Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Современное состояние исследования отечественными учёными роблем художественного пространства и времени 15
1.1. Проблемы художественного пространства литературного роизведения 15
1.2. Проблемы художественного времени литературного роизведения 21
Глава 2. Специфика художественного пространства в прозе Шамиля Бикчурина 28
2.1. Социально-бытовое пространство 28
2.1.1. Особенности функционирования локуса «дом» 36
2.1.2. Реализация хронотопа порога
2.2. Психологическое пространство 64
2.3. Мифологическое пространство .67
2.4. Географическое пространство 76
2.5. Пространство природы 81
Глава 3. Специфика художественного времени в прозаических произведениях Ш. Бикчурина 101
3.1. Типы времени в произведениях Ш. Бикчурина 101
3.2. Природно-циклическое время в прозе Ш. Бикчурина 103
3.3. Бытовое время в прозе Ш. Бикчурина .111
3.4. Биографическое время в прозе Ш. Бикчурина 122
3.5. Историческое время в прозе Ш. Бикчурина 129
3.6. Прошлое, настоящее, будущее 140
Заключение 152
Список использованной литературы
- Проблемы художественного времени литературного роизведения
- Особенности функционирования локуса «дом»
- Географическое пространство
- Биографическое время в прозе Ш. Бикчурина
Введение к работе
Актуальность диссертационной работы определяется, с одной стороны, значимостью для татарской литературы целостного исследования художественных произведений писателя с точки зрения пространственно-временных характеристик, а с другой стороны — необходимостью нового прочтения идейно-эстетических особенностей произведений данного писателя, созданных в советскую эпоху.
Современное татарское литературоведение имеет ряд исследований, раскрывающих такие аспекты художественного творчества известного прозаика, как идейно-нравственное содержание и поэтика произведений, особенности образной системы, проблемы языка, композиции, жанра. Несмотря на это, совершенно неизученной остаётся пространственно-временная организация произведений Ш. Бикчурина. Творчество писателя до сих пор анализировалось без учёта специфики художественного времени и пространства, что значительно ограничивало возможности интерпретации его прозы, не позволяло проникнуть в глубинную смысловую структуру его t произведений.
Объектом исследования являются прозаические произведения Ш. Бикчурина 1958-1980 гг.: «Яца дицгез» («Новое море») (1958), «Тальян моцы» («Мелодия тальянки») (1959), «Кайнар чишмэ» («Горячий источник») (1962), «Могжиза тудыручылар» («Чудотворцы») (1967), «Яшьтэшлэр» («Ровесники») (1972), «Кайту» («Возвращение») (1973), «Валериан тамчылары» («Капли валериана») (1974), «Каты токым» («Твёрдая порода») (1972), «Тирэн катлам» («Глубокий пласт») (1980).
Предметом исследования стала специфика художественного пространства и художественного времени в прозаических произведениях Ш. Бикчурина 1958-1980 гг. как структура, представляющая собой совокупность пространственно-временных элементов текста, отражающих сущность и своеобразие авторской модели мира.
В соответствии с выбранным направлением исследования целью диссертации является осмысление художественного пространства и времени в прозаических произведениях Ш. Бикчурина как основных художественно-эстетических единиц текста в их типологических особенностях, семантической значимости и многоплановой функциональности.
Для достижения этой пет и нами были сформулированы следующие задачи:
изучить теоретические аспекты проблемы художественного пространства и времени в литературоведении с целью выявления основных понятий, подходов и принципов исследования художественного пространства и времени в прозе Ш. Бикчурина;
исследовать типы пространства в художественной структуре прозаических произведений Ш. Бикчурина (замкнутое, открытое, конкретное, абстрактное, социально-бытовое, психологическое, мифологическое, географическое, пространство природы) и их функции;
определить основные типы художественного времени в романах и рассказах Ш. Бикчурина (природно-циклическое, бытовое, биографическое, историческое) и их функции;
рассмотреть формы художественного времени, обозначить устойчивые временные оппозиции в прозе Ш. Бикчурина;
установить зависимость пространственно-временных представлений автора, согласно разработкам Г.Д. Гачева, от его этнической ментальности, а также от социально-исторических реалий действительности;
выявить смыслообразующие функции базовых хронотопов в выбранных для анализа произведениях. .
Теоретической и историко-литературной основой диссертации послужили работы следующих исследователей:
- по теории литературы: М.М. Бахтина, Б.О. Кормана, В.Е. Хализева,
Д.С. Лихачева, А.Я. Эсалнек, A.M. Мостепаненко, Р.А. Зобова, В.М.
Жирмунского, А.Я. Гуревича. Н.Э. Фаликовой, Р. Барта, В.В. Виноградова,
С.А. Арутюнова, Е.М. Мелетинского, В.Л. Проппа, А.Ф. Лосева, В.В.
