (ред. от 02.07.2013) // Собрание законодательства РФ. 1994. № 32. Ст. 3301; Федеральный закон «О некоммерческих организациях» от 12.01.1996 № 7-ФЗ (ред. от 02.07.2013) // Собрание законодательства РФ. 1996. № 3. Ст. 145; Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» от 26.09.1997 № 125-ФЗ (ред. от 02.07.2013) // Собрание законодательства РФ. 1997. № 39. Ст. 4465; Федеральный закон «Об общественных объединениях» от 19.05.1995 № 82-ФЗ (ред. от 20.07.2012) // Собрание законодательства РФ. 1995. № 21. Ст. 1930; Закон РФ «О потребительской кооперации (потребительских обществах, их союзах) в Российской Федерации» от 19.06.1992 № 3085-1 (ред. от 23.04.2012) // Российская газета. 1997. № 136. 17 июля; Федеральный закон «О благотворительной деятельности и благотворительных организациях» от 11.08.1995 № 135-ФЗ (ред. от 23.12.2010) // Собрание законодательства РФ. 1995. № 33. Ст. 3340; Федеральный закон «О садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединениях граждан» от 15.04.1998 № 66-ФЗ (ред. от 07.05.2013) // Собрание законодательства РФ. 1998. № 16. Ст. 1801; Федеральный закон «Об автономных учреждениях» от 03.11.2006 № 174-ФЗ (ред. от 03.12.2012) // Собрание законодательства РФ. 2006. № 45. Ст. 4626.

Значительный корпус используемых источников составляют акты Президента РФ и Правительства РФ. В частности, в этой категории нормативно-правовых актов имеются документы, призванные регулировать взаимоотношения между государством и некоммерческими структурами, определить возможности и ограничения их политического участия¹⁵.

Эмпирическая база диссертации включает в себя результаты исследований и разработки центра взаимодействия общественных и государственных структур Информационного центра общественного правозащитного движения, Портала НКО, портала «Гражданское общество», Общественной палаты Российской Федерации, Экспертного портала Высшей школы экономики, «Социальное партнерство», Санкт-Петербургского гуманитарно-политологического центра «Стратегия», а также иных материалов и программ.

Теоретическая значимость диссертационного исследования

заключается в получении выводов и положений, способствующих более углубленному исследованию политических коммуникаций государства и общества, уточнению политической логики действий НКО в современном российском обществе, определению задач и целей межсекторного партнерства.

Практическое значение проведенного исследования состоит в
возможности использования основных положений диссертации для
совершенствования деятельности НКО в направлении поиска наиболее
эффективной модели их функционирования. Отдельные выводы и положения
диссертации могут быть также использованы в курсах «Современная
российская политика», «Связи с общественностью в органах

государственной власти и управления», «Менеджмент в некоммерческих организациях» и др.

Апробация результатов исследования

Полученные в диссертации основные выводы и предложения докладывались автором на международных, российских и межвузовских научных и научно-практических конференциях: «Социально-гуманитарные и юридические науки: современные тренды в изменяющемся мире» (Саратов, 2012 г.), «Социально-экономические проблемы современного общества» (Москва, 2012 г.), «Гражданское общество в России: состояние и перспективы развития» (Москва, Финансовый университет, 2013 г.) и др.

Кандидатская диссертация была обсуждена на кафедре «Общая политология» факультета социологии и политологии ФГОБУ ВО «Финансовый университет при Правительстве Российской Федерации» и рекомендована к защите.

¹⁵ Распоряжение Президента РФ «Об обеспечении в 2010 году государственной поддержки некоммерческих неправительственных организаций, участвующих в развитии институтов гражданского общества» от 08.05.2010 № 300-рп // Собрание законодательства РФ. 2010. № 19. Ст. 2315; Указ Президента РФ «Об утверждении членов Общественной палаты Российской Федерации» от 28.09.2005 № 1138 (с изм. от 03.05.2007) // Собрание законодательства РФ. 2005. № 40. Ст. 4025.

