Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Научно-теоретические аспекты исследования проблемы санкций: понятия, классификация и критерии легитимности 31
1.1. Проблема определения понятия «санкция» в современной науке 31
1.2. Классификация международных санкций и критерии их легитимности 43
Глава 2. Становление и развитие института международных санкций во внешней политике государства 68
2.1. Формирование и эволюция международных санкций: исторический анализ 68
2.2. Динамика развития международных санкций на современном этапе .82
Глава 3. Эффективность международных санкций: проблемы и результативность односторонних санкций .96
3.1. Вопросы эффективности санкций в отношениях между государствами .96
3.2. Односторонние санкции в международных отношениях и проблематика их применения 121
Заключение 142
Список источников и литературы .154
- Проблема определения понятия «санкция» в современной науке
- Формирование и эволюция международных санкций: исторический анализ
- Вопросы эффективности санкций в отношениях между государствами
- Односторонние санкции в международных отношениях и проблематика их применения
Проблема определения понятия «санкция» в современной науке
Определения понятия санкция является одной из сложных вопросов, как теории, так и практики международных отношений. На сложность и запутанность определения категории санкция оказывают влияние многие факторы. Представители исторических, политологических, юридических, экономических и других отраслей науки определяют понятие санкция с позицией своих интересов. Более того государства вводящие санкции и государства в отношение которого вводятся санкция имеют разные, противоположные позиции. В современной науке существует множество подходов к понятию санкция, сопоставительный анализ которых имеет важное научно-практическое значение. Существует широкое и узкое понимание санкция.
Например, профессор Дж. Канз опираясь на широкое понимание вопроса, определял международные санкции как реакцию мирового сообщества на деликт, относя к ним войну и контрмеры1. Широкое понимание санкций, включающее любые неблагоприятные последствия международного характера, было поддержано также российскими исследователями Г.И. Тункиным, М.Х. Фарукшиным и другими2. Российский ученный В.А. Василенко определял международные санкции как «систему невооруженных и вооруженных принудительных мер, которые в случае необходимости могут применяться как децентрализованно (отдельными государствами), так и централизованно (с использованием механизма международных организаций) против субъектов международных отношений»1.
Впоследствии Комиссия по международному праву Организации Объединенных Наций при подготовке проекта Статей об ответственности государств за международные деяния2 намеренно отказалась от использования термина «санкции», заменив его на «меры» и «контрмеры» для описания «горизонтальных» реакций государств на международные нарушения.
Важным моментом для настоящего диссертационного исследования является то, что термин «санкции» был зарезервирован исключительно для мер принуждения, применяемых органами международных организаций, в частности Советом Безопасности Организации Объединенных Наций3. Указанная позиция была сформулирована на 1544—м заседании Комиссии в 1979 году по инициативе представителя Советского Союза профессора Н.А. Ушакова.
Данная позиция была поддержана другими членами Комиссии со ссылкой на существующую тенденцию изменения подхода к трактовке термина «санкции»4. Во избежание путаницы, И.И. Лукашук, Ю.Н. Жданов, А.В. Калинин и многие другие современные представители науки предлагают строго придерживаться терминологии, предложенной Комиссией по международному праву Организации Объединенных Наций5.
Так, например, следуя указанной традиции, А.В. Калинин четко разделяет:
1) санкции Организации Объединенных Наций, под которыми подразумевает «вид не связанных с использованием вооруженных сил принудительных мер, которые применяются Советом Безопасности»;
2) «применяемые отдельными государствами в отношении других государств односторонние экстратерриториальные меры принуждения»1.
Однако кроме приведенного узкого понимания международных санкций в настоящее время большое распространение получил и другой подход. Как подчеркивает И.И. Лукашук, государства, активно применяющие односторонние меры принуждения к другим государствам, предпочитают использовать термин «санкции». По его мнению, с одной стороны, такое использование предполагает правомерность подобных действий, а с другой — является следствием некоторой аналогии с внутренним правом, в которой принудительные меры признаются санкциями2.
