Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Хоровая миниатюра в историко-культурном контексте 10
1.1. Миниатюризация в музыкально-хоровом искусстве: философские основания 11
1.2. Хоровая миниатюра в контексте традиций русского искусства 19
1.3. Исследовательские подходы к изучению хоровой миниатюры 28
1.3.1. Текстуальный подход к исследованию жанра хоровой миниатюры 28
1.3.2. Хоровая миниатюра: структурный подход к анализу поэтического и музыкального текстов 32
Глава 2. Хоровая миниатюра в творчестве композиторов русской школы: историко-культурные предпосылки, становление и развитие жанра 44
2.1. Музыкально-поэтическое взаимовлияние и его роль в формировании жанра хоровой миниатюры 44
2.2. Хоровая миниатюра как теоретическая дефиниция 52
2.3. Кристаллизация черт жанра хоровой миниатюры в творчестве русских композиторов XIX века 68
Глава 3. Хоровая миниатюра в музыкальной культуре XX века 91
3.1. Жанровая ситуация XX века:
социокультурный контекст бытования жанра 93
3.2. Эволюция жанра хоровой миниатюры во второй половине XX века 106
3.3 Основные векторы развития жанра 118
3.3.1. Хоровая миниатюра, культивирующая классические ориентиры 118
3.3.2. Хоровая миниатюра, ориентированная на русские национальные традиции 126
3.3.3. Хоровая миниатюра под воздействием новых стилевых тенденций 60-х годов 133
Заключение 149
Список используемой литературы
- Исследовательские подходы к изучению хоровой миниатюры
- Хоровая миниатюра: структурный подход к анализу поэтического и музыкального текстов
- Хоровая миниатюра как теоретическая дефиниция
- Основные векторы развития жанра
Исследовательские подходы к изучению хоровой миниатюры
Чем значим философский аспект проблемы? Философская рефлексия дает понимание искусства в целом, равно как и отдельного его произведения, с точки зрения фиксации в нем глубинных смыслов, связанных с природой мироздания, предназначения и смысла жизни человека. Не случайно начало XXI столетия ознаменовано особым вниманием музыкальной науки к философской мысли, помогающей осмыслить ряд значимых для музыкального искусства категорий. Во многом это связано с тем, что, в свете изменения современной концепции картины мира, в которой Человек и Вселенная взаимо-определяемы и взаимообусловлены, антропологические идеи приобрели для искусства новую значимость, а наиболее важные направления философской мысли оказались тесно связаны с аксиологическими проблемами.
Показательно в связи с этим, что еще в работе «Ценность музыки» Б.В. Асафьев, философски осмысливая музыку, придавал ей более широкое значение, интерпретировал как феномен, объединяющий «глубинные структуры бытия с человеческой психикой, что естественно, превышает границы вида искусства либо художественной деятельности» [17, 19]. Ученый видел в музыке не отражение реальной действительности нашей жизни и переживаний, а отражение «картины мира». Он считал, что через познание становле 1 Термин «миниатюризация» не является авторским, а общепринят в современной искусствоведческой литературе. ния музыкального процесса, можно приблизиться к пониманию оформленного мироустройства, поскольку «процесс звукового становления сам по себе и есть отражение «картины мира», а саму музыку как деятельность, он ставил «в ряд мирополаганий» (конструкций мира), рождающих микрокосм - систему, синтезирующую maximum в minimum [17, 31].
Последнее замечание особо значимо для исследуемой темы, поскольку содержит установку на анализ аргументов, раскрывающих актуальность тенденций в современной культуре, ориентированных на миниатюру в искусстве. Основания же этих процессов первично были осмыслены в области философского знания, в рамках которого проблема соотношения большого и малого - макро и микромира, проходит сквозной нитью. Остановимся на этом более подробно.
В конце XX века, в мировой философии и науке, наблюдается активное возрождение традиционных философских понятий и категорий, отражающих целостность мира и человека. Использование аналогии макрокосм - микрокосм позволяет рассматривать и объяснять соотношения «природа - культура», «культура-человек». Такое отображение устройства жизни обусловило появление новой методологической позиции, где Человек постигает законы окружающего мира и познает себя как венец творения природы. Он начинает проникать в глубины собственной психологической сущности, «разбивает» чувственный мир на спектр различных оттенков, градирует эмоциональные состояния, оперирует тонкими психологическими переживаниями. Он старается отразить в знаковой системе языка изменчивость мира в себе, остановить и запечатлеть в восприятии его текучесть.
