Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Характеристика песенной традиции калужских и пензенских переселенцев Челябинской области: история формирования, жанровая система 20
1.1. Песенная традиция калужских и пензенских переселенцев в структурной иерархии традиционной этнической культуры 20
1.2. Социально-исторический контекст формирования песенной традиции калужских и пензенских переселенцев Челябинской области 28
1.3. Состав и типология жанров музыкального фольклора калужских и пензенских переселенцев 35
Глава 2. Поэтика духовных стихов калужских и пензенских переселенцев 50
2.1. Типология поэтических текстов 50
2.2. Поэтика похоронно-поминальных духовных стихов 62
2.3. Поэтика духовных стихов, приуроченных к посту и календарным праздникам 75
Глава 3. Функционирование и музыкальная стилистика духовного стиха в традиции калужских и пензенских переселенцев 91
3.1. Функционирование духовных стихов в зимне-весенней календарной и похоронно-поминальной обрядности 91
3.2. Ритмическая, ладовая и композиционная организации напевов духовных стихов калужских и пензенских переселенцев 104
3.3. Сравнительный анализ духовных стихов коренной и переселенческой традиции 149
Заключение 177
Литература 183
Приложение 1. Нотные образцы 204
1.1. Календарные песни 204
1.2. Свадебные песни 209
1.3. Похоронные причитания 227
1.4. Хороводные и плясовые песни 238
1.5. Духовные стихи 250
с. Орловка 250
с. Серпиевка 303
с. Тюлюк 341
Приложение 2. Примечания к сборнику духовных стихов 359
Приложение 3. Репертуарный список 372
3.1. Таблица. Состав жанров музыкального фольклора калужских переселенцев с. Серпиевка Катав-Ивановский район Челябинской области (запись 2001-2002гг.) 372
3.2. Таблица. Состав жанров музыкального фольклора калужских переселенцев с. Биянка, Ашинский район Челябинской области (запись 2000-2003 г.г.) 374
3.3. Таблица. Состав жанров музыкального фольклора пензенских переселенцев с. Орловка Катав-Ивановского района Челябинской области (запись 2001-2002 гг.) 375
3.4. Таблица. Состав жанров музыкального фольклора пензенских переселенцев с. Тюлюк, Катав Ивановский район Челябинской области (запись 2003 г.) 377
3.5. Таблица. Духовные стихи, записанные в экспедициях 2000 - 2003 гг. в Ашинском и Катав Ивановском районах Челябинской области 379
3.6. Таблица. Духовные стихи с. Орловка (пензенские переселенцы) 381
3.7. Таблица. Духовные стихи с. Серпиевка (калужские переселенцы) 382
3.8. Таблица. Духовные стихи с. Тюлюк 383
3.9. Таблица. Этапы свадебного ритуала калужских и пензенских переселенцев 384
Приложение 4. Карты, таблицы, исторические справки 386
4.1. Административная карта Челябинской области 386
4.2. Административно-территориальное устройство Челябинской области 387
4.3. Горнозаводская зона Челябинской области. Историческая справка 388
4.4. Физическая карта Южного Урала 390
4.5. Карта западной части Челябинской области. Переселенческие села (с. Биянка, с. Орловка, с.
Серпиевка, с. Тюлюк) 391
4.6. Переселенческие села. Справочные материалы 392
4.7. Карта горных заводов Челябинской области 396
4.8. Расположение монастырей на территории Челябинской области 398
4.9. Карта расположения храмов на территории Ашинского и Катав-Ивановского районов Челябинской области 399
4.10. Сводная таблица монастырей и храмов Челябинской области 400
4.11. Административная карта Калужской области 409
4.12. Карта калужского наместничества 1793 г 410
4.13. Административная карта Пензенской области 411
4.14. Карта пензенского наместничества 1793 г 412
Приложение 5. ладовые модели духовных стихов 413
Приложение 6. структурные типы политекстовых напевов 427
Приложение 7. метрическая организация духовных стихов 430
- Песенная традиция калужских и пензенских переселенцев в структурной иерархии традиционной этнической культуры
- Поэтика похоронно-поминальных духовных стихов
- Функционирование духовных стихов в зимне-весенней календарной и похоронно-поминальной обрядности
- Сравнительный анализ духовных стихов коренной и переселенческой традиции
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Духовное народно-певческое искусство в последние десятилетия все чаще становится объектом пристального изучения. Главное внимание в нем уделяется жанру духовного стиха, не утратившего за столетия свою эстетическую и этическую значимость. На данный момент он подробно изучен на Среднем Урале и в Зауралье, но до сих пор нет системных исследований духовного стиха на Южном Урале, несмотря на то, что традиция его бытования еще жива. В настоящее время назрела необходимость не только в ее фиксации, но и во всестороннем осмыслении духовного стиха в рамках действующей местной традиции калужских и пензенских переселенцев Челябинской области.
Объект исследования – духовный стих калужских и пензенских переселенцев в системе музыкально-песенных жанров горнозаводской зоны Челябинской области.
Предметом исследования являются закономерности функционирования и стилистика данного жанра в рассматриваемой локальной традиции.
В исследовании выдвинута гипотеза о том, что в результате адаптации песенной культуры калужских и пензенских переселенцев в новых региональных условиях Южного Урала произошло разрушение первоначальной жанрово-стилевой доминанты, присущей коренным традициям, и замещение обрядовых жанров календарно-земледельческих и семейно-бытовых ритуалов необрядовым жанром духовного стиха. Он не только занял центральное положение в песенной системе калужских и пензенских переселенцев, но и способствовал сближению двух региональных традиций.