Заманской, Т.Г. Прохоровой, В. Шкловского;
- по теории художественного пространства и времени: М.М. Бахтина,
Ю.М. Лотмана, Б.А. Успенского, Б.М. Гаспарова, В.Н. Топорова, Г.Д. Гачева,
М.М. Гришмана, А.К. Байбурина, В.Д. Днепрова, Ф.П. Фёдорова, Н.К.
Шутой, А.Б. Есина, Н.А. Николиной, Л.А. Трубиной;
- по проблемам татарской литературы: MX. Хасанова, И.З. Нуруллина,
Т.Н. Галиуллина, Ф.М. Хатипова, О.Х. Кадырова, Р.К. Ганиевои,
Ю.Г. Нигматуллиной, Ф.Г. Галимуллина, Д.Ф. Загидуллиной, A.M.
Саяповой, В.Р. Аминевой, А.Г. Ахмадуллина, Х.Ю. Миннегулова, Ф.М.
Мусина, A.M. Закирзянова, Х.Ш. Махмутова, Л.Р. Гайнановой, А.Д.
Батталовой и др.
Методологической базой реферируемой диссертационной работы явились методы и принципы теоретического литературоведения: системный, структурно-семантический, типологический, сравнительно-исторический и культурно-исторический, биографический. В отдельных случаях были использованы возможности описательного метода.
Пространственно-временные отношения в прозе Ш. Бикчурина 1958-1980-х гг. рассматриваются в контексте литературных и исторических процессов указанного периода. Типологический подход позволяет на основании сравнения ряда произведений других татарских писателей выявить наиболее продуктивные типы хронотопов в татарской прозе изучаемого периода. Творчество писателя в контексте поставленной проблемы изучается в диссертации впервые.
Научная новизна работы состоит в том, что в ней:
исследована пространственно-временная организация произведений Ш. Бикчурина 1958-1980 гг.;
выявлена типология пространства (закрытое, открытое, абстрактное, конкретное, социально-бытовое, психологическое, мифологическое, географическое, пространство природы);
- выявлена типология времени (природно-циклическое, бытовое,
биографическое, историческое) и определена их функции;
- раскрыта роль локуса нома, хронотопа порога и ряда других как
структуро- и смыслообразующих элементов поэтики произведений
Ш. Бикчурина;
- дана характеристика художественной модели мира автора.
Теоретическая значимость работы определяется востребованностью полученных результатов для дальнейшего осмысления художественного творчества Ш. Бикчурина. Представленная типология художественного пространства и времени в прозе писателя может послужить основой при изучении художественного пространства и времени произведений других жанров автора, а также при выявлении пространственно-временных отношений в творчестве других писателей.
Практическая значимость исследования заключается в том, что материалы и результаты работы могут быть использованы при разработке лекционных курсов по истории татарской литературы 1960-80-х гг., в спецкурсах и спецсеминарах по творчеству татарских писателей, по анализу художественного текста, по теории литературы, в частности - при исследовании пространственно-временных характеристик прозаических произведений.
На защиту выносятся следующие положения:
-
Разработанные в диссертации на основе изученного материала понятия, подходы и принципы исследования пространственно-временных характеристик литературных произведений позволяют продуктивно использовать их при анализе прозы Шамиля Бикчурина.
-
В романах и рассказах писателя отчетливо выявляются следующие универсальные типы художественного пространства: закрытое, открытое, конкретное, абстрактное, пространство природы, социально-бытовое, психологическое, мифологическое, географическое пространство.
3. В художественной прозе Ш. Бикчурина определяются четыре
наиболее характерные типы времени, в разной степени отражённые в каждом
из его произведений: природно-циклическое, бытовое, биографическое и
историческое.
4. В произведениях Ш. Бикчурина 1958-1980-х гг. обнаруживается ряд
пространственно-временных оппозиций, основополагающих для
художественной картины мира указанного периода:
прошлое/настоящее/будущее, своё/чужое, открытое пространство/замкнутое пространство и др.
5. В художественной системе Ш. Бикчурина уделяется особое место пространственному образу дома, хронотопу порога, с помощью которых он создаёт эпоху татарской социально-исторической действительности конца XIX и XX веков.
Степень изученности темы. Начиная с 1990-х гг. в исследованиях по истории татарской литературы значительное внимание уделяется изучению пространственно-временных отношений. М.М. Бахтин, Б.О. Корман, В.Е. Хализев, Д.С. Лихачев, А.Я. Эсалнек, A.M. Мостепаненко, Р.А. Зобов, В.М. Жирмунский, А.Я. Гуревич, Ю.М. Лотман, Б.А. Успенский, Б.М. Гаспаров, В.Н. Топоров, Г.Д. Гачев, А.Б. Есин, Н.А. Николина, Л.А. Трубина, A.M. Саяпова, В.Р. Аминева, Д.Ф. Загидуллина и другие авторы связывают ту или иную модель художественного пространства и времени с культурно-историческим контекстом и приходят к выводу, что для национальной культуры свойственны разные способы восприятия пространства-времени. В отдельных трудах учёных предметом изучения становятся художественное время и пространство в литературе 1960-1980-х гг. и в современной литературе.
