Введение к работе
Актуальность темы. Кризис современной культуры, о котором с полным основанием несколько десятилетий то ярко, то заунывно трубила гуманитарная общественность и у нас, и па Западе, проникает в самое существо познания культуры, порождая в культурологическом знании неискоренимые антиномии, свидетельствующие, как известно, о методологическом, глубинно и по самой своей сути философском характере возникших трудностей. Поэтому с рациональных позиций не вызывает ни малейшего сомнения философский, теоретико-познавательный1 характер исследования концептуального аппарата теории культуры, если даже разрешение противоречий конкретных наук - это всегда общее развитие соответствующих исходных философских постулатов.
Лишь философская рефлексия - часть познания, представляющая собой познание самого познания, может создать условия для разрешения контроверзы истины и культуры. А смысл этой последней и наиболее радикально формулируемой оппозиции состоит в том, что истина, проникая в социум, все более оттесняет культуру, будучи в то же время - как воочию убеждает хотя бы результат долголетней борьбы концепций интернализма и экстернализма в науковедении по поводу социокультурной детерминации познания - обусловлена культурой.
Итак, параметры исследования обозначаются тем фактом, что возможные пределы постижения истины в каждом отдельном случае определяются культурой данного социума; с другой стороны, однако, истина не зависит ни от какой культуры, поскольку она по сущности объективна. Следовательно, налицо двоякого рода зависимость - культуры от истины, но и истины от культуры. Из истории науки, однако, известно, что за такими
'1.Нелишне напомнить здесь, что западная философская традиция не предполагает различения гносеологии и эпистемологии, тогда как диссертант в ряде работ различал эти философские дисциплины предметно: предмет гносеологии - познание вообще; предмет эпистемологии - научное познание. В силу этого отношение гносеологии и эпистемологии проблематизируется и оборачивается своей нетривиальной стороной, поскольку предметное их отношение оказьшается несводимым к отношению части и целого.
тривиальными формулами скрыты глубинные закономерности фун-аментального порядка. Зїи соображения позволяют динамически взглянуть на отношение истины и культуры, благодаря чему, по замыслу диссертанта, должна стать понятной представленная в работе постановка основной эпистемологической и общекультурной проблемы. Истина, обретаемая в ходе исторического развития, превращает в заблуждение основную массу духовной продукции человечества. Значит, с позиции истины культура -это, так сказать, "кладбище ошибок". В основе контроверзы -общегуманитарная философская проблема самоценности прогресса: либо жизнь во всех проявлениях одинаково ценна, либо по сравнению с последующими стадиями развития старые стадии лишаются ценности, сохраняя лишь исторический интерес. Э!га сторона дела - не что иное, как проблема культурного наследия в историческом времени. Между тем в общем содержательном плане такой гносеолого-эпистемологический подход к культуре, представляющий последнюю чуть ли не как воплощенное заблуждение, настоятельно требует соответствующего переосмысления взаимоотношения истины и заблуждения. В предложенных параметрах анализа речь идет также о построении понятийного каркаса теоретико-культурного знания, то есть о построении оригинального варианта теории культуры - ни больше, ни меньше. В сколько-нибудь полном объеме решение такой задачи не под силу даже коллективу, а быть может, и целому поколению исследователей. В данной диссертации предпринята попытка очертить общие контуры как раз такой теории культуры, которая строится на основе общих представлений о ее теоретико-познавательном фундаменте - теории истины.
В соответствии с такими установками относительно общей задачи исследования и с принятым и оговоренным ограничением в диссертации рассмотрены три общие проблемы: проблема истины и заблуждения как теоретико-познавательное основание последующего решения проблем культуры; проблема сущности, строения и динамики культуры в свете теории познания и, наконец, проблема статуса культурологического знания.
