Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. ФОРМИРОВАНИЕ ХУДОЖЕСТВЕННОГО МИРА Ф. ВЕРФЕЛЯ (10-30 ГОДЫ XX ВЕКА) 30
1.1. Текст и контекст в творчестве Ф. Верфеля 10 - 20-х годов XX века 30
1.2. Концепты «война», «национализм», «техника» в публицистических текстах Ф. Верфеля 30-х годов 55
ГЛАВА 2. ОСНОВНЫЕ КОНЦЕПТЫ ХУДОЖЕСТВЕННОГО МИРА РОМАНА «БРАТЬЯ И СЕСТРЫ ИЗ НЕАПОЛЯ» 67
2.1. Художественные концепты «Отец» и «Закон» и их соотнесенность со «Своим-Чужим» в романе 67
2.2. Художественные концепты «Граница», «Фашизм», «Свое-Чужое» 82
ГЛАВА 3. ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ МИР РОМАНА «СОРОК ДНЕЙ МУСА-ДАТА» 102
3.1. Роман «Сорок дней Муса-дага» в контексте мировой истории первой трети XX века 102
3.2. «Свое» и «Чужое» в романе 112
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 142
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК 147
- Текст и контекст в творчестве Ф. Верфеля 10 - 20-х годов XX века
- Художественные концепты «Отец» и «Закон» и их соотнесенность со «Своим-Чужим» в романе
- Роман «Сорок дней Муса-дага» в контексте мировой истории первой трети XX века
Введение к работе
Франц Виктор Верфель (Franz Viktor Werfel, 10.09.1890 - 26.08.1945) -поэт, драматург и романист, основоположник экспрессионизма в австрийской поэзии и драме. Он является яркой фигурой немецкоязычной литературы первой половины XX века. Судьба Верфеля тесно связана с судьбой современной ему Европы. Уроженец Праги, по окончании первой мировой войны он переехал в Вену, в дальнейшем был вынужден эмигрировать в Америку и продолжать писательскую деятельность вдалеке от родины.
Внетекстовая действительность оказывает в 20-30-е годы XX века особое влияние на формирование художественного мира писателей, оказавшихся в эмиграции. Реальность «вторгается» в сознание автора, влияет на творческий процесс. В особом и едином мире его произведение преломляется современная художнику действительность и его размышления о непреходящих ценностях человечества. Этим отчасти объясняется необычайная популярность писателя у читательской публики 10 - 40-х годов XX века.
В его творчестве нашли отражение эстетические тенденции литературы и искусства первой трети XX столетия. Художественный мир Верфеля, реализуемый в его текстах, связан с религиозным гуманизмом. Он вводит читателя в сумеречное пространство XX века. Его произведения вызвали полемику как среди современных ему литераторов и исследователей, так и у деятелей культуры последующих поколений.
Художественный мир Франца Верфеля развивает традиции пражской немецкоязычной литературы. Для Франца Верфеля важны такие писатели, как Франц Кафка (Franz Kafka, 1883 - 1924), с которым его связывают дружеские и литературные отношения; Макс Брод (Max Brod, 1884 - 1968), который способствовал первым публикациям лирики Верфеля; журналист Эгон Эрвин Киш (Egon Erwin Kisch, 1885 - 1948), придерживающийся левых
4 политических взглядов и одно время привлекший Франца Верфеля к участию
в революционном движении в Вене и другие.
Литераторы первых десятилетий XX века по-разному осмысляют опыт первой мировой войны, среди них и Верфель. Художественный мир писателя вобрал в себя стилевые элементы «новой вещности» (особое внимание в этом ключе уделяется творчеству Альфреда Деблина, влиянию новых видов искусства - фотографии и кинематографу), реалистичного современного Верфелю интеллектуального и исторического романа. Верфель состоит в активной переписке с Т.Манном, Р.Музилем, Л. Фейхтвангером, Г. Манном.
В сравнении с монументальностью прозы Роберта Музиля и философскими раздумьями Германа Броха тексты Верфеля кажутся единым пламенным воззванием к человечеству. Они апеллируют к моральному, Божественному началу и предостерегают от грядущих катастроф. В отличие от классика пражской немецкоязычной литературы Франца Кафки, в художественном мире которого важна поэтика «обратного полагания, принцип разыменования действительности, Францем Верфелем владеет пафос тотального поименования мира».1 Он стремится воссоздать утраченную связь человека и Бога. Верфель пытается преодолеть хаос и упорядоченную абсурдность художественного мира Франца Кафки, безутешность, свойственную героям австрийского писателя Иозефа Рота. Его тексты предлагают модель поведения в отчужденном мире межвоенной Европы, служат доказательством того, что «невозможное» возможно, что чудо присутствует в жизни. Особенно ярко эти модели проявили себя в романах рубежа 20 - 30-х годов.
Основные темы творчества писателя обусловлены эпохой и событиями его биографии. Место человека в нестабильном, неустойчивом мире, где больше нет твердых границ и моральных ориентиров, утрата родины как утрата «Своего», обжитого и любимого пространства, необходимость выбора
Зусман, В. Г. Художественный мир Франца Кафки : малая проза / В. Г. Зусман. - Нижний Новгород, 1996. -С. 90.
5 между Добром и Злом, «Своим» и «Чужим» - это лишь краткий перечень
основных проблем, волнующих Верфеля и его героев.
«Свое» в художественном мире Верфеля - это воплощение любви и человечности, солидарность и религиозное чувство. «Чужое» -противоположность «Своему», все иноприродное, причиняющее боль, жестокость, все то, что разрушает «Свое». «Чужое» - это атеизм, национализм, война. Напряжение между смысловыми полюсами создает особую атмосферу произведений, в которых герои Верфеля делают выбор между «Своим» и «Чужим».
За двадцать с небольшим лет литературной работы Верфель написал много разножанровых произведений: десять романов (один из них незаконченный, последний роман вышел посмертно), около двух десятков новелл и рассказов, тринадцать драм, а также стихотворения, эссе, публичные обращения и статьи. При всей разножанровости текстов принцип их порождения в творчестве Верфеля един. Тексты Верфеля рассматриваются и как самостоятельные художественные произведения и как единый текст, скрепленный общими темами, мотивами и сюжетными схемами.
В стилевом отношении Верфель изначально примыкает к экспрессионизму. Позже его стиль характеризуют как реалистический. Творческое наследие писателя разносторонне изучено зарубежными литературоведами, отечественные исследователи уделяли внимание лишь отдельным его аспектам.
Основная часть архива Франца Верфеля находится в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе (University of California at Los Angeles), в университете Пенсильвании в Филадельфии (University of Pennsylvania in Philadelphia) и Йельском университете в Нью-Хейвене (Yale University in New Haven). Архив составляют произведения, написанные в Америке в 1940-1945 годах и большая часть австрийского архива Верфеля, которую его супруга Альма Малер-Верфель перевезла в США в 1947 году. Незначительная часть
1 См.: Топоров, В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифо-поэтического: Избранное / В. Н. Топоров - М., 1995. - С. 260.
архива писателя хранится в Австрийской Национальной библиотеке в Вене (Osterreichische Nationalbibliotek in Wien) и в литературном архиве Праги (Pamatnik Narodniho Pisemnictvi im literarischen Arhiv in Prag). Оригиналы некоторых драм и стихотворений находятся в музее Ф. Шиллера в Марбахе (Schiller-Nationalmuseum in Marbach) и в Еврейской национальной и университетской библиотеке в Иерусалиме (Jewish National and University Library in Jerusalem).
Большинство произведений писателя были опубликованы при его жизни. Первое собрание сочинений под редакцией А. Д. Кларманна вышло в 1948-1967 годы, но, к сожалению, оно не охватыватило всего наследия писателя. В 1989 году к столетию со дня рождения Верфеля собрание сочинений было переиздано под редакцией Кнута Бека, но также не стало академическим.
В 1972 году была издана первая наиболее полная библиография писателя «Франц Верфель» (сост. Л. Б. Фолтин).1 Она включила в себя более 150 названий: статьи и интервью, изданные при жизни писателя и посмертно, рецензии на его книги, преимущественно работы литературоведов США и исследователей немецкоязычных стран Европы, диссертации, опубликованные до 1972 года. Эта монография является неоспоримым доказательством активного отклика литературоведов на творчество Верфеля, отражает вызванную ими полемику среди современных писателю критиков и читателей.
