Содержание к диссертации
Введение
Раздел I. Теоретико-методологические основы исследования смысложизненного кризиса в развитии личности 24
Глава 1. Смысложизненный кризис как проблема психологической науки 23
1.1. Современное состояние психологии смысложизненного кризиса 23
1.2. Пробелы и противоречия психологии смысложизненного кризиса 33
1.3. Перспективы развития психологии смысложизненного кризиса 48
Глава 2. Онтология смысложизненного кризиса в развитии личности 59
2.1. Онтологические основы психологии смысложизненного кризиса 59
2.2. Смысложизненные отношения как модус жизненного мира личности 64
2.3. Противоречия смысложизненных отношений личности как источник кризиса 74
Глава 3. Историогенез смысложизненного кризиса в развитии личности 77
3.1. Историческое происхождение и социокультурная детерминация смысложизненного кризиса: постановка проблемы 77
3.2. Обособление личной жизни как историческая предпосылка смысложизненного кризиса 82
3.3. Смысловая регуляция индивидуальной жизни: от коллективного значения к личностному смыслу 91
3.4. Психологический механизм смысложизненного кризиса в культурно-исторической перспективе 100
3.5. Историко-эволюционное значение смысложизненного кризиса 107
Глава 4. Смысложизненный кризис как кризис смыслогенеза 112
4.1. Психологический состав и структура смысла жизни 113
4.2. Психологические свойства смысла жизни .128
4.3. Психологические функции смысла жизни. Смысложизненный кризис как состояние функционального дефицита или дисфункции смысла жизни .137
Глава 5. Смысложизненный кризис как кризис субъектогенеза 160
5.1. Личность как субъект жизни: общая психологическая характеристика .161
5.2. Субъектность как способность личности создавать и разрешать противоречия собственного развития 177
5.3. Психологический кризис как проявление десубъектизации личности 180
5.4. Смысложизненные противоречия в развитии личности как субъекта жизни 184
5.5. Развитие личности как субъекта жизни в процессе решения смысложизненных задач 189
Глава 6. Смысложизненный кризис как кризис индивидуальной жизнедеятельности 199
6.1. Понятие «жизнедеятельность» в психологии и смежных науках 201
6.2. Способы человеческого бытия: жизнь как процесс и жизнь как деятельность 203
6.3. Жизнедеятельность личности как полидеятельностное образование 211
6.4. Жизнедеятельность личности как метадеятельность 219
Глава 7. Неоптимальный смысл жизни как фактор кризиса в развитии личности 229
7.1. Функциональная оптимальность смысла жизни: постулат или проблема? 229
7.2. Психологические признаки и критерии функциональной оптимальности смысла жизни 237
7.3. Кризис неоптимального смысла жизни как разновидность смысложизненного кризиса 243
7.4. Психологическая характеристика неоптимального смысла жизни 248
Выводы по разделу I .253
Раздел II. Новые методы исследования смысла жизни и смысложизненного кризиса в развитии личности 264
Глава 8. Актуальные проблемы психодиагностики смысла жизни и смысложизненного кризиса 264
8.1. Смысложизненная психодиагностика как новое направление психодиагностической науки и практики 264
8.2. Теоретические и методические проблемы психодиагностики смысложизненного кризиса 269
8.3. Теоретические и методические проблемы психодиагностики смысла жизни 275
Глава 9. Новые методики психодиагностики смысла жизни и смысложизненного кризиса: психометрическая разработка и исследовательские возможности 284
9.1. Опросник смысложизненного кризиса (ОСЖК) 284
9.2. Краткий опросник смысложизненного кризиса (ОСЖК-К) 294
9.3. Дифференциальный опросник смысложизненного кризиса (ОСЖК-Д) 303
9.4. Методика «Источники смысла жизни» (ИСЖ) 310
Выводы по разделу II 320
Раздел III. Эмпирические исследования смысложизненного кризиса в развитии личности 324
Глава 10. Феноменология смысложизненного кризиса 324
Глава 11. Метасистемные закономерности смысложизненного кризиса .332
Глава 12. Неоптимальный смысл жизни как фактор кризисного развития личности 343
12.1. Широта и иерархичность смысла жизни как факторы кризиса в развитии личности 344
12.2. Бездуховный смысл жизни как фактор кризиса в развитии личности 359
12.3. Конфликтный смысл жизни как фактор кризиса в развитии личности 370
12.4. Нереалистический смысл жизни как фактор кризиса в развитии личности .395
12.5. Дезинтегрированный смысл жизни как фактор кризиса в развитии личности 417
12.6. Экстринсивный смысл жизни как фактор кризиса в развитии личности 428
12.7. Временная локализация смысла жизни как фактор кризиса в развитии личности 436
12.8. Неопосредованный смысл жизни как фактор кризиса в развитии личности 448
12.9. Неконгруэнтный смысл жизни как фактор кризиса в развитии личности .456
12.10. Функциональное взаимодействие свойств смысла жизни в детерминации смысложизненного кризиса 474
Глава 13. Неоптимальная стратегия жизни как фактор смысложизненного кризиса 481
Выводы по разделу III 493
Заключение 499
Список литературы 505
Приложения 539
Приложение 1. Систематика методов смысложизненной диагностики в отечественной и зарубежной психологии 539
Приложение 2. Результаты проверки критериальной и конструктной валидности опросника смысложизненного кризиса (ОСЖК) 541
Приложение 3. Стандартный бланк опросника смысложизненного кризиса (ОСЖК) 547
Приложение 4. Результаты проверки структурной и конструктной валидности краткого опросника смысложизненного кризиса (ОСЖК-К) 549
Приложение 5. Стандартный бланк и дешифратор краткого опросника смысложизненного кризиса (ОСЖК-К) 550
