Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретико-методические основы оценки внутренней картины болезни у лиц с паническим расстройством
1.1. Понятие «внутренняя картина болезни», ее значение в диагностике и терапии психических и соматических расстройств 15
1.2. Внутренняя картина болезни при различной патологии 23
1.3. Роль эмоционального компонента в формировании внутренней картины болезни 32
1.4. Методы изучения внутренней картины болезни .36
1.5. Клинические особенности панического расстройства 42
1.6. Особенности личности при паническом расстройстве .49
1.7. Основные подходы к лечению панического расстройства 51
1.8. Основные психофизиологические методы коррекции 54
Заключение по главе 57
Глава 2. Материалы и методы исследования 59
Глава 3. Результаты исследования внутренней картины болезни лиц, страдающих паническим расстройством
3.1. Клинико-анамнестические особенности лиц исследуемой группы .71
3.2. Характеристика основных компонентов внутренней картины болезни при паническом расстройстве 75
3.3. Исследование субъективных ощущений в структуре внутренней картины болезни 78
3.4. Изучение структуры актуальных страхов личности у лиц с паническим расстройством 88
3.5. Исследование психического состояния лиц с паническим расстройством 95
3.6. Исследование особенностей типов эмоционального отношения к заболеванию и их сопоставление с клинико-психологическими данными .102
3.7. Общая характеристика функционального состояния головного мозга по данным ЭЭГ-исследования 110
Заключение по главе 114
Глава 4. Изучение динамики показателей внутренней картины болезни при воздействии методом формирования и активации артифициальных стабильных функциональных связей у лиц с паническим расстройством 115
Наблюдение клинического случая . 127
Заключение по главе .133
Обсуждение результатов 135
Заключение 146
Выводы 149
Практические рекомендации .151
Список литературы 152
- Понятие «внутренняя картина болезни», ее значение в диагностике и терапии психических и соматических расстройств
- Основные психофизиологические методы коррекции
- Изучение структуры актуальных страхов личности у лиц с паническим расстройством
- Наблюдение клинического случая
Понятие «внутренняя картина болезни», ее значение в диагностике и терапии психических и соматических расстройств
Одной из важнейших задач медицинской психологии является изучение внутренней картины болезни (ВКБ) в динамике заболевания. С современной точки зрения внутренняя картина болезни представляет собой многокомпонентную внутриличностную структуру, связанную с восприятием, представлением и переживанием болезни, имеющую определённый нейрофизиологический базис. Концептуально во внутренней картине болезни неразрывно связаны психологические и нейрофизиологические механизмы, представляющее единое образование, формирующееся под влиянием информации о болезни (Резникова Т.Н., 1998). Впервые ВКБ как проблему рассматривали немецкий невропатолог А. Гольдшейдер (1929) и отечественный терапевт Р.А. Лурия (1935), которые представляли ВКБ в виде двух блоков — сенситивного и интеллектуального. Р.А. Лурия в своей книге «Внутренняя картина болезни и иатрогенные заболевания» (1935) представил свое толкование. Так, известный терапевт под ВКБ понимал весь комплекс переживаний и ощущений больного, эмоциональных и интеллектуальных реакций на болезнь и лечение. Особо было замечено, что это не просто набор субъективных жалоб, и то, что структура ВКБ зависит от воспитания, социальной среды, личности больного и общего культурного уровня. По мнению Р. А. Лурия и А. Гольдшейдера, ВКБ играет отрицательную роль в динамике расстройства, провоцируя разнообразные невротические реакции. Идеи А. Гольдшейдера и Р. А. Лурия о ВКБ для своего времени являлись прогрессивными, поскольку без понимания содержания и механизмов ВКБ никакая психотерапия невозможна, а лечебный процесс зачастую оказывается малоэффективным (Резникова Т.Н., 1998). В западной литературе понятие «аутоплатической картины болезни», введенное Гольдшейдером, до сих пор сохраняет актуальность, особенно у специалистов в области психосоматической медицины (Бройтигам и др., 1999). Р. Конечный и М. Боухал (1982) также используют понятие "аутопластическая картина болезни", подчеркивая не только "горизонтальное расчленение" картины болезни, но и "вертикальное" — в частности, рациональные компоненты во многом бессознательно управляются эмоциональными процессами; связь между субъективным и объективным сложна и не является прямолинейной.