Писательский успех Верфеля нашел отражение в первой подробной биографии, вышедшей уже в 1926 году. Ее автор Р. Шпехт (R. Specht) брал у Верфеля многочисленные интервью, которые придали книге автобиографическую окраску.2 В целом книга Шпехта содержит немало комплиментов писателю, уже известному широкой публике. Написанная еще при жизни Верфеля, она отражает как нельзя лучше атмосферу эпохи и восприятие современников. Последний аспект чрезвычайно важен для данного диссертационного исследования.
1 Foltin, L.B. Franz Werfel IL. В. Foltin - Stuttgart, 1972.
2 Specht, R. Franz Werfel. Versuch einer Zeitspiegelung / R. Specht - Berlin, 1926.
7 В 1952 году вышла монография А. фон Путткамер (A. von Puttkamer).
Автор опирается на биографический метод.1 Религиозному аспекту в
произведениях Ф. Верфеля посвящена работа немецкого германиста В.
Брасельманна (W. Braselmann), она представляется существенной для данного
диссертационного исследования. Среди работ, посвященных этой проблеме,
следует также отметить монографии Л. Б. Фолтин (L. В. Foltin) и Л. Цана (L.
Zahn). Исследователи предпринимают попытку проследить формирование
личности писателя, выделить основные черты его творчества, предложить
интерпретации важнейших произведений.
Следует специально выделить подробную и высокохудожественную биографию П. С. Юнгка (P. S. Jungk), рассмотревшего жизнь и творчество Верфеля в разных контекстах. Исследование Юнгка принадлежит к ряду фундаментальных. Биография включает в себя многочисленные интервью с современниками писателя, разнообразные точки зрения на его творчество дают бесценный материал для сравнения. Автор последовательно характеризует биографию Верфеля в контексте литературы и истории первой половины XX века.
Связь с историко-литературным контекстом подробно освещена и в последней по времени биографии писателя, опубликованной в 1990 году в рамках проекта «Монографии издательства Ровольт» (Rowohlts Monografien) в связи со столетним юбилеем со дня рождения Франца Верфеля. Немецкий германист Н. Абельс (N. Abels) собрал в этой книге большое количество документального материала. Издание снабжено многочисленными фотографиями; автор талантливо соединил факты биографии писателя с основными мотивами его творчества, восходящими к этим фактам.
В диссертационных исследованиях германисты традиционно концентрировали свое внимание непосредственно на произведениях Франца
1 Puttkamer, A. von. Franz Werfel. Wort und Antwort /A. von Puttkamer - WUrzburg, 1952.
2 Braselmann, W. Franz Werfel. Dichtung und Deutung / W. Braselmann - Wuppertal, 1960.
3 Foltin, L.B. Franz Werfel IL. B. Foltin - Stuttgart, 1972; Zahn, L. Franz Werfel / L. Zahn - Berlin, 1966.
4 Jungk, P.S. Franz Werfel. Eine Lebensgeschichte / P. S. Jungk - Frankfurt am Main, 1987.
5 Abels, N. Franz Werfel / N. Abels - Reinbek bei Hamburg, 1990.
8 Верфеля и их имманентной интерпретации, не всегда уделяя должное
внимание внелитературному контексту. Первая диссертация 1925 года
исследует художественные особенности лирики писателя. В качестве
материала для диссертации исследовательницы Л. Кербер (L. Korber) служит
ранняя лирика Верфеля-экспрессиониста.'
Увлеченность итальянской оперой, роль и место музыки в творчестве писателя рассматриваются в диссертации исследователя пражской немецкой литературы А. Д. Кларманна «Музыкальность Верфеля» (A. D. Klarmann).2 Следует отметить, что музыка понимается Кларманном как важный структурный элемент художественного мира писателя. В данном диссертационном исследовании мы опираемся на эту мысль А. Д. Кларманна, рассматривая музыкальность как одну из основ творчества Франца Верфеля. Музыкальность для Верфеля - глубинная форма выражения концепта «Свое». Более того, связующая роль музыкальности на концептуальном уровне обеспечивает интенсивное взаимодействие концептов — составляющих системы «художественный мир». Несомненной заслугой немецкого ученого является то, что он исследует музыкальность литературного слова Верфеля. Работа написана на стыке литературоведения и музыковедения и представляет собой яркий пример альянса различных областей знания.
До прихода к власти национал-социалистов в Германии в 1933 году была защищена диссертация, изучающая мотивы «Фауста-Мефистофеля» в произведениях Верфеля, восходящие к немецкой поэтической традиции. Затем следует длительная пауза, если не считать разгромной диссертации А. Рейнленд ер-Мель (A. Rheinlander-Mohl) в 1936 году, рассматривавшей романы Франца Верфеля как яркие примеры «дегенеративного искусства».4
1 Korbrer, L. Die Lyrik Franz Werfels : Diss. I Korber Lilli. - Frankfurt am Main, 1925.
2 Klarmann, A.D. Musikalitat bei Werfel: Diss. / Klarmann Adolf. D. - Philadelphia, 1931.
3 Runge, R. Das Faust-Mephisto-Motiv in der deutschen Dichtung und seine Auspragung in Franz Werfels
Motivgruppen : Dis. / Runge Reinhard. - Bonn, 1933.
4 Rheinlander-Mohl, A. Umbruch des Geistes in seiner Auswirkung auf die literarische Situarion der Gegenwart.
Nachgewiesen an der zeitbedingten und artfremden Romankunst Franz Werfels : Diss. I Rheinliinder-Mohl
Annemarie. - Miinster, 1936.
9 В Вене Е. Ледерер (Е. Loederer) в 1938 году защитила диссертацию на
тему «Верфель и христианство».1 Это первая работа, объектом исследования
которой стали религиозные взгляды писателя. Но, на наш взгляд, автор
несколько преувеличила роль католицизма в жизни Франца Верфеля. После
«аншлюса» в Австрии на долгое время прекратилось изучение творчества
австрийского автора.
Интерес к наследию Франца Верфеля разгорелся в Европе и США с новой силой в 50-60-е годы XX века. В эти годы последовала волна литературоведческих исследований, в том числе было защищено 12 диссертаций в Германии, 10 - в США, 5 - в Швейцарии, по две в Англии и Чехословакии, одна диссертация в Австрии.
Особый интерес для данного исследования представляют работы, в которых анализируется романное наследие Верфеля, среди них диссертации М. Туррян (М. Turrian),2 К. Майер (С. Meyer),3 Ф. Бруннера (F. Brunner).4
На сегодняшний день относительно полно освещены следующие проблемы: религиозные искания Верфеля (Stamm, Loederer, Fleischmann, Schmidt-Weyland, Coussens),5 лирика Верфеля (Leide, Junge, Arnold),6 его драматургия (Hunna, Lambasa, Ruck) и художественные особенности его
" романов (Kefer, Walters, Hempel, Davidheiser). В вышеуказанных работах
1 Loederer, Е. Werfel und das Christentum : Diss. / Loederer Eugnie. - Wien, 1938.
2 Turrian, M. Dostojewskij und Franz Werfel: Vom bstlichen zum vvestlichen Denken : Diss. I Turrian Marysia. -
Bern, 1950.
3 Meyer, С Die Selbstverwirklichung des Menschen in Franz Werfels epischem Werk : Diss. / Meyer Corona. -
Bonn, 1954.
4 Brunner, F. Franz Werfel als Erzahler : Diss. / Brunner Franz. - Zurich, 1958.
5 Stamm I.S. Religious Experience in the Works of Franz Werfel: Diss. / Stamm Israel S. - Harvard University,
1935.; Fleischmann, K. Die Religijose Anschauung Franz Werfels : Diss. / Fleischmann Kornelius. - Wien, 1947.;
Schmidt-Weyland, A. Das religifise Anliegen im Romanwerke Franz Werfels: Wandlung, Entwicklung, Losung :
Diss. / Schmidt-Weyland Annelore. - Munchen, 1956.; Coussens P.C. The Figure of the Catholic Priest in the Works
of Franz Werfel: Diss. / Coussens Prudent Camiel. - Iowa, 1958.
6 Leide, H. Mensch und Welt in der Lyrik Franz Werfels : Diss. I Leide Heinz. - Berlin, 1954.; Junge, K. Die Lyrik
des jungen Werfel: Diss. / Junge, Carl. - Hamburg, 1956.; Arnold, M. Lyrisches Dasein und Erfahrung der Zeit im
Friihwerk Franz Werfels : Diss. / Arnold Martin. - Altdorf, 1961.
7 Hunna, E. Die Dramen von Franz Werfel: Diss. / Hunna Elisabeth. - Wien, 1948.; Lambasa, F.S. Mythological and
Supernatural Elements in Four Early Plays of Franz Werfel: Diss. / Lambasa Frank Slavko. - Iowa, 1954.; Ruck, H.
