Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Обзор источников и литературы 18
Глава 2. Основные тенденции развития православного храмостроитель-ства в Российской империи в период царствования императоров Николая I и Александра II .47
Глава 3. Регламентация процесса храмостроительства органами гражданской и церковной власти. Образцовые проекты 90
Глава 4. Церковное строительство в Санкт-Петербургской, Новгородской и Псковской епархиях и его региональная специфика 125
Глава 5. Православное церковное строительство в Прибалтийских губерниях 160
Заключение .200
Список использованных источников и литературы 207
Список сокращений 239
- Основные тенденции развития православного храмостроитель-ства в Российской империи в период царствования императоров Николая I и Александра II
- Регламентация процесса храмостроительства органами гражданской и церковной власти. Образцовые проекты
- Церковное строительство в Санкт-Петербургской, Новгородской и Псковской епархиях и его региональная специфика
- Православное церковное строительство в Прибалтийских губерниях
Введение к работе
Актуальность и практическая значимость исследования.
Храмостроительство рассматриваемого периода представляет интерес как для искусствоведов, так и для историков и краеведов, поскольку являлось сложным историко-художественным, религиозным и идеологическим феноменом, отражающим триаду «Православие, самодержавие, народность» министра народного просвещения графа С.С. Уварова. Власть в России, начиная с императора Николая I, инициировала творческое освоение наследия материальной культуры допетровской Руси и возрождение традиций. С 1830 г. началось и вскоре приобрело масштабный характер церковное строительство в русском архитектурном стиле: большинство дошедших до нас церквей Северо-Запада сооружены в данное время, при том, что из-за тотальных разрушений советского периода сохранность самих храмов низкая. По очень условной оценке, до 80% зданий можно считать утраченными или не подлежащими восстановлению, а натурное изучение архитектуры деревянных церквей чаще всего невозможно из-за их руинированного состояния. Хотя процесс церковного возрождения активно идет в современной России и коснулся стран Прибалтики (где сохранность старинных храмов оказалась относительно лучшей вследствие меньшей длительности советской власти), большинство православных сельских церквей и часть храмов в провинциальных городах России и в Балтии по-прежнему не восстанавливаются в связи с малым числом прихожан, отсутствием финансирования, а также исторической и проектной документации.
Результаты исследования могут послужить основанием для взятия сакральных памятников под государственную охрану; найти применение для нужд возрождающихся общин при разработке реставрационных проектов. Квалифицированный подход в деле восстановления или воссоздания храмов XIХ–ХХ вв., разрушенных в советский период, возможно обеспечить на основании научного исследования феномена церковного строительства, выявления новых графических и документальных материалов, изучения образцовых («типовых») проектов и аналогов церковных построек в русском стиле (особенно для тех храмов, по которым утрачены
историческая графика и другие документальные материалы). Новое церковное строительство в настоящее время преимущественно ориентировано на формы русского стиля, и в этом отношении преемственно по отношению к зодчеству 1830–1870-х гг. Это придает актуальность многим проектам периода эклектики, в силу их функциональных и эстетических достоинств. При сооружении новых храмов желательно учитывать разнообразие исторических форм и их региональную специфику.
Исследование может оказаться полезными для
популяризации историко-культурного наследия региона и
населяющих его народов, быть использовано для учебных курсов
по специальностям «искусствоведение», «архитектура»,
«отечественная история», «культурология», «религиоведение»; в духовных школах – курса «русское церковное искусство»; мотивировать студентов на занятия краеведением и архитектурой, историей региональных памятников, на восстановление святынь.
Представляется также, что поиск национальной идеи в постсоветской России предполагает изучение традиций, понимание культурообразующей роли православной веры в отечественной истории, значения духовных начал в социально-политической и нравственной жизни общества и их материальное выражение через сакральное зодчество.
Научная разработанность темы. В сравнении с зодчеством допетровской Руси, XVIII – начала XIX вв., церковная архитектура рассматриваемого периода менее изучена. Можно выделить две основные причины этого:
1. Критическое отношение к храмостроительству рассматриваемого
периода среди историков искусства и, в меньшей степени,
архитекторов, с конца XIX – начала XX веков, обусловленное
преимущественно идейными пристрастиями (оппозиционность
императорской власти, секуляризация, чрезмерный субъективизм и
эстетизм), а также отсутствием временной дистанции для оценки.
Негативное восприятие позднего храмостроительства продолжилось в
послереволюционный период в вульгарно-атеистическом духе, что
стало причиной не только забвения поздних церквей исследователями,
но и дополнительным обоснованием их массового разрушения.
2. Малая сохранность источников. Большинство документов по
храмостроительству, в том числе графических, хранились в церковных
архивах, которые особенно пострадали в советское время. К тому же
сам процесс выбора стиля документировался крайне редко, как и
фиксация церквей. Государственные архивохранилища также
пострадали вследствие уничтожения (списывания) документов в
советский период и во время войн. Таким образом, по многим храмам отсутствуют значимые текстовые и иллюстративные материалы.
Объектом диссертационного исследования является
архитектура, проекты православных церквей, монастырей и других церковных сооружений на территории Северо-Запада Российской империи с 1825 г. до 1881 г.
Предметом исследования являются: – история строительства православных храмов в контексте взаимоотношения Православной Церкви и органов государственной власти на Северо-Западе Российской империи;
– регламентация храмостроительства и его рецепция заказчиками; – художественно-стилистические и строительные особенности сакральных зданий периода ранней эклектики и начала периода зрелой эклектики (1830–1870-х гг.), построенных как по индивидуальным, так и по образцовым проектам, с учетом местных традиций.
Акцент в работе сделан на провинциальном храмостроительстве,
что объясняется его меньшей изученностью; на
объемно-пространственных и фасадных решениях храмов, а также на
строительстве по образцовым проектам. Деревянного церковного
зодчества XIX в. эволюция форм и технологические новшества
коснулись в значительно меньшей степени, поэтому в данный период
больший интерес представляет каменное строительство. В работе
кратко рассматриваются также «парацерковные», или
вспомогательные, церковные сооружения, которые обычно
возводились вместе с храмами в едином комплексе. Терминология, используемая в данном исследовании, носит в значительной степени рабочий характер.