Цель исследования заключается в том, чтобы посредством выявления закономерностей функционирования и стилистики духовного стиха в локальной южно-уральской традиции раскрыть его возможности как жанра высшего порядка – мета-жанра, синтезирующего стилевые признаки обрядовых и не-
обрядовых жанров и выполняющего их функции в социально-культурной жизни переселенцев.
Обозначенная цель определила следующие задачи исследования:
-
Выявить факторы, повлиявшие на формирование песенной традиции калужских и пензенских переселенцев.
-
Охарактеризовать жанровую систему каждой переселенческой группы, определить состояние жанрово-стилевой доминанты и роль духовного стиха в местной системе жанров.
-
Рассмотреть особенности соотношения духовного стиха с календарной и семейно-бытовой обрядностью, а также необрядовой лирикой.
-
Оределить интонационные истоки мелодики данной группы духовных стихов, установить возможные ладово-интонационные и ритмические связи между обрядовыми жанрами и духовными стихами.
-
Выявить сходство и различия в функционировании, поэтике и музыкальном стиле духовных стихов обеих групп переселенцев.
-
Произвести сравнительный анализ духовных стихов первичной и вторичной территориальной локализации с целью определения константных и ново-приобретенных стилевых признаков.
Материалом исследования послужили нотации звукозаписей 100 образцов духовных стихов и обрядовых песен, записанных автором в фольклорных экспедициях 1999-2003 гг. в горнозаводском районе Челябинской области – в селе Биянка Ашинского района, деревне Орловка, селах Серпиевка и Тюлюк Катав-Ивановского района. Для сравнения с исходной территориальной традицией были привлечены духовные стихи и некоторые жанры традиционной культуры Калужской, Пензенской и Саратовской областей, зафиксированные С. С. Кося-товой, Н. Н. Гиляровой, И. А. Редкиной, Е. Л. Сверловой и Т. Г. Кондратьевой.
Научная новизна исследования. В научный оборот впервые вводится неизвестный музыкально-этнографический материал, дающий новые представления о жанре духовного стиха и локальной песенной традиции.
Местная традиция калужских и пензенских переселенцев Челябинской области впервые становится объектом комплексного изучения. Выявлены музыкально-стилистические особенности, поэтика и условия функционирования духовных стихов данной региональной группы. Введено и обосновано понятие жанрово-стилевой доминанты в применении к исследуемой традиции. Духовный стих калужских и пензенских переселенцев рассматривается как системный объект общероссийской культуры, раскрыты его возможности как мета-жанра, синтезирующего стилевые признаки обрядовых фольклорных и других жанров народного творчества и выполняющего их функции в традиционной культуре.
Методологическую основу диссертации составили труды крупнейших исследователей в области музыкальной фольклористики: К. В. Квитки, В. Л. Гошовского, В. М. Щурова, Е. В. Гиппиуса, И. И. Земцовского, В. А. Лапина, А. В. Рудневой, Б. Б. Ефименковой, М. А. Енговатовой, О. А. Пашиной, Т. И. Калужниковой, Н. Н. Гиляровой.
Цель и задачи исследования, а также специфика фольклора как синкретического явления обусловили комплексный подход к изучению и использование методов различных наук, применяемых в современной этномузыкологии – истории, этнографии, диалектологии, музыковедения, филологии. Духовный стих рассматривается в неразрывной связи с ритуалами жизненного и календарно-обрядового циклов калужских и пензенских переселенцев. Это обусловило использование системного метода, применявшегося в трудах О. А. Пашиной, Т. А. Агапкиной, Т. И. Калужниковой при исследовании обрядового фольклора. Песенная традиция переселенцев рассматривается как системный объект, представляющий сложнодинамическую систему, частью которой является жанр духовного стиха. Все эти объекты (духовный стих – календарный и семейный обрядовый цикл – песенная традиция переселенцев) функционируют как относительно автономные подсистемы более обширной и сложной метасистемы. Осмысление изучаемого объекта в данном ключе предполагает опору на методологию исследований И. В. Блауберга, Э. Г. Юдина, В. А. Лапина.
Анализ ритмической и ладомелодической организации напевов духовных стихов обусловил обращение к структурно-типологическому методу, заложенному в трудах К. В. Квитки, Е. В. Гиппиуса, В. Л. Гошовского, А. В. Рудневой, Б. Б. Ефименковой, М. А. Енговатовой. Подобный метод, в частности, использован при выявлении структурных типов политекстовых напевов духовных стихов и типологии поэтических текстов. При исследовании музыкально-ритмических особенностей жанра применяется метод слогоритмического анализа народных песен, разработанный А. В. Рудневой и Б. Б. Ефименковой.
Определение знаковой функции духовных стихов в контексте похоронно-поминального обряда потребовало использование семиотического подхода в изучении культуры, сформулированного Ю. М. Лотманом и применяемого в исследовании ритуалов А. К. Байбуриным, Н. Ф. Сумцовым, Н. Н. Велецкой.
Метод сравнительно-исторического изучения фольклорных материалов, используемый А. Н. Веселовским, В. Я. Проппом, Б. Н. Путиловым, И. И. Земцовским, Ф. А. Рубцовым, позволил расмотреть песенную традицию переселенцев в сопоставлении с коренной песенной традицией Калужской и Пензенской областей.
Наряду с этим использовались этнографические методы полевых исследований: фиксация и систематизация полученных данных.
Положения, выносимые на защиту:
1. Песенная культура калужских и пензенских переселенцев Челябинской области являет собой традицию позднего формирования (конец XVIII века), сложившуюся в результате «вторичной» локализации. В связи с адаптацией к новым условиям на Южном Урале, произошло разрушение жанрово-стилевой доминанты, присущей исконным традициям. Отличающиеся в своих истоках, калужская и пензенская традиции сблизились между собой посредством духовного стиха. Являясь необрядовым жанром, он, в свою очередь, занимает центральное положение в традиционной песенной системе калужских и пензенских переселенцев, выполняя обрядовую функцию в календарно-земледельческом и семейно-бытовом обрядовых циклах.
