Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретические предпосылки исследования эмиграционных намерений личности женщин 19
1.1. Современная эмиграционная ситуация в России 19
1.2. Основные психологические подходы к исследованию эмиграционных намерений личности женщин 32
1.3. Специфика эмиграции и эмиграционных намерений личности женщин 42
Выводы 1-ой главы 51
Глава 2. Эмпирическое исследование личностных особенностей женщин с различным уровнем эмиграционных намерений 53
2.1. Психологические механизмы формирования эмиграционных намерений личности женщин 53
2.2. Программа и методики эмпирического исследования 68
2.3 Сравнительный анализ личностных особенностей женщин с различным уровнем эмиграционных намерений 75
Выводы 2-ой главы 103
Глава 3. Формирующий эксперимент по проверке разработанной эмпирической модели условий формирования эмиграционных намерений личности женщин 106
3.1. Планирование формирующего эксперимента 106
3.2. Процедура и методы формирующего эксперимента 114
3.3. Анализ результатов формирующего эксперимента по проверке эмпирической модели условий формирований эмиграционных намерений личности женщин . 121
Выводы 3-ей главы 133
Заключение 135
Список литературы 138
- Современная эмиграционная ситуация в России
- Психологические механизмы формирования эмиграционных намерений личности женщин
- Сравнительный анализ личностных особенностей женщин с различным уровнем эмиграционных намерений
- Анализ результатов формирующего эксперимента по проверке эмпирической модели условий формирований эмиграционных намерений личности женщин
Современная эмиграционная ситуация в России
Тысячи женщин ежедневно пересекают государственную границу РФ в поисках лучшей жизни за рубежом. В наше время этот процесс приобретает поистине глобальный характер, затрагивающий множество людей. В результате коренной трансформации мигрантопотоков, произошедших после распада СССР, возникла актуальная потребность в переосмыслении психологических причин эмиграции и исследовании личностных особенностей женщин-эмигрантов.
Понимание настоящего невозможно без понимания прошлого. Самые ранние упоминания об эмиграции мы находим еще в Античности. Географическая мобильность существует столько же, сколько и человечество, но концептуальное оформление эти идеи получают в Новое время. В. Зелинский предлагает историческую периодизацию миграции (теория «миграционного перехода»):
1. Первобытное традиционное общество (ведущий эмиграционный мотив – климатические условия и пищевые ресурсы).
2. Раннее мобильное общество (характерные черты: эмиграция из сельских районов в городские, освоение незадействованных, но потенциально ресурсных территорий, колонизаторство).
3. Позднее мобильное общество (снижение потока село – город, возрастающая структурная сложность мобильности населения).
4. Развитое общество (ведущие мигрантопотоки город – город; рост трудовой миграции в крупные экономические центры).
5. Сверхразвитое общество (ужесточение государственного регулирования мобильности, снижение интенсивности движения, превращение промышленно отсталых регионов в доноров дешевой рабочей силы, глобализация как катализатор эмиграции) [129].
На протяжении истории человечества мы видим, что смысловое содержание эмиграции меняется вслед за усложнением потребностно-мотивационной сфере личности; более многогранная и системно организованная социальная жизнь способствует большей дифференциации мигрантопотоков. Эмиграции перестает рассматриваться эпохальным и бесповоротным событием жизни, этот одно из множества действий направленных на удовлетворение потребностей и обретение больших перспектив.
На протяжении всего развития науки доминировали традиционные патриархальные представления об эмиграции. Женщине практически не уделялось внимание, она не воспринималась в качестве активного агента социальности и безропотно следовала за мужем или родителями. Тема личностных особенностей женщин с различным уровнем эмиграционных намерений представлена в отечественной науке крайне слабо, причин этого несколько:
1. Статистически небольшой процент женщин, официально выбывающих из России в страны дальнего зарубежья на постоянное место жительства.