Цель и задачи работы. Цель работы – анализ эволюции храмостроительства, прежде всего, в русском стиле, господствовавшем в Российской империи в царствования императоров Николая I и Александра II в связи с политикой центральных и местных органов власти.
Основные задачи диссертационной работы: – изучение процесса строительства и архитектуры православных храмов, масштабов храмостроительства, этапов развития русского стиля, получившего наибольшее распространение; «византийского стиля»; выделение стилевых вариантов эклектики (условный «русско-романский» стиль и др.);
– сравнение православного храмостроительства в субрегионах Северо-Запада и его специфики в столице и провинции, выявление значения образцовых проектов;
– классификация, атрибуция, датировка православных храмов
середины XIX – начала ХХ вв. на территории Северо-Запада; изучение
иерархии семантически значимых элементов декора и композиции,
определяющих принадлежность церковных сооружений к тому или
иному направлению русского стиля;
– изучение исторического контекста храмостроительства в регионе,
роли в этом процессе церковных властей, приходского духовенства;
– анализ законодательства и характера государственной регламентации
строительства на центральном и местном уровнях, процесса
финансирования православного храмостроительства;
– изучение творческих биографий архитекторов-строителей, их
влияния на архитектурные формы храмов.
Хронологические и географические рамки. Хронологические
границы исследования – от 1825 до 1881 г., то есть период
царствований императоров Николая I и Александра II, позволяют
проанализировать церковное строительство на территории
Северо-Запада времени эклектики: от начала бытования русского
архитектурного стиля по предписанию императора Николая I (К.А.
Тон), до царствования императора Александра III, когда, вновь по
императорской воле, распространение получил
«московско-ярославский», или «романовский» вариант того же стиля.
Географический регион исследования охватывает часть
современного Северо-Западного федерального округа РФ
(Ленинградская, Новгородская и Псковская области), примыкающую к
Санкт-Петербургу, и бывшую северо-западную «национальную
окраину» империи: территорию Латвии и Эстонии. Они объединены
условным термином «Северо-Запад Российской империи». Церковное
единство данных регионов показывает то, что территории Латвии и
южной Эстонии относились до 1850 г. к Псковской епархии, а северная
Эстония до 1865 г. – к Санкт-Петербургской епархии. Новгородская и
Санкт-Петербургская епархия были едины до 1892 г. Рассматриваемые
территории входили также в образованный в 1864 г.
Санкт-Петербургский военный округ, к которому в 1870 г. была
присоединена большая часть Рижского округа (что сказалось,
например, на организации строительства военных храмов). В советский
период границы внутри региона (например, Псковской,
Санкт-Петербургской и Новгородской губерний) значительно
менялись.
Территории современных Латвии (юг Лифляндской губернии; Курляндская губерния, часть Витебской губернии) и Эстонии (Эстляндская губерния и север Лифляндской губернии), в имперский период относились к Прибалтийскому (Остзейскому) краю, или
б
Прибалтийским губерниям, имела единое управление в виде
генерал-губернаторства (до 1876 г.), систему автономного
регионального самоуправления во главе с местным немецким дворянством, а также землевладения. Эта система в значительной степени определяла и возможности церковного строительства.
Репрезентативность исследования. Репрезентативность
изучения храмостроительства Северо-Запада достигается уникальным
сочетанием в его границах «субрегионов», значительно отличающихся
друг от друга по этническому и социальному составу,
конфессиональной принадлежности большинства населения, истории,
культуре: столица империи, «национальные окраины» с
преимущественно протестантско-католическим (Латвия) и
протестантским (Эстония) населением, древняя «столица Северной
Руси» – Новгород Великий, древнерусский приграничный
региональный центр (Псков). Здесь сосуществовали максимально разнообразные условия и предпосылки для церковного строительства. Например, для столичного субрегиона и усадеб характерна апробация архитектурных новшеств.
Методика исследования. Методологической основой работы
явились принципы комплексного исследования и системного
сравнительного анализа церковной архитектуры. Комплексность
подразумевает использование методов, прежде всего,
искусствознания и исторической науки, а также культурологии,
строительства, теологии, то есть междисциплинарный подход. На
уровне объекта исследования комплексный подход обозначал
анализ объемно-пространственных композиций зданий,
планировки и стилистики декора, особенно важного в эпоху
эклектики (композиционно-художественный анализ). Сакральная
архитектура рассматривается в контексте общегосударственной и
местной политики; культурной, общественно-политической и
церковной жизни, идеологии. Сравнительное изучение
храмостроительства позволило выяснить не только характерные особенности отдельных памятников, но и общие черты, присущие ряду храмов определенного периода. Проведен анализ архивных и опубликованных источников, касающихся регламентации и практического осуществления храмостроительства, с точки зрения значимости и достоверности.
Научная новизна исследования.
1. Впервые храмостроительство Северо-Запада Российской
империи 1830–1870-х гг. стало объектом комплексного
исследования, в первую очередь, искусствоведческого и
исторического. Рассмотрены связь отечественного
храмостроительства с общеевропейской тенденцией данной эпохи – обращением к прошлому; с идеологией; художественными вкусами императоров и других заказчиков, практическими нуждами православного населения.
-
Впервые осуществлены детальные историографический и источниковедческий обзор рассматриваемого феномена, введен в научный оборот большой массив ранее не изученных текстовых и графических архивных дел, в первую очередь, из хранилищ Тарту и Риги, а также Санкт-Петербурга, Москвы, Таллина.
-
Исследованы правовые акты, регламентирующие храмостроительство, порядок этого процесса и его изменения в указанный период, характер финансирования.
-
Изучено значение образцовых проектов для церковного строительства. Осуществлены атрибуция и датировка значительного числа, как авторских, так и образцовых проектов провинциальных храмов Северо-Западного региона, прежде всего, в Прибалтийских губерниях, и географическая «привязка» к местности церквей, упомянутых в документах, после идентификации и сверки топонимов на немецком, русском, латышском и эстонском языках.