Достоверность и обоснованность результатов работы обеспечивается основательной методологической базой, системно-комплексным изучением проблемы и объективностью выводов после многостороннего исследования.
Апробация работы. Основные положения диссертации были апробированы на VII Международной тюркологической конференции «Современная тюркология: язык, литература, история и культура тюркских народов» (г. Елабуга, 2014 г ). на Международной научно-практической конференции «Современные пути развития науки и образования» в г. Смоленске (31 июля 2015 г.).
Ход работы над диссертацией и полученные результаты обсуждались на заседаниях кафедры «Татарского языка и литературы, методики их
преподавания» Набережночелнинского института социально-педагогических технологий и ресурсов (2012 - 2015 гг.), были положительно оценены.
По теме диссертации опубликовано восемь научных работ, в том числе три работы в изданиях, рекомендованных ВАК РФ.
Структура работы соответствует цели, задачам и материалу исследования. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения и списка использованной литературы.
Проблемы художественного времени литературного роизведения
Понятие времени и пространства в их философско-эстетической постановке носят универсальный характер, а по широте использования в разных областях научного знания имеют глобальное значение. По мнению А.С. Абасова, в данном случае речь идет о том, что в сравнении с другими понятиями и категориями, входящими в современную науку и философию, понятие художественного пространства-времени своим тотальным участием поражает во всех областях человеческих знаний [13, с. 48]. Именно это понятие обуславливает многообразие учений о художественном пространстве и времени.
Художественная литература специфична в освоении пространства и времени. Ф.П. Фёдоров высказывает мысль о том, что представления о человеке и обществе, пространственная структура художественных произведений авторов сходится в зависимости от пространственно-временной структуры, от историко-культурного сознания [106, с. 94]. И структуру текста прозаических произведений организуют художественное время и пространство.
В этой связи литературовед В.Г. Гак справедливо утверждает, что не разделимой частью материи является и пространство, и время. Учёный утверждает, что такая форма бытия организуется вокруг человека, являясь средством познания окружающего. В таких случаях пространство и время легче воспринимаются [42, с. 127], поэтому время и пространство взаимосвязаны.
Исследования по типологии художественного пространства представляют для нас особый интерес. Работы А.Б. Есина, А.Я. Гуревича, Б.А. Успенского, Б.О. Кормана, В.Г. Щукина, В.Н. Топорова, Д.С. Лихачева, М.М. Бахтина, Н.А. Николиной, Н.К. Шутой, П.А. Флоренского, Ю.М. Лотмана имеют особое значение по изучению художественного пространства в литературоведении. Эти труды составляют методологическую и понятийную базу нашего исследования.
При анализе художественного пространства как части поэтики произведения П.А. Флоренский отметил, что при изучении художественного пространства произведения надо глубоко понять и осмыслить его пространственную организацию [107, с. 273]. Ведь художественное пространство – одна из форм эстетической действительности, творимой автором. И такое пространство бесконечно. Оно имеет основу, тесно связанную пространственными характеристиками. Доминируя, целостность текста, взаимосвязь пространства повествователя и персонажей делают объёмным художественное пространство произведений, лишают его однородности [Там же, с. 215].
Художественное пространство и время, как верно отмечает Г.Н. Слепухов, составляют структуру элементов произведения, определяют тип, отображают действительность, усиливают эстетическое воздействие произведения. А также выражают этическую и идейную сторону художественного образа с помощью пространственно-временных символов [94, с. 65].
Исследователи отмечают тенденцию расширения понятия «хронотоп». А.Б. Есин подчёркивает индивидуализацию пространственно-временных форм, которые связаны с развитием разных стилей. А также он утверждает, что у каждого писателя возрастает оригинальность концепций мира и человека [48, с. 59].
М.М. Бахтин утверждал, что художественное единство литературного произведения соотнесено с реальной действительностью, которое определяется хронотопом [25, с. 234]. М.М. Бахтин, выделяя жанровые хронотопы (авантюрный, авантюрно-бытовой, идиллический, мистерийный, карнавальный, фольклорный) и хронотопы «встречи», «дороги», «порога», «площади», называет время ведущим началом в хронотопе [Там же, с. 235]. По Бахтину в сюжетообразовании произведения важную роль составляют хронотопы, потому что в них сюжетные узлы завязываются и развязываются [24, с. 398]. Также М.М. Бахтиным выделяется изобразительное значение хронотопа, где преимущественную материализацию времени в пространстве составляет конкретизация [Там же, с. 399].
В этом плане интересно высказывание В.Е. Хализева, что начало литературных произведений – это хронотоп, который придаёт им философический характер и где с помощью слов передаётся образ бытия как целого. По словам В.Е. Хализева, время и пространство запечатлеваются в прозаических и лирических произведениях двумя способами: 1) в виде лейтмотивов, которые нередко приобретают символический характер и обозначают ту или иную картину мира; 2) в виде основы сюжетов [109 с. 214]. В нашей исследовательской работе мы опираемся на бахтинское понимание хронотопа, как системы координат пространства и времени, которые являются основой любого повествования как места, времени и действия.
