Лирическое и эпическое в творчестве Артура Моро Гнатовская Оксана Богдановна

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Формирование и развитие жанровой системы поэзии А. Моро в контексте движения мордовской литературы 12

Глава 2. Национальное и общечеловеческое в лирике поэта и художественные средства их выражения 61

Глава 3. Художественно-эстетическое своеобразие жанра поэмы А.Моро 118

Заключение 169

Список использованной литературы 176

• Формирование и развитие жанровой системы поэзии А. Моро в контексте движения мордовской литературы
• Национальное и общечеловеческое в лирике поэта и художественные средства их выражения
• Художественно-эстетическое своеобразие жанра поэмы А.Моро

Введение к работе

Актуальность исследования. Рассматривая мордовскую литературу как явление духовной культуры народа, мы имеем в виду прежде всего лучшие ее образцы, а не то, что преодолевается в ходе литературного движения.

Известно, что в каждой литературе есть произведения разного идейно-
художественного уровня. Между тем, когда речь идет о самых значительных
ее достижениях, в первую очередь необходимо рассматривать творчество
наиболее видных представителей словесности. Являясь создателями художе-
^ ственных ценностей национальной культуры своего народа, выразителями

его духовных и нравственных ориентиров, они во многом определяют также лицо и пути развития литературы. А. В. Алешкин отмечает, что «...эстетика и поэтика мордовской литературы как явления художественной культуры народа формировалась и формируется общими усилиями многих писателей. Однако общенациональные черты и признаки в литературе всегда получают конкретное преломление в произведениях отдельных творческих личностей, не теряя при этом свою коллективную индивидуальность, т. е. национальную специфику» [105. С. 9 -10].

Именно поэтому необходимо научное осмысление авторской индиви
дуальности мастеров слова, в творчестве которых наиболее выпукло прояви
лись основные тенденции развития литературы, особенности ее художест
венных традиций, национальной специфики и самобытности. Особую акту
альность этот вопрос приобретает сегодня, в условиях усиления внимания
общества к национальным проблемам и судьбам конкретного народа. Более
того, в период социально-политических изменений, происходящих в стране,
когда перед литературоведением встают ответственные задачи переосмысле
ния многих явлений художественного творчества, освобождения его от поли-
«'* тизации и социологизации, введения в научный оборот ранее «упущенного»

материала, исследователи оказываются перед выбором новых путей изучения

отечественной поэзии, вопросов художественного мастерства и новаторства. В связи с этим все больше растет интерес к изучению теории стиха, творческого наследия отдельных писателей, что позволит глубже понять особенности характера и психологии нации. Этот момент нашел отражение в трудах многих литературоведов, среди которых прежде всего следует отметить А. В. Алешкина, А. И. Брыжинского, Л. Г. Васильева, В. В. Горбунова, Г. И. Горбунова, Г. С. Девяткина, Н. В. Зиновьева, М. Г. Имярекова, Б. Е. Кирюшкина, В. М. Макушкина, Н. И. Черапкина, Е. И. Чернова. Они открыли многие стороны исторического пути развития мордовской литературы в аспекте исследования творчества тех мастеров художественного слова, которые, эволюционируя в индивидуально-творческом плане, заметно преумножили духовные ценности своего народа, сохранившего и утвердившего себя как жизнеспособный этнос.

В то же время некоторые исследователи утверждают, что в мордовской литературе есть писатели, чье творчество не получило соответствующего историко-культурного и теоретического осмысления [189. С. 3]. Думается, причина этого не только в определенной инертности теоретической мысли, но и в том, что современники часто не понимают своих писателей или не осознают их истинного места в литературе, предоставляя будущему поколению давать оценку. Подобный пример тому - творчество одного из основоположников мордовской литературы заслуженного поэта Мордовии Артура Матвеевича Моро (Афанасия Матвеевича Осипова, 1909 - 1989). Оно тесно связано не только с устной и письменной поэзией своего народа, но и с русской поэзией. Отличительные черты многих произведений поэта - народность, публицистическая страстность, гражданственность.

Поэзия А. Моро известна не только мордовским читателям, но и читателям других национальностей. Многие стихи поэта переведены на русский, марийский, удмуртский, татарский, украинский, болгарский, венгерский и др. Они неоднократно включались в программы центрального радио, печата-

лись на страницах газет и журналов: «Правда», «Известия», «Красная Звезда», «Огонек», «Дружба народов» и других изданий, выходили отдельными сборниками.

Стихотворения А. Моро являются ярким свидетельством того, что во всем своем творчестве он был и остается глубоко национальным поэтом. Воспевая родной народ, его историю, он возвышается до общечеловеческого. В подтверждение можно назвать немало замечательных стихов поэта: «Од пора» («Молодость») [137. С. 14], «Русь» [136. С. 72], «Мокшэрзянь мастор» («Мордовская земля») [143. С. 16], «Эрьва ломаненть ули морозо («У каждого человека есть своя песня») [143. С. 43], «Пек кенярдан» («Очень радуюсь») [143. С. 35], «Эрзянь тейтерь» («Эрзянская девушка») [143. С. 78] и, конечно, известное стихотворение «Мон эрзян» («Я эрзянин») [137. С. 22], которое принесло автору не только лавры, но и тернии - его обвинили в национализме. В частности, в редакционной статье газеты «Правда» от 2 июля 1951 г. «Против идеологических извращений в литературе» говорилось: «В сборнике А. Моро "Моран эрямонть" ("Пою жизнь", 1945) оказались стихотворения, в которых чрезмерно часто употребляются понятия "эрзянин", "мордвин", но почти не показывается полнокровная жизнь мордовского народа...» [178].

На наш взгляд, по отношению к А. Моро такое высказывание несправедливо. Поэт никогда не отделял себя, эрзянина, от интересов своего народа, а интересы народа - от интересов страны. Очень убедительно сказано об этом в предисловии к сборнику «Поэты Мордовии» (1947), выпущенном издательством «Советский писатель», где значительное место занимает поэзия А. Моро. Давая оценку стихам, включенным в сборник, его составитель и редактор Н. Смирнов отмечал: «Особенно разнообразна в отношении тематики зрелая поэзия А. Моро. В ней наряду с мордовской деревней и родным пейзажем фигурирует и торжественная песнь о России... и славная столица нашей Родины - Москва; и Кавказ с его литературными традициями; и древний

Овидий; и бессмертный Пушкин. Характерно то, что А. Моро в любом стихотворении остается независимо от тематики национальным мордовским поэтом. Его поэзия, имеющая своим истоком творческую силу революции, является в то же время примером непрерывного приобщения национального поэта к большой общечеловеческой культуре» [183. С. 130]. Не менее убедительной представляется и мысль, проведенная в книге «Изучение родных литератур в национальных школах РСФСР» (1982): «В мордовской лирике до А. Моро никто так ярко не выразил настроение своего народа, который и в мирные годы, и сквозь военные бури несет несокрушимую любовь к своей Родине как свободному братскому союзу...» [43. СП].

В 1940 г. вышел коллективный сборник под редакцией А. Дорогойченко «Мордовские поэты». Разбирая этот «документ литературного и политического значения», степень одаренности поэтов, чьи стихи были помещены в сборнике, и их место в общем строю многонациональной поэзии страны, Н. Николаев-Бергин писал: «Артур Моро - виднейший поэт Мордовии. Обращает на себя внимание культура его стиха. В отличие от других поэтов Мордовии, А. Моро способен к расширению и значительному углублению бытовой темы. В этом смысле его "Письмо к дедушке" - одно из лучших произведений сборника. Рифма певуча, образ точен, повествование ведется уверенно и без срывов» [176. С. 175].

Необходимо отметить, что вся жизнь поэта, начиная с первых шагов в литературе и до самой смерти, - это изнурительная борьба за право оставаться со своим народом во всех его радостях и горестях, отстаивать идеалы добра и справедливости, а также свое место в поэзии. «Мордовская литературная критика вначале была не в силах разобраться в мучительных поисках А. Моро собственного поэтического голоса. Поэта обвиняли в "буффонаде", "ячестве", анархизме и многих прочих грехах. Он же искал художественно совершенного выражения своих сердечных дум» [45. С 262], которое способ-

ствовало бы показу своих соплеменников во всем жизненном многообразии -в величии ратных дел и трудовых свершений.

А. Моро никогда не отказывался от идей социализма, однако последовательно выступал против методов национально-культурного строительства, приводящих к русификации так называемых «малых» народов. Лейтмотивом его поэзии являлась правда, которая в условиях застойного времени расценивалась как посягательство на «мудрость», что приводило к самым трагическим последствиям. «Не всегда гладким был жизненный путь поэта... Не любил притворяться, говорил, что думал. Конечно, многим это не нравилось. Поэтому... не выпускались его книги на эрзянском языке. На родном языке, которым он дышал, жил, за который стоял до смерти», - писал об А. Моро А. Макаров [172].

После VIII съезда писателей Мордовии, состоявшегося 23 апреля 1971 г., где А. Моро единственный осмелился «бросить дерзкий вызов руководителям республики за пренебрежительное отношение к насущным национальным нуждам», - а это было настоящее «столкновение поэта с властью, был неравный поединок интеллектуально оснащенного и исполненного гражданского мужества человека с мстительной и зазнавшейся партийной элитой» [157] - около двадцати лет он в Мордовии не издавался. Его стремились «замолчать». Однако голос поэта, которого отличали неукротимая энергия, стремление быть полезным народу, подкупающая смелость суждений, поражавшая недозволенными по тем временам «выходами в политику», продолжал звучать со страниц центральных журналов, в столице печатались сборники, его слово находило живой отклик у участников общесоюзных и международных конференций.

Мордовский писатель А. М. Доронин в своей книге «Кинть ютасы мо-лицясь» («Дорогу осилит идущий») очерк «Мон эрзян, прясто пильгс эрзян...» («Я эрзянин, с головы до ног эрзянин...») посвятил А. Моро. «В чем же сила стихотворений поэта?» - спрашивает автор. И отвечает: «В том чув-

стве, которое никогда не иссякнет. И не только в этом. Поэзия - не политика. В ней не бывает перебежек туда-сюда и глядения в чьи-то рты. Настоящая поэзия - глоток воздуха, шепот губ, знание своего места среди людей» [161. С. 108-109].

А. Моро является культовой фигурой в мордовской литературе и заслуживает отдельного монографического исследования. Многие работы, посвященные его творчеству, устарели в идеологическом плане. Он - основоположник жанра сонета, лирики, новатор мордовского стиха: А. Моро в эрзя-мордовской литературе и М. Безбородое — в мокша-мордовской в конце 1920-х гг. «совершили смелый шаг к силлабо-тоническому стихосложению с учетом родного музыкально-речевого стихосложения и довольно богатой эмоционально-выразительной национальной поэтики» [26. С. 91].

Поэту свойственна искренняя национальная гордость, которая стала пафосом его поэзии. В произведениях А. Моро наиболее полно и остро отражается «...национальный характер, как он проявляется не только в нравах, обычаях, привычках, но и в исторически складывающихся особенностях мышления, в "фигурности мысли и чувства"» [81. С. 264].

Научная новизна исследования. О творчестве А. Моро - об отдельных произведениях, сборниках или о конкретных творческих периодах - написано большое количество критических материалов. Наиболее значительны среди них статьи Н. Видманова «Поэт-лирик» [152] и «Нурька рецензият» [153], В. В. Горбунова «Артур Моронень - 50» [154] и «Артур Моро» [155], Г. И. Горбунова «Счастье непроторенных дорог» [156] и «Народный поэт - в подлинном значении этого слова» [157], очерк А. М. Доронина «Мон эрзян, прясто пильгс эрзян...», опубликованный в книге «Кинть ютасы молицясь» [161], статьи И. К. Инжеватова «Эрзянь покш поэт» [163], «Од порань мазы-чинь морыця» [164], «Ялгадо вал» [165], П. Наумова «Национальноесь ды интернациональноесь А. Моронь лирикасо» [174], книга Т. Н. Тимина (Мит-ряшкина) «Артур Моро. Жизнь и творчество: Очерки» [109]. Однако до сих

пор не была показана целостная картина развития и недостаточно четко выявлены индивидуальные особенности его творчества. Научная новизна диссертации состоит в том, что она является первым монографическим исследованием творчества А. Моро в контексте развития мордовской литературы. Диссертантом изучены лирика и эпос поэта, дан анализ множества его произведений, а также очерков, статей, рецензий литературоведов и критиков, посвященных его творчеству.

Целью работы является рассмотрение творчества А. Моро в монографическом аспекте: выявление своеобразия лирики и поэм, основных мотивов поэзии как необходимого условия всестороннего рассмотрения самобытности его таланта; определение индивидуального стиля поэта; выявление роли художника в диалоге мордовской литературы с литературами народов России, в т. ч. финно-угорской.

Для достижения цели были поставлены следующие задачи:

1. показать целостную картину формирования творческой индивидуальности поэта;

2. рассмотреть своеобразие основных этапов творческой эволюции А. Моро;

3. проследить многообразие тематических интересов и жанровых форм;

4. определить художественно-эстетические особенности поэм писателя;

5. выявить основные взаимосвязи творчества А. Моро с общим ходом развития мордовской литературы и определить вклад поэта в развитие литературы России в целом.

Материалом исследования послужили стихотворения и поэмы А. Моро, выходившие в мордовской и общероссийской периодической печати, коллективных сборниках Мордовского книжного издательства и центральных издательств, а также отдельными изданиями.

Теоретическая и методологическая основа. Для решения поставленных задач автор опирается на ряд известных в области теории литературы исследований. Теоретической базой диссертационной работы стали труды

В. Г. Белинского, М. М. Бахтина, В. В. Виноградова, П. С. Выходцева, Л. Я. Гинзбург, И. Л. Гринберга, Л. И. Тимофеева, М. Б. Храпченко и других, а также мордовских литературоведов и критиков: А. В. Алешкина, А. И. Брыжинского, А. Г. Борисова, В. В. Горбунова, Г. И. Горбунова, Н. В. Зиновьева, В. М. Макушкина, М. И. Малькиной, Е. И. Чернова, Н. И. Черапкина и др.

В работе использован системный подход, позволяющий рассмотреть некоторые теоретические аспекты в сочетании с конкретным анализом текста, исследовать художественную структуру произведения в связи с его общей проблематикой. В диссертации применялись также методы, предполагающие изучение литературы в ее социально-исторической детерминированности:

сравнительно-исторический, позволяющий рассмотреть поэзию А. Моро в контексте общего литературного развития;

аналитический, ориентированный на изучение внутренней организации художественного произведения;

- типологический, способствующий раскрытию социально-исторической
обусловленности поэзии А. Моро.

Теоретическая значимость исследования. Ценность работы заключается в том, что в ней на современном уровне развития литературоведения освещаются вопросы творческой индивидуальности поэта. Аналитические данные и общие теоретические выводы могут быть использованы при разработке общих вопросов развития современной мордовской поэзии.

Практическая значимость работы определяется потребностями литературоведческой науки во всестороннем исследовании творчества А. Моро. Диссертация имеет практическое значение для мордовских писателей нового поколения, учителей литературы при изучении творчества поэта, подготовке новых учебников по мордовской литературе, может быть внедрена в вузовский учебный процесс.

