Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретические аспекты изучения позиционирования политических партий в условиях конкурентных режимов 19
1.1. Концептуальные рамки анализа современных политических партий 19
1.2. Теория отношений принципала и агента в политике как подход к исследованию идеологических позиций партий 38
Глава 2. Методологические аспекты измерения позиций политических партий 52
2.1. Шкала «левые-правые» электоральной конкуренции 52
2.2. Методы измерения позиций партий 56
Глава 3. Позиции партий на шкале «левые-правые» и проблемные измерения электоральной конкуренции 73
3.1. Переменные идеологического позиционирования партий на шкале «левые-правые» 73
3.2 Социальные расколы как проблемные измерения электоральной конкуренции 96
3.3 Специфика позиционирования партий по иммигрантскому проблемному измерению 107
Глава 4. Идеологическое позиционирование итальянских партий в период «Второй республики» 136
4.1. Обзор состояния итальянской партийной и избирательной систем 136
4.2. Особенности идеологического позиционирования итальянских политических партий 142
Заключение 166
Список литературы 172
Приложения 186
- Концептуальные рамки анализа современных политических партий
- Методы измерения позиций партий
- Социальные расколы как проблемные измерения электоральной конкуренции
- Особенности идеологического позиционирования итальянских политических партий
Концептуальные рамки анализа современных политических партий
Политические партии за все время своего функционирования в условиях демократии значительным образом эволюционировали. Соответственно, в течение последних двух столетий взгляды на сущность этого института претерпевали серьезные изменения. Однако это не привело к исчезновению политических партий, замене их иными организационными формами, несмотря на то, что подобного рода громкие заявления звучали, и не единожды1. Как отмечает А. Кулик, разговоры о кризисе партий были характерны не только для рубежа 1980-1990-х, но и для более ранних этапов формирования партийных структур, например, для конца XIX века, когда с критикой партиом2 Великобритании и США выступил М. Острогорский из-за их несовместимости с общей идеей демократии участия3.
Тем не менее, партии в демократических режимах остаются одним из наиболее явных выражений шмиттовского политического, которое понимается как публичное противоборство разных групп по поводу обладания властью. Благодаря межпартийному соревнованию, предполагающему представление на суд общественности различных программ дальнейшего развития страны, происходит процесс политизации государства, его превращение в политический институт, который также может иметь свои собственные интересы в условиях конкурентных режимов.
Эти предвыборные программы начинают во все большей степени походить друг на друга. Как отмечают М. Блит, Дж. Хопкин и Р. Пелиццо, в 2000-ые можно было наблюдать несколько примеров того, как социал-демократические политические партии проводили реформы, направленные на либерализацию рынка и ограничение государственного вмешательства в экономику в целях защиты наиболее уязвимых социальных групп1. Проведение подобного политического курса не являлось типичным для социал-демократических партий. Кроме того, не всегда очевидна электоральная выгода от таких шагов. Что же вынуждает социал-демократические партии поступать таким образом?
Подобное поведение партий обусловлено целым рядом обстоятельств, которые можно подразделить на две большие группы. Первая – это те причины, которые являются внешними по отношению к партийной системе. Вторая группа обстоятельств отражает особенности развития самих политических партий. Здесь необходимо рассмотреть обе группы причин более подробно. В конечном счете, они оказываются связанными друг с другом в той или иной степени.
К причинам, которые можно обозначить как внешние по отношению к партийной системе, мы отнесем процесс глобализации. В 1970-1980-е годы в развитых экономиках западных стран произошли изменения, связанные с мобильностью капитала и привлекательностью для внешних инвестиций. Чтобы не создавать проблем с привлечением и удержанием иностранного капитала (в противном случае это приведет к безработице и девальвации), правительства вынуждены проводить более либеральную фискальную и монетарную политику, дерегулировать ситуацию на промышленном, трудовом и финансовом рын-ках2. Эти изменения приводят к тому, что социал-демократические партии, возглавляющие правительства своих стран, встречают все больше ограничений для реализации традиционного для себя политического курса. В целом, политические партии перестают выступать в качестве выразителей определенных социальных групп, потому как во все большей степени начинают оказываться под влиянием разнообразных лоббистских структур из предпринимательской сферы.
