Введение к работе
В жизни и искусстве XX века широко распространены явления, которые отражают ведущую тенденцию всей современной культуры, противоположную массовой культуре и бытовому сознанию. Мы определяем данную тенденцию как "иносказательную", останавливаясь на понятии, наиболее адекватном теме настоящей работы. Разные исследователи по-своему трактуют и называют эту общую тенденцию. Для одних определяющей будет готовность рассмотреть в качестве текста, т.е. с семиотической точки зрения, буквально все - дане жизненную обстановку, традиции и нормы поведения, быт, природу. Так обнаруживается новое явление, отличающее нашу эпоху: осознание знаковой семантики культуры. Некоторые исследователи - например, Ю. Лотман - считают это доказательством осознанно риторического характера современной культуры. В риторическую эпоху художник не имеет дела непосредственно с "необработанной" реальностью, авторская индивидуальность подчиняется единым законам мышления своего времени.
Идея многозначности текста, свойство искусства интерпретировать одно явление через образ другого, иносказание как важнейший принцип художественного языка - все это неотъемлемые качества типа творчества риторической эпохи.
О господствующем течении в развитии культуры и ее познании (независимо от вида искусства) пишут многие исследователи - историки, филологи, семиотики, искусствоведы, культурологи - по-разному интерпретируя его и далеко не всегда связывая с риторикой (С. Аверинцев, Ю. Лотман, А.В.Михайлов, Г. Кнабе).
Особенно подробно и глубоко проблему доминирующей идеи в развитии культуры разрабатывает Г. Кнабе. Он называет ее внутренней формой культуры, которая изменяется от эпохи к эпохе. Исследователь-культуролог рассматривает явление очень широко, справедливо считая внутреннюю форму культуры сквозным типологическим принципом, в нашу эпоху определяющим особенности всей духовной ситуации ВТО- ' рой половины XX зека. Г. Кнабе приходит к выводу о стремлении к "новой нормативности", "тоске" по организованности в современной (послевоенной) эпохе. Это особенно симптоматично для XX века, когда ориентация культуры меняется с нормативного (классического, античного) образца к экзистенциальному, а "правильная" культура от-
чуждается. Складывается система, где хаос понимается не как деструктивное начало, а как более глубинное понішание аизненных процессов, которое позволяет не противопоставлять естественно-научную и гуманитарную с^-еры. Taiae посылки могут подвести к двум разным выводам. С одно/ стороны, мо,2но пропеть гуманистический гимн - но реальная кязнь постоянно опровергает утопические мечты. С другої'; стороны,нарастание хаоса в современности, пгнимание хаг>са как основы яизни буквально взывает к тае оргэннзозашгости. 1* здесь ванно, какой она будет - естественной, органичной, "самепроизвольной" - или насаждаемой сверху, насильственно?., антигуманной.
Зо второй половине XX века сам оо'раз "порядка", в чем бы он ни выражался, в значительней степени скомпрометирован. За счет этого многие (если не все) объединяющие человечество идеи и конструкции стали связываться с тоталитаризмом, авториторизиои. Сейчас идея организованности, "порядка", в силу ее насущной необходимости для современности, настоятельно нуждается в реабилитации. 1" с этой точки зрения самые благоприятные условия для нее создает искусство.
3 искусстве чрезвычайно симптоматичным является аанр, который в силу своих специфических свойств, как з капле воды, отразил важнейшую тенденцию XX века. Это притча, благодаря своей иносказательности, обращенной к "вечным" образам, она воплощает стремление к организованности в современной эпохе. (Не случайно понятие "притча" столь часто применяется сейчас в искусствознании и критике.) Очень убедительный и интересный пример трактовки жанра притчи в современном искусстве представляют собой музыкально-сценические "Притчи для церковного исполнения" С. Бриттена: "Река Кэрлью", "Пешное действо" и "Блудный сын" - тем более что притчами их назвал сам автор, показав тем самый, что он солидарен с содержанием и канром древних первоисточников. Поэтому темой настоящего исследования, в силу своей репрезентативности, и послунили аанр притчи как таковой и его отображение в музыкальном театре XX века на примере "Притч..." Б. Бриттена.