Апробация результатов исследования проходила в отделе филологии и финно-угроведения НИИГД-І при Правительстве РМ. Основные положения диссертации изложены в тезисах и статьях конференций, научных изданий, а также в периодической печати Мордовии.

Структура работы определена объектом исследования, состоянием разработанности темы, целью и задачами диссертационной работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы. В первой главе выявлены основные предпосылки зарождения, особенности формирования и развития художественного творчества А. Моро в контексте национального литературного процесса, достаточно подробно освещены вопросы жанровой классификации лирических и эпических произведений. Вторая глава посвящена идейному содержанию поэтического творчества А. Моро, выявлению индивидуальных особенностей лирики поэта. В третьей главе рассматриваются жанрово-стилевые, идейно-тематические особенности поэм писателя, показано формирование жанра поэмы в мордовской и некоторых других младописьменных литературах, определяется роль А. Моро в этом процессе. Общий объем работы составляет 189 страниц.

^, Глава 1. Формирование и развитие жанровой системы поэзии

А. Моро в контексте движения мордовской литературы

Зрелость и богатство национальной поэзии измеряются не только глубиной идейно-эстетического содержания, но и многообразием форм образного и жанрового воплощения. Следуя данной закономерности, мордовская поэзия также ведет активный поиск поэтических жанров и видов. Существование жанра как понятия, указывающего на непрерывность литературной традиции, участие прошлого художественного опыта в создании нового, необходимо. Конечно, формы литературной преемственности усложнились в ли-тературе нового времени, но их выявление и составляет задачу жанровой теории.

М. М. Бахтин называет жанр представителем творческой памяти в про
цессе литературного развития. Главные черты своих жанров и форм литера
тура склонна сохранять в течение веков. Каждый жанр сам по себе - слож
ный мир, в каждом исчезают старые и рождаются новые формы. Особенно
трудно четко определить границы жанровых форм в поэзии. Хотя жанровая
теория существует давно, научного, прочно установившегося понятия жанра
до сих пор нет, существуют несколько определений и разные классификации
(^ литературы [124].

Следуя за М. М. Бахтиным, данную функцию жанра - знака литературной традиции — признают и особо выделяют Г. Гачев и В. В. Кожинов: «Конкретное содержание отдельных произведений может быть неистощимо разнообразным, но в самой конструкции хранится опыт всего предшествовавшего творчества. Без этого невозможно было бы развитие, и даже само бытие искусства»; в жанрах, «как в неких аккумуляторах, таится огромная и многообразная содержательная энергия, которая накапливается в течение веков и тысячелетий развития жанра» [108. С. 21, 25].

В литературе народов России жанры находятся в постоянном движении. Движение это идет не обособленно, а в общем литературном потоке

страны. Поэтому влияние литературного процесса в целом на жанровое развитие бесспорно. При сохранении в поэзии единства интернационального пафоса и национальных черт жанровое многообразие помогает автору нарисовать широкую панораму исторического прошлого своего народа, обратить жизненный опыт на рассмотрение наиболее актуальных проблем, используя художественные средства. Стремление к многомерности в подобном исследовании требует постоянного поиска и новых форм, «дающих возможность сочетать картины национальных судеб, всенародной борьбы и созидания с индивидуальными характерами, героику с лирикой и т. д.» [22. С. 249].

В развитии и обновлении жанров раскрываются закономерности развития литературы, ибо, как отмечал В. Г. Белинский, «самобытная литература зреет веками, и эпоха ее зрелости есть в то же время и эпоха числительного богатства ее замечательных произведений» [9. С. 641]. А замечательное произведение - это не что иное, как выдающееся явление определенного жанра, так как жанр, по мнению М. М. Бахтина, отражая «наиболее устойчивые, "вековечные" тенденции развития литературы, обновляется на каждом новом этапе развития литературы и в каждом индивидуальном произведении данного жанра» [5. С. 178-179].

Если подходить к жанру как к структуре «порождающей целостный образ мира», носителю «определенной эстетической концепции действительности» и «выразителю художественной истины» (так определяет своеобразие жанра как эстетической категории Н. Л. Лейдерман) [171. С. 26], то действительно жанр открывается в своем вечном обновлении как сфера взаимодействия исторической традиции, конкретной эпохи, национального опыта и открытий творческой личности. В этом взаимодействии и заключена вечная молодость и творческое долголетие литературного жанра.

Н. Ф. Копыстянская выделяет устойчивое и изменчивое в жанре, связывая их с четырьмя различными взаимодействующими сферами жанра -общетеоретической, исторической, национальной и индивидуально-

творческой [ 167. С. 178 - 204].

Согласно исследованию, жанровая память, отражаясь в эстетическом сознании писателя в различные периоды национальной жизни, по-новому организует «эстетическое целое», определяя структуру и эстетику жанра. Таким образом, жанр - это категория, которая находится в постоянном обновлении, но вместе с тем сохраняет свое лицо.

В жанре, как отмечают исследователи, проявляются закономерности исторической, национальной, художественной, эстетической жизни народа, обусловленной временем и индивидуальностью мастера [6]. Благодаря этим особенностям жанровый принцип исследования литературы позволяет глубоко и всесторонне раскрыть своеобразие литературы. Н. П. Утехин указывал, что «...жанровый принцип ...в силу синтетической сущности понятия жанр дает возможность изучать предмет в органическом единстве эстетического и социально-исторического аспектов» [118. С. 3].

Однако жанр существует не изолированно от других жанров, а в контексте с ними «как элемент некоей более универсальной системы, которую мы можем назвать системой жанров» [94. С. 164]. Поэтому изучать жанры без исследования этой системы невозможно. Не случайно Д. С. Лихачев считает изучение жанровой системы литературы одной из главных задач литературоведения. «Перед историей литературы, - отмечал он, - возникает особая задача: изучать не только самые жанры, но и те принципы, на которых осуществляются деления, изучать не только отдельные жанры и их историю, но и самую систему жанров каждой данной эпохи» [67. С. 42].

Такой подход к изучению жанров позволяет глубже раскрыть закономерности развития литературы, выявить своеобразие ее исторического пути, особенности формирования творческого метода. Жанровая система поэзии складывается как своеобразное отражение в литературе восприятия мира и человека творческой личностью, поисков и осмысления жизни. Это находит свое выражение и в поэтике жанра, и в его художественной структуре.

Таким образом, особенности жанровой системы связаны с концепцией личности, утверждаемой писателем, а система жанров фиксирует определенный этап развития литературы, в котором нашли отражение поиски художников в воплощении филососфско-эстетических концепций времени, а исследование жанров - это в конечном итоге исследование национального мира литературы, ее философии и эстетики.

По мнению И. Кузьмичева, Б. В. Томашевский был близок к истине, когда говорил, что «жанр - это тяготение к образцам» [114. С. 242], а сам предлагает понимать под жанром «не столько форму тяготения к образцам, сколько преодоление образцов, вечное обновление формы на животворящем древе искусства» [64].

С момента формирования мордовской литературы до начала 1940-х гг. — даже в этот, в историко-литературном плане небольшой промежуток времени - можно проследить эволюцию жанровых форм: были освоены жанры рассказа, очерка, одноактной пьесы. В эти годы появились первые поэмы и многоактные драмы. Однако, размышляя о путях становления мордовской литературы, исследователи отмечают ведущую роль поэзии в этом процессе. «Глубоко закономерно... что мордовская литература началась не с прозы, не с драматургии, а с жанров поэзии...» - пишет С. Г. Девяткин [158. С. 62]. Стихи были наиболее гибкой, доступной формой как для выражения авторского замысла, так и для читательского восприятия. В. М. Макушкин замечал: «Уже на раннем этапе становления мордовской поэзии отчетливо выступает ее активная роль в жизни общества, взаимодействие в ней двух начал: познавательного и воспитательного» [71. С. 23].

Широкое распространение в то время получила политическая лирика. Первые поэты в восторженных интонациях и с искренним волнением воспевали победу советской власти, которая воспринималась ими как путеводная звезда счастья («Красная Звезда» А. Бухарева), утренняя заря и восходящее

,(^v солнце («Загорелась заря» Н. Филиппова), светлый день, сменивший веко-

вую тьму («Светлые дни» М. Курцева).

В трудные 1920-е гг. жизнь требовала острых произведений, разоблачающих все чуждое советской действительности. Начинающие мордовские поэты, подражая поэтической манере В. Маяковского и Д. Бедного, средствами юмора и сатиры боролись с предрассудками и суевериями, высмеивали темноту и невежество. Основоположниками сатирического и юмористического начал стали Ф. Завалишин и Ф. Бездольный.

Отвечая на запросы жизни, зачинатели мордовской поэзии в своих стихах воспевали Красную Армию и патриотический долг, культурную революцию как непременное условие победы новой жизни. Центральное место в литературе занимало формирование новых взаимоотношений людей в обществе.

А. Моро вошел в литературу второй половины 20-х гг. XX в. как
поэт-лирик. К этому времени в молодой мордовской литературе уже офор
мился писательский коллектив: 3. Дорофеев, Я. Григошин, Д. Морской (Ма
лышев), А. Дорогойченко, Ф. Чесноков, А. Куторкин, И. Кривошеев,
Ф. Завалишин, П. Глухов, Н. Егоров, А. Мокшони (Кочетков), Рїльфек
гу (Ф. Ильин), М. Куликовский, Б. Валдо (Гусев), Т. Наумов, А. Пятайкин,

Тюртяк (В. Сафронов), Гай-Узин (Н. Цыганов), Фипет (Ф. Петербургский), С. Салдин, Ф. Фролов и др.

В юные годы А. Моро вместе с другом А. Лукьяновым написали письмо председателю ЦИК СССР М. И. Калинину, в котором просили направить их на учебу. На удивление всем пришел ответ, в котором сообщалось, что они могут приехать в Москву. Так молодые люди в 1925 г. оказались в большом незнакомом городе, в типографии Центриздата, где учились книгопечатанию многие будущие деятели литературы и искусства из националь-ных республик. В дальнейшем творчество А. Моро и А. Лукьянова развивалось параллельно, в хорошем соперничестве.

Знакомство с П. Глуховым, 3. Дорофеевым, А. Мокшони, Ф. Чесноко-вым, А. Рябовым, Я. Григошиным, дружба с начинающими поэтами Б. Вал-до, Н. Эркаем (Иркаевым) помогали творческому развитию А. Моро. Поэт с большой благодарностью отзывался о Ф. Советкине, человеке, твердо убежденном в необходимости самостоятельного развития мордовской литературы, много сделавшем для пропаганды произведений начинающих писателей.

Встречи с известными поэтами и прозаиками, общение в многоязычной и идейно однородной среде пробудили у А. Моро желание к литературному творчеству, и он начал писать. В 1925 г. в газете «Якстере теште» («Красная звезда») был напечатан его рассказ «Кода сынь Московов» («Как я приехал в Москву»). Многие источники отмечают тот факт, что первое стихотворение поэта «Сердце бедное, зачем нам горевать» было написано на русском языке и опубликовано в журнале «Печатник». Факт достаточно интересный, тем более что это первое и единственное стихотворение на русском языке. К сожалению, найти его не удалось, так как некоторые номера журнала, возможно, были утеряны. В 1927 г. газета «Якстере теште» напечатала первое произведение А. Моро на эрзянском языке «Тумо ало» («Под дубом», 1926). В нем живописуется родная природа, ее своеобразная красота, которая передает приподнятое настроение людей, радующихся новой жизни:

Пиже тумо ало Паро аштемась. Пиже луга лангсо Паро думамось. Кода соловей Вешкезь морави, Кода чуди лей

Под зеленым дубом Хорошо сидится. На лугу зеленом Хорошо думается. Как соловей Присвистывая запоет, Как текущая река

Чиденть красяви.* От солнца окрасится.

[132. С. 6]

Большинство мордовских поэтов пробу творческих сил начинало с пейзажных зарисовок. Наиболее яркими и талантливыми были стихи Н. Егорова, И. Морыци (Кривошеева) и М. Безбородова. В пейзажной лирике отразилось поэтическое отношение авторов к картинам родной природы, к новому восприятию ее человеком. Стихи А. Пушкина помогли А. Моро овладеть формой силлаботонического стиха, рифмой, приемами изображения природы («Пекшень дудкине» - «Липовая дудочка», «Пиже тумо ало» -«Под зеленым дубом», «Пувак, варма» - «Дуй, ветер», «Прощай, ине ведь» -«Прощай, море», «Тундо» - «Весна», «Сёксень вирь» - «Осенний лес», «Телень ве» - «Зимняя ночь» и др.) Многие из них были подражанием своему учителю. Например, в стихотворении «Прощай, ине ведь» А. Моро повторяет пушкинский образ моря, но в худшем варианте.

Первые стихотворные произведения поэта «Пекшень дудкине» («Липовая дудочка», 1926), «Туян пингем эрямо» («Пойду свой век доживать», 1928), «Мон эрзян» («Я эрзянин», 1928) и другие вошли в первый эрзянский коллективный поэтический сборник «Васень сяткт» («Первые искры»), изданный в Москве в 1929 г. Они были написаны еще на основе размера и поэтики, характерных для устного народного творчества, системы музыкально-речевого стихосложения. Однако уже тогда отличались не только энергичностью и высоким чувством национального самосознания, но и стремлением выйти за рамки народного стиха.

Следует отметить, что идейно-эстетическое развитие многих мордовских писателей проходило под воздействием периодической печати, которая способствовала созданию и популяризации новой национальной культуры. В

* Ввиду того, что в переводе на русский язык смысл стихотворений значительно меняется, дается подстрочно-смысловой перевод (О. Г.).

_v 1920-е гг. впервые в истории мордовского народа на основе русской графики

стали печататься газеты на мордовских языках: эрзянском — «Чинь стямо» («Восход солнца», Симбирск, 1920); «Якстере сокиця» («Красный пахарь», Саратов, 1926 - 1929); центральная мордовская газета «Якстере теште» («Красная звезда», Москва, 1921 - 1931), рассчитанная на всесоюзного мордовского читателя; мокшанском — «Од веле» («Новая деревня», Пенза, 1924 -1929) и др.

Во второй половине 1920-х гг. появились мордовские журналы. Первый номер литературного общественно-политического и сельскохозяй-ственного альманаха «Валда ян» («Светлый путь», ныне «Мокша») вышел на мокша-мордовском языке в г. Пензе (1927). Литературно-художественный и общественно-политический журнал «Сятко» («Искра») стал издаваться на эрзя-мордовском языке в г. Самаре (1929).

В газетах и журналах печатались стихотворения, песни, очерки, расска
зы, драматургические сценки начинающих писателей. Они были несовер
шенны в художественном отношении, носили в основном агитационный ха
рактер, но в них звучал призыв к раскрепощению женщин, труду, просвеще
нию, образованию.
су- Творческий рост П. Кириллова, Н. Эркая, А. Лукьянова, М. Безборо-

дова и многих других связан с их активным участием в газетно-журнальной работе. Газета была настоящей творческой мастерской для многих начинающих поэтов и прозаиков, на ее страницах впервые со своими" стихами выступил молодой А. Моро.