Приложение 6. Результаты проверки структурной валидности дифференциального опросника смысложизненного кризиса (ОСЖК-Д) 551
Приложение 7. Результаты проверки конструктной валидности дифференциального опросника смысложизненного кризиса (ОСЖК-Д) 552
Приложение 8. Стандартный бланк и дешифратор дифференциального опросника смысложизненного кризиса (ОСЖК-Д) 553
Приложение 9. Стандартный стимульный материал методики «Источники смысла жизни» (ИСЖ) 554
Приложение 10. Результаты проверки ретестовой надежности методики «Источники смысла жизни» (ИСЖ) 556
Приложение 11. Результаты проверки конструктной валидности методики «Источники смысла жизни» (ИСЖ) 557
Приложение 12. Рабочий вариант методики «Биографический дифференциал» 559
Приложение 13. Результаты корреляционного и факторного анализа в исследовании бездуховного смысла жизни как фактора смысложизненного кризиса .561
Приложение 14. Частота встречаемости и направленность смысложизненных конфликтов 562
Приложение 15. Кореллограммы, отражающие стратегию жизни личности в нормальном и кризис ном состоянии .563
- Пробелы и противоречия психологии смысложизненного кризиса
- Психологические свойства смысла жизни
- Теоретические и методические проблемы психодиагностики смысложизненного кризиса
- Экстринсивный смысл жизни как фактор кризиса в развитии личности
Пробелы и противоречия психологии смысложизненного кризиса
Первоочередным этапом построения общепсихологической теории является критическая оценка и ревизия накопленных знаний с целью выявления присущих им пробелов, противоречий и ограничений в описании, объяснении и прогнозировании смысложизненного кризиса в развитии личности. Данный этап призван не только сориентировать в современном состоянии, но также наметить перспективные пути и поставить конкретные задачи дальнейшего изучения данного психического феномена.
По итогам проведенного нами аналитико-критического обзора можно заключить следующее [Карпинский, 2015]:
В психологии смысложизненного кризиса, впрочем, как и во многих других научных отраслях и направлениях, имеет место множественность и многозначность терминов, когда один и тот же феномен называется разными словами и, наоборот, одно и то же слово обозначает разные феномены. Терминологический аппарат данной научной области находится в состоянии избыточного многообразия, ввиду чего первоочередной необходимостью представляется его унификация. На наш взгляд, требованиям однозначности, точности и полноты, предъявляемым к терминам любой науки, более всего удовлетворяет термин «смысложизненный кризис». Он выигрывает перед альтернативными терминами не только интуитивной понятностью, которая важна для неспециалиста, но и понятийной ясностью, которая необходима для профессиональных психологов. Это достигается за счет того, что данный термин, во-первых, именует собственно кризис, не подменяя его другими психическими явлениями личностного развития и функционирования (в отличие от таких терминов, как, например, «фрустрация потребности в смысле жизни», «метапатология», «экзистенциальный невроз»). Во-вторых, он вычленяет и специфицирует смысложизненный кризис среди многих кризисов психического развития по важнейшему – предметному – основанию, непосредственно раскрывая его психологическое содержание. Данный термин напрямую о б-ращен к смысложизненной реальности как тому уровню организации, развития и функционирования личности, на котором назрели критические трудности и противоречия (в отличие от терминов «ценностный кризис», «смысловой кризис», «экзистенциальный кризис», «духовный кризис» и т.п.). Наконец, он одинаково приемлем для описания кризисов развития субъектов самого разного ранга: от личности как субъекта индивидуальной жизни до человечества как субъекта родовой жизни (тогда как некоторые альтернативные термины при экстраполяции с индивидуального развития на развитие малых и больших коллективных субъектов лишаются смысла).
Таким образом, «смысложизненный кризис» – самое недвусмысленное и емкое понятие из тех, которыми в существующей литературе обозначают вариативные трудности и осложнения личностного развития, обусловленные отсутствием, распадом, нарушенностью смыслообразующих ценностей личности. Оно является своего рода семантическим «узлом», в котором связаны два базовых понятия – «смысл жизни» и «психологический кризис». От значений, которые вкладываются в эти базовые понятия в каждой отдельной концепции, в конечном счете, производно и конкретное психологическое понимание смысло-жизненного кризиса.
Существующие концепции по-разному очерчивают предметную область и проблемное поле, зачастую допуская неправомерное сужение или расширение рамок психологического рассмотрения смысло-жизненного кризиса в развитии личности. По нашему мнению, психология смысложизненного кризиса – это научное направление, которое должно заниматься изучением психологической феноменологии, механизмов и закономерностей возникновения, течения и преодоления смысложизненного кризиса как феномена индивидуального развития, а также его влияния на адаптацию, благополучие, здоровье и продуктивность личности. При таком определении предмета психология смысложизненного кризиса позиционируется как научное направление, входящее в сферу компетенции общей психологии и психологии личности. Это, тем не менее, не исключает возможности психологического анализа смысложизненного кризиса как явления развития не только личности (индивидуально-психологический уровень), но и малой и большой социальной группы (социально-психологический уровень).
