Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Предпосылки формирования русско-таджикских литературных взаимосвязей и история их исследования .12
1. Отношение России и Средней Азии в XIX веке и их влияние на политическое и культурное развитие Туркестана 12
2. О русско-таджикских литературных взаимосвязях .24
Глава II. Л. Толстой и персидско-таджикская классическая литература 46
1. К вопросу изучения связи Толстого с Востоком 46
2. Исследование творчества Л. Толстого в таджикском литературоведении .. 92
3. Влияние персидско-таджикской классической литературы на творчество Л. Толстого 106
4 Влияние творчества Толстого на таджикскую литературу 139
Глава III. Переводы произведений Л. Толстого на таджикский язык 154
1. Л. Толстой в переводах на персидский язык .154
2. Произведения Л. Толстого в переводе на таджикский язык. 183
3. Художественный стиль рассказов Л.Н.Толстого в таджикских переводах 211
Заключение 246
Список использованной литературы
- О русско-таджикских литературных взаимосвязях
- Исследование творчества Л. Толстого в таджикском литературоведении
- Влияние творчества Толстого на таджикскую литературу
- Произведения Л. Толстого в переводе на таджикский язык.
Введение к работе
Актуальность и необходимость исследования проблемы русско-таджикских литературных связей ХIХ-ХХ веков в контексте творчества Льва Толстого вызвана тем, что, несмотря на длительный период изучения русско-таджикских литературных связей, особенно литературы советского периода, исследователи все еще сталкиваются с огромным количеством нерешенных проблем. В этом смысле исключительный интерес для литературоведения представляет исследование проблемы влияния русской литературы, в том числе творчества Льва Толстого на таджикскую литературу ХХ века.
Исследование проблемы русско-таджикских литературных связей и влияния персидско - таджикской классической литературы на формирование
мировоззренческих основ и истоков сюжетов, идей и образов произведений Льва Николаевича Толстого актуально и важно особенно в наше время, когда Таджикистан приобрел суверенитет и появилось больше возможностей сближения с другими народами как в политическом, экономическом, так и в культурном и литературном аспектах. Изучение проблем взаимовлияния литератур стало более актуальным в современном обществе, когда происходят процессы глобализации основных культурных ценностей.
Степень научной разработанности темы. Изучение проблем, относящихся к литературным контактам России с народами Средней Азии, в том числе таджиками началось со второй половины ХIХ века и получило дальнейший расцвет в русской ориенталистике конца ХIХ и начала ХХ веков. Основополагающие методологические аспекты изучения творчества великих представителей персидско-таджикской классической поэзии, таких как Фирдоуси, Хайям, Саади, Хафиз и другие, заложены в научных трудах русских ориенталистов: Н. Конрада, В. Эбермана, Ю. Марра, Е.Э. Бертельса.
В дальнейшем определенный опыт в исследовании проблем русско-таджикских литературных связей был накоплен также литературоведами бывших советских республик. Опубликованы ценные научные исследования Л. Гроссмана, П.И. Тартаковского, Е.А. Илюшина, Е. Челышева, А. Сайфуллоева, В. Самада, Х. Шодикулова, А. Давронова, А. Аминова, Б. Рахмонова и других, посвященные проблеме влияния персидско-таджикской литературы на творчество А.С. Пушкина, Л.Н. Толстого, Н.В. Гоголя, А.А. Бестужева-Марлинского, М.Ю. Лермонтова, Н. Гумилева и других.
Следует отметить, что интерес таджикских переводчиков и литературоведов к творчеству Льва Толстого возрос в начале ХХ века переводом на таджикских повести «Кавказского пленника», который до 70-х годов, осуществлен четырьмя переводчиками и издан шесть раз. Свидетельством значительного внимания таджикских переводчиков к творчеству Л.Н. Толстого является также перевод и издание «Войны и мира»
и восьмитомного сборника избранных произведений великого русского писателя в восьмидесятых годов ХХ века.
Начиная с шестидесятых годов до последних десятилетий двадцатого столетия таджикскими литературоведами и литераторами, такими как Шукуров М., Хошим Р., Маниязов А., Шодикулов Х., Самад В., Мухтор Ш., Самадова З., Асрори В., Улугзода С., Икрами Дж. были рассмотрены вопросы истории переводы произведений Л.Толстого на таджикский язык. Влияние Фирдоуси, Саади, Хафиза, и других персидско-таджикских классических поэтов на творчество писателя, воздействие его художественного мастерства на творчество таджикских литераторов ХХ века.
