Введение к работе
Актуальность псследог-анин. Когда предметом исследования 5іг>л'яст^їГ~їїпукаТ актуальность теми раскрывают, как правило, через демонстрацию ссктіалмто-праїличспсой значимости науки. И это, бесспорно, важный момент. Но зримые и чувственно-ощутимые результаты положительного (а нередко и негативного) использования науки в жизни человеческого общества порото заслоняют собой более глубокие пласты ее влияния.
Сегодня становится все более очевидным — наука должна быть исследована не только со стороны тех сложных механизмов, которые позволяют ей, по сути своей вращающейся в сфере сугубо интеллигибельных, теоретических конструкций, превосходно вписываться в реально-чувственный мир и ставить з зависимость от себя даже повседневную жизнь человека (воздух, воду, пищу, рохдепие и смерть); наука должна -быть понята со стороны собственно человеческого измерения нашей ;:;іізі:сдслтсль::сст:і — со стерспм культуры. Культура незримо, как воздух, присутствует и сопровождает всю нашу жизнь (и индивидуальную, и историю лсего человечества). В культуре предстаалс.ч способ творчества, заложенный в образе жизни и сформированный тем типом отношения к миру, который присущ носителям той или иной культуры.
Всякие упования на науку как единственно надежное средство прогресса в современных условиях должны покоиться на сознании того, что наука впитывает и- преломляет через себя культурно-национальные особенности среды своего обитания. На этом должна строиться долговременная политика как в отношении организации самой науки, так и подготовки научных кадров.
Как вписана наука в культуру, которая является глобальным измерением человеческого бытия? Вот ''вопрос, который обрел актуальное звучание, когда стали обнаруживаться явные различия в реальном существовании науки в несходных между собой культурно-исторических регионах.
В последние десятилетия в философии науки наметилась тенденция культурологического объяснения природы науки. В этой связи актуальность исследования онтогносеолопіческих оснований науки в России видится в том, что предпринята
попытка обнаружить конкретный механизм культурно-исторической обусловленности науки, причем не на уровне отдельных научных идей или теорий, а в понимании науки как некоторой целостности; важен также поиск тех смыслов культуры, которые могут быть сопоставлены с наукой.
Вопрос об онтогносеологических особенностях науки в России чрезвычайно важен в плане самоопределения как русской науки, так и русской культуры. Как правило, европейской культуре приписывают способность органично порождать науку и на ней строить рациональный способ отношения к миру, тогда как с русской культурой науку связывают внешним образом, она якобы не вытекает из ее (культуры) духа. Так ли это? Как тогда быть с мировыми достижениями в науке русских ученых? Или они в науке творили по меркам и образцам европейской культуры, будучи русскими по духу и образу мыслей?
Сегодня, в переломный момент истории, когда Россия стоит перед выбором нового пути развития, выяснение истоков и оснований собственной культуры обретает первостепенную важность. Эта проблема нуждается именно в философском исследовании еще и потому, что вокруг нее возникает много политических спекуляций.
И, наконец, хотелось бы отметить и такой момент. В своем исследовании мы обращаемся к работам русских философов религиозного направления (по сути дела вновь открываемых для нас), в плане интересующей нас темы проведен методологический анализ идей русской религиозной философии. А эта задача, несомненно, весьма значима для современной отечественной философии, поскольку она находится в поиске новых форм методологии взамен унифицированного ее варианта. Эта задача важна и в плане культурно-национального самосознания, поскольку именно на философах лежит миссия осмысления истоков нашей культуры, а значит, и ее судеб.
Степень разработанности проблемы и теоретическая база исследования Сама постановка проблемы самобытности рус-ской науки и поиск путей ее решения были сопряжены с необходимостью обращения к широкому кругу отечественных и зарубежных исследований. Всю освоенную автором литературу можно условно разделить на три группы.
В первую группу можно объединить те работы по общей
философии, а также собственно философии, истории и методологии науки, которые позволили осознать всю сложность философского подхода к раскрытию природы науки. Это работы Л. Витгенштейна, Э. Гуссерля, А. Койре, К. Поппера, А.Н. Уайтхеда, М. Хайдеггера, В.А. Кайдалова, В.В. Кима, Л.М. Косаревой, А.Ф. Кудряшева, Л.А. Микешиной, И.Я. Лойфма-на, Н.В. Мотрошиловой, Д.В. Пивоварова, B.C. Швырева.