Эти изменения нашли свое отражение в дефинициях партий. К. Крауч дал весьма красноречивое определение современных политических партий, которое в наибольшей степени отражает суть произошедших изменений. На его взгляд, партия - это такая организационная структура, которая, с одной стороны, включает в себя относительно далекую от массовых общественных движений самовоспроизводящуюся элиту. При этом элитная группа внутри партии не гнушается использовать массовые движения в качестве собственной базы. С другой стороны, внутрипартийная элита активно пользуется услугами влиятельных корпораций, которые в обмен на политические преференции в случае успеха в новом электоральном цикле готовы оказывать партии различные услуги (например, финансирование зондажа общественных настроений, услуг профессиональных политических консультантов и прочее)1.
С К. Краучем согласны многие современные авторы, которые в своих определениях делают акцент на профессионализации политической деятельности и маркетизации избирательных кампаний. Этот процесс захлестнул, как страны «старой демократии», так и новые демократии в Центральной и Восточной Европе. Итальянский исследователь А. Панебьянко одним из первых обращает внимание на процесс профессионализации политических партий в Европе. В своей работе «Политические партии: организация и власть» он предлагает собственную типологию партий, включающую два типа этого политического института: массово-бюрократические и электорально-профессиональные2. Говоря о массово-бюрократических партиях, итальянский политолог не открывает ничего нового, а перечисляет особенности партий, ранее отмеченные М. Дюверже. Для этого типа партий характерны массовость членства, порождающая необходимость создания управленческих структур, и отрыв лидеров организации от ее рядовых членов, который нашел выражение в «фундаментальном социологическом законе политических партий» или «железном законе олигархии» Р. Михельса1. Партийное руководство, которое носит коллективный характер, сосредотачивало в своем распоряжении большой объем управленческих полномочий, его роль приобретала центральный характер в функционировании политических партий. При этом члены партий также играли заметную роль, поскольку именно массовость членского корпуса и концентрация электората партий в границах определенных социальных классов представляли главный ресурс, обеспечивающий электоральный успех. Существенную роль в качестве средства мобилизации играла идеология, которая обеспечивала приток активистов, выполняющих значимые для партии функции на безвозмездной основе. Идеология также была важна с позиции выработки политического курса, представляемого в предвыборных программах и реализуемого в случае победы на выборах. Среди средств коммуникации необходимо выделить прямые контакты агитаторов с избирателями, агитацию «от двери к двери», проведение партийных мероприятий, митингов и пр. При этом большую роль играет партийная пресса как едва ли не главный источник политической информации.
Трансформация социального контекста, появление новых средств коммуникации во второй половине XX века оказали влияние и на характер политических партий и конкуренцию между ними. Они, как отмечает А. Панебьянко, стали электорально-профессиональными2. Необходимость выхода за границы привычных социальных классов и охвата новых групп электората продемонстрировала важность профессионализации разных сфер партийной деятельности, потому как волонтеры-активисты не могли справляться с выполнением качественно новых задач. Роль т.н. «партийной пехоты» существенным образом пошла на убыль. В процессе разработки и продвижения предвыборных программ едва ли нерешающую роль начинают играть политические консультанты, специалисты в сфере коммуникаций, проведения зондажей общественного мнения и маркетинга1. Партийная печать перестает быть главным источником получения информации о политических процессах. Данную функцию начинают выполнять общенациональные новостные выпуски, что очень сильно меняет характер коммуникации между властью и населением. Российская исследовательница С.Н. Пшизова отмечает следующее: «Когда до 90% домохозяйств обзавелись телевизорами, сформировались вполне стабильные модели потребления новостей. Преодолевая региональные и социальные различия, телевидение способствовало «национализации общественного сознания», поскольку при небольшом количестве каналов люди ежедневно настраивались на одну и ту же общую волну».2
Причинами зарождения всех этих процессов стали не только и не столько глобализация, а изменение в социально-классовой структуре западного общества и последовавшее вслед за этим деидеологизация общественного сознания. Это вынудило массовые партии кардинально пересмотреть свою стратегию и тактику действий. В целях достижения успеха на выборах, как отмечает И. Недяк, универсальные партии прибегают к стратегии недифференцированного охвата, т.е. они прилагают усилия, чтобы стать привлекательными для нескольких различных по идеологическим и ценностным ориентациям сегментов электората. С этой целью они позиционируют политический продукт как «пакет программ», который объединяет непротиворечивые интересы максимально большого количества адресных групп избирателей и видится как инструмент решения их повседневных проблем, а не реализации нормативных установок3.