Отражение же, с точки зрения философии, есть «взаимодействие материальных систем, где происходит взаимное запечатление системами свойств друг друга, «перенос» особенностей одного явления на другое, а в первую очередь «передача» структурных характеристик» [104, 24]. Поэтому отражение жизненного смысла в художественном тексте можно трактовать как «устанавливающееся в процессе взаимодействия структурное соответствие этих систем» [104, 25].
В свете этих положений определим, что миниатюризация есть отражение сложных, мимолетных свойств живой материи, «свернутость», или фрагментарно схваченный процесс взаимодействия систем, переданный в становлении смысла художественного текста. Его сущность - сжатость знаковой системы, где знак приобретает значение образа-символа. Благодаря смысловому кодированию создается возможность оперирования целыми «семантическими комплексами», их сопоставлением и обобщением .
Обозначив принципиально важную для постижения сущности миниатюры проблему соотношения макро и микромиров, оформившуюся в самостоятельный концепт к XX веку укажем, что в философии накоплено множество ценных сведений, позволяющих глубинно представить суть жанра хоровой миниатюры. Рассмотрим их в исторической ретроспективе.
Смысл понятия макро и микрокосмос ведет свою историю с античных времен. В философии Демокрита впервые возникает сочетание mikroskosmos («человек - это малый мир»). Развернутое учение о микро- и макрокосме представлено уже у Пифагора. Родственным в идейном смысле оказался принцип познания, выдвинутый Эмпедоклом - «подобное познаётся подобным». Сократ утверждал, что знание космоса может быть получено «изнутри человека». Предположения об общности сущего человека и вселенной про Проникая в сущность явления миниатюризации текста, сравним его с аналогичным явлением во внутренней человеческой речи. Современной наукой получены экспериментальные данные, конкретизирующие механизм взаимодействия слова и мысли, языка и мышления. Установлено, что внутренняя речь, которая, в свою очередь, возникает из внешней, сопровождает все процессы умственной деятельности. Степень её значимости возрастает при абстрактно-логическом мышлении, требующем развернутого проговари-вания слов. Словесные знаки не только фиксируют мысли, но и оперируют процессом мышления. Эти функции являются общими как для естественных, так и для искусственных языков. A.M. Коршунов пишет: «По мере создания обобщенной логической схемы материала происходит свертывание внутренней речи. Это объясняется тем, что обобщение происходит с помощью выделения ключевых слов, в которых концентрируется смысл всей фразы, а иногда и целого текста. Внутренняя речь превращается в язык смысловых опорных пунктов» [104, 43]. слеживаются в творчестве Платона. О малом и большом космосе рассуждает и Аристотель. Эта концепция развивалась в философии Сенеки, Оригена, Григория Богослова, Боэция, Фомы Аквинского и др. [8].
Особенный расцвет приобретает идея макро и микрокосма в эпоху Возрождения. Великие мыслители - Джордано Бруно, Парацельс, Николай Кузанский - были объединены идеей о том, что природа в лице человека заключает в себе умственную и чувственную природу и «стягивает» в себе всю Вселенную.
Опираясь на исторически развивающийся постулат о соответствии макро и микромира, заключим, что макрокосм культуры подобен микрокосму искусства, макрокосм искусства - микрокосму миниатюры. Она, отражающая мир личности в современном искусстве, есть подобие макросистемы, в которую вписана (искусство, культура, природа).
Доминирование идей макро и микромиров в русской философии определило значимые установки, под знаком которых эволюционировало хоровое искусство. Так, для разработки проблемы миниатюризации в искусстве сущ-ностно важна идея соборности, привносящая в русскую музыку элемент философского творчества. Это понятие изначально ассоциируется с хоровым началом, что подтверждается использованием его в этом ракурсе русскими философами. В частности «К.С. Аксаков понятие "соборность" отождествляет с общиной, где "личность свободна как в хоре". Н.А. Бердяев дефинирует соборность как православную добродетель, Вяч. Иванов - как идеальную величину. П. Флоренский идею соборности раскрывает через русскую протяжную песню. B.C. Соловьев идею соборности трансформирует в учение о всеединстве» [153, 11].
