Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Геополитическая эволюция Курдистана (к истории формирования геополитических интересов) 19
1.1. Раздел Курдистана Османской империей и Ираном 20
1.2. Проникновение в Курдистан европейских держав 34
1.3. Международный раздел Курдистана 43
Глава II. Геополитическое и геоэкономическое значение Курдистана 55
2.1. Территория, географическое и геополитическое положение Курдистана 55
2.2. Геоэкономическое значение Курдистана 57
2.2.1. Гидростратегический аспект курдского вопроса 58
2.2.1.1. Водная проблема с точки зрения вопросов безопасности на Ближнем и Среднем Востоке 58
2.2.1.2. Гйдрогеография Ближнего и Среднего Востока 61
2.2.1.3. Влияние водной проблемы в турецко-сирийско-иракских отношениях на современное состояние курдского вопроса 64
2.2.1.4. Водный аспект курдской проблемы в Ираке 96
2.2.2. Нефтеполитическое значение Курдистана 102
2.2.2.1. Нефтяные запасы Курдистана 103
2.2.2.2. Нефтеполитические аспекты курдского вопроса 109
2.2.2.2.1. Нефтеэкономические причины арабо-курдского конфликта в Ираке 109
2.2.2.2.2. Арабизация нефтяных районов Иракского Курдистана 110
2.2.3. Аграрные ресурсы Курдистана 125
2.2.4. Геоэкономика промышленности Курдистана 127
Глава III. Геостратегическое и международное измерение Курдистана 131
3.1. Геостратегическое измерение Курдистана 131
3.1.1. Исторический анализ геостратегического положения Курдистана 131
3.1.2. Геостратегическое положение Курдистана 134
3.1.3. Геостратегическое положение Курдистана в контексте трансъевразийских транспортно-коммуникационных маршрутов (проектов) 143
3.1.4. Вопрос Курдистана в свете различных проектов транспортировки каспийских энергоресурсов 146
3.2. Военно-стратегическое положение Курдистана. Военный аспект курдского вопроса 157
3.3. Геополитический аспект Курдистана в современных международных отношениях 170
3.3.1. Как используется курдский фактор 170
3.3.2. Курдское движение и помощь извне 185
Заключение 187
- Проникновение в Курдистан европейских держав
- Водная проблема с точки зрения вопросов безопасности на Ближнем и Среднем Востоке
- Арабизация нефтяных районов Иракского Курдистана
- Вопрос Курдистана в свете различных проектов транспортировки каспийских энергоресурсов
Введение к работе
Курдский вопрос, уже два столетия являющийся болевой точкой международных отношений на Ближнем и Среднем Востоке, в последней четверти XX века вышел на новый этап своего развития. Впервые в современной истории Курдистана во всех странах, в состав которых входят крупные части этнического Курдистана (Турция, Иран, Ирак), одновременно наблюдался значительный подъём курдского национально-освободительного движения, что не могло не осложнить и без того запутанный курдский вопрос.
Создание в 1991 году на территории части Иракского Курдистана "Свободной зоны" ознаменовало вступление курдского вопроса в новую фазу. Формирование курдской администрации в Южном Курдистане, несмотря на некоторые сопутствующие негативные процессы, вызванные как внутренней политической неустойчивостью курдского общества и южнокурдистанского политического пространства (обусловленную отсутствием развитой политической системы), так и традиционным вмешательством внешних держав в политические процессы в Южном Курдистане, положило начало долгому и противоречивому процессу суверенизации территории Иракского Курдистана. Поэтому 90-е годы стали периодом геополитического брожения и глобализации курдского вопроса, выдвинув это сложную проблему на передний план в различных сценариях будущего всего Ближнего и Среднего Востока и возможного геополитического переустройства региона. В результате этих процессов курдский вопрос обрёл пространственное значение с точки зрения потенциальных территориальных изменений.
Под курдским вопросом понимаются комплекс курдских проблем в странах, разделивших Курдистан; вызовы, порожденные нерешенностью курдской проблемы в каждой из этих стран; возможность использования этих проблем в качестве средства давления или геополитического козыря в межгосударственных отношениях; а также состояние курдского национально-освободительного движения, предоставляющего такие возможности и являющимся фактором международной обстановки в регионе и нередко далеко за его пределами .
Курдский вопрос, как сложная многосоставная проблема (ее можно обозначить как некую неустойчивую подсистему в системе региональных отношений, включающую состояние курдских проблем и сумму "курдских политик" стран, вовлеченных в курдский вопрос) находит свое выражение в функционировании курдского фактора.
Под курдским фактором (как комплексным понятием) понимаются состояние курдского национально-освободительного движения в лице курдских военно-политических сил, партий и группировок, идеология курдского национализма, части Курдистана, входящие в состав Турции, Ирана, Ирака и Сирийки курдский национальный вопрос в этих странах, а также наличие гальванизированного курдского демополитического феномена в курдском геопространстве и за его пределами, являющемся неиссякаемым потенциалом и источником освободительного движения курдов. В основе курдского фактора лежит неразрешённость курдской проблемы как на региональном, так и на государственном уровнях.
Само наличие политически разделенного на смежные части между противоборствующими друг с другом державами потенциально военно-политически активного, недовольного своим положением многочисленного населения в стратегически важном регионе, где пересекаются интересы разных держав, уже предполагает существование определенного фактора (напряженность, угроза использования государством-противником нелояльного, в силу своего бесправного положения, курдского населения,, возможность использовать "чужих курдов" в качестве козыря, рычага, дестабилизирующего фактора и др.) во внутренней и внешней политике стран, имеющих в своем составе курдское население.
Сюда можно, отнести, например, и международно-политические ситуации, вызывающие широкий международный резонанс далеко за пределами "центра курдского вопроса " - Курдистана (например, потоки курдских беженцев, захват лидера Партии Рабочих Курдистана Абдуллы Оджалана, действия курдской диаспоры), создающие широкий информационный фон в международном масштабе.
Поэтому, на протяжении многих столетий Курдистан - один из главнейших очагов напряженности и нестабильности в регионе. И это обстоятельство является вполне закономерной геоэтнической константой, так как "искусственный разрыв этнического единства по административной линии чисто политической границы никогда не дает геополитической устойчивости региону"1. Применительно к любому региону, применительно к любому этносу "расколотое этническое единство автоматически означает нестабильность пограничной зоны, неустойчивость границ" .