Структура диссертации. Работа включает в себя введение, две главы, состоящие из четырех параграфов, заключение и список литературы.

Политико-коммуникативное пространство: сущность, содержание и особенности функционирования

СГМК сообразуют коммуникацию с определенными условиями в соответствии с конкретным медиапространством, например связанным с «отправлением власти на политических постах». «Так, указания власть предержащих выполняются потому, что их сопровождают угрозы физического насилия, причем следует исходить из того, что эти угрозы рассматриваются обществом как легитимные (например, как правосообразные)… В культурном же самоописании общества эти медиа успеха выделяются тем, что игнорируют какую бы то ни было информацию о количестве невостребованных или попросту забытых коммуникаций. Т.е. общество описывает себя так, как будто здесь следует считаться с широким консенсусом, гарантированным принципами, кодами и программами. Как будто бы имелось некое „общественное мнение“»1.

Коммуникация дублирует реальность, что означает и удвоение реальности через создание новой реальности коммуникации, и удвоение реальности через создание двух ее версий в новой реальности коммуникации.

Символические медиа коммуникации, таким образом, выступают медиумом (посредником) самоописания общества, то есть средством, при помощи которого общество как бы «смотрит» на самого себя, назначая социокультурные образцы, а также активно распространяя их в общественном сознании.

В коммуникативно-рациональной методологии Ю. Хабермаса, ключевую роль в конструировании общества играет интерсубъективный2 по своей природе коммуникативный разум.

Рациональность по Хабермасу, базируется на символах, языковых и неязыковых коммуникативных действиях, выражающих в себе какое-то знание. Быть рациональным участником коммуникации – означает возможность обосновывать свои высказывания средствами аргументации. «Если рациональность отдельных индивидов полагается их способностью аргументиро 25 вать собственные высказывания, то с всеобщей точки зрения универсальное основание рациональности высказывания не только отдельных людей, но и коллективностей полагается рациональностью жизненного мира»1.

Хабермас выделяет два типа рациональности: когнитивно инструментальную (ориентированную на успех в своем влиянии на общественное мнение) и коммуникативную (открытую для интерсубъективного рассмотрения и ориентированную на взаимное убеждение)2.

Коммуникативную рациональность следует понимать как «совокупность условий коммуникации, обеспечивающих достижение взаимопонима-ния»3.

Второй тип рациональности стал результатом долгого исторического развития человечества в процессе которого возникает «понимание» всеми участниками взаимодействия коммуникативной ситуации, в которой им предстоит действовать.

Коммуникативная рациональность постепенно формирует особое состояние общества – публичную сферу4. Публичная сфера представляет собой область ненасильственного диалога, «критический форум» независимых голосов свободных от государственной власти, ориентированный навстречу согласию и взаимопониманию (идеальной речевой ситуации) между участниками коммуникации.

Хабермас полагал, что возникновение демократических режимов и само развитие демократических идей в эпоху Нового Времени связано с появлением коммуникативной рациональности, которая стала возможной благодаря возникновению кофеен, салонов, общественных мест, которые люди стали использовать для обмена мнениями по поводу событий, прочитанных в газетах1. Указанная среда и явилась основой для возникновения оппозиции, повлиявшей на установление демократии современного типа, в которой важную роль играют НКО.

Однако в дальнейшем, данная среда была в значительной степени разрушена: средства массовой информации стали манипулировать людьми, вместо того чтобы развивать коммуникативную рациональность. В настоящее время возникла псевдо-публичная сфера, представляющая собой область культурного сверхпотребления и опосредуемая масс-медиа публичность, лишенная критического и политического смысла.

Сегодня участники публичной сферы разделяются на две группы. «Участники извне» – инструментально используются членами политических партий и правительством для оказания своего влияния на массовое сознание. «Участники изнутри» – люди, которые активно артикулируют общественные интересы, отстаивают свои права, ратуют за реформы, реализуют коллективные идентичности.