Хоровая миниатюра: структурный подход к анализу поэтического и музыкального текстов
В ряду историко-художественных процессов, повлиявших на формирование жанра хоровой миниатюры, следует особо выделить тенденции, определявшие взаимовлияние и взаимообогащение музыки и поэзии. Координата этих отношений различна в разных пластах отечественной музыкальной культуры. В народном творчестве это соотношение вырастало и развивалось на паритете двух искусств, их синтезе. В культовой музыке главенствовало слово. В светской профессиональной культуре это соотношение основывалось на неравномерном развитии поэзии и музыки, где новации одного искусства служили импульсом к достижениям другого. Этот процесс имел глубокие исторические корни. «Кажется достоверным предположение - пишет Т. Чередниченко, что зародившаяся ранее прозы древнерусская светская поэзия была изначально связана с напевом» [234, 301], «рассчитанная на чтение, (она) имела для каждого жанра определенную, лишь ему присущую манеру интонировать» [127, 119].
Достаточно плодотворным и интересным в развитии музыкально-поэтического взаимодействия в профессиональном творчестве оказался XVIII век. Основным поэтико-музыкальным жанром этого периода является русский кант, который «следует рассматривать как камерную разновидность партесного пения» [83, 119]. Своими интонационными истоками он был укоренен в традициях русской народной песни в сплаве с интонациями обиходного пения. Как пишет Т.Н. Ливанова «кант XVIII века оставался непосредственной ощутимой подосновой русского профессионального искусства, поскольку соприкасался со всеми областями музыкальной культуры и вместе с тем уходил далеко в быт» [116, 452].
Русский кант и камерная песня , в своем расцвете, давшие позже жизнь лирической песне, с нашей точки зрения, является одними из предтеч русской хоровой миниатюры, так как в них проявилась фундаментальная особенность рассматриваемого нами жанра, а именно единство музыкально-поэтической природы музыкальной строфы [65], развивающейся во взаимодействии стихотворных и музыкальных факторов. Поэтическое слово всегда стремилось к образности, правдивости, находя её в недрах глубины интонируемого смысла, а музыкальный тон «искал правду» в выражении образно интонируемого слова. Ведь, как отмечал Б.В. Асафьев, «в самом человеке, в "органике" его звуковыявления - и слово, и тон - в равной мере обусловлены интонацией» [15, 143]. Таким образом, сплоченность двух искусств определялась укоренённостью их в одном источнике - интонации. Настойчивый творческий поиск художественной правды (особенно важный для русской традиции), в основе которой органичное интонационное единство слова и тона, как в музыке, так и в поэзии, определили дальнейший обмен их своими средствами выражения. Для музыкального склада это вело объективно к утверждению новых, классических закономерностей формы, для поэтической - к укреплению новой, силлабо-тонической системы стихосложения [116, 465]. Рассмотрим некоторые, значимые для нас этапы формирования этого явления.
С древних времен музыка и поэзия обнаруживают единый принцип организации музыкальных и поэтических структур. Возникшая еще в XVI сто 46 летии, виршевая поэзия в ранних своих образцах не упорядочивала слоговые позиции в строфе. Стих был ассиметричным, с поэтической каденцией -рифмованным «краесогласием». Аналогичным было строение мелодий знаменного распева. Мелодические фразы соответствовали друг другу лишь окончаниями - унисонными каденциями, которые были организующим элементом формы. Однообразная метрика в музыке и поэзии дополнялась интонационной сдержанностью. Структурная единица стихотворения того времени - это двустишие. Поэтическая строфа не имела четких границ, складывающаяся из двустиший, она могла быть бесконечна, достаточно аморфна. Другую ситуацию мы наблюдаем в музыке. В музыкальной форме единица -мелодическая фраза. Музыкальные формы этого периода, достигают уровня освоения репризных замкнутых структур. В процессе соотношения они осуществляют свое влияние на поэтическую строку, заставляя поэтов искать смысловую емкость в изложении сюжета стихотворения.