Задавшись целью понять и объяснить специфику научного способа отношения к миру в сравнении с практическим, религиозным, нравственно-эстетическим и пр., автор вынужден был признать относительность критериев отличия, известную их условность, преходящий характер при кажущейся стабильности и непререкаемости критериев научности. К идее изменчивости критериев научной рациональности побуждали исследования таких авторов, как Н.С. Автономова, В.А. Бажанов, П.П. Гайденко, В.Е. Кемеров, В.А. ОклаДной, И. Пригожий, Д.И. Рожанский, B.C. Степин, а также Т. Кун, П. Фейера-бенд, М. Фуко, Дж. Холтон, О. Шпенглер.
Сам факт признания вариативности науки повлек за собой и следующий шаг в развертывании лотки исследования: требовалось отыскать факторы, обусловливающие изменчивость науки. Историко-научные исследования, которые пришли на смену логико-теоретическому подходу в философии науки со всей очевидностью демонстрировали временную зависимость критериев научности. При этом все отчетливей становилась мысль, что нет вневременной сущности науки, что природа науки исторична. Слишком абстрактным представлялся поиск критериев научности вообще. Сравнительному сопоставлению подвергались античная, средневековая и классическая разновидности европейской науки, а также основания естественных наук, с одной стороны, и того, что мы относим к социально-гуманитарной области научного знания — с другой.
В условиях гуманитаризации философии за последние 10-15 лет в области философии науки заметно оживилось культурологическое направление. Помимо ряда работ, отстаивающих на уровне общих принципов взаимозависимость науки и культуры (Л.М. Андрюхина, Л.И. Баткин, СБ. Крымский, В.А. Лекторский, М.К. Мамардашвили, М.К. Петров, М.В. Попович, М. Рихтер, Дж. Холтон, И. Элкана и др.), все отчетливее обозначается идея о существовании культурно-историче-
скіїх типов науки. И хотя историки науки уже давно оперируют понятием культурно-исторических разновидностей науки (индийская, египетская, арабская, греческая и пр.), они, как правило, касаются творчества отдельных ученых, тех или иных научных идей, отраслей науки, форм ее организации и способов функционирования в том или ином культурном регионе, не касаясь при этом вопроса о" культурно-исторической обусловленности самой природы науки.
СИ. Вавилов, Г.Д. Гачев, Н.Я. Данилевский, Е.Н. Молод-цова, К.А. Свасьян, О. Шпенглер, И. Элкана — немногие исследователи, в работах которых наука напрямую рассматривается как культурно-исторический по своей природе феномен. Но во времена и Данилевского, и Шпенглера эта идея не была доминирующей, а главное — она не проникла еще в область философии науки, специализирующейся на исследовании природы науки.
Следует отметить, что в тех случаях, когда философы и историки науки стояли на позиции признания культурно-исторической обусловленности природы науки, имелась в виду все-таки европейская наука, и это считалось само собой разумеющимся. Тем значимее для нас имена мыслителей, в той или иной форме свидетельствовавших о существовании или хотя бы возможности существования русской науки.
Наука — своеобразный феномен культуры в том смысле, что в ней (в отличие от других измерений культуры) труднее обозначить зависимость от каких-то частных признаков или ситуативных проявлений того, что мы связываем с культурой; наука органично вписывается в наиболее глубокие пласты культуры, поэтому она должна быть соотнесена с ее предельными основаниями. Предельные основания нашего бытия, сокровенные, глубинные смыслы, обретенные ходом русской истории, трудно улавливаются с позиций социально ориентированной методологии. Не случайно поэтому вторую группу источников составили тексты русских философов преимущественно религиозного направления, которые, с нашей точки зрения, пытались выразить глубинные смыслы, интенцию и дух русской культуры.
Существенное влияние на формирование авторских представлений о метафизических основаниях русской культуры (анализ которых и позволяет решить принципиальную для на-
i!!cro исследования проблему — имелись ли возможности для возникновения самобытного типа русской науки) оказали философские идеи таких мыслителей, как Н.А. Бердяев, В.И, Вернадский, Н.Я. Данилевский, И.Л. Ильин, К.Д. Кавелин, К.Н. Леонтьев, А.Ф. Лосев, Н.Ф. Федоров, П.А. Флоренский, С.Л. Франк, Г.Г. Шпет, В.Ф. Эри, П.Д. Юркенич, а также труды В.А. Бажанова, СИ. Вавилова, В.И. Копалова, И.И. Мочалова, В.В. Скоробогацкого и др. Автор во многом обязан той атмосфере и тому отношению к русскому философскому наследию, которые сложились на философском факультет". Уральского университета благодаря исследовательской if просветительской деятельности Б.В. Емельянова.