На изучение художественного времени-пространства в нашей диссертационной работе оказала большое влияние теория Б.О. Кормана, развивавшая это направление в литературе. Он обращает внимание на то, что у носителей сознания есть некое представление о художественном времени и пространстве. И что каждый субъект такого сознания всегда находится в известных пространственно-временных границах [54, с. 186].
Объясняя ведущую роль времени, Л.М. Цилевич отмечает, что пространством представлен фабульный хронотоп, а временем сюжетный. Пространство, которое имело статичность, динамизируется, а непрерывно длящееся время, наоборот, приобретает статичность. Сюжетообразующая функция, таким образом, является структурой хронотопа как единства статико-динамических и фабульно-сюжетных отношений [114, с. 14].
Особенности функционирования локуса «дом»
При анализе вышеуказанного типа пространства мы основываемся на труды таких исследователей, как М.М. Бахтин, В.Н. Топоров, А.Ф. Лосев, Е. Мелетинский, Ю.М. Лотман, а также Ю.Г. Нигматуллина, М.И. Ибрагимов. Мифическое пространство является частью национального мироощущения. В произведениях Ш. Бикчурина существует «мифическое», «сказочное» мышление.
М.М. Бахтин, объясняя современность и далёкое прошлое произведений писателей, справедливо утверждает, что мы опасаемся отклониться далеко от времени изучаемого явления. Между тем произведение уходит своими корнями в дальные былые времена [29, с. 331].
Подвергая анализу строение мифопоэтического пространства, В.Н. Топоров, абсорбирует мифопоэтический хронотоп. По мнению исследователя, в мифологическом полотне мира пространство концентрируется кругами дальше от сакральной середины [98, сс. 234, 256, 257].
Общенародные предания, сказания, легенды, мифы и сказки донесли до наших дней концептуальное единство бытия. Именно через эти народные поверья познаём жизнь людей, которые жили до наших дней. И смело можно сказать, что сегодняшний быт имеет частичку прошлого уклада жизни. И в бытующем тоже будет отображаться такой образ жизни. Аминева В.Р. отмечает, что между душевным и физиологическим началами отсутствует и не может быть единства, ибо они наличествуют в отделимой сплоченности [18, с. 156], потому что сюжеты, отражающие мифологические традиции, обычаи, модифицируют свою природу и содержание, связываемые в новой индивидуально-авторской мифопоэтической идее. Единство героев Ш. Бикчурина с пространством природы, представления различных человекообразных образов природы говорят о мифологизме мышления автора.
По словам Д.С. Лихачева, в творчестве любого писателя живёт авторская субъективность или «мировоззренческий фон» [63, с. 130-131]. И они отражают суждения автора об окружающей среде, в котором он существует и обладает установленной культурной традицией. Мифологический план произведения составляет историческую древность, которая запомнилась в разуме автора. По мнению К.Г. Юнга, художественное произведение обладает символизмом, отходящим в неразличимую глубь и не достигаемым сознанию современности [124, сс. 225, 228, 230].
Мифологическое пространство обусловливается как особенное невероятное пространство, основанное сочетаниями реального и ирреального, аллюзиями, открытыми и спрятанными цитатами, с применением сюжетов и образов древней и библейской мифологии, что позволяет писателю выйти за конкретно-исторические рамки. Это поддерживает смысловую полноту художественного пространства, способствует раскрытию его философской проблематики [117, с. 47].
Исследователь М.И. Ибрагимов говорит о расширении понятия «мифология» и различает: - архаическую мифологию (древние выступления о происхождении мира и жизни на земле – космогонические и антропологические мифы); - неомифология (мифы, сложившиеся в рамках коллективного сознания, индивидуальные авторские мифы) [52, с. 47].
Мифологическое пространство – это пространственное подсознание Ш. Бикчурина. В данном параграфе изучается особенности архаичных, всемирных, культурных мифов в художественном тексте писателя, которые организуют особый тип ментального пространства.
Системные мифологические представления татар, как считает Л.М. Гайнанова, носят сложный синкретичный характер. И такие суждения являются синтезом тюркской и исламской мифологии, рождаясь несвойственной частью общенародного сознания. По словам исследователя, образные типы «шайтан» («черт, дьявол»), «фрешт» («ангел»), «омах» («рай»), «иде омах капусы» («семь райских врат») причисляются к более запоздалому слою исламской мифологии. Данные образы вмещаются в совокупность изображений татар о мифе [41, с. 91]. Эти мифологические типы составляют основу действительности, характеризуя народное национальное сознание как мифологическое.