Но к середине XVIII века - на пике популярности виршевой поэзии назревают перемены. Они заключаются в появлении еще одного организующего фактора в стихосложении - равенства количества слогов в строфе. Такое стихосложение стало называться силлабическим. Стоит подчеркнуть, что «переход к равносложному силлабическому стиху был осуществлен в рамках песенной поэзии. Стихотворения поэтов предназначались для того, чтобы их пели, а не читали, и создавались на мелодику определенного типа, а иногда, может быть, и одновременно» [83, 226]. Среди известных поэтов той поры, писавших стихи для кантов и песенную поэзию, можно выделить С. Полоцкого, В.К. Тредиаковского, А.П. Сумарокова, Ю.А. Нелединского-Милецкого. Композиторский корпус представляли В.П. Титов, Г.Н. Теплов, Ф.М. Дубян-ский, О.А. Козловский. Именно подвижническими усилиями этих музыкантов и поэтов происходило столь активное оттачивание норм русского стихо творного языка и опытная работа по взаимодействию средств выразительности музыки и поэзии. Например, А.П. Сумароков, талантливый литератор своего времени, требует от поэта, пишущего песни, прежде всего простоты и ясности:
Хоровая миниатюра как теоретическая дефиниция
Итак, с нашей точки зрения, именно творчество СИ. Танеева явилось вехой в развитии жанра светской хоровой миниатюры. Современное осмысление великого наследия привнесло новое глубокое понимание его эстетической концепции, все еще не до конца признанной: «высокие достоинства его музыки общепризнаны, но пока еще недостаточно оценена чистота идеалов, определяющих долгую жизнь лучших произведений Танеева» [161, 209 -210]. Рассмотрим некоторые аспекты творчества музыканта, связанные с хоровой миниатюрой светского типа. Для этого эскизно наметим творческие устремления великого художника, акцентируя ракурсы, значимые для авторского подхода к исследуемому жанру.
Как известно, в поле интересов СИ. Танеева как композитора и как ученого находился творческий арсенал великих музыкантов эпохи Ренессанса, который был подвержен им глубокому анализу, изучению и художественному переинтонированию. Ресурс ренессансной полифонии оказался актуальным и для хоровой миниатюры. Сочетание в одновременном звучании нескольких мелодий, каждая из которых равноправна и художественно значима, стало основополагающим в создании хоровой ткани произведений светской направленности. Характер и особенности тематизма определялись его вокальной природой и унаследовали глубокую корневую связь со словом. При этом синтез полифонической и гомофонно-гармонической фактур открыл новый потенциал структурирования музыкальной ткани, отражавший «стремление художников к неповторимости выражаемого состояния, к индивидуальности экспрессии, и, значит, оригинальности конкретного оформления» [218, 194].
Танееву близок принцип непрерывного тематического развития, он создает хоровую музыку, опирающуюся на метод, «антиномично сочетающий потенцию к текучести, непрерывности с потенцией к четкому структурированию» [7, 71]. Эта концепция позволила музыканту объединить в одной форме закономерности композиций фуг и строфической формы. «Самые стройные хоровые сочинения суть те, - пишет Танеев, - в которых контрапунктические формы соединяются со свободными формами, то есть в которых имитационные формы делятся на части предложений и периодов» [31, 35]. Сказанное особо значимо, если указать на то, что интерес к многогранному внутреннему миру человека, составивший суть содержания музыки СИ. Танеева, актуализировался в богатой сфере полифонической образности, органично воплощенной художником в жанре хоровой миниатюры.
Для того чтобы выявить суть художественных достижений СИ. Танеева в области интересующего нас жанра, осуществим сравнительный анализ ряда произведений, обозначив предварительно некоторые важные, с нашей точки зрения, позиции, очерченные в теоретических изысканиях Е.В. Назай-кинского, посвященных вопросам генезиса жанра миниатюры. Отметим, следующее: ученый определяет понятийную сущность миниатюры, исследуя «совокупность и многоцветие явлений, с которыми может, так или иначе, сопрягаться рассматриваемое слово» [146]. Среди них он выделяет главные, самые «надёжные критерии, позволяющие ориентироваться в этой области». Первым в их ряду, создающим «эффект миниатюрности» в малой форме является соблюдение принципа «большое в малом». Этот критерий «является не только масштабным и количественным, но также поэтическим, эстетическим, художественным» [146].