И, наконец, третью группу составили источники либо напрямую связанные с наукой, либо сделавшие се темой своего анализа. Работа над этими источниками была наиболее сложным этапом нашего исследования в силу того, что необходимо было отобрать наиболее репрезентативные тексты, в которых за общезначимым!» :: интернациональными признаками науки проглядывали бы уже узнаваемые черты того, что получило название метафизических смыслов русской культуры. Среди многочисленных текстов в наибольшей степени названным критерием отвечают научные работы В.И. Вернадского, К.Э. ЦиОлковского и А.Л. Чижевского.
В содержательном плане самобытность русской науки была продемонстрирована через философское осмысление научной идеи космизма. В последние годы появляется все больше и больше исследований по русской идее космизма (С.Г. Семенова, С.С. Хоружий, В.В. Казютинский, Ф.й. Гиренок, Л.Э. Венцковский, М.И. Потапенко и др.). В нашей работе акцент сделан именно на научной идее космизма.' Мы старались идти собственно от самих научных текстов, а не вслед за многочисленными интерпретациями.
Культурно-национальные проявления науки обнаруживаются не только в предметно-содержательном плане, но л в ожидаемых и реально обретаемых наукой социальных смыслах и функциях. В этой связи многое для нас прояснили размышления Д.И. Менделеева, М.А. Бакунина, П.А. Кропоткина, К.Д. Кавелина, Н.Ф. Федорова, А.А. Любищева, В.П. Филатова и других.
Цель и задачи исследования. Цель работы — установить
предпосылки (или отсутствие таковых) и возможность 'существования самобытной русской науки, что реализуется через сравнение онтогносеологических оснований русской и западноевропейской науки. Для достижения данной основной цели исследования были поставлены следующие задачи:
определить критерии и границы современного философского подхода к науке как феномену культуры;
исследовать метафизические основания русской культуры и раскрыть свойственный ей тип рациональности, без которой наука в принципе не может состояться;
выделить характерные для русской культуры принципы познания, которые задают горизонт научно-исследовательской деятельности;
показать своеобразие антропокосмической и практической ориентации русской науки.
Методология исследования. Конец 80-х — начало 90-х годов XX века проходят под знаком радикальных изменений во всех областях нашей жизни, не является исключением и философия. Помимо внутренней логики изменений, претерпеваемых философией науки, накладывают свой отпечаток и реальности самой жизни. Сочетание и взаимоувязывание внутренних и внешних по отношению к философии изменений выражается в отходе от социально ориентированной методологии, царившей во всех сферах исследовательской деятельности, включая исследование науки. Этот отход не следует воспринимать как полный отказ от марксистской методологии. Речь может идти только об установлении ее границ, отрицании ее универсального характера при одновременном признании иных, в том числе и альтернативных методологий. Философ-ско-метафизический подход позволяет вписать науку в целостность человеческого бытия, в его предельные основания; сравнительно- исторический подход позволяет сопоставить основания русской и западноевропейской науки; культурологический подход позволяет выявить культурно-историческую обусловленность науки.
В исследовании онтогносеологических оснований русской науки мы пытались органически сочетать философско-метафи-зический, сравнительно-исторический и культурологический подходы, которые, как нам представляется, и по сути своей тесно связаны между собой.
Научная новизна положений, выносимых на защиту.
-
В проведенном исследовании предпринята попытка расширить и углубить традиционный гносеологический подход к науке до философско-метафизического ее рассмотрения. Поиск предельных смыслов человеческого бытия, которым отвечает наука во всемирной истории, с неизбежностью ведет к признанию культурно-исторической обусловленности природы науки. А это, в свою очередь, с необходимостью заставило предпринять сравнительный анализ культурно-исторических типов научной рациональности. Оригинальность авторского подхода заключается в том, что точкой отсчета и предметом непосредственного изучения стала русская наука.
-
Принятая за основу идея зависимости науки от культурной среды обитания в национальном ее выражении позволила автору осуществить поиск таких характеристических черт русской культуры, которые имеют свое отражение и в научном творчестве.