2. Сложность в отслеживании и налаживании контакта с эмигрировавшими. Государству бывшие граждане малоинтересны, а частная инициатива не всегда позволяет преодолевать бюрократические барьеры. Хотя, как показало наше исследование, женщины, эмигрировавшие за рубеж, более активно принимали участие в исследовании, чем россиянки.
Исследование женской миграции невозможно без концептуальной оформленности категорийно-понятийного аппарата. Согласно определению ООН, «международным мигрантом считается любое лицо, меняющее страну своего обычного проживания» [125]. В российской традиции статистического учета словосочетание «место обычного проживания» заменяется на «место регистрации или прописки», что часто приводит к эмиграционному «недоучету», т. к. многие формы современной эмиграционной активности (сезонная, трудовая, циркулярная) не предполагают снятие с регистрации по месту жительства. В методических рекомендациях ООН предлагается для определения места постоянного проживания рассматривать интервал 12 месяцев [50, 11]. В отечественной традиции достаточно много определений эмиграции.
Например, О.Д. Воробьева определяет эмиграцию как «перемещение граждан, связанное с пересечением границ административно-территориальных образований с целью перемены постоянного места» [12, 35]. Исследование эмиграционных намерений традиционно находится на стыке психологии, культурологии, социологии, демографии, политологии, экономики и др. областей социально-гуманитарного знания. Большая часть эмиграционных волн формируется в результате социальных преобразований: войны, революции, кризисы; в переломные моменты поток эмигрантов всегда возрастает – это позволяет ряду исследователей утверждать, что эмиграция имплицитно содержит элемент вынужденности. Внутренние факторы, места первоначального проживания, рассматриваются, как выталкивающие, а внешние, как притягивающие. Резонанс этих процессов формирует эмиграционные волны в стране.
В рамках отечественных исследований эмиграции принято выделять несколько волн эмиграционной активности населения, которые отличаются по гендерному составу, региональным направлением, численности и причинам. Первая волна приходится на начало ХХ в. и связана с Октябрьской революцией 1917 г. Франция, Германия, США и Китай приняли больше всего эмигрантов из России. В условиях революционной ситуации мало кто занимался изучением процесса эмиграции и динамикой развития эмиграционных намерений. С позиций гендерного подхода можно утверждать, что доминировала семейная эмиграция, когда мужчины принимали решения, а женщинам оставалось следовать за ними. Вторая волна эмиграции приходится на 40-е годы, в период Великой Отечественной Войны (1941-1945). Участники этой эмиграции – часть населения западных регионов СССР, советские солдаты, создавшие семьи и оставшиеся в Европе; граждане СССР, насильственно перевезенные немцами за территорию СССР и отказавшиеся от возвращения; бывшие военнопленные [53].
Третья волна эмиграции начинается с 80-х годов и продолжалась вплоть до середины 90-х. Об этой миграции Ж.А. Зайочковская замечает: «Она все больше характеризуется чертами, типичными для современной эмиграции» [23]. Если в начале 80-х годов движущими причинами выступали политические мотивы и репатриация (Израиль и Германия), то в 90-е гг. основными драйверами мобильности становятся экономические причины: поиск более высокого качества жизни, престижной работы и т. д. Уезжали целыми семьями: США, Израиль и Германия приняли больше всего выходцев из СССР. Рассмотренная нами периодизация российской эмиграционной активности далеко не единственная, для подтверждения можем сослаться на работы А. Ахиезера [6].
Для советского периода характерно рассмотрение эмигрантов как политически неблагонадежных, поэтому занимались разработкой этих вопросов силовые структуры, а не ученые. Сведения о количестве и составе эмигрировавших были закрыты для публичного доступа. Как справедливо отмечает Д.С. Васькович, «эмиграционная политика Российской Федерации с момента своего зарождения строится по “догоняющей” модели» [10, 13]. В настоящее время наблюдается очередной «подъем», увеличение количества мужчин и женщин, уезжающих из России. Ряд исследователей говорит о четвертой волне миграции. Для сведения, согласно официальным данным Федеральной службы государственной статистики за 2009, выехало за рубеж – 33 578, а в 2015 г. – 353 233 человек [19].
