Государственная политика России на Северо-Восточном Кавказе и факторы, влияющие на ее развитие и эффективность Гущ Владимир Владимирович

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Особенности государственной политики России на СевероВосточном Кавказе 27

1.1. Понятие государственной политики с учетом Северокавказской специфики 27

1.2. Особенности государственной политики России на Северо-Восточном Кавказе в разные исторические периоды 49

1.3. Специфические особенности Дагестана как субъекта Российской Федерации 94

Глава 2. Основные факторы, влияющие на развитие государственной федеральной политики в республике Дагестан 116

2.1. Русское население как стабилизирующий фактор социально-экономической и политической обстановки в республике Дагестан 119

2.2. Религиозный фактор. Реисламизация Дагестана и ее влияние на политический климат региона .135

2.3. Этнический фактор. Межэтнические отношения и их влияние на социально-политическую стабильность республики 168

2.4. Факторы оценки эффективности государственной политики России, учитывающие специфические особенности республики Дагестан 188

Заключение .200

Список использованной литературы

• Особенности государственной политики России на Северо-Восточном Кавказе в разные исторические периоды
• Специфические особенности Дагестана как субъекта Российской Федерации
• Религиозный фактор. Реисламизация Дагестана и ее влияние на политический климат региона
• Факторы оценки эффективности государственной политики России, учитывающие специфические особенности республики Дагестан

Введение к работе

Актуальность темы исследования. Одной из приоритетных задач национальной безопасности России является выработка системного вектора развития государственной политики, устойчивого к динамичным изменениям внешней среды, учитывающего культурные, национальные и религиозные особенности субъектов, входящих в её состав.

С распадом СССР наметилась устойчивая тенденция вытеснения России с ближневосточной политической арены, а в последнее десятилетие ослабление ее влияния в странах СНГ. Шаг за шагом Россия отступает с Южного Кавказа, оставляя свои военные базы в Грузии и Азербайджане.

В связи с этим особое значение среди республик Северо-Восточного Кавказа приобретает Дагестан как южный форпост России. Он выполняет функции пограничного региона и кросскультурного фильтра и находится в эпицентре идеологического влияния ряда стран и сил извне (международных террористических и религиозно-миссионерских организаций, иностранных разведок, агентов и систем). Это выражается в экспансии радикального ислама, арабизации северокавказского мультикультурного пространства, получивших широкое распространение в пассионарной молодежной среде.

Ситуация в республиках Северо-Восточного Кавказа усугубляется еще и
внутренними проблемами: высочайшим уровнем коррумпированности

региональных чиновников; высоким уровнем безработицы среди молодежи;
террористической угрозой, исходящей со стороны вооруженных

бандформирований. Но едва ли не самой опасной проблемой является постоянный отток русского населения, который влечет за собой разрыв целостности российского культурного, духовно-идеологического пространства. Дагестан может быть означен еще и как специфический многонациональный субъект РФ, находящийся на стыке двух политических культур – восточной и западной, что повлияло на создание уникальной северокавказской полиэтничной культуры, переплетенной с адатами и нормами жизни традиционного горского

общества. Как стыковому региону, Дагестану свойственен ряд конфликтов ближневосточных стран, например, внутриконфессиональный конфликт между традиционным и нетрадиционным исламо (суфиями и салафитами), а как полиэтничному региону – конфликт между этническими группами за представительство в региональных органах власти. С учетом сложившейся мировой политической обстановки, вполне вероятно, что в самом ближайшем будущем ситуация в Дагестане будет определять политический климат во всем Северокавказском регионе. От эффективности российской государственной политики, учитывающей особенности республик Северо-Восточного Кавказа, в значительной степени зависит социально-политическая стабильность и сохранение территориальной целостности Российской Федерации.

Степень научной разработанности проблемы.

Вопрос государственной политики России в республиках Северного Кавказа в научном сообществе имеет несколько различных подходов. В рамках нашего исследования следует выделить работы М. М. Сперанского, А. П. Ермолова, Р. А. Фадеева, Н. Я. Данилевского, В. С. Соловьева, В. А. Потто, Н. Д. Кузнецова, С. С. Эсадзе, П. И. Ковалевского, И. А. Ильина и др.¹ Эти авторы являются представителями имперской государственно-политической доктрины. Особого внимания, на наш взгляд, заслуживает работа Р. А. Фадеева «Государственный порядок. Россия и Кавказ» (1824-1833), в которой автор категорически утверждал, что засилье бюрократии является главной причиной неудовлетворительного состояния русского общества, а эффективная государственная политика на Кавказе возможна только с учётом специфики

¹ Сперанский М. М. Проекты и записки. АН СССР. М.; Л., 1961; Записки А. П. Ермолова. 1798–1826 гг. / Сост. В. А. Фёдорова. М.: Высшая школа, 1991; Фадеев Р. А. Государственный порядок. Россия и Кавказ / сост. С. В. Лебедев, Т. В. Линицкая; отв. ред. О. А. Платонов. М.: Институт русской цивилизации, 2010; Данилевский Н. Я. Россия и Европа. М.: Древнее и современное, 2002; Соловьев В. С. Враг с Востока: собрание сочинений: в 2 т. Т. 2. М., 1989. С. 432–444; Потто В.А. Кавказская война: в 5 томах. М.: ЗАО Центрполиграф, 2007; Кузнецов Н. Д. Управление делами иностранных исповеданий в России в его историческом развитии // Временник Демидовского юридического лицея. Ярославль, 1898; Эсадзе С. С. Историческая записка об управлении Кавказом : в 2 т. / ред. Воен.-ист. отд. Окружного штаба. Тифлис: Тип. «Гуттенберг», 1907; Ковалевский П. И. История России с национальной точки зрения. СПб., 1912; Ильин И. А. О путях России // Русская идея. В кругу писателей и мыслителей русского зарубежья: в 2 т. М.: Искусство, 1994. Т. 2. С. 234-240.

этого региона.¹ Об опасности российских дезинтеграционных процессов пророчески предупреждал И. А. Ильин.²

Среди современных авторов, занимающихся вопросами государственной
политики России на Северном Кавказе в XIX – начале ХХ вв., следует выделить
работы Д. Ю. Арапова, В. В. Дегоева, А. В. Дубровина, В.С. Дякина, Г. П.
Герейханова, Ш. М. Казиева, С.А. Лукьянова, Р. М. Магомедова, Г.Н.

Малаховой, А.К. Тихонова, В. П. Торукало.³

Советский период российской государственной политики на Северном Кавказе, в т. ч. в Дагестане освещен в работах советских и российских ученых: Н. Ф. Бугая, Т. Ю. Бурмистровой, А. Д. Даниялова, А. Х. Даудова, В. Ю. Зорина, Ю. Ю. Карпова, Ю. И. Кониева, А. Л. Летифова, М. З. Магомедова, А. И. Османова, И. Х. Сулаева, В. Г. Чеботаревой.⁴

¹ Фадеев Р. А. Государственный порядок. Россия и Кавказ / сост. С. В. Лебедев, Т. В. Линицкая; отв. ред. О. А.
Платонов. М.: Институт русской цивилизации, 2010.

² Ильин И. А. Что сулит миру расчленение России // Литературная Россия. М., 1990. № 19. С. 10-11.

³ Арапов Д. Ю. Система государственного регулирования ислама в Российской империи (последняя треть XVIII –
начало XX вв.). М.: МПГУ, 2004; Дегоев В. В. Введение в политическую историю Северного Кавказа (XVI век –
1917 год) : учеб. пособие. М.: Навона, 2009; Дубровин А. В. Кавказская война: изменение ментальности
российских офицеров: автореф. дис. … канд. ист. наук. Майкоп, 2013; Дякин В. С. Национальный вопрос во
внутренней политике царизма (XIX в.) // Вопросы истории. 1995. № 9. С. 130–142; Он же: Национальный вопрос
во внутренней политике царизма (начало XX в.) // Вопросы истории. 1996. № 11–12. С. 39–50; Герейханов Г. П.
Государственно-исламские отношения в управленческих, социально-философских и религиозно-этических
концепциях XIX - начала XX веков // Социально-гуманитарные знания. 2005. № 5. С. 244-257; Казиев Ш. М.,
Карпеев И. В. Повседневная жизнь горцев Северного Кавказа в XIX веке. М.: Молодая гвардия, 2003; Лукьянов
С. А. Принцип веротерпимости во внутренней политике дореволюционной России и роль Министерства
внутренних дел в обеспечении государственно-правовых основ его осуществления: дисс. ... д-ра. юрид. наук. М.,
2009; Магомедов Р.М. Борьба горцев за независимость под руководством Шамиля. Махачкала, 1991; Малахова Г.
Н. Становление и развитие российского государственного управления на Северном Кавказе в XVIII - XIX вв.:
дис. д-ра ист. наук. М., 2001; Тихонов А. К. Политика российской империи по отношению к католикам,
мусульманам, иудеям в последней четверти XVIII – начале XX в.: автореф. дисс. … д-ра ист. наук. СПб, 2007;
Торукало В.П. Нация и национальные отношения: Истоки, теория, современность: дисс. ... д-ра филос. наук. М.,
1997.