Для внешних держав это обстоятельство представляет возможность маневрировать, разными путями усиливая свое влияние в регионе. Таким образом, основой курдского фактора является существование мощного, географически защищенного, но политически разделенного курдского этнонационального ареала, в котором под воздействием различных факторов возникают курдские военно-политические группировки, а также заинтересованность "внешних" (как региональных, так внерегиональных) сил в их существовании и функционировании. С этой точки зрения курдские военно-политические силы могут рассматриваться как функциональные.
В силу центрального положения этнического Курдистана в регионе Ближнего и Среднего Востока и его разделённого положения, политические процессы на территории какой-либо из частей курдского региона автоматически влияют по меньшей мере на весь "околокурдистанский регион", под которым понимается пространство, включающее территорию стран, в состав которых входят части Курдистана. Таким образом, учитывая также пространственную эволюцию Курдистана, курдский вопрос имеет, прежде всего, геополитическое содержание.
ДугинА. Основы геополитики. Геополитическое будущее России. - М., 1999, с. 316. 1 Дугин А. Основы геополитики, с. 316.
Предметом исследования диссертации является курдский вопрос в геополитическом отношении в 90-х годах XX века. Целью настоящего исследования является: - проанализировать современное состояние курдского вопроса, его роль в международных отношениях в регионе; геополитический, геостратегический и геоэкономический анализ Курдистана и курдского вопроса; характеристика курдского фактора как подчиненного субъекта региональной геополитики и выявление причин такого состояния;
При написании диссертации автором комплексно использованы разнообразные общенаучные, междисциплинарные, исторические и политологические методы и методики.
При изучении международных отношений в фундаментальном плане наиболее распространённым является сочетание различных подходов, опирающихся на теорию (исследование сущности, специфики и основных движущих сил этого особого рода общественных отношений), социологию (поиски детерминант и закономерностей, определяющих развитие международных отношений), историю (фактическое развитие международных отношений в историческом процессе, позволяющее находить аналогии и исключения, а также анализировать определённые методологические тренды во внешней политике каких-либо стран) и праксеологию (анализ процесса подготовки, принятия и реализации международно-политического решения). В прикладном плане происходит изучение фактов, посредством анализа совокупности имеющейся информации, объяснение существующего положения и поиски причин, а также прогнозирование дальнейшей эволюции ситуации или проблемы . 1 Под "геополитическими отношениями" понимается "связь субъектов политической деятельности с геопространством (способ адаптации субъектов разнокачественным условиям геопространства)" (Каледин Н.В.Отечественные политическая география и геополитика: реальность и возможности // Геополитические и геоэкономические проблемы России.(Материалы научной конференции в РГО, октябрь 1994). Отв. Ред. Лавров СБ., Спб, 1995, с. 79). 2 Цыганков П. А. Международные отношения. - M., 1996, с. 78.
Для исследования темы диссертации автором применялся также метод анализа внешней политики (АВП), широко используемый в западной науке о международных отношениях, и определяемый как "поиск понимания и объяснения процессов внешней политики и поведения акторов мировой политики"1. В отличие от собственно теории международных отношений, изучающей взаимодействие и взаимоотношения государств, АВП помогает исследовать взаимосвязь внутреннего мира субъектов международных отношений с их поведением вовне, в сферах мировой политики и международных отношений. Это особенно актуально в процессе изучения курдского вопроса, так как внешняя политика определяющих его эволюцию государств во многом определяется внутренними факторами, а не отношением собственно к этой проблеме. При этом, в значительной степени основываясь на школе политического реализма, АВП имеет некоторые свои особенности. Если политический реализм рассматривает межгосударственные отношения с точки зрения отношений силы и стремлении государств к её обретению, удержанию и умножению, а поведение государство, как всегда рациональное, то АВП, не отрицая роли силы, обращается и к иным формам и мотивациям внешнеполитической деятельности, которая является стихийно складывающейся результирующей множества внутригосударственных и внутриобщественных взаимодействий. Эти факторы нередко игнорируются при изучении курдского вопроса, когда не всегда удаётся исследовать не имеющие на первый взгляд /к курдской проблематике важные процессы внутриполитического или даже внутрипартийного и внутрифракционного характера.
Особое значение при написании диссертации, исходя из самого характера курдского вопроса и теме исследования, придавалось геополитическим методам. , Геополитика, возникшая как наука о влиянии совокупности географических факторов на исторический процесс, является одной из форм
Косолапое Н. Анализ внешней политики: основные направления исследования. // "Мировая экономика и международные отношения", 1999, № 2, с. 78. трактовки международных отношений, их пространственной логикой. Дж. Паркер, например, определяет геополитику как метод "исследования международной сцены с пространственной или геоцентрической точки зрения"1. Изучая взаимосвязь и взаимозависимость между внешней политикой государства и той географической средой, в рамках которой она осуществляется, геополитика по сути является одним из ответвлений школы политического реализма, рассматривающего международные отношения как силовые отношения между государствами. При этом, если глобальная геополитика основывается на утверждении фундаментального дуализма, отражённого в географическом устройстве планеты и противопоставлении "теллурократии" (сухопутного могущества) и "талассократии" (морского могущества), то при анализе ситуации на региональном уровне необходимо использовать несколько более прикладные методики. В то же время, исследование геополитических факторов при анализе курдского вопроса является весьма значимым, так как, являясь по сути с момента своего возникновения геополитическим вопросом, связанным с экспансионисткой борьбой региональных держав (Османская империя и Иран), он в процессе всей своей эволюции определялся и до настоящего времени определяется именно геополитическими факторами.
При анализе региональных проблем представляет немалый интерес разработанная известным французским политологом Ивом Лакостом методология "внутренней геополитики", который попытался адаптировать принципы глобальной геополитики к современным условиям, сделав её инструментом анализа конкретной ситуации. Однако, необходимо учитывать и диспозицию сил в планетарном масштабе.