Разделяя мнение Е.В. Назайкинского об основополагающей роли данного критерия, спроецируем на него анализ нескольких хоров СИ. Танеева, с целью выявить в какой мере в них проявляются черты жанра миниатюры. Оттолкнемся от гипотезы, что основные средства и приемы замещения большого малым охватывают все уровни художественного целого, формируя жанровую специфику хоровой миниатюры. Одним из таких приемов, способ 76
ствующих художественному сжатию смысловой энергии, является обобщение через жанр. Он реализует себя через ассоциативную «связь с первичными жанрами, с жизненным контекстом» [146]. В основе лежит механизм заимствования смыслов: жанровый прототип миниатюры «отдает» ей родовые признаки и специфические особенности, которые выполняют в художественном целом конкретные смысловые функции. Связь с жанровыми прототипами в произведениях СИ. Танеева просматривается, прежде всего, на уровне тематического материала. Художественное же его развитие и обработка осуществляется посредством ресурсов полифонии. Помимо первичных жанров, темы С.И.Танеева нередко своими истоками восходят к древнерусскому пению и близки к самобытному стилю церковной музыки, но в любом случае базируются на русском мелосе.
Ярко выраженная национальная природа тематизма, предрасполагает к особой емкости его изложения, способности к непрерывному интонационному развертыванию, а также вариационным и вариантным преобразованиям. У С.И.Танеева это богатство способов развития тематического материала, как было отмечено, имеет под собой одну фундаментальную основу. Речь идет о полифоническом мышлении композитора, которое открывает возможности разнообразных контрапунктических способов изложения и развития, осуществляемого в лучших художественных традициях полифонического письма.
В подтверждение сказанному сошлемся на ряд примеров. Так в миниатюре-пейзаже «Вечер» главная тема выдержана в жанре баркаролы. Она подвергается активной трансформации, в процессе которой складываются родственные ей тематические элементы. Они «уплотняют» звучание, расцвечивая его новыми оттенками, благодаря интонационно-ритмическим изменениям «профиля» темы в окутывающих ее контрапунктах. Постепенное их выключение к концу произведения, создает эффект замирания звучания, материализуя переход природы к ночному умиротворению. Другой пример: танцевальный характер зажигательной тарантеллы, который присущ побочной теме хора «Развалину башни», рисует «блестящее» прошлое старой башни. Глубоко контрастна ей главная тема, живописующая безрадостную картину настоящего. В разработочной части интересующая нас жанровая тема преобразуется в элегическом ключе, именно благодаря контрапунктическому развитию она приобретает оттенок грусти и горечи.
В основу хора «Посмотри, какая мгла» положена тема песенного характера. Изложенная первоначально в гомофонно-гармонической фактуре, уже во втором проведении она получает развитие посредством бесконечного канона. Имитационная техника здесь, также как и в предшествующем примере, подчинена программности. Изображение природы - «мерцание» её оттенков - передано переливами тембров, благодаря смене голосов, поочередно подхватывающих тематические проведения и образующих «грозди» имитаций. Полифоническая техника оказывается вовлеченной в структурирование художественного образа. Мастерское владение сложным ресурсом приемов полифонического варьирования, способных передавать тончайшие выразительные оттенки, способствует «созданию воздушного музыкального образа, превосходно передающего настроение» [167].
Итак, подчеркнем, что на уровне тематизма принцип «большое в малом» реализуется посредством кардинального преобразования первичной жанровой основы тем в процессе их развития на основе полифонических средств и приемов, не последнюю роль, в ряду которых играют ресурсы высшего полифонического жанра фуги.