Franz Werfel als Dramatiker : Diss. / Ruck Heribert. - Marburg, 1965.
8 Kefer, R. Ideengehalt und Form der Romane Franz Werfels : Diss. I Kefer Rudolf. - Innsbruck, 1952.; Walters, H.
Grenzen der Utopie. Die Bedingungen des utopischen Romans, dargelegt an Franz Werfels «Stern der Ungeborenen»
/ Walters H. - Erlangen, 1958.; Hempel, J. Vision und Offenbarung in Franz Werfels Romanen «Jeremias. Horet die
Stimme» und «Das Lied von Bernadette» : Diss. / Hempel Johannes. - Leipzig, 1962.; Davidheiser, J.C. Franz Werfel
10 авторы, как правило, ограничиваются лишь имманентным анализом
произведений писателя.
В 70-80-е годы XX века привлекательным и продуктивным методом исследования творчества Франца Верфеля становятся идеи психоанализа. Ведущие работы в этом направлении принадлежат Р. Покорны (R. Pokorny), Э. Спорису (Е. Sporis), Б. Урбану (В. Urban).1 Исследователи активно проецировали принципы психоанализа на творчество Верфеля. Такой подход позволил открыть новые грани интерпретации. Важным аспектом подобных исследований является биография писателя, подробному анализу подверглись его переписка и дневниковые записи.
В связи со 100-летним юбилеем писателя в Вене в 1990 году Общество Адальберта Штифтера (Adalbert Stifter Verein) организовало выставку «Франц Верфель между Прагой и Веной» (Franz Werfel zwischen Prag und Wien). Материалы выставки были опубликованы в этом же году. К этой же дате приурочена публикация монументальной монографии А. Вебера (A. Weber), в которой автор ставит вопрос об идентичности Франца Верфеля, пытается определить, что является для писателя «Своим» и «Чужим» в период эмиграции. Вебер исследовал творчество писателя в социально-психологическом ключе.
В 1991 году в Сегеде (Венгрия) прошел симпозиум, посвященный наследию писателя.? Год спустя венгерский германист К. Ф. Аукенталер (К. F. Auckenthaler) опубликовал его материалы. В 1992 году в Швейцарии вышел сборник критических статей под редакцией авторитетного германиста И.
and the Historical Novel. An Analytical Study of «Verdi», «Die vierzig Tage des Musa Dagh», and «Das Lied von Bernadette» : Diss. I Davidheiser James С - Pittsburgh, 1972.
1 Pokorny, R. Franz Werfel, Versuch einer Literatur-Psychologie II Zeitschrift fur Menschenkunde
/Schriftpsychologie und Schriftvergleichung, Bd.24, Wien, I960.; Sporis E. Werfels Roman «Barbara oder die
FrOmmigkeit» und die Psychoanalyse I E. Sporis. - Berlin , 1995.; Urban, B. Franz Werfel, Freud und die
Psychoanalyse. Zu unveroffentlichten Dokumeten / B. Urban II Deutsche Vierteljahrsschrift fur Literaturwisseschaft
und Geistesgeschichte. - 1973. - № 47 (2).
2 Abels, N., Adam, F., Becher, P., Canz, S. 1990. Franz Werfel zwischen Prag und Wien / Munich : Ausstellung des
Adalbert Stifter Vereins.
3 Weber, A. Problemkonstanz und Identitat: Sozialpsychologische Studien zu Franz Werfels Biographie und Werk.
Unter besonderer Beriicksichtigung der Exilerzahlungen I A. Weber. - Frankfurt a.M., 1990.
4 Auckenthaler, K.F. Franz Werfel: neue Aspekte seines Werkes IK. F. Auckenthaler - Szeged, Hungary, 1992.
Стрелки (J. P. Strelka).1 В этот обобщающий том включены публикации литературоведов Европы и США о Верфеле, его целью была попытка выявления исследовательских лакун. Например, жанровое своеобразие наследия Верфеля изучено лишь отрывочно. Сборник подобного масштаба со схожей целью был опубликован в 1993 году в США, его редактором является американский германист Г. Вагенер (Н. Wagener).2
Наиболее близкой к теме настоящего исследования является монография немецкого германиста В. Паульзена (W. Paulsen), опубликованная в 1993 году. Автор акцентирует внимание на формировании эпического сознания Верфеля-романиста на протяжении всей его жизни, последовательно доказывает, насколько важна биография писателя и контекст эпохи, в которую он жил и творил, для его мира, предлагает интерпретацию ключевых романов «Верди» («Verdi. Roman der Oper», 1924) «Барбара или Благочестие» («Barbara oder die Frommigkeit», 1929), «Братья и сестры из Неаполя» («Die Geschwister von Neapel», 1931), «Сорок дней Муса-дага» («Die vierzig Tage des Musa Dagh», 1933). В отдельный параграф вынесена категория «успех», Паульзен рассматривает «успех» как ключевую категорию, поскольку для Франца Верфеля было жизненно необходимо признание читательской публики. Верфель всегда стремился воздействовать на читателя, узнать его отклик. Эта мысль — одна из центральных в предлагаемом исследовании. Поэтому при анализе художественного мира романов Верфеля предпринимается попытка не только выявить элементы системы «художественный мир», но и проследить взаимосвязи между ними, равно как и выход за рамки художественного пространства текста, учитывая факты биографии и историко-политическии контекст первой трети XX века.
На рубеже XX-XXI веков продолжаются публикации критических статей в периодических изданиях Америки и немецкоязычных странах Европы. Во Франции наследие писателя исследует М. Риффе (М. Reffet).
1 Unser Fahrplan geht von Stern zu Stern. Zu Franz Werfels Steilung und Werk I Hrsg. von J. P. Strelka u. R. Weigel.
-Bern, 1992.
2 Wagener, H. Understanding Franz Werfel / H. Wagener. - Columbia/South Carolina, 1993.
3 Paulsen, W. Franz Werfel. Sein Weg in den Roman IW. Paulsen. - Tiibingen, 1995.
12 Работ, посвященных проблеме «Своего» и «Чужого» в творчестве Верфеля, на
сегодняшний день не существует, равно как и академического издания его
произведений.
В России сегодня творчество Франца Верфеля известно лишь немногим
читателям и узкому кругу литературоведов. Впервые советская читательская
публика получила возможность познакомиться с австрийским автором в 1922
году. Драма «Человек из зеркала» («Spiegelmensh», 1920), переведенная на
русский язык, была издана в Петербурге.1 В 1925 году, то есть через год после
первого издания на немецком языке, на полках книжных магазинов Советской
России можно было увидеть роман «Верди». Далее последовали переводы
экспрессионистической лирики Верфеля. Эти стихи публикуются в
литературных журналах. Его новеллы «Не убийца, а убитый виноват» («Nicht
der Morder, der Ermordete ist schuldig», 1920), «Смерть мещанина» («Der Tod
des Kleinbtirgers», 1927), «Лестница в отеле» («Hoteltreppe», 1927) с
молниеносной быстротой переводили на русский язык. Среди ведущих
переводчиков были М. Вену с, И. Гриков, Г. Давыдов, О. Мандельштам, В.
Минусевич, Б. Пастернак и другие. В 1929 году в Ленинграде вышел второй
роман Франца Верфеля на русском языке - «Однокашники» («Der
Abituriententag», 1928). Первые рецензии в прессе появились во второй
половине 20-х годов.2 В 30-е годы писатель-экспрессионист перестал быть
таким востребованным в Советской России. Учитывая то, что религиозные
мотивы постепенно становились доминантой его творчества, Верфеля
прекратили переводить и печатать. Единственное исключение составило
упоминание его имени в 1938 году в журнале «Иностранная литература» по
поводу того, что писатель выразил протест против оккупации Чехии
гитлеровскими войсками.3 Прошло 33 года после публикации
«Однокашников», прежде чем в СССР переиздали роман «Верди» в 1962 году
1 Верфель, Ф. Человек из зеркала / Пер. В. А. Зоргенфрай / Ф. Верфель. - Петербург, 1922.
2 Анисимов, И. Основная проблема творчества Верфеля / И. Анисимов // Печать и революция. - 1929. - № 7.;
Беленький, Н. Рецензия на роман Верфеля «Верди» / Н. Беленький // Звезда. - 1925. - № 2.; Браудо, Е.
Рецензия на роман Верфеля «Верди» / Е. Браудо // Печать и революция. - 1925. -№ 4.
3 Франц Верфель - член международной ассоциации в защиту культуры // Интернациональная литература. -
Москва, 1938. -№3.
13 в переводе Н. Вольник и с предисловием известного музыкального критика И.