В то же время, несомненный интерес представляет теория поссибилизма французского географа Видаля де Бланша, наряду с пространственным (географическим) аспектом рассматривающим и временной (исторический) 1 Geoffrey Parker. Western Geopolitical Thought in Twentieth Century. - N. Y., St. Martin's Press, 1985, p. 2. аспект, и по сути скорректировавшего и нюансировавшего жесткий географический детерминизм в геополитической науке. Географический фактор отражён в окружающей среде, а исторический - в самом человеке, который является носителем инициативы. Таким образом, "он предлагает рассматривать географическое пространственное положение как "потенциальность", "возможность", которая может актуализироваться и стать действительным политическим фактором, а может и не актуализироваться", что "зависит от субъективного фактора - от человека, данное пространство населяющего" . То есть пространство не предопределяет историю, но лишь предрасполагает к тому или иному её течению. Данная трактовка также весьма важна в изучении курдского вопроса, объясняя "неактуализацию" некоторых, казалось бы неизбежных, процессов, вследствие политико-экономической отсталости курдского общества и отсутствия должных "исполнителей" курдистанских географических императив.
В настоящее время, - значительность и масштабность глобальных экономических и политических изменений обусловливает необходимость рассмотрения современных сложных вопросов и проблем во всём их многообразии, анализа различных аспектов и факторов проблемы во взаимосвязи и взаимодействии, а также в комплексе с другими вопросами и современными глобальными тенденциями.
С этой точки зрения чисто геополитический подход, успешно применяемый при анализе пространственной эволюции и качественной характеристики в историческом аспекте определённых стран и этнотерритории, представляется при усложнении старых и возникновении новых факторов недостаточным и несколько устаревшим. 1 См. по ДугинА. Основы геополитики, с. 59.
О различных течениях в современной геополитической науке см. также, например, Андриянова Т. В.
Геополитические теории XX века (социально-философское исследование). - М.: ИНИОН РАН, 1996.
Традиционная геополитика была ориентирована в большей степени на военно-стратегический контроль над территориями, стремление к расширению "реальных" границ и "абсолютного пространства". "Новая геополитика" в отличие от "старой" является скорее созидательной, чем оборонительной и ориентирована в большей степени на экономику.1 Новая геополитика становится всё более экономической, а современную экономику характеризует растущая политизация. Поэтому политику и экономику необходимо рассматривать как в тесной связи между собой, так и с географической средой. "Чтобы получить объёмную картину исследуемых процессов, нужно рассматривать политическую сферу во взаимодействии с ресурсными и пространственно-географическими факторами" .
Эпоха экономической глобализации на первый план выдвинула геоэкономические проблемы современных международных и региональных отношений, сделав контроль над ресурсами и экономиками и, что самое главное, над их потоками, определяющим фактором международного порядка.
Геоэкономика, понимаемая как конкуренция между государствами в борьбе за ресурсы и их потоки на мировой и региональной аренах, выявляет фундаментальные геополитические закономерности современного мира.
По мнению автора термина «геоэкономика» Э. Люттвака на смену геополитическому конфликту приходит геоэкономический, «логикой» которого будет война, а «грамматикой» - экономика, разворачивающийся как на мировом уровне между геоэкономическими полюсами, так и на региональном уровне, John Mitchell with Peter Beck and Michael Grub The New Geopolitics of Energy. - L.: The Royal Institute of International Affairs, 1996, p. XVI. 1 Шепелев M. А., Бариская А. Т., Шмелева M. И. Цивилизационное измерение экономики. // "Полис", 2001, № 3, с. 162.
Термин "геоэкономика" был введён в научный оборот в конце 80-х годов прошлого века консультантом Совета по национальной безопасности и Госдепартамента США Эдуардом Люттваком.
Как правило, под термином "геоэкономика" понимается дисциплина, изучающая "те аспекты международной конкуренции, где главными действующими лицами являются не промышленные корпорации или банки, а государства" (Предисловие М. Урнова к К. Жан, П. Савона. Геоэкономика. Господство экономического пространства. - М., 1997, с. 7), а также "политику и стратегию, применяемые для повышения конкурентоспособности государств, оставшихся основными элементами международной системы в новых условиях" {Там же, с. 197). внутри каждого полюса, между различными государствами . С некоторыми \ оговорками, можно согласиться с мнением, что "военная сила утеряла свою традиционную роль, определяющую иерархию государств и составляющую главный инструмент геополитики" и "после исчезновения биполярного мира она выполняет лишь остаточную функцию, меж тем как основным определяющим параметром международного порядка стала экономика" . На Ближнем и Среднем Востоке военная сила и готовность к её эффективному использованию являются важнейшим фактором регионального баланса сил и геоэкономического соперничества. В этом смысле, например, показательна демонстрация Турцией военной мощи как важного фактора давлению на Сирию в курдском вопросе, а также отстаивания своих гидростратегических интересов.
Так как "геоэкономика основывается не только на логике, но и на синтаксисе геополитики и геостратегии, а в более широком смысле - и на всей практикологии конфликтных ситуаций" и экономические интересы становятся всё более важной составляющей внешней политики и международных отношений, геоэкономические противоречия и конфликты, а также актуальная геоэкономическая ситуация в современном мире (как на глобальном, так и на региональных уровнях) позволяют наиболее глубоко проанализировать состояние баланса сил в международной политике, реальную мощь и значимость акторов международных отношений, исследовать корни и суть различных конфликтных ситуаций и узлов, а также прогнозировать будущие тенденции завтрашнего мира.
Особая актуальность этих факторов при исследовании курдского вопроса объясняется тем обстоятельством, что в Курдистане военно-стратегический контроль над территориями обусловливался как собственно военно-стратегическими, так и геоэкономическими и геостратегическими мотивами. 1 См. по Праздничных А. Н. Новые технологии нуждаются в новой политике: геоэкономическое измерение конкурентоспособности государств // Методология и теория международных отношений: Материалы «круглого стола».-М., 1998, с. 40-42. 2 Жан К., Савона П. Геоэкономика. Господство экономического пространства. - М., 1997, с. 197-198. 3 Жан К, Савона П. Геоэкономика. Господство экономического пространства. - М., 1997, с. 42.
Геоэкономика Курдистана и его природные ресурсы, наряду с "геостратегическими богатствами", то есть транспортно-коммуникационной привлекательностью обрекли Курдистан на колонизацию и раздел.
Для обозначения анализа "пространственных, политических и экономических систем между государствами и их регионами" в современной науке используют термин "геополиномика" (geopolinomics). Геополиномика сосредоточивается на изучении взаимодействий между государствами и/или внутри них и объясняет зависимость внешней политики от региональных и глобальных экономических подвижек и, наоборот, каким образом экономические связи и потоки подвержены воздействию политических отношений.