⁴ Бугай Н. Ф. Национально-государственное строительство Российской Федерации: Северный Кавказ (1917 –
1941 гг.) / Ред. кол. Н.Ф. Бугай и др. Майкоп: Меоты, 2002; Бурмистрова Т. Ю. Зёрна и плевелы: национальная
политика в СССР. 1917 – 1984. СПб., 1993; Даниялов А. Д. Строительство социализма в Дагестане. 1921-1940
гг.: узловые проблемы. М.: Наука, 1975; Даудов А. Х., Месхидзе Д. И. Национальная государственность горских
народов Северного Кавказа (1917–1924 гг.), СПб.: СПбГУ, 2009; Зорин В.Ю. Национальная политика в России:
история, проблемы, перспектива. М.: ИСПИ, 2002; Карпов Ю. Ю. Национальный ресурс в политике государства:
диалоги центра и автономий Северного Кавказа в 1920–1930-е годы // Общество как объект и субъект власти:
очерки политической антропологии Кавказа. СПб: Петербургское Востоковедение, 2012. С. 299-375; Кониев Ю.
И. Автономия народов Северного Кавказа: о зарождении и развитии форм советской национальной
государственности на Северном Кавказе. Орджоникидзе: Ир, 1973; Летифов А.Л. Возникновение и развитие
советской национальной государственности народов Дагестана. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1968; Он же:
Исторический опыт национально-государственного строительства на Северном Кавказе в переходный период к
социализму. Махачкала, 1972; Магомедов М. З. Социализм и судьбы горцев: из опыта разрешения
национального вопроса и борьбы с идеологией ислама в Дагестане и на Тереке. Махачкала, 1976; Османов А. И.
Дагестан в XX веке: исторический опыт регионального развития: в 2 т. Махачкала: ДИНЭМ, 2007; Сулаев И. Х.

Особый интерес представляет сложная, малоисследованная тема участия северокавказских народов в Великой Отечественной Войне , которая в советских и постсоветских источниках, как правило, имеет однобокий, однополярный подход. Попытки углубленного, не ангажированного исследования нашли отражение в книге А. Ю. Безугольного, Н. Ф. Бугая и др.¹ Полярные взгляды представляют работы Е. Ф. Кринко, Л. Ф. Соцкова, И. В. Тюленева и грузинского националиста Г. Г. Мамулии. ²

С распадом СССР на всем постсоветском пространстве актуализировались вопросы этнонациональной проблематики. Представителями этого научного направления в современной России являются Р. Г. Абдулатипов, С. А. Арутюнов, Э. А. Баграмов, Ю. М. Бородай, И. Н. Гаврилова, М. С. Джунусов, В. А. Тишков, В. Н. Шевченко и др.³

Развитие государственной политики России в республиках СКФО в постсоветский период анализируется в работах Р. Г. Абдулатипова, З. С. Арухова, Н. Ф. Бугая, С. А. Гонова, В. В. Дегоева, В. Д. Дзидзоева, Х. В. Дзуцева, Ю. Ю. Карпова, Е. Л. Капустиной, Х. С. Киреева, О. В. Козловой, А. В. Колесниковой, Р. В. Курбанова, С. М. Маркедонова, В. А. Михайлова, Е. М. Полякова, Д. В. Соколова, И. В. Стародубровской, А. Д. Тлеужа и др.⁴

Борьба против влияния мусульманского духовенства в Дагестане в 1920-1930-е гг. /А. Г. Далгатов, И. Х. Сулаев // Вопросы истории. 2010. № 6. С. 77-85; Он же: Сулаев И. Х. Мусульманское духовенство Дагестана и власть: история взаимоотношений (1917 -1991 гг.): дис. д-ра ист. наук. Махачкала, 2009. Чеботарева В. Г. Национальная политика Российской Федерации. 1925-1938 гг. М.: ГУ МДН, 2008.

¹ Безугольный А. Ю. Горцы Северного Кавказа в Великой отечественной войне 1941-1945 гг.: проблемы истории,
историографии и источниковедения /А. Ю. Безугольный, Н. Ф. Бугай и др. М., 2012

² Кринко Е.Ф. Коллаборационизм в СССР в годы Великой Отечественной войны и его изучение в российской
историографии // Вопросы истории. 2004. №11. С. 153-163; Соцков Л.Ф. Неизвестный сепаратизм: на службе СД
и Абвера: из секретных досье разведки. М.: Рипол классик, 2003; Тюленев И. В. Через три войны. Воспоминания
командующего Южным и Закавказским фронтами. 1941-1945. М., 2007; Мамулиа Г. Г. Грузинский легион
вермахта: Враги и союзники. М.: Вече, 2011.

³Абдулатипов Р. Г. Национальный вопрос и государственное устройство России. М.: Славянский диалог, 2000; Народы Дагестана / Отв. ред. С.А. Арутюнов и др. М.: Наука, 2002; Баграмов Э.А. Национальная политика и национальная психология // Жизнь национальностей. 1990. № 3-4; Бородай, Ю. М. Этнос, нация, государство // Полис. 1992. № 5–6. С. 19–21; Гаврилова И. Н. Национальная политика в России: проблемы и перспективы // Теория и практика общественного развития. 2013. №5. С. 207-214; Джунусов М. С. Национализм: словарь-справочник. М.: Славянский диалог, 1998; Тишков В. А. Феномен сепаратизма // Общество и экономика. 1999. №5. С. 75–88; Шевченко В.Н. 20 лет назад распался СССР: кто запустил процесс распада страны? От СССР к РФ: 20 лет истоки и уроки // Мат. Всеросс. науч. конф., 25 ноября. 2011 г., М.: Науч. эксперт, 2012. С. 99-108. ⁴Абдулатипов Р. Г. Этнонациональная политика в Российской Федерации: концепция, практика, реализация, перспективы. М., 2007; Арухов, З. С. Поиски этнической и религиозной идентичности в период становления гражданского общества в Дагестане // Проблемы становления гражданского общества в Республике Дагестан :

Представление о том, как оценивают за рубежом российскую государственную политику на Кавказе, дают работы следующих авторов: П. Ханны, С.Ф. Хантингтона, Д. Хейтона и др.¹ Так, например, американский политолог П. Ханна утверждает, что именно Россия является основным источником нестабильности в Кавказском регионе.²

Геополитическая важность Кавказского региона подробно раскрыта в работах Я. А. Амелиной, К. С. Гаджиева, Я. А. Гордина, В. В. Дегоева, И. П. Добаева, Х. С. Киреева, А. И. Кугая, К. Г. Ланды, С. М. Маркедонова, И. Н. Панарина, Г. М. Юсуповой и др.³ Все эти исследователи утверждают, что

материалы науч.-практ. конф. (Махачкала, 28 февраля 2003 г.). Махачкала: Юпитер, 2003. С. 425–428; Бугай Н. Ф. Северный Кавказ. Новые ориентиры национальной политики (90-е годы XX века) / Н. Ф. Бугай, А. И. Гонов. М.: Новый хронограф, 2004; Дегоев В. В. Россия, Кавказ и постсоветский мир: прощание с иллюзиями. М.: Русская панорама, 2006; Дзидзоев В. Д. Национальная политика на Северном Кавказе: вызовы и ответы XXI века: проблемы российской государственности // Известия высших учебных заведений. 2006. № 3. С. 54–60; Дзуцев Х.

B. Поликультурная образовательная модель как основа формирования российской гражданской идентичности //
Социологические исследования. 2014. № 11. С. 96-102; Карпов Ю.Ю., Капустина Е.Л. Горцы после гор.
Миграционные процессы в Дагестане в XX – начале XXI века: их социальные и этнокультурные последствия и
перспективы. СПб., 2011; Капустина Е. Л. Выборы в сельском Дагестане: политическое событие как элемент
социальной жизни // Общество как объект и субъект власти : очерки политической антропологии Кавказа ; отв.
ред. Ю. Ю. Карпов. СПб.: Петербургское Востоковедение, 2012. С. 32-60; Она же: Отходничество в Нагорном
Дагестане как социальное и культурное явление (конец XIX – начало XXI вв.) // Традиции народов Кавказа в
меняющемся мире: преемственность и разрывы в социокультурных практиках. СПб., 2010. С. 356–401; Киреев Х.