В зарубежных исследованиях широкое применение получила модель репрезентаций заболевания Говарда Левенталя (Model of illness representations; Leventhal Н.,1980, 1983, 2001), описывающая механизмы различных аспектов реагирования личности на болезнь и систему отношений «личность-болезнь» в целом. Модель репрезентаций заболевания и саморегуляции была основана на исследовании, посвященному влиянию страха перед заболеванием на поведение, связанное со здоровьем (Diefenbach M.A., Leventhal H., 1996). Теория Левенталя известна также как теория здравого смысла или теория саморегуляции (Hagger M.S., 2003). Данная модель ориентирована на человека в условиях болезни и на его идеи о здоровье и болезни, и объясняет, каким образом человек обрабатывает информацию об имеющейся угрозе заболевания. Предполагается, что больные создают когнитивные представления (репрезентации) о своем заболевании на основе источников информации, доступных для них. По сути, такие представления являются интерпретацией информации о болезни, которая формирует первый шаг для обращения за помощью, принятию мер по совладанию с заболеванием и соблюдения лечебной дисциплины (Bishop G.D., 1986).
Отечественные исследователи, развивая идеи Лурия, значительное внимание уделяли психологическим феноменам ВКБ. Изучались такие образования как «переживание болезни» (Ковалев В.В., 1972), «сознание болезни» (Краснушкин Е.В., 1950, Рохлин Л.Л., 1972), «реакция на болезнь» (Лакосина Н. Д., Ушаков Г.К., 1976), «соматонозогнозия» (Квасенко А.В., Зубарев Ю.Г., 1980).
В рамках теории личности как системы отношений (Мясищев В.Н., 1960) ВКБ рассматривается в виде многомерного образования, интегрирующего в себе все психологические категории (эмоциональные, когнитивные и поведенческие и др.), связанные с заболеванием. Отношение к болезни изучалось в широком контексте, с учетом сфер функционирования личности, на которые может влиять как сам факт заболевания, так и отношение к нему индивида. Центральную роль в структуре ВКБ, по мнению последователей школы Мясищева, играют сформированные в процессе развития личности «значимые отношения» больного.
Используя типологический подход к описанию психологических отношений, предложенный А.Е. Личко и Н.Я. Ивановым (1980) и методы научного обобщения, коллектив авторов создал методику ТОБОЛ, предназначенную для психологической диагностики эмоциональных типов отношения к болезни (Вассерман Л.И., с соавт., 2005).
Схема ВКБ была дифференцирована В.В. Николаевой (1987), которая выделяла в структуре эмоциональные и мотивационные компоненты, а также определяла несколько уровней ВКБ. А именно: 1. Уровень непосредственно-чувственного отражения болезни – комплекс болезненных ощущений. 2. Эмоциональный уровень – переживание заболеваний и его последствий. 3. Интеллектуальный уровень – знания о болезни и рациональная оценка заболевания. 4. Мотивационный уровень – возникновение новых мотивов и перестройка преморбидной мотивационной структуры.
Другой подход к изучению проблемы ВКБ базируется на категории «личностный смысл болезни» (Соколова Е.Т., Николаева В.В., 1995, Тхостов А.Ш., 2002). Этот термин рассматривается в контексте понятия «значения болезни». Авторы, опираясь на концепцию деятельности А.Н. Леонтьева (1976), выделяют негативный, позитивный и конфликтный характер личностного смысла болезни. Предлагается дополнение классической структуры ВКБ системой личностных знаний и смыслов, а также определение личностного смысла болезни как суммарного (интегрального) вектора в системе психического отражения болезни болеющим субъектом (Штрахова А.В., 2008). Z. Lipowski (1983) также говорит о личностном значении, смысле болезни, обозначая его как субъективное значение для пациента всей поступающей связанной с заболеванием информации. Lipowski предлагает классификацию «психосоциальных реакций на болезнь», которая состоит из четырех блоков:
1. Поведенческая реакция на информацию о заболевании
2. Эмоциональная реакция (тревога, горе, стыд, депрессия, чувство вины)
3. Реакция преодоления болезни – содержит когнитивный компонент – преуменьшение смысла болезни или пристальное внимание к ней
4. Поведенческий компонент, который может быть выражен в виде борьбы и активного сопротивления; капитуляции перед болезнью или попытки «ухода».