Методы измерения позиций партий
Актуальность изучения позиционирования политических партий объясняется тем, что в конкурентных политических режимах партийные позиции по наиболее важным для общества проблемам определяют взаимоотношения партий до и во время выборов, а такжето, какой политический курс будет реализован на практике после объявления результатов голосования. В этой связи важным представляется вопрос о том, каквыявить позиции партий по разным проблемам. В литературе выделяется несколько подходов к исследованию позиций политических партий. Так, например, К. Бенуа и М. Лэвер отмечают, что для определения того, каких позиций придерживается партия и в каком направлении собирается проводить политический курс при успехе на выборах, можно выделить две основные стратегии, хотя самих способов насчитывается порядка шести1. Суть первой из них заключается в том, что проводится контент-анализ предвыборных манифестов и программ партий. Вторая основная стратегия, применяемая исследователями для определения позиций партий, представляет собой метод экспертного опроса. Э. Динас и К. Геменис добавляют к этому перечню еще и опросы общественного мнения2. Однако наиболее подробный перечень подходов к изучению позиций политических партий предлагает П. Мэйр: суждения априори (apriori judgements), вторичный анализ текстов (secondary reading), массовые опросы (mass surveys), исследование элит (elite studies), изучение партийных программ (analysis of party programmes and manifestos) и экспертные опросы (expert surveys)3. Рассмотрим каждый из этих подходов более подробно.
Анализ партийных программ и манифестов изначально применялся для изучения специфики партийной конкуренции отдельных стран. Однако в дальнейшем этот метод стал использоваться в рамках кросснациональных исследований. С этим, собственно, и связаны основные преимущества анализа партийных программ по сравнению со всеми иными подходами. Э. Динас и К. Геменис выделяют два безусловных положительных момента4. Во-первых, данные, полученные путем использования этого метода, отличаются высоким уровнем беспристрастности, объективности. Экспертные и массовые опросы отражают восприятие позиции политической партии политологами и избирателями соответственно. Партийные манифесты, в свою очередь, обеспечивают более точную и репрезентативную картину того, где именно находится та или иная партия в политическом пространстве. При этом, по мнению Э. Динаса и К. Гемениса, не требуются дополнительные сведения о характере политического процесса и специфике партийной конкуренции1. Во-вторых, анализ партийных программ и манифестов позволяет создать обширную базу данных, которая была бы доступна при проведении кросснациональных исследований. Самой известной и наиболее удобной является база данных «Проекта по сравнительному изучению партийных манифестов»2. Представить создание подобной базы данных, которая постоянно пополнялась бы новыми сведениями, с помощью иных методов представить очень сложно.
Интерес к исследованию партийных документов, в частности, предвыборных программ в западной политологии особенно проявился в 1970-е годы, что было обусловлено, по замечанию О. Толпыгиной, убежденностью исследователей в важности учета партийных документов самого разного профиля – от уставов партий до речей партийных лидеров3. В этот период формируется наиболее авторитетный исследовательский проект, посвященный изучению позиционирования политических партий. Он получил название «Проекта по сравнительному изучению партийных манифестов»4. Его руководителями стали Я. Бадж и Д. Робертсон. Первоначально в фокус внимания исследователей попали 19 демократий, однако в дальнейшем начали добавляться другие страны. Разработчики «Проекта» использовали в самом начале метод контент-анализа. Утверждения из предвыборных манифестов соотносились с одной из 54 категорий. Далее посредством факторного анализа эти категории редуцировались до 7 крупных блоков: свобода и демократия, международные отношения, правительство, экономика, благосостояние, социальные отношения, социальные группы. После этого выявлялись наиболее важные темы для каждой партии. Это позволяло определить ключевые проблемные позиции для партийных систем в целом. Последняя версия базы данных (сентябрь 2014 года) включает 56 стран, 654 избирательные кампании, 960 партий и 3792 предвыборные программы.