-
Осуществлена систематизация церковных построек по их авторству, стилю и другим архитектурным характеристикам. Показана взаимосвязь различных стилистических тенденций в храмостроительстве в контексте развития русской архитектуры эпохи эклектики, в становлении латышской и эстонской национальных архитектурных школ. Выделены и охарактеризованы основные этапы развития русского стиля в церковном строительстве Северо-Запада, рассмотрены памятники «византийского» стиля, «русско-романского» и других стилевых направлений, получивших распространение в царствование императора Александра II.
На защиту выносятся следующие положения:
-
Храмостроительство в период царствования императоров Николая I и Александра II в пределах Северо-Запада Российской империи отличалось большой интенсивностью и, в целом, достаточно высоким художественным уровнем не только в столице, но и в провинции.
-
Русский архитектурный стиль, как разновидность эклектики, возник в рассматриваемый период и занял главенствующее место в храмостроительстве. Этапы его развития четко прослеживаются на примере столичной храмовой архитектуры, с хронологическим запаздыванием – в провинции. В царствование императора Александра II круг архитектурных прототипов при строительстве православных
храмов расширился за счет использования византийских, романских, реже готических форм.
-
В творчестве основоположника русского стиля К.А. Тона органично соединились древнерусские и классицистические мотивы, что приняли заказчики из различных социальных слоев. «Индивидуальные» и образцовые проекты К.А. Тона имели определяющее значение в становлении русского стиля. Альбомы образцовых проектов Тона и его последователей активно использовались не только в сельской местности, но и в провинциальных городах, и в монастырях.
-
Строительство храмов на «национальных окраинах» имело свою специфику, обусловленную характером финансирования, местными строительными традициями и составом приходов: например, с конца 1840-х гг. в Лифляндии активно строились храмы в связи со стихийным переходом латышских и эстонских крестьян в Православие.
Апробация результатов исследования. Основные положения
диссертации были представлены на научных конференциях:
«Национализма и искусство» (Варшава, 1995); «Иерусалим в культуре
Европе» (Варшава, 1996; доклад «Образ Иерусалима в русских
монастырях конца XVIII – начала XX вв.»); «Династия Романовых в
истории и культуре России» (Екатеринбург, 2002);
«Штакеншнейдеровские чтения» (Петергоф, 2002); XVI
Царскосельской научной конференции «Царское Село на
перекрестке времен и судеб» (Царское Село, 2010); «Архитектор
А.С. Каминский и церковная архитектура XIX века» (г.
Дзержинский, Николо-Угрешский монастырь, 2011); «Григорий
Гагарин: художник и общественный деятель» (Санкт-Петербург,
Институт им. И. Е. Репина, 2011); «Династия Романовых в культуре
и искусстве России и Западной Европы. История и современность»
(Пермь, 2013), «История военного и морского духовенства в
Российской империи в конце XIX – начале XX вв.»
(Санкт-Петербургская Духовная академия, 2013 г.),
Международных Петровских конгрессах в Санкт-Петербурге (VII
конгресс, 2015 – «Петровские памятники России и Европы: изучение,
сохранение, культурный туризм»; Х конгресс, 2017 – «Россия и
Франция: культурный диалог в панораме веков»); 59-й
Международной конференции Даугавпилсского университета,
2017, Латвия (доклад «Архитектура православных церквей
Даугавпилса в контексте храмостроительства Российской империи
второй половины XIX – начала XX вв.»), Международной
научно-практической конференции «Архитектура и
градостроительство Балтийского региона от эпохи модерна до
современности», Санкт-Петербург, 2017 (доклад «Особенности
православного приходского храмостроительства в Рижской
епархии на рубеже XIX–XX веков и творчество гражданского
инженера В. И. Лунского»); на публичных лекциях в 2016–2017 гг.
в Свято-Тихоновском православном богословском университете
(Москва), Латвийском государственном университете, библиотеке
имени Н. П. Задорнова и «Доме Москвы» (Рига),
духовно-просветительском центре «Спасский» (Санкт-Петербург),
Русском музее – филиале Городском музея (Таллин); при
подготовке статей для энциклопедии «Три века Санкт-Петербурга»
(по месту основной работы автора – в энциклопедическом отделе
филологического факультета СПбГУ) и статей для
Церковно-исторического научного центра «Православная
энциклопедия», Москва, а также в лекционных курсах в
Санкт-Петербурге: на кафедре истории русского искусства
Государственного университета культуры и искусств (ныне ГИК,
2005–2012), на Иоанновских епархиальных богословских курсах
(2008–2011), в Православном народном университете и на курсах
подготовки экскурсоводов Александро-Невской лавры,
Валаамского, Коневского монастырей, в перечисленных ниже научных публикациях.
Структура работы. Работа состоит из введения, обзора источников и литературы, пяти основных глав, заключения, списка использованных источников и литературы, а также иллюстративного и текстовых приложений.
Основные тенденции развития православного храмостроитель-ства в Российской империи в период царствования императоров Николая I и Александра II
Сакральное строительство представляет собой сложный религиозный, историко-культурный и идеологический феномен. Православная Церковь на протяжении многих веков выполняла в качестве социальной институции культуроформирующие функции, храмы всегда сосредотачивали в своих стенах как духовную жизнь, так и лучшие проявления искусства. После реформаторской и секуляризационной деятельности Петра значение церковной культуры в русском обществе снизилось, но вновь начало осознаваться в 20–30-е гг. XIX в. Оно воплотилось, прежде всего, в храмовой архитектуре, которая стала символом духовного и национального возрождения: зодчество в наибольшей степени зависимо от государственного заказа и является, таким образом, наиболее «государственным» искусством100. По-другому, в области церковного искусства влияние государственных институций (финансирование, регламентация форм, идеологическое обоснование и прочее), в первую очередь, выражается в архитектуре.
