Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Историко-этнографический аспект бытования 17
Глава 2. Традиции и специфика чинопоследования суточных служб 56
Глава 3. Стилистические особенности богослужебного пения 91
Заключение 152
Литература 159
Приложение 178
Нотные примеры 179
Рукописные и печатные редкие книги 209
- Историко-этнографический аспект бытования
- Традиции и специфика чинопоследования суточных служб
- Стилистические особенности богослужебного пения
Введение к работе
Актуальность рассмотрения литургической практики
старообрядцев поморского согласия в конце XX в. детермини
рована осознанием значимости старообрядческого движения в
современном обществе. .
Старообрядческая традиция интровертна и ретроспективна. Ее ведущей целью является' сохранение «древлего благочестия» и «истинности старой веры». Вместе с тем в XX столетии происходит процесс адаптации данной традиции к новым социальным условиям, новой культурной среде. В связи с этим весьма актуальным представляется рассмотрение старообрядчества путем сопоставления традиций русского средневекового богослужения и его современной литургической практики. Исследование современного старообрядчества в контексте диалога времён (XVII - XX вв.) поможет глубже осознать феномен старообрядческого движения.
Анализ литургической практики старообрядцев беспоповского толка, к которому относится и поморское согласие, представляется особенно важным. В беспоповской традиции наблюдается наиболее последовательное и полное сохранение средневековой богослужебной эстетики Русской Церкви. В недрах беспоповского толка сформировалась основа идеологии всего старообрядчества, опирающаяся на принципы пре-
В определении понятия литургическая практика мы опираемся на положения И. А. Гарднера о русском литургическом музыковедении и в соответствии с его исследованием «Богослужебное пение русской православной церкви: сущность, система, история» включаем в него такие компоненты богослужения, как собственно обрядовая сторона, чинопоследова-ние, певческое исполнение, а также сведения о истории развития богослужебной системы в России, эстетики древнерусского пения, типах богослужебных книг и уставов и т. д.
емственности тому культурно-психологическому менталитету, который сложился до реформы Русской Церкви.
Значимость изучения литургической практики поморцев
проявляется и в рассмотрении; проблем русской средневековой
культуры. Изучение поморской традиции предоставляет воз
можность опосредованным путем осознать и исследовать му
зыкально-эстетические каноны русского средневекового бого-
служебногопения.. '
В настоящее время в обществе осознана необходимость в переосмыслении многих духовных ценностей прошлого, своего культурного наследия. В этом аспекте актуальность рассмотрения роли старообрядчества, которое на протяжении нескольких веков сумело сохранить основные черты средневековой литургической практики, обусловлена принципом исторической справедливости и новым, более глубоким взглядом на духовное наследие отечества.
Таким образом, исследование старообрядческой традиции представляется весьма актуальным. При этом возникает потребность в более углубленном изучении ее различных групп по субконфессиональному и территориальному признаку. На основе такого изучения возможно создание обобщенной панорамы современного состояния литургической практики старообрядцев.
Степень изученности проблемы. Первоисточником в исследовании беспоповского толка являются литературные и исторические памятники, созданные самими носителями традиции. Среди наиболее значимых трудов XVII - XVIII вв. следует отметить сочинения Аввакума, «Поморские ответы» А. Денисова, «Историю Выговской старообрядческой пустыни» И. Филипова. В ХГХ в. появляются яркие литературные произведения П. И. Мельникова. В настоящее время основным периодическим изданием поморцев является церковный календарь Древлеправославной поморской Церкви.
Процесс осмысления старообрядческого движения начинается в XIX в. Н. И. Субботиным и П. С. Смирновым активно изучаются документы по истории раскола. А. С. Пругавиным
и А. П. Щаповым делаются попытки осознания причин и последствий раскола Русской Церкви. Первоначально старообрядчество рассматривалось в контексте историко-политиче-ских проблем России'ХУЛ в., изучалась также его конфессиональная специфика. В этот период появляется ряд исторических трудов, посвященных старообрядческому движению отдельных регионов России, в том числе и Западной Сибири (труды Д. Н. Беликова, Д. Корнактовского и М. Швецовой).
