Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Социокультурное взаимодействие национальных литератур и нравственно-эстетические искания русской «деревенской» прозы 60-х годов XX века 26
Глава 2. Жанровые и структурно-стилевые особенности русской «деревенской» прозы 60-х годов и её межнациональные связи 94
Заключение 147
Библиография 152
- Социокультурное взаимодействие национальных литератур и нравственно-эстетические искания русской «деревенской» прозы 60-х годов XX века
- Жанровые и структурно-стилевые особенности русской «деревенской» прозы 60-х годов и её межнациональные связи
Введение к работе
Актуальность исследования. На современном этапе развития лтгтера-турного процесса перед отечественным литературоведением встаёт целый ряд качественно новых проблем. Ширящийся интерес к духовной культуре охватывает всё новые слои общества. С другой стороны, поле борьбы постмодернизма с нормативной эстетикой соцреализма , последовательно разраставшееся в различных областях отечественной культуры, по-прежнему способствует выхолащиванию духовного начала и содержательного компонента литературных произведений. Необходимость тщательного пересмотра сложившегося в обществе крута ценностей сопряжена с изменением .различных форм общественного созналия. Формирование нового круга общественных ценностей идёт наряду с кристаллизацией новых нравственно-эстетических принципов, свойственных каждой культурной генерации. Современная роль деятелей науки и культуры - сохранить и приумножить те существовавшие в советский период ценности,, которые не потеряли своей социальной значимости в процессе общественного переустройства.
Актуальность данного исследования определяется обращением к русской «деревенской» прозе, которая восприняла из фольклора, народной философии и других источников надлежащую глубину народной духовности. Другие идейно-стилевые течения отечественной литературы также были вовлечены в данный процесс, но именно «деревенская» проза сыграла здесь определяющую роль. Избранный для рассмотрения период 1960-х годов в этом смысле наиболее показателен. Будучи временем перелома в общественном сознании, в разнообразии его форм и проявлений, 60-е годы способствовали выходу литературы из предшествующей (40-е - 50-е годы) эпохи бесконфликтности. Литература данного периода, особешю в лице «деревенской» прозы, имеет высокий содержательный потенциал, подкреплёшшй широким жанровым разнообразием и самобытностью индивидуальных твор-
ческих стилей. В этом видится причина того, что и спустя три десятилетия «деревенская» проза 60-х не утеряла своего значения в выражении народной духовности, способности позитивно влиять на развитие современного литературного процесса. Литераторы наших дней могут найти в лице «деревенской» прозы замечательный источник литературного мастерства, где есть возможность почерпнуть немало животворных красок для своей творческой палитры. Это открывает также широкое поле для разноплановых литературоведческих изысканий. Данной работе следует стать определённым звеном таких исследований.
Роль личности, главным образом творческой, поднимается «деревенской» прозой до заслуженных высот, чем наносится удар по авторитаризму и стандартизации всех человеческих проявлений, возводимой ранее на пьедестал почета. Если принять во внимание особенности общественной ситуации, которая с неистовством низвергала личность, какую бы то ни было, со всеми её достоинствами и несовершенствами, то в понимании нами «деревенской» прозы как литературного явлеїшя произойдёт приращение эстетического смысла. Теперь роль личности творческой может противопоставляться не только личности авторитарной, но и ниспровержению личности как таковой. В.Солоухин, В.Белов, Ф Абрамов - в России, Т.Керашев, Ю.Тлюстен, А.Евтых, - в Адыгее, а также и другие мастера «деревенской» прозы вряд ли могли представить себе весь масштаб литературы, бездуховный натиск которой будут призваны сдерживать в дальнейшем их творения. Таков современный контекст существования произведений «деревенской» прозы 60-х. Другим своим достоянием «деревенская» проза уже в большей степени обязана собственно этапу литературного процесса, к которому и принадлежит. Став полем взаимодействия, а затем и взаимопроникновения лирического и публицистического начал, «деревенская» проза тем самым явила миру образец полифункциональности и одновременно - соответствующего комплекса условий для дальнейшего взаимообогащения различных литера-
турных жанров и стилей. Наряду с другими литературными направлениями, а в ряде случаев - и в авангарде этого процесса - «деревенская» проза в 60-е годы способствовала развитию жанров, появлению жанровых модификаций, а также синтезу близкородственных и даже достаточно разнородных жанров. Следует подчеркнуть, что формировавшиеся в «деревенской» прозе условия способствовали этому в большей мере, нежели в иных идейно-стилевых течениях.