Белзы.1
Рецепция Верфеля продолжалась только в Армении. Роман «Сорок дней Муса-дага» и по сей день остается самым известным романом об армянском геноциде в Турции в 1915 году. Франц Верфель признан народным героем Армении, этот роман знают и читают. В 30-40-е годы роман издавался в Армении на русском и армянском языках.
Официального запрета на публикацию произведений Верфеля в СССР не было. Хотя хранящийся в Центральном архиве литературы и искусства перевод на русский язык драмы «Якобовский и полковник» («Jacobowsky und der Oberst», 1944) содержал следующую пометку на титульном листе: «Запрещено к постановке по идеологическим причинам».
Непосредственно творчеству Верфеля в 70-е годы в СССР были посвящены две диссертации. Армянская исследовательница М. Пирумова в своей работе 1971 года «Франц Верфель и его роман «40 дней Муса-дага»» провела глубокое исследование общественно-исторических и идейно-художественных предпосылок романного творчества писателя, вписала события романа в исторический контекст Европы первой трети XX века. При этом она уделила особое внимание армянским образам романа и в целом его армянскому смысловому пласту.
Вторая диссертация «Романы Франца Верфеля 20-х годов» была защищена двумя годами позже С. Исаковой в Ленинграде. Исследовательница акцентировала свое внимание на ранних эпических произведениях писателя, проанализировала жанровые и стилистические особенности романов «Верди», «Однокашники», «Барбара или Благочестие».
1 Верфель, Ф. Верди. Роман оперы / Перевод Н. Вольник - М., 1962.
2 Issakowa, L. Franz Werfel und Russland / L. Issakowa II Die Welt Franz Werfels und die Moral der Volker :
Publikationen der internationalen Franz Werfel-Gesellschaft. - Bern, 2000. - S. 295 - 308.
3 Пирумова, M. Франц Верфель и его роман «40 дней Муса-Дага» : дис... канд. фил. наук : 1971 / Меджи
Пирумова. - Ереван, 1971.
4 Исакова, С. Романы Франца Верфеля 20-х годов : дис... канд. фил. наук.: 1973 / Сталина Исакова. -
Ленинград, 1973.
14 Перечисленные выше работы, посвященные жизни и творчеству Ф.
Верфеля, легли в основу настоящего диссертационного исследования, наряду
с теоретическими трудами таких выдающихся ученых, как М. М. Бахтин, В.
М. Жирмунский, Д. С. Лихачев, Н. Т. Рымарь, В. Н. Топоров, Ю. Н. Тынянов и
других ученых. Опираясь на труды предшественников и дополняя их, в
диссертационном исследовании ставится вопрос о структуре художественного
мира Франца Верфеля как системе. Особый интерес представляют принципы
порождения художественного мира и формирование в нем концептов.
Порождение нового смысла на стыке текста и контекста обусловливает
особую экспрессивность произведений писателя. Концепты «Свое» и «Чужое»
рассматриваются как системообразующие элементы художественного мира
Франца Верфеля.
Отечественные литературоведы в своих исследованиях традиционно обращаются к категории «художественный мир». Академик Д. С. Лихачев в статье «Внутренний мир художественного произведения» (1968) предлагает понимать под миром художественного произведения «результат и верного отображения и активного преобразования действительности». Это преобразование происходит с его точки зрения за счет «внутренних закономерностей», и художественный мир представляется как система и как художественное единство.1
Крупный российский и американский литературовед Р. О. Якобсон делает акцент на глубокой авторской индивидуальности и понимает термин «художественный мир» как воплощенный в текстах «индивидуальный миф» конкретного автора, представляющий собой «... объединяющий инвариант, неразрывно и глубинно связанный с постоянной многообразной вариативностью». Опираясь на идеи Р. О. Якобсона, «поэтический мир» в своих работах характеризует выдающийся литературовед, культуролог и специалист по семиотике Ю. М. Лотман. Исследователь подчеркивает
1 Лихачев Д.С. Внутренний мир художественного произведения. - Вопросы литературы. - 1968. -№ 8. - С.
76.
2 Якобсон Р. Избранные работы / Сост. и общая редакция В.А. Звегинцева. - М., 1985. - С. 267.
15 необходимость уловить «систему отношений, которую поэт устанавливает
между основополагающими образами-символами».1 Академик М. Л. Гаспаров
также рассматривает художественный мир как систему «всех образов и
мотивов, присутствующих в конкретном тексте».2
Современный филолог Ф. П. Федоров видит систему категории «художественный мир» как «систему духовных отношений, заключенных в тексте», в которой важны принципы ее построения. Она определяется пространственно-временными парадигмами, ее непременным компонентом является человек («в художественной литературе он чрезвычайно существенен»), а сама «картина мира» является знаковой системой, построенной на основе принципов «мышления художника и мышления культурно-исторической эпохи».3 Представляется, что эти принципы положены в основу художественного мира романов Франца Верфеля рубежа 20 - 30-х годов.
Другой отечественный филолог, В. Г. Зусман, в своих исследованиях берет за основу идеи А. Ф. Лосева, изложенные в его книге «Проблема художественного стиля».4 Он определяет «художественный мир не только как принцип, но и воплощенность, конструирование и конструкт одновременно, моделирование и модель, синтез статики и динамики, инвариант возможных реализаций символической модели мира...». 5 Ученый понимает под этой категорией, прежде всего, макросистему, ориентированную на автора, традицию текста, реальность и читательское восприятие. В иной системе терминов можно говорить о системе концептов, которые в свою очередь представляют собой некие потенции значений. Они образуются в момент
1 ЛотманЮ.М. Избранные статьи/ Ю. М. Лотман. -В 3-х Т.: Т.З.-Таллин, 1993.-С. 147.
2 Гаспаров М.Л. Художественный мир писателя: тезаурус формальный и тезаурус функциональный //
Проблемы структурной лингвистики. — М., 1988. — С. 126.
3 Федоров Ф.П. Романтизм и бидермайер // Russian Literature. - XXXVIII. - North Holland. - 1995. -P. 241-242.
4 Лосев А. Ф. Проблема художественного стиля I Сост. А. А. Тахо-Годи. - Киев, 1994. - С. 226.
5 Зусман В.Г. Художественный мир Франца Кафки: дис... докт. фил. наук / Зусман Валерий Григорьевич. -
Н.Новгород, 1997.-С. 35.
приращения смысла на стыке разных уровней художественного мира и выходят за его границы.1
Пространство, равно как и время, изображенное в романах, всегда находится на определенной дистанции от автора. Это в целом свойственно немецкому роману между мировыми войнами, причем художник стремится «выразить собственное (современное) мироощущение и создать такую субъективную (а вовсе не ретроспективную) картину мира, которая сможет непосредственно воздействовать на читателя» Г
Франц Верфель намеренно пользуется временной дистанцией, поскольку современность изображать очень непросто. «Сложно после землетрясения говорить об архитектуре разрушенного дома». Отстраненности изображения романного мира способствует перенос места действия романов в другую страну - Италию в романе «Братья и сестры из Неаполя» и Турцию в романе «Сорок дней Муса-дага».
Мир его романов — это не прямое зеркало действительности, но предсказание, которое, с одной стороны, предостерегает читателя от угрозы тоталитаризма, с другой стороны, провидчески рисует картины будущего, порой с ужасающей точностью. Происходит опережение реального времени, несмотря на то, что события в романах разворачиваются в прошлом.
Несоответствие реального временного пространства текста и указанного в нем времени (1915 год в армянском эпосе и 1924 в итальянском романе) составляет специфическую художественность романов Верфеля. Смысловое напряжение возникает на границе двух временных пространств — изображенного и современного писателю. Связующими звеньями являются концепты.
Вслед за автором читатель перемещается из прошлого в современный мир и назад. Временное пространство художественного мира романов
1 См: Зинченко В.Г. Методы изучения литературы. Системный подход: Учебное пособие / Зинченко В.Г.,
Зусман В.Г., Кирнозе З.И. - М., 2002. - С. 188.
2 Фейхтвангер, Л. Современный роман интернационален. / Пер. с нем. - Е. Маркович, Е. Закс, М. Вершинина,
Е. Михелевич, А. Големба, Л. Миримов // Лион Фейхтвангер. Собрание сочинений. Т. 12, М., 1968. - С. 257.
3 Werfel, F. Zwischen Oben und Untern. Prosa, Tagebiicher, Aphorismen, Litererische Nachtrage / Hrsg. von A. D.
Klarmann - MUnchen - Wien, 1980.-S. 16.