Степень разработанности проблемы. Несмотря на отмеченные в диссертации обстоятельства, затруднявшие исследование поставленных проблем, нельзя сказать, что приступая к их решению, приходится начинать все заново - напротив, значимость каждой из этих проблем такова, что игнорировать любую из них было в принципе невозможно, и наряду с их псевдонаучным рассмотрением в рамках марксоиднои идеологии, а иногда даже вопреки ей, сложилась устойчивая исследовательская традиция, в
недрах которой создан значительный массив материалов, получен ряд научно значимых результатов.
Наибольшее внимание, разумеется, уделялось самой проблеме истины - "вечной" философской проблеме, особенно ощутимый вклад в разработку которой в русле марксистской традиции в нашей литературе в 60-80-е гг. внесли такие авторы, как. И.В.Бычко, Е.СЖариков, ПВ.Кошдш, И.С.Нарский, Й.Элез, Т.Й.Ойзерман, А.М.Коршунов, ГДЛевии, ЗІВ.Ильенков, А.И.Уемов, В. А Лекторский, Н.В.Мотрошилова, 91М.Чудинов, Р.Е.Квижинадзе, ЮЛ.Ведин, П.С.Заботин, А.Л.Никифоров и некоторые другие. В самое последнее время появился ряд работ, переориентирующих весь теоретико-познавательный арсенал в теории истины на культурно-историческую почву. С таких или сходньк - во всяком случае, учитывающих такие возможности рассмотрения проблемы - позиций написаны работы Е.И.Андроса, И.Т.Касавина, В.В.Ильина, Б.И.Липского, Л.А.Мшсешиной, В.НЛоруса и др.
В исследовании истины наметился ряд проблемных точек, которые, собственно, определили лицо современной теории познания и ее роль в культуре, где марксистски ориентированная гносеология занимает по праву свое место. Сегодня, однако, дискуссионными стали практически все основные проблемы диалектико-материалистической теории истины. Между тем многие наши новации в этой области - всего лишь эхо аналогичных философских событий на Западе, где, начиная с восьмидесятых годов, философская общественность вновь была охвачена спорами об истине - на сей раз дискуссии вращались вокруг тем, инспирированных новейшими данными из областей культурной и философской антропологии, экспериментальной психологии бихевиористского толка, новейших достижений логики и т.д. Стало ясно: сквозь логическое, психологическое, антропологическое понимание истины должна просачиваться, насыщая все собою, растворяя междисциплинарные водоразделы, - общая философская теория истины. Первыми это поняли представители прагматизма в лице Ричарда Рорти и последователи реализма Хилари Патнема. Однако в теории истины прагматизм и реализм по-прежнему выступали как антиподы. Для любой разновидности прагматизма характерны, во-первых, историцистская предпосылка, в данном случае - рассмотрение знания и истины как взаимосогласования материалов практики, которая сама обусловлена социальным и историческим контекстом; во-вторых, релятивизм в форме принципиального отказа признать существование абсолютных, вечных истин. Естественнее всего альтернатива такому
взгляду основывается на признании существования некой структуры мира, который имеет сущность и в зтон мере оказывается перманентно тождественным себе, то есть неизменным. Таковы посылки современного реализма, в котором есть безусловные следы классического платонизма. На этой почве с особой остротой звучат вопросы, порожденные разочарованием в прагматизме как философии нашего века: предположим, мы соглашаемся отказаться от всякого фундаментализма и эпистемологазма, как того требует современная прагматистская ориентация - на что опереть тогда необходимые характеристики истины - ее объективность и универсальность? Во всей толще культуры - в науке, этике, художественном сознании, практической политике без этих характеристик истина теряет смысл, а между тем без обоснования признать эту очевидность - значит расписаться в философском бессилии.
Весь комплекс порожденных этой ситуацией вопросов, строго говоря, должен был бы рассматриваться широко понимаемой культурологией. Однако для того, чтобы они действительно стали предметом полноценного исследования, необходимо было заложить мощные основы общей теории культуры. Смутное осознание этой взаимосвязи присутствовало так или иначе во всех культурологических разработках 60-80-х годов.