-
Вторичное формирование калужско-пензенской переселенческой песенной традиции складывалось под действием многих факторов: природно-географических, политико-экономических, демографических, социально-психологических, конфессиональных. Для традиционной культуры калужских и пензенских переселенцев Челябинской области, как и других уральских горнозаводских зон, характерна «очаговая» специфика, обусловившая взаимопроникновение музыкального опыта разнородных слоев населения – крестьян, заводских рабочих, промысловиков.
-
Духовный стих в песенной традиции калужских и пензенских переселенцев проявляет себя как мета-жанр, синтезирующий стилевые признаки обрядовых и других жанров народной культуры и выполняющий их функции.
-
Духовные стихи калужских и пензенских переселенцев представляют собой единый стилевой пласт, обнаруживая сходство содержания, функционирования, а также тесные ритмические, интонационные, ладомелодические, композиционные и фактурные взаимосвязи.
-
При сопоставлении духовных стихов калужских и пензенских переселенцев с памятниками духовного песнетворчества этнической территории (Калужская область и среднее Поволжье) обнаруживаются многочисленные связи, позволяющие выявить наиболее стабильные элементы, характерные для этого жанра как в песенной культуре переселенцев, так и в образцах коренной традиции. Наряду с этим, можно говорить о формировании в корпусе стихов Челябинской области собственных стилевых признаков.
Теоретическая и практическая значимость работы. Рассмотренные в работе музыкально-этнографические образцы, могут стать основой репертуара фольклорных коллективов, помочь в определении исполнительской интерпретации. Результаты исследования могут быть использованы в дальнейших музыковедческих и филологических исследованиях духовного стиха в России и Уральском регионе, а также в курсах народного музыкального творчества, народного песенного творчества, фольклорного ансамбля, истории отечествен-
ной музыки, теории и истории народной художественной культуры в средних специальных и высших учебных заведениях.
Апробация работы. Отдельные аспекты исследования нашли отражение в докладах на научных конференциях различного уровня, в том числе:
II Лазаревские чтения: Всероссийская научная конференция (Челябинск, 2003),
III международная заочная научно-практическая конференция «Культура и
коммуникация» (Челябинск, 2008), Четвертые Лазаревские чтения: «Лики
традиционной культуры: прошлое, настоящее, будущее» (Челябинск, 2008),
VIII международная научно-практическая конференция «Dny vdy – 2012» («Дни
науки – 2012», Чехия, Прага), Международный научно-творческий форум
«Молодежь в науке и культуре XXI в.» (Челябинск, 2012,2014,2016), VII
Всероссийская научная конференция с между-народным участием «Литература
в контексте современности: Жанровые трансформации в литературе и фольк
лоре» (Челябинск, 2014), VII Лазаревские чтения: Международная научная
конференция «Лики традиционной культуры в современном культурном
пространстве: полифония и диалог смыслов» (Челябинск, 2015), Всероссийская
научно-практическая конференция «Актуальные вопросы музыкознания»
(Челябинск, 2016), Международная научно-практическая конференция
«Смыслы, ценности, нормы в бытии человека, общества, государства»
(Челябинск, 2016), IV Международная заочная научно-практическая
конференция «Художественное произведение в современной культуре: творчество
– исполнительство – гуманитарное знание» (Челябинск, 2016). Опубликовано
несколько статей, в том числе в рецензируемых сборниках.
Структура работы подчинена задаче многоаспектного исследования духовного стиха калужских и пензенских переселенцев Челябинской области. В Главе 1 характеризуется система песенных жанров: общий состав, типология, истоки данной традиции. Дальнейшие разделы диссертации посвящены раскрытию жанрового и стилевого своеобразия духовных стихов: исследуются поэтические закономерности (Глава 2), функционирование духовного стиха в
местной традиции и его музыкально-стилистические особенности (Глава 3).
Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и приложения, содержащего 100 образцов духовных стихов и обрядовых песен калужских и пензенских переселенцев; таблицы ладовых моделей, структурных типов и метрики духовных стихов, картографические материалы, исторические справки.
Песенная традиция калужских и пензенских переселенцев в структурной иерархии традиционной этнической культуры
Песенная культура калужских и пензенских переселенцев Челябинской области являет собой традицию позднего формирования, сложившуюся в результате «вторичной» локализации. В ходе сложных исторических и миграционных процессов, происходивших в XVIII и XIX веках, ей суждено было стать частью региональной традиционной культуры Южного Урала.
Понятие традиции - одна из ключевых категорий фольклористики, тесно сопрягающаяся с категориями канона и генетического наследования. Согласно точке зрения М. С. Кагана, традиционная культура концентрирует в себе опредмеченный коллективный опыт прошлого, порождая инновации, обеспечивающие адаптацию традиционных культурных норм к изменяющимся условиям существования этноса. При этом, как отмечает ученый, особенности бытия и быта каждой родоплеменной общности, обряды, стереотипы мышления, практической деятельности и художественного творчества передаются из поколения в поколение «как неписанный закон, освященный мифологическими представлениями» [73, с. 336].