Процесс изучения старообрядческой традиции в историческом аспекте получает интенсивное развитие во второй половине XX в. (особое место в этом ряду занимают исследования Н. Н. Покровского). В это время появляются работы, посвященные как ведущим старообрядческим субконфессиям в целом, так и в отдельным региональным общинам Алтая, Забайкалья, Печоры, Поморья и др. В последние десятилетия изучение старообрядчества вышло за рамки "конфессиональной, политической или исторической проблематики.: Оно становится объектом комплексного анализа, при этом исследуются различные грани традиции: историко-этнографическая, социологическая, лингвистическая, палеографическая и текстологическая. Таким образом, комплексный подход в изучении старообрядчества становится доминирующим.
В области музыкальной медиевистики интерес к певческой практике старообрядцев проявляется на рубеже XIX - XX вв., когда видные исследователи древнерусской музыки обратили внимание на староверов, как на носителей певческой традиции далекого прошлого. Д. В. Разумовский, А. В. Преображенский и, особенно, С. В. Смоленский отметили строгое соблюдение ревнителями «древлего благочестия» певческих канонов средневековья. Кроме того, в начале XX в. певческая практика интенсивно обсуждается и исследуется самими носителями традиции (Я. Богатенко, Л. Быстрое, Е. Поспелов и др.). Изучение литургического пения старообрядчества в контексте древнерусского искусства было продолжено в исследованиях отечественных и зарубежных медиевистов (труды В. М. Бражнико-ва, И. А. Гарднера, Е. Кошмидера, Н. Д. Успенского).
В конце 70-х гг. XX в. старообрядческие певческие традиции становятся объектом специальных разысканий музыкальной медиевистики. За последние два десятилетия их изучение в значительной степени активизировалось, вместе с тем была осознана актуальность исследования данной проблематики и поставлен ряд принципиальных вопросов. Ключевые аспекты певческой практики старообрядцев рассматриваются в работах Т. Ф. Владышевской, Н. Г. Денисова, Т. Г. Федоренко и др. исследователей.
Ставя разнообразные задачи, исследователи вырабатывают и новые методы изучения традиции. Тем не менее и до настоящего времени освещены далеко не все проблемы литургической практики старообрядцев.
Объектом данного исследования является литургическая практика старообрядцев поморского согласия. Поморская субконфессия в среде беспоповского толка в XX столетии представлена наиболее крупной и разветвленной сетью общин на . всей территории России, Прибалтийских государств и других стран мира. Сохраняя интровертную ментальность, современные поморцы последовательно реализуют на практике принципы богослужения и общежительства, заложенные первыми поколениями старообрядцев на Выге.
Район изучения охватывает территорию юга-. Западной Сибири: Алтайский край, Кемеровская и Новосибирская области. Расположенные здесь поморские приходы представляют собой единую этноконфессиональную1 общность. Их географическая близость способствует образованию некого субэтнического пространства, /что позволяет выявить в литургической практике, общин определенные архетипические элементы. Вместе с тем каждая поморская община обладает и своей спецификой, локальными качествами, присущими только одному приходу.
Материалом исследования являются: 1) фонограммы богослужений носителей поморской традиций Барнаула, Бийска, Новокузнецка, Новосибирска,. Темиртау; 2) записи бесед и воспоминаний старообрядцев названных общин, а также по-
морцев Кемерово, Колпашево (Томской области), Саратова; 3) певческие книги из собраний общин, а также отдела Редкой книги ГПНТБ СО РАЙ и Научной библиотеки Саратовского государственного университета им. Н. TV Чернышевского.
Целью исследования является определение общих закономерностей, присущих современной литургической практике старообрядцев поморского согласия юга Западной Сибири.'
В связи с этим в диссертации выдвигаются следующие задачи:
-
систематизация исторических сведений о функционировании поморских общин на территории Западной Сибири;
-
определение общего состояния литургических традиций в среде старообрядцев поморского согласия и осознание архе-типической модели современной богослужебной практики с позиций временного диалога XVII в. - современность, анализ процесса адаптации средневековых принципов певческого искусства в современной старообрядческой традиции;
-
рассмотрение субконфессиональных аспектов в богослужении поморцев и выявление в их литургической практике черт специфического локального характера;
-
анализ богослужебного пения старообрядцев поморской субконфессии.