Пик исследовательского интереса к проблеме культуры в теоретическом аспекте на Западе пришелся на 70-е годы, хотя целый ряд классических трудов в области культурологии сохранили значение, будучи созданы еще в первой половине века. Немало теоретико-культурных достижений сделано в русле культурной антропологии, этнологии и социологии и других областей, отраслей, школ и направлений гуманитарного знания. На этой основе широкую известность в наши дни приобрели работы таких авторов, как Т.Адорно, Ш.Н. Айзенштадт, Дж. Акерлоф, Х.Альберт, Бакс Р. Барт, РЛЗенедикт, Ф.Бенетон, М.Бертран, Л. & СБинфорд, М.Блаут, Ф.Боас, К.Бруннер, Дж.А.Бун, А.Р.Вайда, ПВайзе, А.Вежбицкая, В.Велып, Г.Ганчев, К.Гирц (Герц, Гиртц), Дж.Грант, У.Гудинаф (Гудиноу), Д.Диков, Р.ван Дюльмен, БДрре, А.Жирар, Ф.Д.Кертин, Р.М.Кизинг, Ж.Кильен, В.Келли, Кл.Клакхон, Р.Клибански, М.Коул, АЛ.Кребер, К. Леви-Строс, ДЛукач, К.Манхейм, Б.Меггерс, Дж.Мердок, СНидерман, А.Оланд, Г.Олпорт, Х.Ортега-и-Гассет, М.Оссовская, АЛеччеи, Р.А.Рагшапорт, Р.Редфилд, П.Сорокин, ССкрибнер, Н.Смелзер, Ч.П.Сноу, Г.Терборн, Дж.Тернер, О.Тоффлер, Л.А.Уайт, ЗІФромм, М.Фридман, М.Фуко, КХХабермас, М.Харрис, Й.Хейзинга, М.Хоркхаймер, Д.Р.Хофппадтер, Е.Шацкий, А. К. Швейцер, Д. Шнейдер, М.Элиаде и мн. др. Разнообразие школ и направлений, которым принадлежали все эти мыслители, внесшие
каждый по-своему вклад в развитие культурологии, даже если они и не пользовались этим термином (во Франции, в частности, такое понятие вообще не употребляется), только подчеркивает универсальность интереса современников к теоретическим проблемам культуры. На это же время приходятся многочисленные труды в области теории культуры, принадлежавшие перу таких отечественных авторов, как М.САженов, И.И. Антонович, Ц.Г. Арзаканьян, 9»А. Баллер, B.C. Библер, В.Н.Борисов, Е.А.Вавилин, АЛ.Гуревич, ПС.Гуревич, В.Е.Давидович, Ю.Н.Давыдов, О.И.Джиоев, Т.А.Зайцева, А.А.Зворыкин, Н.С.Злобин, В.П.Иванов, 3»В .Ильенков, М.С.Каган, В.Ж.Келле, Г.С.Кнабе, МЛ.Ковальзон, Л.Н.Коган, В.А.Конев, Л.В.Коновалова, В.А.Кругликов, СБ.Крымский, Е.И.Кукушкина, М.АЛифшиц, А.Ф.Лосев, Ю.МЛотман, ЗІСМаркарян, В.М.Межуев, В.М.Мейзерский, Б.А.Парахонский, М.К.Петров, В.Д.Плахов, Н.С.Розов, В.Н.Романов, - Ю.И.Семенов, Л.В.Скворцов, ЗіЮ.Соловьев, В.Л.Соскин, Л.Н.Столович, Г.М.Тавризян, С.В.Туманов, ЕЛ.Фейнберг, В.П.Фофанов, А.А.Хамидов, И.Е.Ширшов, Е.М.Штаерман, В.Н.Ярская, А.ИЛценко и др. У одних авторов в виде развитых концептуальных построений, у других в виде отдельных вскользь брошенных замечаний намечались контуры таких культурологических построений, которые вплотную подводили к пониманию природы культуры и осознанию необходимости вычленения концептуальных инвариантов из бесконечного разнообразия подходов к культуре и трактовок культурных феноменов.