Представляет интерес целостный подход к изучению ВКБ в работе В.М. Смирнова и Т.Н. Резниковой (1983) с использованием моделирования данной структуры. В основе предложенной авторами модели ВКБ лежат понятия «церебрального информационного поля болезни» и «психологической зоны информационного поля болезни». Под первым понимается структурно-функциональная зона головного мозга (главным образом, кортикальные поля), которая обеспечивает переработку информации, необходимой для принятия решения, имеющего отношение к заболеванию. Матрицы долгосрочной памяти или функциональные комплексы, в которые они ассоциируются, могут включаться в более сложные информационные системы мозга, впоследствии влияя на работу мозга и психики. В «психологическую зону информационного поля болезни» входит функциональная структура его "Я", составляющая основу самосознания. Существенную роль организации базиса внутренней картины болезни, играет такой психофизиологический информационный аппарат как система «схемы тела». ВКБ с точки зрения авторов представляет собой многокомпонентную внутриличностную структуру, связанную с восприятием, представлением и переживанием болезни. Её можно рассматривать также как сложный комплекс представлений, переживаний и идей, еобразно отражающих в психике больного патологические изменения процессов жизнедеятельности организма и связанные с ними условия существования личности, определяемые патологией. Создание универсальной модели ВКБ облегчает врачам, психологам, психотерапевтам понимание тех изменений личности, которые детерминируются новыми условиями существования, продиктованными болезнью. Это, в ю очередь, может помочь реализации лечебных задач (Резникова Т.Н., 1998).
Основные психофизиологические методы коррекции
Психофизиологические методы коррекции психоэмоционального состояния человека представляют собой немедикаментозные воздействие на различные органы и системы организма. Среди них наиболее разработаны цветостимуляции, музыкотерапия, использование средств биологической обратной связи, а также фототерапия, ароматерапия, цветотерапия.
Имеются данные об эффективности визуальной цветостимуляции (лечебное воздействие с помощью электромагнитного излучения в диапазоне видимого света через зрительный анализатор и центральную нервную систему). Изменение психоэмоционального состояния происходит за счет активации ассоциативных связей между значимыми в прошлом и настоящем предметами, явлениями, событиями и определенным цветом (Котровский А.В., 2000).
Метод адаптивного биоуправления, который представляет собой комплекс процедур, помогающих развить навыки самоконтроля, саморегуляции активно исследуется у нас в стране и за рубежом. Данный метод успешно применяется в комплексной терапии мигреней, синдрома дефицита внимания и гиперактивности, постинсультных состояний, алкогольной и наркотической зависимости, судорожных и эмоциональных расстройств, неврозов (Святогор И.А., 1994; Святогор И.А., Моховикова И.А., Бекшаев С.С., Фролова Т.А. 2000). Следует учитывать, что по данным О.Г. Тюриной (2002), использование биологической обратной связи имеет недостаточную эффективность при использовании у больных с повышенным уровнем импульсивности, низким уровнем тревожности, лиц, характерными чертами которых являются нетерпеливость и слабая способность к длительным целенаправленным усилиям.
