Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Современная аналитика языка: историко-философский аспект проблематизации с. 17-67
1.1. «Лингвистический поворот» в философии: специфика методологического анализа с. 18-52
1.2. Аналитика языка и особенности её смысловой деконструкции в постструктурализме с. 52—67
Глава II. Трансцендентальные и прагматические мотивы в современной аналитике языка с. 68-120
2.1. И. Кант и постановка вопроса о возможности языкового a priori. Границы аналитического гегельянства с. 68-89
2.2. Дискурс языка и идея коммуникативного a priori в универсальной прагматике с. 90—112
2.3. Трансцендентальная прагматика как аналитика языка с. 113-120
Заключение с. 121-129
Список использованной литературы с. 130-142
- «Лингвистический поворот» в философии: специфика методологического анализа
- Аналитика языка и особенности её смысловой деконструкции в постструктурализме
- И. Кант и постановка вопроса о возможности языкового a priori. Границы аналитического гегельянства
- Дискурс языка и идея коммуникативного a priori в универсальной прагматике
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования. Актуальность исследования проблемы философской аналитики языка следует из самой ситуации современности. Сам характер современного дискурса философии требует теоретического анализа, поскольку существующие противоречия между представителями различных научных и философских школ порождают поиск новых теоретико-познавательных и методологических средств преодоления коммуникативных барьеров. Обращение к языку определяется, прежде всего, его универсальной составляющей всякой онтологии и теории познания, благодаря которой становится возможным сам философский анализ и языковая интерпретация в принципе. Именно язык сегодня представляет собой тот предмет теоретической философии, где происходит «встреча науки и опыта человеческой жизни» (Х.-Г. Гадамер).
Проблема языка находится сегодня на пересечении многих
направлений теоретического дискурса: языковедческого,
лингвофилософского, семиотического, культурологического. При этом важно отметить, что именно сам факт обращения к языку как философской проблематике в современной ситуации выражает не только сугубо методологические или герменевтические интересы тех или иных направлений в философии языка, а и выделяет некоторую общую тенденцию, выразившуюся в оформлении специфической теории метаязыка науки и языка философии.
В отличие от прежней программы философии языка, восходящей к раннему направлению логического эмпиризма, современный интерес к философской аналитике обуславливается лингвистической философией позднего Витгенштейна. Данному событию в значительной степени способствовало формирование представлений о языке как арсенале и способе
конвенционального методологического анализа, требующего поиска средств для самопонимания и самоутверждения.
Реализм прежней философии языка заменяется, однако, идеализмом герменевтического истолкования средств языка. В систему исходных понятий включается «индивид», отчего аналитика языка становится возможной в двух альтернативных направлениях: исходным понятием анализа является либо актуальный мир, либо возможный мир. Аналитика языка тем самым приобретает философский смысл, поскольку становится единым способом теоретического философствования. Тем самым, язык в поле аналитической и герменевтической традиции предстает как некий «медиум-действие», который на уровне аналитики текста и коммуникации оформляется методическим приемом саморепрезентации тех или иных актуализированных временем способов теоретической мысли и практического деяния.
При всем внимательном отношении к языку в современной философии и науке нет единой концепции языка. В классическом понимании язык рассматривался как средство оформления мышления и понимания, отчего в философии языка значимой оставалась проблема .. возможности и представления объективного выражения бытия в языке. Неклассическая проекция переместила акцент в сторону «наличного бытия» и научного познания человека, отчего язык стал фиксироваться структурно не столько познавательным арсеналом человека, сколько «мироистолковывающей», онтологической частью его бытия и конструктивного действия в мире. Эта ситуация осложняется еще и современным состоянием в философии и науке - методологическим плюрализмом, затрудняющим поиск общей составляющей философской аналитики языка.
Кроме того, морально-прагматические и герменевтические мотивы в современной философской аналитике языка сделали необходимостью переосмысление прежних классических правил и ограничений, которые
могли бы в современных условиях способствовать развитию трансцендентально-философской проблематики языка " и, стало быть, развитию методологической составляющей современной философии.
И, наконец, развитие методологической базы науки также предполагает поиск новых форм собственной языковой саморепрезентации. Смена общего коммуникативного поля и проблематизация естественнонаучной парадигмы в отечественной философии требуют в современных условиях непрерывного самоопределения; логика описательной и нормативной процедуры постоянно задает новые горизонты для развития языковой аналитики и преодоления внутринаучной перформативности. В гуманитарном познании отказ от прежнего марксистского подхода к языку как рудименту трудовой теории и общественно-исторической практики также сказался на необходимости поиска иных составляющих коммуникативных оснований.
Поворот к человеку в аналитике бытия и познании разума выражается, таким образом, не только в формуле «лингвистического поворота», ценностях логико-методологической и теоретической значимости, айв необходимости поиска общих, сбалансированных составляющих философской аналитики языка.
Степень научной разработанности проблемы. Исследование современной отечественной и европейской философии свидетельствует, что подходы к аналитике языка определяются существующими аналитическими процедурами, постоянно актуализируемыми потребностями научной и философской методологии. Традиционно граница размежевания пролегала в области определения самой методологии.