Для противодействия наступлению псевдо-публичной сферы, Хабермас предлагает концепцию дискурсивной2 этики ориентированную на разрешение моральных коллизий на основе системы институтов открытых для критики в рамках согласования интересов всех участников коммуникации – дискурса3. Реализуя коммуникативную рациональность в дискурсе необходимо строго ориентироваться на следующие процедурные правила включающие в себя однозначность понимания лингвистических выражений и исключение из дискурса не соответствующих, опора на силу аргумента, а не на силу авторитета и языковые ухищрения, направленность на достижение истины и критику, а не введение в заблуждение4.

Следование указанным правилам коммуникативного взаимодействия призвано организовывать политические процессы именно через коммуникативные, а не через когнитивно-инструментальные действия. «Именно коммуникативный дискурс создает то пространство свободы, в котором индивиды на основе согласия способны влиять на ход исторического процесса, быть его реальными субъектами»1.

Таким образом, под коммуникативной рациональностью следует понимать всю совокупность используемых в процессе взаимообщения норм и правил разумного социального действия, которые воспроизводятся в результате постоянного согласования интересов и позиций различных его участников. В свою очередь коммуникативные практики - это практический результат воплощения коммуникативной рациональности в процесс взаимодействия социальных акторов, направленный на воспроизводство социально-политических форм современных обществ.

Заслуживает внимания постструктуралистская методология М. Фуко. Согласно идеям Фуко, язык структурирован в соответствии со своего рода паттернами,2 которые обуславливают высказывания людей в различных сферах социальной жизни (политический дискурс). Другими словами дискурс - это совокупность (письменных и устных) текстов, которые производят люди в разнообразных ежедневных практиках. «Высказывания, которые беспрерывно циркулируют в информационном поле общества часто меняют свой смысл и значение в зависимости от системы установок субъектов дискурса, вводящих свою систему его ограничений, норм и правил»3.

Модели взаимодействия некоммерческих организаций и органов власти в политико-коммуникативном пространстве современной России

Официально закон отмечает, что политической не считается деятельность в области культуры, науки, социальной поддержки граждан, искусства, здравоохранения, пропаганды здорового образа жизни, защиты материнства и детства, охраны растительного и животного мира, физкультуры и спорта, а также благотворительность.

Безусловно на деятельность некоммерческих организаций влияют существующие в этом же политическом пространстве политические институты и их политические программы.

Х.К. Анхайер выделяет следующие основные тенденции данного влияния1. Взаимодействие государства с третьим сектором все чаще происходит в режиме аутсорсинга, когда некоммерческим организациям отдается функция оказания социальных услуг. В качестве примеров подобного сотрудничества можно привести применение контрактных режимов в сфере здравоохранения, ваучерные программы, программы государственно-частного партнерства. Таким образом, следует считать некоммерческие организации более эффективными поставщиками некоторых услуг, чем государственные учреждения, а также оценивать их как более надежные по сравнению с коммерческими организациями. Особенно это касается рынков, где сложно контролировать сектор предоставления государственных услуг. Следует отметить, что при этом государство не защищает некоммерческие организации от рыночных ограничений и правил игры. То есть, некоммерческие организации вынуждены конкурировать с более сильными участниками рынка.

В числе теоретических моделей взаимодействия некоммерческих организаций и органов власти выделяют следующие их разновидности: – нормативную – связана с контролем гражданского общества за действиями власти; – легитимационную – с поддержкой (преданием легитимности) со стороны НКО властных решений; – инструментальную – с участием некоммерческих организаций в реализации властных решении1. Каждая из этих моделей может характеризоваться различной интенсивностью взаимодействия и степенью общественного участия. Интенсивность взаимодействия властей и некоммерческих организаций определяется так называемой лестницей Арнштайна: восьмиступенчатая лестница типов участия, объединяющая их в три группы:

Причем на I уровне некоммерческие организации полностью исключены из реального политического процесса, но власти при этом используют стратегии терапии и манипулирования для легитимации форм не-участия. На II уровне патерналистскую асимметрию сменяет асимметрия «символического» взаимодействия. Власти и некоммерческие организации выполняют исключительно «представительские» функции по отношению друг к другу. Органы власти демонстрируют визуальную поддержку некоммерческим организациям на общественных мероприятиях, а НКО заседают в созданных при органах власти советах и занимаются тем же самым, но в отношении представителей властей.

