Содержание к диссертации
Введение
I. Алишер навои и его отношение к амиру хосрову дехлеви 13
1. О влиянии персидского языка и литературы в творческой деятельности Навои 13
2. Навои о творческой личности Амира Хосрова Дехлеви .24
3. Влияние творчества Амира Хосрова на поэтическую деятельность Навои 40
3.1. Газельная традиция Амира Хосрова в творчестве Навои .40
3.2. Ответные касыды Навои к касыдам Амира Хосрова Дехлеви . 57
II. Сопоставительный анализ лирико-философских поэм навои и амира хосрова 78
1. «Хайрат ал-аброр» («Смятение праведных» Навои и «Матла а л-анвор» («Восхождение светил») Амира Хосрова 78
2. «Саб’а-и сайра» («О семи скитальцах») Навои и «Хашт бихишт» («Восемь райских садов») Амира Хосрова 94
2.1.Особенности образа Бахрама в поэме 94
2.2.Фольклорная основа первых сказаний «Хашт бихишт» Амира Хосрова и «Саб’а-и сайра» Навои 113
2.3. Традиции и новаторство в сказазаниях «Саб’а-и сайра»
Навои 127
III. Лиро-эпические поэмы алишера навои и амира хосрова дехлеви .144
1. «Фархад и Ширин» Навои и «Ширин и Хосров» Амира Хосрова 144
2. «Лейли и Меджнун» Навои и «Меджнун и Лейли» Амира Хосрова 155
3. Отличительные черты образа Искандера в поэме «Садд-и Искандари» («Стена Искандера») Навои 167
Заключение 194
Библиография
- Навои о творческой личности Амира Хосрова Дехлеви
- Ответные касыды Навои к касыдам Амира Хосрова Дехлеви
- «Саб’а-и сайра» («О семи скитальцах») Навои и «Хашт бихишт» («Восемь райских садов») Амира Хосрова
- «Лейли и Меджнун» Навои и «Меджнун и Лейли» Амира Хосрова
Навои о творческой личности Амира Хосрова Дехлеви
Примечательно то, что Навои свое литературное творчество начал на персидском языке, и хотя в последующем он преимущественно свои произведения создавал на староузбекском языке, но, тем не менее, до конца своей жизни не переставал сочинять стихи на фарси.
В своем вышеупомянутом трактате «Суждение о двух языках» Навои, ведя речь о певучести и поэтичности языка фарси, подчеркивал следующее: «Среди сартов (здесь имеется в виду персоязычные народы – А.О.) утонченных поэтов и ученых мужей встречаются больше чем у турок, и они оставили в изумления вес мир своей прозорливостью». Более подробно комментируя приоритетности персов и таджиков, Навои отмечает: «Сарты по сравнению с тюрками более стремительны к интеллектуальному развитию и выявляют глубокие философские и научные знания» (27, 11).
Навои писал: «поскольку издревле в Мевараннахре, Хорасане и Персии цари сартов самостоятельно властвовали, в мире появилось много поэтов, творивших на персидском языке. Таковы Хакани, Анвари, Камол Исмаил, Захир и Салман, создававшие касыды; мастера поэтической речи в написании месневи – Фирдоуси, уникальный поэт всех времен Шейх Низами и индийский чародей Мир Хосров; творившие газели – поэт-новатор Шейх Муслихаддин Саади и не имеющей себе равных Ходжа Хафиз Ширази показали свои блистательные таланты…» (27, 35).
Навои в своем сочинение «Махбуб ал-кулуб» («Возлюбленный сердец»), перечисляя имена многих персидско-таджикских поэтов классического периода, отмечает, что они своими прекрасными художественными произведениями доказали и показали богатство, колоритность и музыкальность персидского языка. При этом он, скромно отзываясь о себе, указывает на то, что он сам стоит в одном ряду с самыми недостойными их учениками (25, 24-26).
Следует отметить, что Навои, проходя большую творческую школу мастерства персидской поэзии и кузницу гениальных персоязычных поэтов и, тем самым, воспринимая у них передовые традиции, плодотворно использовал их в своем творчестве не только на фарси, но и на родном староузбекском языке. В «Суждении о двух языках» он отмечает, что сочинял он «Хайрат ал-аброр» («Смятение праведных») в подражание «Махзан ал-асрор» («Сокровишницы тайн») великого Низами. Поэму «Фарход и Ширин» написал в подражание «Ширин и Хосров» Амира Хосрова. «Лейли и Меджнун» написал в ответ на «Гаухар-наме» Ходжу; «Сабъаи сайра» («Семь планет») сочинил в подражание «Хафт пайкар» («Семь красавиц») Ашрафа. А «Садд-и Искандари» («Стена Искандера») написал в подражание «Хираднома-и Искандари» («Книга мудрости Александра») высокочтимого Джами и, когда сочинял «Лисон ат-тайр» («Язык птиц»), его взор был направлен на поэму «Мантик ат-тайр» («Речи птиц») Аттара.