Геополиномика, которую ещё называют "прикладной геополитикой" или "прикладной политической географией", показывает "взаимовоздействие между функциональными экономическими и политическими регионами" и выявляет "скрытые" на карте регионы, часто являющиеся более "реальными", чем те, которые обозначены статическими границами.1 При этом особое значение придаётся инфраструктуре, являющейся "физическим измерением... пространственных связей".
Таким образом, геополиномика представляет собой перекрёстное поле геополитики, геоэкономики и геостратегии. Комплексное исследование различных аспектов пространственных проблем называют также "геоанализом" {Geo-analysis) . W. В. Wood and George Demko. Political geography for the next millenium. // Reordering the World. Geopolitical Perspectives in the Twenty-first century. Second edition. Edited by George J. Demko, William B. Wood. Boulder Colo): Westview Press, 1999, p. 14. 2 Ibid. p. 15. Reordering the World. Geopolitical Perspectives in the Twenty-first century. Second edition. Edited by George J. Demko, William B. Wood. Boulder Colo): Westview Press, 1999, p. 192.
Именно такой метод позволяет комплексно и проблемно исследовать сложные "вне- (кросс-)государственные" регионы, например, такие как Курдистан.
Учитывая, что одной из главных особенностей современной глобальной трансформации системы международных отношений является постепенное увеличение роли региональной политики , а также подчинение региональным измерением международной политики курдского вопроса, в диссертации широко использован региональный подход с точки зрения выявления узловых проблем.
Несмотря на то, что в современных условиях существуют многочисленные "нелегитимные" (негосударственные) центры военной мощи, "суверенное, признанное международным сообществом государство (национальное государство) следует продолжать считать основным структурным элементом складывающейся в настоящее время системы международных отношений" . Это означает, что курдский вопрос, лишаясь правосубъектности в современных международных отношениях обречён на маргинализацию, то есть ещё большую "геополитизацию", понимаюмую как манипулирование им в рамках политик стратегий и политик различных стран в региональных отношениях.
Среди применяемых методов немалое значение имел также ивент-анализ, называемый ещё методом анализа событийных данных. Так как тема диссертации посвящена последнему десятилетию прошлого века, оперативные материалы средств массовой информации являлись по сути единственным
Термин В. Я. Белокреницкого. См. Западная Азия, Центральная Азия и Закавказье как современный геополитические регионы.// Западная Азия, Центральная Азия и Закавказье. Интеграция и конфликты. - М.: ИВ РАН и РФФИ, 1995, с. 13, с. 28. 2 Stephen С. Callea. Navigating Regional Dynamics in the Post-Cold War World. Patterns of Relations in the Mediterranean Area. - Darmouth, 1994. - p. 1. См. более подробно о различных направлениях и подходах в изучении регионализма там же главу I The Study of International Regions in the Post-Cold War World,, cc. 1-14 и обзор литературы в главе II Concept of Regionalism, cc. 15-57, а также.
Об усилении роли региональной международной политики в современном мире см. также, например, Rostow W. The Coming Age of Regionalism. // "Encounter", vol. 74, No. 5, June 1990, p. 3-7; Falk R. Regionalism and World Order After the Cold War. // "Australian Journal of Intenational Affairs", vol. 49, No. 1, May 1995, p. 1-16. 3 Кривохижа В. И., Николайчук И. А. Некоторые теоретические проблемы обеспечения стратегической стабильности на современном этапе развития системы международных отношений. // Проблемы внешней и оборонной политики России. Сборник статей. № 3. - М.: РИСИ, 1995, с. 10. реально доступным источником по исследуемому периоду и значительно помогли в отслеживании интересующих процессов. На основе широкого массива данных российской и зарубежной прессы, информационных агентств и электронных СМИ последнего десятилетия были выявлены новые тенденции в развитии исследуемой проблемы. В работе широко использовался также такой новый вид СМИ, как интернет-издания, например, интернет-версии некоторых печатных изданий и интернет-издания Kurdish Observer (англоязычная интернет-версия издающейся в Турции газеты "Ozgur Politika"), Kurdistan Observer, Kurdish Media, информационные сообщения на сайтах Демократической партии Курдистана (ДПК) () и Патриотического союза Курдистана (ПСК) (), например, издававшийся в 1998-2000 годах американским представительством ПСК, бюллетень Kurdish Newsline.lb мировых и региональных печатных СМИ по курдскому вопросу наиболее содержательные и полезные материалы публиковались в турецких англоязычных изданиях - Turkish Daily News и Turkish Probe.
Методологической базой настоящего исследования являются труды некоторых российских и зарубежных геополитиков, работы по нефтяной геополитике, конфликтологии, регионалистике и другим смежным общественным наукам.
При анализе региона Ближнего и Среднего Востока автор использовал главным образом сборники и монографии Института востоковедения РАН, Института изучения Израиля и Ближнего Востока и др., справочники по отдельным странам и статистические сборники, материалы слушаний Конгресса США, исследования по проблемам региональной и глобальной безопасности.
Что касается собственно курдского вопроса , в первую очередь необходимо отметить труды росиийских учёных-курдоведов, сборники
О современном состоянии западной курдологии см. Nicole Watts. Expanding Kurdish Studies: A Review Essay. // Middle East Studies Association Bulletin. Vol. 32, Number 1, Summer 1998
16 Института востоковедения РАН и Центра курдских исследований, Курдского научно-исследовательского института в Берлине, материалы научных конференций, а также монографии курдских авторов, посвященные географии Курдистана, его отдельным частям, некоторые издания правозащитных организаций.
Историография курдского вопроса в целом весьма богата и насчитывает свыше ста лет. Перманентная актуальность данная проблемы, объясняемая её постоянным наличием в региональный политике, также являлась одним из важнейших факторов интереса к курдам. Особенно необходимо отметить учёных российского востоковедения. По сути, до последнего времени все наиболее значительные достижения в курдоведении были связаны с представителями российской востоковедческой школы. В этом контексте следует выделить востоковедов досоветского периода, особенно П. И. Аверьянова, Н. Я. Марра, В. Ф. Минорского, В. П. Никитина.