На III уровне реально применимой является лишь ступень партнерства. В крупных политических системах некоммерческие организации не обладают гражданским контролем, а для реализации делегированных полномочий НКО не обладают настолько высоким уровнем автономии в силу ограничений политических и финансовых ресурсов1.

Таким образом, разные политические режимы будут формировать разные структуры политических возможностей для некоммерческих организаций, что приводит к разным уровням их институционального развития2.

Применительно к российским реалиям особое место в организации взаимодействия между властью и НКО занимает становление и развитие культуры диалога, когда создаются согласительные комиссии, рабочие группы, советы экспертов, которые активно участвуют в разного рода совместных консультациях и переговорах, работая в целях достижения согласия.

Механизмы участия некоммерческих организаций в принятии и реализации политических решений включают в себя по мнению Е.Ю. Кияшко, ряд следующих процедур:

– направление проектов социальных программ на экспертизу в ассоциации, объединяющие независимые некоммерческие организации;

Противоречия репрезентации информационно-коммуникативных технологий некоммерческих организаций в современной России

Правозащитник С.А. Королев – президент общественного Института прав человек, в декабре 1994 г., во время штурма Грозного российскими войсками, будучи в то время уполномоченным по правам человека в РФ, вёл переговоры с чеченскими сепаратистами и обращался к российским солдатам по радиосвязи с призывом сдаваться в плен.

Генерал Г.Н. Трошев отмечал, что Королев по сути предал пленных солдат: «С. Ковалев открыто призывал наших солдат сдаваться в плен под его могучие гарантии освобождения. А о том, что их ждёт в плену у «добрых» чеченцев, особо и не задумывались. Приведу здесь слова капитана Сергея Н., томившегося восемь месяцев в яме под Шали: «Об одном просил Бога – быстрее умереть…» Об избиениях, садистских пытках, публичных казнях и прочих «прелестях» чеченского плена говорить можно долго – читателя этим не удивишь. Но вот отрубание голов, снятие кожи и скальпов с живых солдат, распятые тела в окнах домов – с таким федеральным войскам впервые пришлось столкнуться в Грозном»2.

Во время выборов мэра Москвы в 8 сентября 2013 г. кандидат от оппозиционных сил («Партия народной свободы» – ПАРНАС; Национально-Демократическая партия России; Координационный совет (КС) внепарламентской российской оппозиции) А. Навальный неожиданно занял второе место (27,24 % голосов). Успех во-многом был обусловлен активным использованием Навальным и его волонтерами новых возможностей, предоставляемых социальными сетями и информационно-коммуникативными технологиями (митинги-концерты, уличные агитационные пункты, креативные и нестандартно оформленные агитационные материалы, плакаты, билборды, видеоролики, символика – значки «Мой мэр – Навальный», браслеты и наклейки на стекла машин, создание антиконкурентных лозунгов «Единая Россия – партия жуликов и воров», ежедневные встречи кандидата с избирателями на выходе из станций метро, многочисленные избирательные акции, официальные дебаты на телеканалах и в эфире радиостанций и др.).

По словам Навального, «главный результат нашей работы – ликвидация стереотипа общественного сознания, который давно и надежно поместил все, что связано с независимой деятельностью добровольцев, в раздел «заведомо безнадежно». Вместе мы доказали, что главным двигателем политической борьбы являются власти / телеведущие / политтехнологи / олигархи, а граждане, объединенные общей идеей. А вера в правоту и борьба за лучшее будущее может быть лучшей основой и стержнем избирательной кампа-нии»1. Навальному удалось нащупать целый ряд болевых точек общественного сознания, таких как чиновничий произвол и коррупция, нецелевое расходование средств бюджета, беспорядки в сфере ЖКХ, некачественное обслуживание и ремонт дорог и т.д. С помощью социальных сетей Твиттер, Фейс-бук, ВКонтакте, Одноклассники, Навальный в рамках возглавляемого им «Фонда борьбы с коррупцией», организовал некоммерческие сетевые проекты «РосПил» (борьба со злоупотреблениями в государственных закупках), «РосЯма» (борьба с дефектами дорожного покрытия), «РосВыборы» (организация общественного контроля на выборах президента РФ), «Добрая машина правды» (распространение информации о злоупотреблениях во власти).