Подобное широкое использование термина «санкции» не только нашло отражение во многих зарубежных работах по юриспруденции, экономике и международным отношениям, но в свете существенно расширившейся в 1990—е годы практики применения санкций отдельными государствами и ее активного освещения средствами массовой информации стало практически общеупотребительным.
М.В. Кешнер отмечает, что «международными санкциями именуются сейчас все действия отдельных государств, в том числе экстерриториального характера, которыми они реагируют на определенные внутриполитические процессы в отдельных государствах»3. На взаимозаменяемость многих обозначений, используемых сегодня в отношении санкций, указывается и в документах специальных комиссий Организации Объединенных Наций: «Для обозначения односторонних принудительных мер используется целый ряд выражений. Иногда их называют «санкциями», иногда «ограничительными мерами», а иногда используют эти термины взаимозаменяемо или даже вместе, например, так: «ограничительные меры (санкции)».
В отличие от «санкций» термин «ограничительные меры» не имеет нравственной коннотации и карательного смысла. Но в то же время в нем не отражена «односторонность», а ведь именно это понятие увязывает такие меры с вопросом об их легитимности, поскольку всему одностороннему может при определенных обстоятельствах недоставать легитимности.
Термин «односторонние принудительные меры» более громоздкий, чем предыдущие варианты, но зато в него не заложены заведомые ответы на перечисленные выше отнюдь не однозначные вопросы»1.
Согласно М.В. Кешнера, кроме того, в литературе встречается использование в качестве синонимичных столь разных по смыслу категорий, как «санкции», «экономическое принуждение» и даже «экономическое управление»2.
По мнению Д. А. Балдуина прослеживается тенденция еще большего расширения понятия «санкции» в отношении любых форм межгосударственного принуждения3, когда санкциями могут именовать экономические формы ведения войны. А также иных разновидностей международных санкций, игнорируя вопрос наличия или отсутствия в них экономического содержания4 — например, когда санкциями называют запрет физическим лицам на въезд на территорию страны или прекращение какой— то формы культурного сотрудничества.
Что касается санкций, введенных международными организациями, то, во многих современных исследованиях их не выделяют в отдельную разновидность, видимо, не рассматривая легитимирующий эффект решения международной организации в качестве достаточного основания для упоминания в предлагаемых дефинициях1.
О современном состоянии дискуссии касательно развития системы санкций Совета Безопасности на национальном уровне пишут и западные авторы2. Причины такого подхода предельно просты:
- во—первых, исполнение решения международных организаций о введении санкций, как правило, осуществляется на национальном уровне3, и такие санкции, как правило, неотличимы от аналогичных мер, принимаемых государствами в одностороннем порядке;
- во—вторых, поскольку основная часть исследований в рассматриваемой сфере проводится в Соединенных Штатах Америки, авторами используется устоявшаяся в англоязычной4 и прежде всего североамериканской, научной среде терминология5. По причинам, изначально присущим американской политике и практике, подчеркивает П. Конлон, такие авторы практические не различают односторонние и коллективные санкции.
Формирование и эволюция международных санкций: исторический анализ
Принудительные меры межгосударственного и международного характера сопровождают человечество на протяжении всей его истории. Если в ранние периоды их применение рассматривалось исключительно в качестве одного из вспомогательных методов ведения войны, то развитие мирохозяйственной жизни и международной коммуникации и торговли в XX веке обусловило их эволюцию. В начале санкции вступали как распространенный инструмент достижения внешнеполитических целей в мирное время, а затем и в важнейший элемент механизма международного принуждения, применяемый международным сообществом в ответ на нарушение международных обязательств.