В частности, в контексте аналитической философии языка доминировал метод логического анализа, который эффективно использовался при разработке теорий в математике и семантической логике, но исключался из области метафизических и философских изысканий. Язык науки моделировался на основе системы искусственных и естественных
языков. В западной философии эти аспекты исследовали Р. Карнап и Г. Фреге, в отечественной литературе эту проблему изучали П. Копнин, А. Зиновьев, Е. Смирнова, Е. Беляев.
Затем философская традиция методологии науки эволюционировала в сторону исторического метода, что способствовало становлению идеала «развития научного знания» (Ч. С. Пирс, Б. Рассел, К. Поппер, Я. Аскин, Г.Рузавин, И. Нарский, В. Швырев и др.). Марксистская методология опиралась, кроме того, на установки материалистической диалектики, отчего критика позитивистской программы носила частный характер и идея «анализа языка» превращалась в обсуждение проблем метода анализа научного языка.
Лингвистическая философия Л. Витгенштейна внесла существенную коррекцию в аналитику языка. Понимание им языка как лингвистической реальности по-новому ставило прежние вопросы дихотомического метода отношения аналитических и синтетических суждений и до предела обострило вопросы верификационной концепции значения. Логическим завершением данной критической ревизии становится концепция «языковых игр» позднего Витгенштейна. В отличие от реализма Фреге и Рассела, аналитика языка эволюционирует в сторону идеалистического эмпиризма и прагматизма.
Отдельные аспекты аналитической методологии рассматривались и в ряде работ отечественных философов: В. Бабушкина, А. Бегиашвили, Е. Беляева, А. Грязнова, А. Зотова, П. Копнина, М. Козловой, В. Лекторского, С. Мартыновича, А. Никифорова, В. Петрова, 3. Сокулер .
Введение в аналитическую философию языка методических элементов трансцендентализма, предпринятое X. Патнэмом, поставило под вопрос саму сущность «лингвистического поворота» и выдвинуло во главу угла проблему «размытости» прежних определений и типологий аналитики языка как онтологической тематизации формальных предпосылок науки. Растворение теории познания и языка в герменевтике сделало вопрос
аналитики языка еще более проблематичным. Так, трансцендентально-феноменологический метод избавляется от онтологической позиции и кантовского априоризма. Язык рассматривается вписанным в речевой диалог, опыт мышления и практику. Феномен языка является частью жизненного мира. М. Хайдеггер возвращает феноменологии языка онтологическое измерение и задает всей бытийной аналитике герменевтический горизонт. Из предмета философского анализа язык превращается в экзистенциал «Dasein» и тем самым становится бытийной основой существования человека. Схеме классического научного анализа языка противопоставляется аналитика языка феноменологической и герменевтической ориентации.
В отечественной философии герменевтическая традиция разрабатывалась преимущественно в работах Г. Шпета, А. Лосева, сегодня продолжает исследоваться В. Бибихиным, А. Михайловым, В. Рудневым, П. Гайденко, В. Куренным, В. Беловым, В. Коневым, В. Гасилиным и другими.
В последнее время отмечается интерес к трансформации онтологии к контексту герменевтической традиции и аналитической философии. Изучению различных сторон рефлексии и рациональной коммуникации посвящены работы В. Баженова, В. Лазарева, Т. Матяш, А. Огурцова, М. Розова, Г. Тульчинского, А. Шеховцева. Познавательные и коммуникативные контексты языка анализируются в концепциях классической и неклассической эпистемологии В. Лекторского, П. Гайденко, Н. Мотрошиловой, философии гуманитарного и естественнонаучного познания Н. Автономовой, Л. Микешиной, В. Степина.
В «лингвистическом повороте» тем самым фиксируется вектор неклассической аналитики языка. Метод герменевтической онтологии предусматривает возврат к структуре «человек — текст», порождая тем самым проблематичность понимания того, что есть язык. Деконструктивистская герменевтика Ж. Деррида отказывается от непосредственного рассмотрения
языка, и аналитика переводится на структуру текста, способы интерпретации произведений литературы и событий политики. Наиболее полно данная тема, поднятая герменевтическим постструктурализмом, критически обсуждалась в фундаментальных работах Х.-Г. Гадамера, П. Рикёра, Ж. Делёза, Ж.-Ф. Лиотара, Р. Рорти и Ю. Хабермаса.
В самой же герменевтике понятие языка растворяется в проблемном поле речи и действия, речи и молчания, речи и мысли, и язык выступает интерпретатором «жизненного мира» и его мифологического, феноменологического и герменевтического самоистолкования. Акцент с языка как объекта и знака переносится на опыт обращения с языком, задавая прагматический подход в целом (П. Рикёр). «Лингвистический поворот» открыл возможность для развития различных специальных методологий прагматической ориентации. Синтетической программой, объединяющей аналитическую философию, герменевтику и логику науки, является трансцендентальный вариант прагматики языка К.-О. Апеля. Трансформация трансцендентальной логики И. Канта и замена ее идеей трансцендентального конвенционализма позволяет сегодня говорить о развитии критики смысла в качестве анализа знаков. Семиотический вариант трансцендентальной философии развивается в русле «интерсубъективной договоренности об употреблении языка», чтопозволяет говорить о развитии рефлексии над языковыми условиями возможности познания.