Актуальность работы, таким образом, заключается у'не з езмой ее теме: это язление современной музыкальной сцены, конкретно 'выражающее ведущую тенденцию искусства и культуры XX века.
Отмечая научную новизну исследования, моано в выделить несколько аспектов. Сами "Притчи для церковного исполнения" Бриттена неизвестны и практически недоступны в нашей стране не только широкой публике, но и музакантам-п.офессионалам (за исключе-
ниєм специалистов-Сриттеноведов). Указанные произведения .у нас не ставились, а пользование их партитурами и записями строго ограничено звторсм и издателями. (Существующие в напей стране экземпляры исчерпываются единичными изданиями в библиотека Союза композиторов и частных о'иблиотеках, а та-ue единственной записью, находяпейся в архиве Г.оскозского радио, я пластинками в частной фонотеке.) Теория а.:анра притчи не разработана даяе применительно к литературе, а тем белее к другим вилам искусства, в отношении которых такая проблема по существу и не ставилась. Об этом ноияо судить я по отсутстзию фундаментальной теоретической литературы о притче (сведения о ней ограничиваются справочными и общими энци-юрпедкчеекпыи изданиями). В настоящей работе разрозненные теоретические положения сведены воедино, систематизированы и выстроены з целостное описание поэтики притчи. Разные виды искусства XX века рчссматр:тваются с точки зрения теория жанра притчи, а главное, эти теоретические разработки полонены в основу музыкального анализа - в данном случае "Притч..." Бриттена. Помимо музыкальное и литературной стороны работы, неотъемлемой частью анализа-сочинений Бриттена становится театральный аспект, вытекающий из темы исследования: проблемы сценической концепции, хронотопа, сценографии, составляющих жанра. Таким образом, темой обусловжены различные направления работы из нескольких областей знания, меадисплинарный, разнопрофильный характер исследования, которое осуществляется на стыке наук.
Целью работы является освещение современной музыкально-театральной реальности (на примере "Притч..." Б. Бриттена) и, шире, панорамы искусства XX века сквозь призму притчи, поскольку она воплощает доминирующую тенденцию культуры XX века.
В задачи исследования входят систематизация теории канра притчи, прилокенив теории к аизни современного искусства и на этой основе классификация притч и близких к ней жанровых разновидностей в литературе, драматическом и музыкальном театре, кино, применении теории жанра к анализу "Притч..." Бриттена с целью выявления специфики воплощения жанра притчи а музыкальном театре XX века, соотнесение конкретного аналитического музыкально-сценического материала с кентекстем и характером созременной культуры. Более узкая задача - освещение неззурялннх сочинений одного из крупных композиторов современности,плодотворное для введения их в научные оби*од,а также в педагогичегкую и театрально-постановочную практику,в чем состоит
научно-практическая ценность диссертации.
Отдельные теоретические положения и материал исследования апробированы на обсуждениях глав диссертации, проведенных ка^дрой истории музыки Нижегородской консерватории, в выступлениях на всесоюзной конференции "hi* -biitb-bnica. В честь 75-летия со дня рождения К. Бриттена", Ленинград, 1988 (доклад "Жанровые корни "Блудного сына" Б. Бриттена з конгексте поэтики рило-соЯско-дидакгической литературы и драматургии", без опубликования тезисов), на международной научно-тзорегической ко иг^ренции" fit л 6tii
Структура работы: диссертация состоит из введения, трех глзв и заключения, я работе есть приложения, включающие I) примечания, 2) иотнне примеры, 3) схемы и ц) библиографию из 258 наименований книг и статей на русском и иностранном языках.