C. Особенности современной национальной политики Российской Федерации на Северном Кавказе: достижения,
просчеты // Этносоциум и Межнациональная культура. 2009. №5(21). С. 68-75; Козлова О. В. Национальная
политика Российской Федерации в 90-е годы XX века: исторический аспект: дис. ... канд. ист. наук. Казань, 2004;
Колесникова А.В. Идеологические аспекты процессов централизации и децентрализации в России как в
многосоставном государстве // Власть. 2015, № 10. С. 100-105; Курбанов Р.В. Факторы политической интеграции
многоэтнического региона: на примере Республик Северо-Восточного Кавказа: дис. …канд. полит. наук. СПб,
2003; Маркедонов С. М. Постсоветский Южный Кавказ: традиционализм плюс модернизация // Прогнозис. 2007.
№ 1 (9). С. 332-348; Михайлов В.А. Некоторые особенности национальной политики в России. Ретроспекция //
Информационный бюллетень № 1 (6). Федерация и народы России. М.,1996. С.5-18; Поляков Е. М. Политика
органов государственной власти России на Северном Кавказе: 1990-е-2000-е годы: дисс. ... канд. полит. наук,
2009; Стародубровская, И. В. Северный Кавказ: модернизационный вызов / И.В. Стародубровская, Д.В. Соколов
и др. М.: Изд. дом «Дело», 2014; Тлеуж А. Д. К вопросу о национальной политике в современной России //
Вестник Майкоп. технол. ун-та. Майкоп : Изд-во «Лань», 2011. № 2. С. 79–84.

¹Ханна П. Второй мир / Центр исследований постиндустриального общества. М. : Изд-во «Европа», 2010; Хантингтон С.Ф. Третья волна: демократизация в конце XX. М.: РОССПЭН, 2003; Он же: Столкновение цивилизаций. М.: «Издательство АСТ», 2003; Хейтон Д. Я намерен рассказать миру о Дагестане / Кавполит. 2015. 4 августа. URL:

² Ханна П. Второй мир / Центр исследований постиндустриального общества. М.: Изд-во «Европа», 2010

³ Амелина Я. А. О росте исламистской угрозы на Северном Кавказе и в Поволжье в связи с арабской весной и
приходом к власти в ряде стран салафитов // Состояние и тенденции развития ситуации на Ближнем Востоке: сб.
док.; под ред. К. А. Кокарева, Р. А. Сафрастяна. М.: РИСИ, 2013. С. 44-50; Гаджиев К. С. Геополитика Кавказа:
монография М.: Международные отношения, 2001; Он же: «Большая игра» на Кавказе: вчера, сегодня завтра.
М.: Международные отношения, 2010; Гордин Я. А. Зачем России нужен был Кавказ? Иллюзии и реальность.
СПб.: Журнал «Звезда», 2008; Дегоев В. В. О кавказском вопросе и будущем России // Вестник МГИМО-
Университета. 2012. № 4. С. 65–74. Он же: Черноморско-Каспийский регион после 08.08.08: старые и новые
игроки на фоне постконфликтного пейзажа // Мировая политика: взгляд из будущего: матер. V Конвента РАМИ.
Т. 20. Южный Кавказ: проекты и прогнозы как искусство возможного / под общ. ред. А. В. Торкунова. М.:
МГИМО, 2009. С. 95-105; Добаев, И. П. Геополитические трансформации в Кавказско-Каспийском регионе / И.

интерес США к Каспийскому региону с каждым годом возрастает; основная цель НАТО – разгерметизация акватории Каспийского моря. Каждый из авторов описывает определенный ряд угроз, который ослабит позиции России в этом регионе.

Существенный вклад в изучение базисных основ ислама внесли такие иностранные авторы, как К. Армстронг, Р. Белл, П. Ван дер Веер, H. Кедди, А. Массэ, Дж. Трименгэм, М. Уотт, С. Хантингтон, А. Хоурани и др.¹ Особый интерес представляет статья «The revolt of Islam, 1700 to 1993 Comparative Considerations and Relations to Imperialism», в которой H. Кедди раскрывает общие предпосылки радикализации ислама на Ближнем Востоке и Северном

Кавказе.²

Анализируя религиозную ситуацию в республиках Северо-Восточного Кавказа и исламского фактора в современной России, мы обратились к работам В. Х. Акаева, И. П. Добаева, А. А. Игнатенко, Э. Р. Кисриева, Д. В. Макарова, А. В. Малашенко, В. С. Лебедева, А. С. Халиловой, В. М. Юрченко и др.³ Особого

П. Добаев, А. Г. Дугин // Центральная Азия и Кавказ. 2005. № 5. С. 90-99. Он же: Кавказский макрорегион в фокусе геополитических интересов мировых держав: история и современность. Ростов-на-Дону: ЮНЦ РАН, 2007; Киреев Х. С. Северный Кавказ на перекрестке геополитических интересов мировых держав. // Международная жизнь. 2009. № 11. С. 126-132; Кугай А. И. Россия в условиях диктатуры геополитических проектов // Управленческое консультирование. 2015. № 4(76). С. 8-13; Ланда К. Г. Трансграничное сотрудничество: Дагестан в международных связях России // Современные проблемы науки и образования. 2009. № 3. С. 182–188; Маркедонов С. М. Хватит кормить кого?: Северный Кавказ: от проблемы региона к общероссийскому сюжету // Россия в глобальной политике. 2013. № 6. С. 55-70; Панарин И. Н. Информационная война и мир /И. Н. Панарин, Л. Г. Панарина. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003; Юсупова Г. М. Дагестан в новом геополитическом пространстве: конструктивный потенциал и конфликтогенные факторы. Махачкала: ДНЦ РАН, 2007.

¹Армстронг, К. Ислам: краткая история от начала до наших дней. М. : Эксмо, 2011; Белл Р., Уотт У.М. Коранистика: введение / Науч. ред. В. С.Рыбалкин; пер. с англ. С.А.Жданов, Б. В. Норик, М.Г.Романов. СПб: «Диля», 2005; Van der Veer P. Political Religion in the Twenty-first Century // International Order and the Future of World Politics/ Ed. by T.V. Paul, J.A. Hall. Cambridge: Cambridge University Press, 1999; Keddie N. R. The revolt of Islam, 1700 to 1993 Comparative Considerations and Relations to Imperialism // Society of Comparative Study of Society and History. 1994. №3.P. 463–87; Массэ А. Ислам: очерки истории / пер. с фр. Н. Б. Кобриной, Н. С. Луцкой. М.: Крафт, 2007; Тримингэм Дж. С. Суфийские ордены в исламе / пер с. англ. М.: Наука,1989; Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: ООО «Издательство АСТ», 2003; Hourani A. Arabic Thought in the Liberal Age (1798-1939). London, Oxford University Press, 1970.

²Keddie N. R. The revolt of Islam, 1700 to 1993 Comparative Considerations and Relations to Imperialism // Society of Comparative Study of Society and History. 1994. №3.P. 463–87

³Акаев В. Х. Ислам в чеченской Республике. М.: Логос, 2008; Он же: Суфийская культура на Северном Кавказе: теоретические и практические аспекты /отв. ред. Г.В. Драч; Южный федер. ун-т. Грозный, 2011; Добаев И. П. Политические процессы в исламском движении на Северном Кавказе// Научная мысль Кавказа. 2008. № 1. С. 31– 37; Игнатенко А.А. Угроза свободе совести с неожиданной стороны: ваххабизм в России // Двадцать лет религиозной свободы в России / под ред. А.В. Малашенко и С.Б. Филатова. М.: РОССПЭН; Моск. центр Карнеги, 2009; Кисриев Э. Ф. Ислам в Дагестане М.: Логос, 2007; Макаров Д.В. Официальный и неофициальный ислам в Дагестане. М.: ЦСиПИ, 2000; Малашенко А. В. Реальности и стереотипы восприятия ислама на Северном

внимания, на наш взгляд, заслуживают работы татарского религиозного проповедника-традиционалиста В. М. Якупова¹, а также коллективная монография «Религиозный фактор и проблемы безопасности Юга России»².

Специфика дагестанского салафизма и радикализма – псевдосалафизма (направление суннитской ветви ислама) подробно рассмотрена в работах З. М. Абдулагатова, Р. Г. Гаджибекова, И. П. Добаева, А. А. Игнатенко, М. С. Зинченко, Х. Т. Курбанова, Д. В. Макарова, Н. Е. Романченко, М. Д. Солтамурадова, А. В. Сухова, К. М. Ханбабаева и др.³ В рамках нашего исследования особый интерес представляет коллективный труд «Радикализация исламских движений в Центральной Азии и на Северном Кавказе».⁴

В результате проведенного анализа религиозной ситуации в республиках Северо-Восточного Кавказа в работе сделан вывод о повышении террористической опасности и необходимости особого внимания к работе с

Кавказе // Государственная служба. М. 2010. №2. С. 76-79; Халилова А.С., Лебедев В.С. Исламский фактор в политических конфликтах на Северном Кавказе: Дагестан и Чечня в 1991-1999 гг. // Теория и практика общественного развития. 2015. № 12. С. 243-246; Юрченко В. М. Религиозно-политический экстремизм на Северном Кавказе: на материалах Республики Дагестан / В.М. Юрченко, В.С. Лебедев // Вестник Российской нации. 2013. № 3-4. С. 162-172

¹Якупов В. М. Важность традиционного Ислама в сохранении национальной самобытности в условиях глобализации // Глобализация и национальная самобытность. Форум языков. 2003. Казань: «Экоцентр», 2004. С.30–36; Он же: Анти-Ислам (о раскольнической сущности ваххабитов-реформаторов) // Журнал Мусульманский мир. 2006. № 9. С. 3-43;

²Религиозный фактор и проблемы безопасности Юга России: колл. монография / Матишов Г.Г., Котеленко Д.Г., Авксентьев В.А. и др. Ростов на/Д. : Изд-во ЮНЦ РАН, 2010.