В рамках предложенной формулировки предмета могут быть выделены следующие аспекты психологического изучения смысложизненного кризиса: 1) распространение (эпидемиология) – статистика встречаемости данного кризиса в различных группах людей и слоях общества; 2) детерминация (этиология) – совокупность кризисогенных внешних и внутренних факторов, в том числе порождающих причин и противоречий, а также условий, способствующих возникновению и поддерживающих течение кр изиса; 3) динамика – временная последовательность развертывания кризиса, начиная с предкризисного (премор-бидного) периода развития личности, включая стадии инициации, кульминации и разрешения кризиса, заканчивая послекризисным периодом личностного развития; 4) феноменология (симптоматология) – субъективные и поведенческие признаки, в комплексе характеризующие кризис и придающие его переживанию содержательную специфику в сравнении с другими психологическими кризисами; 5) таксономия (систематика) – классификация и типология кризиса с аргументацией различительных критериев и дифференцированным описанием его психологических разновидностей; 6) патогенез – негативное влияние кризиса на развитие и функционирование (адаптацию, благополучие, здоровье, продуктивность) личности; 7) совладание – психические и поведенческие способы преодоления кризиса, нейтрализации и компенсации его осложнений и прочих неблагоприятных последствий со стороны самой личности; 8) методология исследования – пути и способы психологического изучения кризиса, включая конкретные методы и методические приемы; 9) методология психологической помощи – способы и средства антикризисной помощи со стороны психологов, психотерапевтов, медицинских сестер и других специалистов «помогающего» профиля.
Разумеется, ни одна из ныне существующих концепций смысложизненного кризиса (и, вероятно, из тех, которые будут предложены в обозримом будущем) не претендует на исчерпывающий охват всех перечисленных аспектов. И если даже «суммировать» теоретические и эмпирические достижения имеющихся концепций, не уходят от внимания упущения, ограничения и пробелы, допущенные при разработке большинства аспектов. Кроме того, внутри каждого аспекта уже успели сложиться свои концептуальные оппозиции, свидетельствующие о внутренней противоречивости психологических знаний о кризисе смысла жизни. Заметная поляризация позиций прослеживается в таких вопросах как, например, универсальность (нормативность-ненормативность), клиническая релевантность (нормальность-патологичность), источники детерминации (экзогенность-эндогенность) смысложизненного кризиса.
В современной психологии прослеживается широкий разброс концептуальных представлений о феноменологии, детерминации, динамике, преодолении и других аспектах смысложизненного кризиса в развитии личности. Одна из главных причин этой разрозненности заключается в отсутствии общепсихологического консенсуального представления о природе, генезисе, структуре, функциях и свойствах смысла жизни как психического феномена. Дело в том, что теоретические воззрения на смысл жизни и его психологическую сущность оказываются основополагающими для любого исследования смысложизненного кризиса. Причем изучение разных сторон кризиса логически увязывается с пониманием разных аспектов смысла жизни. Так, представление о составе и строении смысла жизни как психического феномена диктует критерии, по которым некоторые психологические кризисы личностного развития опознаются как кризисы смысложизненной природы. Этими же представлениями и критериями исследователи руководствуются для отграничения смысложизненного кризиса от психологических кризисов иного характера, например, «мотивационного кризиса», «целевого кризиса», «ценностно-ориентационного кризиса» и т.д. Определенности в данном вопросе можно добиться только при наличии твердого и ясного понимания, чем смысл жизни отличается от целей, ценностных ориентаций, мотивов и прочих психических структур личности. Знание закономерностей генезиса и становления смысла жизни задает логику изучения детерминации смысложизненного кризиса, в особенности порождающих противоречий, сопутствующих условий и факторов его возникновения. Представление о психологических функциях смысла жизни в развитии и функционировании личности ориентирует исследования кризисной феноменологии, поскольку субъективный и поведенческий рисунок смысложизненного кризиса – это, по существу, картина функциональной недостаточности, спровоцированной несформированностью, распадом, деформацией индивидуального смысла жизни. Это значит, что приоритетная научная задача состоит в разработке общепсихологического понятия смысла жизни, которое бы целостно охватывало развитие, структуру, функции и свойства данного психического феномена.
Психологические свойства смысла жизни
В общепсихологическом понимании свойство – это качество, признак, черта, составляющие отличительную особенность какого-нибудь психического явления или личности в целом. В соответствии с этим под свойствами смысла жизни подразумеваются такие признаки данного системного психического образования, которые существенным образом влияют на его функциональный потенциал и обладают достаточно высокой степенью индивидуальной изменчивости. Отнюдь не всякий признак смысла жизни относится к разряду его свойств, а только тот, который удовлетворяет требованиям индивидуальной изменчивости и функциональной значимости. Иными словами, психологические свойства – это функционально значимые дифференциальные (индивидуально-типические) ос обенности смысла жизни.
Все описанные в психологической литературе свойства смысла жизни подразделяются на две категории: содержательные и формальные. Содержательные свойства характеризуют ценностное наполнение индивидуального смысла жизни и программируют общую интенциональную направленность жизнедеятельности личности. Они «отвечают» на вопрос о том, что для данной конкретной личности представляет наибольшую жизненную значимость; ради чего она готова не только жить, но и, если понадобится, умереть. Ценностное содержание, пожалуй, наиболее индивидуализированный аспект смысла жизни, по которому наблюдается самый широкий разброс межличностных различий. Это достигается за счет: 1) неповторимого набора ценностей-источников смысла жизни, принятых и присвоенных личностью; 2) уникальной личностной коннотации каждой отдельной смысложизненной ценности, расходящейся с ее общепринятым (конвенциональным) социокультурным значением; 3) своеобразной композиции и способа связывания, соединения, соподчинения различных ценностных содержаний внутри индивидуального смысла жизни.