Методологической основой работы являются принципы целостного описания традиции. Литургическая практика поморских общин Западной Сибири рассматривается с точки зрения единой субконфессиональной принадлежности с устойчивыми элементами богослужения. Система литургической практики поморцев исследуется со следующих позиций: 1) систематизация исторических данных о функционировании поморских общин на обозначенной территории; 2) выявление структуры чинопоследования и основного круга певческих жанров, применяющихся в литургической практике; 3) рассмотрение основных эстетических аспектов отправления богослужения; 4) анализ собственно певческой практики.
В связи с этим в диссертации применяются следующие методологические принципы: искусствознания - метод ком-
плексного исследования традиции (Б. В. Гиппиус, Н. Г. Дени
сов и др.) и исторического подхода при рассмотрении совре
менной традиции на основе теории «диалога с прошлым» (Г.
К. Вагнер, Т. Ф. Владышевская и др.), музыковедения - ана
литический подход по выявлению архетипической модели (А.
Н. Кручинина), некоторые, положения теории монодии (Э. Е.
Алексеев, С. П. Гашщкая, X. С. Кушнарев), эстетики - о кано
ничности средневекового искусства (В. В. Бычков, Г. К. Ваг
нер, Т. Ф. Владышевская и др.). , ., .-;„
Научная новизна. Впервые в качестве самостоятельного объекта исследования рассматриваются певческие традиции старообрядцев поморского согласия в их бытовании на территории юга Западной Сибири, систематизируются разрозненные сведения по истории освоения региона старообрядцами поморской субконфессии. Делается попытка комплексного изучения их литургической практики. В научный обиход медиевистики вводится новый певческий материал. Выявляется архетипическая модель субконфессиональной литургической практики, а также определяется диапазон составляющих элементов богослужения, подверженных локальным изменениям в отдельных общинах.
Практическая ценность диссертации заключается в записи и обработке фонограмм богослужебного пения поморцев для их последующего исследования, поскольку они представляют собой неотъемлемую часть певческих традиций старообрядчества и духовного наследия русской культуры в целом.
Материалы диссертации возможно использовать в курсах «История русской музыки», «Музыкальная эстетика», «Русская певческая палеография», а также в качестве самостоятельных разделов курса «История музыкальной культуры Сибири».
Результаты исследования могут послужить источником для разработки проблем древнерусского певческого искусства, затрагивающих вопросы исполнительской литургической практики.
Апробация работы. Диссертация обсуждалась на кафедрах истории музыки Новосибирской государственной консерватории им. М. И. Глинки и Саратовской государственной консерватории им. Л. В. Собинова, на научной конференции «Культурное; наследие средневековой Руси в традициях урало-сибирского старообрядчества», при подготовке и проведении занятий в Саратовской государственной консерватории им. Л. В. Собинова по курсу «Русская певческая палеография», в Новокузнецком музыкальном училище в курсе «Русская* музыкальная литература», а также в музыкально-эстетическом лицее г. Энгельса в курсе «Музыкальная эстетика». По материалам исследования опубликован ряд работ, список которых прилагается.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы и приложения. В приложении приводятся расшифровки фонограмм литургического пения исследуемых общин, а также Список рукописных и редких книг, используемых в работе.
Историко-этнографический аспект бытования
На протяжении трехсотлетнего существования старообрядчество сформировалось как самостоятельное конфессиональное образование, создавшее особую культурную среду. В своей культуре оно стремилось сохранить основы богослужения, быта, свойственные средневековью, и следовало традициям, корни которых обращены к дореформенному периоду Русской Православной Церкви. Интровертное по своей сути старообрядчество опирается на культурно-историческую память. Именно поэтому традиционализм стал одним из ведущих принципов мировоззрения «ревнителей старины».
Старообрядческое движение представлено многообразием субконфессиональных течений. Их появление вызвано различным толкованием догматических и обрядовых вопросов. Из всех субконфессий поморское согласие выделяется целостностью догматических представлений и культурных традиций, что способствует многочисленности его приверженцев, а также большой географической распространенности.