Первым известным случаем использования санкций является так называемая Мегарская псефизма (432 года до н.э.). Этот введенный Афинами запрет для купцов из соседнего города Мегары на посещение Аттики и доступ в порты Афинского морского союза был сильным ударом для экономики этого торгово—ремесленного центра. Поскольку в указанный период Мегары выступали союзником Спарты, торговая блокада Мегар усложнила и без того напряженные отношения между крупнейшими соперничающими державами Древней Греции. По мнению многих исследователей, именно принятие Мегарской псефизмы являлось одной из основных причин последовавшей Пелопоннесской войны1.
Однако с таким выводом не согласны некоторые исследователи, которые считают Мегарскую псефизму скорее неудачной попыткой Афин предотвратить приближающуюся войну со Спартой1.
Другим примером использования санкций между городами государствами в античный период является наложенный Римом запрет на торговлю золотом и серебром с Галлией (232—225 года до н.э.)2.
В эпоху средневековых крестовых походов европейским купцам запрещалась продажа определенных видов товаров (оружия, доспехов и т.д.) язычникам3. В период религиозных войн, сопровождавших европейскую Реформацию, торговая блокада использовалась для защиты определенных религиозных групп. Например, в 1531 году ряд выступавших сторонниками протестантизма швейцарских кантонов во главе с Цюрихом объявили торговую блокаду пяти католическим кантонам, заключившим союз со Священной Римской империей. Распространявшийся на торговлю мукой, солью, железом и вином запрет привел к новому этапу религиозной войны в Швейцарии, известной сегодня под названием Второй каппельской войны4.
В последующие столетия торговая блокада использовалась европейскими странами в качестве одного из методов ведения войны. Так, с целью ослабления противника вооруженные силы блокировали торговые пути, осаждали вражеские морские и речные порты. Для ограничения морской торговли неприятеля, враждующие государства активно привлекали частные суда и флотилии, которым выдавались специальные разрешения на захват торговых судов, следующих под вражескими флагами5. Развитие колониальной системы в конце XVII — начале XVIII вв. вело к росту конкуренции между колониями. Межколониальные отношения часто развивались независимо от войн в Старом Свете, и в качестве примера таких отношений в литературе приводится Вест—Индия, где колониальные администрации прибегали к услугам пиратов для ухудшения торговых отношений между конкурирующими колониями и их метрополиями1.
Начиная с XVII века на смену прежним религиозным и династическим войнам в Европе, приходят войны, которые преследовали чисто коммерческие интересы. Изменение характера межгосударственных отношений обусловило и трансформацию международных санкций. Ярким примером таких санкционных войн являются войны между Великобританией и Нидерландами 1652—1654 и 1657—1659 гг. В преддверии указанных войн Британия принимает Закон о навигации, направленный на ограничение англо—голландской торговли2.
В XVIII веке североамериканские колонии Соединенного Королевства предприняли первую попытку введения санкций против метрополии3. В 1765 году в ответ на принятие Закона о гербовом сборе колониями был объявлен всеобщий бойкот английских товаров. Спустя год британские власти отменили Закон о гербовом сборе, но уже в 1767 году приняли серию нормативных актов, получивших название Законы Тауншенда4, которыми кроме новых пошлин на товары на колонистов возлагалась обязанность за свой счет содержать чиновников колониальной администрации и судей. Повторно введенный колонистами бойкот стал предвестником Бостонского чаепития 16 декабря 1773 года5.
После объявления независимости международные санкции стали важным компонентом внешней политики Соединенных Штатов Америки. Так, между 1794 и 1809 годами Конгресс Соединенных Штатов Америки принял ряд нормативных актов, наделяющих президента правом вводить эмбарго против судов в американских портах, а также приостанавливать и ограничивать торговлю и иные межгосударственные (в первую очередь торгово-экономические) отношения с другими странами1.
Причиной новой санкционной политики в межгосударственных отношениях стали действия Великобритании и Франции, которые в период наполеоновских войн активно использовали морскую блокаду для нанесения урона противника.