Таким образом, формирование представлений в философской аналитике языка о прагматическом аспекте языка как области специфического философского знания актуализирует вопрос о статусе языка в гуманитарных науках, обостряет проблему смысла и. его ценностного выражения. Феноменологическая и герменевтическая традиция ХІХ-ХХ веков во многом определила и методологию наук об обществе. Развитие этики дискурса и прагматики языка (Ю. Хабермас, К.-О. Апель) способствует развитию аналитической процедуры, имеющей сугубо социальный и
практический смысл: дискурс языка предназначается для проверки существующих нормативов «жизненного мира» и форм культуры, но не для дальнейшего их продуцирования и оправдания в обществе. Процессы коммуникации инициируются содержательными и прагматическими характеристиками, поскольку язык в этом контексте выступает средоточием моральных и нормативных представлений. А это означает, что определение методологии коммуникативного действия продолжает оставаться важнейшей задачей современной теоретической философии.
В гуманитарной сфере интерес к языковой аналитике связан с развитием проблем адекватного перепрочтения текста, его последующей интерпретации и выходом на проблематику нарративной референции самого языка. Анализ коммуникативного механизма реализации целей в обществе предполагает и обращение к априорной составляющей самого языка, что требует, со своей стороны, дополнительного исследования. Философская аналитика социального и коммуникативного действия затрагивает фундаментальные вопросы социального бытия человека, определяет специфику и значимость языкового и социокультурного пространства.
Однако в отечественной философской литературе вопрос о возможности обоснования собственно философской аналитики языка в широком смысле слова (а не только лингвистического и гуманитарного значения) разработан недостаточно полно, что побудило нас обратиться к данной проблеме.
Цель диссертационного исследования. Целью данного диссертационного исследования является логико-методологический анализ концептуальных и теоретико-познавательных оснований современной аналитики языка в философии и науке.
Объект исследования. Объектом данного исследования является идея аналитики языка как составного неотъемлемого компонента современной философии.
Предмет исследования. Предметом исследования в диссертации выступает единство многообразных составляющих современной философской аналитики языка, представленной в опыте аналитической философии языка, классической и неклассической герменевтики, теории коммуникативного действия, трансцендентальной прагматики языка.
Реализация указанной цели предполагает постановку и решение следующих задач:
— осмысление логико-методологической составляющей
«лингвистического поворота» в современной философии и возможности его
программного определения;
-историко-философский анализ теоретических оснований современной аналитики языка;
критическое исследование противоречивых предпосылок и дискуссионных мотивов в герменевтическом потенциале философской аналитики языка;
выявление философских принципов определения языкового априори и разграничение кантовских и гегелевских основоположений в философской аналитике языка;
критический анализ и экспликация некоторых наиболее влиятельных современных концепций, разрабатывающих проблематику кантовского априоризма в контексте коммуникативной и трансцендентальной прагматики языка.
Методологические и теоретические основы диссертационного исследования. Методологическими основаниями при работе над диссертацией служили фундаментальные философские положения о преемственности теоретико-познавательного и историко-философского процессов. Ключевым методом исследования является аналитический метод. В исследовании автор опирается на принципы аргументации,
теоретическую и источниковую базу современной европейской и отечественной философии.
В целях исследования использованы логико-методологический анализ языка (концептуально-теоретические идеи Л. Витгенштейна, М. Даммита), теория обоснования изысканий в области коммуникативной рациональности и трансцендентальной прагматики языка (Ю. Хабермас, К.-О. Апель). В целом процессу формирования теоретической основы исследования способствовали идеи и положения трансцендентального идеализма И. Канта, которые в диссертации развиваются в контексте сравнительно-критического анализа концепций Г. Гегеля, М. Хайдеггера, Ж. Деррида. Теоретическими источниками для понимания философской аналитики языка являются работы представителей современной трансцендентальной философии, апеллирующие к идее И. Канта об априоризме. Реализация этого подхода осуществляется на методологическом и трансцендентально-прагматическом уровнях.
Научная новизна диссертации. В диссертации получены следующие конкретные научные результаты, обладающие новизной и теоретической значимостью:
1. Предпринят сравнительный логико-методологический анализ
современной ситуации, именуемой в философии XX века «лингвистическим
поворотом», в ходе которого выявлены диалектические и трансцендентально-
философские основания герменевтического и аналитического подходов в
философии языка, определены их специфические особенности и моменты
тематического единства.
2. Изучена методологическая взаимосвязь аспектов проблематики
«лингвистического поворота» с альтернативными направлениями
современной европейской мысли — аналитической философией и
герменевтикой. Определена значимость трансцендентального мотива,
задающего основной смысл оформления философской аналитики языка в
постклассической герменевтике Ж. Деррида и теории дискурса Ю. Хабермаса.
3. Выявлена значимость и смысловая нагруженность принципа
априоризма для обоснования онтологических, гносеологических и этических
концепций в философской аналитике языка. Определены границы
аналитического гегельянства и показано, что идея кантовского
трансцендентального априори проявляет себя в современной полемике
вокруг поиска трансцендентальных оснований языка.
4. В процессе критического анализа дискурса языка универсальной
прагматики (Ю. Хабермас) и прагматики коммуникативного и
трансцендентального априори в этике дискурса К.-О. Апеля раскрыты
наиболее значимые и узловые моменты этой современной, дискуссии, в том
числе соотношение проблем языка и его индивидуального и коллективного
носителя, коммуникации и интерсубъективности, идеальных и реальных
оснований трансцендентальной прагматики языка.