И тем пе менее приходится с сожалением констатировать, что в нашей литературе ничего даже отдаленно напоминающего общую постановку проблемы соотношения истины и культуры до сего времени не было. Отдельные ссылки на культурную детерминированность познания вообще и попытки общемировоззренческого подхода к истине, разумеется, встречались. Были и важные исключения. В числе последних весьма симптоматичные работы двух исследовательских групп - В.С.Библера и его учеников, а также группы киевских исследователей из Института философии Украины. Своеобразие трактовки культуры этими авторами заслуживает внимания - тому и другому подходу в диссертации уделяется значительное место. Однако даже в трудах наиболее проницательных исследователей теоретико-познавательный анализ категориального аппарата культурологии не был представлен вовсе. Все эти исследовательские направления разрабатывались порознь - диалектика истины в отрыве от раскрытая культурной детерминации познания. Та же тенденция доминирует и теперь: культурная детерминация познания под именем социальной,
социоцентричной и т.д. разрабатывается без теоретико-познавательной. И уж вовсе неизвестно откуда взялись проблемы статуса науки - строго говоря, без истинностной оценки знания вопрос о статусе неразрешим, а между тем попытки решать проблемы статуса знания не прекращались. Знаменательное перекрестье эпистемологии и социологии познания породило поток литературы, посвященной исследованию механизмов развития научного знания. Вместе с тем противники социологической и сторонники когнитивистской ориентации в методологии научного познания лишь потому не исчезли из философского оактуалитетап, что за ними была своя "правда": ведь что ни говори - имманентная логика развития научного познания, обусловленная самим характером объекта, существует. И если не закрывать глаза на влияние социокультурных факторов, а, напротив, принимать его во внимание, - точку зрения когаитивистов-интерналистов на развитие научного знания можно корректировать, конкретизировать, но нельзя полученные ими результаты счесть выморочным имуществом - у него немало наследников. Просто весь вопрос придется переформулировать: суть не в том, что социальные факторы влияют на эволюцию научного познания, а в том, можно ли считать эти влияния определяющими его ход и результаты. Драматичную эволюцию взглядов на науку можно проследить по произведениям таких западных авторов, как Х.Альберт, Р.Ауди, А.Айер, Р.Дж.Бернстайн, М.Вартофский, Г.Х. фон Вригт Дж.Гаттинг, М.Жакоб, ,.М.Каллон, Р.Карнап, Т.Кун, Ж.-П.Курсьяль, ИЛакатос, ЛЛаудан, А.Масгреив, К.Мозер, У;Ныотон-Смит, Х.Патнем,,М Полани, К.Р. Поппер, Р.Рорти, ПРосси, Ф.Сагше, Дж.Сомервилл, РІСтенгерс, Н.Стокмен, Ст.Тулмин, А.Н.Уайтхед, П.Фейерабенд, М.Хессе, Й.Хинтикка, Дж. Холтон, ИД.Хэмлайн, А.Ф.Челмерз, Й.Элкана, и др.
Советская научная общественность довольно рано почти беспрепятственно стала знакомиться с основными достижениями западной мысли в этой сфере по переводам, рефератам ИНИОН АН СССР, пересказам и творческому обсуждению механизмов научного познания, становлению научных дисциплин, институтов и дисциплинарному статусу научного знания в статьях и монографиях таких авторов, как, например, Н.С.Автономова, Л.Б.Баженов, И.В. Блауберг, П.П.Гайденко, Б.С.Грязнов, И.Т.Касавин, В.АЛекторский, С.Р.Микулинский, Э1М.Мирский, Е.П.Никитин, А.П.Огурцов, Б.И.Пружшшн, М.А.Розов, В.Н.Садовский, Б.А.Старостин, В.С.Стешш, Л.С.Сычева, В.П.Филатов, В.С.Черняк, Б.Ґ.ЮДИН, 31Г.Юдин и мн. др. Нерешенность проблемы дисциплинарного статуса знаний сказывается, разумеется, и на гносеологических знаниях. Отвергая гиперкритицизм в отношении к науке, принесший, по мнению
диссертанта, больше вреда, чем пользы, нужно все-таки заметить, что высшая ступень познания - рациональное познание - не отделено непе-реходимой гранью от остальных познавательных феноменов и процедур -более того, научное познание во многом зависит от того, что происходит "по соседству" - во всей толще культуры, где есть и то, что враждебно познанию - и все-таки полезно для него. Смысл этого парадокса становится яснее, когда определяется естественный круг несистемных феноменов, из которого культура черпает свое богатство.