21 ноября 1806 года Наполеон Бонапарт издал Берлинский декрет2, вводивший знаменитую континентальную блокаду против Соединенного Королевства, к которой в последующем присоединились практически все европейские государства, включая Российскую империю3. Первая статья Берлинского декрета гласила, что «Британские острова объявляются в состоянии блокады». А, в соответствии со Статьей 2 данного Декрета «любая торговля или сношения с Британскими островами запрещаются»4.
Кроме запрета на торговлю объявлялся арест британских подданных, запрещалось почтовое сообщение, разрешалась реквизиция любого принадлежащего англичанам имущества и товаров. Используя столь мощные средства, писал Е.В. Тарле, «Наполеон не только продолжал и укреплял монополизацию имперского внутреннего рынка в пользу французской промышленности, но и жестоко бил (нанёс ущерб – Н.Т.) всю английскую экономику, старался осудить ее на полное удушение, на государственное банкротство, голод и капитуляцию»1.
Эскалация конфликта между крупнейшими европейскими империями затрагивала интересы государств по обе стороны океана. Попытки прервать торговые связи неприятеля зачастую выливались в вооружённый захват судов нейтральных государств, направляющихся в порты неприятеля. Для поддержания нейтралитета и предотвращения реквизиции американских судов воюющими государствами Президент Соединенных Штатов Америки Томас Джефферсон инициировал несколько законов:
- в 1806 году был принят Закон о запрете импорта, ограничивающий торговлю с Великобританией;
- в 1807 году — Закон об эмбарго, полностью запрещающий экспорт продукции из Соединенных Штатов Америки;
- в 1809 году — Закон о запрете отношений, сужающий предшествующий запрет до ограничения захода в британские и французские порты2.
С началом войны 1812 года против Великобритании Конгрессом Соединенных Штатов Америки был принят Закон о торговле с врагом, в соответствии с которым в отношении американо—британской торговли вновь вводились «нелогичные ограничения»3.
В истории санкционного противостояния имеются факты, когда центральное правительство предпринимала ограничительные шаги санкционного характера в отношении части своего собственного народа. Например, во время Гражданской войны в Соединенных Штатов Америки (1861 1865гг.) блокада морских портов эффективно использовалась для подрыва экономики Юга.
Вопросы эффективности санкций в отношениях между государствами
Санкции, вводимые Советом Безопасности Организации Объединенных Наций или отдельными государствами, а также проблемы их эффективного использования занимают одно из основных мест в исследованиях, связанных с тематикой международных санкций1.
В докладе Генерального секретаря Организации Объединенных Наций 0 работе Организации отмечается, «что санкции не всегда приносят одинаковые плоды в плане побуждения к выполнению резолюций Совета Безопасности, и в последние годы их эффективность все чаще ставится под сомнение»2.
В связи с этим С. Ю. Марочкин приходит к выводу о том, что исследование эффективности неизбежно приводит к необходимости ее измерения3. Например, по мнению большинства аналитиков последствия антироссийских санкций для государств Центральной Азии «на две трети отрицательные, на одну треть положительные». Эксперты наряду с потерями от антироссийских санкций считают, что вероятность получения выгоды у некоторых стран все таки сохраняется:
- во первых, с учетом того, что Республика Таджикистан с 2002 года реализует внешнеполитическую линию «открытых дверей», Республика Казахстан преследует во внешней политике «многовекторную политику», Туркменистан объявил о своем нейтральном статусе в международной деятельности, Республика Узбекистан в разные периоды развития Содружества независимых государств имел свою собственную позицию, сохраняется вероятность финансового вливания в экономику этих стран взамен российского. Например, в Казахстан, Узбекистан и Туркменистан могли прийти энергетические западные кампании, которые до этого работали в данном секторе российской экономики.