5. В контексте философской проблематизации темы выявлены
классические, неклассические и постклассические реконструкции
концептуальных форм организации аналитики языка: дескриптивная,
перформативная и рефлективная.
Положения, выносимые на защиту:
1. «Лингвистический поворот» в философии свидетельствует, что
обращение к языковой проблематике обусловлено, прежде всего,
радикальной критикой и деструкцией онтологических предпосылок,
сложившихся в европейской философии XX века. В методологическом
отношении интерес к анализу языка вызван рефлективной потребностью во
внутренней коррекции существующих программ аналитики в аналитической
философии языка и герменевтике.
2. Критика прежней аналитики языка порождает необходимость поиска
нового конструктивного осмысления аналитических возможностей языка.
«Лингвистическая составляющая философии» усиливает некоторые редукционистские мотивы, которые выражаются жестким требованием отхода от всей прежней классической тематики философии и необходимостью ее последующей герменевтической деструкции. Место аналитики языка занимает диалектика онтологического понимания, герменевтика понимания и текста, и бытия сущего. Философская аналитика языка расширяется до герменевтической фактичности, обостряя проблему противостояния диалектических и трансцендентальных оснований философской рефлексии. Однако опыт и статус субъекта в герменевтике не в полной мере отвечают всем необходимым требованиям трансцендентализма.
По методологической значимости в современной философии выделяется три разнородных направления, которые задают интеллектуальный фон постановки философской проблемы аналитики языка: герменевтика, аналитическая философия языка и декбнструктивистская герменевтика постструктурализма. Традиционно считается, что первые две философских традиции до самого последнего времени развивались совершенно изолированно и обособленно. Однако в более широком плане и герменевтика, и аналитическая философия языка могут быть объединены общей тематизацией существующей теоретической проблематики понятий «смысла», «значения», «понимания». При всем различении средств и методов в анализе языка они поднимают серьезную проблему — проблему необходимости критической рефлексии относительно существующих философских оснований аналитики языка.
В сфере оформления собственных исходных теоретических предпосылок современная философская аналитика распадается на два альтернативных способа собственной организации. В одном случае это философская герменевтика, которая опирается на описательные, дескриптивные функции языка текста и письма текста, "на изменившиеся способы понимания. В другом - философия дискурса и прагматики, где
перформативность вводится как альтернатива дескриптивности. В теории Ю. Хабермаса перформативность рассматривается как важнейшее коммуникативно-прагматическое требование для самопонимания и самоутверждения. Наличие перформативности в аналитике языка и текста требует постоянно сопутствующего развития как внутренней, так и внешней рефлективности. Это положение не теряет своей значимости и в философии, и в науке.
5. Рефлективность обладает способностью целеполагания, что
порождает идею имманентно критического отношения, противоречиво
сочетающего тенденции сущего и должного, онтологического и
гносеологического, онтологического и этического. Кантовская идея априо
ризма применительно к языку утверждает, что объект познания возможен
только тогда, когда ему предпослана целостная система условий возможного
опыта. Эти условия следует понимать, вслед за И. Кантом, как априорные,
внеисторические и, в общем-то, неизменные. Язык a priori выполняет
синтетическую функцию в познании, при этом идея априоризма гарантирует
формальность эмпирического, т. е. его предметность. Любой знак и символ
подразумевает некоторую априорную процедуру, однако сама эта заданность
изначально определяется все же вполне прагматически — системой языкового
a priori. Отказ от априоризма в прежней аналитике языка есть своего рода
следствие, определяемое границами гегелевской понятийной аналитики.
6. В современных теориях дискурса и прагматики языка наличие
рациональных и нормативных оснований коммуникации требует выработки
аналога трансцендентального субъекта. В русле общей мотивации и развития
трансцендентальной философии И. Канта под идеей трансцендентального
субъекта подразумевается априорное многообразие логических и этических
норм. Прагматическое измерение языка предполагает признание значимости
не только факта интерсубъективного согласия, а и наличие некоей
коммуникативной общности a priori. Трансцендентальный и прагматический
%
элемент присущ также этике дискурса, требующей в аргументации и коммуникативной рефлексии учета различения сущего и должного, онтологического и этического.
Теоретическая и практическая значимость результатов исследования. Результаты диссертационного исследования имеют методологическое значение для дальнейшего развития в отечественной теоретической философии идеи философской аналитики языка. Ключевые идеи диссертации могут быть использованы как критические установки при дальнейшем исследовании проблемного поля аналитической философии языка, философской герменевтики, трансцендентальной прагматики языка и дискурса.
Материалы и выводы, содержащиеся в работе, могут представлять
интерес для специалистов при подготовке и изложении спецкурсов по
проблемам современной философии и филологии, в работе
** методологических семинаров, в исследованиях, связанных с разработкой
теоретико-познавательных проблем лингвистики языка и текста, коммуникативной и прагматической антропологии, а также в процессе обучения иностранным языкам и переводу.