Поморское течение представляет собой целостную мировоззренческую систему, включающую в себя не только догматическое учение и идеологию, но и богатейший пласт культурного наследия. Специфика поморской традиции заключается в том, что она вне зависимости от местонахождения общины придерживается единых норм организации и проведения богослужений. Эта особенность распространяется не только на территориальный аспект, но и на исторический: за всю эпоху существования согласия изменения, вызванные необходимостью адаптирования традиции в иных социальных условиях, были весьма незначительными.
Мировоззренческие установки, сложившиеся в начальный период формирования поморской субконфессии, сохранились и в современной литургической практике. В высказываниях поморцев часто звучит мысль о наследовании ими опыта предыдущих поколений. «Живем, как деды и прадеды завещали. Как было у старых предков, так и мы. Держим отеческого благословения: что дано, то и держим, а вперед не знаем» (111, с. 32). Известный русский поэт М. Кузмин так охарактеризовал основы мировоззрения старообрядцев: «Твердая вера, неизменный обряд, стройность быта и посреди этого живое земное дело -вот осязательный идеал жизни и счастья... Он существует объятно и осязательно, жизненное и живущее, - это быт и жизнь староверов» (115, с.42).
Формирование поморской субконфессии относится к концу XVII в., когда после введения «новых справ» в культовых книгах и обрядах, ревнители «древлего благочестия» устремились на Русский Север. Сюда бежали из Москвы, Поволжья, Новгорода, Архангельска, Устюга Великого (110, с. 5). Эти земли были мало обжиты и слабо контролируемы государством. Поморье являлось тем местом, где возможно «скрыться, приютиться от гонения. Места дикие, пустынные, перерытые скалами, оврагами, испещренные болотами, озерами, покрытые густым лесом. От Повенца до Белого моря одна дорога молельщикам в Соловецкий монастырь - от Пудожа к Повенцу проезд только по озеру бурливому, вдоль берега опасная дорога, а внутрь в Выговскую пустынь, и направо и налево раздолье для скитальцев, для укрывающихся - нет сообщения, нет дорог ни с селами, ни с погостами» (175, с. IX).
Географическая замкнутость Поморья помогала старообрядцам сохранять свои убеждения и верования. Его коренное население привыкло уже к периоду раскола обходиться без священства, жители сами совершали обряды крещения, соборования, в некоторых случаях самостоятельно отправляли богослужения (22, с. 504). Долгое время большой северный регион России находился в ведении архирея, митрополита Новгородского Макария, который вплоть до своей смерти в 1662 г. не допускал в церковной жизни никаких нововведений. Кроме того, здесь находились в заточении противники реформ епископ Коломенский Павел, протопоп Аввакум, мученики Лазарь, Феодор, инок Епифаний и др.
В 90-х гг. XVII столетия на территории Поморья, в Повенецком уезде Олонецкой губернии было основано несколько старообрядческих скитов. Объединившись, они образовали так называемое Выгов-ское общежительство, которое впоследствии стало центром беспопов-ства.
На создание Выговского общежительства в значительной мере повлияли контакты поморцев с соловецкими старцами, которые на протяжении восьми лет защищали стены монастыря от царских войск. Основу «ревнителей старины» на Выге составили бывшие иноки Соловецкого монастыря: Игнатий, Савватий, Евфимий, Иосаф и др. (70, с. 338). Сюда же бежали ссыльные старообрядцы: Геннадий Качалов и др. (147, с. XI - XIII). Между соловецкими старцами и выговцами существовали тесные духовные контакты. Так, соловецкий дьякон Игнатий был крестным отцом Андрея Денисова и собеседником Даниила Викулова, благословение соловецкого старца Евфимия получил Иван Филипов, наставник и историк Выговской пустыни и т. п. (155, с. 7). На Выге скрывались иноки, бежавшие из Соловецкого и других монастырей после их разгрома. На это, в частности, указывает И. Филипов: «...старожитнии они отцы остальцы Соловецкия и прочих обителей крыяхуся по пустыням поморским, около Онега озера, в Шунге, в Толвуи, в Повенце, паче же в сей Выговской и Водлозерской пустынях» (175, с. 80). Преемственность выговцами соловецких традиций проявляется в основных догматических, уставных и обрядовых вопросах.