Несмотря на высокую индивидуализацию смысла жизни в разрезе ценностного содержания, исследователям удается выделять его групповые, национальные и даже общечеловеческие универсалии, обозначаемые термином «источники смысла жизни» (sources of meaning of life) [Ebersole, 1998; Debats, 1999; Prager, 1996, 1998; Reker, 1994; Schnell, 2006, 2009, 2011 и др.]. Построение таксономий, классификаций, типологий и прочих форм категоризации ценностей, выбираемых людьми в качестве смыслов жизни, облегчает задачу создания диагностических инструментов и проведения эмпирических исследований. Между тем, сама по себе эта мера не достаточна для функционального анализа смысла жизни, поскольку содержательно различные ценности-источники смысла жизни неэквивалентны в функциональном плане. Содержание смысла жизни определяет его регуляторный потенциал и тем самым влечет ощутимые различия в продуктивности индивидуальной жизнедеятельности и в развитии личности. В этой связи для описания содержательных свойств смысла жизни предлагаются более формализованные параметры, учитывающие функциональную неравнозначность различных ценностных содержаний.
Одним из таковых является «глубина смысла жизни» (depth of meaning of life) [Reker, Wong, 1988; Reker, 1994; O`Connor, Chamberlain, 1995] – континуум содержательных различий, упорядочивающий всевозможные смыслы жизни в зависимости от характера их влияния на благополучие и психологическую судьбу личности. На одном полюсе данного континуума локализуются смыслообразующие ценности с эгоцентрической направленностью, тогда как на втором полюсе его замыкают самотрансцендентные ценности, ориентирующие личность на служение чему-то превосходящему ее собственные потребности и проблемы. Считается, что чем выше удельный вес самотрансцендентных ценностей, тем содержательнее и глубже индивидуальный смысл жизни. Вот как раскрывают уровневую градацию глубины смысла жизни Г. Рикер и П. Вонг: «На низшем уровне превалирует озабоченность гедоническим удовлетворением и личным комфортом. На следующем уровне личность посвящает время и энергию преимущественно реализации собственного потенциала. Примерами тому являются личностный рост, творчество и самоактуализация. На третьем уровне личность преодолевает индивидуальные интересы и переключается на служение другим людям и более глобальным общественным и государственным проблемам. На высшем уровне личность приобщается к самотрансцендентным ценностям, которые вбирают в себя космический смысл и предельные цели» [Reker, Wong, 1988, p. 226]. Чтобы подчеркнуть функциональную значимость содержательных свойств смысла жизни, авторы вводят «постулат глубины», согласно которому уровень общей осмысленности жизни прирастает прямо пропорционально насыщению индивидуального смысла духовными ценностями.
Этот постулат очевидным образом корреспондирует с идеей В. Франкла о том, что источником по длинной осмысленности жизни выступает человеческая способность к самотрансценденции – устремленности на нечто иное в мире, не совпадающее с самим человеком и его жизнью [Франкл, 1990]. Следует также отметить, что некоторые исследователи, не употребляя термин «глубина», описывают аналогичный содержательный параметр, называя его «самотрансцендентностью» или «духовностью» смысла жизни [Mascaro et al., 2004; Emmons, 2003, 2005]. По сути, глубина смысла жизни – это мера одухотворенности его содержания: по-настоящему глубоким признается смысл жизни, насыщенный высокими духовными ценностями и проникнутый общезначимыми благими целями. Как пишет М. Селигман, «жизнь, исполненная смысла, связана с использованием наших индивидуальных достоинств и добродетелей для служения высшим целям» [Селигман, 2013, с. 293]. Таким образом, функционально значимым содержательным свойством смысла жизни предполагается глубина, определяемая индивидуальной пропорцией смыслооб-разующих ценностей эгоцентрического и самотрансцендентного характера2.
Формальные свойства отражают строение, генезис и функции индивидуального смысла жизни как психической системы в структуре личности безотносительно к его ценностному наполнению. В данной категории лучше всего изучено свойство, именуемое «широта смысла жизни» (breadth of meaning of life) [O`Connor, Chamberlain, 1995; Reker, Wong, 1988; Reker, 1994; Schnell, 2011]. Широта является структурным свойством смысла жизни, характеризующим количественный состав и степень содержательной разнородности смыслообразующих ценностей личности. Смысл, который распространяется на многие сферы жизни и проистекает из содержательно гетерогенных ценностей, считается широким, в то время как смысл, почерпнутый из содержательно схожих или смежных ценностей и сосредоточенный в одной сфере жизнедеятельности, оценивается как узкий. И хотя анализу подвергается содержание смысла, это сво й-ство остается формализованным, количественно определяемым показателем, в измерении которого совершенно не важно, во что личность вкладывает смысл своей жизни. В случае «узости-широты» значение имеет лишь содержательная гомогения-гетерогения, но не само содержание смысложизненных ценностей.