Посредством мифологического пространства в произведениях Ш. Бикчурина показываются особенности сознания героев, представляется многообразие нации, характеризуется международное мироощущение, состояние как мифологическое. Например, Тин-Тиныч поёт цыганскую песню, Зубаиров и рабочие совершают обряд, который древние народы выполняли при постройках. А цыгане, окружив буровиков, начинают гадать им, предсказывать будущее: «- Бир, егет, кулыцны, килэчэгецне юрыйм! ... куз ачып йомганчы чегэн хатыннары сырып алды. Болары килэчэк язмышны кэрт ачып та, мацгай сырларына карап та, кулдагы эзлэр буенча да эйтеп бирэ алучы «белгечлэр» имеш» [12, с. 116].
Мастер Зубаиров тоже верит в какое-то чудо. Он решает, что надо выполнять обряд, чтобы не было аварий на работе, а достичь успехов. Думает, что у них своего обряда и своей молитвы нет. Вот поэтому мучаются. Зубаиров рассказывает рабочим, как раньше совершали обряды перед началом больших дел. Древние при постройках в раствор добавляли яйца. Зубаиров делает вид, будто что-то приговаривает, потом со звоном опускает в скважину монеты, бросает вслед яйца. После всех действий мастера к скважине по одному подходили буровики, кидали туда яйца и монеты. Каждый высказывался: «не крушиться», «не трудиться на аварии», «не испытывать мучения»: «- Бу йоланы Ибрапим-Задэ эшли иде. Зебэеров ... йомырка белэн акчаларны чалтыратып скважинага тешереп жибэрде. ... скважинага акча салырга, йомырка ыргытырга керештелэр. Ьэркем уз белгэнен эйтте. «Ватылмаска», «авариядэ утырмаска», «интекмэскэ»» [Там же, с. 33].
В романе «Твёрдая порода» суннатчы бабай, бабушки-знахарки, повивальная бабка в Язтургае выполняли свою работу. Больные обходились сомнительной помощью старух-знахарок. Как в старину, роженицы звали повивальных бабок, а если на свет появлялся мальчик, то потом приглашали деревенского мастера по обрезанию - суннатчи: «... чирлелэр им-томчы карчыклардан ешкертеп «дэваланалар», бэбэйли торганнары кендек эбилэрен чакырталар икэн. Малай туса, узенэ курэ сеннэткэ утыртучы карт та бар» [12, с. 88]. Героиня этого романа Раиса сходила к одной из бабушек-знахарок, чтобы узнать, какие болезни встречаются в деревне, чем и какими способами она их лечит. На нарах сидела и перебирала четки высохшая горбатая старуха. Самое меньшее ей было лет восемьдесят. Плохо слышит, плохо видит, туго соображет, но когда пошли расспросы, знахарка на удивление охотно поделилась своим опытом врачевания. Потом Раиса обратила внимание на чёрную кошку с белыми усами, лежащую возле старухи. Оказывается, в тяжёлых случаях старуха полоскала в плошке кончик кошачьего хвоста и эту воду давала больному: «... кешенец хэле бик мешкел чакларда су га шуныц койрыгын бутап эчертэ икэн. Шифасы тия ... зэхмэте кул белэн атып ташлагандай итэ!» [Там же, с. 88].
Ещё Раиса увидела у бабушки дома, что под матичным бревном, на стенах, над окнами и на полках сушились различные травы и коренья. Там были подорожник, крапива, ромашка, чертополох, корни чемерицы, папоротника, цветы девясила. Оказывается, бабка рекомендовала больным настой этих трав и кореньев. «Очень полезны бывают полынь и мятник», - сообщила старуха. Травы использовались против простуды, прикладывались к нарывам и ранам. Главная разница рецептуры состояла в том, что старуха заговаривала свои снадобья, и в каждом отдельном случае, в зависимости от хворостей, лечебные слова в душу ей закладывал сам Аллах:
Географическое пространство
Явления природы (весна, осень, заря), образы природы (ветер, цветок), художественные детали (окно, подушка, теплые носки) раскрывают психологическое состояние героев. Пейзажные детали - сад, лес, парк через восприятие героев передают их психологическое состояние в момент действия. В романе «Глубокий пласт» хронотоп парка, сада, леса выполняет психологическую функцию, выражает свободу, беспечность, дружбу двух влюблённых и выражается местом их уединения. Ш. Бикчурин подробно и красочно пишет о мыслях, ощущениях, эмоциях, чувствах, желаниях, переживаниях своих влюблённых пар, параллельно любуется красотой природы. Природа заботится о героях, поддерживает их в трудные минуты, залечивает их раны. Именно поэтому герои романов «Глубокий пласт», «Твёрдая порода», оказавшись в сложной ситуации, устав от жестокости и несправедливости окружающего их мира, зачастую отправляются в лоно Матери - природы. В романе «Твёрдая порода» Мутгарай уходит в лес. Для Мутгарая на буровой всё чужое – не к чему руки приложить, некуда время деть. Из шестнадцати часов восемь можно провести во сне, остаётся ещё столько же. Мутгарай изнывает. Медленно готовит сам себе еду, стирает, и даже после всего этого уйма времени остаётся. Уходит в лес и подолгу бродит там, жуёт ягоды, собирает для Тин-Тиныча грибы – всё равно ещё рано идти на вахту. Возвращается, присядет у ближайшего кустарника, дымит папиросой, глядит на поле:
«Моннан да авыры юк иде Мотгрй чен – келе буш, эч поша, кулга тотарлык эш кирк. ... Урманга кереп тиктомалга сгатьлр буена агачлар арасында буталып йри, туйганчы илк ашый. Тин-Тинычка гмб ыя – лкин аман вахтага барыр вакыт итми...» [12, с. 34].