Духовная деятельность поморцев способствовала идеологическому обоснованию беспоповского толка и его объединению на территории России. За период своего существования поморское согласие создало не только разветвленную сеть приходов, но, главное, свою идеологию. Духовные взгляды выговских старообрядцев формировались в соответствии с обличительными посланиями пустозерских старцев («Книга обличений» отцов Лазаря и Епифания, «Ответ православных» и «Послание об Антихристе» отца Федора), сочинений протопопа Аввакума. Основные черты беспоповской идеологии были отражены на соборах 1692 -1694 гг. и др.
Одним из ведущих постулатов старообрядчества XVII в. явилось эсхатологическое учение, основанное на развитии концепции «Москва - III Рим» и идея «единственности Русского Православия». По мнению старообрядцев, изменения в русской церковной обрядности по греческому образцу приведут православие к катастрофе, после которой в мир придет антихрист и наступит конец света.
Ко времени основания Выговской пустыни эсхатологические представления породили настроения аскетизма в жизни первых поколений поморцев. Выговцы жили «нужным и скудным и пустынным житием, с лучиною в часовне скудно и мало вельми. А колокол тогда не было, в доску звониша, и дороги с волостей к ним в пустыню тогда еще не было, на лыжах с кережами хождаху» (175, с. 107). Эта тенденция проявлялась и в случаях самосожжения, когда староверы, отрицая принятие нововведений в богослужебном обряде, шли на смерть.
В 1702 г. на Выге А. Денисовым был написан первый дисциплинарный Устав общежительства. Проникнутый духом аскетизма и эсхатологическими идеями, он послужил основой этических норм поведения беспоповцев.
Другой принципиальный момент беспоповской идеологии заключается в том, что священство не является безусловно необходимым для Церкви. Отрицая священство нового ставлення, беспоповцы следовали выражениям Иоанна Златоуста: «Сами себя освящайте, сами себе священниками бывайте» и «каждый христианин есть священник». В связи с отсутствием института священства беспоповская идеология отменила таинства миропомазания и елеосвящения. Некоторые функции священства в беспоповских общинах выполняют духовные наставники, которые выбираются из простых мирян. Они совершают таинства и отправляют богослужения.
Традиции и специфика чинопоследования суточных служб
Богослужебная практика старообрядцев поморского согласия опирается на сложившуюся систему чинопоследования церковных суточных служб. Чин всенощного бдения и литургии формировался параллельно становлению христианской доктрины, ее культовой обрядности, и следовательно, имеет очень глубокие корни. Как известно, формирование структуры богослужения в христианской Церкви происходило в течение длительного периода: первых десяти столетий от Рождества Христова. В IV в. св. Иоанн Златоуст унифицирует чин всенощного бдения и литургии, объединив множественные его варианты. В этот период жанровый состав службы значительно отличается от более поздних уставов. Он характеризуется насыщенностью молитво-словиями и ектениями, которые составляли большую часть богослужения, отсутствием гласовой принадлежности и т. п.
С течением времени происходит развитие и обогащение чинопоследования, и к VIII - IX вв. оно значительно дополняется новыми мо-литвословиями и песнопениями, созданными св. Иоанном Дамаски-ным и другими песнетворцами. В это время появляется Святогроб-ский типикон, предназначенный для использования в период страстного и пасхального богослужения. Но наиболее широкое распространение получил Устав Великой Константинопольской Церкви, который возник, по мнению М. Скабаллановича, в 532 - 538 гг. (146, с. 372). Так как богослужение по данному чину было рассчитано на присутствие императора, оно носило торжественный и пышный характер. Константинопольский типикон назвали «песненным» в силу того, что по нему вся служба пропевалась, за исключением ектений и молитвосло-вий, произносимых священником. Устав Великой Константинопольской Церкви был занесен на Русь греческим духовенством и утвержден здесь со времен ее крещения.
Постепенно он теряет свою пышность и торжественность, а в XI в. вытесняется Студийским уставом, созданным выдающимся церковным деятелем и писателем Феодором Студитом в первой половине IX в. Новый типикон изменил характер богослужения, которое стало более строгим и аскетичным, упразднив пышность константинопольского церковного обряда. С точки зрения песненного последования, Студийский устав предписывал певческое исполнение всех основных церковных жанров, включая распевание шестопсалмия, кафизм и повечерия. Данный чин просуществовал четыре столетия и использовался как в качестве самостоятельного богослужения, так и в качестве дополнения к Константинопольскому уставу.