17 писателя между 1929 и 1933 годами также можно назвать пространством
«между мирами»: прошлое уже ушло, предреченное писателем горькое
будущее еще не наступило, а герои и читатель находятся между ними. Это
пространство обладает завершенностью для героев, поскольку ими выбор уже
сделан. Читатель еще может все изменить, он лишь на пороге перед выбором.
В центре художественного мира Верфеля находится современный
человек. Об этом свидетельствуют названия сборников стихов, драм, новелл и
романов, тематика его публицистики. Первый лирический сборник выходит
под названием «Друг мира» («Der Weltfreund», 1911) и воспевает человека и
человечность, следующие сборники «Мы существуем» («Wir sind», 1913) и
«Друг для друга» («Einander», 1915) также напрямую указывают на человека,
внутренний мир которого и его диалог с миром являются в них глубинными
темами. Часто писатель выносит имена собственные в названия своих
произведений, примером могут служить драмы «Хуарес и Максимиллиан»
(«Juarez und Maximilian», 1925), «Павел среди евреев» («Paulus unter den
Juden», 1926), «Якобовский и полковник» («Jacobowski und der Oberst», 1944);
романы «Верди», «Барбара или Благочестие», «Песнь Бернадетте» («Das Lied
von Bernadette», 1941). Начиная с ранней лирики, Франц Верфель обращается
к человеку, стремится приблизиться: «Тебе родным быть, человек, моя
мечта!..» («Mein einziger Wunsch ist, dir, о Mensch, verwandt zu sein»).1 В
драмах основной конфликт разворачивается на внутреннем плане, внимание
автора сфокусировано на внутренней борьбе, происходящей в человеческой
душе. Трилогия «Человек из зеркала» (1920) также показывает борьбу
противоположных начал в герое, «это произведение должно было стать
«Фаустом» Франца Верфеля».2 Место человека в современном мире,
«освоение» этого мира является глубинной темой всего романного творчества
писателя. В публицистике особое внимание уделяется такому свойству души,
как человеколюбие. На протяжении всего творческого пути Франц Верфель
'Werfel, F. Gedichte aus den Jahren 1908-1945 IF. Werfel. - Frankfurt a. M., 1993. - S. 32.; Пер. Б. Пастернака. 2 Martini, Fritz. Deutsche Literaturgeschichte. Von den Anfdngen bis zur Gegenwart / F. Martini. - Stuttgart, 1991 — S. 548.
18 неизменно обращается к обществу и отдельным его представителям, при этом
не теряя веры в людей, несмотря на такие трагические события
современности, как мировые войны и формирование тоталитарных государств
в Европе.
Модель мира, которая составляет основу романного текста Франца Верфеля, во многом обусловлена его религиозными взглядами. Его мир находится между абсолютом христианской веры и жестокой реальностью национал-социализма. И каждый волен выбирать в этом пространстве, что для него «Свое», а что «Чужое». Вне времени религиозный абсолют и воплощение утраченной человечности — Бог.
Романы Франца Верфеля вобрали в себя элементы различных жанров. Некоторые исследователи относят их к историческим в силу того, что действие происходит в прошлом, и писателем мастерски изображена атмосфера каждой отдельной исторической эпохи. Его романы можно с полным основанием назвать интеллектуальными. Они ставят перед читателем весьма разноплановые проблемы из области философии и религии, социального и эстетического характера. Эти проблемы преломляются в нравственной, социальной и бытовой жизни персонажей. Другие исследователи склонны относить их к «Новой вещности» (Паульзен), поскольку Верф ель применяет такие повествовательные приемы, как монтаж и коллаж. Автор часто включает документальные свидетельства в романный текст.
Не случайно художественный мир романов Верфеля поражает своей соотнесенностью с реальностью, окружающей биографического автора. Критики зачастую обвиняют его в том, что мир его произведений «слишком связан с современными тенденциями»1, будь то явления исторические, политические, социальные или художественные. Представляется, что в этом заключен писательский талант, сделавший Верфеля весьма популярным автором в 10 — 40-е годы XX столетия.
1 Paulsen, W. Franz Werfel. Sein Weg in den Roman IW. Paulsen. - Tubingen, 1995. - S. 9.
19 Связь с внетекстовым субстратом, исторической реальностью Европы,
Азии и Америки первой половины XX века особенно важна для понимания
творчества Ф.'Верфеля. Художественный мир можно интерпретировать как
систему, порожденную взаимодействием основных элементов: Автор <-
Произведение «-> Читатель. Разработанное В. Г. Зинченко представление о
системе «литература» соотносится с внелитературной реальностью и
литературной традицией.]
Прямые и обратные связи в системе, обмен художественной энергией и
художественной информацией с реальностью и традицией обуславливают
приращение смысла, т.е. концептообразование.2 Художественное мышление
писателя соединяет факты историко-политической реальности с
художественным вымыслом. Концепты культуры, преобразованные
художником, начинают работать на уровне художественного текста, и в
дальнейшем выходят за его рамки, включаясь в ассоциативную сеть культуры.
При этом важно то, что «... при пресуществлении материальной реальности в
духовные ценности (текст) отчетливо сохраняет в себе следы своего
внетекстового субстрата». Завершенное произведение уходит от автора и приходит к читателю, включаясь во все новые исторические, социокультурные и даже бытовые контексты. В. Н. Топоров говорит также о том, что «текст обучает читателя правилам, выхода за свои собственные пределы, и этой связью с внетекстовым живет сам ... текст ... (текст) требует от своего потребителя умения восстанавливать связи с внеположенному тексту...».4 Это ключевой момент в анализе концептов «Своего» и «Чужого» в художественном мире Франца Верфеля.
Концепты все чаще становятся объектами современных исследований по культурологии, теории межкультурной коммуникации, литературоведению и германистике, поскольку современный альянс между разными областями
1 Межкультурная коммуникация. От системного подхода к синергетической парадигме / В. Г. Зинченко, В. Г.
Зусман, 3. И. Кирнозе. - М., 2007. - С. 174.
2 Зусман В.Г. Диалог и концепт в литературе / В. Г. Зусман. - Н.Новгород, 2001. - С. 16.
3 Топоров, В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ: Исследования в области мифопоэтического: Избранное / В. Н.
Топоров - М., 1995. - С. 259.
4 Там же. - С. 259.
20 знаний нацелен на исследование глубинных потенциально возможных
смыслов, часто скрытых за поверхностными структурами. Ярким примером
служит концептуально-культурологическое направление в филологии. «Это
направление носит интердисциплинарный характер, так как исследование ...
осуществляется в нем на стыке целого ряда гуманитарных отраслей знания -
лингвистики, литературоведения, логики, философии, искусствознания и
культурологии». При таком подходе художественный текст рассматривается
с точки зрения функционирования в нем концептов языка и культуры,
переосмысленных автором.
В диссертационном исследовании за основу берется базовое понятие
концепта как «основной ячейки культуры в ментальном мире человека, в
котором, с одной стороны, заложено содержание понятия, а с другой — все то,
что делает его фактом культуры — этимология, краткая история данного
концепта, современные ассоциации, оценки, переживания», предложенное
Ю. С. Степановым.2 Это и есть символический потенциал художественного
концепта, связь элементов которого, по словам С. А. Аскольдова «зиждется на
художественной ассоциативности». Его структура представляет собой
трехчастную динамическую систему, состоящую из внутренней формы, ядра и
актуального слоя. Она соотнесена с традицией и реальностью.4 Схематически
ее принято представлять следующим образом:
Структура концепта
^7 Традиция -<^^^
Внутренняя форма < > Ядро < > Актуальный слой
^\л Реальность *г
1 Нерознак В.П. Теория словесности: старая и новая парадигма // Русская словесность. От теории словесности
к структуре текста. Антология / Под общ. ред. проф. В. П. Нерознака. — М., 1997. — С.8.
2 Степанов Ю.С. Константы: Словарь русской культуры / Ю.С. Степанов - М., 2001. - С. 43.
3 Аскольдов С.А. Концепт и слово // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста.
Антология/ Под общ. ред. проф. В.П.Нерознака. - М., 1997. - С. 275.
4 Межкультурная коммуникация. От системного подхода к синергетической парадигме / В. Г. Зинченко, В. Г.
Зусман, 3. И. Кирнозе. - М., 2007. - С. 174.
21 Чтобы понять, каким образом происходит вербализация концептов и их
выход во внетекстовую реальность, необходимо проанализировать все его
элементы, образующие единство, и указать на диалектические связи внутри
этого единства.
Системный подход в литературе позволяет выявлять и анализировать разворачивание смыслового потенциала текста, поскольку литературный концепт произведения связан одновременно с разными составляющими динамической системы «художественный мир».