В философии и эстетике культура осмысливается как открытая историческая система сверхсложной структуры, бытующая и развивающаяся во взаимодействии со средой и отражающая жизнь человека, человеческого рода, общества. Одним из устойчивых признаков этой системы является иерархичность, позволяющая рассматривать каждый ее элемент как самостоятельный системный объект, а данную систему в целом - как компонент более сложных метасистем. Об этом пишут, в частности, Блауберг И. В. [17], Юдин Э. Г. [194], Лапин [107] и др. Таким образом, как утверждает В. А. Лапин, русский музыкальный фольклор «в целом предстает системой локальных традиций разного масштаба и исторической глубины, разных уровней местной специфики и национальной общности» [107, с. 4]
Исходя из идеи иерархичности системного культурного объекта, региональная песенная традиция является одним из элементов традиционной этнической культуры. Начиная с истоков отечественного этномузыкознания до настоящего времени ее исследование является одной из важнейших задач. В современных исторических, культурологических, филологических, искусствоведческих исследованиях региональным аспектам уделяется все большее внимание. Как отмечает И. А. Голованов, «региональный подход в фольклористике позволяет реконструировать особенности национальной культуры в ее уникальном историческом развитии, воссоздать особый мир социокультурных ценностей, возникший на определенной территории» [47, с. 60]. В последние годы в поле зрения ученых все чаще попадают наименее изученные фольклорные традиции позднего происхождения, сложившиеся вследствие «вторичной» локализации коренных народно-песенных систем европейской России, а также их взаимной адаптации [см.: 51, 161].
По мере накопления музыкально-этнографического материала и его осмысления выявилась проблема классификации песенных стилей, повлекшая за собой поиск критериев, по которым можно было бы дифференцировать песенные традиции.
Основы ареального направления в этнологических исследованиях были заложены в трудах украинских музыковедов-фольклористов Ф. М. Колессы и К. В. Квитки. Предлагая свой подход к фиксации и систематизации признаков региональной песенной традиции, К. В. Квитка впервые сформулировал положения «географического метода» на восточнославянском песенном материале, а также выделил «ареалы распространения» и «ареалы формирования» типов напевов. По мнению ученого, первоочередной задачей музыкальной фольклористики является определение «ареалов распространения» типо вых песенных структур и их картографирование [90, с. 90]. Другой украинский исследователь музыкального фольклора - В. Л. Гошовский - вводит в оборот термин «музыкальный диалект» применительно к региональной песенной традиции. По его мнению, в это понятие входят совокупность структурообразующих элементов песен, распространенных на определенной территории, специфические локальные разновидности напевов песен, наличие определенных песенных типов и жанров, а также приспособление напевов миграционных песен к закономерностям местного музыкального диалекта. Таким образом, «музыкальная диалектология изучает территориальные особенности напевов, разновидности песенных типов, определяет характерные признаки музыкальных диалектов и территорию их распространения» [49, с. 19].
Впервые региональные традиционные песенные системы в общих чертах описал В. М. Щуров [189], выделив северорусскую, южнорусскую, среднерусскую, западнорусскую, средневолжскую, уральскую, сибирскоалтайскую традиции. Позднее он объединил уральскую, сибирскую и алтайскую традиции в урало-сибирский ареал и выделил ареал казачьих песенных стилей. Г. Я. Сысоева, характеризуя исследование Щурова в своей диссертации [175], отмечает недостаточную разработанность единых классификационных признаков для разграничения региональных песенных стилей. Изыскивая критерии выделения региональных традиций, В. М. Щуров предлагал учитывать характер бытования песен, их музыкальную стилистику и исполнительские приемы, но территориальные границы, как справедливо отмечает Г. Я. Сысоева, «обозначил скорее эмпирически» [175, с. 5]. Согласно определению В. М. Щурова, понятие региональной традиции подразумевает «совокупность условий бытования, черт стиля и приемов исполнения, определяющих своеобразие музыкального фольклора определенного народа в той или иной ограниченной местности» [191, с. 99]. Кроме того, В. М. Щуров предлагает следующую иерархию в системе песенных традиций: ареальные - зональные - региональные - локальные [191, с. 100]. При этом никаких четких критериев для дифференцирования стилей ученый не приводит. Пути решения проблемы выявления региональных песенных традиций были разработаны Е. В. Гиппиусом [44, с. 5-13]. Основу его метода составляет выделение «централизующего компонента жанровой системы», являющегося главным определяющим признаком региональной традиции. Под централизующим компонентом он подразумевает музыкально-стилевую взаимосвязь двух или более жанров локальной традиции. Согласно его точке зрения, ключевыми параметрами региональной песенной системы являются: состав жанров и иерархические формы их взаимосвязей по отношению к централизующему жанру; региональная жанровая терминология; жанровые виды слоговых и внутрислоговых форм песенной мелодики; локальные жанровые виды фактур совместного пения [44, с. 6-8].
Подобную точку зрения излагает в своем исследовании и В. А. Лапин [107]. Он рассматривает локальную традицию не как конкретную территориальную данность, а «как сложный историко-культурный феномен, формировавшийся под воздействием множества факторов разного порядка» [107, с. 3]. «Фольклорная традиция в целом, - пишет В. А. Лапин, - представляет собой непрерывный динамический процесс внутреннего структурно-стилевого развития и внешнего территориального развертывания» [107, с. 176]. Главенствующий жанр в структуре местной традиции ученый называет «жанровостилевой доминантой». Этот жанр «количественно, а главное, качественно определяет жанровую систему традиции и ее специфику, поскольку он становится в системе данной локальной традиции “централизующим”, то есть оказывает влияние на другие песенные жанры и втягивает их в более крупное единство» [107, с. 180].