Церковная архитектура начала царствования императора Николая I в России развивалась в рамках позднего классицизма. Своего рода итогом классицистического церковного проектирования в предшествующее царствование и первым примером унификации храмостроительства стало издание «Собрание планов, фасадов и профилей для строения каменных церквей» (СПб., 1824), подготовленное по заданию МВД архитекторами И.И. Шарле-манем, членом строительного комитета департамента государственного хозяйства и публичных зданий, и Санкт-Петербургским губернским архитектором А.А. Михайловым 1-м и изданное этим департаментом (31 проект, 89 чертежей)101. По нему осуществлялось храмостроительство в провинции. Последними выдающимися классицистическими храмами в столице стали два полковых собора, сооруженные В.П. Стасовым: во имя Преображения Господня, всей гвардии (1825–1829 гг.)102 и во имя Пресвятой Троицы, лейб-гвардии Измайловского полка (1828–1835 гг.)103, а также церкви во имя Покрова Богородицы Николаевского сиротского института (1829–1834 гг., архитекторы Д. Квадри, П.С. Плавов), во имя св. князя Владимира при Лесном корпусе («Новосильцевская») (1834–1838 гг., архитектор И.И. Шарлемань, не сохр.) и во имя Сошествия Св. Духа на Б. Охте (1838–1844 гг., не сохр.).
Объемы Троицкого и Преображенского соборов – простые и крупные, нерасчлененные части стен прорезаны высокими полуциркульными окнами, что характерно для творчества Стасова104. Пятиглавые храмы завершены полусферическими куполами на цилиндрических барабанах. В монументальном Троицком соборе высотой 81 м, который стал одной из важнейших доминант центра Санкт-Петербурга, Стасов воспроизвел черты прежнего деревянного храма: план в виде греческого равноконечного креста и принцип расстановки пяти глав по его рукавам. Фасады здания оформлены монументальными шес-тиколонными портиками коринфского ордера и скульптурными изображениями работы С.И. Гальберга. Вход в Преображенский собор оформлен портиком из четырех ионических колонн. В столице классицистические тенденции продолжали существовать и в архитектуре домовых храмов, церковно-учебных заведений: наиболее выразительным их обрацом стало главное здание Санкт-Петербургской Духовной семинарии с домовой Иоанно-Богословской церковью (1838 – 1841 гг.) и другие произведения Синодального архит. А. Ф. Щедрина105.
В 30–40-е гг. XIX в. эпоха классицизма в европейском зодчестве сменилась периодом господства эклектики (историзма)106. Основной чертой эклектики, или «ретроспективного стилизаторства» (А.Л. Пунин), было формирование архитектурного образа на основе «умного выбора» прототипов из «апробированного» арсенала прошлого. Эти прототипы ассоциировались с идейным и функциональным назначением сооружения – как «отдельных деталей – знаков, дававших лишь намек на исторический стиль», так и «целостных архитектурных организмов в соответствии с их традиционными принципами формообразования»107. Одновременно целенаправленное преобразование архетипов обеспечивало живую связь архитектуры с культурой прошлого и ее достаточное пространственное и информативное богатство. По определению Е.И. Кириченко, историзм (историцизм) – «ориентация на определенный образец как исторический прототип и моделирование современности по образцу идеализированного исторического прошлого»108. Это – важнейшая черта эклектики, особенно применимая к церковному строительству. В данной работе используется терминология В.Г. Лисовского, который предпочитает применять термин «историзм» («историцизм») в более широком, а «эклектика» – в более узком смысле, рассматривая ее как архитектуру стилизации, или «умного выбора»109.
Переходную эпоху в русской церковной архитектуре ознаменовал собор во имя преп. Исаакия Далматского110, основное время сооружения которого пришлось на Николаевскую эпоху. Оно длилось 40 лет и стало важнейшим этапом в развитии русской строительной практики – как по грандиозности постройки, так и по сложности инженерных задач. В основу утвержденного в феврале 1818 г. проекта О.-Р. Монферрана лег вариант пятикупольного храма с многоколонными портиками, наиболее соответствовавший крестово-купольной схеме. Собор является не только важнейшей градостроительной доминантой, но и символом столицы и знаком прославления Российской империи. Окружающее его открытое пространство трех площадей и близость Невы позволяют в полной мере оценить его масштаб и формы111. Во внешнем облике храма доминирует огромный центральный купол, завершенный вызолоченным фонариком. Купол установлен на высоком барабане, опирающемся на четыре подкупольных пилона. Собор имеет существенное удлинение по продольной оси. Стилистика выдержана в духе позднего классицизма, переходящего к историзму в его западноевропейской интерпретации, прежде всего, неоренессанса. Исаакиевский собор ориентирован на «большие соборы» Европы XVII–XVIII вв., прежде всего, на храмы французского неоклассицизма112 и собор ап. Павла в Лондоне. Вследствие длительности сооружения, ко времени своего освящения он стал достаточно архаичным. Его архитектура завершила эпоху русского классицизма, но не открыла новой: элементы, традиционные для православного храмостроительства, кроме пятиглавия и центрической композиции, в нем мало выражены, хотя освящение собора пришлось на период торжества русского стиля.
Обращение к национальным истокам, в частности, в области архитектуры, являлось не только российской, но и общеевропейской тенденцией (германские и итальянские государства – с 20-х гг. XIX в.). В Англии, где дольше всего в Европе сохранялась готическая стилистика, уже с XVIII в. получило распространение «готическое Возрождение». Оно достигло апофеоза в ранний викторианский период, со второй половины 30-х гг. XIX в., в творчестве последовательного антиклассициста О. Пьюджина (Pugin)113. Национально-романтическое направление в Англии уживалось с рационально-классицистическим. Классицистическая традиция также присутствовала рассматриваемый период в европейском храмостроительстве114.
Основой «национального стиля» в немецких землях, прежде всего, неоготического движения, стали теоретические работы Г. Хюбша (Hbsch) и К.-К. Ф. Шинкеля (K. F. Schinkel), которому принадлежит, вероятно, первый немецкий церковный проект в стиле неоготики – собора-памятника Освободительной войне в Берлине, «памятника Пруссии» (1814–1815 гг., не реализован), и реализованный проект Friedrich-Werdersche-Kirche в Берлине, 1824– 1830 гг. В Баварии в искусстве эпохи бидермейера – короля Людвига I, также доминировала идея возрождения западноевропейского средневекового искусства.