Некоторые авторы различают два аспекта данного психологического свойства смысла жизни: количественный и качественный. Количественный аспект сводится к числу ценностей, слагающих структуру индивидуального смысла жизни. Для его обозначения используются термины «доступность» («accessibility») [Poehlmann et al., 2006], «плотность» («density») смысла жизни [Schnell, 2011]. Чем с боль-2 В литературе встречается и несколько отличная трактовка психологической сущности «глубины» смысла жизни. П. Эберсол и его коллеги интерпретируют данное свойство как степень осознанности смысла жизни. В их работах за термином «глубина смысла жизни» (meaning in life depth) скрывается параметр «конкретность-абстрактность» смысложизненных представлений личности. С этой точки зрения глубоким будет являться тот смысл, который формулируется в виде четких, ясных, конкретных и иллюстрированных примерами из реальной жизни описаний (в противоположность расплывчатым, туманным, общим и отвлеченным от жизненной фактуры рассуждениям). В общем, чемшим количеством ценностей (содержательных категорий), независимо от их содержательной близости и совпадения, личность ассоциирует смысл своей жизни, тем выше его плотность, или доступность. Качественный аспект широты, схватываемый терминами «дифференциация» («differentiation») [Poehlmann et al., 2006], «разнообразие» («diversity») смысла жизни [Schnell, 2011], является отражением содержательной разнородности смыслообразующих ценностей. Поскольку количественным эквивалентом широты в данном аспекте служит число неповторяющихся содержательных категорий, разнообразие, или дифференциация в чистом виде выражает ценностное однообразие-разнообразие, скудость-богатство индивидуального смысла жизни.
Еще одним формально-структурным свойством смысла жизни как системного психического образования выступает иерархизация. В некоторых психологических концепциях подразумевается, что смысл жизни структурно оформлен не просто как композиция рядоположных личностных ценностей, а как система, построенная на принципах их координации (гетерархии) и субординации (иерархии) [Карпинский, 2002, 2013; Леонтьев, 1999; Обуховский, 1971, 2003; Чудновский, 1999]. Например, как пишет В.Э. Чудновский, «в основе структуры смысла жизни лежит иерархия смыслов, соотношение «больших» и «малых» смыслов»; причем «структура смысла жизни – динамическая иерархия, в которой время от времени происходят подвижки» [Чудновский, 2006, с. 218-219]. Иерархизация – это индивидуально-психологическое свойство смысла жизни, которое указывает на степень дифференциации и соподчинения смыслообразующих ценностей по личностной значимости. При низкой иерархизации смысл жизни принимает форму конгломерата равнозначимых ценностей; высоко иерархичный смысл жизни отличается «вертикальным» строением, внутри которого подразделяются, с одной стороны, основные, ведущие, главные, а, с другой стороны, дополнительные, вспомогательные, резервные, альтернативные ценности. Функциональная роль иерархи-зации как психологического свойства смысла жизни состоит в том, чтобы регулировать последовательность, очередность, приоритетность актуализации и реализации этих ценностей в повседневной жизнедеятельности.
Теоретические и методические проблемы психодиагностики смысложизненного кризиса
Смысложизненная психодиагностика в ее актуальном состоянии – это самостоятельный раздел психодиагностической науки, обладающий собственными методологическими принципами, теоретическими основаниями и методическими подходами. В процессе ее становления естественны противоречия между концептуализацией и операционализацией смысложизненных феноменов, равно как неминуемы вытекающие из этих противоречий психодиагностические ошибки. Ниже проанализируем типичные ошибки, которые допускаются в диагностике смысложизненного кризиса в зарубежной и отечественной психологии.
Самая грубая повсеместная ошибка заключается в том, что для диагностики смысложизненного кризиса подбираются методики, исходно спроектированные для оценки общего уровня осмысленности жизни.
Средние и тем более высокие тестовые показатели расцениваются как свидетельство отсутствия кризиса, и таким образом отвергается возможность существования кризисов, при которых поддерживается более или менее приемлемый уровень осмысленности жизни. Низкий показатель по этим методикам принимается за доказательство кризисного состояния у испытуемого, и тем самым на операционально-методическом уровне смысложизненный кризис редуцируется к низкой осмысленности жизни. В обоих случаях исследователь рискует сформулировать ложное диагностическое заключение: в первом случае кризис отрицается там, где вероятно его наличие; во втором – кризис утверждается тогда, когда вероятно его отсутствие. По аналогии с ошибками при проверке статистических гипотез неверные психологические диагнозы могут трактоваться как диагностические ошибки первого и второго рода.
Некорректное применение методик смысложизненной психодиагностики продиктовано неадекватными теоретическими воззрениями на соотношение осмысленности жизни и смысложизненного кризиса. Зачастую исследователи отталкиваются от того, что данные феномены выступают друг по отношению к другу как полные противоположности (антагонисты), образующие единый биполярный континуум, и имплицитно или эксплицитно мыслят оппозицию «осмысленность жизни – смысложизненный кризис» в качестве фундаментального параметра смысложизненных различий (подробнее об этом см. [Карпинский, 2014]). При таком подходе диагност пренебрегает качественными особенностями этих феноменов и фиксирует чисто количественные различия между ними. Например, если частным проявлением осмысленности является стойкий положительный интерес личности к собственной жизни (жизнелюбие), то смысло-жизненному кризису приписывается его падение или утрата, т.е. чисто количественное изменение данного признака. В действительности же, в кризисе личностное отношение к жизни качественно перерождается и оборачивается, и вследствие этой метаморфозы жизнелюбие сменяется враждебным или даже ненавистным отношением к собственному существованию. Сказать, что смысложизненный кр изис есть критически низкий уровень осмысленности жизни, значит проигнорировать и «размыть» качественные различия между этими состояниями в целом и их частными проявлениями.