К уже известным, положительно зарекомендовавшим себя методам в коррекции патологических состояний, комплексной терапии психоэмоциональных расстройств как органического, так и функционального генеза относится метод формирования и активации артифициальных стабильных функциональных связей (АСФС) мозга человека. Сами АСФС являются, наряду с уже известными условными и безусловными рефлексами, относительно новым видом функциональной связи. Они формируются искусственно по заданной программе и включаются в качестве жесткого звена в систему интрацентральной регуляции и связанные с ней другие системы мозга (Смирнов В.М, Бородкин Ю.С., 1975, 1979). АСФС представляют собой комплексы стабильных селективных внутримозговых функциональных связей, которые можно заранее программировать и которые имеют каналы для внешнего воздействия заданной частотой. В 1999 г. данный феномен зарегистрирован как "Открытие" (Смирнов В.М, Бородкин Ю.С., Резникова Т.Н., 1999). Эмоционально-мотивационные отношения, формирующиеся на основе условно-рефлекторных механизмов, играют важнейшую роль в регуляции поведения личности (Мясищев В.Н. 1960, Лебединский М.С., Мясищев В.Н. 1966). В 1976 году В.М. Смирновым было сделано предположение о возможности облегчения церебральных механизмов эмоционально-мотивационных отношений с помощью активации, вызванной электростимуляцией глубоких структур мозга. Проведенные исследования позволили разработать метод формирования и активаций АСФС, сначала инвазивный вариант на основе синхронных электростимуляций корковых и подкорковых структур головного мозга, а затем неинвазивный способ с использованием фармакологического препарата этимизола, на фоне действия которого проводились сенсорные импульсные стимуляции. В 1975 году были начаты исследования АСФС на основе действия этимизола и фотостимуляций заданной частоты (Смирнов В.М., Бородкин Ю.С., 1975, 1979). Такие связи были названы АСФС второго вида (АСФС II).
Формирование АСФС-II проводилось на фоне однократного введения препарата этимизола, посредством сенсорной стимуляции импульсами заданной частоты. Для оценки реакций, состояния организма и личности на предъявляемые частоты предварительно проводились диагностические фотостимуляции. По данным авторов метода, отмечались различные индивидуальные реакции на те или иные фотостимуляции у разных больных (Смирнов В.М., Резникова Т.Н., 1982, 1985б, 1985в). Возникающий при действии сенсорной стимуляции (световой или звуковой) импульсами заданной частоты комплексный эффект являлся критерием формирования АСФС II. Впоследствии метод формирования и активации АСФС стал широко применяться в лечебно-диагностических, психокоррекционных целях, поскольку при неоднократных активациях АСФС (воздействии фотостимуляций заданной частоты, при которой формировались АСФС) происходила дестабилизация «устойчивого патологического состояния» (Бехтерева Н.П. и др., 1978), что, в свою очередь, приводило к быстрому распаду и редукции симптомокомплекса заболевания.
В диссертации Т.Н. Резниковой (1998) были опубликованы результаты психологических исследований, проводившихся на разных клинических группах, включавших органическую (паркинсонизм и последствия ЧМТ), функциональную (неврозы) патологию, а также здоровых лиц. Полученные данные показывали положительные оптимизирующие компенсаторные перестройки в структуре личности, психическом состоянии больных и ВКБ при воздействии методом АСФС. В структуре ВКБ происходили изменения относительно моделей прогноза, ожидаемых и полученных результатов лечения, а также личностных характеристик (появление чувства оптимизма, перспективы, уверенности, повышении самооценки, коммуникабельности).
Таким образом, метод формирования и активации АСФС остается одним из перспективных психофизиологических методов коррекции состояния у больных с органической и функциональной патологией, а также здоровых лиц. Метод апробирован во многих исследованиях, где доказано, что он не обладает побочными эффектами, эффективно достигая лечебно-коррекционных целей. Однако имеется целый ряд актуальных и перспективных задач, решение которых необходимо для разработки фундаментальных и прикладных аспектов данной проблемы. Одним из них является изучение внутренней картины болезни у больных паническим расстройством в процессе АСФС, а также использование данного метода для коррекции ВКБ и психического состояния. Метод АСФС является принципиально новым для исследования ВКБ и возможностей психофизиологической коррекции эмоционально-личностных нарушений при ПР.
Изучение структуры актуальных страхов личности у лиц с паническим расстройством
Паническое расстройство имеет особенности клинических проявлений, такие как пароксизмальность и наличие ненаправленного страха (тревоги). Некондициональный первичный страх или тревога, описанные А.М. Свядощем (1971), являются основными компонентами клиники ПР, отличающие их, например, от фобических неврозов. При этом такой пароксизмальный («физиологический») страх может являться дезорганизатором поведения пациентов. Однако структура и особенности внутриличностных («психологических») страхов у данной категории лиц до настоящего времени не изучалась. Считается, что страхи присутствуют у всех людей, но проявляются по-разному, в зависимости от конкретной жизненной ситуации, а содержательная сторона страхов меняется в зависимости от пола и возраста (Горьковая И.А., 2014).