Будучи студентом Московского государственного института кинематографии (1930 - 1932) А. Моро встречался с известными советскими поэтами А. Сурковым, Э. Багрицким, Н. Асеевым и др. Все это также способствовало его творческому развитию.

Молодой поэт находился в атмосфере стремительного строительства социализма в стране. Пафос жизни этого времени присутствует и в его сти-

₍,v»i хах. В первых произведениях, написанных в стиле традиционной мордов-

ской песни и посвященных теме любви и молодости, поэт раскрывает картины новой жизни молодежи мордовской деревни, показывает крушение старых устоев, обновление женщины и зарождение новых отношений между мужчиной и женщиной («Ташто ды од Саровдо» - «О старом и новом Саро-ве», 1931; «Эзить арсе нать седе» - «Не думала, наверное, об этом», 1929; «Морак, тейтерь» - «Пой, девушка», 1931; «Мокшонь стирь» - «Девушка-мокшанка», 1935 и др.).

Стихи А. Моро жизнерадостны, оптимистичны и непосредственны. Простота и образность языка, стройность композиции, строгая рифма, лирическая взволнованность, эмоциональная глубина стихотворений свидетельствовали о таланте их автора - начинающего поэта.

Первый поэтический сборник А. Моро «Пурьгинень зэрть» («Раскаты грома», 1931) был хорошо встречен читателем, а стихотворения «Пекшень дудкине» («Липовая дудочка») и «Од пора» («Молодость», 1928) вошли в золотой фонд национальной лирической поэзии.

Литература второй половины 1920-х гг. быстро пополнялась новыми

талантами, которые впоследствии составили ее ведущую силу:

с$ М. Безбородое, П. Кириллов, А. Лукьянов, Н. Эркай, Т. Раптанов,

А. Дуняшин, А. Карасев, Виард (В. Ардеев), П. Левчаев, А. Рогожин,

A. Зиньков и др.

В 1920-е гг. мордовские поэты пользовались различными системами стихосложения. Они подражали образцам русского классического силлабо-тонического стиха, пытались освоить ударную тоническую метрику

B. Маяковского, пробовали силы в белом стихе. Однако преобладающей бы
ла метрика традиционного народного стиха, с детства знакомого и легко вос
принимаемого народом. В начале 1930-х гг. появились статьи, в которых
Ф. Петербургский и А. Рогожин предприняли первые попытки разобраться в
системе мордовского стихосложения.

Поэтика народного стиха в творчестве первого поколения мордовских поэтов выражалась в заимствовании ритмики музыкально-речевого стихосложения, насыщении выразительными средствами: народными эпитетами, метафорами и сравнениями; в склонности к олицетворениям и гиперболизации, частом употреблении уменьшительных и ласкательных форм слова. Именно начинающие поэты постигли мастерство устно-поэтического творчества народа, заключающееся в красоте выражения мыслей и чувств через простоту и точность слова, и стремились в своих стихах достигнуть той же живости и правильности, какие наблюдали в песнях, балладах, сказаниях.

Формирование и развитие А. Моро на первом этапе творчества происходили под сильным влиянием двух литературных источников и традиций. С одной стороны, на него большое воздействие оказала мордовская народная поэзия (песня), с другой — русская литература, в частности поэзия А. Пушкина, Д. Бедного, А. Кольцова, В. Маяковского и С. Есенина.

В истории мордовской литературы традиции устно-поэтического творчества занимают важное место. Свой жизненный путь, мудрость, взгляды на природные и общественные явления народ отражал в богатейшем фольклоре, который на протяжении многих веков был активной силой в его духовной жизни. Процесс формирования национальной литературы нельзя представить без произведений устного народного творчества. Песни, сказки, предания, мифы, пословицы, поговорки оказали огромное влияние на всю культуру, особенно на художественную литературу. М. Горький на I Всесоюзном съезде писателей сказал, ориентируя национальных писателей: «Начало искусства слова - в фольклоре» [32. С. 342]. В этом высказывании он проводит мысль о том, что предтечей литературы является фольклор, истоки художественной литературы ведут к устному творчеству.

Взаимодействие фольклора и литературы - неизбежное явление, вытекающее из органического единства цели и задач народного и собственно литературного искусства слова. Критик и литературовед Н. И. Черапкин, гово-

ря о становлении мордовской литературы, писал: «Она прокладывает свои истоки из родников устно-поэтической культуры, вбирая ее наилучшие традиции, с одной стороны; с другой стороны, она опирается на эстетические достижения более зрелых литератур, в частности на передовые традиции русской литературы в лице ее лучших представителей» [122. С. 65]. Это доказывается всей историей развития мордовской литературы. Молодая литература осваивала готовые формы жанров русской классической литературы, творчески применяла изобразительные средства, выработанные фольклором.

За многие века бесписьменного развития мордовский народ создал богатейший фольклор. В произведениях устно-поэтического творчества отразились его жизненный опыт, надежды, отношение к добру и злу. Устно-поэтические произведения исстари вошли в быт мордвы. Трудовые процессы и народные празднества всегда сопровождались песнями, слушанием интересных бывальщин и драматическим действием. Об устойчивости и широком бытовании фольклора в мордовских селах свидетельствуют многочисленные записи первого мордовского ученого и просветителя М. Е. Евсевьева, бережно собиравшего произведения художественной культуры народа.

В огромном наследстве устно-поэтического творчества мокши и эрзи по богатству идей, многообразию средств и широте бытования ведущая роль принадлежит поэзии. Наряду с лирическими песнями значительное место занимают произведения эпического и лироэпического характера: песни-мифы, песни-сказки, песни-легенды, песни-предания.

Житейская сметливость и философская мудрость мордовского народа ярко отразились в афористическом творчестве. Произведения этого жанра, гибкие по форме и концентрированные по силе обобщения, охватывают все стороны духовной и материальной жизни. Они создаются всем народом. «И может быть, - писал М. Шолохов, - ни в одной из форм языкового творчества народа с такой силой и так многогранно не проявляется его ум, так кри-

, », сталлически не отлагается его национальная история, общественный строй,

быт, мировоззрение, как в пословицах» [187. С. 3].

Свадебный обряд и сопровождающая его поэзия мордвы известны в русской и мировой фольклористике как целостное произведение «Мордовская свадьба», собранная и творчески обработанная М. Е. Евсевьевым. В истории национальной литературы оно занимает особое место. «"Мордовская свадьба" - это концентрированное выражение души мордовского народа, его философии жизни, семейно-нравственных ценностей, поэтического мировосприятия» [192. С. 164]. Она представляет не только большой историко-культурный интерес, но и является одним из первых литературных памятников.

Мордовский народ создал героический эпос, в котором отразились его стремления сплотиться в единую народность, укрепить свою национальную самобытность, устроить семейно-бытовую и общественную жизнь на принципах справедливости, воспеты его мужество в борьбе с природой и героика битв с врагом, выражены его нравственно-этические нормы и эстетические идеалы. Сказы и легенды составили цельное эпическое произведение «Мас-торава», написанное А. М. Шароновым. «В героическом эпосе запечатлены

,V представления народа о мироздании, его мифологические и исторические

воззрения, понятия об идеальном царе и государстве, эстетические и нравственные взгляды, воспроизведены отношения с соседними народами» [193. С. 13.]. Большая заслуга автора в том, что здесь «впервые так гармонично и в полном объеме представлены национальная космогония, пантеон небесных и земных богов, героическая эпика, народная эстетика, этика, философия, педагогика. Эпос, повествующий о сотворении мира и его обживаний людьми-первопредками до падения Казанского ханства, наполнен простотой и высокой человечностью, прекрасными идеями гуманизма» [160. С. 12].

В 1920-е гг. М. Е. Евсевьев совершает новые многочисленные поездки по мордовским селам, привлекает к сбору фольклора национальную интеллигенцию, учащихся и педагогов средних учебных заведений.

А. Моро родился в с. Ключевка Подбельского района Самарской области. Сказки, легенды, песни, обрядовая поэзия сохранились здесь в великом множестве. На почве древней богатой устно-поэтической культуры мордвы выросла целая плеяда известных мордовских писателей, таких, как В. Радаев, К. Петрова, Д. Морской, М. Герасимов, П. Кириллов, А. Лукьянов, Т. Раптанов, Н. Филиппов, А. Дуняшин, творчество которых тесно связано с устной народной поэзией. Именно она стала для них первой школой. Заволжский фольклор вдохновил Д. Морского на создание исторической поэмы «Нувази». По фольклорным мотивам создавали свои произведения и другие писатели.

Исключительная ценность устной поэзии мордвы, как и фольклора любого другого народа, состоит прежде всего в том, что она представляет собой яркий образец художественной памяти народа, который веками вкладывал в свои произведения душу, характер, навсегда запечатлев в них особенности социальной и духовной жизни, такие как трудолюбие, сдержанность в проявлении чувств, устремленность к гармонической красоте в восприятии природы, а главное - специфически выраженное отношение к тем или иным явлениям социальной жизни. Между тем, при всей органичности синтеза лирики и эпоса, характерного для мордовского фольклора в целом, лиризм мировосприятия остается наиболее приметной чертой как в произведениях устно-поэтического творчества, так и в характере самого народа [2. С. 18].

Начиная с ранних истоков своей духовной культуры, мокша и эрзя бережно сохраняли богатые поэтические традиции. Недаром определение «поэтический мордвин» стало синонимом творческой одаренности всего народа. О природном уме мордвина, его «большой склонности к поэтической импровизации» было немало сказано в трудах русских и зарубежных ученых. Так,

()iri историк-краевед В. Ауновский в книге «Этнографический очерк мордвы-

мокши» писал: «Веселость составляет одну из отличительных черт мордвы. Порадует ли что мордвина - он радость свою выразит в песнях веселых, приключится ли горе - и он выльет его в песнях протяжных и заунывных» [149. С. 86].

А. Моро справедливо называют певцом мордовского края. Надо сказать, что псевдоним Моро (в переводе с эрзянского языка слово «моро» означает песня) поэт взял не случайно. Воспевая в своих стихах родную землю, ее людей, красоту окружающей природы, он, действительно, словно поет задушевную песню. Откуда же появилось имя Артур? Т. Тимин в книге «Ар-^L ~ ' тур Моро. Жизнь и творчество» пишет: «В детском доме, где воспитывался мальчик, старшие ребята зачитывались романом Этель Лилиан Войнич "Овод". Имя и характер главного героя нравились ребятам. Оха Осипов был сильным и смелым мальчиком, заступником слабых, которых обижали старшие. Доходило дело и до драк. Победителем часто выходил Оха, вот его и прозвали Артуркой. Впоследствии все детдомовцы стали называть его этим именем» [109. С. 26].

В 1920-е гг. создано множество замечательных произведений, имею-
Q щих органическую связь с художественными традициями народа. К фольк-

лору обращались все жанры литературы. С осмысления роли устного народного творчества в писательском деле начал свою деятельность и А. Моро.

«Фольклор я очень люблю, - говорил поэт. - Я его неплохо знаю, знаю легенды, сказки, побасенки, в них - большая мудрость, свой философский глубокий смысл. Меня всегда привлекали они. Но я долго не мог найти форму. Я хотел не просто пересказать фольклор, а — взять лишь основу его, вложив сегодняшнее содержание» [41. С. 33]. Уже в раннем балладном стихотворении «Пекшень дудкине» («Липовая дудочка») проявилось мастерство поэта, выразившееся в умелом применении средств устно-поэтического творчества. В нем удачно использованы символические образы волшебной

(ч^ говорящей липовой дудочки, встречающийся в мордовских сказках, и уточ-

ки, фигурирующий в народных песнях. Исполненный высокого драматизма рассказ липовой дудочки раскрывает историю борьбы людей за свободу, любовь и счастье:

Эх, Ваня, Ваня... Эх, Ваня, Ваня...

Тон сюпав цёрат, Ты богатый парень,

Сюпавонь тейтерь Дочь богача

Козяйкакс саят, В жены возьмешь,

А монь кадсамак, А меня оставишь,

Штобу ёмазан, Чтобы я пропала,

Лейс, прок ёртсамак, В реку словно бросишь,

Седе ваязан. Чтоб я утонула.

[132. С. 9]

Характерной особенностью принципа обрисовки психологических пе
реживаний героев в данном произведении является то, что раскрытие внут
реннего мира осуществляется через изображение состояния природы. Автор
пользуется приемом поэтического параллелизма. В стихотворении образы
сопоставляются по признаку состояния. Здесь действует как бы некоторая за-
fy кономерность, связанная с традициями народной поэзии. Когда девушка, бо-

ясь старых обычаев, открывает юноше свое сердце, лес тоже становится грустным:

Весе тумотне Все дубы

Пряст нуваргавтызь, Запечалились,

Вирень нармунтне Лесные птицы

Морост лоткавтызь. Перестали петь.

Нолдызе прянзо, Опустил голову,

*ї

Ваня думазевсь. Ваня призадумался.

[Там же. С. 10]

Когда же молодой человек говорит, что не станет слушать родителей и
несмотря ни на что женится на бедной девушке, лес оживает:
Мейле нармунтне Затем и птицы

Кармасть морамо. Запели.

Тумотнеяк пряст И дубы

Верев кепедизь. Оживились.

[132. С. 11]

В отличие от народной поэзии, где подобные песни обычно заканчиваются разлукой, автор делает концовку счастливой — Ваня вопреки воле родителей женится на девушке. Борьба молодых людей против старых обычаев увенчалась победой:

Кадык родноень Пусть родные мои

Беднойть а вечкить, Бедных не любят,

Кадык атятне Пусть старики

Минек лангс ирнить — На нас огрызаются -

Сюпав тейтерь лангс На богатую девушку

Тонь а полавттан, Тебя не променяю,

Михалов малав К Михайлову дню

Козяйкакс сайтян... В жены возьму...

[Там же. С. 10-11]

Радость молодых людей А. Моро показывает, применяя сравнение:
Таня пеедезь Таня, улыбаясь,

Ваня лангс варштась, Посмотрела на Ваню,

Вирьсэ килеекс Словно березки в лесу,

Кавнест кутмордавсть. Обнялись друг

с другом. [Там же. С. 11]

В стихотворении поэт пользуется приемом олицетворения. Липовая дудочка наделяется автором человеческими способностями:

Дудкась ломанекс Дудка человеческим голосом

Кармась кортамо. Начала говорить.

- Вай, чачинь-касынь - Ой, родилась-росла

Мон вирь потминес, Я в лесу густом,

Цецяка куншкас, Посреди цветов,

Покш лей чиринес... На бережку большой реки...

Ламо мазый валт Много красивых слов

Тестэ мон маринь, Здесь я слышала,

Ламо паро тевть Много хороших дел

Тестэ мон неинь... Здесь я видела...