Эти и другие активы «деревенской» прозы свидетельствуют в пользу наличия ряда типологических особенностей, находящихся в состоянии взаимоопределённости с её межнациональными связями. Иными словами, литературная типология «деревенской» прозы обретает свою наибольшую значимость именно в соположении с соответствующим опытом национальных литератур, в частности - адыгейской. Это обстоятельство наложило отпечаток на звучание темы диссертации. Как отмечаает У.Панеш, в период 60-х годов «в произведениях кабардинских, черкесских и адыгейских авторов проявляются такие типологически значимые тенденции, как уход от историко-событийного описательного повествования к художественно-объёмному, концентрированному проблемно-аналитическому изображению».1 В порядке восходящих связей адыгские (и в их числе - адыгейская) литературы вступали в отношения типологической общности с русской литературой и литературами народов Российской Федерации. Одной из важнейших типологических особенностей этих литератур стала выработка общего направления нравственно-эстетических исканий. Единой проблемой для русской «деревенской» и адыгейской прозы стало восстановление роли личности в системе художественного конфликта. Наряду с этим, типологически значимым моментом видится тяготение данных литератур к использованию крупных жанровых форм. В их числе - обретение жанром романа панорамности, а также углубление лирического начала в повести. Возникает закономерный вопрос,
1 Панеш У.М. Типологические связи и формирование художествеино-эсте-шческого единства адыгских литератур. -Майкоп, .
какой момент является определяющим для «деревенской» прозы, становящейся в центр указанного взаимодействия. Ответ заключается в том, что проза множества национальных литератур и была, по существу, «деревенской». Ярким примером этому может служить адыгейская литература. Её художественный опыт, включавший в себя обращение к различным сторонам жизни общества, так или иначе, соприкасался с темой деревни (Т.Керашев, Ю.Тлгостен, А.Евтых, Д.Костанов, Х.Ашинов и др.). И такую судьбу адыгейской литературы разделили многие литературы других национальностей, чья культура в целом не была урбанизирована настолько сильно, чтобы «деревенская» тема перестала быть доминантой повествования.
Выявление типологических особенностей «деревенской» прозы не яв
ляется самоцелью и имеет сугубо прикладное значение. Соответственно не
предполагается высказывание шшовационных взглядов на литературную ти
пологию, а исследование ведётся в русле, намечеїтом авторитетными пред
ставителями отечественного литературоведения. Методологической и тео
ретической базой реферируемого исследования стали работы М.Бахтина,
А.Бучиса, Ч.Гусейнова, В.Жирмунского, Д.Лихачёва, ГЛомидзе,
Ю.Лотмаїїа, А.Метченко, И.Неупокоевой, Ю.Суровцева, Л.Теракопяна, М.Храпченко и др. Новый взгляд на интересующие нас проблемы высказан в исследованиях К.Абукова, Н.Авчишшковой, О.Алейникова, М.Антошина, Т.Гуртуевой, В.Евсеева, К.Кадыровой, Н.Качмазовой, Д.Крамарской, И.Новосёловой, Р.Новрузова, Е.Соловьёвой, Л.Тагизаде, А.Шацкой и др. В отношении именно адыгейской литературы автор данного исследования считает своим долгом следовать положениям, высказанным в работах адыгских и адыгейских литературоведов - Л.Бекизовой, Л.Дёминой, Г.Куваевой, Р.Мамия, У.Панеша, Т.Степановой, А.Схаляхо, Т.Чаыокова, Х.Тлепцерше, А.Тхакушинова, К.Шаззо, Е.Шибинской и других.