Характерными особенностями системы являются ее открытость, множественность потенциальных смыслов, многоплановость. Литературный концепт порождает коммуникацию в системе, и сам порождается ею. Бытование художественных концептов в тексте и выход за его рамки придает произведениям писателя символическую природу.
В современном российском литературоведении исследованию концептов уделяется все больше внимания. К основополагающим трудам, осмысляющим концепт как явление, относятся работы С. А. Аскольдова, Ю. С. Степанова, И. А. Стернина, Б. А. Серебренникова, В. И. Постоваловой. В последние десятилетия сформировались научные школы, по-разному трактующие понятие «концепт». Среди них ведущими являются московская, нижегородская, волгоградская, воронежская, уральская. Художественный концепт как самостоятельный вид концепта становится объектом научного исследования в работах С. А. Аскольдова, В. Г. Зусмана, Н. В. Пестовой и ряда других ученых.
«Свое» и «Чужое» представляют собой центральные концепты культуры. В последнее время они все чаще попадают в поле зрения ученых. Примером может служить диссертация «Проблема «Своего» и «Чужого» в творчестве Йозефа Рота» А. Кацура.1 В настоящей работе проблема «Своего» и «Чужого» рассматривается как равноправное и взаимопроникающее воплощение духовного мира творца и созданной им особой художественной
1 Кацура, А.Г. Проблема «Своего» и «Чужого» в творчестве Йозефа Рота : дис ... канд. фил. наук : 10.01.03 / Кацура Анна Геннадьевна. — М., 2002.
реальности. «Свое» и «Чужое» рассмотрены как мотивы в творчестве
австрийского прозаика. На разных уровнях выявляются важнейшие парные темы, подчиненные единой внутренней логике произведений, в их соотношении с проблемой «Свое» - «Чужое»: природа и цивилизация, провинция и «мировая столица», родина и чужбина, тема странствия и двойничества. В исследовании делается попытка рассмотреть взаимосвязи текста с внеположенной реальностью, но при этом автор не обращается к категориям «художественный концепт» и «художественный мир».
В. Г. Зусман предлагает рассматривать «Свое-Чужое» как отдельный концепт по примеру «времени-пространства» («хронотопа») М. М. Бахтина.1 Этот концепт онтологичен для любой культурной традиции, потому что «деление мира на «свой» и «чужой» и соответственно на «свое» и «чужое» принадлежит к разряду констант культуры всех народов мира». Концепты «Свое» и «Чужое» рассматриваются в работе как по отдельности, так и в связке, образующей антиномичную структуру «Свое-Чужое». Оппозиция «Свое-Чужое» в художественном мире австрийского писателя имеет пространственно-временные параметры: «Свое» - близкое, «Чужое» -далекое, «Свое» - это «Вертикаль», «Чужое» — плоскостное, «Горизонталь».
Характерной чертой данного концепта является «антитетичность». В его ядре заложена потенциальная возможность «переворачивания», отрицание себя вплоть до превращения в «Чужое». Восприятие зависит от позиции наблюдателя.
Напряжение между полюсами концепта «Свое-Чужое» привлекательная тема для исследования в силу все более тесного межкультурного контакта в процессе глобализации. Она входит в круг интересов западной межкультурной германистики и межкультурного литературоведения. При этом «культурная ценность литературного текста
1 Зусман В.Г. Диалог и концепт в литературе / В. Г. Зусман. - Н.Новгород, 2001. - С. 50.
2Зинченко, В. «Свое» и «чужое» в стихотворении Т.Г.Шевченко / В. Зинченко // Свое и чужое в европейской
культурной традиции, Н.Новгород 2003. - С. 213.
заключается в его многоуровневом кодировании».1 За художественным
символом или мотивом скрыто множество потенциальных смыслов. В контексте культуры этот символ или мотив получает новое осмысление, дополнительную интерпретацию за счет множества ассоциаций носителей культуры.
Особенное положение заняла эта тема в литературе первой трети XX века. Немецкий филолог Д. Круше (D. Krusche) считает, что именно в этот период истории литературы «Свое» и «Чужое» становятся распространенными метафорами в творчестве многих писателей.
В этом ключе интересна личность пражского немецкоязычного, а в последствии австрийского писателя Франца Верфеля. Он утверждал, что «должен быть благодарен судьбе за то, что родился на стыке рас, что дало ему возможность, чувствовать не только как немцу, но и по-романски и по-славянски». И во всех своих творениях он «мог чувствовать, исходя из выше названных позиций души». Неоднозначен в этом плане ответ на вопрос об идентичности писателя, учитывая его сложный жизненный путь в разных культурах мирах, как по собственному желанию (Вена), так и под давлением внешних обстоятельств (эмиграция в Америку).
Проблема «Своего» и «Чужого», вынесенная в заглавие настоящей диссертационного исследования, была лишь отрывочно обозначена в предшествующих исследованиях, но до сих пор не становилась темой специальной научной разработки. Предположительно, именно данная постановка вопроса позволяет выявить во всей полноте особенности художественного мира Ф. Верфеля, определить его своеобразие и оценить наследие писателя, как в контексте эпохи, так и для последующих поколений.
Представляется, что «Свое-Чужое» — ключевой концепт в мире Франца Верфеля. «Свое» и «Чужое» составляют полюсы структуры, пользуясь
1 Hofmann, М. Interkulturelle Literaturwissenschaft. Eine Einfilhrung IM. Hofmann. - Frankfurt a.M., 2006. - S. 13.
2 Krusche, D. Literatur und Fremde. Zur Hermeneutik kulturraumlicher Distanz ID. Krusche. - Munchen, 1985. - S.
44.
3 Werfel, F. Zwischen Oben und Untern. Prosa, Tagebucher, Aphorismen, Litererlsche Nachtrage / Hrsg. von A. D.
Klarmann - Munchen - Wien, 1980. - S. 604.
терминологией публицистики Верфеля - Верх и Низ мира писателя. Человек
находится в пространстве «между» Верхом и Низом. Категория «между мирами» является центральной в мире Верфеля, пространством, в котором человек вынужден сделать выбор между «Своим» и «Чужим».
Художественный мир писателя представляет собой, таким образом, вариант трехчастной структуры. По вертикали обнаруживаются противопоставления: Верх — Низ, небо — земля, свет — тьма, «Свое» — «Чужое» и другие. В эпоху национал-социалистов - эпоху замещенных ценностей, Верх и Низ меняются местами, «Чужое» выдается за «Свое» и наоборот. Смерть и война как воплощения зла находятся наверху, в то время как человечность погружена вниз. Эти концепты-символы словно поменялись местами — перевернулись. Такой процесс имеет сходство с антиномичностью концепта «Свое-Чужое», когда «Чужое» оборачивается «Своим» и наоборот.
Научная новизна исследования состоит в том, что художественный мир Франца Верфеля на рубеже 20 - 30-х годов XX века впервые изучается с позиций концептуально-культурологического подхода в филологии. Тексты Верфеля получают дополнительный смысл в контексте эпохи, что во многом определяет специфику их художественности. Концепты в художественном мире Верфеля возникают на границе текста с контекстом. Подобный подход к произведениям Франца Верфеля в отечественной германистике применяется впервые.
Актуальность исследования обусловлена его междисциплинарным характером, сочетанием принципов литературоведения, лингвокультурологии и концептологии. Основной единицей анализа является художественный концепт.
Такой подход к литературному тексту на стыке наук представляется продуктивным, поскольку он позволяет выявить дополнительные смысловые грани художественного текста и одновременно рассмотреть внеположенную тексту реальность под другим углом зрения, возможно, раскрыть ее новые смыслы. Художественное произведение рассматривается как знаково-
25 смысловая микросистема, включенная в более сложную макросистему
культуры. Такая интеграция различных отраслей знания представляется на
сегодняшний день особенно привлекательной.
Вместе с тем актуальность работы связана и с современным звучанием центрального романа Ф. Верфеля «Сорок дней Муса-дага». Опубликованный в 1933 году роман раскрывает историю первого геноцида XX столетия. Уничтожение армянского меньшинства в Турции в 1915 году стало прологом уничтожения народов во время второй мировой войны. В ноябре 2005 года в Базеле прошла историческая конференция «Геноцид армян, Турция и Европа», на которой уничтожение армян рассматривалось как одна из важнейших исторических тем. Речь шла об общественно-политической весомости исторических исследований, об ответственности Европы и значимости прав человека. Официальная Турция до сих пор отказывается взять на себя ответственность за уничтожение граждан Османской империи, которыми в 1915 году являлись армяне. В связи со стремлением Турции к Европейскому Союзу в стране все больше людей признают необходимость критического рассмотрения ранее табуизированных тем.