В настоящее время эмиграция из России имеет ряд особенностей:
- возрастающая роль женской самостоятельной эмиграции;
- колебание потоков в зависимости от экономико-политической ситуации в стране;
- все большей популярностью пользуются временные формы эмиграции, которые не попадают под статистический учет.
Для исследования эмиграции в отечественной психологии и социологии характерны иные акценты, чем для западной науки. Это связано с тем, что в СССР были организованы массовые практики перемещения коренного населения, инициированные государством. Изучением данных процессов активно занимались Ж.А. Зайончковская [22], И.В. Канцебовская [32], А.Г. Вишневский [11], Б.Б. Прохоров [55] и др. В СССР предпринимались попытки нивелирования национальных и культурных особенностей народов с последующим конструированием новой культурной идентичности – «советский гражданин». В качестве фундирующего основания должно было выступать не только языковая общность, но и идеологическое единообразие. На протяжении этого периода психологические исследования женщин-эмигрантов и эмиграционных намерений, заставляющих покидать Родину, почти отсутствовали. Разработка этих тем не вписывалась в существующую идеологию. Начиная с периода «перестройки» на смену регулируемой «сверху» миграции приходит эмиграция, построенная на основании индивидуальной активности граждан. Начинается массовый отток из бывшего СССР, активизируются семейные и национальные формы эмиграции. Игнорирование, обесценивание вопроса оттока населения из Российской Федерации (существовавшее на протяжении десятилетий) приводит к отставанию в этой сфере научных знаний от мировых исследований; не возможно эффективное управление человеческим капиталом и трудовыми ресурсами страны в условиях отрицания проблемы.
Психологические механизмы формирования эмиграционных намерений личности женщин
Первые научные подходы к осмыслению эмиграции можно отнести к началу XVII в. Работы того времени выдержаны, по большей части, в экономико-демографической парадигме и сфокусированы на рассмотрении экономических интересов индивидов, а также на исследовании численного состава населения как основной характеристики трудового капитала общества: меркантилисты (Т. Манн, Ж. Кольбер и др.), основоположники классической экономики (Д. Рикардо, А. Смит). Нельзя обойти молчанием демографическую теорию Т. Мальтуса («Очерк о законе народонаселения» 1798 г.). Вклад в исследование эмиграции внесли: М. Вебер, К. Маркс, Г. Тард и др. Безусловно, эти труды были плодом своей эпохи, представленные размышления носили во многом умозрительный характер, с недостаточной статистической обеспеченностью выводов, авторы опирались только на известную им Европу и не брали в расчет остальные уголки мира. В XIX в. У. Фарра выдвинул гипотезу о том, что миграция – это неструктурированный, хаотичный, диффузный и непрогнозируемый процесс. В полемике с ним Э.Г. Равенштейн публикует свои «Законы миграции», в которых он сформулировал сначала семь, а к 1885 г. добавил еще три закона миграционной активности населения:
1. Между регионами происходит движение населения.
2. Регионы отличаются в основном по экономическим значениям.
3. Большая часть эмигрантов перемещается на короткие расстояния.
4. Миграция – это поэтапный процесс.
5. Каждому миграционному потоку соответствует встречное движение.
6. Мигранты на длинные расстояния предпочитают крупные города.
7. Жители городов менее подвижны, чем жители сельской местности.
8. Женщины чаще мигрируют внутри страны, мужчины более подвижны в международной миграции.
9. Крупные центры в основном прирастают за счет мигрантов.
10. Экономический фактор играет ведущую роль в стимулировании миграции.
11. Потоки мигрантов увеличиваются с ростом транспортной инфраструктуры [115].