Полагание осмысленности жизни и смысложизненного кризиса в виде единого биполярного ко н-структа навязывает особую – оппозиционную – логику диагностического вывода. Согласно данной логике, утверждение осмысленности жизни есть отрицание смысложизненного кризиса, а отрицание осмысленности есть утверждение смысложизненного кризиса.
Результаты современных эмпирических исследований высвечивают, по крайней мере, неправомерность отождествления смысложизненного кризиса с низким уровнем осмысленности жизни. Так, приравнивая смысложизненный кризис к дефициту осмысленности, исследователи имеют в виду только лишь интенсивностный критерий – силу, уровень, глубину и т.п. переживания смысла в жизни, забывая о другом немаловажном критерии – временной стабильности, или стойкости данного переживания. Между тем, на перекрестье критериев интенсивности и стабильности складывается любопытная четырехпольная типология смысложизненных состояний личности (Таблица 3)
Достаточно очевидно, что смысложизненный кризис – это не только значительное, но и стойкое, длящееся, хронически повторяющееся падение осмысленности жизни, и этим кризисное состояние отличается от ситуативных, мимолетных колебаний интенсивности переживания смысла в жизни. Проблема в том, что критерий временной стабильности практически не учитывается в психологической диагностике, поскольку уровень осмысленности жизни по ложному стереотипу воспринимается как инертный и малоподвижный показатель. Однако научные факты указывают на то, что уровень общей осмысленности жизни характеризуется выраженной микродинамикой и может флуктуировать не только в масштабе жизненного пути и протяженных стадий развития, но и в течение одного дня и даже часа [Hicks et al., 2010; ing et al., 2006; Steger, Kashdan, 2007]. Колебания уровня осмысленности жизни в микроинтервалах времени отражают ситуативную динамику взаимодействия личности с текучими жизненными обстоятельствами. Пики осмысленности прослеживаются в ситуациях, которые содержательно «резонируют» с индивидуальным смыслом жизни и благоприятствуют его реализации; спады наблюдаются в ситуациях, которые «диссонируют» с содержанием смысла жизни и препятствуют его осуществлению. Если смысл жизни (как устойчивое свойство) – это долгосрочный ориентир для прокладки жизненного курса и планирования пролонгированной жизненной стратегии, то переживание осмысленности жизни (как текучее состояние) – это психологический «барометр», обеспечивающий гибкую ориентировку в текущей ситуации и оперативную саморегуляцию жизнедеятельности. Принципиально важно подчеркнуть, что опускаясь в «ямы» и достигая «дна» осмысленности в различных жизненных ситуациях, личность не обязательно скатывается и застр е-вает в состоянии смысложизненного кризиса. И хотя результаты некоторых исследований свидетельствуют, что большая амплитуда и высокая частота колебаний уровня осмысленности негативно воздействует на благополучие, здоровье и продуктивность [Steger, Kashdan, 2013], ситуативный спад силы переживания смысла в жизни вовсе не означает, что личность соскальзывает в смысложизненный кризис. Не принимая в расчет данного обстоятельства, оппозиционная логика диагностических выводов оказывается весьма обманчивой в тех случаях, когда только лишь по низкому уровню осмысленности жизни у испытуемого констатируется наличие кризисного состояния.
Несостоятельность данного подхода еще резче проступает в том, что он начисто отвергает возмо ж-ность соприсутствия состояний осмысленности жизни и смысложизненного кризиса в одно время у одного и того же испытуемого. Оппозиционная логика подразумевает, что на полюсах оппозиции лежат нейтрализующие и исключающие друг друга явления, которые способны существовать всегда диахронно (последовательно) и никогда синхронно (параллельно). Когда диагност имеет дело с полярными – высокими или низкими – тестовыми показателями, данная логика срабатывает безотказно: «мало осмысленности = есть кризис», «много осмысленности = нет кризиса». Но если диагност пытается истолковать в данной логике средние тестовые показатели, то он неизбежно сталкивается с неразрешимыми противоречиями. На самом деле, что психологически означает балл, набранный испытуемым по методике диагностики осмысленности жизни и попадающий в зону средних значений: «Нет ни осмысленности, ни кризиса?», «Немного осмысленности и немного кризиса?». При трактовке таких показателей оппозиционная логика заводит в тупик, потому как утверждает невозможность сосуществования смысла жизни и смысложизненного кризиса или, другими словами, исключает такие состояния, когда «нет ни смысла в жизни, ни смысложизненно-го кризиса» либо «есть и смысл в жизни, и смысложизненный кризис». И здесь она в очередной раз вступает в противоречие с фактами, накопленными в современных эмпирических исследованиях. Причем самыми показательными оказываются результаты исследований, свободных от рассматриваемых методических ошибок: в них состояния осмысленности жизни и смысложизненного кризиса диагностируются разными методиками или раздельными шкалами одной методики.