³Абдулагатов З. М. Проблема умеренности в дагестанском салафизме // Дагестанский социологический сборник, 2011. Махачкала: ИИАЭ ДНЦ РАН, 2011; Гаджибеков Р. Г. Внутренние факторы влияния на процессы политизации и радикализации ислама в РФ: автореф. дис. ... канд. полит. наук. М., 2013; Добаев И. П. Радикализация ислама в современной России. М. Ростов-на-Дону: Социально-гуманитарные знания, 2014; Игнатенко А.А. Эпистемология исламского радикализма // Религия и глобализация на просторах Евразии / под ред. А.В. Малашенко, С.Б. Филатова; Моск. Центр Карнеги. М.: Неостром, 2005. С. 176-221; Зинченко М.С. Политизация ислама как фактор современного политического процесса: дис. канд. полит. наук. М., 2009; Курбанов Х.Т. Религиозно-политический экстремизм на Северо-Восточном Кавказе: идеология и практика (на материалах Республики Дагестан): автореф. дис. …канд. полит. наук. Махачкала, 2006; Макаров Д.В. Радикальный исламизм на Северном Кавказе: Дагестан и Чечня // Этнополитическая ситуация на Северном Кавказе. Бюллетень № 1. М., 1999; Романченко Н. Е. Институционализация современных радикальных неправительственных религиозно-политических организаций на Северном Кавказе. М.: Социально-гуманитарные знания, 2011; Солтамурадов М. Д. Суфизм в культуре народов Северо-Восточного Кавказа / отв. ред. И. П. Добаев. Ростов-на-Дону, 2008; Сухов, А.В. Радикализация исламских движений в Центральной Азии и на Северном Кавказе: сравнительно-политологический анализ (на материалах Киргизской Республики и Республики Дагестан): дис. … канд. полит. наук. Ростов на/Д., 2008; Ханбабаев К. М. Исламский радикализм на Северном Кавказе: идеология, цели, пути финансирования // Свободная мысль. 2007. № 3. С. 105-116; Он же: Религиозно-политический экстремизм в России: состояние и проблемы. Махачкала, 2010.

⁴ Радикализация исламских движений в Центральной Азии и на Северном Кавказе / И. П. Добаев [и др.]; под ред. И. П. Добаева. – Ростов-на-Дону : Изд-во СКНЦ ВШ ЮФУ, 2010.

молодежью. Этой проблематике посвящены работы З. М. Абдулагатова, Н. А. Асварова, Г. Г. Гасанова, М. А. Магомедовой.¹

Важным аспектом нашего исследования является анализ причин оттока русского населения из республик Северо-Восточного Кавказа и последствий этого процесса. При этом мы опирались на работы Н. Ф. Бугая, З. М. Гаджимурадовой, Н. Н. Гасанова, Г. С. Денисовой, Р. Д. Джафарова, А. Дзадзиева, В. К. Егорова, В. Н. Ракачева, С. Сущего, В. П. Уланова. ²

Этнополитическим исследованиям на Северо-Восточном Кавказе и в Дагестане, вопросам межэтнической коммуникации, проблемам этнического представительства в органах региональной власти и этнотерриториальным конфликтам уделено внимание в работах А. З. Адиева, В. Д. Дзидзоева, Х.В. Дзуцева, А. Зверева, С. М. Маркедонова, И. Я. Новицкого, Г. И. Рамалданова, И. В. Стародубровской, Д. В. Соколова, А. А. Ярлыкапова.³

¹ Абдулагатов З. М. Особенности социализации современной молодежи и социальные деформации в молодежной среде. Махачкала: ИИАЭ ДНЦ РАН, 2011; Асваров Н.А. Молодежь Дагестана: особенности и процесс формирования правосознания и правовой культуры на современном этапе. URL: 3_ANR_2013/Istoria/2_126185.doc.htm (дата обращения 15.04.2016); Гасанов Г.Г. Политическое сознание молодёжи и этнополитическая ситуация в Республике Дагестан: Дисс. … канд. пол. наук. М., 2010; Магомедова М. А. Сущность, причины экстремизма в молодежной среде в республике Дагестан //Science and world. 2015. № 10.

²Бугай Н. Ф. Казачество России: отторжение, признание, возрождение (1917 – 90-е годы). М., 2000; Гаджимурадова З. М. Проблемы биоэтики в моральном сознании представителей разных культур (русские и дагестанцы, XXI в.) // Мир психологии. 2007. № 3. С. 187-191; Гасанов Н. Н. Республика Дагестан: проблемы русскоязычного населения // Социально-гуманитарные знания. 2014. № 4. С. 215-230; Денисова Г. С., Уланов В. П. Русские на Северном Кавказе: анализ трансформации социокультурного статуса. Р-н/Д., 2003; Джафаров Р. Д. Перспективы решения проблем русскоязычного населения: интервью с и. о. заместителя Председателя Правительства РД, председателем ПК по проблемам русскоязычного населения РД Джафаровым Р. Д. // Народы Дагестана. 2013. № 2. С. 7-9; Дзадзиев А. Русское население республик Северного Кавказа: современные миграционные установки // Россия и мусульманский мир. 2009. № 1 (199). С. 38-56; Егоров В. К. Русское население Дагестана: проблемы и перспективы этнодемографического развития / В. К. Егоров, М.-Р. А. Ибрагимов // Федерализм. 2013.№ 2. С. 159-170; Ракачев В. Н. Русские на Северном Кавказе (современная этнополитическая ситуация) // Культурно-историческая общность народов Северного Кавказа и проблемы гуманизации межнациональных отношений на современном этапе: матер. межд. конф. (28-31 октября 1997 г.) Черкесск-Архыз. 1999; Сущий С. Русское население в республиках Северного Кавказа в начале XXI в. // Россия и мусульманский мир. 2011. № 7 С. 67-71.

³Адиев А. З. Земельный вопрос и этнополитические конфликты в Дагестане: монография. Ростов-на-Дону: Изд-
во СКНЦ ВШ ЮФУ, 2011; Дзидзоев, В. Д. Национальные отношение на Кавказе. 3-е изд. Владикавказ: Изд-во
СОГУ, 2000; Дзуцев Х. В. Причины межнациональной напряженности и экстремизма в республиках Северо
Кавказского федерального округа России // Гуманитарий Юга России. 2014. № 2. С. 94-106;
Зверев, А. Этнические конфликты на Кавказе, 1988-1994 // Спорные границы на Кавказе / под ред. Б. Коппитерса.
М.: Весь мир, 1996. С. 10-76; Маркедонов С. М. Этнонациональный и религиозный фактор в общественно-
политической жизни Кавказского региона: учеб. пос. М.: МАКС Пресс, 2003; Новицкий И. Я. Управление
этнополитикой Северного Кавказа. Краснодар, 2011; Рамалданов Г. И. Ценности и представления в структуре
политического менталитета жителей республики Дагестан: дисс ... канд. полит. наук. М., 2015; Он же:
Информационная среда и культурный шок: анализ политических представлений дагестанцев переехавших в
Москву // Информационные войны. 2015. № 3 (35). С. 98–102; Истоки конфликтов на Северном Кавказе:

Влияние этнополитического фактора на государственную безопасность Российской Федерации анализируется в работах Л. Б. Кристалинского.¹

Работ по проблеме эффективности государственной политики в общедоступном научном информационном поле явно недостаточно. Следует отметить, что даже в «Стратегии государственной национальной политики» не выделены факторы и критерии, по которым следует оценивать эффективность, нет и определения самого понятия «эффективность государственной национальной политики». Факторы и критерии оценки эффективности государственной национальной политики в настоящий момент находятся на стадии разработки и носят обобщенный характер, не учитывающий специфику региона. Некоторые аспекты этой проблематики исследуются А. З. Адиевым, Н. М. Морозовой, С. В. Устинкиным, Е. К. Рудаковой.²

Данный обзор литературы является подтверждением актуальности темы исследования. Религиозная ситуация, межэтнические конфликты, «русский вопрос», терроризм, этнокриминал – каждая из этих проблем имеет достаточно широкое освещение в литературе, но нигде ранее не предпринималась попытка комплексного историко-политологического анализа ситуации в республике Дагестан. Перечисленные проблемы, в большинстве случаев, рассматриваются авторами отдельно, без учета их взаимного комплексного влияния на ситуацию в регионе и, как правило, либо широко (в рамках всего Северного Кавказа), либо, наоборот, узко (в рамках проблем одной этнической группы). В результате, в первом случае теряется этническая региональная специфика, что не обеспечивает достоверность полученных результатов, во втором – не

монография / И. В. Стародубровская, Д. В. Соколов. М.: Издательский дом «Дело» РАНХиГС, 2015; Ярлыкапов
А.А. Современный Дагестан: актуальные этнополитические и этноконфессиональные проблемы //

Социодинамика. 2012, №3. С.130-153;

¹Кристалинский Л. Б. Этнополитика в пограничном пространстве Российской Федерации: генезис, современное состояние, влияние на государственную безопасность: дис…. д-ра полит. наук. М., 2016. Он же.Влияние этнопо-литического фактора на государственную безопасность России в приморских приграничных регионах : материалы Всероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы обеспечения пограничной безопасности Российской Федерации на морских направлениях» (Анапа, 19-20 ноября 2014 г.). ). В 3-х частях. Ч. 1. Анапа : ИБО ФСБ России, 2015. С. 221-232.