В. А. Лапин подчеркивает изменчивую природу жанрово-стилевой доминанты и ее историческую обусловленность. При помощи этой категории можно фиксировать особенности и динамику развития каждой традиции. С точки зрения синхронического подхода, для разных локальных традиций характерны свои жанрово-стилевые доминанты, характеризующие межжанровые отношения, сложившиеся в определенный момент времени. С диахрони ческой точки зрения жанрово-стилевые доминанты являются отражением процесса исторического развития локальных традиций в масштабах региона. По мнению Лапина, исследование локальных традиций с синхронической и диахронической точек зрения должно привести к созданию «исторической типологии локальных традиций» [107, с. 182]. Историческую жизнь традиции составляет пространственно-временное и этносоциальное развертывание различных форм традиционной культуры. Если цель по созданию исторической типологии локально-региональных фольклорных традиций будет достигнута, тогда, как утверждает Лапин, «и отдельные территориальные “следы” и “этнические острова” материала, относящегося к разным историкотипологическим уровням, дадут возможность реконструкции их этнокультурной истории и исторической динамики» [107, с.182]. Поскольку каждая локальная песенная традиция представляет собой не один стиль, а «систему музыкально-песенных стилей», то очевидна цель русской музыкальной фольклористики, сформулированная Е. В. Гиппиусом - создание музыкально-диалектной карты русского музыкального фольклора [107, с. 183].
На современном этапе метод изучения локальных песенных систем, сформулированный Е. В. Гиппиусом, применяется в исследованиях Е. А. Дороховой [54], М. А. Енговатовой [60], Калужниковой Т. И. [83; 84; 85; 87], О. А. Пашиной [133].
Поэтика похоронно-поминальных духовных стихов
Жанр народного духовного стиха является важнейшим компонентом похоронно-поминальной обрядности не только в горнозаводских районах Южного Урала, но и во многих других регионах России, о чем свидетельствует достаточное количество исследований [57; 67; 101; 102; 121; 122; 123; 141; 158; 166; 187].
Одной из причин включения стихов в похоронный ритуал, по мнению ряда ученых [166, с. 136; 158, с. 64], является непосредственно их содержание, ориентированное на христианскую систему ценностей, противопоставление добра и зла, праведности и греха, вечного и преходящего. Их смысл сводится к тому, что волнует человека при мысли о смерти, быстротечности земной жизни, спасении души, грядущем наказании или милосердном прощении.
Другой причиной приуроченности духовных стихов к похоронному обряду стала борьба с церковью в послереволюционной России. Сторонников этой точки зрения немало, и с ней трудно не согласиться [см., к примеру.: 166, с. 136; 102, с. 72]. Действительно, в условиях отсутствия церковных богослужений, духовные стихи стали своеобразным заместителем церковных песнопений чина отпевания. Они явили собой прекрасный образец внебогослужебного поэтического творчества, предназначенного для удовлетворения духовной потребности народа в религиозной лирике.
Однако эта версия не исключает другие, если принять во внимание факты, свидетельствующие об использовании духовных песнопений в похоронных обрядах еще в дореволюционный период13.
Вероятно, включению духовных стихов в состав похоронной обрядности во многом способствовало исчезновение традиционных условий бытования их в фольклорной среде. Как известно, первоначальными творцами и исполнителями духовных стихов были странствующие певцы - «калики перехожие». Благодаря им этот жанр распространился среди представителей других профессиональных и социальных кругов. С течением времени, когда традиция странствующих нищих певцов угасла, духовные стихи определенной тематической направленности (в частности, эсхатологические стихи) из повседневной бытовой практики ассимилировались в сферу похоронной обрядности.
Согласно принятой в науке классификации, разделяющей все духовные стихи на старшие (эпические) и младшие (лироэпические, лирические), данную коллекцию духовных песнопений можно отнести к группе младших стихов. Как отмечает А. И. Лазарев [105, с. 106], поэтика духовных стихов - это поэтика тех фольклорных жанров, в формах которых они в каждом конкретном случае реализуются. Таким образом, духовные стихи лирического звучания, соответственно, используют поэтические приемы песенной лирики [105, с. 107].
Как и традиционная народная лирическая песня, духовный стих часто начинается с характерной формулы лирического обращения. В похороннопоминальных стихах оно направлено к Богу («Милосердный отец», «Господи, помилуй»), Богородице («Миру заступница», «Матерь Божия Святая»), к Ангелу («Пресветлый Ангел мой Господний»), к Николаю Чудотворцу («Прошу тебя, угодник Божий»), а также к своей душе («Душа ты моя, душа грешная»), к родным («Дорогие братья, сестры»), к олицетворенным образам природы («Кукушка»). В духовном стихе «Матушка Владычица» используется художественный прием лирического обращения Души к Телу:
.. .А душа-то, душа с телом расставалася,
Расставалася, все прощалася .
Ты прости-ка, прости, тело белое,
Да тебе, тело, во земле лежать,
А мне, душеньке в три пути идти.
(«Матушка Владычица», с.Орловка, № 56)14
Как отмечает А. И. Лазарев [105, с. 107], в отличие от лирической песни, духовная, как правило, переводит обращение в покаяние:
Дорогие, братья, сестры,
Помолитесь обо мне,
Помолитесь Христу Богу
О моей грешной душе.
Как я плачу и рыдаю,
Вы не видите никто,
Только Ангел знает Хранитель
Здесь и в дальнейшем все ссылки на примеры адресованы к Приложению 1. Нотные образцы.
Он вам повесть не дает.
За мои грехи велики
Он меня не признает.