Цели и задачи исследования. Вся история проблемы истины в культуре и самый последний - современный - этап в ее развитии вплотную подвели к новому качественному скачку в понимании природы истины и тем самым Всей гносеолого-эпистемологаческой проблематики вообще. Учтя обозначенные здесь волнообразные движения теоретико-познавательной проблематики в осмыслении проблемы истины и культуры, можно наметить антиципативно некоторые звенья будущих выводов, одновременно формулируя теоретические задачи диссертационного исследования соответственно трем его теоретическим целям.
Первая цель - развитие культурологически ориентированного учения об истине - конкретизируется в ряде специфических задач:
-
Исходное диалектическое представление об истине как системе требует именно системного рассмотрения самой теории истины, то есть построения определенной категориальной сеги.внутри нее. На этом уровне анализа возникает необходимость исследования семантики всего многообразного поля истинностной терминологии, в которой в наши дни царит большая путаница.
-
Вопрос об истине в научном познании по-разному ставится применительно к различным уровням познания. Однако вопрос о факту-альной основе теории, сущности н природе научного факта, соотношении факта и истины давно, активно и широко, но малоуспешно обсуждается в современной теоретико-познавательной литературе, и потому в этой сфере также остро необходим приток свежих взглядов и идей.
-
Выявление качественно различных ступеней в проявлениях диалектики истины и заблуждения имеет следствием возможность уточнения и придания категориального значения понятию гносеологического статуса конкретно-научного знания. Тем самым обретет конкретную почву и проблема объективной логики развития специально-научного знания. Сделать ощутимые шаги в решении этой проблемы применительно к культурологическому знанию - одна из целей данного исследования.
4. Аналитическая работа по выявлению источников и природы заблуждений важна сама по себе - как самоцель: именно так и происходит развитие теории познания. Есть у этой работы и "прикладной" результат -уточнение многих важных моментов функционирования иллюзорных форм общественного сознания. Но не "дополнение" и, тем более, не отказ от вечных завоеваний философской мысли, а выработка принципиально нового единства на более широкой основе - таков, видимо, единственно возможный способ, каким гносеология, а тем самым и философия вообще, может сохранить значение для всех видов и форм познания, возможных в культуре. Таким образом, выход за пределы гносеологии при рассмотрении методологических проблем обществознания неизбежен: истинная теория социальных иллюзий требует истинной теории социума - иного пути для понимания иллюзорности иллюзорного не может быть в принципе.
Вторая цель - построение категориального аппарата теории культуры в процессе эпистемологического анализа и критического пересмотра наиболее влиятельных концепций в области теории культуры:
-
Зігистемологический анализ позволяет выявить особое явление в области культурологии - культурологазм - такую ориентацию в философии культуры, при которой исследователь сталкивается с расширительным толкованием теории культуры, с приписыванием ей функций, которые она принципиально не в состоянии выполнить. Несомненно, нельзя ограничиться констатацией такого положения дел - необходимо проанализировать эту тенденцию в современной западной философии - претензии теории культуры на гипертрофированную методологическую роль.
-
Развитие современной отечественной культурологической мысли осуществлялось на почве иных, чем на Западе методологических устоев и предпосылок. Между тем бросается в глаза подобие, сходство и одинаковые логические ходы в рассуждениях наших и западных культурологов. Такая конвергентность, безусловно, нуждается в объяснении, которое, в свою очередь, может быть получено лишь в результате прослеживания и критического анализа самой логики развития нашего культурологического сознания.