В советский период значительные исследования по курдам представлены, прежде всего, трудами М. С. Лазарева, Н. А. Халфина, Ш. X. Мгои, М. А. Гасратяна, О. И. Жигалиной, Ш. Ч. Ашири. Однако особо следует отметить фундаментальные труды М. С. Лазарева "Курдский вопрос (1891-1917)" (М., 1972) и "Империализм и курдский вопрос (1917-1923)" (М., 1989), касающиеся курдского вопроса в период конца XIX-первой четверти XX века, когда курдский вопрос обрёл международное измерение, и события, происшедшие на Ближнем Востоке, предопределили империалистический раздел Курдистана. По сути, две эти монографии, наряду с работой Н. А. Халфина "Борьба за Курдистан (курдский вопрос в международных отношениях XIX века)" (М., 1963), являются единственными полными исследованиями международного (точнее, историко-международного) аспекта всего курдского вопроса, и являются весьма ценной литературой для любого исследователя, изучающего место курдского вопроса в современной международной политике, его геополитические аспекты. С точки зрения изучения отдельных частей
Курдистана, в первую очередь, необходимо отметить труды Ш. X. Мгои и Ш. Ч. Ашири (по Иракскому Курдистану), М. А. Гасратяна (по Турецкому Курдистану), О. И. Жигалиной (по Иранскому Курдистану).
Однако, в то же время, необходимо отметить, отсутствие серьёзных академических исследований, касающихся современного (80-е и 90-е годы XX века) состояния курдского вопроса. Работы по современной курдской политике в основном публицистичны. К тому же, современная курдология, в том числе и российская, большей частью ориентируется на исторические исследования. К і тому же, в настоящее время предпринимаются всего лишь попытки начала политологического дискурса по курдскому вопросу. Современная курдология не поспевает за многочисленными качественными изменениями в развитии этой одной из самых сложных проблем мировой политики. Так, касательно состояния курдского вопроса в 90-х годах XX века не опубликовано ни одного фундаментального исследования. Работы по указанному направлению - представляют собой, как правило^ статьи, которые в силу своего ограниченного объёма не могут претендовать на фундаментальность и всеохватываемость хотя бы по определённой теме. Отсутствуют исследования по геополитическому, геоэкономическому и геостратегическому аспектам современного Курдистана и курдского вопроса, при том, что курдский вопрос является в значительной степени геополитическим вопросом, и его судьбы определяются мировой и региональной геополитикой. В настоящее время, по этим вопросам можно назвать лишь статью М. С. Лазарева "Курдистан в геополитическом аспекте" ("Восток", 1998, № 6). В то же время, в-настоящее время значительно возросла роль геоэкономики и геостратегии. Как представляется, именно геоэкономические (в первую очередь, гидростратегические и энергетические) и геостратегические (транспортно-коммуникационные проекты) будут определять дальнешую судьбу курдского вопроса.
В этом смысле, данная диссертация может рассматриваться как первая попытка комплексного политологического исследования современных геополитических, геоэкономических и геостратегических аспектов Курдистана и курдского вопроса. Однако, вопросы, рассматриваемые в настоящем исследовании, имеют историческую основу, прежде всего, прямое отношение к тому, что часто называют "современной историей"; затронуты и проблемы курдской истории более отдалённых времён. Таким образом, автор делает попытку междисциплинарного подхода к изучению курдского вопроса, что и позволило претендовать на учёную степень кандидата исторических наук.
Проникновение в Курдистан европейских держав
Договор 1746 года о разделе Армении и Курдистана (а также Грузии) ещё раз подтвердил равноправное господство Турции и Ирана над регионом, а Эрзурумский мирный договор 1823 года, за исключением Зохабского района, восстановивший границы 1639 года, завершил эпоху исключительно турецко-иранского влияния в Курдистане и функционирования курдского вопроса как "внутреннего" османо-иранского вопроса.
Для того, чтобы постоянные пограничные стычки и конфликты, имевшие причиной недемаркированность и неохраняемость турецко-иранской границы, а также свободный переход границы курдскими племенами при столкновениях с властями и во время набегов, провоцировавшие вторжения обеих сторон на территории "друг друга", не переросли в назревавший крупный военный конфликт, Россия, к тому времени устами императора Александра I заявившая, о небходимости содействовать всеми силами "сохранению государства (Оттоманская Порта. - Н. М.), слабость и плохое управление которым является ценной гарантией безопасности" , и Англия, не желавшие изменения статус-кво, в 1842 году предложили соперничающим сторонам созвать конференцию для урегулирования пограничных споров. По результатам работы конференции в 1847 году был подписан Эрзурумский трактат, разделивший спорный Зохабский район и определивший отказ Ирана от притязаний на Сулейманийскую область. Трактат, ещё раз узаконивший раздел Курдистана, предусматривал также совместный контроль над пограничными курдскими племенами и сотрудничество в обеспечении безопасности на границе. По инициативе Англии и России была создана четырёхсторонняя комиссия для определения и демаркации границы, ставшая инструментом влияния этих держав в регионе.
Сохранение нестабильности в пограничном Курдистане, связанное с невозможностью окончательно освоить курдские территории, а также с тем, что даже при покорении Курдистана невозможно было искоренить курдский фактор в лице экстерриториальных курдских племён, провоцировало Англию и Россию, вмешиваться в курдский вопрос.
Системный кризис, переживаемый Османской империей и Ираном с конца XVIII века, обусловил дальнейшее покорение курдистанских земель.