Апробация диссертационного исследования. Результаты данного
исследования были представлены в сообщениях и докладах на
Международной научной конференции «Современные коммуникативные
ф практики» (Саратов, 2004); Международной научной конференции
«Гуманитарные науки, философия и компаративистика» (Санкт-Петербург, 2002); Межвузовского научного семинара «Кант и актуальные проблемы современности» (Саратов, 2004), на ежегодных итоговых научных конференциях Педагогического института СГУ, на научно-практических и научно-методических конференциях Педагогического института СГУ (2000— 2004).
Основные положения диссертации обсуждались на заседаниях кафедры философии и социально-экономических наук ПИ СГУ.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав: в первой главе - два и в третьей - три параграфа соответственно. В заключение диссертации представлены основные итоги работы, указано ее теоретическое и практическое значение. Приведен список используемой литературы.
«Лингвистический поворот» в философии: специфика методологического анализа
В философии конца XX века отмечается широкомасштабная тенденция, которую можно методологическим образом: определить как парадигмальный переход от «философии сознания и деятельности» к «философии языка». Подобный интерес к философии языка связан, прежде всего, с выдвижением на передний план философско-методологической проблематики теории анализа языка. В методологическом отношении интерес к анализу языка был вызван критической потребностью во внутренней коррекции существующей позиции логического эмпиризма. Возражения, которые были высказаны в адрес метода логического анализа самими же представителями логического позитивизма, породили в среде аналитиков глубокий кризис. Метод логического анализа, который признавался эффективной процедурой в деле обоснования математики и программы логического эмпиризма, стал применительно к решению возникших в философии концептуальных парадоксов совершенно неприемлемым. Стало ясно, что в кризисе оказались и представители философии науки, которые выстраивали свои конструкции на основе анализа научного языка. В этом смысле совершенно справедливыми выглядят упреки в адрес логики науки со стороны К. Поппера. Метод, который широко применялся при решении логико-семантических парадоксов, также воспринимался уже ограниченным и несостоятельным в метафизике. Критика языка породила, тем самым, необходимость поиска нового конструктивного подхода, целью которого стало бы определение логически совершенного языка, приемлемого семантическим критериям языка науки.
Названный Г. Бергманом интерес к аналитике языка «лингвистическим поворотом» означал некий побочный эффект, свидетельствовавший о попытке дистанцирования от традиционной проблематики научного знания и замене ее значимости ценностью логических свойств языка. Смещение философской проблемы «сознания» на уровень лингвистического анализа понятия «непосредственного значения» значило придать языку сугубо эмпирический характер, подменив проблематику трансцендентальной философии тематикой аналитической философии.
Подобная тенденция, однако, у ряда исследователей современной философии справедливо вызывает серьезную озабоченность. В самой аналитической философии языка «усиление лингвистической составляющей философии» понимается как «опасная тенденция», которая оформляется жестким требованием отхода от всей прежней классической тематики философии. Р. Рорти, например, считает, что «неопрагматизм - это прагматизм без онтологии и без всякого притязания на научный методизм»1. Он предлагает «терапевтический» отход от онтологии, то есть, по сути дела, открыто признает, что философия должна вообще отказаться от поисков оснований чего-либо. Рассматривая современную ему философию, а в особенности ту, из которой вышел он сам, т. е. логический позитивизм, а, точнее, философию языка, Р. Рорти делает вывод, что это направление основывается на прежнем понимании эпистемологии и философии. В качестве основы исследования был взят язык. Р. Рорти убежден, что язык уже не может восприниматься как априорное понятие2, а должен рассматриваться только как вспомогательное средство, способствующее нашему познанию. Философ при этом намекает, что эпистемология якобы умерла и ее место теперь должна занять герменевтика, которая «есть выражение надежды, что культурное пространство, оставшееся после кончины эпистемологии, не будет заполнено, что наша культура должна стать такой, в которой требования противопоставления и содержания не будут больше ощущаться» . Однако, как мы покажем далее в нашем исследовании, эта позиция выглядит несколько проблематичной.
В качестве второго критического мотива усиления аналитики языковой составляющей в современной философии некоторые исследователи отмечают успешное развитие герменевтики и различных теорий интерпретации художественных и философских произведений4.
В частности, в последние десятилетия заметен .интерес в мире англосаксонской философии к герменевтическим изысканиям М. Хайдеггера и Х.-Г. Гадамера. Обращение к европейской традиции свидетельствует о необходимости поиска нового идеала научности. Однако эта особенность привносит с собой некоторое общее негативное отношение к философской традиции, что неожиданным образом сближает ее, например, с некоторыми установками гуманитарных и социальных наук. Соприкосновение социальной философии и лингвистических, а если шире, и языковых процедур анализа, во многом определяет сегодня и методологию гуманитарного знания. Относительно этого методологического крена феномен герменевтики занимает пограничное положение. Социокультурный контекст герменевтической традиции в этом плане все же традиционно ближе стоит к диалектическому методу соотношения социального и герменевтического, герменевтического и исторического, герменевтического и гуманитарного. Неудивительно, что в качестве разрешения имеющегося конфликта среди существующих методов и методологий в гуманитарных и социальных науках П. Рикёр выдвигает тезис о возможности обоснования специфической герменевтики социального действия.
Справедливы в этом случае возражения представителей трансцендентальной философии против того, что «поворот к языку» в большей степени связан с ситуативным кризисом системного европейского трансцендентализма, в результате которого интерес к языковой реальности стал означать полнейший отход от трансцендентальной проблематики априорного знания5.