Критика подхода «Проекта по сравнительному изучению партийных манифестов», в первую очередь, касается акцентирования исследователями внимания только на программах партий. Получается, что анализу подвергаются вопросы, которые определяют сами партии. Однако, как справедливо отмечают К. Джанда, Р. Хармелл, К. Иденс и П. Гофф, позиции партий по актуальным вопросам общественно-политический жизни оказываются невыявленными1.
Р. Пелиццо указывает на другой недостаток этой базы данных. Он считает, что данные, приводимые в рамках «Проекта», не отражают реальные позиции партий. Они являются ничем иным, как предрасположенностью, готовностью партии занять определенную позицию с тем, чтобы адаптироваться к изменяющимся политическим реалиям. По мнению итальянского политолога, партии склонны либо двигаться в направлении позиций медианного избирателя, либо изменять свои позиции с той целью, чтобы трансформировать восприятие электоратом прошлой позиции партии. В обоих случаях партии отражают в своих предвыборных программах определенные проблемы, чтобы продемонстрировать свое позиционное движение по направлению к ожиданиям избирателей2.
Некоторые политологи соглашаются с утверждением Р. Пелиццо о невозможности точно определить позицию партии, исходя из данных «Проекта». Поэтому, на их взгляд, необходимо модифицировать порядок определения позиции партии посредством использования дополнительных процедур. В этой связи С. Францман и А. Кайзер, исходя из стремления партий успешно конкурировать друг с другом, предлагают различать понятия «позиционные вопросы» и «валентные вопросы»1. Первое понятие обозначает готовность партии публично поддержать правительственные решения, когда уже известны общественные настроения по соответствующим вопросам. Второе отражает связанность партии с определенными вопросами, которые могут негативно или позитивно оцениваться электоратом. Подобное различение позволяет нивелировать недостатки методологического свойства, подчеркнутые Р. Пелиццо. Далее С. Францман и А. Кайзер дают 12-шаговую инструкцию, позволяющую наиболее адекватно оценить позиции партий в конкурентном политическом пространстве2.
Еще одним примером применения метода контент-анализа для определения позиций партий является проект К. Бенуа, М. Лэвера и У. Лоуи под названием Wordscores. В своей статье авторы отмечают, что рассматривают политические тексты не как примеры определенных дискурсов, которые необходимо понимать и интерпретировать3. Вместо этого они рассматривают их в качестве данных, представленных в форме слов. Для определения позиций партий они предлагают использовать компьютезированный способ проведения контент-анализа, который, тем не менее, отличается от большинства подобных схем. Как подчеркивают К. Бенуа, М. Лэвер и Дж. Гарри, большинство применяемых компьютезированных способов проведения контент-анализа предполагают необходимость приложения достаточно затратных в плане времени человеческих усилий, которые связаны с созданием соответствующего словаря для кодификации. Предлагаемая британскими политологами методика характеризуется «радикальным разрывом с традиционными техниками текстуального контент-анализа, связанными с рассмотрением текстов как требующих понимания и интерпретации дискурсов, будь то посредством ручного или компьютезированного кодирования»1. Вместо этого предвыборные программы являются для них собранием данных в виде слов, содержащих информацию о позициях их авторов по определенным измерениям политической конкуренции. Причем эти измерения являются априорными, то есть для их определения не проводится какое-либо отдельное исследование. Авторы проекта Wordscores полагают, что в случае использования индуктивного подхода к построению проблемных измерений конкуренции в разных политических системах могут возникнуть недостоверные выводы, которые связаны с отсутствием объективного критерия определения наиболее важных измерений. В этом смысле ими критикуется Проект по сравнительному изучению партийных манифестов, о котором речь шла ранее. Авторами рассматривается частота употребления слов в текстах, о которых исследователю ничего неизвестно. Однако это делается не вслепую, а через сравнение. Тексты делятся на т.н. «справочные» (reference texts) и «нетронутые» тексты (virgin texts). Авторы методики предлагают специальный гайд, который служит решению проблемы скорейшего нахождения «справочных» текстов2. На их основе выводятся показатели по словам, которые и становятся воплощением измерений партийной конкуренции, характерных для определенной политической системы. Так называемые «нетронутые» тексты впоследствии сравниваются с полученными на основе «справочных» текстов результатами. Для проведения подобного контент-анализа авторы предлагают специальную методику на основе языка программирования R. Эта методика должна позволить, по задумке авторов, изучать тексты, написанные не только на английском, но и на других языках. Кроме того, ее применение не должно ограничиваться лишь предвыборными программами партий, то есть ею следует пользоваться при работе и с другими документами – речами политиков, статьями, книгами, международными договорами.