(«Дорогие братья, сестры», с. Орловка - № 53; варианты: с. Серпиевка, с. Тюлюк - № 75, 92)
Г лавная тема, звучащая в похоронных духовных стихах - тема греховности человеческой природы и покаяния, нашла поэтическое выражение в использовании характерных эпитетов «душа погрешна», «грехи велики», «бедная грешница», «душа несчастная и бедная», «источник горьких слез», «мука вечная», «путь прискорбный», «преступный раб», «великий грешник». Художественное пространство представлено оппозицией двух миров: земного и небесного. Земная жизнь преподнесена как греховная, противостоящая идеальному существованию на небесах, она наполнена страданиями и воспринимается как временное пребывание, подготовка к переходу в вечность («здесь я путница чужая» - о жизни на земле):
.. .Проходи, прохожий,
Не топчи мой прах.
Я уж теперь дома,
Ты еще в гостях.
(«Для всех солнце светит», с. Орловка, № 40; варианты: с. Серпиевка, №81, с. Тюлюк, № 87)
Покаяние, призыв к которому звучит во многих духовных стихах, является непременным условием вечной жизни в раю. Небесный мир предстает райской, желанной и вечной обителью. Этот мир описан иными эпитетами: «страна родная», «отечество родное», «жизнь вечная», «пташечки райские», «дерево купарисово» (кипарисовое - О. Ю.), «песенка херувимская», «пресветлый Ангел» и т. д. В связи с этим, момент смерти человека являет собой переход из земной жизни в вечность и воспринимается как «праздник» или «пир»:
Вот скоро настанет мой праздник,
Последний и первый мой пир,
Душа моя радостно взглянет
На здешний покинутый мир.
Умоют меня и причешут
Заботливой нежной рукой
И в новое платье оденут,
Как гостью на праздник большой.
(«Вот скоро настанет мой праздник», с. Серпиевка, № 80; вариант: с. Орловка, № 42) Немаловажное место среди похоронно-поминальных стихов занимают образцы назидательного характера. Как правило, в них, с поистине театральной наглядностью, обрисовываются последствия беспечной мирской жизни, наводящие на мысль о необходимости покаяния (см. Приложение 1. Нотные образцы № 55- 57, 71, 72, 82, 85, 96,
.. .Панесут тело ва чисто поля,
Зароют тело сырою землёй.
Аставайся всё, всё земноя добро.
Функционирование духовных стихов в зимне-весенней календарной и похоронно-поминальной обрядности
Большое значение духовных стихов в традиционной песенной системе калужских и пензенских переселенцев Челябинской области обусловлено связью данного жанра с обрядовой сферой исследуемой традиции. Рассматриваемая группа стихов, выполняя ритуальную функцию в календарно-земледельческом и семейно-бытовом циклах, заменила исчезающие зимневесенние календарные песни и похоронные плачи в местной системе жанров.
Как уже говорилось в предыдущем параграфе, приуроченность духовных песнопений к народным праздникам прослеживается только у пензенских переселенцев. В корпусе их стихов были зафиксированы образцы, исполняемые в период Зимних Святок и на Пасху в качестве поздравительно- заклинательных песен (колядок) во время обхода дворов. Важно отметить, что в песенном репертуаре калужан, сохранившем архаические зимние календарные песни - таусени, отсутствуют духовные стихи, приуроченные к Зимним Святкам. И, напротив, в песенной системе пензенских переселенцев, утратившей древние календарные жанры, существуют стихи, бытующие в зимне-весенний период календаря. Жительница села Орловка (пензенские переселенцы) А. И. Мурыгина (1915 г. р.) вспоминала о том, что в пору своей юности слышала, как девушки в канун Нового года (14 января) кричали под окнами «тау си . Напев и слова восстановить в памяти она не смогла, отметив лишь следующее: «Девки кричали тау си,а им в подарок давали веретено». Она же и другие односельчанки свидетельствуют о том, как в Рождество, 7 января во главе с батюшкой ходили по дворам «Христа славили», исполняя рождественский тропарь. Здесь же пели и духовные стихи («Христос Спаситель», «О, Дева чистая, святая» - см. Приложение 1, №№ 65,49).
Колядующие на Пасху жители Орловки также совершали обходы дворов, исполняя пасхальный тропарь и получая в ответ подарки в виде выпечки, денег, крашеных яиц. Об исполнении духовных стихов во время пасхальных обходов дворов жители не упоминают. В любом случае, духовные песнопения, приуроченные к Рождеству и Пасхе, исполнялись дома, перед праздничной трапезой.
В данной традиции было зафиксировано четыре образца, исполняемых на Рождество и Пасху:
1. О, Дева чистая Святая (на Рождество)
2. Христос Спаситель в полночь родился (на Рождество)
3. Лишь только солнце засияло (на Пасху)
4. Идите, скажите Христовым друзьям (на Пасху)
Примечательно, что в исходной калужской и пензенской традиции жанр духовного стиха в рождественских и пасхальных обрядах не фигурирует. Так, в Калужско-Брянском пограничье факт их бытования зафиксирован только в погребальной обрядности. «Исполнение же стихов вне обряда - во время поста или просто "для души”, - как отмечает С. С. Косятова, - к со жалению, традиция, ушедшей эпохи» [102, с. 69]. Тем не менее, у калужан- переселенцев есть постовые духовные песнопения (см. Приложение 3.7). Исследователь пензенской традиционной музыкальной культуры И. А. Редкина, характеризуя календарные и календарно-приуроченные песни, также не упоминает о духовных стихах в связи со святочной и пасхальной обрядностью. В то же время она констатирует большое распространение на территории Пензенской области таусеней и весенних закличек [147, с. 116]. В песенной традиции пензенских переселенцев эти жанры (таусени и заклички) утрачены, однако, существуют и постовые, и приуроченные к Святкам и Пасхе духовные стихи. Очевидно, что в данном случае духовные песнопения выполняют обрядовую функцию календарных песен.