Мутгарай, гуляя по лесу, услышав поющих птичек, увидев яркое солнце, отвлекается от забот и неприятных мыслей. От красоты природы впитывает море хороших эмоций. Мутгарай ощущал себя в лесу, на поле счастливым, будто в нём открывалось новое пространство. Постоянно общался с природой, вдыхая запах земли, травы. Однажды он отправился за реку Сагындык, откуда всю ночь слышался гул комбайна.
Когда Мутгарай сел на пружинное сиденье комбайна и почувствовал руками штурвал, его охватило ощущение свободы и счастья. Переключил скорость, нажал на педаль. Через ступни по всему телу пробежала дрожь. Ведь уже такого удовольствия Мутгарай не испытывал три года:
«Комбайнны сиртмле йомшак утыргычына утырып, штурвалга тотыну белн йтеп бетергесез иркенлек билп алды Мотгрйне. ... Мотгрйне мондый лззтне татымавына, уйлап караса, ч ел тулып узды бит... » [12, с. 35].
Мутгарай бродит по полям, слушает пение птиц и кваканье лягушек, походит по пастбищу, наблюдает за скотиной. Но не все понимали Мутгарая, его ощущения, чувства. Ведь он прибывал в лесу в поисках смысла жизни, общался с природой. Однажды Мутгарая в поле отругал председатель этой деревни, он ушел с поля Язтургая в плохом настроении. Ведь это поле было единственным утешением Мутгарая, он приходил сюда работать для души. И вот, у него отняли и эту радость.
А когда товарищи Мутгарая отправлились в лес вслед за Мутгараем, каждый из них воспринимал природу, исходя из собственного пространственно-временного опыта, каждый вёл себя по-своему. Рядом с природой почти каждый герой ощущал себя ребёнком. Прикасаясь к земле, траве, деревьям, герои считают, что прикасаются к своему прошлому. Они как бы возвращаются к истокам своего далёкого прошлого («ялан аяк чабып йргн лн сте»). Более того, согласно представлениям Мутгарая, люди, растения, животные, будучи детьми природы, являются братьями, а их жизнь, складываясь из многочисленных времен и пространств, составляют единый пространственно-временной поток жизни природы.
Жизнь людей складывается из бесчисленных периодов и пространств. Среди разведчиков больше всех природу любил Мутгарай. Не было дня, чтобы он после работы не сходил искупаться, не побродил по лесу и лугам. Его любовь к природе уважали. Он по запаху мог назвать разные травы, знал голоса всех птиц. Мутгарая называли «Энциклопедией природы».
В лесу каждый держит себя по-своему. Назип, словно ошалелый, бегает среди папоротников. Сергей в прыжке хватается за сучки и, задирав ноги, раскачивается. Не знающий леса Сапарбай, опасаясь заблудиться, ни на шаг не оставляет Мутгарая:
«Разведчиклар арасында табигатьне Могрйдн д ныграк яратучы, аны рхтен, кадерен белче кеше юктыр. ... табигатьне яратуына сокланалар иде. Ул телс нинди лнне исеннн йтеп бир, телс нинди нлекне йрешеннн таный, телс нинди кошны сайравыннан бел. ... «Табигать энциклопедиясе» дип йртлр Мотгрйне» [Там же, с. 96].
Как верно отмечает В.Р. Аминева: окружающая героев среда в произведении реализуется как целостность базовых символов, сообщающих изображаемым событиям статус универсальных обобщений - дома, сада, скамейки, дерева, соловья, беседки [17, с. 160]. В романе «Глубокий пласт» замкнутым пространством быта является огород за домом. Пространство огорода наполняют цветы, растения, овощи, кусты, деревья, яблоня, картошка и т.д.: «... ей артындагы чирек гектар брге бакчасын казып алма агачлары утыртты» [9, с. 34]. Чаще всего Ш. Бикчурин в своих произведениях создаёт картины природы, чтобы оценить нравы, судьбы героев. В архитектонических художественных текстах у него пространство природы и явления выполняют следующие функции: 1) олицетворяют бытийный план в романах и рассказах; 2) высвечивают внутреннее пространство души героев, вступая с ними в душевный контакт. К примеру Тин-Тиныч герой романа «Твёрдая порода», подходит к комлю старого дуба и начинает читать дереву стихи: «Саумы, дустым, саумы, имн? Сиа килеп мин баш иям! Шуны чен сиа килм. Саумы, имн, саумы, имн? Хтерлтеп батырларны Син торасы минем алда. Исе китми мактауларга. Гаплнми шрт-данга?» [12, с. 97].