[Там же. С. 9]

Часто автор употребляет слова в уменьшительно-ласкательной форме («уткине» - уточка, «ялгине» - подруженька, «седейне» - сердечко), что делает стихотворение особенно лиричным. Эпитеты взяты А. Моро из устного народного творчества: «мазый валт» (красивые слова), «од тейтерь» (молодая девушка), «вирень нармунь» (лесная птица), «сыре койть» (старые обычаи) и др. При создании пейзажных картин поэт использует яркие метафоры, сравнения. Так, например, закат солнца А. Моро изображает с помощью следующей метафоры: «Чизэ валгомав кияванзо тусь» («Солнце на закате по своей дороге ушло»).

Стихотворение имеет кольцевую структуру, что также приближает его к народному жанру. В последней строфе, как и в начале баллады, автор обращается к образу липовой дудочки:

Вана мезе тень Вот что мне

Дудкинесь кортась, Дудочка рассказала,

Вана кодамо Вот какую

Морыне морась. Песенку спела.

[Там же. С. 11]

Существенные черты национальной специфики поэзии А. Моро находят выражение в языке, фольклорных образах и мотивах, песенном строе некоторых его стихотворений, использовании народной символики. Лексика и строй поэтической речи преимущественно мордовские. Поэт умело пользуется народным языком, редко допуская нарушение правил грамматики, например, вместо «марто» употребляет «маро», вместо притяжательного суффикса «м» - «н» («монь морон»), что связано с диалектным произношением.

Первые стихи А. Моро написаны народным стихом и языком, в стиле традиционной мордовской народной песни (пятидольником). Мотив горькой женской доли, батрацкой и сиротской судьбы можно найти в стихотворениях «Охоня» («Афоня», 1928), «Каль» («Ива», 1935). Произведение «Каль» представляет собой развернутый метафорический образ — символ беспредельного горя, которым охвачен поэт. Песня от начала до конца проникнута мотивом скорби по умершей матери. В образе ивы автор воплощает свои чувства любви и тоски по матери, надломленной тяжелыми условиями жизни и безвременно умершей в бедности.

Стихотворение «Сёрма деданень» («Письмо к деду», 1930) положило начало увлечению мордовских литераторов жанровой формой поэтического послания. Многие произведения поэта содержат тот веселый и немного лукавый, а главное - жизнерадостный юмор, какой всегда был свойственен мордовскому народу. А. Моро умеет пользоваться народной символикой. По мотивам устно-поэтического творчества написаны и более поздние стихотворения поэта («Вай, умок, умок...» - «Ой, давно, давно...», 1985; «Кудажонь пакся» - «Поле Кудажа», 1987 и др.). Поэт воспринял у фольклора не внешние художественные приемы, а саму суть поэтического мышления: реализм в изображении народных идеалов, психологизм в обрисовке образов и живую выразительность. Обращение к народной поэзии обычно помогает ему раскрыть приметы своего времени.

Главной особенностью поэзии А. Моро является активность, политическая заостренность идейного содержания. Картины весны, золотистого яркого солнца и цветенья у А. Моро символизируют строительство новой жизни. Ее образ является символом свободы и счастья. Поэт передает свое восприятие действительности поэтическими средствами, свойственными устному народному творчеству. Возьмем, например, стихотворение «Тумо ало» («Под дубом»). Заканчивается оно часто встречающимся в довоенных стихах поэта изображением посредством поэтического параллелизма глубоких происшедших социальных перемен:

Лиякс моротнень По-другому песни

Нармунтне морыть, Птицы поют,

Лиякс эрямонть По-другому жизнь

Ломантне теить. Люди строят.

[137. С. 8]

С древних времен мордва считала дуб священным деревом, совершала под ним моления, проводила совет старейшин и решала самые важные вопросы своей судьбы.

Характерной чертой стихов А. Моро является красочность и эмоцио
нальность. С помощью используемых народно-поэтических образов, сравне
ний и метафор поэт достигает исключительной выразительности. Успехи в
строительстве новой жизни он сравнивает с быстро текущей рекой:
Од эрямось тундонь лейке Новая жизнь весенней рекой

Чады келейстэ. Широко разливается.

[Там же. С. 23]

А в стихотворении «Алкукс тундо» («Настоящая весна», 1930) новая жизнь показана в образе наступившей весны:

Вана ней сась алкукс тундо, Вот теперь настоящая весна пришла.

Можна ёвтамс апак визть... Можно сказать, не боясь...

[Там же. С. 42]

₍у, Привлечение традиционных средств выразительности наблюдается и в

других произведениях А. Моро («Эрямонь вий» - «Сила жизни», 1929; «Чись а кекши» - «Солнце не спрячется», 1930). Для языка его стихотворений характерна тесная связь с народно-поэтической символикой и метафорой. Вместе с тем все это служит важным средством создания зримого, осязаемого образа.

Зачинателям мордовской поэзии трудно было выйти из плена традиционного народного стихосложения. «У нас еще нет своего стихосложения, -писал критик А. В. Дуняшин. - Нужно искать. Нужно строить... У этого парня (Моро) стихи хороши, полны и по форме, и по содержанию. И никто, как этот парень, так не заботился о новых приемах стихосложения...» [162. С. XVI]. В конце 1920-х гг. А. Моро в элегической оде «Од пора» («Молодость», 1928) один из первых в мордовской поэзии перешел к силлабо-тонической системе стихосложения. В стихотворении поэт передает патетически восторженное настроение лирического героя, до глубины души тронутого радостным обновлением жизни. В эрзя-мордовской поэзии оно является этапным. В нем А. Моро не только решительно порывает с традиционной ритмикой народного стихосложения, но и делает важный шаг к выработке

сц нового типа эмоционально окрашенной речи, отказываясь от многих средств

художественной выразительности народного стиха.

Стремясь передать полноту счастья своего поколения и выразить пафос созидания новой жизни, захвативший весь народ, А. Моро прибегает к метрике русского классического силлабо-тонического стихосложения. Стихотворение написано анапестом, который способствует передаче торжественно-приподнятого настроения лирического героя:

Эх, од пора, од пора, од пора! Эх, молодость, молодость, молодость!

Пиже роща, цёков, Кинель лей. Зеленая роща, соловей, Кинель-река.
Тонь эйсэ весёлгали од цёра, . В тебе веселится молодой парень,
Тонь эйсэ од тейтерень седей! В тебе сердце молодой девушки!

₍y_t [137. С. 14]

В стихотворении показана счастливая пора юности молодых людей. Всеобщий порыв народа к обновлению жизни, одухотворенность каждой личности определили своеобразие лексических пластов и внутреннюю энергию произведения, в котором торжественные и житейские, обыденные интонации поддерживаются сочетаниями возвышенных и простонародных слов: Ней содасак, што лиякстомсть шкатне, Теперь ты знаешь, что

времена изменились,

Содасак, что пингесь ней паркстомсь; Знаешь, что жизнь стала лучше;

'М

Гайнить сиясо валозь лугатне, Звенят серебром залитые луга,

Сыретненьгак эрямост откстомсь. И у стариков жизнь обновилась.

[Там же. С. 14]

Стихотворение «Од пора» («Молодость») наполнено силой новой жиз
ни. Все мысли передаются с возвышенным настроением, сердечным теплом,
весело. Возможно, поэтому оно стало одним из любимых стихов эрзянской
молодежи. Гражданская тема становится здесь глубоко личной, она выраста
ет из радостного восприятия совершающихся перемен. Высокое чувство пат
риотизма и целеустремленность мысли нашли конкретно-образное выраже-
0$ ниє в звуковой, ритмической, интонационно-эмоциональной структуре стиха

и в системе речи, соответствовавших настроению и мыслям лирического героя.

Отражение новой действительности диктовало необходимость создания в молодой литературе новых художественных форм. Жанровое обогащение коснулось всех родов литературы. Поэзия характеризовалась особенно широким жанровым диапазоном: от песни до романа в стихах. Наибольшее значение приобретали жанры, которые позволяли в эпическом плане отразить новую действительность (эпическая поэма, роман в стихах, лироэпиче-екая поэма и т. д.).

Глубина социальных сдвигов давала обильный эпический материал. Естественно, что в 1930-е гг. активную роль играла поэма, способная полнее показать значительность преобразований, драматизм социальных столкновений. Большим достижением мордовской поэзии стали поэмы М. Безбородо-ва. В 1929 г. им написана первая в мордовской литературе поэма «Ёфкс, кона ульсь» («Сказка-быль»). Она неоднократно печаталась в переводе на русский язык как одна из лучших мордовских поэм периода формирования младописьменной литературы. Свой вклад в освоение и утверждение жанра поэмы внесли А. Рогожин («Галё», 1935; «Литува», 1939), П. Кириллов («Валске Сура лангсо» («Утро на Суре», 1934)), А. Куторкин.

В 1930-е гг. в полную силу раскрылся поэтический талант А. Моро, М. Безбородова, П. Кириллова, А. Лукьянова, Н. Эркая. Популярными в народе стали имена П. Гайни (Поздяева), М. Бебана, С. Вечканова, В. Радина, А. Мартынова, П. Клещунова, Г. Ельмеева, В. Дурнова и др. Проза пополнилась произведениями Т. Раптанова, А. Куторкина, В. Аношкина, П. Лев-чаева, Н. Филиппова, С. Родькина, В. Коломасова, усилиями которых развивался рассказ и осваивались жанры повести и романа. Рассказы В. Аношкина, С. Родькина. Н. Филиппова, Л. Макулова отличались новизной тематики и яркостью изобразительных средств. Повесть «Татю» (1933), романы «Чихан пандо ало» («Под Чихан-горой», 1934) Т. Раптанова, «Раужо палмань» («Черный столб», 1934) А. Куторкина свидетельствовали о рождении большой прозы в мордовской литературе. Поэмы «Эрьмезь» (1935) Я. Кулдуркае-ва, пьеса «Литова» (1939) П. Кириллова, «Матовсь кяжец» («Потушенная злоба», 1933) М. Безбородова, «Вейсэ» («Вместе», 1933) А. Куторкина, баллада «Ине веденть бороцизь» («Море покорили», 1933) Я. Григошина были яркими подтверждениями того, что поэзия как ведущий вид мордовской литературы успешно развивалась. В 1934 г. на страницах журнала «Сятко» была напечатана пьеса в стихах А. Моро «Тундо» («Весна»).

Пафос социалистического созидания, который стал главной движущей силой мордовской политической лирики 1930-х гг., и исторические перемены в жизни народа выразил Я. Григошин в стихотворении «Касыть заводтнэ, ка-сыть велетне» («Растут заводы, растут села», 1931). Тема индустриализации страны воспета также в творчестве А. Зинькова «Зэрнить кшнинь заводтнэ» («Гудят железные заводы», 1930), А. Рогожина «Иетне жойнить» («Годы звенят», 1933), Я. Пинясова «Стройкати мора» («Песня стройке», 1934) и др.

Поэзия В. Маяковского сыграла очень большую роль в становлении новой социалистической поэзии в национальных литературах народов СССР. «В 1920-е гг. влияние Маяковского и Есенина на поэтов самых разных групп и направлений, даже на тех, которые сопротивлялись этому влиянию (например, пролетарские и комсомольские поэты) было огромным. Но особенно очевидным стало воздействие поэзии Есенина и Маяковского на творческие поиски нового поколения поэтов, вступавшего в литературу в конце 20-х годов и развернувшегося в 30-х» [38. С. 13]. Особенно большое значение в творчестве мордовских поэтов поэтическая система В. Маяковского имела в конце 1920-х - начале 1930-х гг. Ораторски-приподнятая интонация как нельзя лучше отвечала торжественному настроению народа, который со «сказочным размахом» перестраивал жизнь. Так, один из талантливых мордовских писателей П. Кириллов переводил его произведения на мордовский язык. Влияние поэта ясно ощущается в поэме «Кавто братт» («Два брата»). Стремление овладеть характерными для творчества В. Маяковского ораторскими и публицистическими приемами заметно в творчестве Я. Григошина и других начинающих поэтов.

В ранний период творчества А. Моро, подражая русским поэтам, учился у них поэтическому мастерству. Однако на этом пути не все было однозначно. Так, А. В. Дуняшин, радуясь успехам поэтов молодого поколения, в то же время сожалел, что они никого не слушают и неосознанно идут за классиками русской литературы. «Алеша (Лукьянов) и Артур (Моро), - пи-

сал он, - живут будто и не в 20 веке... гнались за Пушкиным, за Есениным. Не нашли себе места... доходили до полного краха» [162. С. XVIII]. Значительное влияние на творчество А. Моро оказала политическая лирика В. Маяковского. Воздействие русского поэта ощущается в идейно-образной структуре стихотворений А. Моро, в их ритмике, пафосной ораторской интонации. Молодой поэт близок ему самим настроем стиха на разговорный лад. Его стихи «Марш» (1932), «А тандадтано» («Не испугаемся», 1929), «Весь валдомсь» («Ночь просветлела»), «Сюкпря Мокшэрзянь областентень» («Спасибо Мокшэрзянской области», 1931), «Од шкам, цветяк!» («Цвети, моя молодость», 1931), «Кадтано вейке класс» («Оставим один класс», 1931) и другие содержат прямые обращения к читателю, вопросы и восклицания. Прославлению советской Отчизны А. Моро также учится у В. Маяковского. Подражая традициям его патриотической лирики, он приветствует счастливую жизнь людей, созданную коллективным трудом, радуется тому, что поднялась культура мордовского народа, повысился материальный уровень жизни.

Идея обновления жизни проходит красной нитью через многие произведения мордовских писателей. Однако в силу сложившейся нездоровой обстановки, вызванной культом личности, порой не все стороны действительности освещались с достаточной объективностью. Особенно это касалось коллективизации сельского хозяйства. Мордовские литераторы, как и писатели других национальностей, умалчивали реальное положение дел о том, что в борьбе с кулаком фактически было применено насилие по отношению к огромной массе крестьян-середняков и даже бедняков, миллионы крестьян с семьями были оторваны от земли, родных мест, бедствовали и погибали в лагерях и ссылках.

Являясь поэтом своего времени, А. Моро вслед за В. Маяковским славит «рост республики нашей, богатство и силу...», воспевает смычку города с деревней, союз рабочего класса и крестьянства:

Ошось касы, Город растет,

Велесь сасы ошонть. Село догоняет город,

Эрямось гайни Жизнь звенит

Паксясо трактор марто. В поле с трактором...

Ялгат, оят, Товарищи, друзья,

Эрямось пек паро! Жизнь очень хороша!

[132. С. 18]

4>

Поэт вместе со своим народом гордится помолодевшей Родиной, он
любит ее за то, что она из страны неграмотной становится страной с много
численными высшими, средними и низшими школами:
Ну, кода а вечкемс те эрямось? Ну, как не любить эту жизнь?

Ды кода а морамс те тундось? И как не воспевать эту весну?

Вант, кодамо мазый чинзэ стямось, Смотри, как красив восход солнца,

Овсе ёмась седей риске ундось. Совсем исчезла глубокая сердечная

грусть. [137. С. 97]

Учеба у В. Маяковского помогла А. Моро создать эмоционально выра
зительные стихи актуальной тематики, приобрести свою поэтическую дик-
\, цию, придать стиху ораторскую интонацию («Келейстэ кинть» - «Шире до-

рогу» (1931), «Советской гражданин» - «Советский гражданин» (1931) и др.). По его примеру А. Моро славит комсомол. В нем он видит образец в поведении, пример в труде, учебе.