Уже Э. Г. Равенштейн указывает на гендерные особенности эмиграции. Полвека спустя Д.К. Зипф предложил модель наименьших усилий или наименьших сопротивлений (т. н. «гравитационная модель») [130], в которой миграционный поток обратно пропорционален расстоянию, что отчасти обеспечило эмпирическое подтверждение законов Э. Равенштейна.
Еще одна классическая теория эмиграции была предложена Э. Ли – «теория pull-push». Согласно ей, эмиграционные намерения, а в последующем и эмиграционная активность населения, формируются под действием баланса сил притяжения и отталкивания. Эти силы имеют различный эффект в зависимости от социально-демографических особенностей индивида (пол, возраст, образование, общественное положение и т.д.). На интенсивность эмиграционных намерений воздействует ряд промежуточных факторов: расстояние, расходы на переезд, бюрократические препоны и прочее. Представители низшего класса оказываются более восприимчивы к силам выталкивания из страны, а высший класс – к силам притяжения из-за рубежа. Соответственно, представители разных социальных групп имеют различные психологические потребности, ведущие мотивы и цели, которые они стремятся осуществить в ходе переезда. Силы притяжения и выталкивания по-разному воздействуют на мужчин и женщин, первые более склоны к географической мобильности.
Д. Массей разработал «синтетическую теорию миграции». Он считает, что в международной эмиграции доминируют силы притяжения (особенно на большие расстояния), но это вызвано эффектом глобализации: чем больше государство открыто для мировой системы и экономики, тем сложнее регулировать приток эмигрантов и беженцев [110]. Соответственно, проблемы с незаконной эмиграцией, националистические и антииммигрантские настроения с большей вероятностью могут возникнуть в открытом, демократическом обществе, чем в закрытом.
С. Стоффер ставит под сомнение влияние переменной расстояния на интенсивность миграции. Он утверждает, отчасти повторяя взгляды Э. Ли, что «мигрантопоток пропорционален количеству возможностей для мигранта и обратно пропорционален количеству факторов, требующих преодоления» [120]. Особое значение в этом случае приобретает субъективная, психологическая трактовка личностью жизненных перспектив и возможностей, открывающихся в будущем.
Расстояние – достаточно важный параметр, влияющий на эмиграционные намерения, хотя и не единственный. С целью минимизации возможного влияния фактора расстояния на эмиграционные намерения выборка женщин, покинувших Россию, в исследовании представлена только жительницами США (т. е. фиксированное расстояние). Возможно, русские женщины, уезжающие на постоянное место жительства в территориально близкие страны (Финляндия, Чехия, Турция), могут иметь отличия в структуре личности от женщин-эмигрантов на дальние расстояния.
В 60-е годы ХХ в. возникают неклассические теории эмиграции М. Фридмана [96; 95] и П. Самуэльсона [116]. Они считают, что эмигранты являются лишь агентами, эпифеноменами свободного рынка. Различия в величине спроса и предложения на человеческие ресурсы формируют притягательность одних мест и выталкивают коренное население из других, при этом миграционный поток и финансовые потоки разнонаправлены: люди едут туда, где больше платят, а международные корпорации открывают свои филиалы в регионах с дешевой рабочей силой [110]. В большинстве случаев эмиграция сопровождается понижением социального статуса, особенно у женщин, как наименее защищенных. Эти процессы неизбежно сопровождаются ощущением угрозы и небезопасности.
В 70-е годы прошлого века наблюдается отказ от методологического диктата экономики в миграционных исследованиях, и возрастает интерес к психологическим основаниям эмиграционной активности. Глобальные макроэкономические теории хорошо описывают процесс и структуру эмиграции, но они не способны внести ясность в понимание особенностей личностного выбора. Исключительно экономические мотивы не могут служить единственной объяснительной парадигмой в интерпретации эмиграционной активности женщин, а тем более предсказать принятие индивидуального решения. Необходимо учитывать структуру личности, ценности индивида, образ Я, представления о мире в целом.