В протяжении всей своей плодотворной творческой деятельности Навои в создании газелей, в первую очередь, обращался к газелям великого предшественника своего Хафиза Шерази, поскольку его газельную лирику считал вершиной эволюции данного жанра. Поэтому констатировал следующее: «А еще я сочинил диван персидских стихов в подражание Ходже Хафизу, являющемуся виртуозом поэзии в употреблении изящных словосочетаний. В этом диване число бейтов более шести тысяч, и большая часть из них - подражание газелям сего мужа…» (27, 32).
Современные таджикские учные отмечают, что в XV веке сочинение «ответов» (назира) на стихи известных поэтов прошлого считалось доказательством творческой зрелости и воспринималось как поэтическое состязание. Поэт, проявивший свои способности в искусстве «ответа», считался достойным признания. Доказательством тому служат многочисленные «ответы» Навои на газели других известных персидских поэтов, таких как Саади, Амир Хосров Дехлеви, Джами, Котиби, Амир Шохи, Шайхам Сухайли и других, написанных на двух языках – фарси и староузбекском.
Навои по просьбе своего учителя Джами на узбекском языке составил свод своих лирических стихов под названием «Хазоин ал-ма они» («Сокровищница мыслей»), состоящий из четырех диванов соответственно четырем ступеням своего возраста - «Гароиб ас-сигар» («Причуды детства»), «Наводир аш-шабоб» («Редкие дары юности»), «Бадое ал-васат» («Диковины средних лет») и «Фавоид ал-кибар» («Назидания старости»), в подражание знаменитому персидскому поэту Амиру Хосрову Дехлеви. В этот свод вошли стихи разных лирических жанров, в нем особенно многочисленны газели (более 2600) - излюбленный жанр Навои, отличающиеся удивительной цельностью. Здесь интересно заметить тот факт, что согласно традиции составления дивана в начале приводят касыды, однако Навои в составлении сборника лирических стихов, идя по стопам Хафиза, начинает диван с газелей. Это, во-первых. Во-вторых, первая газель Хафиза является муламмой, т.е. начальные строки е бейтов на арабском языке, а вторые на фарси
Ответные касыды Навои к касыдам Амира Хосрова Дехлеви
В узбекской аудитории Амир Алишер Навои прежде всего прославился как поэт создавшей изящных газелей. Он – творец, внесший огромный вклад в развитие узбекской газели. Навои развил этот жанр, как в количественном, так и в качественном плане. Великий поэт создал более трех тысяч газелей на узбекском и таджикском языках. В узбекской поэзии он активно применял форму газели, состоящей из свободных байтов (двустиший), газели якпора, байты которых плотно взаимосвязаны по смыслу, газели по конкретному жизненному событию, и газели мусалсал, в которых последовательно освещается конкретный пейзаж или лирическое переживание.
Данное разнообразие и качественные изменения, связанные с мастерством Навои стало сильным толчком для развития узбекской газели в последующие периоды. Навои оказал огромное влияние на развитие узбекской газели, и следует особо подчеркнуть, в его становлении как продуктивного и совершенного творца газелей важным источником послужило творчество великих таджикских поэтов. Сам Навои в произведениях «Мухокамат ал-лугатайн», «Махбуб ал-кулуб», «Мажолис ан-нафоис» и др. с удовлетворением отмечал, что творчество великих персидско-таджикских поэтов было для него школой познания.
Амир Алишер для совершенствования своего лирического мастерства особенно глубоко изучал творчество великих персидско-таджикских поэтов. Навои открыто указывал, у кого из персидско-таджикских поэтов учился и чьи влияния заметны в его газелях.
Великий поэт особо упомянул трех гигантов персидско-таджикской поэзии: Амира Хосрова Дехлеви, Хафиза Ширази и Абдуррахмана Джами, подчеркивая несравнимость их газелей, констатирует, что в написании газелей следует их традициям (17, 516).