Внутренние кризисы Османской империи (упорная освободительная борьба балканских народов, сепаратизм египетского паши Мухаммеда Али) и ухудшающееся международное положение Турции в результате поддержки Англией и Францией, а потом и Россией греков и поражения в войне с Россией (1828-1829 гг.), и, как следствие этого, усиление курдских эмиратов, особенно эмирата Соран с центром в Равандузе, угрожавшему распространением курдского -сепаратизма на весь Курдистан, подвигли Турцию раз и навсегда покончить с курдским сепаратизмом. К этому времени, "за исключением нескольких больших городов с их окрестностями, а также обширных иных и горных пространств по прибрежью Чёрного моря, не годящихся для пастьбы, вся страна от Ангоры до границ Персии и Аравии находилась в исключительном владении курдов"1. В таких условиях, с 30-х годов (XIX века. - Н. М.) началось "вторичное завоевание" Курдистана турками. В 1834 году османские войска под руководством Рашид-паши прошли через Курдистан и лишь эмират Хакяри остался под началом курдских правителей. В 1836 году был завоёван Соран, в 1837 году подавлены восстания бохтанских курдов и езидов Синджара. И лишь благодаря поражениям от Мухаммеда Али, Курдистан на некоторое время был оставлен в покое. В результате окончившегося таким образом первого этапа "вторичного завоевания" Курдистана в усмиренные области Южного, Северного и Западного Курдистана была назначена турецкая администрация. Необходимо отметить, что, если до завоевания Сорана сотрудничество на антикурдской почве носило лишь межгосударственный (турецко-иранский) характер, то подавление эмира Сорана Мир Мохаммеда было отмечено международной солидарностью. Россия помогла выступившему против соранского эмира Ирану, а Англия стремилась "координировать действия Турции и Ирана против курдов"1. Со времени присоединения курдских территорий к Османской империи можно отметить следующую важную закономерность: наибольшей автономией курдские эмираты и их вожди пользовались во времена наивысшего могущества Османской империи и, напротив, международные или внутренние кризисы Турции, относительно (и провокативно) усиливая временную независимость v курдов, побуждая Турцию к окончательному покорению Курдистана. Так, например, после поражения под Веной в 1683 году османы направили свои взоры на восточные границы империи, постепенно начав вмешиваться во внутренние 7 дела курдских княжеств и ограничивать их автономию , а глубокий кризис 30-х годов XIX века стал причиной "вторичного завоевания" Курдистана. В 60-х годах XIX века окончательно было завершено "вторичное завоевание" Курдистана и упразднены остатки курдского самоуправления. Курдистан был включён в османскую централизованную административно-территориальную систему. В это же время (в 1867-1868 гг.) в Иране было упразднено курдское княжество Арделан. Так завершился, начавшийся в 1514 году, период ограниченной государственности курдских эмиратов в рамках Османской империи и Ирана. Начиная с XIX века курдский вопрос попадает в сферу продвигающихся на Ближний Восток европейских держав. Первой из "внешних" держав обратила своё внимание на курдов Россия. Включив Грузию в состав империи и продвигаясь к Эривани, Россия столкнулась "с курдами как силой, которую можно было использовать при проникновении на восток"2. Однако, со временем, главной целью российской «курдской политики» стала нейтрализация непредсказуемых курдских племён. Впервые значение курдского фактора было осознано русскими генералами во время русско-персидской войны 1826-1827 гг. Во время русско-турецкой войны 1828-1829 гг. Россия уже "всячески стремилась привлечь на свою, сторону курдов», хотя и «не столько в качестве боевой силы, сколько в целях обессилений турок и охраны своих операционных коммуникаций"3.
Водная проблема с точки зрения вопросов безопасности на Ближнем и Среднем Востоке
Сегодня всё чаще говорят, что в XXI веке главной причиной войн и конфликтов будет борьба за водные ресурсы. Об этом предупреждал и бывший Генеральный секретарь Организации Объединённых Наций Бутрос Бутрос Гали, считающий, что в наступившем веке войны на Ближнем и Среднем Востоке будут разворачиваться, главным образом, за контроль над водными ресурсами.
Острая проблема пресной воды на Ближнем и Среднем Востоке, помимо чисто природных и экологических причин, выражающихся в нехватке пресной воды, необходимостью постоянной ирригации неплодородных земель и сокращением пригодных для сельскохозяйственных работ земель, усугубляется такими современными процессами в регионе как демографический взрыв, приведший к резкому росту населения и быстрой урбанизации, ускоренная индустриализация экономики и интенсификация сельского хозяйства, продовольственный проблема, которая приобретает глобальный характер, структурные диспропорции национальных экономик, амбициозные с социально-политической и экономической точки зрения, но экологически неоправданные проекты. Проблема водных ресурсов, интенсифицирующая и существенно обостряющая существующие в регионе конфликты и политические трения, стала важнейшим фактором социально-экономического развития и общей безопасности, а также одной из главных угроз национальной безопасности стран региона, при этом, «быстро интернационализируется, превращаясь в серьёзный фактор международной политики в регионе и объект разногласий и противоречий в отношениях между народами». Современный гидроконфликт и непрекращающиеся уже несколько десятилетий водные противоречия на Ближнем и Среднем Востоке получили название "Ближневосточный водный кризис" и обрели системный и стратегический характер.
Вода стала фактором выживания, развития и будущего стран всего ближневосточного региона. Водная проблема стала общерегиональной проблемой. Эксперт Вашингтонского института стратегических исследований Поль Мишель Уинби считает, что именно от водной проблемы в значительной степени будет зависеть обеспечение региональной безопасности на Ближнем и Среднем Востоке3. Водная проблема определяет состояние региональной безопасности. В этих условиях контроль над водными ресурсами предоставляет стратегическое преимущество и используется акторами региональных международных политических и экономических отношений как политико-экономическое и стратегическое оружие, существенно влияя на балансы сил, мощи и слабостей в регионе и является одним из важнейших факторов политического и геополитического торга между государствами Ближнего и Среднего Востока. Водная проблема является значительным элементом любого современного конфликта на Ближнем и Среднем Востоке, а "водяное оружие"4 занимает важное место в арсенале современных средств давления. Поэтому страны, контролирующие водные ресурсы получают мощные политико-экономические, геополитические и геоэкономические рычаги воздействия на зависимые от них в водном отношении государства. При этом необходимо отметить, что, являясь по сути вопросом безопасности, геоэкономики и международных отношений, водная проблема на Ближнем и Среднем Востоке имеет ряд особенностей: вода является одним из важнейших факторов комплексной безопасности, под которой понимается совокупность экономической, геоэкономической, геополитической, продовольственной и экологической "безопасностей" государства; - взаимосвязь между водной зависимостью и безопасностью является абсолютной, то есть "игрой с нулевой суммой", особенно, если это касается двух или более акторов-антагонистов, соперничающих в вопросе распределения водных ресурсов; - как вопрос безопасности, являющийся "игрой с нулевой суммой", вода имеет постоянный потенциал для конфликта; - вода имеет как страновое, так и международно-региональное измерение, представляя собой как стратегический внутригосударственный, так и внешнеполитический вопросы; - международное право, как средство разрешения и регулирования водных проблем, остаётся рудиментарным и относительно неэффективным, по сравнению с межгосударственными соглашениями; - стратегическая реальность водной проблемы на Ближнем и Среднем Востоке состоит в том, что, в условиях крайней нехватки воды в регионе, вода стала вопросом, вмещающим в себя многие другие аспекты, сквозь призму которой проявляются многие особенности современных региональных международных отношений, при этом её характеризует высокая конфликтность и сложность разрешения водного конфликта1; борьба за водные ресурсы оказывает большое влияние на геополитическую конфигурацию и реконфигурацию региона, а также развитие будущих процессов во всём ближнє- и средневосточном регионе; - водная проблема (точнее, её неразрешённость) на Ближнем и Среднем Востоке может стать главным тормозом на пути к урегулированию многочисленных региональных, внутренних и локальных конфликтов и конфликтных узлов, став неразрешимой и перманентной проблемой для вовлечённых в конфликты сторон. В этом смысле можно воспринимать и опасения бывшего премьер-министра Израиля Ицхака Рабина, который однажды сказал: "Даже если мы решим все другие проблемы на Ближнем Востоке, не разрешив должным образом водную, наш регион взорвётся". А по словам другого ближневосточного лидера, покойного короля Иордании Хусейна, "вода может ввергнуть страны региона в войну" . - водная стратегия (гидростратегия) стала важнейшим элементом стратегий национальной и государственной безопасности государств региона, включая в себя внешнеполитический, внутриполитический, социально экономический и др. аспекты. - "нет оснований ждать создания региональной водной системы" .