Так, наши многолетние исследования позволяют утверждать, что в действительности не столь уж редки случаи, когда личность страдает от смысложизненного кризиса вопреки наличию смысла в жизни и, более того, на фоне вполне сносного уровня осмысленности жизни. Это – психологическая ситуация функционально неоптимального смысла жизни, который отягощен рядом дизрегуляторных особенностей (нереалистичность, конфликтность, неконгруэнтность, экстринсивность, дезинтеграция и т.д.) и поддается с трудом или вовсе не поддается продуктивной реализации в повседневной жизнедеятельности. Разные формы неоптимального смысла причастны к провокации и эскалации смысложизненного кризиса, который наступает несмотря на сформированность и сохранность смысла жизни [Карпинский, 2016]. Следует заметить, что во всех исследованиях данного цикла сила и стойкость кризисных проявлений оценивалась с помощью авторского опросника смысложизненного кризиса, а уровень осмысленности жизни – посредством теста СЖО Д.А. Леонтьева либо шкалы «Цель в жизни» опросника ШПБ К. Рифф.
Другой источник критических данных – цикл исследований Т. Шнель и ее коллег, в которых для смысложизненной диагностики использована методика SoMe, предусматривающая независимые шкалы для осмысленности жизни и смысложизненного кризиса. Ортогональное скрещение этих шкал позволило построить эмпирическую типологию смысложизненных состояний и определить частоту их встречаемости в репрезентативных выборках (Таблица 4).
Экстринсивный смысл жизни как фактор кризиса в развитии личности
Обоснование гипотезы исследования. Функциональные возможности сложившегося смысла жизни во многом зависят от условий, в которых проходил процесс его формирования. Психологические свойства жизни, обусловленные способами поиска, определения, выбора смысла жизни, в целом могут быть охарактеризованы как функционально-генетические. С одной стороны, в этих свойствах в снятом виде, в превращенной форме откладывается индивидуально-специфическая детерминация выбора личностью смысложизненных ценностей. С другой стороны, эти свойства предопределяют регуляторные возможности, функциональный потенциал найденного смысла жизни. По-видимому, определенные способы поиска и некоторые формы детерминации выбора могут искажать процесс формирования, вести к становлению функционально неоптимального или даже дисфункционального смысла жизни.
На наш взгляд, существенным фактором становления оптимального смысла жизни является личностная автономия, под которой понимаются «такие проявления в поведении, сознании, чувствах и мыслях человека, которые обусловлены именно его личностными побуждениями и решениями, а не ситуативными факторами, социальными требованиями или интроецированными правилами» [Личностный потенциал, 2011, с. 210]. Главное психологическое отличие автономной личности – в способности принимать решения и строить собственное поведение исходя из устойчивых внутренних критериев, порой в противовес силам внешнего окружения и вопреки собственным сиюминутным желаниям. Автономия накладывает отпечаток на многие поступки и решения личности – от тривиальных, малозначительных до судьбоносных, смысложизненных.
Частным проявлением личностной автономии выступает автономия смысложизненного выбора. Как правило, выбор смысла жизни совершается личностью самостоятельно, но самостоятельность выбора еще не означает его авторства. Несмотря на принадлежность личности, выбор зачастую оказывается несвободным, вынужденным, навязанным со стороны всевозможных внешних и внутренних условий. Другими словами, не каждый смысложизненный выбор может быть охарактеризован как подлинно личностный, т.е. опосредованный устойчивыми представлениями и переживаниями личности по поводу значимости выбираемых ценностей. В этой связи автономию смысложизненного выбора целесообразно трактовать как основание для дифференциально-психологических различий. Автономным (свободным, или самодетерминированным) выбор может считаться при условии, что личность выбирает и принимает смысложиз-ненные ценности по собственным критериям, которые связаны с устойчивым переживанием их значимости либо глубокой внутренней убежденностью в их важности. Обычно этому сопутствует субъективное чувство авторства выбора и аутентичности смысла жизни. Противоположностью автономного служит гетерономный (навязанный, или контролируемый) выбор, при котором предпочтение определенным смыс-ложизненным ценностям отдается на основании принуждения извне (со стороны социального окр ужения или объективно создавшейся ситуации) или давления изнутри (со стороны ситуативных желаний и эмоций, сиюминутных влечений и импульсов). Такой выбор сопровождается ощущением навязанности и чуждости смысла жизни.
В общем, автономия-гетерономия – это психологический параметр, отражающий характер детерминации смысложизненного выбора личности и накладывающий заметный отпечаток на функционально-генетические свойства индивидуального смысла жизни. Если личность не обладает автономией или отказывается от нее в момент смысложизненного выбора, в последующем это может обернуться функциональными дефектами избранного смысла. Вполне вероятно, что смысл жизни, сформированный в условиях отсутствия или ограничения автономии выбора, не сможет полноценно выполнять свои регулирующие функции. Пожалуй, единственной концепцией, в которой заявлена проблема неоптимальности подобного смысла жизни и его причастности к кризису смысложизненной этиологии, является теория польского психолога К. Обуховского: «Бывает, что сутью экзистенциального невроза является именно осуществление смысла жизни, но этот смысл имеет дефектную форму. Его недостаток может заключаться в том, что эта мечта не была результатом выбора, формирования общей собственной концепции, которую можно осуществлять в том или ином виде всю жизнь. Зачастую смысл жизни навязан, вынужден обстоятельствами» [Обуховский, 2003, с. 206]. Со сказанным перекликается идея философа И.Ф. Понизовкиной, анализирующей причины «утраты смысложизненных ориентиров»: «Внутренний конфликт может возникнуть у индивида в случае навязывания (преднамеренного или нет) смысла жизни, чуждого ему по сути, но приемлемого в силу определенных обстоятельств. В этом случае происходит незаметное или вынужденное замещение собственного идеала» [Понизовкина, 2009, с. 727].