М. Приоре видит источником притяжения мигрантов в современном мире не только спрос на дешевый труд, но и субъективные личностные представления о престиже профессии. Заработная плата в принимающей стране может быть низкой для коренного населения и в результате работать на понижение престижа профессии, а значит, снижать эффективность и мотивацию деятельности. Но тот же размер заработной платы может быть субъективно значимым для мигранта и тем самым укреплять его положительный образ Я. В силу этого культурного разрыва многие женщины-мигранты готовы мириться с понижением социального статуса, получая в ответ материальную компенсацию. В этой психолого-социально-экономической концепции престижа трудовой деятельности есть важное условие: должна быть сохранена культурная дистанция между мигрантом и принимающим обществом («сепарация» в терминологии Д. Берри). Если же мигрант разделяет культурные нормы принимающей страны («ассимиляция» у Д.Берри) [85], установки на престиж менее оплачиваемой профессии не формируется.
Значительное место в психологических исследованиях миграции занимает тема адаптации (аккультурации). Необходимо отметить такие имена: В. Крикенберг; Р. Линтон (выделяет одно-, двух- и многостороннюю адаптацию, базирующуюся на количестве этнических групп) [108]; Р. Тафт (выделяет монистическую, плюралистическую и интеракционистскую ассимиляцию, в основу которой положено взаимодействие меньшинства и большинства) [121]; Х. Эссер (взаимоотношение культурных парадигм) [92]; Д. Берри (типы аккультурации: интеграция, ассимиляция, сегрегация и маргинализация) [86]; С. Айзенштадт; К. Уорд; С. Бочнер и многие другие. Если в ранних исследованиях аккультурации практически не рассматривают гендерные особенности, то современные авторы пытаются восполнить этот пробел.
Сравнительный анализ личностных особенностей женщин с различным уровнем эмиграционных намерений
Благодаря использованию в ходе проведения исследования модифицированной шкалы Р. Лайкерта для измерения уровня эмиграционных намерений, нам удалось разделить группу женщин, проживающих на постоянной основе в Российской Федерации, по уровню эмиграционных намерений. Для решения данной задачи использовался метод кластеризации К-средних. Особенность метода заключается в том, что определяются эталонные кластеры, а далее каждый объект присоединяется к ближайшему эталону [42, 176]. Объекты сопоставляются с кластерами так, что средние в кластере (для всех переменных) максимально возможно отличаются друг от друга.
По результатам кластерного анализа методом К-средних было получено два кластера: россиянки с высоким уровнем эмиграционных намерений (n=90) и россиянки с низким уровнем эмиграционных намерений (n=110). Индикаторами значимости разбивки данных на два кластера являются результаты многократного однофакторного дисперсионного анализа. F-критерий оказался статистически значим при p 0,01 для 14 из 15 переменных, участвовавших в анализе, что свидетельствует об обнаружении статистически значимых различий между кластерами по этим переменным (Таблица 7).
Результаты сравнения групп женщин с различным уровнем эмиграционных намерений по поведенческому, когнитивному и эмоциональному компонентам представлены в таблице 8.
Т. о., гипотеза 1, выдвинутая в эмпирической части исследования, о различных уровнях эмиграционных намерений, которые состоят из поведенческого, когнитивного и эмоционального компонентов, нашла свое подтверждение.
Данные, полученные посредством анкеты «Социально-демографические характеристики респондентов», обрабатывались с использованием частотного анализа. При помощи данного метода устанавливалась частота встречаемости каждой характеристики в группах: женщины-эмигранты, россиянки с высоким и низким уровнем миграционных намерений.