В работах литературоведов, в частности кандидатской диссертации А.Шомухамедова (152) на основе анализа традиций, новаторства и мастерства указано влияние Абдуррахмана Джами, в монографии М.Суюнова Хафиза Ширази (133) на поэзию Алишера Навои. Изучение Навои мастерства газели Амира Хосрова, татаббу на его газели и традиции, новаторство в них, своеобразие мастерства двух великих поэтов в качестве творцов газели не было объектом специального исследования, в данном разделе исследования мы попытаемся проанализировать данный вопрос. Уместно отметить, что Амир Хосров Дехлеви признан автором наибольшего количества диванов лирических стихов в персидско таджикской литературе, а в узбекской литературе автором самого большого количества диванов является Амир Алишер Навои. Диваны Амира Хосрова «Тухфат ас-сигар», «Васат ал-хат», «Гуррат ал-камол», «Бакияи накия» и «Нихоят ал-камол». Диваны же Амира Алишера «Илк диван» (“Раняя лирика”), «Бадое ул-бидоя», «Наводир ун-нихоя», «Хазойин ул-ма они» (состоящий из четырех диванов) и «Диван-и Фани». В данных диванах, хотя и собраны стихи различных лирических жанров, большую их часть составляют газели. Все диваны Амира Хосрова состоят только из стихов на персидско-таджикском языке. Амир Алишер собрал в отдельных диванах стихи на узбекском языке и в отдельном диване – на персидско-таджикском. Диван Навои, состоящий из стихов на таджикском языке, называется «Диван-и Фани». Стихи, включенные в «Диван-и Фани» Навои подписывал псевдонимом «Фани», большую часть которых составляют газели татаббу , ихтиро и мухтара. В «Диван-и Фани» собрано 553 газелей и более 33 из них – это татаббу на газели Амира Хосрова. В диванах Навои на узбекском языке также много татабб у , написанных на газели Амира Хосрова, и в каждом из них он мастерски продолжил традиции великого таджикского поэта.
Все татаббу газели Навои – Фани, включенные в «Диван-и Фани» имеют заглавия, в которых указано, на чьи стихи написано данное татаббу . Таким образом, татаббу на газели Амира Хосрова приведены под названиеми «Татаббу и Мир», «Татаббу и Мир Хосров», «Дар таври Мир». Кроме того, Амир Алишер писал татаббу на газели Амира Хосрова в стиле других поэтов, которые носят названия: «Татаббу и Амир Хосров дар таври Ходжа Хафиз», «Татаббу и Мир дар таври Ходжа». Имена «Ходжа Хафиз», «Ходжа» в данных заглавиях означают Хафиза Ширази, а слово «тавр» стиль поэта.
Следует отметить, Амир Алишер в своих татаббу , продолжая традиции своих великих предшественников, относился к ним творчески. Поэтому татабб у Навои не просто образцы подражания или пассивного следования, в них четко прослеживается, как поэт состязался со своими предшественниками. Навои демонстрирует в них свое художественное мастерство, привнося в традиции новшества, создавал их как выдающийся художник слова. В качестве примера мастерства поэта можно привести «Татаббу и Мир» Навои, написанный на газель Амира Хосрова с радифом «бингарам»:
«Саб’а-и сайра» («О семи скитальцах») Навои и «Хашт бихишт» («Восемь райских садов») Амира Хосрова
Однако данные аналогии связаны в основном с формалными аспектами и отдельными идейными направлениями месневи, по содержанию они отличаются друг от друга.
При сравнении можно установить, что два произведения отличаются также и объемом. Так, «Матла ал-анвор» состоит из 3310 бейтов, «Хайрат ал-аброр» - из 3988. Значит, месневи Амира Алишера превышает месневи Амира Хосрова на 678 двустиший. Вместе с тем, «Матла ал-анвор» состоит из 55 глав, тогда как «Хайрат ал-аброр» состоит из 63. «Хайрат ал-аброр» превышает «Матла ал-анвор» на 8 глав, что свидетельствует о том, что в нем больше освещаемых вопросов, и они освещены более широко. Есть различие и в количестве глав во вступлении. Так, вступление «Матла ал-анвор» состоит из 14 глав, а «Хайрат ал-аброр»а из 21 главы. Однако основная часть обоих месневи состоит из 20 глав (маколот). Заключительная часть произведений также различается. Заключение «Матла ал-анвор» состоит из
1 главы, заключение «Хайрат ал-аброр»а из 2-х глав. Вступление «Матла ал-анвор» состоит из следующего: хамд о том, что Аллах – созидатель и един (1)2; 1-муноджот – прощение помощи от величия Аллаха (2), 2-муноджот – прощение помилования от Бога рахмона и рахима (3), 3-муноджот – воспевание чистоты и благородства Всевышнего и мольба об отпушении грехов (4); 1-на т – возвеличивание пророка (5), 2-на т – изображение ми роджа пророка (6), 3-на т – воспевание правдивости и того, что пророк умеет прощать, прощение прощения (7); касыда муршиду Амира Хосрова Низомаддину Авлия (Святого) (8); 1-мадх, в котором воспет Султан Алоаддина Хилджи (1296-1366) (9), 2-мадх, в котором воспеты сила, справедливость, благородство, щедрость Алоаддина Хилджи (10); изложение причин написания произведения и ответа на «Хамсу» Низами (11); первый хилват, призывающий к просыпанию (трезвости) (12), 2-хилват – описание грусти от трудностей (13), 3-хилват о том, что под предводительством пира (наставника) можно дойти до цели (14).