Социальные расколы как проблемные измерения электоральной конкуренции
Рассмотрение идеологического позиционирования партий исключительно в рамках традиционной шкалы «левые-правые» электоральной конкуренции устраивает не всех исследователей. Ответом на критику применимости этой шкалы в условиях разных социально-политических контекстов стала концепция социальных размежеваний (или расколов), предложенная С. М. Липсетом и С. Рокканом. Отечественный политолог А.С. Ахременко отмечает, что эта концепция зародилась в русле социологического направления изучения электорального поведения1. Основная идея этого исследовательского направления заключается в том, что на политические предпочтения избирателя влияет его принадлежность к какой-либо социальной группе. Именно солидарное отношение к определенной группе обуславливает голосование на выборах за политическую партию, которая в наибольшей степени отстаивает ее интересы. При этом С.М. Липсет и С. Роккан отмечают, что большинство политических партий Западной Европы представляют собой конгломераты разнообразных групп, различающихся по широкому кругу вопросов, но при этом объединенных антагонизмом по отношению к своим конкурентам2. Конфликтные ситуации могут возникать в рамках той или иной политической системы по самым разным вопросам, однако лишь некоторые из них влияют на поляризацию политических сил в ходе конкурентной борьбы на выборах. Как отмечают С.М. Липсет и С. Роккан, в рамках каждой политической системы существует иерархия размежеваний, которая может изменяться с течением времени. Однако исследовательский интерес, по замечанию авторов, заключается в поиске ответов на вопросы о том, когда именно такие вопросы как, например, отношение к языку, региональная идентичность и проблема этничности станут фактором поляризации политических партий? Когда классовая принадлежность будет доминирующей темой в ходе конкурентной борьбы между партиями? Какие именно альянсы партий будут приводить к максимизации напряженности в рамках политической системы, а какие – будут помогать интегрировать её? Эти и многие другие вопросы, по мнению С.М. Липсета и С. Роккана, будут являться одними из ключевых тем для сравнительной политологии. Сами они, не претендуя на лавры разработчиков всеохватной объяснительной схемы, предложили собственную модель анализа партийных систем, попутно создав концепцию, ставшую одним из наиболее интересных и актуальных взглядов на феномен партийной конкуренции в рамках демократических политических режимов.