^

Под влиянием В. Маяковского в поэзии А. Моро появился лирический герой, незримо и постоянно присутствующий в его стихах - критик старого быта и косности, страстный защитник и пропагандист нового, певец молодости, любви, непримиримый борец за культуру мордовского народа. Этот герой от лица поэта призывает народ к преобразованию жизни, уничтожению патриархальных устоев в мордовской деревне, призывает молодежь учиться.

(^, А. Моро как поэт всегда как бы присутствует в своих стихах. «Одним

из основных и могущественных свойств лирики является то, что ее героем является сам поэт, личность, ведущая речь о себе и от себя, от своего "я"; одновременно героем лирического произведения является читатель, который это "я" произносит как "я" собственное, свое, личное. Великая воспитательная сила лирики в том и состоит, что читатель хочет не просто подражать герою, быть таким, как этот герой, а непосредственно становится им» [15. С. 367]. Лирический герой А. Моро был типичен и вместе с тем индивидуален именно потому, что он определялся неповторимостью и самобытностью своей эпохи, которую поэт всю - от событий исторической важности до мелочей быта - вбирал и пропускал через себя, через свое страстное, любящее, бесстрашное сердце патриота.

В стихах А. Моро воспета природа Кавказа и Крыма («Кавказонтень» -«Кавказу», 1934; «Эльбрус», 1934; «Пандонь ве» - «Горная ночь», 1934; «Крымесь мазый» - «Прекрасный Крым», 1934). Он с любовью описывает те места, где в прошлом путешествовали А. Пушкин, А. Грибоедов, М. Лермонтов. Преклоняясь перед их именами, подражая им, поэт славит прекрасные уголки своей Родины. Он горд тем, что и ему выпало счастье побывать в

f^j этих местах. Поэт восхищается красотой крымского пейзажа, однако каждая

строчка, каждое слово говорят о величии малой родины, о любви к ней. Эти стихи дают почувствовать главный нерв поэтической мысли А. Моро - ощущение неразрывной связи с родной землей, лесами, полями. Н. Гоголь в статье «Несколько слов о Пушкине» писал: «Поэт даже может быть и тогда национален, когда описывает совершенно сторонний мир, но глядит на него глазами своей национальной стихии, глазами всего народа, когда чувствует и говорит так, что соотечественникам его кажется, будто это чувствуют и говорят они сами» [24. С. 34].

Идейно перекликаясь с В. Маяковским, прославившим новый советский Крым - ливадийские дворцы, крымские курорты («Крым», «Чудеса»,

«Евпатория», «Земля наша обильная»), А. Моро возносит новую власть. «Пафос стихов был отнюдь не вымученным, не иллюстративно-лозунговым. Он был созвучен душевному настрою темпераментного молодого человека, свято верящего в новое и убежденного в духовно-нравственном раскрепощении родного народа» [157]. Иначе и быть не могло, ведь именно новая власть открыла перед деревенским парнем большую дорогу в жизнь.

Безусловно, на творчество А. Моро оказала влияние также поэзия С. Есенина. Его задушевность, глубина чувств, образность оставили сильные впечатления у молодого поэта. А. Моро написано много стихов по мотивам есенинского цикла «Персидские мотивы», в основном, это стихи о любви: «Пувак, варма» («Дуй, ветер», 1930); «Ванта, Юлия» («Смотри, Юлия», 1934), «Лорик Джан», «Алтын-Кыз», 1943, «Чахрась эзь лотка тветямодо» («Чахра не перестала цвести», 1933), «А стувттан» («Не забуду тебя») и др. В стихотворении «Пувак варма» лирический герой, опьяненный крымским воздухом, рассказывает о своей любви к девушке Фире:

Нудейкс ашти вакссон Фира, Как камыш, стоит рядом со мною Фира,

Магнит вийсэ ёжос арась, Словно магнитом тянет к ней,

Паламозо, кода мирра, Поцелуй ее, как мирра,

Рунгсон верем лаки чаразь, Кровь в груди кипит, бурля,

Улемс ломанькс пек ведь паро! Быть человеком ведь очень хорошо! [137. С. 37]

По мнению отдельных критиков, стихи А. Пушкина оказали в основном положительное воздействие на творчество А. Моро, а слепое подражание Есенину нанесло определенный ущерб. Н. И. Черапкин в книге «Современная мордовская литература» писал: «В некоторых стихотворениях Моро наблюдается налет упадничества, одиночества, пессимизма, порожденные оторванностью от действительности» [121. С. 60]. Под влиянием С. Есенина в поэзии А. Моро действительно возникли некоторые мотивы грусти и уны-

ния, мотивы неудовлетворенной любви и одиночества. В стихотворении «Ильтемат» («Проводы»), например, поэт пишет:

Монь кисэ тесэ кияк а мелявты За меня здесь никто не волнуется,

Уян ломань лейганть ськамон волнакс... Я плыву по человеческой реке

одинокой волной. [135. С. 87]

Тупиковые настроения дали толчок для создания следующих строк, в которых говорится о духовной опустошенности поэта: «Монь кисэ кияк эзь пшкаде, Эзь жаля монь, эзь аварде» («За меня никто не заступался, Не жалел меня, не плакал» [136. С. 25); «Мон ульнинь прок ливтиця голландец... Секс те шкас эрсекшнынь яла ськамон» («Я был как летучий голландец... Поэтому до сих пор жил один» [С. 44); «Пек тошнаинь... Может теске койканть лангс кулан...» («Тошно мне... Может здесь на койке я умру» [С. 44 - 45); «То тошлалгавты ськамончись» («То тошно от одиночества» [С. 76).

В стихотворении «Стихотворениядо» («О стихотворении», 1932) А. Моро пишет:

Ишак ладсо пижнить эрьва ёндо: Как ишаки кричат со всех сторон:

«Сёрмадт истя, кода теть мерить!» «Пиши так, как тебе велят!»

Седеет лангс путыть, прок кшнинь На сердце кладут словно

пондо, пуд железа,

Валост эйсэ, прок локшосо керить. Своими словами, будто кнутом

режут. [Там же. С. 53]

Так образно поэт передает, что ему неуютно в этой жизни и его не удовлетворяет ритм времени.

В. Г. Белинский писал: «В лирическом произведении, как и во всяком произведении, мысль выговаривается словом, но эта мысль скрывается за ощущением и возбуждает в нас сознание, которое трудно перевести на ясный и определенный язык сознания. И это тем труднее, что чисто лирическое

произведение представляет собой как бы картину, между тем как в нем главное дело не сама картина, а чувство, которое оно возбуждает в нас» [11. С. 36].

Таким образом, лирика является самым тонким родом поэзии. Лирическое произведение - это чувство, воплощенное в картинах в полутонах цветов и звуков. Тут неприемлим анализ по внешним признакам произведения. Однако некоторые критики превратно толковали и сам вопрос о подражании и влиянии. Опыт ученичества у разных мастеров слова, являющийся важным этапом творчества писателей, представлялся им ни чем иным, как плагиатом. Разумеется, подражания у молодых писателей различны. У некоторых этот плен проходит быстро, некоторые задерживаются в нем надолго. Одни неотступно идут по следам своих учителей, другие, используя их в качестве маяков, следуют своей дорогой. На наш взгляд, к писателям второго рода относится А. Моро.

Критики заявляли, что в этот период слаб был также язык поэзии А. Моро. В нем встречались слова, заимствованные из иностранной лексики и греческой мифологии; слова, сочиненные самим поэтом и взятые из местных диалектов (эфигения, литавры, мавры, наяна - кокетка, цвет гирлянды, Аврора, чинара, рудиарий, миледи, Геркулес, зэхель - дуновение, жуй-сюротне - «волнующие нивы», гай-морот - «звонкие песни», дуцямс - «избить», звар — «стук», орво - «фурункул», толава - «огненная женщина», ник-незь кортамс - «заикаясь говорить», сертезь чейть - «раскаленная осока»); небрежные выражения («Тон, поэт, ульнить ансяк ...пильгень шлямо чак-шокс» - «Ты, поэт, был только... посудой для мытья ног»); прозаизмы («Вете иень планось топавтемс шкадо икеле! - те лозунгось - весе масторонь труди-цятнень седей...» - «пятилетний план выполнить досрочно! - этот лозунг — сердце всех трудящихся страны...»); стилистически неправильные построения («Текень кис вечкса сёксенть тундодо...» - «За это осень я люблю боль-

№

^r*;

, РОССИЙСКАЯ іОСУДЛРСТПЕКІ.ї.Л

БИБЛИОТЕК.; 41

ше, чем весну...»). Следует заметить, что в эрзянском языке такой порядок слов вполне допустим и считается правильным.

Период формирования поэта, сопровождаемый исканиями и отдельными заблуждениями, расценивался крайне прямолинейно. Нет необходимости подробно говорить о тех критиках, которые пытались представить Есенина (рядом с Лермонтовым, Тютчевым и Блоком) как поэта «тоски», «смакования любовных тем», ненужных «нежностей» и потому, разумеется, непригодного для революционной эпохи [38. С. 12].

Здесь уместно вспомнить слова В. Белинского, высказанные в адрес критиков, отрицавших творчество М. Лермонтова: «Только дикие невежды, черствые педанты, которые за буквой не видят мысли и случайную внешность всегда принимают за внутреннее сходство, только эти честные и добрые витязи букварей и фолиантов могли бы находить в самобытных вдохновениях Лермонтова подражания не только Пушкину или Жуковскому, но и г.г. Бенедиктову и Якубовичу» [10. С. 196].

Новое мироощущение поэзии А. Моро, сложившееся под влиянием С. Есенина, несомненно. Есенин - проникновенный лирик. Восприятие жизни, природы по-новому, видение вещей каждый раз по-иному, одушевление природы, слияние ее с внутренней жизнью человека сделали его произведения любимыми для многих читателей.

В 1928 г. А. Моро написал свое знаменитое стихотворение - оду «Мон эрзян» («Я эрзянин»), которое впоследствии вошло в сборник лучших поэтических творений советской поэзии «Читайте, завидуйте, я - гражданин Советского Союза» (1947):

Мон эрзян, Я эрзянин,

Прясто пильгс эрзян! С головы до ног эрзянин!

Эрзянь кельсэ ней На эрзянском языке теперь

Од морон моран. Новые песни пою.

Мизолды чамам, Улыбается мое лицо,

Кода пешксе ков. Как полная луна.

Чачтымем авам, Родила меня мать,

Кастымем Москов. Вырастила Москва.

... Секс виев рунгом, ... Потому силен мой стан,

Сурань тумо прок. Словно дуб присурский.

Хоть эйкакш тундом Хоть счастливая пора детства

Ёмась стяко цек. Прошла зря.

[137.С. 22]

Однако это не песня уныния, а поэтическая исповедь о прошедшей горькой доле героя. Завершается стихотворение утверждением торжества освобожденного народа:

Стака шкась ютась, Тяжелое время прошло,

Кода берянь он. Словно страшный сон.

Валдо пингесь сась - Светлое время пришло -

Вастынь счастья мон. Встретил счастье я.

[137.С. 22]

В 1930-е гг. имя А. Моро становится известным. Тогда же ему пришлось испытать натиск в национальной критике. Появился даже уничижительный термин - «артурморовщина». «Опьяненные рапповским азартом, так называемые критики почти в прямом смысле подводили молодого поэта к беспощадной сталинской гильотине. Но судьба вывела его из-под удара: репрессии прошли мимо него» [157].

В 1928 - 1940 гг. А. Моро много работал над технической стороной и структурой стихотворений. Они стали разнообразнее по форме и изобразительным средствам. Поэт чаще пишет двусложным (ямб и хорей) стихотворным размером, иногда - трехсложным. Например, стихотворение «Охоня» («Афоня») написано амфибрахием, а стихи «Од пора» («Молодость», 1928), «Русь» (1944) - анапестом. Кроме того, есть произведения, где сочетаются различные размеры. Так, в стихотворении «Мон эрзян» («Я эрзянин») разме-

ры чередуются. Первая стопа написана трехсложным (анапест), вторая - двусложным (ямб) размером и т. д. А в стихотворении «Туян пингем эрямо» («Пойду свой век доживать») в первой строке две стопы написаны ямбом, третья - амфибрахием, во второй - первая стопа написана ямбом, вторая — амфибрахием и т. д. Строфы состоят из двух («Моран эрямонть» - «Пою жизнь», 1938), четырех («Вельть ламо» — «Очень много»), пяти («Пувак, вар-ма» - «Дуй, ветер»), шести («Сталинградонтень» — «Сталинграду», 1943), восьми («Лей чиресэ» - «На берегу реки», 1929) строк. Рифма бывает перекрестной («Пек мазый те эрямось» - «Очень красивая эта жизнь», 1934; «Кавказонтень» - «Кавказу»), парной («Сура чиресэ» — «На берегу Суры»; «Эрямонок келей» - «Широка наша жизнь»), кольцевой («Женя Бахраева-нень» - «Жене Бахраеву»), вольной («Од пингесь раки» - «Новый век хохочет», 1930); иногда поэт писал белым стихом («Сюкпря Мокшэрзянь облас-тентень» - «Спасибо Мокшэрзянской области», 1931). А. Моро рифмовал не только существительные в одном падеже и глаголы в одной форме, но и различные слова, например: «сутямс - стямс» (уснуть - встать), «цянав - пак-сяв» (ласточка - в поле), «эй - хоккей», «тарадт - эрят» (ветки - живешь), «сэнь - эень» (синий - ледяной), «эрямом — монь» (моя жизнь - моя), «пак-сятне - ней» (поля - сейчас), «ало - валом» (внизу - мое слово), «свал - шакал» (всегда — шакал).

Поэт находил много новых эпитетов, сравнений и метафор: «леев ну-жась» (зубастая нужда), «тундонь венельксэсь умарь цветке певерди» (весенняя природа осыпается яблоневым цветом), «од нимилявкс ливтиця лов» (молодой бабочкой летящий снег), «томба верекс румозь сэнь инзейтне пе-лезь ладсо лопа алдо вансть» (словно запекшаяся кровь, бледно-синие ягоды малины испуганно смотрели из-под листьев), «цецятне мизолдыть лугава» (цветы улыбаются на лугах), «лёмзеркс коштсо венельксэсь шли чамат» (черемуховым дыханием природа умывает лицо), «седеесь ине ведекс лаки» (сердце, словно океан, кипит), «теште сельме» (глаза-звезды), «гай эрямо»

(звонкая жизнь), «эрьва зёрнась - индустриянь эске» (каждое зерно - гвоздь индустрии), «эрьва умась сравтозель пракстакс» (каждый ряд полотном стелился), «тундось горниповкс норовжорчт менельс содсь» (весна колокольчиком жаворонков пристегивает к небу), «колхозонь пакся - сырнень океан» (колхозное поле - золотой океан), «колхозонь седей» (колхозное сердце) и др. Вместе с тем в раннем творчестве поэта встречаются стихотворения художественно не зрелые («Веть» - «Ночью», 1936; «Мезде арсетядо, вальма ало топольть» - «О чем задумались вы, тополя под окном», «Сэтьме чокшне» — «Тихий вечер», 1934).