Поэтому, в связи с существующей дискуссией в современной философии, выявим специфику «лингвистического поворота», особенности философской аналитики языка и попытаемся раскрыть имманентные мотивы критического подхода, оказавшие решающее влияние- на дальнейшее развитие всей аналитики языка современной европейской философии.
Аналитика языка и особенности её смысловой деконструкции в постструктурализме
«Новый подъем» в философской аналитике языка был вызван постмодернистским интересом к системному обоснованию теории языка и определением его актуальной значимости в контексте деконструктивистской направленности герменевтического постструктурализма43.
Предварительно совершим экскурс к основным идеям и мотивам французской философии структурализма, возникшего в начале XX века.. Сильное воздействие на зарождение этого направления оказала структурная лингвистика Ф. де Соссюра, согласно которой возможно временное квантитативное изучение системы языка, основанное на отношениях, а не на индивидуальности элементов или их материальности. Язык в ней понимался как упорядоченная система внутренних связей элементов (знаков), состоящих из обозначающего (le significant - звуковая форма слова) и обозначаемого (le signifie — смысловое содержание). Так как отношения в рамках системы между знаками не произвольны и доминируют над элементами, то значения знака самого по себе не существует, оно задается внутренней системой связей языка и существует лишь в силу его отношений к другим элементам. Язык как система (la langue) лежит в основе фактического употребления языка индивидами (la parole) в качестве неосознаваемой структуры.
Исходя из теории Ф. де Соссюра, структурализм стремится расшифровать бессознательные структуры, лежащие в основе человеческого мышления, поведения и социального устройства. Структуралистское направление выдвинуло идею о том, что при исследовании различных знаковых систем социокультуры с помощью структурно-семиотического анализа выявляются закономерности, которым бессознательно следует человек. Этим закономерностям соответствуют такие понятия, как «эпистема» (глубинные уровни знания) у М. Фуко, «письмо» у Ж. Деррида, «менталитет» у Леви-Стросса и другие.
В целях дальнейшего диссертационного исследования определим специфику аналитической модели постструктуралистской философии, выявим особенности деконструктивистского подхода и значимость, осуществленных, в языковой проблематике смещений. Традиционно разночтение в аналитике постструктуралистской философии исходит от различных, расходящихся в разные стороны, основополагающих позиций. При этом все же следует отметить, что по отношению к языку единство точек зрения определяется изначально, прежде всего, кругом общих тем, как-то: темой «логики желаний», «конституирования власти и истории» и, наконец, эстетической составляющей «негации» (Ж. Деррида), «сенсации» (Ж. Делез) и «возвышенного» (Ж.-Ф. Лиотар).
Парадоксальность современной ситуации объясняется во многом тем, что аналитика языка в соответствии с мотивами философского постмодернистского мышления отрицает феноменологические и герменевтические проекты философии языка. Подобная тенденция наблюдается, прежде всего, в работах Ж. Делёза и Ж. Деррида, которые продолжают в какой-то степени европейскую традицию анализа языка, восходящую к хайдегтеровскому пониманию языка как «дома бытия» . В ситуации стилевой многозначности язык, как впрочем, и целостность текста, распадается на множество «всевозможных значимостей», затемняется тематикой разорванности смысла. Хотя при этом все же можно выявить и наличие логико-позитивистских идей. Ж. Деррида, например, «проявляет интерес к лингвистической феноменологии», критикуя Дж. Остина . Динамика разорванности и парадоксальность смысла достигается за счет игрового стиля и цитатных перекличек. И, как следствие, разорванный стиль письма и язык многозначных намеков и скрытых знаковых указаний превращает философский язык в «пограничное» (междустрочное) событие мысли.
Современный герменевтический постструктурализм (примем это наименование в исследовании данного направления в аналитике языка) следует иной логике анализа языка, чем та, которая наблюдается в семантическом анализе обыденного языка в англосаксонской аналитической философии. Аналитика языка ориентирована в основном на принципы утверждения различия и различения (differance), отчего она приобретает характер ризоматичной системы . Теоретики радикального постструктурализма придерживаются также иных взглядов, чем их предшественники - структуралисты. Они выдвигают свое понимание языка, которое можно рассматривать в качестве теоретического антитезиса: язык не является жесткой системой. Язык не может быть замкнутой семантической системой знаков; возможны лишь бесконечные смысловые вариации, которые, в зависимости от практического контекста, могут быть различными. Однако это вовсе не означает также, что у языка не может быть «центрированной основы», некоей безусловной неподвижной точки, в которой могло бы завершиться и прекратиться различение значения47.
Прежний концепт дифференциации, которую Ф. де Соссюр определял как «внутреннюю сущность» языковой структуры, сегодня уже не работает. Соссюровское различение не определяется смысловой границей движения сигнификата и сигнификанта48 и фиксирует лишь знаковую плоскость различения фонемы и графемы, звука и его буквального оформления. Однако в концептуальном плане современная методологическая установка постструктуралистов имеет совершенно другую, критическую посылку. А именно: невозможно найти такую пару «сигнификат — сигнификант», сигнификат которой не подвергался бы решительному сомнению. В любом случае он некоторым образом всегда может быть уточнен, или даже за счет артикулированного восполнения значительно расширен. Так или иначе, но смысл непрестанно изменяется, не имея, следовательно, внутри языковой системы какого-либо надежного и неизменного основания.