С.М. Липсет и С. Роккан считают, что ключевые социальные размежевания и их выражения в политической сфере могут быть представлены в рамках пространства с двумя координатными осями1. Предложенная ими модель может служить в качестве координатной сетки для проведения сравнительных исследований. Вертикальная ось представляет собой территориальное измерение структуры размежеваний, связанных с возникновением национальных государств. Горизонтальная ось является линией функционального измерения (functional dimension). «На одном конце вертикальной оси наблюдается реакция периферийных регионов, языковых меньшинств и находящихся под угрозой культур давлению со стороны централизирующего, приводящего под единые стандарты и «рационализирующего» механизма государства-нации. На другом конце наблюдается конфликт не просто между территориальными единицами внутри системы, а скорее – противостояние по установлению контроля за организацией, целями и политикой системы в целом. Это не просто борьба между конкурирующими элитами за центральную власть, а более серьезная конфронтация различных концепций в понимании государственности, внутренних приоритетов и внешних стратегий»2. Конфликты в рамках горизонтальной оси представляют собой функциональный характер. В данном случае на одном конце измерения подразумевается столкновение интересов производителей и покупателей, рабочих и работодателей, арендаторов и владельцев, должников и кредиторов. Здесь союзы между субъектами носят специфический характер, решение конфликтов происходит через рационалистический торг и установление обязательных для определенных групп норм. На другом конце этого измерения речь идет о диффузии критерия принадлежности к определенной группе, более интенсивной идентификации с ней и о бескомпромиссном отрицании оппонентов из противоположного либо конкурирующего лагеря. Конфликт здесь наблюдается не просто за обладание какими-либо выгодами либо для минимизации потерь. В данном случае происходит «столкновение между различными пониманиями морального права, интерпретации истории и человеческой судьбы… Следование правилам «своей» группы является обязательным, аффилиация с другими группами невозможна, коммуникации между группами ограничены и жестко зарегулированы…»1. Как отмечают С.М. Липсет и С. Роккан, в истории невозможно найти рафинированные примеры описанных здесь противостояний. Конкретные конфликты вбирают в себя характеристики из обоих измерений предложенной авторами модели.
На основе этих двух измерений происходит образование четырех социальных размежеваний, два из которых являются прямым следствием национальных революций, другие два – как результат промышленной революции. Как утверждают С.М. Липсет и С. Роккан, с начала XIX века история Европы может быть описана сквозь призму процессов, связанных с этими двумя революционными процессами. Первый из них получил свой старт во Франции, а второй – в Англии. В случае национальных революций речь идет о конфликте между центром и периферией, а также между государством и церковью. Промышленная революция, в свою очередь, породила конфликты между городом и селом, а также между рабочими и собственниками производства. Указанные конфликты превращаются в проблемные измерения после того, как они начинают транслироваться политическими партиями сквозь призму своих организационных особенностей и электоральной стратегии.
С.М. Липсет и С. Роккан приводят перечень порогов, которые необходимо пройти тем или иным общественным движениям для того, чтобы стать важной силой в виде политической партии в рамках соответствующей политической системы. Первый порог – порог легитимации (признается ли право движения проводить петиции, выступать с критикой критики и оппозиционным настроем?). Второй порог – порог инкорпорации (получают ли сторонники нового движения статус участников процесса избрания представителей в органы власти?). Третий порог – порог репрезентации (должно ли новое движение присоединиться к более крупному и старому движению для того, чтобы сохранить доступ к представительным органам?). Четвертый порог – порог власти большинства (созданы ли соответствующие сдерживающие механизмы против проведения победившей партией либо коалицией структурных изменений в рамках национальных политических систем?).
Здесь следует кратко охарактеризовать каждый из вышеуказанных четырех конфликтов, которые образуют соответствующие проблемные измерения партийных систем.
Конфликт между центром и периферией представляет собой культурно-этническое измерение партийной конкуренции. Относительно важности данного проблемного измерения в рамках западноевропейских партийных систем в науке высказывались сомнения, в частности, А. Лейпхартом. По его мнению, в связи с тем, что большинство европейских стран являются культурно однородными либо с наличием небольших по размерам меньшинств, то актуальность культурных и этнических вопросов в ходе партийной конкуренции на национальном уровне носит минимальный характер1. Однако в настоящее время адекватность политической реальности данного утверждения ставится под сомнение. Дж. Ровни совершенно справедливо утверждает, что региональные политические партии, отстаивая необходимость решения, казалось бы, весьма специфичных проблем, на самом деле актуализируют в рамках всей политической системы свою собственную повестку. Более того, на взгляд этого исследователя, проблема «центр-периферия» является долгосрочным структурным конфликтом, который не совсем верно относить только к категории вопросов, актуальных для так называемых «нишевых» партий1. Многие страны Западной Европы в последнее время переживают заметный всплеск актуальности культурной и этнической проблематики, что связано не только и не столько с географическим измерением внутри национального государства, а со значительным притоком мигрантов из стран Африки и Азии. Как справедливо отмечают С.М. Хенкин и И.В. Кудряшова, «иммигранты, в частности, из мусульманских стран представляют собой внутреннюю периферию европейских политических систем, которая приводит к образованию новых социально-культурной и социально-экономической «дистанций»»2. Актуальность этих дистанций связана с тем, что ранее в европейской истории они приводили к появлению соответствующей политико территориальной напряженности, угрожающей формированию наций и установлению легитимной власти. При этом, по мнению авторов, проблема коренится не только в самих мигрантах, которые не могут должным образом интегрироваться в европейские общества, но и в массовом разочаровании местных жителей, не верящих в возможность мирно и без проблем существовать с представителями иных культур. Рост влияния националистических партий (например, Национальный фронт во Франции, Партия свободы в Австрии, исламофобская Партия свободы в Нидерландах, «Золотая заря» в Греции) об этом убедительно свидетельствует.