Для оценки интенсивности внутриличностных страхов исследуемой группы использовался «Опросник иерархической структуры актуальных страхов личности» (Ю. Щербатых и Е. Ивлевой, ИСАС, 2007), который включает 24 различных страха. Нормативные общие показатели имеют гендерное различие.
У лиц, страдающих ПР, усредненные показатели страхов оказались значительно завышены как в женской, так и в мужской группах: 132,04 ± 29,04 у женщин (при норме 105 ± 4), 118,81 ± 34,66 у мужчин (при норме 77,9 ± 4), при этом нормативные показатели наблюдались лишь у 6,6 % (4 чел.). Данные отражены в таб.7. Это может говорить о выраженных тенденциях к личностной тревожности с фобическим компонентом, обостряющихся в случае наличия клинической картины панического расстройства, характерных для данного контингента лиц, вне зависимости от гендерных различий.
Анализ страхов по содержанию обнаружил наличие у лиц, страдающих ПР комбинации фобических (направленных «внутрь», на свое психическое состояние) и нефобических (психосоциальных, личностных, направленных «вовне») страхов в 100% случаев. Следует учитывать, что показатели интенсивности страхов A, B, C, J, O, P, Q, R, T, U, V, W, Z выше 8 баллов указывают на фобическую симптоматику.
Структура актуальных страхов личности лиц с паническим расстройством показана на рис. 7, 8 и 9. Полученные данные отражали склонность лиц с паническим расстройством к тем или иным страхам, что могло являться специфическим отражением системы отношений. Значимыми сферами, согласно результатам, явились отношения к здоровью членов семьи больного, собственному психическому состоянию, самостоятельности и ответственности за свои решения.
Можно также заметить психосоциальную направленность страхов пациентов с ПР. Наименее пугающими для исследуемых были области сексуального здоровья, страх самоубийства, страх замкнутых пространств и агрессивного поведения по отношению к своим близким. Из представленных данных видно, что по «фобическим» страхам выраженная интенсивность наблюдалась у показателя страха сойти с ума (8 ± 2,56), повышенная интенсивность у страха змей и пауков (6,3 ± 3,2), чувства страха по поводу нарушений в работе сердца (6,4 ± 3,3).
Выраженная интенсивность по «нефобическим» страхам была обнаружена у страха за здоровье близких (8 ± 2). Повышенная интенсивность наблюдалась по показателям страха начальства (6,24 ± 2,6), страха изменений в личной жизни (развод и т.п.) (6,5 ± 2,7), страха при сдаче экзамена (6,1 ± 2,4).
Остальные показатели страхов находились в зоне средней, слабой, очень слабой интенсивности либо отсутствовали.
При анализе страхов в женской и мужской подгруппах выявилось, что в зоне выраженной интенсивности находился страх перед возможной болезнью близких людей (8,04 ± 1,8 у женщин и 8 ± 2,2 у мужчин). Кроме того, для женщин выраженным являлся страх сумасшествия (8,3 ± 2,2), тогда как у мужчин этот показатель достиг только уровня повышенного (7,5 ± 2,7). Также для женщин, страдающих паническим расстройством, актуальностью и повышенными показателями отличались страх перед начальством (7,04 ± 2,7), страх изменений в личной жизни (развод и т.п.) (7 ± 2,7), боязнь змей и пауков (7,08 ± 3,2), чувство страха при нарушениях в работе сердца (6,95 ± 3,2). Стоит отметить тенденцию к приближению повышенных значений страхи сдачи экзамена, повторяющего страха заболеть каким-либо заболеванием, боязнь неблагоприятных изменений в связи с возможной болезнью близких.
В структуре актуальных страхов мужчин кроме страхов сойти с ума и болезни близких, обращает на себя внимание страх неопределенности будущего, выделяющийся из остальных страхов средней интенсивности. Если рассмотреть нижнюю часть графика распределения актуальных страхов у лиц с паническим расстройством, можно заметить, что последние места в женской подгруппе занимают страхи, связанные с половой функцией и агрессивным поведением по отношению к своим близким (страх появления желания избить, убить, нанести повреждения). В мужской подгруппе на последних местах оказались страх возможности войны и страх самоубийства, но страхи, связанные с сексуальной функцией гораздо выше, по сравнению с женской группой.