А это значит, что необратимость языка (Unhintergehbarkeit, В. Велыы), которая утверждалась ранее, в новых условиях получает совершенно иное звучание. В ситуации постструктурализма или радикальной герменевтики, «необратимость» означает уже, во-первых, отсутствие идеальной возможности полной передачи значения. Если при обыденном употреблении языка появляются смысловые недоразумения, то даже попытка найти «улучшенный язык» не всегда способна принести желаемый успех. В этом смысле идея Л.Витгенштейна и всего логического эмпиризма о конструировании некоего единого идеального языка для них остается также малопродуктивной, поскольку идеальный язык не может a priori определять смысл и задавать его различение. Всякая значимость смысла соотносится не со значимостью частных или случайных его выражений, но определяется структурными правилами самого языка.
И. Кант и постановка вопроса о возможности языкового a priori. Границы аналитического гегельянства
Основной темой большинства недавних дискуссий в философской аналитике языка был вопрос о том, какую форму должна иметь априорная теория языка и что должно быть этой формой. В обсуждении проблемы наметились три подхода: лингвофилософский, семиотический и коммуникативно-прагматический. В одном случае дебаты велись вокруг развития идей трансцендентальной философии И. Канта, в другом - вокруг критики оной и утверждения позиций внутри обновленного аналитического гегельянства. Если первый знаменовал собой четко фиксированный интерес к теоретико-познавательной проблематике, то второй отличался, в силу многообразия вариантов и промежуточных звеньев между ними, развитием онтологической тематики. Однако оба варианта связывает единый отказ от философского построения общей картины мира. И к концу XX века стало более заметным, что сосуществование трансцендентальной, аналитической и прагматической концепций стало конкурирующим. Нельзя не заметить и уверенных попыток обновления «реалистической» метафизики. Так или иначе, но оба подхода представляют для нашего исследования теоретический интерес и определяют своего рода канву второй главы.
Лингвофилософская концепция языкового априори базируется на традиционном понимании языка как средства выражения мышления. Представительной в этом смысле является традиционная теория, истолковывающая априорную связь между мыслью, суждением и языком67. Данная концепция получила развитие в позитивистски ориентированной теории познания, имплицитно признающей связь между мышлением и языком в качестве всеобщей и определяющей. И то, и другое связано с моделью реалистической логики, представленной вариантом психологизма и эмпиризма.
В отечественной лингвистике вопрос об априорности языка не ставился, поскольку в качестве метатеории действовали историческая и эволюционные концепции, объясняющие универсальную природу языка общественно-трудовой деятельностью и ее характерной зависимостью от исторического развития культуры. Историзм в теории языка запрещает идею априорности, поскольку утверждает, что язык не может соответствовать тому, каков мир, и предлагает в качестве посредника идею соответствия. Ленинская теория отражения является в этом смысле наиболее последовательной и четко выраженной точкой зрения.
В зарубежной лингвистике теория соответствия рассматривалась в основном в контексте обсуждения проблемы соотношения в речевом комплексе устойчивых единиц «суждения», «предложения» и «высказывания», которая предполагает, что всякое утверждение и каждая вещь должны иметь основание. Наиболее известной точкой зрения является теория «феноменологической лингвистики» Дж. Остина . Противоположная позиция просматривалась в контексте развития идей конвенциализма и даже фикционализма: мышление не обладает формой, которую оно могло бы навязывать действительности. Знаки не есть мир чистых феноменов, но есть игра символов и результат конвенции и фикции69.
Интерес к проблеме языкового априори в последние годы вновь возник благодаря обращению философов и логиков к проблемам семантического анализа. Как показали исследования, полярность априорного и апостериорного имеет до-логический характер, фиксируемый онтологией «необходимого» и «случайного», а сама априорность в языке понимается как некая «законоподобность высказывания»70, определяемая интуитивными представлениями о необходимых связях. Более того, априорность языка понимается как промежуточный континуум, задающий высказываниям прагматическую направленность.
В рамках отечественной дискуссии идея языкового a priori первоначально стала разрабатываться совершенно недавно, в основном применительно к проблемам философского текста. Калининградский исследователь И. Д. Копцев развил знаковую теорию образования текста и правила их сочетаемости71. Он предложил, в частности, считать, что языковое априори «представляют собой то данное в созерцании многообразное, которое организуется способностью суждения для конструирования текстовой модели того предмета, на которое познание направлено».
Другие отечественные исследователи В. А. Конев и В. Л. Лехциер выделили в качестве априорных правил языка синтаксис и семантику, считая, не без основания, что в основе их лежат еще более общие формы априори .
Несколько иной подход наблюдается в современной немецкой философии. Например, Г. Гиппер указывает, что априори языка является трансцендентальный синтез априорных форм чувственности и форм рассудка74. П. Роос, развивая идеи трансцендентальной логики И. Канта, предлагает семиотический взгляд на язык: язык, как и акт говорения, связан с образованием и порождением категориального синтеза. Г. Шенрих указывает на рефлективную способность суждения, выделяя прежде всего единую функциональную компетентность субъекта, его рассудочную способность к конститутивности и рефлексивности.