Более того в мировой практике такие примеры уже существуют. Например, в годы холодной войны противостояния Советского Союза и Запада умело использовали такие страны как Австрия, Швейцария, Финляндия, Швеция и другие, занимавшие нейтральные позиции, и у них сохранилась хорошая торговля с Москвой, которая превышала возможности указанных стран. Эти государства становились транзитными точками, через которых с Советским Союзом работали многие транснациональные кампании. Мы с одной стороны, далеки от мысли, что потребности государств Центральной Азии полностью могут, удовлетворяет те западные кампании, которые работали на российской экономике, но с другой не исключаем наличие небольшой вероятности такой сценарии;
- во вторых, в результате санкций у аграрного сектора экономики Республики Таджикистана появились неплохие шансы заполнить некоторые региональные рынки Российской Федерации и увеличить экспорт фруктов, как свежих, так и сушенных.
Основным критерием оценки эффективности международных санкций, является соотношение между реальным результатом и той целью, для достижения которой они были использованы1. Данный подход к оценке эффективности санкций получает широкое признание и в самой Организации Объединенных Наций, и эффективность санкций связывают с «результатами в плане побуждения к выполнению резолюций Совета Безопасности»1.
Поэтому, наряду с изучением международных санкций, все активнее проявляют себя исследования, посвященные поиску альтернативных механизмов воздействия, на невыполнение решений Организации Объединенных Наций2.
Так, В. М. Рейсман проблему эффективности санкций связывает с вопросом об оправданности применения принуждения в международных отношениях, так как часто отдельные государства подменяют решения Совета Безопасности односторонними действиями3. Прежде всего исследователь уделяет внимание оперативности реагирования Советом Безопасности Организации Объединенных Наций на ситуации, которые действительно угрожают безопасности в мире.
На наш взгляд проблема заключается в том, что происходит подмена категорий национальная безопасность, национальные интересы на категории интересы мирового сообщества и международной безопасности со стороны ведущих держав мира, когда свои сиюминутные собственные интересы выдают за интересами всего человечества и так называемого «клуба демократических стран».
Исходя из того, что Совет Безопасности уполномочен в соответствии с гл. VII Устава Организации Объединенных Наций заниматься всеми угрозами, с которыми могут столкнуться страны, можно сделать вывод о том, что эффективность деятельности Организации Объединенных Наций по поддержанию безопасности в мире зависит от самой работы Совета Безопасности.
Однако большая оперативность необязательно дает большие результаты. Так, сравним, как отреагировал Совет Безопасности на трагические события, которые произошли в двух странах. Например, в Соединенных Штатах Америки Совет Безопасности в ответ на террористические нападения, совершенные 11 сентября 2001 года на эту страну, проявил повышенную активность в поисках виновных в теракте и применении принуждения к Афганистану.
В то же время как медленно Совет Безопасности реагировал на смертоносные события, которые происходили в Руанде с апреля по июль 1994 года, когда на протяжении 100 дней каждый день погибало в три раза больше человек, чем 11 сентября 2001 года. Причем погибали ни в чем не повинные гражданские лица, в том числе женщин и детей.
Кризис в этой стране привел к массовой гибели мирных граждан перемещению большого числа руандийцев внутри страны и в соседние страны. При этом численность населения Руанды была в 36 раз меньше, чем численность населения Соединенных Штатах Америки. Организация Объединенных Наций отреагировала на кровавые события в Руанде только через две недели и только тем, что вывела большинство миротворцев из этой страны. А Совет Безопасности больше месяца «думал», как охарактеризовать события в Руанде и пришел к выводу, что это геноцид, и на основании резолюции 918 (1994 года) ввел режим эмбарго на поставки оружия в Руанду. В качестве примера низкой оперативности можно привести, как реагировал Совет Безопасности на массовые нарушения прав человека в Дарфуре (Судан), геноцид народности рахинджа в Мьянме в 2017 году и многое другое.
Кроме того, если бы Совет Безопасности хотел показать свое стремление к упрочению мира, например в Афганистане, в начале 1990-х гг., было бы спасено больше людей от смерти, движение «Талибан», возможно, никогда бы не пришло к власти, а организацию «Аль-Каида» удалось бы лишить своего убежища.