² Адиев А.З. Методология оценки эффективности государственной национальной политики // Вестник российской нации. 2013. № 3-4. С. 107-120. Морозова Н.М. Эффективность реализации государственной национальной политики РФ : автореф. дисс. … канд. полит. наук. Н.Новгород, 2013; Устинкин С.В., Рудакова Е.К., Морозова Н.М. Эффективность реализации этнонациональной политики // Власть. 2013. № 9. С.10-15.

обеспечивается объективность. В данной работе впервые представлено комплексное исследование ряда основных проблем, что необходимо для создания объективной картины этнополитической, культурно-религиозной и социально-экономической обстановки в республиках Северо-Восточного Кавказа и, в частности, в Дагестане. На основе проведенного анализа нами разработаны и представлены рекомендации, способные содействовать, по нашему мнению, укреплению федеральной вертикали власти в республиках Северо-Восточного Кавказа.

Объектом исследования является процесс формирования и реализации государственной политики России на Северо-Восточном Кавказе.

Предмет исследования – исторические и специфические особенности взаимодействия федерального центра с национальными субъектами СевероВосточного Кавказа, на примере республики Дагестан.

Цель исследования: выявить специфические особенности и факторы, оказывающие влияние на совершенствование государственной политики РФ в республиках Северо-Восточного Кавказа, на основе спектрального историко-политологического анализа геополитической, религиозно-конфессиональной, этнотерриториальной, социально-экономической ситуации в этом регионе.

Для реализации поставленной цели были выдвинуты следующие исследовательские задачи:

1. Уточнить понятие государственной политики РФ с учетом Северокавказской специфики.

2. Выявить специфические особенности и проблемы государственной политики России на Северо-Восточном Кавказе, в рамках трех исторических периодов (имперского, советского, и постсоветского), обозначить их влияние на современную ситуацию в регионе.

3. Раскрыть специфику Дагестана среди других республик СКФО и выявить его геополитическую важность в составе России как субъекта двух

регионов (кавказского и каспийского) в условиях глобальной нестабильности на Ближнем Востоке и Малой Азии.

4. Определить влияние русского, религиозного, этнического факторов на формирование и реализацию государственной политики России в Республике Дагестан.

5. Установить специфические причины оттока (в ряде случаев – отсутствия) русского населения в республиках Северо-Восточного Кавказа; определить критически-низкий процент русского населения для мононациональных и полиэтнических республик.

6. Проанализировать процесс реисламизации на Северо-Восточном Кавказе, на примере республики Дагестан, выявить региональную (северокавказскую) специфику этого процесса; рассмотреть процесс радикализации ислама на Северо-Восточном Кавказе, применив методику исторического сопоставления мюридизма и псевдосалафизма.

7. Выявить этнический компонент в радикальных псевдосалафитских течениях; раскрыть латентные причины межэтнических конфликтов в Республике Дагестан.

8. Выявить факторы, позволяющие производить оценку эффективности государственной политики, с учетом специфических особенностей республики Дагестан.

9. Разработать рекомендации, способные содействовать укреплению
федеральной вертикали власти в республиках Северо-Восточного Кавказа.

Теоретико-методологическая основа исследования. Для проведения
исследования был применен комплекс общенаучных методов и логических
процедур, таких как политологический и исторический анализы, историко-
политологический синтез. Были задействованы следующие методы:
дедуктивный, позволяющий выявить скрытые стороны межэтнических
конфликтов; восхождение от общих принципов к частным; абстрагирования и
экстраполяции, а также метод мониторинга социальных процессов,

протекающих в республике Дагестан, посредством анализа постов и комментариев в социальных сетях и на профильных сайтах. Для проведения спектрального анализа сложившейся ситуации на Северо-Восточном Кавказе и Дагестане были исследованы научные труды имперских, советских и современных российских и зарубежных авторов, часть которых была использована в работе в качестве теоретической основы.

Полевые исследования. Для получения более полной и объективной
информации по рассматриваемым вопросам, автор предпринял ряд научных
экспедиций (полевые исследования) с 2012 по 2015 гг. в 5-ти из шести республик
СКФО, а также в республике Калмыкия, Краснодарском и Ставропольском
краях. В рамках научных экспедиций был осуществлен сбор информации и
социологические исследования среди представителей разных этнических и
социальных групп; посещались местные достопримечательности и музеи (С.
Стальского, И. Шамиля в селе Гимры, крепость Нарын-Кала в Дербенте,
заповедник «Самурский лес» и др.). Организована экспедиция по местам боевых
действий Кавказской войны (Ведено, Салты, Ахульго, Хунзах, Ахты и пр.).
Автор лично встречался с представителями разных внутриисламских
религиозных течений (суфиями двух тарикатов, салафитами и

псевдосалафитами), вместе с горными пастухами участвовал в перегоне скота с высокогорья на равнину, исследовал древние заброшенные селения: Кучхюр, Гельхен, Ашакент, а также село В. Штул, в котором в первозданном виде сохранена родовая сакля XVII века. Автором собран архив фотоснимков, в том числе, культурных памятников традиционной горской архитектуры, безжалостно разрушающихся в наши дни, а также зияратов и старинных захоронений.

Научная новизна диссертационной работы.

1. В диссертационном исследовании проведен спектральный анализ широкого комплекса проблем российско-дагестанских отношений с учетом их взаимного влияния на протяжении трех исторических периодов (имперского, советского и постсоветского).

2. На основании анализа внешнеполитической среды в Кавказском макрорегионе, на Ближнем Востоке и в Малой Азии установлено, что Дагестан представляет собой геополитический «хаб»¹ и системообразующий регион СКФО. Выявлена его исключительная значимость как субъекта двух регионов (кавказского и каспийского) в российской ближневосточной политике.

3. Выявлены причины оттока русского населения из республик СевероВосточного Кавказа в советский и постсоветский периоды. Установлено, что русское население является интеграционным звеном социокультурной и политической связи федерального центра с национальными республиками. Определен критически-низкий процесс русского населения в мононациональных и этнонациональных республиках СКФО.

4. Представлены модели реисламизации республик (Чечни, Ингушетии, Дагестана). Выявлена уникальная северокавказская специфика радикализации ислама на основе исторических, этнических и ментальных особенностей северокавказских народов. Вскрыты общие доктринальные установки мюридизма (радикальной формы исламизма времен Кавказской войны) и современных радикальных форм исламизма (псевдосалафизма и ваххабизма).

5. Выявлен комплекс причин, лежащих в основе этнических противоречий в республике Дагестан, установлена степень их влияния на социально-политические процессы, протекающие в республике.

6. Разработана и представлена концепция оценки эффективности государственной политики на основании ряда общих и специфических факторов и региональных особенностей национальных республик СКФО.

7. Разработаны рекомендации, позволяющие повысить эффективность Федеральной государственной политики на Северо-Восточном Кавказе.

Хаб (англ. hub, буквально – ступица колеса, центр) – в общем смысле, какой-то системы.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. На основе комплексного анализа государственной политики России на протяжении трех исторических периодов (имперского, советского, постсоветского) установлено, что историческая миссия России на Северном Кавказе заключалась в поддержании межэтнического мира, в покровительстве и защите малых этносов и народностей, в урегулировании религиозных и этно-территориальных конфликтов, свойственных народам кавказского макрорегиона. Данный подход к решению национального вопроса обеспечивал интеграцию региона в кросскультурное политическое пространство России. Начиная с 90-х гг. ХХ века, российская национальная политика утратила свой миротворческий консолидирующий тренд, что явилось причиной нарастания межэтнической напряженности в этом регионе.

2. В результате политической нестабильности на Ближнем Востоке, в Малой Азии и Прикаспийском макрорегионе, Дагестан оказался в эпицентре политической и религиозно-идеологической борьбы мировых наднациональных центров силы, чем во многом обусловлена нарастающая нестабильность в этом регионе. С точки зрения стратегии безопасности России на ее южных рубежах, Дагестан приобретает новое измерение и выступает в роли ключевого звена российской геополитики в каспийском и кавказском регионах. Геополитическая важность Дагестана как системообразующего региона СКФО обусловлена его историческими, демографическими и культурно-религиозными особенностями. Достигнув социально-политической и экономической стабильности в этом регионе, Россия добьется усиления своего влияния на ближневосточные процессы.