В русскую богослужебную практику Студийский устав был введен в XI в. в Киево-Печерской Лавре и существовал на практике вплоть до XVII в. Он применялся главным образом как дополнение к новоут-вержденному Иерусалимскому чину, где из него заимствовались малое повечерие с молебным каноном, полунощница и др.
В XII - XIII вв. появляются первые списки Иерусалимского устава, названного как устав Лавры Саввы Освященного, где излагалось чи-нопоследование всенощного бдения. «Монахи-спудеи, «всегда готовые на бдение ради собирающегося множества», создали на основе иноческого келейного правила чин агрипнии, а вместе с ним и свой устав, чуждый помпезности патриаршего богослужения, и тем самым положили начало образованию палестинского монастырского устава, известного под названием иерусалимского» (164, с. 60 - 61). Он значительно отличался от предыдущих своей скромностью и простотой отправления богослужения. Песненное последование составляло значительную часть службы, но акцент делался на чтении молитв. В особо торжественные праздники, как например, в Великую субботу, всенощное бдение проводилось без пения, «но со смирением и великим страхом» (164, с. 60).
Чин Иерусалимского устава быстро распространился на православном Востоке. Выход за пределы монастыря, естественно, привел его к трансформации. Постепенно из него исключались специфические формы монастырского богослужения и вырабатывался унифицированный, приемлемый для всех приходов чин.
К XIV в. списки Иерусалимского устава значительно расширились и обогатились за счет введения новых литургических сюжетов и жанров. Кроме того, в него вошел чин совершения литии, заимствованный из Святогробского типикона с пением стихир святым храма, произношением ектений, чином поминовения усопших и чтением молитвы «Владыко многомилостиве». В Иерусалимский устав был введен и особый чин малой вечерни, совершаемый непосредственно перед отправлением всенощного бдения.
Именно такой расширенный и обогащенный Иерусалимский типикон был занесен на Русь в XIV столетии. Н. Д. Успенский отмечает сложность процесса усвоения традиций Иерусалимского устава на Руси, где православие существовало уже более пятисот лет и обладало своими специфическими качествами (164, с. 4). Предрасположенность Русской Церкви к Константинопольскому чину, глубоко укоренившемуся в русской церковной обрядности, привела к тому, что противоположный ему по своей эстетике Иерусалимский устав не сразу прижился на русской почве. В связи с этим в какой-то определенный исторический промежуток богослужение в Русской Церкви совершалось одновременно по разным уставам: Константинопольскому, Студийскому и Иерусалимскому. Это, естественно, привело к своеобразному смешению традиций чинопоследования данных уставов и разнородности типов всенощного бдения в отдельных церковных приходах.
В конце XIY в. митрополитом Киприаном вводится в русскую богослужебную практику филофеевская редакция литургии, предусматривающая увеличение числа молитв и круга песнопений (30, с. 183). В этот же период чинопоследование в Русской Церкви испытывало значительное влияние сербского богослужения, в котором большое место отводилось не чтениям, а песненному последованию (116, с. 111).
Церковная реформа Русской Православной Церкви в XIV в. утвердила Иерусалимский устав в качестве официального, по которому должно совершаться богослужение во всех православных храмах Руси. В 1610 г. была опубликована его новая редакция под названием «Око церковное», которая явилась исходной базой для совершения богослужения и во все последующие времена, включая и наше столетие.
После раскола Русской Православной Церкви в XVII в. хранители «древлего благочестия» продолжали следовать традициям своих предков и чинопоследованию Иерусалимского устава в редакции патриарха Иосифа (1641 г.). При этом разделение старообрядцев на два толка - поповский и беспоповский, - естественно, привело к вынужденному пересмотру его отдельных положений.
Необходимость создания новой редакции устава беспоповцами была обусловлена не только адаптацией богослужения в условиях скрытного существования, но и отсутствием у них института священства. Отказавшись от попов-ставленников новообрядческой Церкви и признав невозможность появления своих старообрядческих священников в условиях прерывания традиции, беспоповцы, естественно, должны были удалить разделы богослужения, отправлявшиеся церковными иерархами, и заменить их на те разделы службы, в которых служение священства необязательно или могло быть выполнено другими служителями культа (духовным наставником, уставщиком или головщиком). В связи с этими важными изменениями в богослужении беспоповцами был сформирован новый устав - Поморский, - составленный по канонам «Ока церковного».