Однако, следует отметить, что морально-правовой облик А. Навального небезупречен, он неоднократно привлекался к суду по различным обвинениям и против него было возбуждено несколько уголовных дел за «причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием», «мошенничества», «о защите чести и достоинства» различных лиц публично обвиненных Навальным в махинациях. Из сказанного можно сделать вывод о том, что имеющиеся и вновь создаваемые информационно-коммуникативные технологии позволяют существенно улучшить имидж политика, а также эффективно противостоять государственной пропаганде и судебным преследованиям.

8. Симулятивное противоречие между реально работающими и приносящими обществу пользу НКО и их ложным подобием, фейковыми структурами, используемыми для получения символического капитала и скрытой репрезентации разрушительных идей и т.д.

Одной из наиболее опасных для стабильного развития личности, общества и государства форм НКО являются деструктивные религиозные организации, которые присутствуя в духовном поле общества, имеют возможности и средства влияния не только на сознание людей, но и на политические процессы. Информационно-коммуникативная технология, которую используют такого рода НКО получила название культового контроля сознания – разрушения личности человека и замены ее новой личиной – новообращенного адепта, который не может воспринимать ничего иного, кроме проповедуемой доктрины.

Модель BITE (Behavior control; Information control; Thought control; Emotional control), разработанная С. Хассеном описывает механизм культового контроля следующим образом.

Контроль поведения – состоит в регулировании общения, рабочего и личного времени и времени сна, сообщение старшим о своих мыслях и чувствах, введении жестких правил и расписаний и санкций за их нарушение.

Информационный контроль – направлен на искажение, утаивание информации, прямую ложь и постоянную загруженность адептов для отсутствия времени, создание барьеров между разными степенями посвящения, введение слежки и доносительства, неэтичное использование тайны исповеди и шантаж прошлыми «грехами»

Контроль мышления – предполагает усваивание религиозной доктрины как абсолютной истины, использование мыслетормозящих словесных клише, урезание с помощью языка сложных переживаний и перевода их на «птичий язык», применение гипнотических техник и нейролингвистического программирования, монотонное говорение, медитация, совместное пение (гудение), отказ от аналитического мышления

Эмоциональный контроль заключается в манипулировании эмоциями личности, эксплуатации чувства вины, страха внешнего врага, боязни потерять спасение и неодобрения, публичном покаянии и др.

Основные направления оптимизации деятельности некоммерческих организаций в политико-коммуникативном пространстве в интересах развития гражданского общества в России

Местные организации, которые действуют непосредственно на территории муниципальных образований, более тесно сотрудничают с органами местного самоуправления, и обычно лучше информированы о деятельности местных некоммерческих организаций.

По мере активизации некоммерческих организаций, они все более включаются в установление эффективных коммуникаций с властными институтами и предпринимательскими структурами по целому спектру жизненноважных для общества вопросов.

При этом управление политическими коммуникациями в части взаимодействия с некоммерческими организациями меняется по ходу трансформации власти и в соответствии с существующими на данный момент тенденциями к регионализации и легитимации взаимодействия НКО с органами власти.

В настоящее время в ряде регионов некоммерческие организации признаются в качестве равноправного партнера власти. Однако по-прежнему у общественности является доминирующим мнение, что особого влияния на общественно-политическую жизнь региона они не оказывают. Существует негативная оценка деятельности некоммерческих организаций как «придатка» бизнеса, а некоммерческие партнерства, бизнес-ассоциации оцениваются самими предпринимателями как неэффективный инструмент защиты интересов бизнеса, что полностью нивелирует идею создания подобных структур1.