3. Любой дезинтеграционный процесс в национальных республиках Советского Союза и Российской Федерации начинался с вытеснения русского населения. Русское население в национальных республиках РФ выполняет функцию культурно-политического моста, связующего периферию с центром. Отсутствие русского населения на Северо-Восточном Кавказе, в первую очередь,

обусловлено уничтожением казачества и подрывом автохтонной «русской национальной материи» в советский период. Интеграция Северного Кавказа в российскую надэтничную культурную идентичность невозможна без привлечения и закрепления русского населения. 20% – это критически-низкий процент р усского населения в мононациональных республиках и его дальнейшее снижение способствует образованию на территории России информационно-замкнутых национально-территориальных анклавов. Для полиэтнических республик, к которым относится Дагестан, установленный нами критически-низкий процент русского населения равен 10%.

4. Процесс радикализации ислама на Северо-Восточном Кавказе и в Дагестане в наши дни развивается по сценарию зарождения и распространения мюридизма времен Кавказской войны XIX века. Этнический компонент, как во времена кавказской войны, так и сейчас, идентично вовлечен в процесс радикализации ислама. В настоящий момент Дагестан не является регионом с ярко выраженной исламской идеологией, хотя экстремисты с помощью социальных сетей и интернет-ресурсов всячески пытаются создать иллюзию его религиозной отчужденности. Наоборот, республика является регионом многовекторных идентичностей, что обусловливает в ней высокий уровень социальной напряженности и этнорелигиозной конфликтности. Учитывая исторический опыт и закономерность тенденций, у государства есть реальная возможность эффективно противостоять развитию псевдосалафитской идеологии.

5. Межэтнические конфликты в республике Дагестан не являются локальной, внутриреспубликанской проблемой, в любой момент они могут запустить процесс регионального этно-сепаратизма, который в очередной раз активизирует новый виток федеративного этнотерриториального кризиса и бросит вызов российской государственности и глобальному мировому сообществу. В основе межэтнических противоречий в республике Дагестан скрывается целый ряд специфических предпосылок: политизация и

гипертрофированный рост этнического самосознания, исторический статус
этносов, территориальные конфликты, мифологизированная история (с целью
оправдания необоснованных этно-территориальных притязаний), в т. ч. на
основе бытового представления об автохтонности. Важным истоком
межэтнической напряженности является мировоззренческий этнизм,

получивший широкое распространение в наши дни. Одной из основных причин актуализации болезненного и агрессивного этнического самосознания является система этнического квотирования (явная и скрытая), сложившаяся в советский период, которая пронизывает все сферы жизни дагестанского общества и препятствует его консолидации на основе общечеловеческих ценностей и общероссийской идентичности.

6. Методика для оценки эффективности государственной политики,
разработанная и представленная в диссертационном исследовании, позволяет
учитывать региональную специфику, что особенно необходимо в национальных
республиках, входящих в состав Российской Федерации. В предложенной нами
методике выделен ряд факторов – общих (для всех регионов и национальных
республик) и специфических (для каждого конкретного региона), по которым
эффективность следует оценивать. Для республики Дагестан такими факторами,
позволяющими анализировать результаты (эффективность) управленческих
импульсов являются:

- общие: отток населения из субъекта федерации; наличие обособленных
этнических и религиозных анклавов, общин, диаспор и джамаатов;

- специфические: уровень арабизации культурного пространства
республики; уровень вовлеченности молодежи в радикально-религиозные
течения; наличие этнонациональных конфликтов, как в самой республике, так за
её пределами с участием дагестанцев; кланово-тухумный коррупционный
фактор.

7. Для укрепления федеральной вертикали власти в республиках Северо
Восточного Кавказа разработаны следующие рекомендации: 1) в сфере

молодежной политики необходимо создать федеральную научно-культурную
образовательную сеть для факультативного образования молодежи в районных
центрах республик Северо-Восточного Кавказа. Данный институт, во-первых,
будет являться доступным социальным лифтом для пассионарной молодежи, во-
вторых, позволит эффективнее реализовывать программу распределения
образовательных грантов; 2) в сфере государственной безопасности необходимо
выработать механизмы взаимодействия ФАДН, НАК и Министерства по делам
Северного Кавказа, т.к. более тесное взаимодействие этих федеральных
институтов позволит эффективнее противостоять распространению

этнорелигиозной экстремистcкой идеологии и кланово-тухумным

коррупционным связям, которые лишают республики Северо-Восточного Кавказа инвестиционной привлекательности.

Научно-теоретическая и практическая значимость исследования.

Материалы диссертации могут быть использованы в преподавательской деятельности, при разработке спецкурсов, учебных пособий в области истории, политологии, кавказоведения, религиоведения и регионоведения, а также для подготовки и переподготовки федеральных и региональных чиновников, занимающихся реализацией государственной политики на Северо-Восточном Кавказе. Проведенный спектральный анализ сложившейся ситуации в республиках Северо-Восточного Кавказа может быть полезен в процессе выработки и принятия управленческих решений, направленных на стабилизацию ситуации в этом регионе. Разработанные факторы оценки эффективности государственной политики (на примере республики Дагестан) могут быть использованы в качестве основы, для построения системы мониторинга и эффективности управленческих решений и программ, как в республиках СевероВосточного Кавказа, так и в других национальных республиках Российской Федерации.

Апробация работы. Основные положения диссертации были изложены автором в 4-х научных публикациях, в том числе 3 статьи опубликованы в

научных изданиях, включенных в перечень ВАК РФ, и на международных и межрегиональных конференциях:

1. 1-ая межрегиональная научно-практическая конференция молодых исследователей «Власть и управление в современном мире» (СПб, 31 мая 2013г.). Доклад: «Процесс укрепления федеральной вертикали власти в республике Дагестан».

2. Международная научно-практическая конференция «Евразийский регион в глобальной архитектуре современного мира» (СПб, 24 октября 2013). Доклад: «Национальная политика России на Северном Кавказе на примере республики Дагестан».

3. Межрегиональная молодежная конференция «20 лет Конституционализма в России» (СПб, 21 декабря 2013 г.). Доклад: «О роли этнонационального фактора в системе современных федеративных отношений».

4. 12-ая междисциплинарная конференция молодых исследователей «Власть и управление в современном мире» (СПб, 5 июня 2014 г.) Доклад: «Национальная политика России на Северном Кавказе на примере республики Дагестан: урегулирование этнических конфликтов».

5. Научно-практическая конференция «30 лет перестройки» (СПб,16 апреля 2015 г.). Доклад: «Способы реализации федеральных управленческих импульсов в республиках Северо-Восточного Кавказа».

Особенности государственной политики России на Северо-Восточном Кавказе в разные исторические периоды

Различные подходы к раскрытию понятия «государственная политика», основаны, как правило, на понимании этого феномена как целенаправленной деятельности органов государственной власти по решению общественных проблем, достижению и реализации общезначимых целей развития общества или его отдельных сфер. В нашем исследовании государственная политика представлена как деятельность Федеральных органов власти Российской Федерации по решению сложнейших проблем развития своих специфических субъектов - республик Северо-Восточного Кавказа, в частности, Дагестана. Несвоевременное и недостаточно эффективное разрешение этих, ставших насущными, проблем может привести к пагубным результатам не только для судеб этих республик и его народов, но и для развития всей российской государственности, в целом. Одним из важнейших условий предотвращения этих событий, может быть, тщательное исследование национальных особенностей и учет их Федеральным центром при принятии решений.

На рубеже XX-XXI вв. во всем мире актуализировался национальный вопрос. В России он также стал одним из приоритетных направлений внутренней политики. На протяжении веков российское государство строилось как многонациональное и полиэтническое, поэтому проблема формирования единого гражданского самосознания была актуальна во все времена. За четверть века существования современной российской государственности концепция по формированию российской идентичности не была выработана, и только с декабря 2011 года этой проблемой начали заниматься на государственном уровне.1 В результате появилась Федеральная целевая программа «Укрепление единства российской нации и этнокультурное развитие народов России». В этом документе констатируется, что «произошла замена единой советской идентичности различными, часто конкурирующими формами региональной, этнической и религиозной идентичности»2, что является питательной средой для дезинтеграционных процессов и межэтнических конфликтов на территории Российской Федерации.

В Конституции Российской Федерации, в ст.13 п.2, записано, что «никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной»3. В связи с этим возникает вопрос: на основе каких ценностных ориентиров (при отсутствии единой государственной идеологии) будет осуществляться интеграция многочисленных этносов России в единую общероссийскую гражданскую (политическую) нацию?

В своем выступлении на конференции «Россия в эпоху глобальных трансформаций» Г. Бурбулис дал высокую оценку фундаментальной важности идеологии в основе любого государства, признав, что «перестроечной команде» (в том числе и при его личном участии) удалось вырвать «идеологический стержень» и в результате – рухнул Советский Союз.4

В. Н. Шевченко в своей статье «20 лет назад распался СССР: кто запустил процесс распада страны?» тоже констатирует, что «перестройщикам» удалось нанести удары «по всем скрепам советского общества… так, что план разгрома Советского Союза удался на все лет истоки и уроки // Материалы Всеросс. науч. конф.,25 ноября. 2011 г., М.: Научный эксперт, 2012. С. 101. Шевченко, был нанесен по Союзному договору 1922 г., что «изначально ставило под сомнение легитимность СССР и его Конституции»1.