Современные деятели культуры предлагают собственное художественное переосмысление армянской трагедии 1915 года. Во время «Дней армянской культуры» в Кельне (28.10. - 29.11.2008) был задан непростой, но важный вопрос: «Где же сейчас турецкие армяне?». Ответом послужили литературные и музыкальные произведения армянских писателей, композиторов, певцов, проживающих и сегодня на территории Турции. Тематически большинство из них было связано с геноцидом начала XX столетия, что свидетельствует об актуальности исследования.
Предметом исследования в диссертации является художественный мир романов Франца Верфеля 30-х годов XX века. Акцент ставится как на имманентном характере художественного мира, так и на связях творчества Верфеля с внеположенной реальностью. Особое внимание уделяется концептам «Свое» и «Чужое» в романах и публицистике писателя.
Материалом для исследования послужило романное творчество Франца Верфеля начала 30-х годов и публицистика этого периода. В корпус текстов входят переписка поэта и его ранняя лирика, два ключевых романа -«Братья и сестры из Неаполя» («Die Geschwister von Neapel», 1931) и «Сорок дней Муса-дага» («Die vierzig Tage des Musa Dagh», 1933), публицистика начала 30-х годов из посмертно опубликованного сборника «Между Верхом и Низом» («Zwischen Oben und Unten», 1946). При всей разножанровости текстов принцип их порождения в творчестве Верфеля един. Тексты Верфеля рассматриваются и как самостоятельные художественные произведения и как единый текст, скрепленный общими концептами. Представляется, что ключевые концепты «Свое» и «Чужое» придают творчеству Верфеля смысловую законченность и единство. Единый целостный текст произведений писателя понимается как система.
Особое внимание в предлагаемом исследовании уделяется произведениям, написанным в начале 30-х годов в преддверии прихода к власти национал-социалистов. Этот период Европейской истории, пользуясь терминологией И. Пригожина, по праву можно назвать периодом «флуктуации» (колебаний в системе), которые впоследствии привели к «бифуркации и появлению кризиса» — установление во многих странах Европы тоталитарного режима правления.1 В такие моменты истории вопрос идентичности человека ставится особенно остро, создаются особые художественные произведения, - выражающие реакцию на флуктуации в культуре и истории. Авторы часто рассматривают возможные варианты развития общества по прошествии точки бифуркации. В этот период творчества Верфеля особенно ярко проявляется связь произведений с его биографией и многообразием контекстов (творчество, лекции и открытые выступления). Поэтому особое внимание уделяется выходу за переделы имманентной интерпретации текста и обращение к историко-политическому и биографическому контекстам произведений.
1 Пригожий, И. Кость еще не брошена. Послание будущим поколениям // Наука и жизнь. №11, 2002. - С. 27.
Целью диссертации является исследование художественного мира Ф.
Верфеля как системы. При этом особое внимание уделяется концептам «Свое» и «Чужое», их диалектической взаимосвязи.
Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:
1. Раскрыть соотношение «единого текста» Франца Верфеля и
внелитературной реальности.
Охарактеризовать художественный мир Ф. Верфеля как систему.
Рассмотреть пространственно-временную структуру художественного мира.
Проанализировать ключевые концепты в романах и в публицистике писателя 20 — 30-х годов.
Выявить пространственно-временные параметры концептов «Свое» и «Чужое».
Художественный мир писателя рассматривается в работе как целостная система, включающая автора, корпус произведений, отклики читателей в контексте традиции и реальности начала 30-х годов XX века. Соответственно, работа построена на основе системного подхода к литературе и культуре, предложенного учеными Нижегородского государственного лингвистического университета им. Н. А. Добролюбова совместно со специалистами Одесского государственного университета.
Метод и основной предмет исследования обусловили методику — сочетание элементов системного, культурно-исторического и концептуально-филологического подходов, опору на общие основы теории литературы и теории межкультурной коммуникации.
Теоретико-методологическая база исследования сложилась на основе по теории и истории литературы, теории межкультурной коммуникации и концептологии отечественных ученых Н. Д. Арутюновой, С. А. Аскольдова,
1 Зинченко В. Г. Методы изучения литературы. Системный подход/ В. Г. Зинченко, В. Г. Зусман, 3. И. Кирнозе. - М., 2002.
28 М. М. Бахтина, В. М. Жирмунского, Д. С. Лихачева, Ю. С. Степанова, а также
ученых НГЛУ им. Н. А. Добролюбова.
На защиту выдвигаются следующие положения:
Разножанровые произведения Ф. Верфеля образуют «единый текст», тесно связанный с внелитературной реальностью 20-30-х годов XX века.
В произведениях Верфеля возникает дополнительная экспрессия за счет включения смысловых связей между текстом и контекстом.
3. Художественный мир Франца Верфеля - сложная система,
представляющая собой вариант универсальной схемы, включающей Верх, Низ
и пространство «между мирами», в котором находится человек.
Системообразующим для художественного мира Франца Верфеля является концепт «Свое-Чужое», скрепляющий различные уровни системы.
Взаимосвязи ключевых концептов в романах писателя «Братья и сестры из Неаполя» и «Сорок дней Муса-дага» представляют собой сдвоенные антиномичные смысловые структуры: Свое-Чужое, Верх-Низ, Свет-Тьма.
Практическая ценность диссертации заключается в рассмотрении произведений Франца Верфеля с позиций концептуально-культурологического направления в филологии. Результаты работы могут найти применение в лекционных курсах по истории немецкоязычных литератур первой половины XX века и по теории и практике межкультурной коммуникации.
Апробация работы. Основные положения диссертации были изложены на XVIII и XIX Пуришевских чтениях (Москва, 2006, 2007), международной научной конференции (Нижний Новгород, 2007) и на заседаниях кафедры зарубежной литературы и межкультурной коммуникации Нижегородского государственного лингвистического университета. Результаты исследования представлены в 5 публикациях, в том числе одна статья в издании, включенном в реестр ВАК МОиН РФ.
Структура работы.
29 Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения,
библиографического списка, насчитывающего 256 наименований на русском,
немецком и английском языках, и списка электронных ресурсов.
Текст и контекст в творчестве Ф. Верфеля 10 - 20-х годов XX века
Франц Верфель начал свой творческий путь как поэт-экспрессионист. Литературный дебют молодого писателя состоялся в 1909 году. В воскресном приложении газеты «Время» («Zeit») от 23 февраля по протекции к тому времени уже известного писателя Макса Брода были опубликованы два первых стихотворения Франца Верфеля. Как отмечал его близкий друг, пражский литератор Вилли Хаас (Willy Haas, 1902 - 1959), творчество, несомненно, было призванием Верфеля. « ... он писал стихи, много-много стихов на клочках бумаги, которые были рассыпаны на ночном столике, по карманам его одежды ... служили закладками книг, которые он читал...». Творчество составляло часть сущности художника. Австрийский писатель, нобелевский лауреат Элиас Канетти (Elias Canetti, 1905 - 1994) также впоследствии отмечал в интервью биографу П. Ш. Юнгку, что «писать для Верфеля было необходимостью».
Отец поэта, преуспевающий фабрикант Рудольф Верфель, приложил немало усилий для благосостояния семьи, так как сам получил от отца в наследство только долги. Он, безусловно, смотрел на сына как на продолжателя своего дела, но Франц на протяжении всей жизни остался верен литературе. Отношения с отцом переосмысляются и переживаются в художественном мире писателя. Они не настолько напряженные и конфликтные, как, например, отношения Ф. Кафки с его отцом. Верфель-старший не высказывал одобрения по поводу литературных занятий сына, но и не накладывал на них отцовского вето. В художественном мире Верфеля отец символизирует старшее поколение, архаический порядок и закон.
Литература занимала важное место в кругу интересов начинающего поэта. Она представляла для него не только возможность для собственного творчества, Верфель читал много и с большим интересом. В школьную программу тех лет были включены произведения классика австрийской литературы XIX века Адальберта Штифтера (Adalbert Stifter, 1805 - 1868). Верфель всегда восхищался гармоничным сочетанием идеализма и глубокой веры в воззрениях Штифтера. В дальнейшем поэта-экспрессиониста с великим австрийским классиком будет сближать восприятие человечности как «первоосновы бытия» (Штифтер) и «основы развития общества» (Верфель).1 Тео, рассказчик в позднем романе Верфеля «Растраченное небо» («Der veruntreute Himmel», 1939) будет цитировать Штифтера, описывая атмосферу эпохи: «наш мир, прелестный и знакомый дом, превратился в совершенно чужое пространство». Такое восприятие в дальнейшем будет свойственно и начинающему поэту.