Регламентация процесса храмостроительства органами гражданской и церковной власти. Образцовые проекты
Процедура получения разрешения на постройку церквей и контроля над ней в течение рассматриваемого периода претерпевала ряд изменений, однако возможно проследить основные законоположения, регламентирующие вопросы храмостроительства, а также вопросы его финансирования; структуру контролирующих органов гражданской и церковной власти. Соответствующая правовая основа сформировалась в России в царствование императора Николая I, с одной стороны, в связи с интенсификацией строительных работ, в частности, храмостроительства, с другой – в рамках проводимой в то время кодификации законов, которая отразила тенденцию к централизации власти и бюрократизации, характерную для данного правления.
Начало процесса государственной регламентации храмостроительства можно датировать рубежом царствований императоров Александра I и Николая I. Согласно регламенту 1817 г. и комментарию к альбому образцовых церквей 1824 г., церкви предписывалось «строить величественными и украшать через них окрестности»254. Тогда же был опубликован образцовый план местности под постройку храма. 11 февраля 1826 г. вышел высочайший указ, предписывающий «постройку и починку» храмов «производить по планам и фасадам, рассмотренным в столичных городах».
Согласно правилам «О построении православных церквей», высочайше утвержденным 9 марта 1826 г., указывалось на необходимость обращения прихожан к епархиальному архиерею, им требовалось объяснить причины необходимости постройки, «сколько при оной церкви имеет быть … душ, вновь ли поселившихся или отходящих от других приходских церквей за отдаленностию оных от жилищ их и неудобностию в пути» (возможно было и устройство приписной церкви), тип храма (количество приделов, теплая или холодная и т.д.). Прилагались планы, фасады и сметы, описание местоположения и грунта. Церковным сооружениям следовало быть «по состоянию прихожан … без отягощения»: не огромными и без лишних украшений, … в точности соответствовать с утвержденным планом и фасадом». Для этого устанавливался «двойной надзор» за строительством: архитектора или назначенного специалиста в строительном ведомстве, не обязательно автора проекта, и священника (благочинного), который ежемесячно посылал в Духовную консисторию письменные сообщения о соответствии сооружения проекту. После утверждения документации в Синоде, куда она направлялась правящим архиереем, и в МВД, создавался строительный комитет, который руководил работами и использованием финансовых средств. Всю документацию следовало направлять в столичный строительный комитет МВД, что создавало дополнительные трудности, особенно для сельских приходов. В связи с этим «для поддержания общественного усердия к созиданию и благоустроению церквей» по ходатайству Синода (1828 г.) было разрешено в «бедных селениях» строить деревянные церкви «с соблюдением … правильности и приличия в планах и фасадах» и согласовывать проекты сельских церквей на местах. Несмотря на ходатайство Синода, проекты храмов в губернских и уездных городах и церквей, строившихся «казенным иждивением», по-прежнему следовало представлять в МВД255. В 1835 г. были отменены ограничения на постройку деревянных церквей, действовавшие с 1800 г., там, «где прихожане не имеют средств к возведению новых каменных церквей или где церковное ведомство найдет сие более удобным». Это разрешение объяснялось дороговизной каменного строительства и тем, что крестьяне, не располагая средствами на постройку каменной церкви, реже станут пребывать на общественной молитве и создастся почва для «возрастания расколов с их самочинным богослужением»256.
Высочайше утвержденное 29 сентября 1832 г. «Положение о новом образовании строительной части гражданского ведомства» отразило общую тенденцию к централизации власти. Согласно «Положению», вся гражданская часть строительства в империи, наряду с путями сообщения, была передана из Строительного комитета в ведение новой структуры – Главного управления путей сообщения и публичных зданий (ГУПСиПЗ). ГУПСиПЗ во главе с главноуправляющим было аналогично западноевропейским «министерствам общественных работ» и отражало территориальное деление на округа путей сообщения. Главному управлению в 1833 г. были переподчинены губернские строительные комиссии (впоследствии строительные и дорожные комиссии). Учреждение таких комиссий в губерниях (как и должности губернского архитектора, который являлся их непременным членом) стало обязательным, официально ее возглавлял начальник губернии. Должность губернского архитектора, который, помимо строительной работы на местах, занимался согласованием проектов, могли занимать «техники по строительной части», окончившие соответствующие учебные заведения. В городах к постройке зданий допускались лица, получившие звания архитектора, свидетельство о праве производить постройки, выдававшееся Академией художеств, а также департаментами Морского министерства или ГУПСиПЗ257.
Законодательной базой, обеспечившей четкое правовое сопровождение строительства и архитектуры, стал Устав строительный, который содержал апробированные организационно-административные и нормативные положения. Его первое издание вышло в свет в 1832 г. в составе XII тома Полного собрания свода законов Российской Империи258. Об особом внимании к церковному строительству говорит тот факт, что в каждом из четырех изданий устава (1832, 1841, 1857, 1900 гг.), ему было посвящено все больше статей: 36, 47, 61, 72259. Основы государственной политики по строительству, в том числе сакральному, содержались и в «Своде законов гражданских», впервые опубликованном в 1832 г., и в «Городовом положении» – своде законов о городском самоуправлении в России260, специальных уставах и указах261.
Отражением регламентации храмостроительства стало создание новых образцовых проектов церквей. Составить их (практически одновременно с постройкой церкви св. Екатерины, 1831–1837 гг.) Синод предложил Тону, «который необыкновенный свой талант предпочтительно посвящает древней церковной архитектуре, господствовавшей в нашем отечестве до начала прошедшего столетия»262. 12 января 1835 г. обер-прокурор Нечаев рапортовал государю: «Я имел о сем предмете совещание с Архитектором Тоном. Он не отказался заняться сочинением новых образцовых чертежей в … разных степенях Архитектурной простоты и великолепия, с тем, чтобы по мере получения в Синоде рисунков древних церковных зданий, сообщаемы были оные ему для соображения. Святейший Синод с особенным удовольствием одобрил таковое распоряжение, но я не смею приступить к исполнению оного, не доведя об оном до Высочайшего сведения. … Предвидится однако, по общей в Русском народе любви к отечественной старине, что с сего времени может начаться новая эпоха в Церковной нашей Архитектуре»263.