Распад Советского Союза во многом был обусловлен разрывом между законодательными инициативами центра и воплощением их на практике в союзных республиках. По-существу, начиная с 1985 года, центр утратил управленческий контроль над некоторыми союзными республиками. Учитывая опыт распада СССР, российская государственная политика на современном этапе должна выработать целый ряд как нормативно-правовых, так и институционально-практических механизмов, позволяющих реализовывать единую законодательно-правовую инициативу федерального центра на всей территории Российской Федерации. В российском обществе укоренился этатистский характер политической культуры и в связи с этим государство рассматривается как основной источник любой значимой социально-политической инициативы. Но следует отметить, что на Северо-Восточном Кавказе наблюдается смешанная политическая культура, сочетающая в себе этатистский и теологический подходы в вопросах формирования государственной политики. С точки же зрения теологической теории, основной задачей государственной политики является воплощение в жизнь заветов Всевышнего, ниспосланных через Священное Писание. Отчетливее всего на данном этапе развития глобального политического пространства такой подход реализуется в ряде арабских государств.

Государственная политика по сфере воздействия сегментирована на внешнюю и внутреннюю. Основными направлениями внешней политики Российской Федерации являются: отстаивание экономических и политических интересов на международной арене; борьба за достойное место в глобальным мировом сообществе; интеграция в глобальные экономические и производственные структуры; теснейшее сотрудничество со странами, Там же. входящими в единый торговый союз; борьба с международным терроризмом; сдерживание НАТО в зонах стратегических интересов России и т.д. Основными направлениями внутренней государственной политики РФ являются: социальная политика, сбор налогов, охрана правопорядка, государственная безопасность, политика в сфере здравоохранения и образования, национальная политика и др. Учитывая специфику Северо-Восточного Кавказа, приоритетными направлениями федеральной государственной внутренней политики в этом регионе являются: молодежная политика, государственная политика в сфере обеспечения государственной безопасности и национальная политика.

Актуальность молодежной политики обусловлена множеством факторов и прежде всего тем, что на протяжении последних 20 лет молодежь Северного Кавказа активно вербуется в псевдосалафитские религиозные течения. Это является косвенным свидетельством неэффективности федеральной молодежной политики в данном регионе.

Обеспечение государственной безопасности на Северо-Восточном Кавказе является приоритетным направлением внутренней государственной политики России, поскольку этот регион по существу находится в эпицентре ренессанса радикальных псевдосалафитских религиозных идеологий. Следует учитывать и тот факт, что любой стыковой регион, находящийся в зоне культурно-религиозного цивилизационного разлома имеет повышенную взрывоопасность. Этому также способствует полиэтничность и завышенная этническая самоидентификация народов, проживающих в этом регионе, что является благодатной почвой для распространения сепаратистских идеологий.

Специфические особенности Дагестана как субъекта Российской Федерации

Как отмечает Е.В. Бабошина, «преобразовательская деятельность имама Шамиля, прежде всего, затронула вопросы религиозной организации. Шамиль стремился превратить ислам в составную часть административной системы, сделать ее идеологической опорой государственного строительства»1. Это также подтверждает Р. Х. Асхабалиев в своем диссертационном исследовании «Государство Имамат и роль ислама в его становлении и развитии». Он утверждает, что «Шамиль создал стройную и эффективную систему управления, опирающуюся на концепцию мусульманского государства о халифате-имамате и традиции местного управления»2.

К 1840 году, после битвы при Ахульго (1839 г.), Шамиль завершает формирование властных институтов и осуществляет территориальное разделение имамата на наибства, а также создает систему законов, получивших название «низамы Шамиля». По определению А. Руновского3, низамы Шамиля представляли собой «собрание различных правительственных мер, касающихся безопасности, прав, благосостояния народонаселения и усиления средств к сопротивлению внешним врагам» 4. По замыслу Шамиля, низамы, основанные на шариате, должны были сломать традиционную систему горского права, основанного на адате и на традициях кровной мести. Естественно, что все эти процессы модернизации, связанные, в том числе, с формированием новой элиты, строились на тирании и кровопролитии. Однако большинство современных исследователей северокавказской научной школы рассматривают Кавказскую войну как освободительную и антиколониальную (З. Т. Плиева, М. Д. Солтамурадов, А. М. Халилов и др.)1, что приводит к линейно-односторонней трактовке событий, происходящих на СевероВосточном Кавказе в этот период. Из их внимания ускользает тот факт, что в первую очередь это была исламская революция, вылившаяся в гражданскую сословную войну и только потом – в масштабную антиколониальную. Об этом свидетельствуют также записки А. П. Ермолова в период его наместничества. Вот что он пишет о событиях, происходящих в Тарках: «Шамхалы Тарковского владения взбунтовались… кроме одного города Тарки, и что сам шамхал, верный Императору, находится с Пестелем»2.

Подтверждением того, что началом второй волны военных действий на Северо-Восточном Кавказе послужила исламская революция и последовавшая за ней гражданская война, являются следующие события. В результате спецоперации российских войск был убит только первый имам Кази-Мулла, а второй – Гамзат-бек был застрелен самими же горцами прямо в мечети в столице аварского ханства – Хунзахе. Активным участником этого заговора являлся Хаджи-Мурат. По приказу Шамиля в 1835 году в местечке Гоцатль был удушен, а потом сброшен в Аварское Койсу, юный князь Булач-Хан, и таких примеров борьбы за власть, предпринятых Шамилем, и направленных на укрепление законов шариата огромное множество. О том, что идеологическая основа имамата была неприемлема для большинства населения Дагестана, свидетельствует отмеченный Д. Баддели факт, что «после смерти Шамиля от его шариата осталось только одно воспоминание»3.

С учетом вышеизложенного можно сделать вывод, что Дагестан никогда не являлся регионом, где все сферы жизни регулировались бы исключительно только нормами шариата (исламского права). Законы шариата в Дагестане не имеют достаточного исторического основания, поэтому попытки современных радикалов манипулировать религиозным сознанием горского населения на Северо-Восточном Кавказе не приводят к желаемым для них результатам и разбиваются об адаты и традиционные нормы жизни.

Кавказская война на Северо-Восточном Кавказе завершилась 25 августа 1859 года взятием Гуниба и пленением Шамиля, который, не желая дальнейшего разорения Дагестана, решил добровольно сдаться в плен. В своем завещании к народу, которое даже спустя полтора века сохраняет свою историческую и политическую значимость, он писал: «В отношениях с русскими следуйте моему примеру, ибо их деяния, если поставить на чашу весов справедливость, перетянут больше в сторону добра»1. Призыв о служении «новому отечеству» в завещании имама Шамиля воплотился в жизни и судьбах многих поколений дагестанцев, ставших верными сыновьями России.

Общие боевые потери российской армии по данным «Сборника сведений о потерях Кавказских войск» за 64 года военных действий на Кавказе составили: - «убитыми: 804 офицера и 24 143 нижних чинов; - ранеными: 3154 офицера и 61 971 нижних чинов; - пленными: 92 офицера и 5915 нижних чинов». 2 В число безвозвратных потерь не включены военнослужащие, погибшие в плену, умершие от ран или от болезней в местах с неблагоприятным для европейцев климатом. По мнению составителей сборника, эти потери в три раза превышают число погибших на поле боя. Р. А. Фадеев3 считал, что «не более десятой части погибших пали от оружия; остальные свалились от лишений и суровых зим, проведенных под метелями в лесу и на голых скалах»4.

Религиозный фактор. Реисламизация Дагестана и ее влияние на политический климат региона

Реализация эффективной государственной национальной политики в регионах зависит от множества факторов, которые должны учитываться при разработке региональных целевых программ с учетом специфических особенностей субъектов. Распоряжением Правительства Республики Дагестан от 19.08.2013 № 249-р одобрена Концепция республиканской целевой программы «Реализация Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года".

Для реализации Стратегии государственной национальной политики, в концепции республики Дагестан, определены «общие» цели и задачи, раскрывающие ее декларативный характер: «укрепление единства и целостности Республики Дагестан в составе РФ; сохранение этнокультурной самобытности народов, населяющих республику; обеспечение конституционных прав и свобод граждан; гармонизация межнациональных (межэтнических) отношений; формирование положительного имиджа Республики Дагестан на российском и международном уровнях и пр.».1

По нашему мнению, в региональных программах должны быть сформулированы конкретные цели и задачи, а разрабатываться эти программы должны на федеральном уровне с привлечением региональных чиновников и специалистов. Об этом, как мы отмечали выше, заявлял глава ФАДН И. Баринов: «Государственную национальную политику будет формировать Федеральное агентство по делам национальностей, а не министерство того или иного субъекта и не в аппарате того или иного губернатора…».2

Однако следует отметить, что в республиканской целевой программе выделен ряд приоритетных и важных, на наш взгляд проектов, таких как «Новая индустриализация», «Предприниматель – опора Дагестана», «Просвещенный Дагестан». Недостатком этой программы является несовершенство методов реализации этих проектов. В региональной республиканской «Стратегии» не уточняются факторы, влияющие на стабилизацию социально-политического климата в республике, а также не выделены факторы и критерии для оценки эффективности проектов и программ, разработанных и уже реализованных в области государственной национальной политики (ГНП).