Со Штифтером Верфеля связывает и «еврейская тематика» их произведений, обращение к Библейским сюжетам. В этом ключе следует упомянуть новеллу Штифтера «Авдий» («Abdias», 1842), трагическая атмосфера которой невольно напоминает страдания, связанные с образом гонимого народа в драматургии («Павел среди евреев») и романном творчестве позднего Верфеля. Герой Штифтера на протяжении всей жизни претерпевает постоянные утраты, такова же участь гонимых армян в романе «Сорок дней Муса-дага». Судьба гонимых людей, обреченных на потери -своеобразный перефраз Библейского сюжета об Иове. Он станет символом всего поколения художников первой половины XX столетия.
Художественные концепты «Отец» и «Закон» и их соотнесенность со «Своим-Чужим» в романе
Роман «Братья и сестры из Неаполя» занимает достаточно обособленное место в творчестве Верфеля, и, как отмечают критики, «противопоставлен остальным произведениям писателя».1 Это единственный роман Верфеля со счастливым финалом. Автор работал над ним более года, и, как отмечала Альма Малер-Верфель, «она редко видела, чтобы он работал в таком экстазе, как тогда». Это самый любимый роман Верфеля, он считал его абсолютно удавшимся. «Братья и сестры из Неаполя» был восторженно принят читательской публикой, но, как правило, обойден критиками, хотя, например, В. Паульзен считает именно это произведение Верфеля «началом романного пути писателя».
Сам автор в одном из интервью отмечал, что во время работы «у него было необъяснимое чувство, что за каждым отдельным словом скрыто нечто невысказанное. Он позволил себе попытку в совершенно обычном реальном повествовании одновременно изобразить параллельный метафизический, или, лучше сказать, символический мир».5 Д. Давно также отмечает неоспоримое наличие второго смыслового пласта в романе (second level). Такое многоуровневое кодирование текста свойственно художественному миру австрийского литератора. Оно отражает сложность и комплексность современной ему эпохи.
Верфель писал свои произведения, когда мир захватила волна технизации. Человеческая личность ушла на второй план. Жизнь становилась механизированной, а отдельный индивид в ней - мелкой деталью сложного технического процесса. И если механизм запущен, его трудно остановить, а еще труднее заставить его вертеться в обратную сторону. Подобный мотив встречается в романах Франца Кафки «Процесс» и «Замок». Спасительная помощь извне в них остается лишь потенциально возможной, однако нереализованной.
С европейской реальностью 20 — 30-х годов XX столетия связан и художественный мир романа «Братья и сестры из Неаполя». Действие романа происходит в 1924 году. И на этот раз писатель выбрал прошлое в качестве временного пространства, в котором разыгрываются события романа. Но прошлое не настолько удалено, как, например, в драмах Верфеля. Реалии романа отсылают читателя к внетекстовой реальности. Учитывая ключевые концепты, можно предположить, что временное пространство произведения воспринималось как современность.
Семья мелкого банкира из Неаполя Доменико Паскарелла состоит из ее главы - отца, и шестерых детей, трех мальчиков и трех девочек. Мать умерла много лет назад, а абсолютный властитель отец редуцировал все возможные контакты с внешним миром и пытается привить нелюбовь к внешнему миру своим детям. Одна из строго соблюдаемых в семье традиций - посещение оперы в открытие сезона - ознаменована новым знакомством. Англичанин Артур Кэмпбел с первого взгляда влюбляется в среднюю дочь Грацию. Дети, уставшие от изоляции, помогают Грации и среднему брату Лауро тайно от отца посетить костюмированный бал. В ночь на балу Грация вновь встречает Кэмпбела, он признается девушке в своем чувстве и уезжает, считая разницу в возрасте непреодолимым препятствием. В эту ночь Доменико Паскарелла становится банкротом по вине нечестного компаньона. Сыновья вынуждены уехать на поиски заработка в Бразилию. Девять месяцев Паскарелла умело скрывает плачевное состояние дел, но при первой же проверке его арестовывают. Он оказывает вооруженное сопротивление представителям власти. Кэмпбелу удается вызволить дона Доменико из тюрьмы и восстановить его небольшое банковское предприятие, заплатив все долги. Семья выходит из финансового кризиса, но с потерями - Лауро погибает в Бразилии от укуса ядовитой змеи. Семейной целостности, которую так старался сберечь отец, больше нет.
Место действия романа - Италия — страна, с которой Верфеля связывали не только романтические представления, но искренняя любовь. Исследователи его творчества связывают этот факт также с неподдельной страстью писателя к итальянской музыке и в частности к творчеству Джузеппе Верди.
Чудесные события, описанные в романе, не могут произойти ни в одной другой стране. «Сказочной» называет ее Франц Верфель. И жанр романа он определяет как «сказку». Характерной жанровой чертой является тесная связь с действительностью в историческом и бытовом плане, одним из излюбленных стилистических средств в этой связи — аллегория.
Аллегоричность повествования появляется, например, в символике фамилии семьи. Паскарелла от итальянского pascere «пасти», подчеркивает функцию отца как пастыря по отношению к своим детям. Модель его поведения обусловлена не только многовековым представлением о роли отца, но, благодаря имени, выходит на символическо-религиозный уровень и за рамки романного текста. В последнем случае подразумевается роль фюрера, который тоже был своеобразным пастырем для немецкого народа.
Роман «Сорок дней Муса-дага» в контексте мировой истории первой трети XX века
Закончив работу над романом «Братья и сестры из Неаполя» осенью 1931 года, Франц Верфель углубился в изучение архивных данных по вопросу армянского геноцида 1915 года в Турции. Писатель искал исторический материал для своего следующего романа «Сорок дней Муса-дага».
Этому произведению автор придавал особую значимость. В письме родителям от 24 марта 1933 года Франц Верфель писал: «... возможно, этот эпос станет моим главным творением. С ним связяна чудовищная ответственность» (Es wird vielleicht mein Hauptwerk sein. Ungeheure Verantwortung hangt daran).
Исследователи творчества Верфеля также особо выделяют этот роман как один из наиболее удачных. В. Паульзен относит его к «проектам значительного масштаба» и считает ранние романные опыты писателя своеобразной подготовительной ступенью к «Сорока дням Муса-дага», не отрицая художественной ценности предыдущих произведений. Ученый характеризует этот эпос как вершину всего литературного наследия эпохи между мировыми войнами. П. С. Юнгк по праву называет его «самым обширным и стилистически убедительным»,3 армянская исследовательница М. Пирумова — «талантливым и глубоко человечным».
Идея романа появилась во время второго путешествия писателя на Восток в 1929 году. Это путешествие литературоведы считают если не «переломным моментом творчества писателя, то, безусловно, значительным этапом».5 Поводом для повторного визита в Иерусалим послужил неподдельный интерес Франца Верфеля к истории евреев, их судьбе в контексте современности, к проблематике их самоопределения, поиска места в жизни в прямом (географическом) и переносном (национальном, духовно-ценностном) смыслах. Иерусалим стал впоследствии местом действия его романа «Иеремия. Услышьте глас» («Jeremias. Horet die Stimme», 1937).
Исследователь К. Штайнер считает Верфеля ведущим религиозным автором своего времени (homo religiosus), и не случайно. Сюжеты и тематика его произведений часто восходят к библейской истории. Роман «Сорок дней Муса-дага» продолжает религиозную тематическую линию в творчестве писателя. Ее можно проследить, начиная с ранних произведений: «Искушение» («Die Versuchung», 1913), «Христианское послание» («Die christliche Sendung», 1917), «Черная месса» («Die schwarze Messe», 1920), «Павел среди евреев» («Paulus unter den Juden», 1926), незаконченный набросок «Погром» («Pogrom», 1926), «Барбара или Благочестие» («Barbara oder die Frommigkeit», 1929).
Судьба армян была близка судьбе еврейского народа. Писатель отложил работу над еврейским эпосом и посвятил себя изучению материала об армянах, поскольку «это было актуальнее». В то же время на глубинном уровне роман обращен и к судьбе евреев. К. Штайнер указывает в своей работе на многочисленные исторические связи армян и евреев. Также легенда о том, что жители долины у подножья Муса-дага были потомками одного из израильских племен, была известна Францу Верфелю.4
Отправным пунктом для работы над материалом послужил один из эпизодов, произошедших с Францем Верфелем и Альмой Малер в Дамаске. На фабрике по производству ковров они увидели армянских детей-сирот. Это зрелище произвело на путешественников неизгладимое впечатление, они испытали «сильный моральный шок».