Таким образом, пространство природы заполняет предметы и явления. Пространственные образы - мерцающее сияние звёзд, снег, красота, безмятежность, тишина и покой, чистота, буря, ливень создают единое целое. Природа одаряется в романах и рассказах Ш. Бикчурина соблюдающимися свойствами, как неограниченность, целостность, созвучие, гармония, одухотворенность. Герои писателя входят в диалог с данным пространством и либо приобретают утешение, очищение, либо познают себя. Образы птиц связаны с мотивом пути. Любовь, которая даётся людям природой, также красочно описывается в романах писателя. Труд и быт героев Ш. Бикчурин тесно связывает с природой. Природа, символизирующая бытийное пространство позволяет дать оценку миру и человеку с позиции вечных ценностей. Звуки, запахи, краски, цвета окружающего мира влияют на состояние души героев. Они радуются лучистому солнышку, ощущают тоску в дождливые, мрачные дни.
Социально-бытовое пространство в романах и рассказах писателя, представляя повседневную и общественную стороны жизни, оценивая их значимость, обуславливает раскрытие нравов, этического облика и внешности героев. Социальная проблематика ярко отражена в произведениях Ш. Бикчурина. Она раскрывается с помощью преодоления героями закрытых пространств, изображением локусов и топосов «дома», «пути» и представлением житейских действий. «Перцептуальное пространство» создаётся с помощью акустических, цветовых чувств героев. Хронотопы площади, реки, палатки осуществляют социальные, общественные аспекты прозы писателя. Городской и деревенский быт анализируется в противоположных направлениях.
Хронотоп порога реализуется отрывом героев от дома, от привычной жизни с помощью пространственных образов «дверь», «лестница», «окно», «калитка» и других, прочитывается вопросы нравственного порога главных героев. Духовные состояния некоторых героев определяются по пространственно-временной характеристике, как совесть, раскаяние. Семантические вариации пути – тропинка, переулок, узкая улочка изучаются параллельно.
Душа, переживания, специфика личности раскрывается через психологическое пространство. Психологизм в творчестве писателя выражается в способах раскрытия внутренней жизни героев через пространственную пустоту. Психологическое пространство объясняется внутренним состоянием героев, внешне выражающееся как бездеятельность, отказ от каких-либо самостоятельных решений, влияний.
Биографическое время в прозе Ш. Бикчурина
Последовательно вводя читателя в сложный, интересный мир буровиков, знакомя с их жизнью, ярко и самобытно рисуя характеры людей, Ш. Бикчурин умело использует бытовое (повседневное) время. И ему удалось создать самобытные образы буровиков-нефтяников. Повседневная жизнь описывается в пространственно-временном контексте, сформированном сменой хронотопов «день» и «ночь». Это позволяет показать рабочий коллектив в беспрерывном движении, в напряженной созидательной деятельности. Работники-нефтяники находясь с утра до ночи на скважине, думая лишь о работе, о проблемах близких забывают: «Крамне буген беренче тапкыр елмаюы иде» [9, с. 14]. «Нишлптер онытылган, зе белсе. Иртэдэн кичкэ кадр скважинада» [Там же, с. 20]. Нефтяники-разведчики давно забыли о смене дня и ночи, живут, как дикари. Даже сам хозяин, Фазыл, и тот не знает, что такое порядок в жизни. В любое время дня и ночи уходит и пропадает: «Хтта кон белэн тон тшенчсен д онытканнар. Кыргыйлар шикелле яшил р. Тртип, режим дигн нрсне, хуа була торып, Фазыл зе д белми. Теннец, кеннец телс кай вакытында чыгып кит д югала» [12, с. 52].
Ш. Бикчурин в своих произведениях придаёт большое значение окончанию временного периода и началу нового отрезка времени: утро-вечер, день-ночь. В мировой мифологии суточные циклы воспринимаются как «борьба света и тьмы» [41, с. 113]. «Циклические возрождения жизни» [123, с. 199] касаются и героев писателя.
Наиболее эмоционально и сюжетно существенные события случаются с героями Ш. Бикчурина ночью. Ночь - это особое время-пространство, которое сближает его героев. Маснави и Фанузя встретились вечером в клубе, как договаривались: «Сз куешканча, клуб каршында, кичкырын крештелр» [9, с. 148].