В нашем исследовании мы постарались выделить те факторы, которые, на наш взгляд, оказывают прямое влияние на выработку эффективного вектора ГНП в республике Дагестан. Было выявлено, что основным дестабилизирующим фактором социально-политической обстановки в Дагестане является отсутствие государствообразующего социально-активного, трудоспособного русского населения, наряду с его сохраняющимся стабильно-постоянным оттоком из республики.1 Мы предполагаем, что для изменения сложившейся ситуации, необходим интегральный анализ причин оттока русского населения, конкретно из республики Дагестан, так как в сравнении с другими республиками СевероВосточного Кавказа (Чечней и Ингушетией) отток русского населения из Дагестана имеет абсолютно иные предпосылки, связанные с экономическими, а не с религиозными или этническими проблемами. В разделе «русский фактор» мы раскрываем эти причины и проводим их анализ.

На федеральном уровне (особенно, в СМИ) часто можно наблюдать обобщение или упрощение причин оттока русского населения из республик СКФО, что не способствует выявлению допущенных системных ошибок в области государственной политики. Причиной этого может отчасти являться «неудобство» темы, и как следствие её «табуирование» в СМИ, что косвенно отражается на закреплении русского населения в Дагестане и других республиках

СКФО. Одной из причин «табуирования» темы оттока русских из Северокавказских республик, на наш взгляд, является кризис, возникший в Чеченской республике в 90-х гг. XX в. Некоторые исследователи (не только представители национальных автономий, но и «центра») касаются этого вопроса вскользь, считая, что углубление в эту тему может нарушить иллюзию и без того «хрупкого мира» в республиках СКФО.

Одной из важных, на наш взгляд, проблем является реисламизация республики (религиозный фактор). Мы отметили, что часто происходит подмена понятий религиозного экстремизма и молодежной религиозной субкультуры. По нашему мнению, это происходит в форме ответа на подавление религиозно-исламской автохтонной материи в советский период. В 90-е гг. советская интеграционная идеология была признана не эффективной и упразднена, вследствие чего образовался идеологический вакуум. Поэтому в молодежную среду, недовольную высоким уровнем безработицы, засильем кланово-тухумных связей, отсутствием молодежной политики и «социальных лифтов», под видом религиозных «миссионеров-просветителей» стали проникать иностранные эмиссары, которые с помощью местных маргиналов, пытаются использовать пассионарную энергию молодежи в конкретных целях – в борьбе за власть или дестабилизации обстановки в республике.

Выделим и важную, на наш взгляд, проблему Дагестана, связанную со сложными межэтническими отношениями в самой республике. Выработка эффективной государственной национальной политики в Дагестане, настоятельно требует учитывать фактор его полиэтничности. Как мы уже отмечали выше, в Дагестане нет титульной нации, как, например, в Ингушетии или Чечне, но ее правами наделены 14 основных этносов республики.1

Полиэтничность республики явилась причиной возникновения в советский период системы этнического квотирования (в видоизмененной форме действует в настоящее время), которая, в первую очередь, отвечала за представительство этносов в органах региональной власти. По-существу эта система квотирования является этнической сегрегацией, препятствующей консолидации многочисленных народов Дагестана в систему политической культуры РФ. Это в свою очередь создает благоприятную почву для распространения экстремистских идеологий, как религиозных, так и этнических, которые позволяют интегрироваться на основе каких-либо ценностей различным общностям или группам для отстаивания своих политических, экономических и иных интересов. Это способствует дестабилизации социально-политической ситуации в республике. С приходом во власть Р. Г. Абдулатипова наметились положительные тенденции усиления интеграционного потенциала российской государственности в республике.

Факторы оценки эффективности государственной политики России, учитывающие специфические особенности республики Дагестан

С приходом к власти команды Р. Г. Абдулатипова религиозные псевдосалафитские течения в Дагестане лишились финансовой поддержки со стороны администрации. Сказать, что их деятельность на территории республики пресечена - нельзя, скорее всего, в сложившейся ситуации она заморожена. Во многом это обусловлено конфликтом в Сирии и массовым притоком туда экстремистско-настроенной молодежи. На заседании антитеррористической комиссии в г. Кизилюрте в ноябре 2015 г. начальник районного отдела МВД Ш. Шейхмагомедов заявил, что «около 15-20 человек ежедневно выезжают из Дагестана в Сирию для участия в боевых действиях на стороне так называемого Исламского государства»2. Шейхмагомедова цитирует пресс-служба администрации Кизилюртовского района. По его словам, нередки случаи, когда в Сирию уезжают целыми семьями. Это ставит под сомнение объективность отчетов федеральных спецслужб, которые насчитывают в рядах боевиков ИГИЛ от 2 до 5 тысяч выходцев из Северокавказского региона. В интервью, данном «Интерфаксу» 17 июня 2015 г. руководитель Антитеррористического центра (АТЦ) СНГ генерал-полковник полиции Андрей Новиков заявил, что «в настоящее время, по данным спецслужб, в ИГ воюют около 2 тысяч граждан, имеющих паспорта РФ. По некоторым экспертным оценкам, их число приближается к 5 тысячам»3.

Представляет интерес тот факт, что в Дагестане еще 2-3 года назад на каждом углу можно было купить футболку с надписью « - bj », что в переводе с арабского означает - «Сирия, мы с тобой». Во многих городских и сельских кафе республики запутанная экстремистами молодежь коллективно радовалась, следя в новостных TV-каналах за успехами динамично разрастающегося неохалифата. Возникает вопрос – почему силовыми ведомствами не были созданы барьеры, как на федеральном, так и на региональном уровне, препятствующие выезду завербованной экстремистами молодежи? Основной канал отправки пролегал через территорию Турции; вследствие существовавшего в тот период между Россией и Турцией безвизового режима, требовалось только наличие загранпаспорта. Неофитов вербовали в ряды бойцов ИГИЛ имамы в псевдосалафитских мечетях, у которых, как правило, дети и родственники состояли в экстремистских организациях.

До прихода к власти Р.Г. Абдулатипова духовно-религиозное пространство республики почти полностью курировалось ваххабитскими диверсионными группами, в связи с чем богословы традиционных суфийских течений подвергались террору. Как сообщает Р. Сулейманов, «первый муфтий Дагестана был убит в 1998 году, после этого было убито свыше 50 муфтиев, их заместителей и известных имамов, придерживавшихся традиционного для Северного Кавказа ислама»1. В Приложении 7 мы приводим неполный список убитых проповедников традиционного ислама в республиках СКФО за 2009-2014 гг. Из них только в Дагестане было убито 75,6% от общего числа (31 из 41).2 Первоочередная цель этих провокационных убийств, в большинстве случаев их заказчиками выступают иностранные спецслужбы, состоит в том, чтобы истощить человеческие ресурсы традиционного ислама, а более отдаленная – захват и монополизация религиозно-информационного пространства республик СКФО. В первую очередь они убивают самых авторитетных высокообразованных мусульманских богословов, проповедующих истинные ценности ислама, у которых сформирован большой джамаат и которые могут иметь духовно-нравственный авторитет в молодежной среде. К сожалению, приходится констатировать, что силовые структуры оказались не в состоянии обеспечить им защиту, более того сложившаяся ситуация со всей очевидностью показала, что в работе федеральных и региональных спецслужб имеют место системные ошибки, а ни «некоторые просчеты и недоработки».

Ряд авторитетных экспертов (Я. А. Амелина, И. П. Добаев, Р. Р. Сулейманов и др.)1 не раз заявляли о том, что в России сложилось целое «федеральное исламистское лобби»2. Я. А. Амелина, начальник сектора кавказских исследований РИСИ, утверждает: «Наличие федерального исламистского лобби – давно ни для кого не секрет. Основной его задачей является представление радикального исламизма в качестве равноправного, хотя пока и несколько экзотического, политико-религиозного течения, с представителями которого якобы необходимо вести "диалог"». Она убеждена, что информационно-религиозное поле Северокавказских республик курируется целым рядом экстремистских интернет-ресурсов, таких как мусульманский информационно-аналитический канал ANSAR.ru, сайт чеченских сепаратистов – «Кавказ-центр», позиционирующий себя как «Независимое международное исламское интернет-агентство» и др. 3

Противоположного мнения придерживается И.В. Стародубровская, считая, что с этим радикальным меньшинством необходимо договариваться.4 В данном случае мы полностью разделяем мнение Я. А. Амелиной, что нельзя вести с радикалами равноправный политический диалог – это может иметь крайне негативные последствия. Получив политический статус, радикалы вообще перестанут считаться с чьим-либо мнением. По нашему мнению, точка зрения И.В. Стародубровской – эхо эпохи 90-х, или типичная либеральная «гайдаровщина», в конечном счете, приведшая РФ к двум чеченским войнам.