Данные, полученные посредством методик:
- пятифакторный опросник личности Р. МакКрае, П. Коста;
- опросник Р. Плутчика, Г. Келлермана, Х.Р. Конта, методика «Индекс жизненного стиля»;
- диагностика уровня личностной готовности к риску;
- ценностный опросник Ш. Шварца;
- шкала базовых убеждений Р. Янов-Бульман;
- опросник Д. Берри для комплексного исследования аккультурации (переменная «воспринимаемая безопасность»), - использовались для выявления наличия (отсутствия) значимых различий между тремя группами женщин. Для решения данной задачи проводилась процедура сравнения при помощи t-критерия Стьюдента. Данный критерий используется для определения статистической значимости различий средних величин. Важным условием применения t-критерия Стьюдента является нормальность распределения сравниваемых переменных. Выборки независимые.
Для проверки нормальности распределения мы использовали критерии асимметрии и эксцесса. В приложении В приведены результаты проверки на нормальность распределения переменных. Согласно Б. Бирн, выборки от 100 и более наблюдений считаются большими, и распределение переменных будет соответствовать нормальному, если значения асимметрии не будут превышать 3, а эксцесса - 7 [89]. В нашем случае значения асимметрии не превышают 3, а эксцесса - 7 по каждой переменной, т. е. можно считать, что распределение переменных не будут существенно отличаться от нормального. Следовательно, можем считать, что переменные имеют распределение, близкое к нормальному, значит, применение t-критерия Стьюдента корректно.
Также данные, полученные с помощью описанных выше методик, использовались в процедуре дискриминантного анализа с пошаговым методом. Дискриминантный анализ - это статистический метод, предназначенный для изучения отличий между двумя или большим количеством групп объектов с использованием данных о разнообразии нескольких признаков, отличающих эти объекты друг от друга.
Дискриминантный анализ позволяет выяснить, действительно ли группы различаются между собой, и если да, то каким образом (какие переменные вносят наибольший вклад в имеющиеся различия). В работе использование дискриминантного анализа обусловлено выявлением переменных, по которым в дальнейшем можно с определенной долей вероятности предсказывать уровень эмиграционных намерений россиянок. Выбор пошагового метода позволяет исключать из анализа переменные, вносящие наименьший вклад в различительную способность полученной дискриминантной функции.
Данные, полученные посредством теста «Кто Я?» М. Куна, обрабатывались при помощи методов контент-анализа и частотного анализа. Метод контент-анализа позволил распределить все полученные от респондентов описания по значимым категориям: идентичность социальная, идентичность субъектная, идентичность половозрастная, идентичность профессиональная, самооценка положительная, самооценка нейтральная и самооценка негативная.
Для распределения самоописаний по семантическим категориям использовался метод экспертных суждений. Состав экспертов: психологи – три человека, филологи – два человека. Такой выбор экспертов позволил учесть разную квалификацию и разные подходы к пониманию семантического материала: психологи хорошо ориентируются в предметной области (прагматический аспект понятий), а филологи обращают внимание на общую семантику слов и выражений. Самоописание признавалось принадлежащим к определенной категории, если три эксперта из пяти относили его к этой категории. Частотный анализ позволил определить частоту встречаемости каждой категории в группах опрошенных.
Результаты и их обсуждение. Для сбора социально-демографических сведений использовалась анкета «Социально-демографические характеристики респондентов», полученные результаты приведены ниже. Большинство эмигрантов – 58% состоят в браке, из них 68% имеют детей. Опрошенные жительницы РФ, имеющие низкий и высокий уровни миграционных намерений, также в большинстве своем – 71% и 60% состоят в браке; из которых 76% и 53% соответственно имеют детей.
На вопрос о текущем материальном положении женщины, эмигрировавшие из России, ответили:
43% – «с избытком хватает на текущие расходы, но не могут позволить себе особо крупные траты (автомобиль, недвижимость)».
27% ответили, что «в принципе не бедствуют, но для приобретения мебели и бытовой техники берут в долг или кредит».
14% «с трудом сводят концы с концами».
9% «ни в чем себе не отказывают».
7% отказались отвечать на этот вопрос.