А. Моро уважал деятелей мордовской культуры, гордился ими, пропа
гандировал их творчество. Многим он посвятил свои стихи: «Менестрель» и
«Никул Эркайнень» («Никуле Эркаю», 1945) - Н. Эркаю, «Сырнень лопа»
(«Золотой лист») - И. Кривошееву, «Анахорет», 1986 - И. Прончатову,
«Сырнень поколь» («Золотой человек») - Ф. Беззубовой, «Кулдуркаевнень» -
Я. Кулдуркаеву. Кончину великого просветителя народа, профессора Казан
ского университета М. Евсевьева в 1931 г. поэт воспринял как личное горе.
Он написал элегию «Евсевьевнень» («Евсевьеву»):
Апак хватя, апак учо Вдруг негаданно, нежданно

Штадо прям новольсь мештезэнь: Непокрытая голова поникла на грудь:
Горясь прась раужо тучакс, Горе нагрянуло черной тучей,

Пици налтт нолдась седейзэнь. Жгучие стрелы пустило в мое сердце.
Апак учо, апак хватя Вдруг негаданно, нежданно

Кулось течи вейке ломань: Умер сегодня один человек:

Минек покштясь Макар атя, Наш старейшина дед Макар,

Секс истяня прянок комасть. Потому наши головы склонились.

[139. С. 11]

В 1930 - 1932 гг. А. Моро учился в институте кинематографии, принимал участие в работе над киносценарием о жизни мордовского народа «В кольце угрюмых крепостей» вместе с Д. Морским; получил специальность

учителя русского языка и литературы в Московском областном педагогическом институте и несколько лет был преподавателем этих дисциплин в подмосковной школе; работал над переводами учебников на эрзянский язык. В 1936 г. он был принят в Союз советских писателей.

Мордовская литература довоенного периода достигла идейно-художественной зрелости, успехов в освоении всех жанров. Вместе с тем негативные последствия проводимых в стране необоснованных репрессий отрицательно сказались на ее развитии. Репрессированы были ведущие прозаики и поэты Ф. Чесноков, Я. Григошин, А. Завалишин и другие талантливые литераторы. Все они посмертно реабилитированы.

Великая Отечественная война подвергла тяжелейшим испытаниям все стороны человеческого бытия, моральные и духовные качества людей. В первые же месяцы в ряды действующей армии ушли многие мордовские поэты и прозаики: А. Лукьянов, И. Прончатов, И. Чигодайкин, Е. Пятаев, Я. Пинясов, А. Щеглов, И. Чумаков, П. Гайни, И. Девин, П. Любаев, В. Ра-дин, С. Вечканов, И. Антонов, П. Кириллов и др. В боях за Родину погибли

A. Рогожин, С. Родькин, Г. Ельмеев, А. Зиньков, Ф. Дурнов, П. Батаев,

B. Водясов, Н. Филиппов, П. Коломанин и др. [86. С. 353]. Главными темами
поэзии этого периода были следующие: Родина и патриотизм, борьба и нена
висть к врагу, труд и единство тыла с фронтом, дружба и единство народов.

Большинство писателей Мордовии являлись сотрудниками редакций фронтовых и окружных военных газет. А. Моро всю войну был в действующей армии, работал редактором дивизионной газеты «Вперед за Родину», в комендатурах Советской Армии. За боевые заслуги награжден орденом Красной Звезды, медалью «За победу над Германией» и другими боевыми наградами.

В эти годы он продолжал создавать поэтические произведения. Глубокая гражданственность, патриотический пафос - вот основные черты, характеризующие его стихотворения этих лет. Наиболее четко воплощена идея

патриотизма, ярко нарисованы образ Родины и народа-освободителя в стихотворениях, изданных в сборнике «Моран эрямонть» («Пою жизнь», 1945). А. Моро правильно определил призвание поэта в героической освободительной борьбе народа:

Бути кедьсэть арась винтовка, Если нет у тебя винтовки,

Сестэ пшти валсо врагонть чавт. Тогда бей врага острым словом.

Ульть снайперкс Будь, как снайпер,

Смелой, меткой, ловкой, Смелым, метким, ловким,

Поэтэнь леметь иляк правт. Не роняй звание поэта.

[136. С. 3]

Этот призыв к поэтам помещен в качестве эпитета к сборнику. Все стихи (наиболее яркие из которых «Русь» (1944), «Слава», «Ки чиресэ каштан» - «Каштан у дороги», «Чачома мастором» - «Родная сторона» (1944), «Днепрань чиресэ» - «На берегу Днепра» (1944)) проникнуты идеей патриотизма, большой любовью к Отчизне, к свободной России. Именно эту Россию, «величавую Родину-мать всех народов» считает своей родиной поэт А. Моро. В стихотворении «Русь» он заявляет:

Весе те монь чачтыця масторось - Все это меня родившая земля —

.. .Пингень-пингес эриця од порась. .. .Вечно живая молодость.

[136. С. 73]

Поэт говорит, что Русь ему «жизнь подарила...» и «русским солнцем... стих» его озарила; и потому он готов за свободу Родины отдать свою жизнь.

В мордовской литературе периода Великой Отечественной войны довольно значительную группу составляют стихотворения-раздумья. Таковы стихотворения А. Моро «А стувттан» («Не забуду тебя», 1943), «Чачома мастором» («Родина моя»). Их своеобразие состоит в том, что все лирические переживания вызваны оторванностью героя от родной земли. Поэтому чаще всего такие стихотворения состоят из одного лирического монолога.

В стихотворении «Чачома мастором» поэт откровенно выражает свои чувства:

Чачома мастором - Родная земля моя -

Сырнес ваязь край. Утонувший в золоте край.

Гайги тондеть мором, Звенит о тебе песня моя,

Тон - эрямонь рай. Ты - рай жизни.

[Там же. С. 69]

В образной основе стихотворения лежит любовь к родной земле, воспевание ее величия, богатств, красоты. Почти постоянным элементом содержания стихотворений-раздумий является мотив тоски по родине. Острое ощущение постоянного тяготения к дорогим сердцу местам передает и А. Моро.

Чинек-венек арсян Днем и ночью думаю

Тон кувалт, родной. О тебе, родная.

Мон тонтеметь майсян, Без тебя тоскую,

Секс ветян ней бой. Поэтому сейчас воюю.

[136. С. 69]

Дальше поэт рассказывает о том, во имя чего он ведет бой, не щадя своей жизни. Он пишет о безграничной преданности Родине. В ее образе поэт находит то, что больше всего отвечает его представлению о человеческом счастье.

Сопоставление народной песенной лирики и произведений поэтов по-* казывает, что как в стихотворениях-раздумьях, так и в народных песнях-раздумьях показано преимущественно психологическое состояние героя, вызванное условиями войны. Преграды, показываемые в произведении, чаще всего представляются временно непреодолимыми. В то же время герой сражается с врагом, доводит правое дело до победного конца.

Из народных лирических песен А. Моро заимствует приемы психологизации героя и обрисовки образа Отчизны, для изображения которого поэт

пользуется следующими эпитетами: «чачома мастор» (родимая земля), «сыр-нес ваязь край» (в золоте утонувший край) и др.

Пожалуй, мордовская критика и сегодня недооценивает военную лирику А. Моро, в которой судьбы простых солдат, командиров обретают эпическую значимость. Между тем именно в годы смертельной борьбы с врагом, когда слитность с народом была прочувствована в полную меру, талант поэта раскрыл все свои грани: и пылкость трибуна, и идейную целенаправленность патриота, и широту интересов гуманиста, и национальный темперамент эрзянина, и сердечную теплоту восприимчивого человека, который знает, какой ценой дается людям хорошая жизнь [26. С. 127].

Поэт не драматизирует судьбы своих героев искусственно, он избегает всякой нарочитости и идеализации, рисует их людьми мудрыми, мужественными, стойкими, то есть такими, какими видел своих героев народ и какими они на самом деле были. «Лирический герой пишет вроде о себе, получается о жизни вообще...» - писал А. Моро [Цит. по: 106. С. 44].

Война нанесла поэту не только физические травмы, она оставила ему огромную незаживающую рану: погиб его младший брат. Эту боль поэт выразил в стихотворении «Шумбра улезэ мирэсь!» («Да здравствует мир!»), написанном в 1964 г.: Кода паро ёжось! Кода чизэ валдо! Певтеме менелесь маней - а мезть басямс! Эрямось жо оля, а сави тунь сялдомс... Ледсь таго мелезэнь веженсь братом Вася. Ливтязь ливтясь сон, а пелиця орёлнэсь Лездамс масторонтень, кеж пандомс врагтненень, Паряк, уш се шкасто виев сонзэ сёлмтне Тейсть космосов ки менелень братнэнень. [140. С. 29] Какое хорошее настроение!

Какой светлый день!

Бесконечное небо ясное — нечего и говорить! Жизнь же свободная, не на что жаловаться... Опять мне вспомнился мой младший брат Вася. Взлетел он, бесстрашный орленок. Помочь родной земле, отомстить врагам, Может, уже в то время его сильные крылья Прокладывали в космос дорогу к небесным братьям.

В первое послевоенное десятилетие в поэзии, как и прежде, ведущей была политическая лирика. Она стала шире по тематике и обогатилась новыми идейно-художественным содержанием, жанровыми формами и стилевыми направлениями, выразительными средствами. В это время было опубликовано более пятидесяти сборников стихов, баллад и поэм. В центре внимания находились радость победы, величественный образ Родины и родного края, волнующие картины возвращения солдат к домашнему очагу и прерванному войной созидательному труду, забота человека об укреплении мира между народами всей планеты и искренняя помощь всем, кто борется за справедливость.

В 1940 - 50-е гг. в мордовской литературе появились новые имена: И. Прончатов, С. Платонов, А. Щеглов, И. Шумилкин, А. Малькин, И. Девин, И. Чигодайкин. Именно в эти годы была освоена жанровая форма лирической поэмы («Моро авадон» («Песня о матери», 1951) П. Кириллова, созданы романы «Лавгинов» (1941) В. Коломасова, «Вейсэнь семиясо» («В семье единой», 1956) И. Антонова, «Кели Мокша» («Широкая Мокша», 1953) Т. Кирдяшкина и «Валдо ки» («Светлый путь», 1955 - 1958) А. Лукьянова, стихотворный роман «Ламзурь» (1941) А. Куторкина, пьеса «Учительница» (1953) П. Кириллова, «Норов ава» («Мать урожая», 1945) В. Коломасова, «Комсомольской билет» («Комсомольский билет», 1950) А. Щеглова и «На-

(у родть лемса» («Именем народа», 1955) Г. Меркушкина. Эти произведения

вошли в основной фонд мордовской литературы.

Расцвет творчества А. Моро приходится на послевоенное время.
«...Моро становится признанным выразителем поэтического мироощущения
родного народа, могучей фигурой в развитии национальной духовности»
[156]. Если за первые годы литературного творчества, до 1934 г., он издал
только пять книг и принял участие в одном коллективном сборнике, то в по
слевоенное время выпустил одиннадцать поэтических книг и опубликовал
свои произведения в двадцати одном коллективном сборнике. В 1952 г. вы-
шел сборник «Кочказь стихотвореният» («Избранные стихотворения»), в ко
тором поэт собрал произведения, наиболее ярко обозначившие главные вехи
его литературного пути. Он получил у мордовских литературоведов неодно
значную оценку. В том же году в газете «Советская Мордовия» была опубли
кована статья М. Бебана «У кого учится Артур Моро?». В ней критик отме
чает те стихотворения, которые кажутся ему порочными в идейном и худо
жественном отношении: «А. Моро с первых дней своей литературной дея
тельности делает вид, что учится по образцам русской классической и совет
ской поэзии. В чем же состоит его "учение"? Только в том, что он непра
ві, вильно переводит стихотворения А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова,
В. В. Маяковского. Из-за этого они теряют смысл. Когда же автор пишет без
подражания, без учителей, у него получаются безыдейные пустые слова»
[150]. Бебан обвиняет поэта в приверженности декадентам, которые пропове
довали тезис «искусство для искусства».

В 1953 г. в эрзянском литературно-художественном альманахе «Изня-мо» («Победа») была опубликована статья Н. Видманова, в которой автор пишет: «Сборник "Кочказь стихотвореният" в творчестве Артура Моро стал

большим достижением. Он богат по тематическому и идейному содержанию

if»

...Сборник показал, что Моро сделал еще один шаг к росту идейной стороны

и улучшению художественной формы» [152].

Первая книга А. Моро на русском языке «Слово сердца» увидела свет в 1953 г. и была хорошо принята русским читателем. Затем вышли сборники стихов «Стихть» («Стихи», 1957), «Тундо» («Весна», 1959), «Кенярдома» («Радость», 1964). В 1966 г. в Саранске была выпущена книга поэта на русском языке «Перекличка лет». В них автор показывает мирный, созидательный труд. «В его поэзии настойчиво углубляется и расширяется тема духовного обновления человека, новыми красками засверкала любовная и пейзажная лирика, активно вторгается в его поэтический диапазон философская струя» [156].

Стремлением выразить полноту патриотического чувства и радостное волнение за процветание трудовой родины продиктована эмоциональная окрашенность повествования в стихотворении А. Моро «Моран эрямонть» («Пою жизнь»):

Эрямось - моро. Эрямонть моран. Жизнь - песня. Жизнь воспеваю.

Мон эрзянь народонть родной цёран! Я родной сын эрзянского народа!
Эринь нужасо, сюпавонь кедьсэ, Жил в нужде, у богатеев,

Эрямом валнозь ульнесь сельведьсэ. Жизнь моя была залита слезами.

.. .Ней эрить весе народтнэ вейсэ, .. .Теперь живут все народы вместе,

Эсь морост морыть валдо седейсэ. Свои песни поют с чистым сердцем.

Те народонть мон родной цёразан, Этого народа я родной сын,

Мон оляв эрямонть морыцязон. Я певец свободной жизни.

[136. С. 21]

Одно из ведущих мест в этот период в мордовской поэзии занимает также тема борьбы за мир, счастье всех людей на планете, интернациональная тема. Идеей морально-поэтического единства с братскими народами наполнены стихотворения А. Моро «Кремлянь стенанть вакссо» («У стен Кремля»), «Грузин ялганень» («Другу грузину»), «Украина» и многие др.

В 1950-е гг. А. Моро обращается к новой форме. Именно на эти годы приходится его активная работа над сонетом. Освоение этого «высочайшего

из всех поэтических жанров» (И. Бехер) в мордовской поэзии связано прежде всего с именами П. Гайни и А. Моро.

Сонет - особая форма стихотворения, пользующаяся успехом у поэтов уже восемь столетий. За время эволюции сонета представления о его достоинствах не раз менялись, пока, наконец, не было признано, что четко выраженная диалектическая структура этого жанра философской лирики с канонизированной формой представляет ему наилучшую по сравнению с другими поэтическими формами возможность отражать все многообразие - и мира, и поэтического мировидения в их диалектической сложности и противоречивости.