Арабизация нефтяных районов Иракского Курдистана
По сути арабо-курдский антагонизм в Ираке имеет под собой, главным образом, нефтяную подоплёку.
В этом контексте небезынтересна точка зрения, согласно которой арабо-курдский конфликт в Ираке и некоторая поддержка курдских военно-политических сил в противостоянии с Ираком предопределены интересами транснациональных нефтемонополий - блокирования полного использования нефти Иракского Курдистана и ограничения иракского нефтеэкспорта, способного обрушить цены на этот вид энергосырья. По оценкам ОПЕК и ряда нефтекомпаний Западной Европы, если бы Ирак добывал большее количество нефти в Курдистане и "присоединял" её к общеиракскому нефтеэкспорту, то экспорт нефти из Ирака составлял бы не 45-53 млн. т ежегодно (1980-е годы), а не менее 65 млн. т. "Однако эта разница (в 15-20 млн. т) почти всегда была лишней для иностранных нефтекомпаний, не желавших и не желающих чрезмерного падения экспортно-импортных цен на "чёрное золото" . Согласно другой точке зрения, возникновение военных конфликтов в Ираке (как и в других странах) объясняется тем, что "транснациональным корпорациям не удалось удерживать власть экономическим путём или их интересы были нарушены" .
В основе современных межнациональных конфликтов и гражданских войн зачастую лежат не только этнические и религиозные причины. Одной из главных причин современных этнических конфликтов является экономика и экономические интересы. Конфликты можно рассматривать и как попытку повстанцев реализовать рыночные возможности, т. е. их подчинение обычным предпринимательским инстинктам. По мнению оксфордских экономистов Поля Колье и Анке Хеффлер, проанализировавших статистические данные по 152 странам за 30-летний период (с 1965 по 1995 г.), в тех странах, где доходы от экспорта сырья или биржевых товаров (таких, как полезные ископаемые или кофе) составляют более 28% ВВП, риск возникновения внутренних конфликтов в четыре раза выше, чем в странах с меньшими объёмами этих видов экспорта2.
Огромные запасы нефти в районах Киркука, Мосула и Ханекина, приграничных Арабскому Ираку, предопределили курс Багдада на арабизацию этих курдистанских территорий и его категорический отказ включить эти районы в административные границы курдской автономии в Ираке. Наиболее активно политика арабизации полосы Мосул-Киркук-Ханекин начала проводиться с 60-70-х , хотя начало ей было положено ещё в 30-е годы проектом Хувайджа, предусматривающим переселение арабских племён вКиркук в рамках предполагаемой арабизации соприкасаемых с Арабским Ираком курдских территорий от ирако-иранской до ирако-сирийской границы по линии Мандали-Ханекин-Добаз-Махмур-Синджар-Телафар-Шейхан .
Багдад планомерно проводил и проводит комплексную арабизацию этих промышленных районов Курдистана, сочетая военные методы выселения курдов с социально-экономическим стимулированием новых арабских поселенцев, изменением на этих территориях курдской топонимики на арабскую, "коррекции национальности" и конфискации земель и другого недвижимого имущества, принадлежащего курдам .
Вопрос вхождения этих приграничных Арабскому Ираку нефтяных районов (в особенности Киркука) в административные границы курдской автономии, борьба за которую являлась смыслом и сутью (как декларируемой, так и, учитывая систему международных отношений и реальное состояние курдского вопроса, реальной) курдских восстаний в Ираке и курдского освободительного движения в этой стране с 30-х годов, был главным территориальным требованием курдов в отношениях с центральной властью и основной причиной перманентных попыток умиротворения Багдадом Южного Курдистана. Для курдов курдистанская принадлежность Киркука означала бы экономическую самодостаточность и экономическую значимость этой части Курдистана как в иракском, так и ближневосточном масштабе, и должно было компенсировать геостратегическую зажатость Иракского Курдистана, связанную с отсутствием выходов к морю. Курдистанский Киркук мог бы стать условием невоенного решения курдского вопроса в Ираке. Для нейтрализации проводимой политики арабизации и полной административной "курдистанизации" (а, возможно, и перспективе полной этнической курдизации) Киркука, в котором курды составляли чуть больше половины населения, а также учитывая его историческое и геоэкономическое (как геоэнергетического ядра и крупнейшего промышленного центра) значение для Южного Курдистана руководство курдского национально-освободительного движения в Ираке (Мустафа Барзани) "настаивало на признании Киркука центром курдской автономии" . Барзани заявлял, что Киркук должен быть "столицей курдского автономного региона" . Однако Багдад рассматривал включение нефтяных районов Курдистана в состав курдской автономии как невозможность полного использования Ираком нефти, являющейся главным стратегическим ресурсом иракского государства , и бесповоротное становление основ государственности Южного Курдистана. Для Багдада даже частичная потеря (или уступка) контроля над Киркуком, являющегося "экономическим сердцем Ирака" , могло поставить под сомнение экономическую состоятельность этого государства, его экономическое будущее.