Созданный в XYIII в. выговскими монахами, устав Древлеправо-славной Поморской Церкви опирается на древние типики Соловецкого, Кирилло-Белозерского, Троице-Сергиева и других монастырей Древней Руси и определяет во многом быт и мировоззрение первых беспоповцев (43, с. 286). В уставе отразилась идеология старообрядчества, не приемлющего священства: было трансформировано чино-последование суточных служб, а также изменен чин покаяния и святого причастия.1 Идеологическое обоснование введенных в богослужение изменений было изложено в основных догматических сочинениях: «Поморские ответы», «Виноград Российский», Поморский устав А. Денисова 1702 г. и др.
Стилистические особенности богослужебного пения
Современная литургическая практика поморцев находится в постоянном сопряжении с типом беспоповского богослужения, заложенным на Выге. Несмотря на то, что Выговское общежительство было уничтожено в первой половине XVIII в., его традиции, связанные с собственно церковной обрядностью и культурой в ее разнообразных проявлениях, не были прерваны. В связи с этим показательны сравнение и анализ современного богослужебного пения поморцев в контексте его сопряжения со средневековым певческим искусством и выгов-ской школы.
В предыдущих главах литургическая практика поморцев рассматривалась с точки зрения выявления архетипа проведения богослужения и его чинопоследования, а также выявлялась степень сохранения и применения беспоповцами литургических певческих жанров, использование многогласия и т. д.
Вместе с тем поморская традиция сохранила не только структуру службы, время и способ ее отправления, но и релевантные признаки певческой практики. Рассмотрение данной проблемы многоаспектно и включает в себя такие стороны певческого искусства, как эстетические представления беспоповцев о богослужебном пении и стилистические признаки песнопений, отраженные в обиходном звукоряде, системе осмогласия, литургическом произношении, монодийной организации, технике пения и манере исполнения.
Ревностно соблюдая все каноны богослужебного культа, поморцы сохраняют репрезентативные черты средневековой музыкальной эстетики. Средневековая культура ориентирована на канон, который основывается на «авторитете патриотического предания». «То, что сложилось когда-то, отлилось в формы, которые несут на себе знак вечности - и так они воспринимаются все новыми и новыми поколениями на протяжении длительного времени. По существу канон - яркое выражение вневременности, неподвижности. Он условие возможности постоянного повторения, в этом его сила, красота и цель. Он соответствует догме - как необсуждаемая аксиома, он также воспринимается в качестве критерия истинности, как и породившая его система религиозных догматов» (49, с. 13). В послереформенный период старообрядчество осталось верным средневековым принципам богослужебной системы, и в его идеологии каноничность явилась важнейшим аспектом мировоззрения.
Одним из главных положений патристики, относящихся к музыкально-эстетическим воззрениям, является утверждение, что в богослужении должна звучать не музыка, а только пение. По словам Симеона Новобогослова, пение в Церкви есть «род молитвы», так как подобного рода молитва более приятна Богу.
Богослужебное пение носители старообрядческой традиции не соотносят с понятием «музыка». Под этим словом староверы понимают музыку светскую, «для утех и забав», и вкладывают в него негативный смысл. Видный деятель старообрядчества И. Н. Заволоко обосновывает подобную позицию: «Богослужебное пение нельзя по его задачам отождествлять с музыкой или светским пением. Всегда нужно помнить, что богослужебное пение ставит целью не эстетическое наслаждение, а наслаждение молящихся. В богослужебном пении мелодия не есть сама по себе цель, а лишь средство уяснить, запечатлеть в сердце те или иные слова песнопения» (65, с. 280).
Современные поморцы придерживаются еще более жесткой позиции по данному вопросу и к пению также не относят многоголосное звучание песнопений в новообрядческой Церкви, считая это музыкой. Один из ведущих исполнителей беспоповской общины Бийска Ф. Ф. Серебренников так размышляет по этому поводу: «До Никонова православия музыка в Церкви была недопустима ни в коем случае. Пускай сам человек прославляет имя Божие своими устами. А музыку -это уже Никон ввел».