Среди объектов исследования выделяются, прежде всего, тетралогия Ф.Абрамова «Братья и еёсгры» («Пряслины») и дилогия А.Евтыха «Улица во
всю её длину» и «Двери открыты настежь» («Шуба из двенадцати овчин»). Соположение именно этих произведений образует грань основного сопоставления. В свою очередь, по концептуальному принципу вокруг них выстраиваются произведения других представителей национальных литератур. В числе таких авторов - М. Шолохов - вторая часть «Поднятой целины», В.Солоухин - «Владимирские просёлки» и «Капля росы», Т.Керашев - «Состязание с мечтой», Р. Сирге - «Земля и народ», С.Крутилин - «Липягн», И.Мележ - «Дыхание грозы», О.Гончар - «Тронка», М.Стельмах - «Кровь людская не водица», Г.Матевосян - «Мы и наши горы», Ч.Айтматов - «Прощай, Гульсары» и многие другие. Столь широкий круг произведений, в той или иной степени вовлечённых в процесс рассмотрения, оправдан желанием исследователя наиболее многоаспектно выявить типологические особенности русской «деревенской» прозы в её межнациональных связях.
Цель работы определена высказанной выше потребностью автора комплексно представить типологические особенности русской «деревенской» прозы и ее межнациональные связи, прослеживая при этом, насколько широк круг несомых деревенской прозой нравственно-эстетических ценностей, не утерявших своей значимости и по сей день. Параллельно представляются жанрово-стилевые особенности «деревенской» прозы исследуемого периода. В результате раскрываются закономерности слолаюго процесса взаимовлияния различных культурных образований.
Осуществлению основной задачи исследования сопутствует решение частных - таких, как:
уточнение понятийного аппарата;
исследование процесса становления "деревенской" прозы 60-х;
изучение основных тенденций развития русской и адыгейской прозы в направлении "деревенской";
осмысление духовно-нравственного потенциала "деревенской" прозы как проводника диалога культур;
исследование основных структурных особенностей произведений данного идейно-стилевого течения;
определение соотнесенности жанрово-стилевых особенностей в творчестве русских и адыгейских нисателей-"деревенщиков".
Методы исследования определены его целью и задачами. Типологическое исследование, предполагающее выявление типовых соответствий и национального своеобразия изучаемых литератур, обусловило выбор описательного, сравнительно-исторического методов и метода обобщения. Органично дополняя друг друга, используемые методы способствуют разностороннему рассмотрению типологических связей и национального своеобразия творчества русских и национальных писателей-едеревенщиков». С их помощью мы определяем, как это национальное своеобразие проявляется в особенностях идей, типов героев произведений, стиля, и какие типологически значимые черты можно проследить при этом. При необходимости мы также используем данные сопоставительного анализа произведений, выходящих за рамки непосредственного рассмотрения в данной работе. В ряде случаев это оказывается полезным для более глубокого понимания тенденций развития «деревенской» прозы.
Научная новизна данного диссертационного исследования вытекает из постановки и решения проблемы взаимовлияния русской «деревенской» прозы и национальных литератур в 1960-е годы. Существующие исследования (Ф.Бешукова, Ф.Хуако) направлены на решение сходных проблем, но касательно других периодов развития литературного процесса. Обращение к проблеме развития «деревенской» прозы 1960-х годов в контексте предшествующих научных трудов (Л.Аннинский, В.Камянов, В.Кожинов, Ф.Кузнецов, АЛанщиков, МЛобанов, Вс.Сурганов, велось, как правило, с другими исследовательскими целями, что и определяло иной круг затрагиваемых вопросов.
«
При родстве методологии, методов, применяемых исследователями, внимании к интересующему нас периоду, мы выбираем иные объекты исследования и другое идейно-стилевое литературное течение в целом. Из этого можно заключить, что даже при очень тесном соприкосновении с темой, целью, задачами исследования, используемой методики и методологии и другими определяющими сторонами данной работы, существующие труды пока не сочетали их в себе все одновременно. Таким образом, единство предмета исследования, его объектов и использованных в данной работе средств предполагает её научную новизну.
Теоретическая и практическая значимость данной работы состоит в том, что она обогащает представление о развитии русской «деревенской» прозы 1960-х годов и предметах её межнациональных связей. Исследование способствует выяснению закономерностей эволюции типологической общности русской «деревенской» прозы и других литератур пародов Российской Федерации.
Результаты работы могут быть полезны для специалистов в области изучения взаимовлияния литератур на примере их конкретных идейно-стилевых течений. Исследование можно использовать также при чтении курсов «История отечественной литературы» и спецкурсов по литературе народов России.