Нефть, являющаяся фундаментом иракской экономики, обусловила стремительное промышленное развитие нефтяных районов Киркука, Мосула и Ханекина. Промышленные предприятия, культурно-бытовые объекты и соответствующая инфраструктура создавались в основном в этих районах.
Таким образом, южная полоса этногеографического Южного Курдистана Мосул-Киркук-Ханекин, являясь нефтяным и энергетическим (учитывая и гидростратегические ресурсы Диялы) вместилищем Ирака, стала и одним из основных промышленно-экономических центров страны. Этот регион рассматривался как основной стратегический ресурс реализации различных планов багдадских властей. В Мосуле и Киркуке сконцентрирована "сердцевина" иракского военно-промышленного комплекса1. Усиленная милитаризация этих районов объясняется, как уже отмечалось, их промышленно-энергетическими возможностями, а также (что является основной причиной) направлена на усиление процессов арабизации и превращение Мосула, Киркука и Диялы в индустриально-энергетический плацдарм для геоэкономического доминирования над Курдистаном".
Вопрос Курдистана в свете различных проектов транспортировки каспийских энергоресурсов
"Большая игра" за различные проекты экспорта каспийской нефти оказывает наиболее сильное влияние на современное состояние курдского вопроса и функционирование курдского фактора. Проблема экспорта нефти Каспия вначале стала одной из причин усиления курдского фактора Турции, а потом его резкого ослабления.
Борьба за каспийские энергоресурсы и маршруты их транспортировки стала ключевым фактором, определяющим геополитическую реконфигурацию на территории Евразии после распада Советского Союза. Основное соперничество развернулось между Россией, с одной стороны, которая заинтересована в прокачке каспийской нефти через свою территорию , и США и Турция, которые посредством реализации "своих" энергомаршрутов стремятся "избавить" государства Центральной Азии и Закавказья от "российской опеки" и переориентировать их на Турцию . Нефтяная политика и манипулирование различными вариантами транспортировки энергоресурсов стали главными рычагами усиления Соединённых Штатов в регионе, а борьба за пути транспортировки каспийской нефти основным вопросом региональных отношений.
Вполне очевидно, что вопрос строительства различных нефтепроводов носит далеко не коммерческий, а геополитический характер. "В силу географических и ряда других условий каспийская нефть находится в неблагоприятных условиях по сравнению с нефтью Персидского залива,
Северного моря и других месторождений мирового значения" . Бывший специальный советник президента и госсекретаря США по вопросам энергетической политики в зоне Каспийского бассейна Ричард Морнингстар признавал, что американская стратегия в Каспийском регионе основывается "на нескольких более широких вяенш-»рких политических и экономических соображениях", которые говорят в пользу трубопроводов, могущих оказаться "коммерчески жизнеспособными, даже если они коммерчески не оправданны" . Стремление США "создать... евразийский транспортный коридор между Востоком и Западом, который даст возможность доставлять каспийские энергетические ресурсы на мировые рынки, является частью широкомасштабной стратегии" США в Евразии и "согласуется... с целями американской политики в отношении своего близкого союзника - Турции"3.
При этом значительно преувеличиваются масштабы каспийских месторождении . Все значительные энерготранспортные проекты доставки к мировым рынкам центральноазиатского и закавказского (южнокавказского) энергосырья в обход России в Европу направлены в через Турцию. Это объясняется как ключевым геостратегическим положением Турции, которая фактически продолжает широтный (южноевразийский) коридор юга СНГ, так и тем обстоятельством, что поддержка Вашингтоном "альтернативных" и "коммерчески жизнеспособных" трубопроводов для транспортировки каспийской нефти, призвана, как отмечает Збигнев Бжезинский, укреплять "ощущение, что Турция является стратегическим партнёром Соединённых Штатов"5. Турции придаётся центральная роль в стратегии США в Персидском заливе, и она рассматривается как якорь американской политики в Средиземноморье. Отказ ЕС в приёме Турции в свои ряды, постоянная критика Турции с точки зрения прав человека, курдской проблемы и т. д. всё более сближают Турцию с США.
Все эти предполагаемые через Турцию энергомаршруты проходят через территорию Турецкого Курдистана, что сделало курдский вопрос фактором борьбы за транспортировку каспийских энергоресурсов.
Основное значение с точки зрения геополитического будущего региона США и Турция придают проекту Баку-Тбилиси-Джейхан. Однако, несмотря на политическое лоббирование этого проекта американской администрацией, нефтяные компании избегают делать крупные инвестиции в проект, будущее которого неоднозначно, что вызывает серьёзные трения с заинтересованными государствами . В то же время,,само проектирование этого маршрута является \ частью большой каспийской геополитической игры, которая направлена на вытеснение России с Закавказья и постсоветской Центральной Азии . Борьба за этот маршрут стала олицетворением турецкого-российского (американо-российского) геостратегического соперничества.
Добиваясь прокладки нефтепроводов через свою территорию, Турция ограничивает проход российских танкеров в Средиземноморье через Проливы и, по словам словам министра иностранных дел Исмаила Джема, "примет все усилия, чтобы Босфор не превратился в нефтепровод" . Тем самым,Лурция, в , руках которой Проливы являются основной преградой для перекачки по российским проектам азербайджанской и казахстанской нефти,, пытается превратить международную Черноморскую проливную зону в і внутреннюю морскую магистраль и заблокировать российские проекты транспортировки каспийской нефти через Чёрное море. С 1 июля 1994 года Турция в одностороннем порядке ввела новый регламент прохода через Проливы, экономические потери России от которого составляли в год несколько сот миллионов долларов. Ссылки Турции на экологические причины ограничения движения танкеров через Проливы Россия отвергает как неправдоподобные, заявляя, что по расчётам авторитетных специалистов компании "Ллойд-Реджистер" "проблема заключается не в узости Проливов и не в чрезмерной интенсивности движения танкеров, а в отсутствии эффективной диспетчерской службы и в недостаточном береговом навигационном оборудовании"1. Российские дипломаты заявляют, что "ситуация вокруг проливов Босфор и Дарданеллы искусственно нагнетается" (заместитель министра иностранных дел Виктор Калюжный) . В своё время премьер-министр Турции Тансу Чиллер в октябре 1996 года открыто заявляла: "Мы не позволим, чтобы каспийская нефть пошла через Россию, ибо в таком случае столь важный источник энергии перейдёт исключительно под её контроль, что будет означать, что судьба стран региона окажется в руках России"3.