Межсекторному взаимодействию государственных органов, негосударственных некоммерческих организаций и предпринимательства как целостной устойчивой системе препятствует ряд причин, среди которых: – недостаточно разработанная законодательная база межсекторного взаимодействия на федеральном и региональном уровнях; – недостаточная профессиональная подготовка государственных чиновников, руководителей НКО и предпринимателей и т.д.; – медленный процесс создания ассоциаций и их объединения1.

Нередко деятельность некоммерческих организаций сопряжена с пропагандистскими функциями в отношении местных политических сил. В силу специфики политических отношений на местных уровнях власти, когда бюрократическая иерархия интегрирована с партийно-политической системой, НКО вынуждены прямо или косвенно декларировать свою политическую лояльность.

Хотя абсолютное большинство опрошенных в ходе исследования руководителей и работников некоммерческих организаций заявляли свои политические взгляды как умеренные или индифферентные, на практике это нередко приводит к позиции политического конформизма и готовности выполнять политические функции в обмен на предоставляемые ресурсы. И здесь важными являются цели, с которыми владелец ресурсов предоставляет их в пользование некоммерческих организаций.

Если основным «заказчиком» проектов НКО являются муниципальные и региональные органы власти и их отдельные представители, то именно органы власти в силу своей связи с партийно-политической системой формулируют политический заказ, направленный на укрепление этой партийно-политической системы в ее существующем виде.

Некоммерческие организации в этом пространстве объективно могут выполнять только пропагандистские функции, ориентированные на те или иные социальные группы по профилю каждой НКО. Это верно и для тех некоммерческих организаций, которые юридически связаны с представителями бизнеса, имеющими политические амбиции и борющимися за власть в рамках действующей партийно-политической модели1.

Указанная ситуация формирует системную проблему развития некоммерческих организаций тем, что формулирование и решение насущных социальных проблем, а значит, и деятельность самих организаций вдобавок ко всему вышеперечисленному поставлены в зависимость от текущих политических задач. То есть, некоммерческие организации социального профиля становятся одним из инструментов политической борьбы2.

Таким образом, некоммерческие организации представляют собой особым образом устроенную сложноорганизованную сетевую структуру гражданского общества, призванную интегрировать разнообразные интересы многочисленных общественно-политических образований в интересах их партнерства и взаимопонимания. Именно поэтому влияние НКО постоянно растет.

Рассмотрев современное состояние взаимодействия некоммерческих организаций и государственных структур на современном этапе развития российской государственности и некоторые перспективы его дальнейшего развития, следует раскрыть имеющиеся возможности оптимизации такого рода взаимовлияния.

Под оптимизацией принято понимать приведение объекта, процесса, в наилучшее из имеющихся альтернатив состояние. Очевидно, что оптимизация деятельности НКО должна иметь целью – всемерное способствование усиление процессов демократизации страны.

Стабильная и консолидированная демократия должна опираться на определенный структурный фундамент, на социально-экономическую систему, а также ценности и нормы демократической гражданственности, т.е. символический капитал. В случае современной России производителем такого капитала могли бы стать некоммерческие организации. Их социальная направленность, сам факт образования без властного влияния предполагает изначально заложенную в них волю социума, демократическую гражданственность. Но именно в России основным препятствием на пути формирования жизнеспособной демократии является неструктурированность гражданского общества, неразвитость среднего класса, отсутствие эффективной многопартийной системы при наличии массы мелких политических партий, которые при этом не могут создать действительную оппозицию, обеспечить эффективный контроль за властными структурами или мобилизовать на это граждан1.

В результате в силу обстоятельств жизни в стране «третий сектор» в России все чаще получает «подпитку» в виде очаговой социальной активности граждан, вынужденных защищать свои политические или экономические права (вынужденная субъектность). Из-за падения в последние годы общественного доверия к бизнес субъектам и государственным институтам они утратили часть репутационного капитала (общественные ожидания и надежды). Однако данный показатель вырос у общественных структур. А с репутационным растет социальный капитал, что выражается в увеличении общественной поддержки граждан и сильных кадровых ресурсов2.