Церковное пение должно погружать молящегося в состояние сосредоточенного размышления, чтобы «само звучание и движение голоса изъясняло скрытый смысл, стоящий за словами, каков бы он ни был» (Григорий Нисский, цит. по 106, с. ПО). «Юноши, поющие в Церкви, должны петь Богу не голосом, а сердцем, - сердцем же поет тот, кто не только движет языком, но и ум напрягает к уразумению слов пения. Пусть поет язык, но в то же время пусть ум изыскивает смысл сказанного, чтобы воспеть тебе духом, воспеть же и умом» (Василий Великий, цит. по 136, с. 38). Отцы Церкви отвергают музыку «чрезмерную, надламывающую душу» (Фома Кемпийский), богослужебное пение, по их представлениям, должно наполнить душу молящегося благочестием и раскрыть смысл произносимого текста. Таким образом, культовое пение призвано быть неким вспомогательным, дополнительным фактором, не претендующим на самодостаточность и отвлеченность от текста молитвы.
Отношение к церковному пению, как к компоненту, призванному дополнить и углубить смысл звучащего текста, было сохранено носителями старообрядческой традиции. И. А. Гарднер, говоря об отношении старообрядцев к богослужебному пению, отмечал, что они пели не для того, чтобы украсить и разнообразить богослужение, а ради совершения самого обряда. «Поэтому, богослужебное пение у старообрядцев, следуя своему естественному пению, отличному от пути богослужебного пения господствующей церкви, осталось как бы в стороне от секуляризационных тенденций» (48, с. 162). В связи с чем при обучении пению в старообрядческих школах наставники добивались от учеников четкого произношения текста исполняемого песнопения, чтобы те глубже постигали его смысл (62, с. 323). Аналогичное отношение к исполнению песнопений на службе высказывают и носители поморской традиции. Примат в песнопении вербального ряда над музыкальным для старообрядцев очевиден. Т. А. Ханьжин, духовный наставник общины Темиртау, подчеркивает, что без чтения пения нет, и возможна замена певческого исполнения литургического текста на его чтение.
В эстетических воззрениях поморцев живет теологическая концепция ангелогласного, богодухновенного пения. Она имеет глубокие почти трехтысячелетние корни и получила развитие в книге пророчеств Исайи, Новом завете и других источниках, свидетельствующих об ангелах, херувимах и серафимах, распевающих божественные гимны. Т. Ф. Владышевская относит концепцию богодухновенного пения к устойчивому стереотипу средневековья. В ее основе «лежит представление о небесном престоле, окруженном ликом ангелов, непрерывно возжигающих Богу славословие в своих божественных песнопениях» (40, с. 116). Согласно этим воззрениям ангелы воссылали свои славословия вместе с людьми и передавали мелодии божественных гимнов великим византийским распевщикам (176, с. 89), Рудименты концепции ангелогласного пения присутствуют и в религиозных представлениях поморцев. Так, об исполнении самогласных стихир на «Господи воззвах» (7 глас) Ф. Ф. Серебренников сказал, что данное песнопение «ангельское» по происхождению, так как «Иоанну Дамаскину этот глас напел ангел».
Сохранение концепции ангелогласного пения обуславливает позицию твердого соблюдения канонов древнерусского певческого богослужения в старообрядческой среде, стремление следовать образцу и принципу подобия, который лежит в основе средневековой теории. Так как сами песнопения являются «лишь отдаленным эхом небесных гимнов, через них можно приблизиться к нематериальному архетипу. Они приводят душу к гармонии, к согласованию с божеством» (40, с. 122). В связи с тем, что мелодии песнопений по своему происхождению считались священными, староверы по отношению к ним придерживаются принципа неизменности.
Ангелогласное пение в системе средневекового литургического канона связано с монодической организацией. Объяснение этому можно найти в литургии верных. «Едиными усты и единым сердцем славити и воспевати всечестное Имя Отца и Сына и Святаго Духа» - этот возглас, звучащий перед Символом веры, является призывом к единомыслию и единству верующих, соединению сердец и умов, которое выражается в монодическом пении средневековья и современных староверов.