-
Параллельные процессы развития самой культуры и развертывания категориальной сети теории культуры создают благоприятную среду для разработки основ теории культуры средствами эпистемологического анализа. Важно не переоценить возможности этого анализа; вместе с тем провести здесь грань можно, лишь предварительно выработав критерии демаркации.
-
Эпистемологический анализ категориального строя теории культуры - и орудие, и порождение самой идеи культуры; эта идея и должна быть положепа в основание какой бы то ни было теоретической структуры. При этом естественно обнаруживается та самая антиномичность, которая заставляет заново ставить вопрос: как возможна культура?
-
Структурные характеристики культуры не могут быть без ущерба представлены в отрыве от содержательных моментов: без общих представлений об изначальной клеточке - структурной единице анализа, а также о центральном звене - основе культурной реальности нечего и надеяться представить здание культуры сколько-нибудь систематически.
Третья цель - проследить динамику культуры и выявить статус культурологического знания:
-
Разрешение антиномии устойчивости и изменчивости культуры издавна составляло задачу теоретической культурологии. Всякий раз, заново решая эту задачу, приходится предварительно отыскивать источник изменений и притом такой, который лежит в пределах самой культуры. Выдвигая идеал на роль такого источника, исследователь оказывается перед лицом необходимости структурно представить идеал, т. е. то, что, строго говоря, структуры не имеет. Этот парадокс идеала надлежит разрешить в первую очередь при рассмотрении динамики культуры.
-
Следом за решением структурных проблем идеала идет вопрос о способе функционирования идеала в культуре, то есть о механизмах культурной динамики - решение этой проблемы должно было бы подвести итог целостному представлению о культуре, как она мыслится с позиций эпистемологии, коль скоро образ культуры формируется культурой.
-
По суш, стадия развития науки определена культурой, которая сама в свою очередь определена общественным бытием. И потому определение стадии в познании самой культуры становится проблемой.
-
Анализ образа культуры в культуре, самосознание культуры, которое складывается, в частности, из культурологических знаний, позволяет поставить вопрос о статусе знания вообще и о гносеологическом статусе теории культуры.
-
В одном ряду с проблемами стадийности в развитии культуры стоит проблема дисциплинарной структуры наук о культуре, а решение этой проблемы открывает пути для выявления эпистемологического статуса теории культуры - своего рода философского резюме темы "истина и культура". Общим итогом проделанной диссертантом работы является принципиально новое понимание теории культуры, методологии исследования культуры и, наконец, теоретико-познавательных возможностей
ее постижения. Диссертант надеется, что предложенное понимание культуры в свете эпистемологии не только обозначит определенные завоевания, обретения на еще нетвердой почве культурологии, не только подытожит многолетние предшествующие искания в этой области, но и положит начало новому направлению в теоретико-кулыурньк разработках. В данном случае в противовес философии культуры с ее культурологизмом, в полемике с ним эпистемологическими средствами строится особого рода экспериентная теория культуры, способная, по мысли автора, вместить, впитать в себя выявленные в процессе теоретико-познавательного анализа жизнеспособные моменты других теоретических построений в этой сфере.