Цифра в скобках означает порядковый номер главы. Вступление «Матла ал-анвор» заканчиывется 3-мя хилватами, составляющими 14-ую главу. Вступление «Хайрат ал-аброр» состоит из двадцати одной главы, включающей следующие вопросы: разъяснение букв в божественной фразе «Бисмиллохир рахмонир рахим», отражающей тавхид-и Хак (единство Аллаха) (1). Хамд о том, что Аллах созидатель, и он управляет тем, что создал своим божественным разумом (2); 1-ый муноджот о том, что Аллах показывает свое лика и основной цели от созидания мира (3). 2- ой муноджот о могуществе Аллаха (4); 3-ий муноджот о месте человека среди сотворений Аллаха и его не сравнимости (5); 4-ый муноджот о милости и щедрости Аллаха (6); 1-ый на т о том, что Мухаммад друг Аллаха (7), 2-ой на т о качествах Мухаммада до пророчества (8), 3-ий на т о том, что Мухаммад совершенный (гармонично развитый) человек (9), 4-наът о благородных делах Мухаммада и его чоррах (четырех сподвижниках (10), 5-на т о ми родже (вознесение на небо) Пророка (11). Значит, у Амира Хосрова 1 хамд, 3 муноджот, 3 на т, а у Амира Алишера 1 тавхид, 1 хамд, 4 муноджот, 5 на т. Если Амир Хосров приводит ми родж во втором на т (6-ая глава), то Амир Алишер освещает его в 5-ом на т (11-ой главе).
Навои во вступлении особо останавливается на касыды своих учителей, написавших хамсу (пятерицу). Так, в 12-ой главе воспеты Низами Генджави и Амир Хосров Дехлеви, а в 13- ой главе – Абдуррахман Джами. В следующей главе дается определение слову, говорится о том, что в поэзии высокое место занимает смысл, что оно первично в отношении формы (14), значение создания произведения на родном языке (15). Если Амир Хосров приводит во вступлении три хилвата (уединения), то Навои приводит три хайрата (удивления). В первом хайрате описывается внимание души на природу и человека (18), во втором – взгляд души на предметы космоса и ангелов (19), в третьем путешествие души в тело человека (20). Амир Алишер завершает вступление одой в честь великого шейха накшбандия Ходжы Бахоаддина Накшбанда в 21-ой главе. В хамд, муноджот, на т и изображениях ми родж во вступлении обоих произведений прослеживается определенная схожесть. Единство, поставленных в них вопросов, естественным образом привело к близости в изображении. В интерпретации же других вопросов в оставшихся главах вступления очевидны различия.
Амир Хосров не посвящал отдельной главы для восхваления Низами, начавшего писать хамсу. В главе, посвященной та лифу (создание) книги, говорит, что решил написать ответ на «Хамсу» Низами, и воспевает своего предшественника как великого поэта того времени. Навои же воспевает Низами и Амира Хосрова в отдельной главе. он, возвеличивая Низами как «Хайли фасохат бошининг афсари, Ганжи яцш афсарининг гавщри» (коронированным был среди красноречивых, дрогоценной жемчужиной был в кладе истины) (18, 48), сравнивая с ним, дает высокую оценку и Амиру Хосрову
«Лейли и Меджнун» Навои и «Меджнун и Лейли» Амира Хосрова
Негр идет по дороге. Молодые люди продолжают свой путь. Становится очень жарко. Они останавливаются под одним большим деревом. Там был родник. Умывшись, они едят и ложатся отдохнуть. В это время к ним подходит тот, потерявший своего верблюда человек, и начинает на них злиться: «Я в поисках верблюда прошел один фарсанг (6 км – О.А.). искал всюду, в горах, везде. Но ведь, ни верблюда, но даже пыли от него я не видел?!». Тогда один из братьев (старший) сказал: «Послушай. На одном боку верблюда было масло, а с другого мед?». Негр не успел ответить, как второй спросил: «А не сидела ли на нем женщина?». Тут же в разговор вмешался третий: «Женщина, наверное, беременная. И, похоже, поэтому она не смогла управлять верблюдом».