Важным признаком, сближающим духовные стихи с фольклорными календарно-земледельческими песнями, является наличие политекстовых напевов. В корпусе пензенских духовных стихов так же существует политекстовый напев, на который распеваются стихи, приуроченные к Рождеству Христову («О, дева чистая, святая»), к Пасхе («Лишь только солнце засияло»), а также стихи-обращения к Спасителю («Спаситель мой») и святому Николаю («Прошу тебя, угодник Божий») (см. Приложение 1, №№: 49, 46, 47, 45).
В системе похоронно-поминального комплекса калужских и пензенских переселенцев духовные стихи являются важнейшим и устойчивым компонентом. Доказательством тому служит широкое распространение похороннопоминальных стихов на территории горнозаводского Урала, строгая при- крепленность групп стихов к определенным стадиям похоронного ритуала, существование политекстовых напевов духовных стихов, отмечающих значимые моменты в обряде. И, наконец, духовные стихи выполняют определенную культурную функцию в похоронном ритуале, отличную от функции плачей и молитв.
Принадлежность стихов к погребальному комплексу на современном этапе зафиксирована не только в традиции калужских и пензенских переселенцев Челябинской области, но и во многих селах горнозаводских районов Южного Урала [141; 187; 195], а также в других регионах России [57; 67; 102; 121; 158; 166].
В традиционной обрядовой культуре пензенских и калужских переселенцев погребальный фольклорно-этнографический комплекс занимает доминирующее положение. В исследуемых похоронных ритуалах можно выделить два основных момента звучания духовных стихов: во время ночных бдений (сидений) у гроба и за столом на поминальных трапезах (в день похорон, на 40 дней, 1 год, 3 года). В эти периоды похоронного обряда, исполняемого в доме, исчерпывался основной репертуар погребальных стихов. Данные стадии обряда отличаются длительным звучанием духовных стихов, перемежающихся в ходе похоронного ритуала с молитвами и плачами.
Известно, что похоронный ритуал входит в цикл обрядов перехода, изученных европейскими этнологами А. ван Геннепом и В. Тэрнером [37; 177]. Как уже было отмечено (Глава I, параграф 1.3), в драматургии этого действа ученые выделили три фазы: отчуждение от первоначального состояния, транзит и вхождение в новое качество. Эти стадии в мифологическом сознании человека трактовались как открытие границ в иной мир (мир мертвых), контакты с иным миром и стабилизация нового состояния (обретение статуса предка).
Похоронный обряд калужских и пензенских переселенцев включает в себя следующие важные моменты, соответствующие трем фазам обрядов перехода из схемы А. ван Г еннепа:
первый этап (отчуждение) - прощание: голошение (днем); обмывание и одевание; положение в гроб; чтение молитв, «Канона» и пение духовных стихов в первые два вечера (ночи) после смерти (сидят около гроба);
второй этап (транзит) - переход: вынос гроба и дорога на кладбище. Голошение на вынос гроба из дома; «встречная»; исполнение причитаний и духовных стихов по дороге на кладбище;
третий этап (вхождение в новое качество) - погружение в могилу: причитания; оформление могилы (деревянный крест с полотенцем);
поминальные обряды (закрепление границ между мирами): поминальная трапеза после кладбища; «проводы души» на 40 дней; поминальные обряды на 20-й день, полгода, год, полтора года, три года, и так до 12 лет. Пение духовных стихов до и после поминальной трапезы. Исполнение причитаний на могиле в дни поминовения.
Основная часть духовных песнопений исполняется при покойнике в первые два вечера во время чтения канона «По исходе души от тела» и в ночь перед сороковым днем («проводы души»). Существуют стихи, приуроченные к поминальной трапезе: «Помяните братья, сестры», «Матерь Божия святая» (перед обедом), «Дорогие братья, сестры» (после обеда). Духовные стихи исполняются также на поминках через один год и три года после похорон.
Сравнительный анализ духовных стихов коренной и переселенческой традиции
Источниками для сравнения духовных стихов обеих переселенческих традиций и образцов этнической территории, являются диссертационные исследования С. С. Косятовой (Русские народные духовные стихи КалужскоБрянского пограничья) [102] и Е. Л. Сверловой (Погребальные духовные стихи Саратовского Поволжья как открытая полистилевая жанровая система) [158], содержащие обширные приложения с нотациями современных записей стихов. Также полезными источниками могут служить Музыкальноэтнографический атлас с описанием народных традиций Калужской области [40] и исследование Т. Г. Кондратьевой (Типология народных песен литературного происхождения в контексте музыкального фольклора Пензенской области) [99].
Как было отмечено в первой главе (1.3.), Мещовский район, откуда прибыли калужские переселенцы, вошел в зону фронтального обследования на современном этапе. Материалы С. С. Косятовой и Н. Н. Гиляровой дают возможность сопоставить образцы духовного творчества калужан исконной (Калужская область) и уральской территорий (Челябинская область). Что же касается аналогов духовных стихов пензенских переселенцев, то в музыкальной фольклористике пока нет соответствующих публикаций о стихах Пензенской области35. Тем не менее, есть возможность обратиться к материалам диссертации Е. Л. Сверловой «Погребальные духовные стихи Саратовского Поволжья как открытая полистилевая жанровая система». В пользу этого выступает географическая близость Саратовской и Пензенской областей (города Пенза и Саратов находятся друг от друга на расстоянии 230 км), а также многочисленные стилевые связи между стихами саратовской и уральской коллекций.
Для того чтобы выяснить, насколько уральские образцы коррелируют со стихами коренных традиций, необходимо определить следующие критерии для сравнения:
- репертуарный список и функционирование стихов;
- особенности структуры;
- стихосложение и ритмика;
- звуковысотная организация духовных стихов.