Как видим, проблема языкового a priori находится сегодня в центре-внимания современной философии. В первой главе мы наметили несколько общих представлений об априорных положениях языковой аналитики в англосаксонской аналитической философии и французском постструктурализме. Во второй главе сосредоточим наше внимание на вопросе об определении всеобщих условий языкового a priori вообще и его толковании в современной европейской философии.
Дискурс языка и идея коммуникативного a priori в универсальной прагматике
Во-первых, нужно отметить, что сам термин «дискурс» имеет множество характеристик. В частности, он означает: 1) эквивалент понятия «речь» в соссюровском смысле, то есть любое конкретное высказывание; 2) в рамках теорий высказывания или прагматики «дискурсом» называют воздействие высказывания на его получателя и его внесение в «высказывательную» ситуацию (что подразумевает субъекта высказывания, адресата, момент и определенное место высказывания)98; 3) «дискурс» обозначает беседу, рассматриваемую как основной тип высказывания; 4) у Бенвениста «дискурсом» называется речь, присваемая говорящим, в противоположность «повествованию», которое разворачивается без эксплицитного вмешательства субъекта высказывания"; 5) термин «дискурс» часто употребляется также для обозначения системы ограничений, которые накладываются на неограниченное число высказываний в силу определенной социальной или идеологической позиции (так, например, «административный дискурс»).
На протяжении всего времени понятие дискурса многократно обновлялось и трансформировалось, переживало теоретические и методологические подвижки. Однако целью всех этих трансформаций оставалась идея поиска глобальной теории дискурса, которая могла бы соединить лингвистическую базу (язык) с дискурсными процессами, субъектом или эффектом-субъектом и исторической перспективой.
Понятие «дискурса», являющееся ключевым для постмодернистских авторов, впервые появилось в работах предшественников постмодерна — структуралистов. Наиболее простое его определение можно найти у Р. Барта: «В дальнейшем мы будем называть речевым произведением, дискурсом, высказыванием всякое значимое единство, независимо от того, является оно словесным или визуальным; любые предметы могут стать сообщением, если они что-то значат»100. Для структурализма, основным признаком которого является попытка формализации гуманитарных дисциплин, цель структурного анализа, рассматриваемого прежде всего как анализ знаковых систем, заключается в выявлении единых структурных единиц закономерностей некоторого множества культурных объектов.
Так, например, следует отметить, что положение Ф. де Соссюра о том, что язык не подконтролен отдельному индивиду101, легло в основу теории М. Фуко о прерывности и развитии науки. В основе этой теории лежит случайная, хаотическая смена языковых дискурсов, которые через языковые формы выражения сами конституируют собственный объект изучения. Таким образом, оказывается, что сам объект изучения не предпослан субъекту и не сотворен им, а это, в свою очередь, делает бессмысленной классическую субъект-объектную парадигму. Анализ науки вообще М. Фуко проводит именно через анализ языка науки, заявляя, что «человека» делает языковой «дискурс», который он определяет как «общее положение высказываний и совокупности их рядов» .
Под дискурсом философ также понимает пересечение серий текстов, формирующих объекты, высказывания, механизмы, стратегии, а также интердискурсность, выходящую за рамки предложения , что отвергает всякий поиск скрытого смысла. Ж.-Ф. Лиотар в своей работе «Состояние постмодерна» говорит о том, что в современной ситуации мы сталкиваемся с практикой существования не одного-единствённого универсального дискурса, но сосуществования множества различных дискурсов как гетерогенных «языковых частиц», полное тождество которых принципиально невозможно. «Каждый из нас живет на пересечении траекторий многих этих частиц. Мы не формируем без необходимости стабильных языковых комбинаций, а свойства, которые мы им придаем, не всегда поддаются коммуникации»104. Развивая идеи Л. Витгенштейна105, Ж.-Ф. Лиотар обращает свое внимание на специфические свойства дискурса, требуя для: него дополнительной легитимации в конкретном социокультурном контексте. Согласно Ж.-Ф. Лиотару задача заключается не в поиске универсального языка для возможного диалога между различными типами дискурсов, но в поддержке и сохранении практики гетерогенных языковых игр. С точки зрения французского философа понимание всегда организуется в соответствии с принципами и правилами той речевой практики (речевой игры), в которой принимают участие субъекты высказываний, и «выход понимания» за пределы этой игры выступает как конфликт и вторжение в возможный мир другой игры106. Поэтому, по Ж.-Ф. Лиотару, не может быть «универсального языка», открывающего возможность понимания между участниками различных языковых игр. Однако в пространстве дискурса субъекты речи могут путем рациональной аргументации прийти к соглашению по поводу правил данной языковой игры, а это подтверждает разработанную Ю. Хабермасом концепцию коммуникативной рациональности.
Во второй половине XX века центром внимания анализа дискурса стала проблема смысла. Смысл формировался на уровне метадискурса через призму теории идеологии. Как мы показали в первой главе (где речь шла об изменении связи описания с интерпретацией, о перемещении фокуса внимания на различные способы аналитики текстов), критика структурализма и внутренняя эволюция дискурсного анализа сделали возможным появление нового подхода к проблеме смысла. Применение интерпретативных процессов поставило под сомнение строгое разделение субъекта и объекта. Для разрешения возникших проблем стало недостаточным традиционное наблюдение участников ситуации.