Апробация диссертации велась на протяжении четырех лет исследовательской работы по данной теме. Её ход и результаты регулярно излагались в докладах на конференциях аспирантов АГУ, по теме диссертации был опубликован ряд статей. Кроме того, отдельные статьи и тезисы в настоящий момент находятся в производстве. Диссертация обсуждалась на кафедре литературы и журналистики АГУ.
Структура исследования определена его содержанием, целями и задачами. Диссертация включает Введение, две главы, Заключение и библиографию.
Социокультурное взаимодействие национальных литератур и нравственно-эстетические искания русской «деревенской» прозы 60-х годов XX века
Коммунистическая партия Советского Союза представляла собой четко отлаженную систему управления государством и имела в своём распоряжении конгломерат подсистем, каждая из которых работала на поддержание нужд партийно-государственного аппарата. Одним из важнейших средств внедрения партийной идеологии в общественное сознание признана литература. Как было отмечено выше, контролирующим и направляющим органом в данном отношении являлся Союз Писателей СССР со своими республиканскими, краевыми и областными подразделениями. Необходимость такого тотального сращения политики и литературы подчеркивал В.И. Ленин в статье «Партийная организация и партийная литература». В качестве искусственно созданной культурно-исторической реальности партийный прессинг становится неотъемлемым звеном художественной системы, в которой и создается литературное произведение. По определению В.Евсеева, "художественная система возникает на пересечении единичного (творческой личности) и общего (в русле исторического и литературного процессов и в рамках определенных творческих методов и направлений) как феномен художественного сознания, отличающийся признаками и свойствами целостности, структурности, иерархичности, исходя из внутренних и внешних по отношению к системе противоречий неповторимыми законами развития и совершенствования .28
В советский период автору художественного произведения в стремлении полноценно отобразить все стороны советской действительности часто противостояли ограничения, устанавливаемые методом социалистического реализма. Это приводит к искажению пропорций художественной системы, когда ожидаемая "неповторимость" вынужденно уступает место её стандартизации. Эта почва, однако, благоприятна для бытописательства, подменяющего, например, фабульными конструкциями полноценную сюжетную основу произведения.
Восполнить выхолащиваемые стороны художественного содержания были призваны разнообразные абстрактно-логические включения. Проследить функционирование данного механизма позволяют положения работы Л.Зельцера. "Выразительный мир литературного произведения, - по словам автора, использует "две формы выразительности - символ и интонацию", включая в себя "мир предметно-логический и выразительный» . Исходя из этого можно сказать, что в литературных произведениях, которые выдержаны в духе спущенных сверху стандартов, произошло, по Гегелю, смыкание крайностей: на одной позиции оказались явления мира предметно-логического, а на другой, трудно сопоставимой с первой в читательском сознании, - символы мира абстракции. Символ приобретал самодовлеющее значение, снижая роль интонации. Так символ, работавший на внедрение в сознание массового читателя идей коммунизма, сам по себе вполне мог быть литературной находкой. Но либо отсутствовала его преемственность с миром предметно-логическим, и получался неизмеримый смысловой разрыв, либо символ эксплуатировался в уродливом, далеком от любой немарксистской эстетики окружении. В оправдание этой тенденции создавались понятия «марксистская», "социалистическая эстетика" и им подобные. К сожалению, зачастую они лишь затрудняли понимание процесса, либо низводили его до уровня литературной профанации. Отчасти, следуя концепции Л.Зельцера, символ в данном отношении выручал микрообраз. В структуре произведения микрообраз соединял две первичных формы художественной идеи - абстрактную (конфликт) и конкретную (образ), что в совокупности и представляло собой символ. (Дискурсивный символ, в котором абстрактно-логическое, знаковое начало преобладает над иррациональным, в частности, эмоциональ-ным). А поскольку «символ способен обнажать идею образа» , становится понятным, почему символ так часто превалировал в структуре произведения над другими его составляющими. Первая из форм, конфликт, была сведена к примитивной, практически ничего не отражающей схеме, поэтому исподволь выбирался путь восполнения абстрактного начала, ослабленного выхолащиванием значения конфликта. Восполнение абстрактной формы художественной идеи возлагалось на символ через сращение его с конкретикой образа. Существование здесь микрообраза позволяло сохранять баланс общего и особенного через достаточно разумное соотношение конкретики н абстракции. Роль сохранения эмоционального начала по-прежнему была отдана образности. Реструктуризация художественного произведения шла с низведением художественной идеи практически до уровня, определенного целями политики.