Подумав, негр подтверждает наличие названных молодыми людьми признаков. Но, не зная о находчивости молодых людей, принимает их за воров. В результате, бросается на них, и поднимает шум. Услышав его крики, собираются люди. После того, как негр обвиняет их, сообщают шаху. По указу шаха, молодых людей бросают в зиндан. Они проводят там ночь. А верблюд, как выясняется, забрел в кусты. Утром один человек, собирающий дрова, находит его и возвращает хозяину. Выясняется не виновность молодых людей. Однако шах удивляется тому, как братья принцы, не видя верблюда, так правильно рассуждали, и распрашивает, желая выяснить – в чем их секрет.
Принцы объясняют, на чем основывались их предположения. Старший сын говорит: «Понаблюдал за дорогой, где ходил верблюд, трава съедена только с одной стороны. Оттуда и понял, верблюд слеп на один глаз». Второй сын сказал: «Верблюд оставил по дороге след, будто слонялся одной ногой, так, я и понял, что он хромает». Третий сказал: «Часть травы по дороге съедена, а часть нет, изо рта верблюда выпали плохо разжеванные травы, от чего я пришел к выводу, что у него выпали зубы». Шах проверил их предположения и признал их правильность. После этого стал расспрашивать по следующим трем предположениям. Первым ответил старший принц: «Над тем, что выпало по одной стороне дороги, видел мух. Над тем, что выпало по другой, ходили муравьи. Подумав, понял, там, где мухи – мед, а там где муравьи – масло пролито». Средний принц ответил: «Там, где верблюд присел, видел следы от пар обуви. Взял и понюхал листок, оказавшийся под следом, вдруг во мне пробудилась страсть. Пришел к выводу, на верблюде сидела женщина, а не мужчина». Третий сказал в ответ: «Женщина, вставая чтобы сесть на верблюда, опиралась двумя руками о землю, перед ногами имелись следы рук. Оттуда я и понял, она беременна».
После того, как и эти предположания принцов, оказались верными, шах восхишается ими. После этого отведя во дворце особое место, с уважением к ним показывает гостеприимство. Так проходит некоторое время. В один из дней, шах, прислав им, жареное мясо ягненка и вино, спрятавшись, подслушивает их разговор. Испробав вина старший принц говорит: «Это вино не чистое, от него пахнет кровью человеческой». Средний дополняет его слова: «И мясо не чистое, наверное, зарезанный ягненок, вскормлен собачьим молоком». Третий высказывает мнение: «Шах тоже не похож на аристократа. Думаю, он сын повара».
Услышав слова молодых людей, шах удивляется. Потом, войдя к ним, просит повторить сказанное. Молодые люди повторяют свои предположения. Шах задумывается. Его особенно больше заставляет задуматься мнение, высказанное о нем самом. Шах в мучениях проводит ночь. С рассветом, призвав чапана и садовника, начинает расспрашивать. Садовник сообщает, что на месте сада раньше было кладбище. Пастух признается, после того, как волк унес мать, ягненка вскармливал молоком только что родившей собаки, и поскольку он был жирный, принес повару дворцовому. После того, как два предположения молодых людей оказались правильны, шах идет к матери, чтобы уточнить третье предположение. И спрашивает у не, кто же его настоящий отец. Мать шаха сначала выражает не довольство вопросом своего сына. Отрицает его доводы. Говорит, что его отец шах. Но сын, повторив свой ответ, подчеркивает, если мать не скажет правды, то пусть даже сотворит грех, может убить е. Услышав это, мать вынужденно говорит:
У меня есть тайна,расскажу о ней, хотя нельзя было говорить, Теперь слушай, «Однажды весной царь отправился в путь, чтобы поохотиться. Я была молода, красыва, одна спала на веранде. Когда крепко уснула пришел повар и накрыл дастархан. Во мне , молодой женщине, пробудилась страсть. К нему привязалась как пянная, и вожделение сломала честь мою. Вс что была в моей судьбе, произошло по участи моей. Влажность преобрела новые ветки и появился плод как ты.
Услышав это, шах огорченный, и жалеющий о том, что допросил свою мать, стесняясь, приходит к молодым людям. Сообщает им, что их предположения оказались верными, и спрашивает, на каком основании они высказали подобные мнения. Старший сын отвечает ему так: «когда я выпил из этого вина, мое тело охватила грусть. Понаблюдал за окружающими, увидел их тоже грустными. После этого понял, что в нем есть кровь умерших». Второй сын ответил так: «Я протянул руку, чтобы поесть мяса ягненка, вдруг изо рта пошла вода, похожая на слюну собаки. А боковая кость ягненка была большая как у собаки