Из всех твердых стихотворных форм европейской поэзии сонет - единственная форма, получившая широкое распространение и свободно применяемая в любовной, пейзажной и философской лирике. Эта форма приемлема для выражения самых разнообразных мыслей и чувств, чему способствует четкое внутреннее членение сонета. Вырисовывается общая схема развития содержания сонета по четырем его строфам: тезис - развитие тезиса - антитезис - синтез. Самая яркая образная мысль заключена в последних двух строках, так называемом сонетном замке.

А. Моро показал себя мастером в использовании английской (шекспировской) формы сонета. Его сонеты состоят из четырнадцати строк: трех четверостиший (катренов) и заключительного двустишия. Четверостишия написаны перекрестной рифмой, заключительные строки рифмуются между собой. Во всех сонетах мужская рифма, что придает им большую резкость, энергию. Каждое стихотворение посвящено одной теме. А. Моро следует обычной схеме: первое четверостишие содержит изложение темы, второе -ее развитие, третье - подводит к развязке, заключительное двустишие в афористичной форме выражает итог. Иногда это вывод из сказанного выше, иногда, наоборот, неожиданное противопоставление всему, о чем говорилось раньше. В некоторых случаях - это просто заключение, уступающее по выра-

зительности предшествующим четырехстишиям; мысль как бы затихает, успокаивается.

А. Моро тяготеет к немногословному, четкому, крепкому строю стиха. Он придает сонету оригинальность, взяв за основу звучащую философию. Обращение к этому жанру продиктовано стремлением поэтов к афористической речи, емкой стиховой форме. В них поэт стремится раскрыть духовный мир современника, показать горизонты его характера. Не разрозненные впечатления, а признания умудренного опытом человека и поэта становятся темами его сонетов, вошедших в сборники «Тундо» («Весна», 1959) и «Эрьва ломаненть ули морозо» («У каждого человека есть своя песня», 1970). Отсюда и круг проблем сонетов, которые составили воспоминания о юности, раздумья о поэзии («Маяковскойнень» - «Маяковскому», «Петрарканень» -«Петрарке»), о прошлом и настоящем своего народа («Эрямос совамо» -«Вхождение в жизнь»), признание в любви к своей стране («Бути мон улев-линь велень прявт...» - «Если бы я был главой села», «Моры письмар» -«Поет скворец»), размышления о счастье и любви («Зярдо ломанесь апак вечке эри» - «Когда человек живет, без любви», «Вечкема, а вечкема» -«Любовь и ненависть»), своеобразные уроки воспитания «Эрьвась эри, оя, эсь шкасто...» - «Каждый живет, дружок, в свое время», «Минь видьтяно видьмекст текень кис...» - «Мы сажаем семя для того...», «Хоть тонеть уш ниленьгемень ней...» - «Хоть тебе сейчас уже сорок...».

А. Моро запечатлевает в сонете свое отношение к миру, передает остроту конфликтов времени, открывает красоту мира. Гармония человека и природы, выраженная во многих лирических стихах, становится их составной частью. В сонете «Масторонть лангс эрямонь максысь - Чись» («На земле жизнь дает - Солнце» поэт возносит хвалу солнцу: Чинть коряс ломанть теить ламо тевть, Чинть лемсэ лемдить сень, кие пек паро, Чивалдокс ловить толке палыця сельмть,

Модаськак чинть перька яла чары.

[143. С. 142]

Благодаря солнцу люди делают много дел,

Именем солнца называют того, кто очень хороший,

С солнечным светом сравнивают огнем горящие глаза,

Даже земля вокруг солнца вращается.

Обобщающий образ солнца становится поэтическим средством выражения чувства человека к Родине, устремленности к добру и свету. Солнце -это символ жизни, без него невозможна жизнь на земле. В поэзии А. Моро солнце также символизирует счастье, свободу, радость и успех. Любовь женщины поэт сравнивает с улыбкой солнца. Следует заметить, что ранняя лирика А. Моро более «солнечна», чем последние стихотворения.

Еще один интересный образ, найденный поэтом, - образ крыльев («Сёлмт» - «Крылья»). Крылья символизируют и смысл жизни, и надежду, и возможность подняться над суетой грешного мира, а следовательно, перспективу обрести гармонию и удовлетворение.

Говоря в целом о пути развития мордовской литературы первого послевоенного десятилетия, следует отметить внимание к отображению жизни и борьбе за повышение благосостояния страны, расширению и обогащению художественных форм, стилей и жанров. Несмотря на некоторые недостатки, она в основном правдиво отражала важнейшие процессы нашей действительности, нацеливая читателей на скорейшее восстановление разрушенного войной хозяйства.

В 1960-е гг. в произведениях мордовских поэтов ощущалась необходимость «очеловечивания чувств». Прежде всего это выражалось в постепенном отходе от высокопарной риторики: поэзия, особенно лирика, начинает тяготеть к душевности, больше места в ней стали занимать внутренний мир человека, духовный опыт народа в целом. Не перечисления, не упоминания, не иллюстрирование общеизвестных истин, а тяга к действенному познанию

человеческой сути социальных явлений [106. С. 5]. Этот очеловеченный, одухотворенный пульс художественного творчества в мордовской лирике, по крайней мере в лучших ее образцах, неизменно тяготел к поискам взаимной теплоты в отношениях между людьми и народами. Народный поэт Мордовии Н. Эркай одну из своих поэтических книг второй половины 60-х гг. так и назвал - «Теплынь» (1967). Лирика стала все больше тяготеть к усилению личностного начала и в содержании стихов, и в самой манере изложения мыслей и чувств. В эти годы зазвучал новый для мордовской поэзии мотив - мотив гуманистического отношения к человеку, к общечеловеческим ценностям бытия.

В стихах многих поэтов идеологизированный пафос постепенно отходит на второй план. «Быть для людей человеком нужным - есть вечный для каждого долг», - писал С. Вечканов. «Все снова понять, увидеть, свободу полней ощутить», - зовет своих коллег по перу А. Моро [Цит. по: 106. С. 7].

До начала 1960-х гг. мордовская лирическая поэзия по преимуществу была насыщена политико-идеологизированными мыслями. Начавшийся в это время отход от прямолинейной лозунговости и воспевания «самого счастливого советского человека» уже к концу десятилетия привел к появлению мотивов национально-патриотического характера. В стихах многих поэтов усиленно зазвучали минорные интонации об утрате народом своих национальных обычаев и традиций. Такого рода стихи часто приобретали большую популярность.

Современный этап развития мордовской литературы, охватывающий период со второй половины 1950-х гг. по настоящее время, характеризуется дальнейшим ее художественным возмужанием, отражением важных явлений жизни народа, расширением тематического диапазона, обогащением жанровых форм. Изменения в национальном сознании, возросший мировоззренческий и нравственный уровень позволили писателям значительно расширить

поле деятельности в познании действительности. Жизнь в ее «революционном развитии», объективный взгляд через «перестроечные позиции» на все сферы социального, общественно-политического переустройства страны получили широкое отображение. Художественное осмысление находит формирование нового человеческого сознания, в полной мере отвечающего как потребностям и велениям времени, так и высоким нравственным и эстетическим потребностям.

Укрепляются и расширяются межнациональные связи мордовской литературы. Лучшие произведения мордовских писателей выходят на русском языке, многие - на языках братских народов. В г. Москве у А. Моро вышло в свет пять поэтических сборников — «Костюм» (1965), «Ветка дуба векового» (1968), «Поздняя любовь» (1973), «Весеннее эхо», (1980), «Мой месяц май» (1989). В них поэт отражает радости и тревоги своего времени, выдвигает на первый план нравственные вопросы. Книги стихов знакомят нас со сложным и глубоким внутренним миром автора, человека, прошедшего нелегкий жизненный и творческий путь. Сюда вошли стихи о военных годах, Мордовии, родной природе, братстве народов. Именно благодаря крепким связям поэта с породившей его землей, появился такой поэтический цикл, как «По земле шагая неустанно» из сборника «Ветка дуба векового». В нем сама земля устами своего сына ведет с нами разговор. Это не только голос земли, но и гимн ей. Философичен смысл стихов в этом сборнике. Как бы ни был могуч и крепок дуб — сила его в земле, ведь в ней он укрепился корнями, она держит его, питает своими соками, дает свои силы.

Стремление к более глубокому пониманию и выражению сути жизни в поэзии привело поэта к крупным жанрам - поэмам. Так, еще в 1930-е гг. А. Моро впервые обратился к этой жанровой форме. Поэма «Весь валдомсь» («Ночь просветлела», 1931) художественно еще несовершенна. Позднее А. Моро задумал многопланово показать современника в цикле из пяти поэм. Лироэпическая поэма «Вастома» («Встреча») - первое произведение из

этого цикла, опубликованное в сборнике «Тундо» («Весна», 1959). «В ней обнаруживается внутреннее движение идеи, у которой нет, и не может быть конечного результата как границы нравственного или духовного развития человека и общества. Поэтому напряженные ритмы беспокойной эпохи наполняют провода мордовской лирики, через которые читателю передается "музыкальный ток", проходящий через сердца героев поэмы» [41. С. 34].

В поэме «Иетнень сееремаст» («Перекличка лет», 1964) краски становятся более точными и реалистичными, они контрастны, как и мысль автора, показывающего красоту мирных пашен, труд людей на земле и в космосе.

С годами все настойчивее проявляется у А. Моро потребность осмыслить историю мордовского народа, глубже познать национальный характер. Так, поэма «Олёна» («Алена», 1990) посвящена одноименной легендарной героине мордовского народа, поднявшей народное восстание. Поэма «Вечке-мадо легенда» («Легенда о любви»), опубликованная в сборнике «Эрьва ло-маненть ули морозо» («У каждого человека есть своя песня», 1970) - его лирическая исповедь. В поэме «Юбилей» А. Моро как бы подводит итог своей жизни. «...Для лирики и поэмного творчества А. Моро характерно глубокое проникновение во внутренний мир современника и эмоционально-взволнованное воспевание значительных перемен в жизни народа, которые воспринимаются им очень остро», - отмечает Т. Н. Тимин [109. С. 64].

В 1949 г. А. Моро закончил Академию общественных наук при ЦК ВКП (б) и получил ученую степень кандидата искусствоведения. В романе «Степан Эрьзя» (1997) он проявил себя как специалист-искусствовед.

Степан Эрьзя - скульптор оригинального таланта, большую часть жизни проживший за границей. Может быть, поэтому его творчество исследовано у нас недостаточно полно. Жизнь его, как и творчество в целом, необычайно интересна.

Рукопись книги долгие годы находилась в архиве НИИЯЛИЭ (г. Саранск). Первоначально она действительно имела ряд существенных недос-

татков, но впоследствии подверглась доработке и теперь представляет собой произведение, достойное внимательного изучения. «Читатель впервые получил... исследование, в котором представлена не просто биография знаменитого мастера, но и дан эстетический анализ обширному скульптурному наследию Эрьзи. В книге преодолен недостаток многих исследований о скульпторе, в которых разговор о творчестве Эрьзи был всегда ниже уровня его творческого полета. А. Моро подошел к анализу наследия художника как специалист, обладающий изумительным чутьем и знаниями мирового скульптурного искусства. Это дало ему возможность рассмотреть эрзянского мастера в срезе национального и общечеловеческого. Анализ творений Эрьзи носит проникновенный и убедительный характер, вводит читателя в мир волшебного действа, начало которого уходит глубокими корнями в искусство родного народа» [157].

Роман А. Моро представляет собой беллетризованную биографию скульптора. Композиция книги выстроена достаточно убедительно - каждому периоду жизни Степана Эрьзи или важному событию соответствует глава. Жизнеописание дается по хроникальному принципу: начинается с рождения ребенка, которого называют Степаном, и заканчивается смертью старого скульптора на пороге своей мастерской. Достоинство книги - использование обширной исторической, архивной и мемуарной литературы. Недостатком произведения, на наш взгляд, является то, что автор не дает научной периодизации жизненного и творческого пути Эрьзи, не показывает идейно-художественных и эстетических истоков его творчества, не раскрывает той роли, которую сыграла обстановка времени в формировании и становлении скульптора. А. Моро - прежде всего поэт-лирик. Им он остался и в своем

романе.

* * *

Таким образом, формирование и развитие жанровой системы поэзии А. Моро происходили, с одной стороны, под влиянием мордовского устно-

^. поэтического творчества, с другой - русской классической литературы (по-

эзия А. Пушкина, В. Маяковского, Д. Бедного и С. Есенина).

В 1920-1930-е гг. под влиянием устного народного творчества поэт создал балладу «Пекшень дудкине» («Липовая дудочка») - одно из лучших произведений национальной поэзии. Стихотворения А. Моро «Сёрма деда-нень» («Письмо деду») и «Сёрма» («Письмо») положили начало увлечению мордовских поэтов жанром поэтического послания. Под влиянием поэзии В. Маяковского им написаны марши, стихи-агитки. Однако преимущество

А. Моро всегда отдавал оде («Ода В. И. Ленин лемсэ библиотекантенень» -

-И

«Ода библиотеке им. В. И. Ленина», «Превей оя» - «Умный друг», «Лев Толстой», «Данте Алигьери», «Седеень таркас палы тол» - «Вместо сердца горит огонь» и др.) и элегии («Капшазь ливти эрямонь чим» - «Торопясь пролетает мой жизненный день», «Сёксень мельть» - «Осенние думы», «Арсемат» -«Размышления», «Косо тон ней» - «Где ты сейчас» и др.). В элегической оде «Од пора» («Молодость») А. Моро перешел к силлабо-тонической системе стихосложения.

В годы Великой Отечественной войны в лирике А. Моро довольно зна
чительна доля стихотворений-раздумий: «А стувттан» («Не забуду тебя»),
^ «Чачома мастором» («Родина моя») и др.

В 1950-е гг. поэт активно работал над сонетом. Освоение этой жанровой формы в мордовской литературе связано прежде всего с его именем. А. Моро показал себя мастером в использовании английской (шекспировской) формы сонета. Его сонеты свидетельствуют о возросшем мастерстве поэта. В них обнаруживается стремление автора познать национальное бытие, лучше понять современного человека, соотнести свой национальный опыт с общечеловеческим. Поэт продолжает тему молодости, любви и дружбы, начатую в начале творчества. Он решает ее с прежним молодым задором, но уже более совершенно. В центре внимания сонетов - философия бытия,

становление личности героя, познание себя как человека определенной исторической и социальной формации.

Показателем определенного роста художественного мастерства стало создание произведений большой эпической формы - поэмы, позволяющей глубже проникнуть в жизнь героев, раскрыть их мироощущение. Быть хозяином своей судьбы, своей земли - основная мысль в его поэмах. Следует отметить, что и в эпическом жанре А. Моро остался прежде всего лириком.

Как специалист-искусствовед он реализовал свой талант в документально-художественном романе «Степан Эрьзя» (1997), изданном посмертно и посвященном жизни и творчеству знаменитого скульптора.