Анализ результатов формирующего эксперимента по проверке эмпирической модели условий формирований эмиграционных намерений личности женщин
Анкетирование женщин, участвующих в формирующем эксперименте, осуществлялось до и после проведения психологического тренинга. Первыми обрабатывались результаты сравнительного анализа, полученные с помощью модифицированной шкалы Р. Лайкерта.
Результаты сравнительного анализа когнитивного, эмоционального и поведенческого компонентов эмиграционных намерений, выявленных с помощью применения модифицированной шкалы Р. Лайкерта, представлены в приложении Д. Т. к. данные относятся к порядковой шкале и группы составляют менее 30 человек, для обработки данных использовались непараметрические методы сравнения. Как отмечает Е.В. Сидоренко, «мы можем создать экспериментальные условия, предположительно влияющие на те или иные показатели. Если сдвиги окажутся статистически достоверными, то экспериментальные воздействия были существенными или эффективными» [62, 72]. Исследовательница рекомендует использовать статистические методы, позволяющие оценить достоверность сдвигов, – это Т-критерий Вилкоксона, критерий знаков. В данном случае будет использоваться Т-критерий Вилкоксона. Данный критерий используется для сопоставления показателей, измеренных в двух разных условиях на одной и той же выборке. В приложении Ж представлены результаты использования Т-критерия Вилкоксона для сравнения показателей когнитивного, эмоционального и поведенческого компонентов эмиграционных намерений в группах женщин с низким и высоким уровнем эмиграционных намерений.
Анализируя полученные результаты, можно утверждать, что в группах с низким и высоким уровнем эмиграционных намерений выявлены статистически значимые различия по показателю когнитивного компонента эмиграционных намерений до и после проведения тренингового занятия. В обеих группах произошло изменение показателей когнитивного компонента миграционных намерений в сторону сдвига к более низким значениям. В группе с низким уровнем миграционных намерений у 11 человек (55%) снизилось значение когнитивного компонента. В группе с высоким уровнем эмиграционных намерений наблюдается снижение у 15 человек (75%).
Также в обеих группах произошло изменение показателей эмоционального компонента эмиграционных намерений в сторону сдвига к более низким значениям. В группе с низким уровнем эмиграционных намерений у 8 человек (40%) наблюдаются значительные сдвиги в динамике эмоционального компонента. В группе с высоким уровнем эмиграционных намерений – снижение у 14 человек (70%). Изменение показателей эмоционального компонента эмиграционных намерений в сторону сдвига к более низким значениям: в группе с низким уровнем намерений статистически значимые различия не выявлены, в группе с высоким уровнем намерений – снижение у 15 человек (75%). Для наглядности результатов представим их в табличной форме (Таблица 23).
Анализируя полученные результаты, можно утверждать, что в группах с низким и высоким уровнем эмиграционных намерений выявлены статистически значимые различия: выявлены отрицательные тенденции динамики показателей всех компонентов эмиграционных намерений в группе женщин с высоким уровнем эмиграционных намерений и отрицательные тенденции динамики показателей эмоционального и когнитивного компонентов эмиграционных намерений в группе женщин с низким уровнем эмиграционных намерений.
Полученные результаты свидетельствует об эффективности формирующего эксперимента и выбранных мишеней воздействия на изменение личностных намерений респондентов. В обеих экспериментальных группах произошли изменения в представлениях о возможности эмиграции и об отношении к этой возможности, а в группе с высоким уровнем намерений изменилась поведенческая установка по отношению к возможности эмиграции. В группе с высоким уровнем эмиграционных намерений произошел более значительный сдвиг компонентов эмиграционных намерений в сторону снижения.
Обратимся к результатам сравнения компонентов эмиграционных намерений в экспериментальных и контрольной группах (Приложение Д). Для установления достоверных различий между группами по показателям компонентов эмиграционных намерений, а также вычисления оценки эффекта фактора тренингового воздействия на данные компоненты воспользуемся процедурой дисперсионного анализа с повторными измерениями. Процедура дисперсионного анализа с повторными измерениями предполагает выделение внутригруппового фактора, межгруппового фактора и зависимой переменной. В качестве внутригруппового фактора выступил фактор «группа», имеющий три уровня градации (2 экспериментальных и 1 контрольная группа), в качестве межгруппового фактора выступил фактор «тренинговое воздействие».