Доказательную аргументацию действия исследуемого нами принципа продолжим на содержательно-смысловом уровне, раскрытие которого возможно через анализ взаимовлияния литературного и музыкального текстов, обнаруживающих определенную общность свойств. Основу их содержания составляет «точечная» фиксация контрастных образов, исключающая фазу развития. Смыслы транслируются слушателю как последовательность цело 78 стных образов, сопоставленных по принципу антитезы либо тождества. Е.В. Назайкинский представляет это как «противостояние полюсов, которое и без фиксации переходных ступеней, протяженностей, их обычно разделяющих, способно дать представление об объемности вмещаемого между полюсами мира» [146].
Специфика реализации этого приема в хоровой миниатюре напрямую связана со смысловой весомостью литературного текста и состоит в следующем. Содержательная канва миниатюр С.И.Танеева представляет «особые» поэтические тексты, обладающие значительностью содержания, драматургическим потенциалом, эмоциональностью, возможностью переосмысления и углубления. Типичным образцом такого подхода к выбору поэтической основы сочинений являются хоры ор. 27 на стихи Якова Полонского, в поэзии которого С.И.Танеев видел необходимый «пластичный» материал для лепки образа «четкой психологической музыкальности» [154, 39]. Не случайно B.C. Соловьёв подчеркивал: «В сильной и равной мере обладает поэзия Полонского свойствами музыкальности и живописности». Проанализируем стихотворение Я. Полонского «На могиле», легшее в основу одноименного хора. Приведем пример поэтического текста.
Основные векторы развития жанра
Учитывая эти посылы исследователей, рассмотрение хоровой миниатюры в данном разделе работы будет нацелено на выявление жанровых преобразований на уровне информативности текста. Этот вопрос представляется наиболее важным, поскольку позволяет понять, как формируется содержательный объем миниатюры в соотношении вербального и музыкального текстов на фоновысотном, лексическом, синтаксическом, композиционном уровнях их взаимодействия. Выдвинем предположение, что в процессе модернизации жанра те или иные структурные признаки приобретали доминирующее значение в его развитии. Для выполнения этой задачи будем использовать следующие аналитические операции: рассмотрим хоровую миниатюру в аспекте межжанрового взаимодействия, и выявим влияние ассимилированных признаков других искусств на внутреннюю структурно-языковую систему произведения.
Итак, гигантское распространение средств массовой коммуникации приобщило к культурным ценностям невиданную по масштабам аудиторию. Колоссальное расширение рамок звукового мира было связано с преподнесением музыки не только в качестве самостоятельного субъекта восприятия, но и с использованием её в качестве компонента других искусств, и не только искусств. Порой музыкальная составляющая представляла собой причудливое, невероятно пестрое чередование произведений и фрагментов, принадлежащих различным стилям и жанрам. В этом ряду различные сочетания музыки, изображения и слова, предлагаемые радио и телевидением: от музыкальных заставок радиорубрик до художественных и документальных кинофильмов, балетных и оперных постановок.
В орбите творческих поисков, связанных с рождением разнообразных форм жанрового синтеза, нередко осуществляемых на стыке разных видов искусств, оказался и жанр хоровой миниатюры. Искания, связанные с достижением образной глубины, которые порой «нащупывались» в далеких сферах искусства, стали характерной чертой эпохи. Рассмотрим процесс жанровых взаимодействий, столь важный для исследуемого периода жизни жанра, на примере хоровых миниатюр Г.В. Свиридова из цикла «Пять хоров на слова русских поэтов» для смешанного хора a cappella. Ракурс нашего внимания будет направлен на новые черты исследуемого жанрового типа в индивидуальном творческом решении композитора.
Итак, хоровая миниатюра Г.В. Свиридова, в соответствии с тенденциями времени, находилась в эпицентре межжанровых взаимовлияний динамично развивающейся новой культуры, испытывая влияние других родов искусств. Образование структурно-семантической модели свиридовских хоров было связано с характерными особенностями массовой песни, источником интонационных идей которой, как известно, служила народная музыка. Преломление народного мелоса в интонациях советской массовой и лирической песни, по словам К.Н. Дмитревской, делает «народную основу, с одной стороны, более обобщенной, с другой, более доступной для широких масс, поскольку ставит на пути восприятия ими музыки уже освоенные вехи» [61, 137]. Сказанное позволяет говорить о том, что свиридовские хоровые произведения несли в себе расширение социальной предназначенности хорового искусства и стимулировали процессы воспитания и обретения нового слушателя, понимающего и воспринимающего в художественных реалиях музыки личностно-ценностные смыслы. Очевидно, что эти процессы подготавливали возникновение хоровой композиции лирического типа.