Формирование и развитие жанровой системы поэзии А. Моро в контексте движения мордовской литературы

Зрелость и богатство национальной поэзии измеряются не только глубиной идейно-эстетического содержания, но и многообразием форм образного и жанрового воплощения. Следуя данной закономерности, мордовская поэзия также ведет активный поиск поэтических жанров и видов. Существование жанра как понятия, указывающего на непрерывность литературной традиции, участие прошлого художественного опыта в создании нового, необходимо. Конечно, формы литературной преемственности усложнились в ли-тературе нового времени, но их выявление и составляет задачу жанровой теории.

М. М. Бахтин называет жанр представителем творческой памяти в про цессе литературного развития. Главные черты своих жанров и форм литера тура склонна сохранять в течение веков. Каждый жанр сам по себе - слож ный мир, в каждом исчезают старые и рождаются новые формы. Особенно трудно четко определить границы жанровых форм в поэзии. Хотя жанровая теория существует давно, научного, прочно установившегося понятия жанра до сих пор нет, существуют несколько определений и разные классификации ( литературы [124]. Следуя за М. М. Бахтиным, данную функцию жанра - знака литературной традиции — признают и особо выделяют Г. Гачев и В. В. Кожинов: «Конкретное содержание отдельных произведений может быть неистощимо разнообразным, но в самой конструкции хранится опыт всего предшествовавшего творчества. Без этого невозможно было бы развитие, и даже само бытие искусства»; в жанрах, «как в неких аккумуляторах, таится огромная и многообразная содержательная энергия, которая накапливается в течение веков и тысячелетий развития жанра» [108. С. 21, 25].

В литературе народов России жанры находятся в постоянном движении. Движение это идет не обособленно, а в общем литературном потоке страны. Поэтому влияние литературного процесса в целом на жанровое развитие бесспорно. При сохранении в поэзии единства интернационального пафоса и национальных черт жанровое многообразие помогает автору нарисовать широкую панораму исторического прошлого своего народа, обратить жизненный опыт на рассмотрение наиболее актуальных проблем, используя художественные средства. Стремление к многомерности в подобном исследовании требует постоянного поиска и новых форм, «дающих возможность сочетать картины национальных судеб, всенародной борьбы и созидания с индивидуальными характерами, героику с лирикой и т. д.» [22. С. 249].

В развитии и обновлении жанров раскрываются закономерности развития литературы, ибо, как отмечал В. Г. Белинский, «самобытная литература зреет веками, и эпоха ее зрелости есть в то же время и эпоха числительного богатства ее замечательных произведений» [9. С. 641]. А замечательное произведение - это не что иное, как выдающееся явление определенного жанра, так как жанр, по мнению М. М. Бахтина, отражая «наиболее устойчивые, "вековечные" тенденции развития литературы, обновляется на каждом новом этапе развития литературы и в каждом индивидуальном произведении данного жанра» [5. С. 178-179].

Если подходить к жанру как к структуре «порождающей целостный образ мира», носителю «определенной эстетической концепции действительности» и «выразителю художественной истины» (так определяет своеобразие жанра как эстетической категории Н. Л. Лейдерман) [171. С. 26], то действительно жанр открывается в своем вечном обновлении как сфера взаимодействия исторической традиции, конкретной эпохи, национального опыта и открытий творческой личности. В этом взаимодействии и заключена вечная молодость и творческое долголетие литературного жанра.

Н. Ф. Копыстянская выделяет устойчивое и изменчивое в жанре, связывая их с четырьмя различными взаимодействующими сферами жанра -общетеоретической, исторической, национальной и индивидуально творческой [ 167. С. 178 - 204].

Согласно исследованию, жанровая память, отражаясь в эстетическом сознании писателя в различные периоды национальной жизни, по-новому организует «эстетическое целое», определяя структуру и эстетику жанра. Таким образом, жанр - это категория, которая находится в постоянном обновлении, но вместе с тем сохраняет свое лицо.

В жанре, как отмечают исследователи, проявляются закономерности исторической, национальной, художественной, эстетической жизни народа, обусловленной временем и индивидуальностью мастера [6]. Благодаря этим особенностям жанровый принцип исследования литературы позволяет глубоко и всесторонне раскрыть своеобразие литературы. Н. П. Утехин указывал, что «...жанровый принцип ...в силу синтетической сущности понятия жанр дает возможность изучать предмет в органическом единстве эстетического и социально-исторического аспектов» [118. С. 3].

Однако жанр существует не изолированно от других жанров, а в контексте с ними «как элемент некоей более универсальной системы, которую мы можем назвать системой жанров» [94. С. 164]. Поэтому изучать жанры без исследования этой системы невозможно. Не случайно Д. С. Лихачев считает изучение жанровой системы литературы одной из главных задач литературоведения. «Перед историей литературы, - отмечал он, - возникает особая задача: изучать не только самые жанры, но и те принципы, на которых осуществляются деления, изучать не только отдельные жанры и их историю, но и самую систему жанров каждой данной эпохи» [67. С. 42].

Национальное и общечеловеческое в лирике поэта и художественные средства их выражения

Пафос социалистического созидания, который стал главной движущей силой мордовской политической лирики 1930-х гг., и исторические перемены в жизни народа выразил Я. Григошин в стихотворении «Касыть заводтнэ, ка-сыть велетне» («Растут заводы, растут села», 1931). Тема индустриализации страны воспета также в творчестве А. Зинькова «Зэрнить кшнинь заводтнэ» («Гудят железные заводы», 1930), А. Рогожина «Иетне жойнить» («Годы звенят», 1933), Я. Пинясова «Стройкати мора» («Песня стройке», 1934) и др.

Поэзия В. Маяковского сыграла очень большую роль в становлении новой социалистической поэзии в национальных литературах народов СССР. «В 1920-е гг. влияние Маяковского и Есенина на поэтов самых разных групп и направлений, даже на тех, которые сопротивлялись этому влиянию (например, пролетарские и комсомольские поэты) было огромным. Но особенно очевидным стало воздействие поэзии Есенина и Маяковского на творческие поиски нового поколения поэтов, вступавшего в литературу в конце 20-х годов и развернувшегося в 30-х» [38. С. 13]. Особенно большое значение в творчестве мордовских поэтов поэтическая система В. Маяковского имела в конце 1920-х - начале 1930-х гг. Ораторски-приподнятая интонация как нельзя лучше отвечала торжественному настроению народа, который со «сказочным размахом» перестраивал жизнь. Так, один из талантливых мордовских писателей П. Кириллов переводил его произведения на мордовский язык. Влияние поэта ясно ощущается в поэме «Кавто братт» («Два брата»). Стремление овладеть характерными для творчества В. Маяковского ораторскими и публицистическими приемами заметно в творчестве Я. Григошина и других начинающих поэтов.

В ранний период творчества А. Моро, подражая русским поэтам, учился у них поэтическому мастерству. Однако на этом пути не все было однозначно. Так, А. В. Дуняшин, радуясь успехам поэтов молодого поколения, в то же время сожалел, что они никого не слушают и неосознанно идут за классиками русской литературы. «Алеша (Лукьянов) и Артур (Моро), - писал он, - живут будто и не в 20 веке... гнались за Пушкиным, за Есениным. Не нашли себе места... доходили до полного краха» [162. С. XVIII]. Значительное влияние на творчество А. Моро оказала политическая лирика В. Маяковского. Воздействие русского поэта ощущается в идейно-образной структуре стихотворений А. Моро, в их ритмике, пафосной ораторской интонации. Молодой поэт близок ему самим настроем стиха на разговорный лад. Его стихи «Марш» (1932), «А тандадтано» («Не испугаемся», 1929), «Весь валдомсь» («Ночь просветлела»), «Сюкпря Мокшэрзянь областентень» («Спасибо Мокшэрзянской области», 1931), «Од шкам, цветяк!» («Цвети, моя молодость», 1931), «Кадтано вейке класс» («Оставим один класс», 1931) и другие содержат прямые обращения к читателю, вопросы и восклицания. Прославлению советской Отчизны А. Моро также учится у В. Маяковского. Подражая традициям его патриотической лирики, он приветствует счастливую жизнь людей, созданную коллективным трудом, радуется тому, что поднялась культура мордовского народа, повысился материальный уровень жизни.

Идея обновления жизни проходит красной нитью через многие произведения мордовских писателей. Однако в силу сложившейся нездоровой обстановки, вызванной культом личности, порой не все стороны действительности освещались с достаточной объективностью. Особенно это касалось коллективизации сельского хозяйства. Мордовские литераторы, как и писатели других национальностей, умалчивали реальное положение дел о том, что в борьбе с кулаком фактически было применено насилие по отношению к огромной массе крестьян-середняков и даже бедняков, миллионы крестьян с семьями были оторваны от земли, родных мест, бедствовали и погибали в лагерях и ссылках. Являясь поэтом своего времени, А. Моро вслед за В. Маяковским славит «рост республики нашей, богатство и силу...», воспевает смычку города с деревней, союз рабочего класса и крестьянства: Ошось касы, Город растет, Велесь сасы ошонть. Село догоняет город, Эрямось гайни Жизнь звенит Паксясо трактор марто. В поле с трактором... Ялгат, оят, Товарищи, друзья, Эрямось пек паро! Жизнь очень хороша! [132. С. 18] 4 Поэт вместе со своим народом гордится помолодевшей Родиной, он любит ее за то, что она из страны неграмотной становится страной с много численными высшими, средними и низшими школами: Ну, кода а вечкемс те эрямось? Ну, как не любить эту жизнь? Ды кода а морамс те тундось? И как не воспевать эту весну? Вант, кодамо мазый чинзэ стямось, Смотри, как красив восход солнца, Овсе ёмась седей риске ундось. Совсем исчезла глубокая сердечная грусть. [137. С. 97] Учеба у В. Маяковского помогла А. Моро создать эмоционально выра зительные стихи актуальной тематики, приобрести свою поэтическую дик \, цию, придать стиху ораторскую интонацию («Келейстэ кинть» - «Шире до рогу» (1931), «Советской гражданин» - «Советский гражданин» (1931) и др.). По его примеру А. Моро славит комсомол. В нем он видит образец в поведении, пример в труде, учебе.

Художественно-эстетическое своеобразие жанра поэмы А.Моро

Приступая к анализу художественного своеобразия поэмы, следует разъяснить, какое значение мы вкладываем в это понятие. Изучение поэмы как исторически развивающегося литературного жанра затрудняется отсутствием единого, точного определения, и проблема ее жанровой дифференциации остается актуальной по настоящее время. В литературно-теоретических спорах вокруг поэмы центральным является вопрос о том, к какому роду ее следует отнести. Разногласия, наметившиеся здесь, можно свести к двум основным точкам зрения. Большинство исследователей считают ее разновидностью эпики вследствие монументальности изображения и широты видения мира. Во второй половине 1950-х гг. в связи с усилением лиризации поэмы ее относили исключительно к лирическому роду. На современном этапе поэма рассматривается как синтетический жанр, в котором лирическое и эпическое сосуществуют в сложном взаимодействии [54. С. 3 — 8; 126. С. 7 — 38 и др.]. Это взаимодействие определяется отношением поэтов к миру и человеку, выявлением ведущих тенденций времени, что позволяет поэме быть в ее высших образцах не просто одним из жанров поэзии, но чем-то более значительным, тем, что литовский поэт Ю. Марцинкявичус называет философской, этической и эстетической системой эпохи [173. С. 148]. Таким образом, каждый крупный исторический период вносит свои корректировки в ее структуру, и она предстает в качественно преобразованном виде.

Определяя лирическое и эпическое в поэме, нельзя не отметить, что в настоящее время, когда все большее значение приобретают вопросы взаимодействия литератур, углубленное изучение вопросов жанрового развития прокладывает пути к широким типологически-сопоставительным исследованиям.

По своей природе жанр поэмы неоднороден и допускает взаимопроникновение родовых и внутрижанровых разновидностей. Неоднородно идейно-тематическое и образное наполнение поэмы. Именно поэтому современная классификация данного жанра выделяет четыре основных ее формы: эпическую, лироэпическую, лирическую и драматическую. В литературной критике бытуют различные определения ее жанровых особенностей: «лиро-эпос», «поэтический эпос», «лирический эпос» и т. д. Подобное разделение весьма условно, так как соотношение лирического и эпического в большой форме неравномерно. Монополизация отдельного структурного компонента снижает художественно-эстетические возможности жанра.

Лирика и эпос являются постоянными структурообразующими элементами поэмы. Однако, как отмечает С. А. Коваленко, при всем многообразии художественных форм поэма сохраняет верность эпическому роду [59. С. 7]. Ей присущи синтетичность, глубокое миросозерцание, сюжетно-повествовательный характер. Тем не менее значимость и достоинство эпического произведения выражаются в том, насколько полно воспризведены в нем основные тенденции времени, объективные картины исторической действительности, созданы полнокровные характеры.

Исследователи выделяют в особый род лироэпические произведения, в которых сочетаются особенности лирики и эпоса. Однако и в этом вопросе нет единого мнения. Например, Г. Л. Абрамович не выделяет их в особый род, рассматривая поэму в рамках эпического жанра [1. С. 234]. Л. И. Тимофеев, напротив, настаивает на вычленении лироэпического рода: «В них, с одной стороны, дано изображение жизни в законченных характерах и в то же время вплетается изображение не связанных с сюжетом переживаний, которые дают уже субъективное изображение жизни» [110. С. 366].

Существенной особенностью поэмы, по мнению Л. В. Щепиловой, является то, что она обычно изображает характеры не статично, а в процессе их роста, становления. Именно с этим показом изменения, которое наступает в характерах, и связаны особая напряженность и углубленный психологизм повествования в поэме. Изображение персонажей развертывается главным

120

образом в плане раскрытия их внутреннего мира. При этом поэма, как правило, не дает подробного изображения характера персонажей. В ней резко выделяются лишь основные, господствующие черты, проявляющиеся в них особенно сильно. Это определяет большую эмоциональную насыщенность поэмы. Изображение человека в ней отличается патетичностью - в нем преобладает передача особенно сильных и глубоких чувств, сложных внутренних состояний. Развитие действия дается в поэме путем показа лишь наиболее напряженных его моментов [127. С. 291].

Можно говорить о стойком типологическом признаке поэмы. Она, как правило, что-то воспевает - черта, перешедшая «по наследству» от классической стихотворной эпопеи. Это воспевание вызвано особенностями ее содержания, имеющего субстанциальный, то есть положительный в человеческом отношении характер.

Нам кажется, что подход А. И. Соколова, который характеризовал поэму как жанр воспевающий [107. С. 6 - 9], и сегодня сохраняет свою значимость. Однако опыт развития советской поэмы внес существенные коррективы в понятие воспевания, расширив и углубив его. Под «воспеванием» современные исследователи понимают не принцип отбора явлений, а внутреннюю тему, идею жанра [79. С. 74]. Ф. Н. Пицкель называет поэму «проблемой видения и художественного огромного мира жизни», который «существует в самой художественной плоти произведения как глубинная внутренняя его черта» [93. С. 5]. Именно это качество поэмы позволяет отличить ее от стихотворной повести, рассказа в стихах, ибо сама по себе большая стихотворная форма еще не свидетельствует о том, что перед нами поэма. Для поэмы нужно нечто большее. И это большее - «открытая концептуальность, прямая и непосредственная постановка проблемы, которую решает автор» [69. С. 20].