Представлению целостной картины многонациональной литературы отечественное литературоведение во многом обязано сравнительно-типологическому методу. Как указывает Л.Тагизаде, «сейчас уже нельзя недооценивать возрастающую роль сравнительно-типологического метода, ориентирующегося на неизолированное восприятие явлений национальной литературы и способствующего постижению его закономерностей. Автор не переоценивает значения типологических схождений, отдавая должное роли контактных связей, но в то же время твёрдо убеждён, что этот метод является наиболее продуктивным и перспективным, и требует пристального внимания учёных»31. Автор данного исследования разделяет данное убеждение.
«Обращенное вглубь литературного процесса сравнительно-типологическое исследование, - продолжает Л.Тагизаде, - способствует выявлению его закономерностей, раскрытия диалектики общего и особенного в литературе разных народов. Одновременно, сравнительно-типологическое исследование помогает определению места национальных литературных явлений в мировом литературном процессе»32.
Поскольку «сравнительно-типологическое изучение литератур предполагает выяснение не только индивидуального своеобразия и не просто схожих черт, и связей как таковых, и раскрытие тех принципов и начал, которые позволяют говорить о принадлежности данного явления к определённому типу, роду" , выявлению собственно типологических связей следует преобладать над простым сравнением в процессе исследования.
Особого внимания требует однозначное установление терминологической базы. Важно, чтобы различные типологические явления не смешивались вследствие сходных определений, потому как только единый понятийный аппарат способен удержать исследование в русле, намеченном его задачами. «В общеметодологическом плане, - отмечает Л.Тагизаде, - типологическое сопоставление означает выделение диалектических отношений общего и особенного в литературном процессе. Предметом изучения сравнительно-типологического исследования являются типологические связи. В научных трудах чаще оперируют понятием типологических параллелей, аналогий и схождений.
Жанровые и структурно-стилевые особенности русской «деревенской» прозы 60-х годов и её межнациональные связи
Доминантное положение литературного направления «деревенской» прозы в литературном процессе 60-х годов открыло широкие возможности для синтеза жанров, стилей, течений, развития различных художественных тенденций внутри каждого отдельно взятого уровня. Частным, но всеобъемлющим проявлением названного положения явилось утверждение публицистического стиля на передовых позициях отечественного литературного процесса. Означенный процесс следует признать включением в общую для интернациональной «деревенской» прозы 60-х годов тенденцию перераспределения ролей образа и конфликта в построении художественного содержания.
Это говорит в пользу восполняющей роли «деревенской» прозы в отношении гипертрофирования роли образа при возведении его к символу на идеологической основе. В дополнение к этому, данное явление в некоторой степени способствовало примирению, частичному нивелированию двух разнонаправленных тенденций в русле развития советской прозы 60-х годов в целом. Необходимо заметить, что проза названного периода в виду накопления таких активов получила возможность развиваться в направлении перехода от бытописательного повествования к многогранному и многофункциональному художественному произведению. Большое внимание данной типологической характеристике прозы 60-х уделил в своей фундаментальной работе У.Панеш.134 Многообразие жанров и индивидуальных художественных стилей писателей-«деревенщиков» в 60-е годы достигало неожиданно высокой отметки. Жанрово-стилевая сторона «деревенской» прозы 60-х раскрывается в растущем богатстве и разнообразии форм и методов творчества. Как указывает Н.Авчинникова на материале произведений В.Астафьева, «пример тематического переноса из одного жанра в другой - явление достаточно типичное для Астафьева: статья «Думы о лесе» и повествование в рассказах «Царь-рыба», статья «Время и люди» и повесть «Стародуб». По мере удаления от времени возникновения замысла произведение заметно трансформируется в сторону идеальных жизненных объёмов»135. «Перевал», «Стародуб», «Звездопад» были созданы одновременно на рубеже 50-60-х годов.
Как правило, происходит сращение «деревенской» прозы с лирической, в процессе которого способ построения художественного произведения претерпевает существенные изменения, так же отмеченные названным исследователем. «Сюжет теряет свою прямую последовательность. Повествование ведётся от первого лица - как правило, от автора - повествователя, выступающего в качестве сквозного героя, объединяющего все сюжетные линии в некое единство. Отсюда - предельная свобода композиционного построения, дающая лирической прозе возможность сочетать возвышенную романтичность интонации с реально-документальной и автобиографической основой» . В этом и видится исток синтеза возвышенного образа и по-новому прочитанного художественного конфликта, что возвращает композицию произведения (через её освобождение от давления сложившейся методологии) к пропорциональному содержанию её традиционных составляющих.