Еще одним важным истоком обновления жанра хоровой миниатюры явилось активное включение хора в самые разнообразные жанровые контексты. Так хоровые эпизоды разнообразно инкрустируются в симфоническую музыку (Д.Д. Шостакович, Б.И. Тищенко, А.Г. Шнитке, А.Р. Тертерян, А.Л. Локшин), в театральные постановки (Г.В. Свиридов к спектаклю «Царь Федор Иоаннович», А.Г. Шнитке к драме Ф. Шиллера «Дон Карлос», Э.В. Денисов к спектаклю «Преступление и наказание»). Такое взаимодействие хорового жанра с симфонией, театром, не могло не оставить следа в художественных преобразованиях хоровой миниатюры.
Симфонизм проявился в хорах Г.В. Свиридова как принцип музыкального мышления, как драматургия, представляющая взаимодействие различных образных сфер и их качественное преобразование в результате данного процесса. Подтверждением этому является использование композитором во вторичных структурах формы сонатного allegro (хор «Вечером синим»), внедрение системы лейттем и интонационных арок (хоры «Вечером синим», «Как песня родилась»).
Элементы симфонического мышления проявился и в особенностях фактурного изложения. В хоре «Табун» образный контраст частей произведения достигается благодаря кардинальной смене фактурного рельефа музыкальной ткани. Хоровая инструментовка каждого фактурного пласта используется как средство музыкальной выразительности. В хоровой миниатюре «Об утраченной юности» мы можем наблюдать гомофонный тип многоголосия, применения хоровой педали в хоре «Табун», сочетание соло и тутти в миниатюре «Как песня родилась». Многоплановость фактурного рисунка проявляется в соединении в музыкальной ткани главных тематических построений и сопровождающих их подголосочных элементов (хор «Как песня родилась»). В некоторых хорах голосоведение второго плана представляется довольно развитым и образует собой фрагменты - вокализы («Как песня родилась»).
Инструментальное искусство оказало воздействие и на сферу звуко-изобразительности в хоровой музыке. Это проявилось в яркой дифференциации тембров, приближении их к инструментальной окраске («Как песня родилась»), в контрастных сопоставлениях штрихов и нюансов, в речевой и декламационной агогике, в особой роли пауз.
От театрального искусства, столь энергично утверждавшего себя в деятельности многих театров разных направлений, хоровая пьеса восприняла драматургические способы развития музыкального материала: персонификацию образов, их конфликтное взаимодействие (хор «Повстречался сын с отцом»), стремление к эмоциональной подаче слова, к декламационности, речевую агогику, особую роль пауз. Ораториальное творчество принесло в миниатюру эпическое начало, что выражается в использовании повествовательного, сопряженного с образным осмыслением, способа изложения главных событий, во введении главного героя-чтеца (хор «Об утраченной юности»).
Особое значение для хоровой миниатюры имело развитие киноискусства. Специфика кинематографии оказала мощное воздействие на создание драматургической канвы в произведениях Г.К. Свиридова. Концепция построения образа в кино заключалась в использовании приема «монтажа кадров». Теория монтажа была открыта и разработана СМ. Эйзенштейном. Суть её заключалась в следующем: «сопоставление двух монтажных кусков больше похоже не на сумму их, а на произведение (курсив автора). На произведение - в отличие от суммы - оно походит тем, что результат составления качественно, всегда отличается от каждого слагающего элемента, взятого в отдельности» [239, 37]. Великий режиссер настаивал на том, что культура монтажа необходима, прежде всего, потому, что фильм - это не только логически связанный рассказ, но и максимально взволнованное, эмоциональное отражение жизни - произведение искусства. А одним из важных средств в создании кинематографического образа, он считал компоновку кадров, сопоставление которых было обусловлено художественным целым.