Методологические основы диссертации. Применительно к области теории познания вопрос о методологических основах исследования выглядит странно: сама теория познания как раз и вырабатывает такие методологические основы, поскольку теория познания, обращенная в действие, выступающая как инструментарий вместе с самой этой деятельностью - это как раз и есть методология. Так что по отношению к данной предельно широкой теме вопрос о методологии может быть осмысленным только таким образом, что вся предшествующая теория познания выступает как методологическая база исследования. Все то гносеологически ценное, что виртуально может быть использовано для разработки актуалитетов теории познания - все это составляет методологическую базу исследования. Ограничения касаются здесь лишь индивидуальных возможностей каждого автора в осмыслении всего пути философских, гносеологических исканий человечества, а также общемировоззренческих ориентации, поскольку эти последние по большей части носят a priori взаимоисключающий характер и предполагают выбор. В данном случае такие предпочтения приводят на путь своего рода трансмар-ксистской теории познания, которая и представляет потому методологическую основу исследования и которая в данном случае - в отличие от каких бы то ни бьио других наук - не предшествует исследованию, а парадоксальным образом создается в процессе самого исследования. Новые результаты, полученные в работе. По-новому поставленные проблемы, получившие отражение в сформулированных выше целях исследования, позволили получить ряд новых результатов при решении всех перечисленных исследовательских задач. Попутно знакомя нашего читателя с большим количеством источников по современной западной философской и культурологической проблематике, диссертант вместе с тем в ходе обсуждения соответствующих сюжетов пришел к теоретическим итогам, не имеющим аналогов не только в отечественной, но и в современной
западной философской мысли. Э5го стало возможным как результат сознательной ориентации па развитие диалектической и одновременно материалистической установки в теории познания, которой европейский и американский Запад до недавнего времени пренебрегал, и которую российский "Восток" догматизировал, удушив посредством объятий.
Конкретно научная новизна исследования выражается в следующем:
выявлены как общая идейная база построения таксономии в категориальных системах классической теории истины, так и ценные моменты доказавших свою принцшшальную ложность неклассических теорий истины - в первую очередь когерентной и прагматической;
раскрыта как несостоятельность догматико-марксистских трактовок истины в качестве "верного отражения" действительности, так и пришшпиальная плодотворность, продуктивность, эвристичность современных вариантов теории отражения в гносеологии и эпистемологии;
выявлена путаница в номенклатуре понятий, связанных с истинностным контекстом, и предложены средства к ее устранению;
обнаружены и проспективно осмыслены пути дальнейшего обогащения открытой диалектически ориентированной категориальной системы теории истины;
подверглись во многом радикальному переосмыслению традиционно-марксистские теоретико-познавательные категории "абсолютная истина", "относительная истина", "относительное заблуждение" и проч.;
предпринята попытка ревивификации скомпрометированных идей кумулятивизма в научной динамике;
выявлено и подвергнуто анализу существование особого рода теоретического артефакта - культурологизма с его необоснованной претензией на роль тотальной философии культуры;
прослежены процессы минимизации подходов к теории культуры с праксеолого-исторической точки зрения;
смена социальных идеалов осмыслена как ломка старой культуры, своего рода культурный взрыв, который имеет творческую природу;
впервые сложный процесс смены идеалов "подчинен" ряду закономерностей и законов, среди которых особо выделяются два, названных автором законами компенсаторности и "третейского судьи";
автор подводит к перспективе теоретического разрешения роковую антиномию истины и культуры, элиминировать которую de facto можно лишь снятием отчуждения в социуме;
- в то же время выяснено, что антиномия истины и культуры - эс-сенциальное выражение всеобщей антиномии человеческого бытия. Положения диссертации, выносимые автором на защиту:
1. Определяемое культурой развитие теоретико-познавательных
ориентиров проявляется в развертывании категориальной системы теории
истины, каковое развертывание можно конструктивно осуществить лишь на
базе классической теории соответствия (неуклюже называемой у нас
"корресповдентной" теорией истины).
-
Развитию классической и опровержению неклассических теорий истины в высокой степени способствует анализ симметричных логико-семантических рядов "истина - истинность - истинное", с одной стороны, и "заблуждение - ложность - ложное", с другой.
-
Ведущая роль в раскрытии динамики истины принадлежит диалектике истины и заблуждения в познавательном процессе, смысл которого состоит именно в накоплении моментов абсолютного знания в оболочке заблуждения.
-
Диалектика истины и заблуждения по-разному проявляет себя на эмпирическом и теоретическом уровнях научного познания, с чем особенно важно считаться при анализе культурных процессов.