Зависимыми переменными выступили когнитивный, эмоциональный и поведенческий компоненты миграционных намерений. В работе будет важно установить эффекты межгруппового фактора и взаимодействия факторов межгруппового и внутригруппового на зависимые переменные. Как отмечает А.Д. Наследов, «интерес для исследователя будет представлять гипотеза о взаимодействии межгруппового и внутригруппового факторов. Если она подтвердится, можно будет утверждать, что обнаружены различия между контрольной и экспериментальной группой в динамике изменения зависимой переменной» [46, 226].
Анализ полученных данных свидетельствует, что взаимодействие факторов «тренинговое воздействие» и «группа», а также влияние фактора «тренинговое воздействие» оказались статистически значимыми, следовательно, можно утверждать, что обнаружены статистически значимые различия между контрольной и экспериментальными группами в динамике изменения значений всех компонентов миграционных намерений (Таблица 24).
Т. о., предположение о том, что процесс изменения эмиграционных намерений субъектов будет эффективен, если формирующая программа будет организована с учетом компонентов трех основных уровней модели формирования эмиграционных намерений, нашло свое подтверждение.
В экспериментальных группах, по сравнению с контрольной, наблюдается отрицательная динамика значений по всем компонентам эмиграционных намерений. Изменилось отношение женщин к эмиграции, как единственному способу стать счастливой и благополучной, появилось представление о том, что благополучное будущее может складываться в любой стране. Психологическое благополучие личности, ощущения счастья связано в большей степени с внутренней установкой, а не с внешними событиями. Для части участниц мечты об эмиграции это прожект, проявление психологических защит и стремление убежать от проблем в своей жизни. Эти изменения можно охарактеризовать, как формирование когнитивной усложненности в восприятии эмиграции.
Далее рассмотрим результаты, полученные до и после тренинга по следующим методикам в группах экспериментальных и контрольной: пятифакторный опросник личности Р. МакКрае, П. Коста, опросник Р. Плутчика, Г. Келлермана, Х.Р. Конта «Индекс жизненного стиля», ценностный опросник Ш. Шварца, шкала базовых убеждений Р. Янов-Бульман, опросник Д. Берри для комплексного исследования аккультурации (переменная «воспринимаемая безопасность»), тест «Кто Я?». М. Кун, Т. Макпартленд, методика диагностики степени готовности к риску А. М. Шуберта.
Для наглядности будут приведены только параметры, по которым между группами экспериментальными и контрольной оказались статистически значимые результаты в динамике изменения значений переменных.
Результаты дисперсионного анализа показали, что обнаружены статистически значимые различия между контрольной и экспериментальными группами в динамике изменения значений переменных «привязанность» и «эмоциональная устойчивость» – по пятифакторному опроснику личности Р. МакКрае (Приложение Е). Взаимодействие факторов «тренинговое воздействие» и «группа» оказалось статистически значимо, следовательно, можно утверждать, что обнаружены различия между контрольной и экспериментальными группами в динамике изменения значений переменной «привязанность». Фактор 126 «тренинговое воздействие» оказал эффект на зависимую переменную «привязанность» в группах испытуемых. Оценка эффекта фактора составила 34%. Таким образом, дисперсия значений переменной «привязанность» обусловлена влиянием «тренингового воздействия» в 34% случаев (Таблица 25). Сдвиг значений переменной «привязанность» в экспериментальных группах выше, чем в контрольной. После тренингового воздействия у участниц повысилось дружелюбие, принятие других, доверие и симпатия к другим людям, произошло изменение индивидуалистической установки на коллективистскую.