Новое церковное проектирование в «русско-византийском стиле» было неотделимо от внимания к древним русским памятникам, включая их реставрацию264. 25 января 1835 г. Нечаев указывал в письме Тону: «Государю Императору благоугодно было Высочайше утвердить определение Святейшего Синода об издании Планов и фасадов церквей в древнем вкусе церковной нашей Архитектуры, с тем, чтобы составление таковых образцовых чертежей поручить Вам, по предварительно изъявленному Вами на то согласию. …по сему предмету сочинения будут доставлены Вам из Канцелярии Святейшего Синода собранных в оном рисунки православных церквей старейшей Архи-тектуры»265. 3 февраля высочайшую волю о поручении Константину Тону «составить образцовые чертежи на построение церквей в древнем вкусе» Нечаев передал министру императорского двора князю С.Г. Волконскому, а тот на следующий день объявил ее президенту императорской Академии художеств «для надлежащего распоряжения»266. Таким образом, русский стиль был изначально официально, в том числе законодательно, одобрен (что редкость для новых явлений в искусстве).
Церковное строительство в Санкт-Петербургской, Новгородской и Псковской епархиях и его региональная специфика
Санкт-Петербург, начиная с петровского времени, воспринимался как исторический преемник Новгорода, поскольку основан был на новгородских землях и пребывал с ним в церковном единстве. До 1721 г. Новгородский архиерей управлял территорией Санкт-Петербурга, в 1775–1892 гг., с небольшими перерывами, Санкт-Петербургским архиереям была вверена в управление и Новгородская епархия. Объединяло два города и имеющее исторические корни «противостояние» двух «северных столиц» Москве, и почитание одного небесного покровителя – св. Александра Невского, преемником дела которого видел себя Петр. Псковская епархия, тесно связанная с Санкт-Петербургской и Новгородской, находилась на границе с преимущественно инославной Прибалтикой и включала в себя приходы современных Латвии и южной Эстонии в первую половину рассматриваемого периода.
Храмостроительство в столице, Санкт-Петербургской и в меньшей степени – Новгородской губерниях, в середине – второй половине XIX в. отличалось масштабным характером. Его интенсивность увеличилась с хиротонией (1858 г.) викария Санкт-Петербургской епархии, епископа Ревельского Агафангела (Соловьева), который активно занимался открытием новых приходов. В Санкт-Петербургской епархии в 1864 г. насчитывалось 455 церквей, в 1868 г.— 469, в 1880 г.— 586361. В 8 уездах Санкт-Петербургской епархии в 1875/76 г. насчитывалось 226 приходских церквей362. В Санкт-Петербурге численность приходских храмов и соборов была все равно меньше относительно быстро растущего народонаселения, чем в других крупных городах империи, зато значительно выше был удельный вес ведомственных (домовых) церквей.
В самих городах Новгороде и Пскове, которые, как известно, относились к числу крупнейших в Средневековой Европе, в допетровское время было построено значительное число церквей. Поэтому в Новое время, когда эти города утратили свое былое значение, почти не было потребности в сооружении в них новых храмов.
Храмостроительство в регионе во второй половине 1820-х–1830-е гг. происходило в формах классицизма363. Сооружались чаще всего однокупольные храмы: трехчастные с колокольней (значительное число таких храмов 1830–40-х гг. сосредоточено на территории бывшего Тихвинского уезда Новгородской губ.)364 или центричные365. Некоторые однокупольные трехчаст-ные церкви с колокольней имели боковые миниатюрные главки, образующие пятиглавие366. Достаточно редко встречался тип пятиглавой, со шлемовид-ными куполами трехчастной церкви соборного типа с колокольней над притвором367. Одной из красивейших классицистических церквей в окрестностей Санкт-Петербурга была Троицкая церковь в дер. Пятая Гора Волосовского р-на, напоминающая античный храм (1826–1831 гг., построена помещицей О.К. Брискорн368; ныне аварийное состояние). К основному кубовидному объему примыкают симметрично расположенные полуротонды, фасады оформлены 24 колоннами ионического ордера, венчали храм две ступенчато расположенные ротонды. Редким для рассматриваемого региона архитектурным типом является надвратная церковь-колокольня во имя святых великомученицы Екатерины и мученицы Августы (проект 1827 г.369, постройка: 1834—1836 гг., архит. И. И. Шарлемань)370. Монументальное трехъярусное классицистическое сооружение венчала небольная ротонда со шлевовидным куполом.
Переходной можно считать архитектуру Рождество-Богородицкой церкви (собора) в г. Приозерске (Кексгольм, 1836-1847, архит. Д.И. Висконти). Трехчастный классицистический храм с одним куполом и колокольней имеет в своем плоскостном декоре элементы русского стиля – килевидные кокошники.
Расцвет «тоновского стиля» в С.-Петербургской губернии пришелся на конец 1840-х – начало 1860-х гг., когда должность епархиального архитектора занимали К.И. Брандт (1853–1860 гг.) и Г.И. Карпов (1861–1892 гг., его преемником на короткий срок – в 1892–1893 гг., был И.И. Буланов). Естественно, что в сферу применения проектов из тоновских альбомов и храмо-строительства в русском стиле в целом, в первую очередь, оказалась включена столичная «округа», Санкт-Петербургская и Новгородская провинция. Заказчиками при строительстве тоновских церквей выступали крестьяне, купцы и мещане (например, в Санкт-Петербургской и Новгородской епархии – в погостах по судоходным рекам: Иссад, Христорождественский пог., Ёгла, в городах Новая Ладога, Тихвин), дворяне-землевладельцы (Новолисино, Кало-жицы, Ястребино Санкт-Петербургской губ., Угловка Новгородской губ.), сами государи: Николай I полностью финансировал постройку церкви св. царицы Александры в Бабигоне под Петергофом (Низино Ломоносовского р-на, 1851–1854 гг., архит. А.И. Штакеншнейдер)371, непосредственно наблюдал за строительством и присутствовал со всей семьей при ее освящении; император Александр II выделил средства на постройку церкви в Старопо-лье, а великие князья – в Доложском пог. Санкт-Петербургской губ.372. Можно сказать, что в числе заказчиков были представители всех слоев русского общества и активно проявлялась инициатива «снизу». В более отдаленной, прежде всего, новгородской провинции, не только в 1840-е гг., но и в дальнейшем, в архитектуре ряда храмов доминировали черты классицизма373.