Для обозначения такой разновидности неоптимального смысла, на наш взгляд, адекватно подходит термин «экстринсивный смысл жизни». Выбор термина «экстринсивный» требует некоторого пояснения, поскольку исследователи используют его для описания различных (содержательных, процессуальных, структурных, генетических, функциональных) аспектов мотивации. Чаще всего его применяют для характеристики содержания мотивационно-смысловых структур личности [Хекхаузен, 2003]. Однако в контексте настоящего исследования интерес представляет другое значение термина, которое апеллирует к детерминации личностного выбора мотивов и целей деятельности. В этом значении экстринсивность отражает уже не содержание мотивации, а ее причинную обусловленность, т.е. указывает на причины, по которым личность выбирает определенные мотивы и стремится их осуществить [Deci, Ryan, 2000]. Соответственно, в понятии «экстринсивный смысл жизни» акцентируется, прежде всего, причинная обусловленность, детерминация его поиска и выбора личностью. Строго говоря, интринсивность-экстринсивность – это функционально-генетическое свойство смысла жизни, характеризующее детерминацию его поиска и выбора личностью. Экстринсивный смысл жизни порождается дефицитом автономии (внутренней детерминации) или избытком гетерономии (внешней детерминации) смысложизненного выбора.
Практически любая психологическая концепция смысла жизни содержит определенные воззрения на условия, факторы, причины, которыми обусловлен процесс его зарождения и становления. Однако ни в одной из них не представлена четкая, системная классификация причин, детерминирующих смысложиз-ненный поиск и выбор личности. В этой связи возникает необходимость привлечения такой классификации из смежных областей. Наиболее разработанной и адекватной задачам настоящего исследования является классификация, предложенная в теории самодетерминации (self-determination theory) Э. Диси и Р. Райана и далее развитая в модели самосоответствия (self-concordance model) К. Шелдона, Т. Кассера, Э. Эллиота. Эти исследователи вводят представление о четырех видах причинности, лежащих в основе человеческой мотивации. В качестве мотивационных единиц они, как правило, рассматривают повседне в-ные, текущие стремления – то, что человек старается делать изо дня в день. Выбор текущих целей может быть продиктован экстернальной причинностью (цель выбирается и преследуется личностью, поскольку этого требует жизненная ситуация или ожидают другие люди); интроецированной причинностью (цель выбирается и преследуется личностью во избежание чувств вины, стыда, тревоги, которые она испытывает при ином выборе); идентификационной причинностью (цель выбирается и преследуется потому, что личность искренне считает ее значимой, достойной и правильной); интринсивной причинностью (цель выбирается и преследуется по причине того, что сам процесс ее достижения доставляет внутреннее удовлетворение, радость, наслаждение и прочие позитивные переживания). Далее перечисленные виды причинности группируются в два типа – контролируемая причинность (экстернальная и интроецирован-ная) и автономная причинность (идентификационная и интринсивная) [Deci, Ryan, 2000; Sheldon et al., 2004, 2004; Sheldon, Houser-Marko, 2001; Sheldon, Kasser, 1995; Sheldon, Elliot, 1998, 1999].
Данная классификация получила признание со стороны многих зарубежных и отечественных специалистов и доказала свою универсальность в исследованиях разноуровневых мотивационных структур: от текущих стремлений до жизненных целей личности. В нашем исследовании она была адаптирована для изучения детерминации смысложизненного выбора и экстринсивного смысла жизни.
Выборка и методика исследования. Общая гипотеза состояла в предположении о том, что степень автономии-гетерономии выбора обусловливает функциональные возможности, регуляторный потенциал индивидуального смысла жизни. Она конкретизировалась в ряде частных гипотез: 1) смысл жизни, выбранный преимущественно под воздействием интринсивной и идентификационной причинности, является функционально оптимальным; 2) экстринсивный смысл жизни, выбор которого в значительной степени продиктован экстернальной и интроецированной причинностью, выступает как психологическая разновидность неоптимального смысла жизни; 3) кризисогенное влияние такого смысла на развитие личности опосредуется падением общего уровня осмысленности и удовлетворенности жизнью.
В эмпирическом исследовании приняли участие 336 человек в возрасте от 21 года до 65 лет (средний возраст – 36.7 лет), в том числе 195 женщин и 141 мужчина. В выборке были представлены испытуемые с разным уровнем оконченного образования (27 человек с общим средним образованием, 41 – с профессионально-техническим образованием, 174 – со средним специальным образованием, 94 – с высшим образованием), семейным положением (202 человека имеют семью, 134 – бессемейные) и родительским статусом (207 человек воспитывают детей, 129 – бездетные). По роду профессиональной деятельности испытуемые относились к категориям государственных служащих (21 человек), военнослужащих (44 человека), медицинских работников (49 человек), педагогических работников (47 человек), обслуживающего (70 человек) и производственного персонала (105 человек). Сбор эмпирических данных осуществлялся с помощью следующих методик (в порядке предъявления): 1) Опросник смысложизненного кризиса [Карпинский, 2008, 2016]; 2) Шкала удовлетворенности жизнью Э. Динера [Осин, Леонтьев, 2008]; 3) Шкалы психологического благополучия К. Рифф [Пергаменщик, Лепешинский, 2007]; 4) Источники смысла жизни (в настоящем исследовании применялась ее модификация, позволяющая выявить вклад разных видов причинности в детерминацию смысложизненного выбора, а также общий уровень интринсивности-экстринсивности смысла жизни испытуемого; описание данной версии методики представлено в [Карпинский, 2016]).