В романе «Глубокий пласт», собравшиеся гости у Зубаирова, ночью вышли на улицу, желая хоть на часок оставить Валю с Валентином наедине. И узнали много интересного, происходящего ночью в деревне. Ночь в самом деле была красивой. На небе сияла неполная луна. Осветила она ярко соломенные крыши домов, деревья, углубила тени. Из-за угла навстречу вышли мужчина с женщиной. Чуть не столкнулись друг с другом, остановились. Вдруг мужчина с ребёнком на руках отошёл в сторону. Увидев на рассвете Райсу и товарищей-нефтяников, Мутгарай обомлел, не зная, как ответить, начал укачивать маленькую девочку на руках. Мутгарай и Фарида возвращались домой от дедушки с бабушкой. Так называла Фарида родителей первого мужа, который давно умер: «Тон чыннан да матур иде... Таи алдыннан урамда Рйсне м нефтьче иптшлрен креп, Мотгрй аптырап калды, ни йтерг белмич, кулында йоклаган баланы селки башлады» [12, с. 181-182]. Во многих произведениях Ш. Бикчурина важнейшие события случаются большей частью в ночное время суток: «Шушы тендэ тормышка хер-фатиха алып, шушы тендэ ылы куеныннан ирен буровойга озатып ибргн Фрид д ишетте бу тавышны» [Там же, с. 183-184].
Герои продумывают новые планы, а ночью - перед зарей, совершаются разного рода правонарушения, происходят аварии, крушения нефтяной вышки, несчастья, трагедии. Так, в романах «Твёрдая порода», «Глубокий пласт» все собрания, обсуждения планов проводятся ночью. Герои выполняют все свои домашние дела после роботы - гуляют, после чего провожают друг-друга, считая звёзды на небе; идут в баню по простору ночных улиц и хорошо в них ориентируются. Или, напротив, через изменение образа ночи в произведении высвечивается кризис духовности некоторых героев. Это становится важным этапом духовного становления героев. У героев нет свободы на душе. Они не радуются.
В романе «Глубокий пласт» встреча Фанузы с женатым мужчиной Маснавием и её раскаяние происходит в тёмное время суток. Героиня Сара, жена Маснавия, пришла в коммутатор к Фанузе также в тёмное время суток, разбила окно и ругалась. В этом же романе погода наделала много дел тоже ночью. Из-за сильного ветра во многих местах прервалась связь. Бушевал сильная метель, дежурный по товарному парку требовал прекратить закачку нефти. Кто-то вызывал аварийную бригаду - оборвались провода, прекратилась подача тока к скважине. На коммутаторе от Фанузи требовали, чтобы она наладила связь с нефтяниками. Но линия была прервана, нельзя было дозвониться никому.
И вот снова ночью Фанузе пришлось дойти до бригадного дома и доложить о случившемся. Ветер начал бушевать ещё сильнее. Свирепый ветер поднимал на небо кучами снег и уносил далёко. Дорожку замело, тропинку покрыло снегом. Фанузя скорее не от ветра, а от сырого снега защищалась, шла боком, закрывала лицо варежками. Наконец, из густого молочного снега увидела мерцавший огонь. Фануза остановилась, оказавшись перед окном. Ощупью, вдоль по стене, нашла дверь: «Тышта буран тагын да котырган, аяктан екмалы жил дулап, бетерелеп, карны ееме-ееме белэн Ііавага кутэрэ, эйлэндерэ, болгата да эллэ кайларга алып китэ. Юллар капланган, сукмаклар кумелгэн...» [9, с. 158].
Ночь у Ш. Бикчурина - это также и символ ссор, неприятностей, смерти. В романе «Глубокий пласт» в Сибири Маснави и Фанузя, которые хотели очистить дорогу от большого снега, заблудились и оказались ночью в болоте и утонули на тракторе. Фанузя хотела спрыгнуть в свою сторону. Начала толкать дверь изо всех сил. Но в это время машина уже на половину заклинилась в болоте, дверь открыть не получалось. Маснави схватив монтажку, бросил в дверь, появилась дыра в двери, стекло рассыпалось, и оттуда поползла сильная густая жижа. Маснави из жижи выхватил Фанузю, обнимая её, начал пробивать головой крышу кабины, желая разрушить, поднять наверх железную крышу кабины: «Фэнузэ ... ишекне этэ башлады. Лэкин бу вакытта инде машина яртылаш чумган, саз ишеклэрне кысып алган иде...
Мэснэви, тимер таякны алып ишеккэ бэрде, ишек калае тишелеп чыкты, тэрэзэ пыялалары чылтырап коелды, аннан эчкэ куе дегет кебек лай бэреп керде» [Там же, с. 317].
В прозаических произведениях Ш. Бикчурина настаёт весна, лето, проходит осень, зима. И героям писателя только остаётся припоминать, что было «этой весной» («бу язда»), «три года тому назад» («еч ел элек»), «прошлой осенью» («уткэн кездэ»), «в субботу» («шимбэ кенне»), «воскресенье» («якшэмбедэ»). Затем по значимости следует ночь как период, предопределённый не только для отдыха, но и для размышлений, раздумий, как время, раскрывающее таинственную, загадочную красоту природы, как время любви. В романе «Твёрдая порода» ночь как часть пространства природы становится зеркальцем душевного мира героя. Через изменение образа ночи в произведении высвечивается кризис духовности героя. В следующем примере представлена картина зимнего ночного пейзажа - перед читателем красота и белые ночи Сибири.