Особенности идеологического позиционирования итальянских политических партий
В рамках этого параграфа мы используем практически те же переменные, которые были исследованы в параграфе 3.1, за небольшим исключением. Их использование обусловлено не только желанием апробировать ранее рассмотренную модель на примере отдельной страны, но и вследствие определённых теоретических лакун, которые следует заполнить новыми выводами, основанными на результатах анализа эмпирических данных.
В экспертном сообществе и соответствующей литературе часто озвучивается мысль о том, что предвыборные манифесты в Италии играют, главным образом, пропагандистскую роль. Партии в большинстве случаев не стремятся реализовать ее положения, демонстрируя тем самым ориентацию на получение представительства в парламенте и правительстве. Они рассматривают эти институты как способ получения определенных дивидендов, напрямую не связанных с выполнением предвыборных обещаний. Отсюда нами выводится первая гипотеза.
Гипотеза 1 – Итальянские партии склонны в большей степени руководствоваться стратегией, ориентированной на получение максимально возможной поддержки электората, чем на стремление осуществить предлагаемый в предвыборном манифесте политический курс.
Италия как «Первой», так и «Второй» республики отличается разнообразием политических партий, принимающих участие в процессе электоральной конкуренции. Немаловажную роль в этом играет благоприятная для малых партий избирательная система. Cистемы маттареллум и порселлум не способствовали сокращению количества участвующих в электоральной конкуренции партий, но подвергли изменениям сам характер конкурентного процесса, о чем будет сказано ниже. Участие большого количества партий в выборах свидетельствует о серьезной конкуренции между ними, из-за чего их количество заставляет, вероятно, как-то изменять предвыборные манифесты. В связи с этим мы выдвигает вторую гипотезу.
Гипотеза 2 – Партии в период «Второй республики» при позиционировании ориентируются на состояние электоральной конкуренции, выражаемой в количестве принимающих участие в выборах партий.
Первая и вторая гипотезы связаны между собой. В их основе лежит попытка изучить ориентацию партий на правительственные места, а не на реализацию конкретного политического курса. Как правило, стремление осуществить на практике программные положения в наибольшей степени присуще так называемым нишевым партиям, которые актуализируют проблемы, не затронутые другими партиями1. В рамках данной работы мы отталкиваемся от определения Т. Мейера и Б. Миллера, которые считают нишевой партию, которая делает акцент на иных измерениях партийной конкуренции, чем те, которые используют ее соперники в процессе электоральной конкуренции2. В рамках данного определения не имеет значения конкретная тематика, которой придерживается партия. Ключевым моментом является сам факт предложения уникальной предвыборной программы, которая отличается от манифестов других политических партий. Т. Мейер и Б. Миллер предлагают методику измерения партийной «нишевости», которая носит непрерывный характер, в отличие от предыдущих дихотомических классификаций, и не ограничивается какими-то отдельными темами (иммиграция или защита окружающей среды). Итальянский опыт показывает, что нишевые партии (в данном случае подразумевается в первую очередь «Движение 5 звезд») бывают тесно связаны с протестными социальными движениями, в которых активную роль играют лица с левыми политическими убеждениями. В связи с этим мы выдвигаем третью гипотезу.