Наука — это прежде всего особый способ отношения человека к миру. Такие отличительные черты онтологии русской культуры, как религиозно-нравственная ориентация, своеобразное формирование человека-личности, человека-творца, особый способ мировидения и миропонимания, позволили высказать предположение: в своих метафизических основаниях русская культура самобытна. А в той мере, в какой русская культура в своих основополагающих началах отлична от культуры Запада, она способна порождать свой тип научного отношения к миру,
-
Обосновано положение о том, что русской культуре имманентна рационалистичность особого типа. Поскольку эта характеристическая особенность русской культуры чаще всего отрицается ее исследователями, автор показывает, что русской историей сформирован особый тип мышления, на основе которого и создается неевропейский тип рациональности. В определенной логической последовательности раскрываются и обосновываются такие признаки этого мышления, как конкретность и жизненная наполненность, антиномичность и логос-ность, словесность и софийность.
-
Выдвигается идея о существовании специфических гносеологических оснований, в которых отражаются все составляющие русской культуры. Эти основания при всем внешнем
сходстве принципиально отличны от гносеологических посылок европейской культуры. Раскрыты такие важнейшие гносеологические принципы, выделяющие русскую культуру, как единство познания и жизнетворчества, нераздельность субъекта и объекта познания, сопряженность истины, добра и красоты, неразрывная связь и взаимозависимость способов непосредственного усмотрения истины (мистики) с интеллектуальными и чувственными представлениями о мире.
-
Выдвинуто и обосновано положение о том, что отечественные мыслители в лице Н.А. Бердяева, B.C. Соловьева, П.А. Флоренского, Н.Ф. Федорова, С.Л. Франка и др. не только настаивали на самобытности русской культуры, но допускали возможность развития на этой основе и особой, отличной от европейской, науки. В исследовании реконструирована предполагаемая ими модель новой, нетрадиционной науки. Эта наука построена на религиозном основании, с принципиально отличными от европейской целевыми установками, своеобразным пониманием самого предмета науки, системы науки, природы научного закона и некоторыми другими моментами.
-
Показаны онтогносеологические основания антропокосми-ческой ориентации русской науки (преимущественно естествознания), которая находит свое воплощение в предметно-содержательных аспектах научного знания. Методологический смысл идеи антропокосмизма раскрыт на примере научного творчества таких ученых, как В.И. Вернадский, К.Э. Циолковский, А.Л. Чижевский. Установлено сходство во взглядах русских ученых-космистов и философов всеединства.
-
Выдвинута идея об особом социальном предназначении науки, связанной с русской историей., Раскрывается тезис о своеобразии утилитарного подхода к науке в российском менталитете; сопоставляются требование утилитарной значимости, предъявляемое к русской науке," и установка европейской науки на практическое ее использование. Предпринята попытка осмыслить истоки и понять причины классово-партийной ориентации, периодически навязываемой ученым, творящим в условиях российской действительности.
Апробация и значимость результатов исследования. Поста-новка проблемы самобытности русской науки открывает пути нетрадиционного осмысления природы науки, раскрывает конк-
ретный механизм исследования науки как феномена культуры. Поиск решения данной проблемы представляет интерес в плане осознания истоков русской культуры и перспектив ее развития.
Онтогносеологический анализ идеи русского космизма со всей очевидностью демонстрирует возможность нового, нетрадиционного подхода, прорывающего узкий горизонт классического рационализма в видении человека и мира.
Основные идеи исследования представлены в монографии «Самобытность русской науки: предпосылки и реальності-> 00 п.л.) и в цикле научных статей. Материалы диссертации нашли применение в курсе лекций по философии науки и в спецкурсе «Русская культура и русская наука» для студентов философского факультета Уральского госуниверситета. Результаты исследования прошли апробацию на конференциях в Екатеринбурге (Свердловске) (1977, 1980, 1981, 1985, 1986, 1990, 1992, 1994), Москве (1981), Иркутске (1983), Новосибирске (1983), Уфе (1992), на семинаре докторантов и философском факультете Уральского госуниверситета.
Диссертация обсуждалась на кафедре философии Института по переподготовке и повышению квалификации преподавателей гуманитарных и социальных наук при Уральском государственном университете (Екатеринбург, 1994) и была рекомендована к защите.
Структура диссертации. Диссертация состоит из Введения и 4-х разделов, Заключения и библиографии, содержащей 3<Р0 наименований. Общий объем работы 31Ъ с.