В результате того, что не все ситуации, угрожающие миру и безопасности, «заслуживали внимания» Совета Безопасности и были подкреплены эффективными принудительными действиями, привело к тому, что не все государства стали поддерживать резолюции этой Организации и слепо верить ей. Следует также добавить, что в настоящее время усилилась тенденция в сторону произвола в вопросах применения санкций, особенно некоторыми государствами, увлекающимися односторонними санкциями, в том числе экстерриториального характера. В этой связи назрела необходимость в реформировании деятельности Совета Безопасности, которая связана со значительными изменениями в мире в плане глобальной безопасности, а также геополитическими устремлениями некоторых стран1. Задача реформирования Совета Безопасности в первую очередь заключается в укреплении возможности активно действовать перед лицом реальных угроз миру и безопасности, принимать реальные решения. Это, на наш взгляд, требует точного анализа государствами-членами Организации Объединенных Наций сегодняшних угроз, а также обязательств в сфере коллективной безопасности, когда и для чего Совет Безопасности должен санкционировать применение принудительных мер экономического характера.
Односторонние санкции в международных отношениях и проблематика их применения
Правильное применение категории односторонние «международные санкции» имеет большое научное и практическое значение. Поэтому рассмотрим вопрос о так называемых санкциях, которые используют некоторые государства в одностороннем порядке без соответствующего решения Совета Безопасности или используют их в дополнение к санкциям Совета Безопасности, а также во исполнение санкций Совета Безопасности Организации Объединенных Наций, но превышают при этом их объем.
Как отмечает министр иностранных дел Российской Федерации С. Лавров, «сегодня данная проблематика приобретает особую актуальность. Как известно, Соединенные Штаты Америки, Европейский союз, ряд других государств ввели такие санкции против Российской Федерации, Белоруссии, Сирии, Ирана. И этим не ограничиваются примеры односторонних действий, вызывающих вопросы у мирового сообщества, особенно когда подобным действиям придается экстерриториальный характер»1.
Так, Закон Соединенных Штатов Америки «Акт о поддержке Украины»1 от 2014 года позволяет создать правовую основу для введения односторонних санкций Америки в отношении российских лиц и компаний. По данному Закону «адресные санкции» можно вводить в отношении лиц, «подрывающих независимость, суверенитет и территориальную или экономическую целостность Украины», а также «вовлеченных в коррупцию существенных масштабов или ответственных за нее». Санкции предусматривают замораживание активов на территории Соединенных Штатов Америки, введение визовых ограничений для лиц, включенных в специальные списки, запрет компаниям-резидентам Соединенных Штатов Америки заключать экономические отношения с лицами и организациями, включенными в эти списки2.
В развитие положений данного Закона 17 марта 2014 года Президент Соединенных Штатов Америки Б. Обама подписал указ3, в соответствии с которым были введены санкционные меры против некоторых российских должностных лиц. Эти меры включали замораживание банковских счетов, арест имущества эти лиц и отказ в выдаче им въездных виз. Глава Казначейства Соединенных Штатов Америки, используя этот указ, имеет право дополнять список по согласованию с Государственным секретарем Америки.
Например, Акт Соединенных Штатов Америки о демократии и правах человека в отношении Белоруссии 2011 года усиливает ряд мер в этой стране и расширяет действие Акта Соединенных Штатов Америки о демократии в Белоруссии 2004 года и Акта Соединенных Штатов Америки о демократии в Белоруссии 2006 года1 в связи с вводимыми санкциями. Так, односторонние санкции Европейского союза в отношении Белоруссии предусматривают запрет на въезд в страны Европейского союза и замораживание зарубежных банковских счетов некоторых белорусских руководителей.