Гипотеза 3 – Чем более нишевой является партия, тем более левые позиции на политико-идеологическом спектре она занимает.
Для анализа интересующей нас проблемы мы задействовали как количественные, так и качественные методы исследования. В частности, нами использованы метод регрессионного анализа и метод экспертного опроса (формализованное интервью с открытыми вопросами, опросник представлен в приложении). Количество респондентов оказалось не столь большим – три человека. Естественно, в примененном нами подходе есть существенный минус, заключающийся в том, что при столь небольшом количестве респондентов мы вполне можем оказаться в плену субъективных оценок экспертов. Однако сами интервью носили глубинный характер, направленный на понимание сути интересующего процесса, а не на числовое фиксирование определенных составляющих, например, измерений партийной системы страны, которые в дальнейшем можно использовать для создания отдельной кросс-национальной базы данных. Кроме того, практика использования трех респондентов не является редкой и при экспертных опросах, имеющих своей целью квантификацию полученных ответов. В частности, в исследовании Ф. Кастла и П. Мэйра для выявления позиций партий некоторых стран использовались результаты опросов, как минимум, трех интервьюируемых1. В рамках нашего исследования экспертами согласились выступить итальянские академические политологи, специализирующиеся на партийной системе Италии, электоральной конкуренции, особенностях избирательной системы этой страны2. Мы их обозначили как эксперты А, В и С. Для нашего исследования особый интерес представили следующие проблемы: роль предвыборных коалиций в процессе создания программ партий; влияние новых способов коммуникации на формирование предвыборных манифестов; значение, оказываемое различными конфигурациями избирательной системы на появление популистских и протестных партий; способность протестных и популистских партий менять привычное пространство политической конкуренции, выражаемое в терминах «левые-правые».
Метод регрессионного анализа использован нами для определения того, какие именно факторы влияют на изменение партиями своих позиций, зафиксированных в предвыборных программах (или манифестах), что, в свою очередь, дает представление о характере электоральной и – шире – политической конкуренции в стране в период «Второй республики». Результаты количественной и качественной частей исследования мы представим вместе, не деля их по отдельным секциям. Это значит, что интерпретация результатов регрессионного анализа будет происходить, в том числе, и через ответы экспертов на заданные вопросы.
В рамках количественной части исследования рассмотрению подвергаются следующие переменные.
В качестве зависимой переменной выступает положение партии на шкале «левые-правые». Наиболее подходящим источником данных по этой переменной, на наш взгляд, является база данных «Проекта по сравнительному изучению партийных манифестов», в которой представлены показатели партий на шкале «левые-правые» за интересующий нас год выборов1. Далее идет перечень исключительно независимых переменных.
Медианный избиратель. Для нахождения показателя по этой переменной мы применяем формулу медианного избирателя Х. Кима и Р. Фординга2, модифицированную Дж.-Эм. Де Неве3. В модели используется значение, характерное для предшествующего периода выборов. Однако в одном из тестов на робастность берутся данные непосредственно за год выборов, о чем подробнее будет сказано ниже.
Позиция партии в предыдущий электоральный период. Включая этот показатель в модель в качестве регрессора, мы подразумеваем, что некоторое влияние предшествующих выборов может иметь значение при позиционировании партии в интересующий нас период. Кроме того, использование лагированной зависимой переменной является одним из способов решения проблемы автокорреляции, которая возникает при анализе временных рядов.
Определение и методика измерения партийной «нишевости» Т. Мейера и Б. Миллера представляются нам наиболее полезными для понимания процесса электоральной конкуренции в рассматриваемом контексте, а потому в базовой спецификации модели мы используем индекс, предложенный этими авторами.
Здесь стоит отдельно прояснить суть результатов вычислительных процедур по методике авторов. Предлагаемый Т. Мейером и Б. Миллером способ определения нишевости отдельной партии связан с оценкой состояния всей партийной системы, рассматриваемой в контексте того, насколько уникальные программы предлагают избирателям все партии.