Наблюдение клинического случая
Наблюдение 1. Пациентка Б., 30 лет. Образование среднее специальное, замужем, работает в сфере услуг специалистом по макияжу, стилистом.
Из анамнеза: родилась в полной семье, единственный ребенок. Росла и развивалась по возрасту, в анамнезе хронический тонзиллит и ОРЗ. В возрасте 27 лет при диспансерном наблюдении был обнаружен холецистит, а в 29 – киста перикарда, которая была прооперирована с целью профилактики осложнений. Отец страдал приступами сниженного настроения, обращался за психотерапевтической и фармакологической помощью. Мать здорова. Отношения родителей давно дружеские, были эпизоды отдельного проживания. Успешно занимались бизнесом, сейчас живут на пассивный доход. В детстве мало хвалили, много требовали, делали акцент на необходимости работать и зарабатывать. Пациентка больше общалась с матерью, которая продолжала осуществлять контроль дочери: родители подарили жилье, но остались собственниками. Проживает в этой 1-комнатной квартире родителей с мужем. До этого жили с родителями мужа, испытывала трудности в общении с ними, хотела наладить быт по-своему. На фоне конфликтов несколько раз уходила из дома. Имеет дочь 12 лет от первого брака, который сложился неудачно, муж ушел из семьи. Дочь воспитывается и проживает с бабушкой. Отношения пациентки с дочерью формальные.
В течение года страдает паническими атаками, первый приступ случился после длительного перелета и похмельного состояния. Резко закружилась голова, когда встала со стула, появился ком в горле, давление в груди, страх удушья. Испытала сильную слабость, не могла самостоятельно идти. Муж на руках отнес к машине, приехала домой, приняла корвалол, стало легче. После приступа несколько дней подряд испытывала головокружение и страх приступа по утрам. Обращалась к неврологу, который назначил транквилизаторы. Принимала их в течении 5 дней, состояние улучшилось. Приступы не беспокоили около полугода. В июле 2016 заболела, у врачей было подозрение на гепатит, ВИЧ, лимфому. Окончательный диагноз (инфекционный мононуклеоз) был выставлен только в декабре 2016. В ноябре трижды перенесла приступы ПА: в гостях у подруги - с головокружением, тошнотой, учащенным сердцебиением, который через 3 дня повторился в поликлинике, перед получением анализов, и еще через несколько дней на приеме у гематолога. К врачам ездила с мамой. Приступ паники повторился еще раз в декабре, сопровождался тошнотой, слабостью, пониженным давлением. Отмечала резкую слабостью и сонливость сразу после завершения приступа.
Поступила в ИМЧ РАН в амбулаторном порядке 27.12.2016 через 5 дней после последнего приступа ПА. Жалобы на головокружение, внутренний страх, тяжесть, ощущение кома в груди, тошноту, страх смерти, проблемы с засыпанием. Состояние на момент поступления удовлетворительное. Данных за эндогенное психическое, соматическое, неврологическое расстройство по итогам осмотра не обнаружено. Сопутствующих заболеваний нет. Рост 168 см, вес 58 кг. На МРТ головного мозга от 10.2015 признаков органического поражения не выявлено.
Во время беседы отмечается высокая активность, возбужденность, эмоциональная неустойчивость, настроение снижается при затрагивании тем о здоровье, состоянии, но быстро восстанавливается, пациентка реагирует на шутки и поддержку. Рассказывает, что волновалась сегодня перед выездом из дома. На вопрос о характере отвечает, что всегда была целеустремленной, активной, вспыльчивой, но на фоне появления ПА стала более сдержанной. Актуальное эмоциональное состояние оценивает как сниженное, хочется плакать, но не может, сдерживает слезы. Фиксирована на материальных желаниях – решить вопрос с квартирой, машиной, побольше зарабатывать, сохранить стройность, красоту и здоровье. При этом сетует, что не может дать себе расслабиться, много работает, нет хобби. Приступы ПА и свое состояние характеризует как наличие «проблем с головой», «понимаю, что не в порядке, но сама сделать ничего не могу». Панические атаки переносит терпеливо, чаще самостоятельно, отвлекаясь на работу. Цели относительно заболевания симптоматические, чтобы «ушли мысли о болезни», «просто жить». Программ лечения нет, согласна на руководство специалиста, настроена позитивно, в выздоровление верит. Приняла предложение пройти курс коррекции методом формирования и активации АСФС. Было подписано информационное согласие на обследование и процедуру фотостимуляций. Лекарственных препаратов во время обследования и курса коррекции пациентка не принимала.