Формирование «деревенской» прозы как идейно-стилевого течения по своему характеру напрямую зависело от способа авторского восприятия, отражавшегося на различных сторонах художественной действительности его творений. Возникает мысль о пропорции между способами восприятия и субстанциями, носителями которых они являются: лирическое восприятие относится к публицистическому так, как непосредственное переживание соотносится с мыслью. По мысли Н.Колощук, «стремясь избавиться от официально директированных канонов, от нормативности, сковывавшей самовыражение субъектов высказывания, советская проза 60-х, особенно та её часть, которая главнейшей творческой задачей полагала восстановить в правах сбережённые в человеческой памяти народные традиции, развивалась под знаком особого внимания к непосредственному индивидуальному пере-живанию» . В немалой степени эту роль стала играть «деревенская» проза данного периода. Присутствие автора при сращении его образа с образом лирического героя способствует расширенному представлению индивидуального переживания на страницах прозы исследуемого идейно-стилевого течения. Нельзя сказать, что каждого, кто обращался к данному способу выражения авторского начала, ожидала удача. В ряде случаев авторское начало деформировало суть художественного содержания, сводя его к носителю бытописания.
Разноплановость стилевых направлений «деревенской» прозы составляет источник её богатства и разнообразия. Процесс развития «деревенской» прозы 60-х указывает на отчётливую неоднородность её потока в это время. И наиболее серьёзное значение имеет при этом яркая индивидуальность каждого из творческих стилей писателей-«деревенщиков».
«Есть писатели, - пишет Л.Теракопян, дарование которых покоряет отчётливо выраженной и сразу угадываемой философичностью. Таков, например, С.Залыгин. Есть писатели, которые наиболее уверенно чувствуют себя в сфере психологии - там они докапываются до первоистоков человеческих поступков. Таков, скажем, М.Слуцкис. Определить доминирующую черту таланта В.Распутина сложнее. Во всяком случае, раньше всего обращаешь внимание на удивительную естественность, пластичность воссоздания мира. Его красот, звуков, запахов, голосов. Распутин любит и умеет описывать конкретный, чётко очерченный по времени случай: недостача в магазине («Деньги для Марии»), смерть старухи Анны («Последний срок»), бегство дезертира Гуськова из госпиталя в родную деревню («Живи и помни»). Случай как бы организует произведение изнутри, придаёт рассказанному завершённость: этим началось, а этим закончилось. Может быть, потому писатель тяготеет не к разветвлённому, многоплановому роману, а к компактной эко-номнои повести» . Взаимозависимость предпочитаемого автором жанра и композиции произведения логично дополняется третьим звеном взаимодействия. Это, как известно, индивидуальность писательского мировосприятия. Будучи начальным звеном формирования авторского стиля, она получает тем более яркое проявление, чем меньше сориентирован писатель на какой-либо художественный метод. Следуя такому посылу, можно утверждать: взаимо определяемость жанра и стиля произведения состоит в трёхчленной пропорции с композицией произведения. Следующее направление связей при этом -характеры героев. Их создание требовало от писателей ярких мазков, сжатого и насыщенного, компактного повествования. Только этим можно было достичь самобытности характера, не столько восходящего к типу, сколько составляющего его. Например, адыгейская повесть, разносторонне рассмотренная Х.Тлепцерше , убеждает нас в этом. Ведь для формирования этого преобладающего жанра адыгейской прозы выпал не такой большой срок. И вывести художественное содержание повести в новописьменной литературе на приемлемый литературный уровень могли лишь разносторонние творческие открытия. И не последнее место занимают в них характеры героев А.Евтыха, Т.Керашева, Х.Ашинова и других. Смерть в представлении Анны Степановны, героини распутинской повести, - тоже часть мудрого круговорота жизни: «...ей есть от кого уходить, и есть к кому уходить, кроме своих ребят, там у неё отец, мать, сестры, братья. Горечь расставания соединена с ожиданием встречи» .