На наш взгляд, спорным является факт о том, что вскоре к санкциям в отношении Белоруссии, которые ввел Европейский союз, присоединились страны, которые не были членами Европейского союза2. Кроме Брюсселя к санкциям присоединились страны-кандидаты на вступление в Европейский союз — Хорватия, Македония, Черногория и Исландия. Затем в список вошли Албания, Босния и Герцеговина, Сербия, Норвегия и Лихтенштейн. Турция, страна-кандидат, к санкциям, однако, не присоединилась.
Санкции Европейского союза действуют также против Сирии (эмбарго на поставки оружия, запрет на въезд на территорию Европейского союза некоторых членов сирийского правительства, президента Сирии Б. Асада, замораживание их активов).
Анализ санкционных действий Европейского союза позволяет сделать вывод о том, что эти действия в первую очередь являются актами политического характера, а изобилие оценочных определений, некорректных заявлений о событиях, представленных в обвинениях, часто не имеет достоверных данных.
Односторонние санкции, принятые Конгрессом Соединенных Штатов Америки против Ирана в 2012 года в соответствии с Законом от 2 августа 2012 года, предусматривают также санкции против всех, кто сотрудничает с предприятиями топливного, нефтехимического или газового сектора этой страны либо оказывает услуги в приобретении товаров, технологий или элементов инфраструктуры нефтяной и газовой промышленности страны.
Введение санкций против неугодных государств, по словам А. Ларсона, помощника Государственного секретаря Соединенных Штатов Америки по экономическим вопросам и проблемам бизнеса, является важным и действенным средством как часть дипломатического набора инструментов, которые можно использовать, чтобы изменить характер поведения государств, которые представляют угрозу ценностям и интересам Соединенных Штатов Америки 1. Полномочия Президента Соединенных Штатов Америки на одностороннее применение мер экстерриториального характера были поддержаны в законодательном порядке Конгрессом. Еще в 1977 году был принят Закон о чрезвычайных полномочиях, который позволяет широко применять «санкции» Соединенных Штатов Америки 2.
В связи с этим французский профессор А. Пелле пишет, что «претензия Соединенных Штатов на лидерство, а также самоназначение на эту роль приводят их к нередким недопустимым односторонним законам (законы Хелмса—Бертона или д Амато—Кеннеди) либо к действиям (Гренада, Никарагуа, Панама…)»3.
Односторонние меры принуждения — санкции — не обладают легитимностью, так как принцип суверенного равенства государств исключает возможность применения одним государством санкций в отношении другого государства или группы государств в одностороннем порядке.
Причину проведения данной политики можно увидеть и в специфической концепции санкций, которые понимаются как «принудительные меры, предпринимаемые одним или несколькими странами против одной или нескольких других стран во имя достижения целей своей внешней политики или национальной безопасности»1.
В качестве целей таких санкций можно назвать изменение правительства иного государства или одного из направлений его политики в интересах страны-субъекта санкций2. При этом отмеченный подход занимает основное место в разработке Стратегии национальной безопасности Соединенных Штатов.
Однако реализация критерия легитимности международных санкций предполагает недопустимость их введения с целью свержения законной власти определенного санкциями государства. Санкции (включая средства экономического удушения) не должны быть средством борьбы с неугодными режимами.
Исходя из этого, недопустимо применять санкции для политического или идеологического урегулирования международных разногласий. Поэтому любые попытки решения международных разногласий с помощью односторонних санкций не могут быть квалифицированы как международные санкции.
Международные санкции должны обеспечивать защиту интересов потерпевших субъектов. Вследствие этого применение санкций для защиты национальных интересов будет правомерным в том случае, если нарушение национальных интересов совпадает с нарушением предписаний международных норм. Указание на национальные или иные интересы не является основанием для введения санкционного режима принуждения3. Подчеркнем, что применяемые в одностороннем порядке санкции в основном не достигают поставленных целей, являются нецеленаправленными и не поддаются контролю. По этому поводу американский профессор Б. Ференц пишет, что «одностороннее применение силы для достижения национальных целей доказало свою разрушительную силу и тщетность»1.