В исследовании вопроса влияния персидско-таджикской классической литературы на мировоззрении Л.Н. Толстого ценными работами являются и «связи народов и времен» М. Шукурова [19] и сборники статей В. Самада, Л.И. Демидчика, В. Асрори, С. Улугзаде, А. Давронова,, Н.Одинаева, З. Самадовой и других под общим названием «Лев Толстой и литературы народов Советского Союза» [7].
Однако, анализ имеющейся литературы показывает, что до настоящего времени остаются малоизученными, а по некоторым аспектам незатронутыми вопросы влияния персидско-таджикской классической литературы на формирование мировоззренческих основ творчества Л. Толстого, а также воздействие его творчества на таджикскую литературу XX века.
Как известно, творчество Л. Н.Толстого оказало значительное влияние на таджикскую поэзию и прозу советского периода. К сожалению, до сих пор отсутствуют исследования и монографические работы, посвященные проблеме влияния русской литературы на таджикскую советскую литературу и в том числе воздействие творчества Л.Н. Толстого на таджикскую прозу ХХ века.
Цель и задачи исследования. Основной целью исследования является выявление связей творческой деятельности Л. Толстого с Востоком и влияния наследия писателя на таджикскую литературу. Для достижения намеченной цели были поставлены и решены следующие задачи:
выявить предпосылки исследования проблем русско-таджикских литературных взаимосвязей;
определить источники влияния Востока на мировоззрение Толстого, особенно в ранний период его творчества, и с этой целью проанализировать дневники писателя;
осуществить сравнительный анализ использованных Толстым притч Саади и Хафиза с подражанием им в «Круге чтения» с целью выявления общих и отличительных особенностей произведений Толстого и персидских классиков;
проследить воздействие Фирдоуси, Саади, Хафиза и других мыслителей на творчество Толстого и формирование его оригинального мировоззрения;
определить гуманистический характер произведений писателя;
исследовать произведения Л. Толстого в изданиях на таджикский язык;
выявить влияния творчества Л. Толстого на таджикскую литературную мысль ХХ века;
выявить степень влияния персидской литературы на творчество Л. Толстого;
анализировать переводы произведений Л. Толстого в изданиях на персидский и таджикский языки.
Источники исследования. Важнейшими источниками исследования в работе являются произведения Л. Толстого, в том числе те, которые недостаточно глубоко были проанализированы в таджикском литературоведении. В диссертации рассмотрены романы, повести, рассказы Толстого, его философские статьи и труды «Круг чтения», «Путь жизни». Кроме того, использованы литературные, литературоведческие и философские источники разных эпох на таджикском, русском языках, в частности исследования литературных и философских истоков учения Л. Толстого, диваны и сборники персидско-таджикских и русских поэтов,
таких как Саади, Хафиз, А. Фет (в переводах на русский и таджикский языки). Работы русских и восточных литературных критиков были использованы при сопоставлении оценок творчества Толстого, данных исследователями разных периодов XX века, для определения нового значения идей писателя в нашей жизни.
Методы исследования. Выбор методов исследования обусловлен спецификой собранного материала и характером поставленных задач. В процессе исследования за основу взят текстологический, сравнительно-исторический методы.
Основным методом исследования является сравнительный анализ явлений, понятий и проблем литературы, позволивший сопоставить в историко-литературном контексте сходства и различия в интерпретации ряда важных мировоззренческих вопросов. Решение отдельных задач, поставленных в диссертационной работе, потребовало использования метода компонентного и сопоставительного анализа. При решении поставленных задач были использованы методологические и общетеоретические выводы, сделанные в трудах Н. Конрада, Ю. Марры, В. Эбермана, П.И. Тартаковского, Л. Гроссмана, В. Самада, Х. Шодикулова, А. Сайфуллоева, А. Давронова и других.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что впервые в современном таджикском литературоведении монографическому исследованию подвергается проблема влияния персидской литературы на произведения Л. Толстого, его воздействие на таджикскую литературу ХХ века, а также его творчество в таджикской советской литературе в контексте поступательного развития таджикской художественной литературы, особенно прозы советского периода. В диссертации выявляется влияние персидско-таджикских мыслителей на мировоззрение Толстого, который стал проводником их гуманистических идей в русскую литературу.