Все духовные песнопения и коренной, и переселенческой традиции дошли до нас в хорошей сохранности и активно функционируют в рамках похоронно-поминального комплекса на современном этапе развития традиционной культуры. Этот факт отмечают в своих исследованиях С. С. Косятова [102] и Е. Л. Сверлова [158]. Много пересечений возникает при сравнении погребальных стихов челябинской и саратовской коллекции, связанных общим содержанием поэтических текстов, повествующих о скорой кончине, расставании души с телом, кончине мира и Страшном суде [158, с. 60 - 63]. В корпусе калужских стихов также, есть тематическая группа образцов о расставании души с телом и прощании с почившим [102,с. 82], тем не менее, «общие» тексты выявить не удалось. В собрании же Сверловой представлены образцы, имеющие хождение и у калужско-пензенских Конечно, невозможно ограничиться лишь констатацией текстового сходства. Очень важно определить местную специфику музыкального воплощения таких образцов. Музыкально-поэтическая реализация одного и того же сюжета в различных локальных традициях может представлять отдельную тему для исследования. Тем не менее, необходимо в общих чертах сравнить эти образцы, выделив важные моменты.
Итак, в композиционном строении некоторых похоронно-поминальных духовных стихов саратовской и калужско-пензенской коллекций присутствуют постоянные рефрены «Господи, помилуй», «Трисвятое» и «Аллилуйя» (Таблица 1)36. В корпусе же стихов Калужской области наличие «церковных» припевов встречается повсеместно. С. С. Косятова, выделяет в калужских стихах модели с припевом и без припева, считая это стабильным критерием для первичной систематизации образцов [102, с. 265]. Наличие в напевах «церковных» рефренов («Аллилуйя», «Святый Боже») и «народных» припевов («Ой, Господи мой, рабу Анну заупакой» - [102, с. 110]) служит ярким признаком принадлежности образцов к похоронно-поминальному обряду.
С. С. Косятова отмечает, что «Аллилуйя» «становится «визитной карточкой» поминального духовного стиха, ... исполнение которого возможно только во время похоронно-поминального обряда. Более того, введение этого припева в поэтический текст, не имеющий и намека на похоронно-поминальную тему, делает возможным приурочивать даже балладные сюжеты к исполнению на поминах» [102, с. 109]. Отметим, что в калужско-пензенских и саратовских стихах такой тенденции не наблюдается, поскольку включение «церковного» припева в духовный стих носит фрагментарный характер. В корпусе уральских песнопений насчитывается всего шесть таких образцов, в саратовской коллекции - девять.
Духовные стихи, представленные в таблице, обнаруживают значительное сходство в звуковысотной и временной организации напевов. Общим свойством мелодики всех образцов (уральских и саратовских) является наличие квартовой интонации. Характеризуя саратовскую коллекцию стихов, Е. Л. Сверлова отмечает, что «на квартовой попевке основан интонационный тезис значительного количества духовных стихов» [158, с. 125]. Сравнительный анализ показал, что пять структурных типов политекстовых напевов калужско-пензенских переселенцев (СТ1, СТ8 - Серпиевка; СТ1-2, СТ3 - Орловка; СТ7 - Тюлюк) родственны ладово-интонационным и ритмическим типам духовных песнопений Саратовского Поволжья (в Таблице № 1 тождественные образцы выделены жирным шрифтом):
Обращает на себя внимание ритмическое и интонационное тождество саратовского напева «А теперь меня простите» (№ 16) и стиха пензенских переселенцев «На духовное моленье» (№ 57) (Примеры 3, 7). В основе зачина этих образцов лежит мелодическая «плачевая» формула, свойственная похоронному причитанию - движение по звукам минорного квартсекстаккорда (см. Примеры 8 - 9, п. 3.3.1).
Основу напева всех вышеприведенных образцов составляет ладовая модель с терцовой переменностью опорных тонов - терция с субсекундой и субквартой, в которой большую роль играет тонально-функциональная основа. В этой модели происходит сцепление двух мелодических формул. Первая - с опорой на кварту, содержит элемент переменного лада. Вторая - три- хорд в объеме малой терции с устоем на нижнем звуке. Терцовая основа расширена за счет введения субсекунды и субкварты, а также, вспомогательной секунды к верхнему терцовому тону (см. Приложение 5. Ладовые модели духовных стихов, ПН1, ПН6, № 57).
В саратовских образцах реализуется та же модель. В стихе «Братья, сестры» (Пример 1 ) ладовая формула - малая терция с субквартой и субсекундой состоит из двух элементов: первый - сцепление двух кварт (b-es, des- ges), заключающий в себе ладовую переменность (терцовое соотношение опорных тонов); второй - минорный трихорд (es-f-ges), расширенный за счет вспомогательной секунды (ges-as). Два других напева (Примеры 2, 3) демонстрируют ту же ладовую структуру за исключением некоторых нюансов, связанных с внутриладовой переменностью, возникающей при смене опорных тонов. В стихе «А теперь меня простите» (Пример 3) субкварта и субсекунда приобретают роль опоры, вследствие чего возникает квартовая и секундовая внутриладовая переменность.
Следует отметить, что фактор внутриладовой переменности играет большую роль в звуковысотной организации как саратовских, так и калужско-пензенских духовных стихов. Для обеих локальных систем характерно значительное многообразие ладовой организации посредством функциональной переменности тонов (терцовая, секундовая, квартовая переменность) (см. Приложение 5. Ладовые модели духовных стихов).
Для дальнейшего выявления типологического сходства саратовских и уральских образцов обратимся к погребальным песнопениям из коллекции Е. Л. Сверловой «Всюду солнце светит» и «На всех солнце светит» (Примеры 8, 9).