До начала курса проведено психологическое обследование. Интеллектуальные функции в норме, соответствуют полученному образованию. Обнаружены следующие нарушения. Личность характеризуется выраженной внутренней напряженностью, легкой возбудимостью, эмоциональной незрелостью, эгоцентризмом, демонстративностью. Характерна ориентировка на внутренние критерии и снижение способности к интуитивному пониманию окружающих. Испытывает трудности в установлении и поддержании эмоционально-близких отношений. По тесту СМИЛ снижены адаптивные возможности личности, доминируют гипертимные, «Hy» и тревожно-депрессивные черты. Код профиля 6 4827 31 90–5=. Повышены уровни тревоги по тесту Тейлор и страха по тесту ИСАС. По методике Плучека сверхинтенсивно работает механизм психологической защиты – регрессия (97). Уровень оперативной памяти незначительно снижен на фоне неустойчивости умственной работоспособности по данным «двойного» и корректурного тестов. По тесту ТОБОЛ ведущий тип эмоционального отношения к болезни – смешанный (эргопатический, тревожный, ипохондрический).
ЭЭГ-обследование перед курсом коррекции выявило умеренные диффузные изменения БЭА в коре больших полушарий с выраженным повышением процессов возбуждения.
Предварительно проводился диагностический сеанс, который показал спокойные реакции чувствительности пациентки к фотостимуляциям.
На следующий день был проведен сеанс формирования АСФС. Общее состояние пациентка оценивала как хорошее. Однако отмечала наличие кома в груди, проблемы с засыпанием и тревожными мыслями накануне. АД 110/70, пульс 63 уд/мин. При специальном опросе отметила наличие нерезко выраженного психического и физического (в руках) напряжения и тревоги. Однократно приняла таблетку этимизола в дозировке 0,1 г, на фоне действия которого проводились фотостимуляции. Во время посылок фотостимуляций и после их окончания субъективно и объективно отмечалась потливость и похолодание кистей рук. После сеанса АД= 110/70 мм рт ст, пульс 58 уд/мин. Тревога, физическое и психическое напряжение прошли. Самочувствие охарактеризовала как хорошее, «расслабилась». В течение 4 дней после сеанса формирования АСФС испытывала хорошее настроение, самочувствие, активно занималась делами. Иногда отвлекали мысли о болезни, что не нравилось. Тревоги и напряжения практически не испытывала.
В дальнейшем проводились сеансы активаций АСФС, которые заключались в подаче 6 серий фотостимуляций частотой 20 Гц по 10 секунд, с интервалом 2-3 минуты. Перед и после каждым сеансом проводился опрос о самочувствии, проводилось измерение АД и пульса. После каждой подачи фотостимуляции фиксировались ощущения и состояние пациентки. Длительность одного сеанса активации АСФС составляла 45-50 минут. Курс коррекции составил 10 сеансов фотостимуляций в течение 4 недель. Дополнительных фармакологических воздействий не проводилось.
В период с 1го по 3й сеанс пациентка стабильно отмечала ощущение тошноты, укачивания и кома в горле, которое возникало в процессе каждой 3й серии фотостимуляции. Ощущение проходило сразу после окончания 10 секунд подачи стимула, и во время последующих серий фотостимуляций не наблюдалось. Настроение колебалось до и после сеансов, тревога и напряжение перед сеансами были выраженными, после значительно снижались. Пульс и АД оставались стабильными, 110/70, 60 уд/мин. Пациентка жаловалась на упадок сил между сеансами. После 2 сеанса пациентка спонтанно вспомнила и рассказала о стрессе – разводе с первым мужем, который изменил ей с подругой. Вспомнила, что та ситуация сопровождалась сильными страхами и тревогой. Между сеансами периодически возникала тревога за здоровье, кратковременные приступы страха, головокружения, нехватки воздуха. Сразу после сеансов и в течение дня состояние всегда было хорошее.