Первым храмом, возведенным по образцовым тоновским проектам, является Тихвинская церковь в дер. Мыслово Волховского р-на (перестройка 1842–1844 гг., архит. П.С. Садовников, не сохранилась)374. Традиционализм провинциальных строителей проявился в сохранении классицистической отделки фасадов при постройке церквей по тоновскому проекту – как с завершением в виде одной луковичной главы и шатровой колокольней375, так и пятиглавых376.
Наибольшее распространение из образцовых проектов получил проект трехчастного бесстолпного храма «кораблем», увенчанного одной луковичной главой, с обширной вытянутой по оси трапезной и шатровой колокольней над папертью (тип храма в имении Синявина). Такие храмы были экономичны и просты в исполнении и рассчитаны на небольшое число молящихся: г. Волхов (Ильинский пог., 1847–1857 гг., архит. Н.А. Сычев, илл. 27)377, г. Тихвин (церковь св. Иова Многострадального на кладбище, 1852–1856 гг., архит. И.Н. Роут)378, деревнях Борисово Старорусского р-на (Покровская, 1855 г., илл. 28)379, Чирковицы Волосовского р-на (Спасская, 1867–1869 гг., архит. И.И. Буланов380, ныне аварийное состояние), Трубичино Новгородского р-на (Покровская на Витке, 1873 г., илл. 29) и ряд других храмов381. Оригинальным композиционным решением отличается одна из первых по времени постройки церквей этого типа – Михаило-Архангельская церковь с Петропавловским приделом в д. Курск (Яблоницы, усадьба А.Ф. Веймарна, 1843–1846, архит. А.С. Кириллов; ныне – церковь Воскресения Словущего), которая воспроизводит тип церкви в имении Синявина, но имеет план в виде равноконечного греческого креста382.
Редким примером попечительства из столицы над возведением провинциального храма является постройка церкви во имя Казанской иконы Божией Матери на Тивдийских мраморных ломках (совр. с. Белая Гора, Карелия) для работников, добывавших камень, который активно использовался при строительстве Санкт-Петербурга. Инициатива принадлежала министру внутренних дел (1841–1852 гг.) графу Л.А. Перовскому, об особом внимании к храму свидетельствует тот факт, что проект церкви числится в перечне творческих работ самого К.А. Тона (1853 г.). Проект по типу церкви в имении Синявина был составлен Тухтаровым – вероятно, на основе работы Тона. Постройка была завершена в 1856 г. Храм отличается иными пропорциями, чем образцовый проект383, как и церковь свят. Николая при станции Малая Вишера Новгородской губ. (1864; 1894 гг., не сохранилась).
Храмы такой простой архитектуры могли выполнять и функцию соборных. В Новгородской губ. интерес представляет проектирование в 1869–1870 гг. каменной церкви (собора) в уездном городе Демянске (не сохранилась) на берегу реки Явонь. Чертеж был рассмотрен в строительном отделении и «найден составленным правильно», и поэтому утвержден Новгородским губернским правлением 8 января 1870 г. Проект трехчастного храма был выдержан в «тоновском стиле»384.
Тип трехчастного храма с шатровой колокольней, завершенного восьмигранным барабаном с массивной луковичной главой (№ 5 из 1 альбома) представлен Пятницкой церковью в пог. Мшенская Пустынь (совр. Тверская обл., Бологовский р-н, дер. Мшенцы, ранее – Новгородская губ.), построенной в 1862–1864 гг. при участии Аркановых385 (илл. 30), Знаменской церковью в дер. Старухино Боровичского р-на (1866 г.). Данный образцовый проект, как и проект церкви в Саратове, воспроизводился обычно достаточно близко к тоновскому оригиналу, но в большинстве случаев с незначительно упрощенной отделкой – прежде всего, оконных наличников с разорванным фронтоном и формы сдвоенных оконных проемов барабана386.
Православное церковное строительство в Прибалтийских губерниях
Прибалтийский край – Лифляндская, Эстляндская и Курляндская губернии с их преимущественно лютеранским и, отчасти, католическим населением – представляет особый интерес в храмостроительстве так называемых «национальных регионов» Российской империи. «Прибалтийские губернии Российской империи традиционно были ареной столкновений политических интересов – великодержавных и региональных, а также национальных чувств – немцев, латышей, эстонцев, русских, – отмечает А.В. Гаврилин. – И любые изменения в соотношении этих сил так или иначе сказывались на положении Православной Церкви в этом регионе»473.
С 1725 г. Лифляндская губ. относилась к Псковской епархии. 1 ноября 1836 г. Синодом было учреждено Рижское викариатство Псковской епархии с кафедрой в Риге474 и с назначением на это место епископа Иринарха (Попо 472 В отдаленных субрегионах (например, Череповецком, Устюженском, Кирилловском, Белозерском уездах Новгородской губ., ныне их большая часть – на территории Вологодской обл.), происходило постепенное угасание местных строительных традиций, включавших элементы барокко и народного зодчества, но иногда они сохранялись до насильственного прекращения храмостроительства в России. В отличие от Санкт Петербургской округи, влияние столичной архитектуры, кроме реализации образцовых проектов, здесь почти не прослеживается.
Православное храмостроительство в пределах Лифляндской и Курлянд-ской губерний в первую половину царствования императора Николая I практически не велось. На территории Витебской губ., отошедшей впоследствии к Латвии, в сельской местности Динабургского уезда в 1836 г. по распоряжению Департамента военных поселений были сооружены четыре храма в военных поселениях 1-й сапёрной бригады – Граверы, Шкелтово (Шкельтово), Малиновка и Липинишки. Кубические деревянные храмы были украшены по всем фасадам колонными портиками. Сохранила первоначальный вид только Никольская церковь в Шкелтово480.