Основные положения исследования, выносимые на защиту:
-
Одним из источников художественного творчества Толстого, формирования его мировоззрения является персидско-таджикская литература.
-
Идеи гуманизма Фирдоуси, Саади, Хафиза и других мыслителей оказали заметное влияние на религиозно-этическую систему взглядов Толстого.
-
Л.Н.Толстой особенно в «Круг чтения» обратил внимание на проблему совершенствования человека, изучая мысли философов Востока, в частности притчи персидско-таджикских мыслителей.
-
Интерес Толстого к персидско-таджикской культуре и литературе, его философские труды и переводы произведений открыли неповторимую страницу в истории литературных связей России и Средней Азии.
-
Исследование истории переводов произведений Л. Н. Толстого на таджикский язык, творческого освоения опыта русского писателя таджикскими литераторами имеет большое научное значение и доказывает, что наследие Толстого оказало плодотворное влияние на таджикскую прозу.
Теоретическая и практическая значимость исследования.
Материалы диссертации могут быть использованы при подготовке и чтении общих и специальных лекционных курсов (на факультативных занятиях и семинарах) для студентов и аспирантов по истории литературы, литературоведению. Выводы исследования также могут быть полезны при написании диссертационных, дипломных, курсовых и реферативных работ студентами филологических специальностей и факультетов высших учебных заведений. Основные положения диссертации вносят определенный вклад в изучение толстовского наследия и могут стать опорой для продолжения научно-исследовательской работы по изучению таких вопросов, как взаимовлияние русской и таджикской литератур, влияние персидской литературы на творчество Л. Толстого и философских трудов писателя на литературу народов мира.
Апробация работы. Основные положения и результаты исследования излагались автором в докладах, на семинарах и конференциях, которые опубликованы в сборниках материалов международной научно-практической конференции на тему «Подготовка научных кадров и специалистов новой формации в свете инновационного развития государств» (2010 г.); областной научно-теоретической конференции, посвященной дню науки на тему «Пути применения современных технологий в начальных, средних и высших профессиональных учреждениях» (2010г); республиканской конференции, посвященной 20-летию государственной независимости Таджикистана и 5-летию Института энергетики РТ (2011); VI международной научно-практической конференции (Москва, 2012), республиканских научно-практических конференций Института энергетики РТ (2011-2014 гг.), Таджикского технологического университета (2010), КТГУ имени Носира Хусрава (2010-2012), Института предпринимательства и сервиса Таджикистана (2012), Таджикского технического университета имени М. Осими (2012), Таджикского государственного педагогического университета имени Садриддина Айни (2013-2014) и республиканской научно-теоретической конференции ТНУ на тему «Роль перевода в условиях глобализации» (2014).
По теме диссертации опубликованы 34 статьи, из них 16 статей опубликованы в ведущих журналах и изданиях, рекомендованных ВАК Минобрнауки РФ, а также 1 монография.
О русско-таджикских литературных взаимосвязях
В городах Средней Азии в первой половине XIX века главным делом жителей было скотоводство, земледелие и садоводство. Посевные площади под хлопком были ограничены, урожаи низки, а производство не удовлетворяло ни внутренний, ни внешний рынок. Перед началом завоевания Средней Азии царской Россией там существовали три главных государства: Кокандское, Бухарское и Хивинское. Между этими государствами шла борьба за обладание той или другой территорией, и границы их были неустойчивыми. Экономическая отсталость и политическая раздробленность народов Средней Азии, постоянная борьба феодалов между собой ослабляли среднеазиатские государства. Торговые связи со Средней Азией, столь важные для российской экономики, осложнялись из-за постоянных междоусобиц в этом регионе.