-
Теоретический уровень рассмотрения диалектики истины и заблуждения позволяет вскрыть общую логику развития научного познания. Здесь выделены три качественно различных этапа проявления этой диалектики, которые можно проследить в истории любой ставшей науки.
-
Объективная логика становления знаний о культуре, подчиняющаяся означенной закономерности, играет ключевую роль в осмыслении собственно культурных феноменов, в связи с чем.
-
В настоящее время неустранимый, индиссолютивный остаток всех наиболее влиятельных наличных теоретических построений в области понимания культуры explicito et implicito включает представление о культуре как о социально значимом опыте деятельности, транслируемом через поколения средствами примера, показа и языка.
-
Структура так понимаемой культуры включает социальные нормы, традиции и идеалы в качестве основных структурных единиц, таксономически составляющих каркас концептуальной картины культуры.
-
Динамические аспекты в культуре, воплощающей собой момент стабильности социума, представлены социальными идеалами, исторически демонстрирующими сложную структуру, которая глубже всего развертывается в диалектике познавательных, этических и эстетических составляющих.
10. Зпистемический, эпистемологический и гносеологический статус знаний о культуре определяется экстернально бурным процессом складьшания сети культурологических дисциплин (философии культуры, общей и частной теории культуры, культуроведения, социологии культуры и пр., а иптернально - процессами перехода от первого, "научно-фантастического" познавательного этапа ко второму - гипотетико-антнтети-ческому.
Теоретическая и практическая значимость результатов, полученных в диссертации, заключается прежде всего в возможности их использования при разработке как проблем теории познания, так и теории культуры. Диссертационное исследование вносит свой вклад в обоснование обновленного понимания современной гносеологии. Разумеется, наряду с положениями, получившими в диссертации всестороннее обоснование, здесь содержатся и такие, которые нуждаются в дальнейшем подтверждении, намечают пути к последующим конкретным исследовательским разработкам. Следовательно, часть теоретических результатов относится к уровню поисковых исследований, часть - к уровню фундаментальных проблем, паконец, часть выводов может быть реализована при построении конкретных исследовательских программ.
Целый ряд выводов может быть использован в процессе изучения курса современной философии, теории познания, а также при чтении курса теории и истории мировой и отечественной культуры, в работе методологических семинаров. Непосредственно практическую направленность имеет та часть диссертационной работы, которая связана с построением методологической базы конкретных исследований по социологии культуры. Теоретические и практические результаты, полученные диссертантом, были использованы им в практике преподавания курсов философии, истории философии, теории и истории мировой культуры, в лекциях по соответствующей проблематике для студентов и аспирантов Московского педагогического государственного университета им. В.ИЛенина, Московского государственного университета им. М.В Ломоносова, а также а ряде спецкурсов по проблемам философии истории, философско-эстетических проблем современного искусства, по культурологическим аспектам современного психоанализа и др.
Апробация работы. Результаты диссертационного исследования нашли отражение в публикациях автора, в докладах и выступлениях на региональных, российских и международных конференциях, совещаниях и симпозиумах, в частности, в выступлениях на региональной конференции по проблемам духовного богатства общества (г.Балаково, 1987), на
Международном конгрессе по логике, методологии и философии науки (Москва, 1987), на Международной конференции по проблемам психоанализа, гипноза, внушения в Серизи-ла-Саль (Франция, 1988), на Всесоюзной конференции по логике, методологии и философии науки (Минск, 1990), на Межреспубликанской конференции "Проблемы научного и технического творчества" (Одесса, 1992), на Международной конференции "Теория, методология и практика научного и технического творчества" (Одесса, 1993), на Пятой Всероссийской конференции по методологическим (философским) и этическим проблемам науки и техники (Москва, 1994) и др. 40 публикаций с изложением результатов исследования по общему объему составили около 50 автл.
Диссертация обсуждалась на заседании кафедры философии Московского педагогического государственного университета и была рекомендована к защите.
Структура работы определена целью и задачами диссертационного исследования. Оно состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.