В начале 1840-х гг. на этой территории были спроектированы три собора: в Лудзе, Резекне и Даугавпилсе. Рождество-Богородицкий собор в Резек-не (Розиттен, Режицы, 1844–1846 гг., илл. 65) первоначально (к 28 октября 1836 г.) был спроектирован столичной комиссией проектов и смет в классицистических формах. На чертежах имеются авторские или визирующие подписи известных столичных зодчих Д.И. Висконти и И.И. Шарлеманя481. Если предположить, что классицистический проект собора был изменен еще перед строительством (со времени его утверждения до начала строительства прошло более семи лет) или в его ходе, а не позднее, то он является одним из самых ранних памятников русского стиля в провинции Российской империи482.
Почти одновременно на суммы, отпущенные из духовно-учебных капиталов, были построены позднеклассицистические однокупольные Успенская церковь (с 1878 г. собор) в Лудзе (Люцин, 1843–1845 гг., реконструирован в 1900–1901 гг.483, илл. 66) и Троицкая деревянная церковь в с. Голышево (проект крестообразного в плане храма с колокольней утвержден в сентябре 1838 г., 1840–1841 гг.)484. Александро-Невский собор в г. Даугавпилсе485 (Дина-бург, Двинск, илл. 67) был построен в 1856–1864 гг. по проекту 1843 г. архитектора И.Т. Таманского. Это первый собор в Прибалтике в русском стиле. Образцами для него послужили проекты К.А. Тона – церквей Введенской и Благовещенской (плановое решение) в Санкт-Петербурге486.
Здание в плане напоминает латинский крест и, видимо, согласно проекту, было завершено одним массивным цилиндрическим барабаном с шлемовидным куполом. К основному объему в три оси примыкают симметрично расположенные прямоугольные объемы алтаря и трапезной в одну ось. Над трехчастным притвором, завершенным треугольным фронтоном - ярус звона невысокой колокольни. Полуциркульные окна оформлены простыми наличниками. Статус собора храм получил в 1844 г. 1 июня 1846 г. император Николай I посетил строительную площадку и заметил просчеты в работах. В результате строитель СИ. Подзинский был отстранен от работ. Собор перестраивался в 1854-1856 гг. - когда, возможно, и появились массивный луковичный купол в русском стиле на широком световом барабане - восьмерике и приземистая луковица над колокольней, и в 1904-1906 гг. Исчезли и боковые порталы основного объема с двухколонны ми портиками.
Церковное строительство в Лифляндии и Эстляндии в первой половине – середине 1840-х гг. велось преимущественно в городах. Преображенский храм в г. Цесис, Латвия (Венден, 1841–1845 гг., илл. 68) сооружена почти одновременно с вышеуказанными церквями. Проект был составлен в комиссии проектов и смет ГУПСиПЗ487. Он интересен оригинальной интерпретацией русского стиля: отличается от образцовых проектов по объемно-пространственному решению, но использованы исключительно элементы, встречающиеся у К.А. Тона, прежде всего, килевидные кокошники и лопатки488. Судя по имеющейся подписи, его автором был назначенный академик В. Лангваген489. Особенно значим данный памятник потому, что он является не только самым ранним по времени храмом в тоновской стилистике в Прибалтике, но и одним из первых оригинальных примеров такого рода в провинции всей империи. В Венденском уезде этот оригинальный проект послужил образцом для постройки в 1861–1863 гг. храма во имя св. Иоанна Предтечи в Галгауске (мызе Голгофски) местным помещиком бароном И.А. Менгденом фон Альтенвоген490 (илл. 69, ныне разрушается).
Показательна и хорошо документирована история проектирования православной церкви в г. Гапсале (Эстляндия, ныне Хаапсалу) – раннего памятника русского стиля, история которой показывает, что почти сразу же после 1875 г. был устроен Введенский придел. Отличительной особенностью пятиглавого, квадратного в плане собора была оригинальная двухпролетная открытая звонница над притвором, перекрытая вальмовой кровлей. Высота основного объема соответствовала высоте венчающей части. Храм был декорирован арочными поясами, трехчетвертными колонками, профилированными крупными розетками, наличниками с навершия-ми в виде разорванного треугольного фронтона. Строительство велось на пожертвования частных лиц, включая графа М.Н. Муравьева и, в значительно меньшей степени – на казенные средства, всего было затрачено 37816 руб. 18 коп. На месте взорванного в 1969 г. собора в 2002 г. была построена одноглавая церковь–часовня в тоновском стиле (архитекторы Л.В. Клешнина и др.).
Важнейшим стимулом для церковного строительства в Прибалтийском регионе, прежде всего, провинциального, стали события, которые позволили латвийскому историку Церкви С.П. Сахарову назвать 40-е годы XIX в. «самой яркой эпохой в истории Православия в Прибалтике»495 за счет обращения местных крестьян – латышей и эстонцев (эстов) в Православие496.
Однако после очередного неурожая, с весны 1845 г., наступила «вторая волна» стихийного перехода в Православие. 12 марта 1845 г. последовало высочайшее разрешение на переход в Лифляндии латышей и эстонцев в Православие и совершение богослужений по-латышски и по-эстонски. По данным Синода, в Лифляндской губ. к 1848 гг. перешло в Православие около 17% крестьян (110222 человека497), было открыто 33 латышских и 39 эстонских приходов498. В других Прибалтийских губерниях переход в Православие оставался под запретом. Новообращенным крестьянам требовались храмы.
Высочайшими повелениями 1846 г. было предписано до устройства постоянных церквей отводить временные помещения, часто «полуразвалившиеся дома военного постоя»499, сараи и рабочие избы. Помимо противодействия местных властей500 и неактивности Лифляндской губернской строительной и дорожной комиссии, бюрократических проволочек как на столич латыша Индрика Страумита [прот. Янис Лицис]. 1840–1845 г. М., 1890. С. 177–300). Это движение оказалось неожиданным не только для безраздельно господствовавших в крае немецких дворян–лютеран, но и для царского правительства и с подачи землевладельцев–остзейцев, влиятельных как при дворе, так и в экономике – Прибалтийского генерал-губернатора графа М.И. Палена и шефа жандармов графа А.Х. Бенкендорфа и других, было истолковано высшей властью как бунт против помещиков и пасторов, то есть «нарушение … государственного и общественного строя».