К середине ХIХ века в среднеазиатских ханствах усилились эксплуатация и феодальный произвол. Грабительские формы приняло взимание феодальной ренты. В Бухаре был введен новый налог, особенно тяжело отразившийся на ремесле и торговле, - базарный сбор («аминона»). Доходы эмирской казны сокращались в результате перехода крестьянских хозяйств в число «танхо» и роста вакуфных земель. Чтобы увеличить свои доходы, эмир Насрулла внедрил систему конфискации имущества («яргу»). Все это привело к назреванию всеобщего недовольства и возмущения сложившимся положением. При подавлении вспышек народного гнева против эмиров и ханов тысячами уничтожались люди. Садриддин Айни рассказывает о характерном эпизоде: подавив одно восстание в горной Бухаре, бухарский эмир Музаффар-хан (1860-1885) велел отрубить головы тысяче пленных и лично наблюдал за выполнением этой массовой казни [4, с.32-33].
В середине ХIХ века страны Средней Азии переживали период политического упадка и стали одним из объектов англо-русского соперничества. После укрепления своих позиций в Индии англичане стали распространять свои взгляды на среднеазиатские земли. По этим землям проходили самые короткие пути из Европы в Индию. Английские дипломатические, военные и торговые агенты одним за другим стали появляться в Лахоре, Бухаре, Самарканде, на Памире. На рубеже 30-40-х годов ХIХ века англичане совершили первую попытку военного завоевания афганских земель, но потерпели неудачу. В то же время российские дипломаты в начале 40-х годов в значительной степени утратили свои выгодные позиции в Средней Азии.
Беспокойство русского правительства вызывали попытки английской дипломатии через афганского эмира воздействовать на власти Кокандского и Хивинского ханств. Стратегическое значение Средней Азии определялось тем, что она открывала дороги в Иран, Афганистан и Индию. Поэтому для царской России завоевание Средней Азии стало неотложной задачей. В 1860-е гг. было начато решительное наступление на среднеазиатские ханства. Процесс завоевания Россией Средней Азии занял более 30-т лет. Приходилось преодолевать вооруженное сопротивление ханов и эмиров, в уже завоеванных городах подавлять вспыхивавшие восстания местного населения. Однако присоединение, точнее, завоевание этого крупнейшего, экономически и стратегически важного для России региона осуществилось сравнительно легко – небольшими воинскими силами, с незначительными потерями русских войск, поскольку регулярным и хорошо вооруженным русским войскам противостояли плохо вооруженные ханские воины и необученные ополченцы.
Значительная часть территории, так называемый русский Туркестан, сравнительно легко попала под прямое господство России, остальной Туркестан находился под ее почти безусловным контролем. Царское правительство, хотя и помогло бухарскому эмиру окончательно покорить мятежных беков, живших в окраинных областях, все же послало в Каган – город, расположенный в нескольких километрах от Бухары, – своего наместника, без разрешения которого не могло проводиться ни одно мероприятие. Наряду с Бухарским ханством консолидировались Хивинское (на западе) и Кокандское (на северо-востоке от Бухары) ханства. Сохранение этих марионеточных государств отвечало интересам царизма: завоевать симпатии соседей и, кроме того, помешать Англии, находившейся очень близко от индийских границ, в осуществлении ее планов, связанных со Средней Азией.
После завоевания Средней Азии Россией было создано новое административное устройство. Она была разделена на пять областей (Сыр-Дарьинскую, Семиреченскую, Ферганскую, Самаркандскую и Закаспийскую), объединенных в Туркестанское генерал-губернаторство. Управление носило военный характер. Номинальную автономию сохраняли Бухарский эмират и Хивинское ханство, находившиеся в вассальной зависимости от России. Местному населению предоставлялось право внутреннего самоуправления. Основоположник таджикского просветительства и реформизма Ахмад Дониш (1826-1897) в своем «Историческом трактате» так пишет о ситуации в Туркестане: «В действительности, земли во владениях правителей Мавераннахра невелеки, но, тем не менее, несколько правителей претендуют здесь на самостоятельность в Коканде, Кашгаре, Хорезме, Бухаре и даже в мелких владениях, таких как Гиссар, Мастчи, Куляб. Когда эти правители приходят к власти, то дрожат над ней, словно ивовый лист, не доверяя ни одному своему приближенному. Они живут в вечном страхе, что их могут лишить власти. Если такой правитель и возвышает кого-либо, он не дает ему свободы действий, опасаясь, что тот восстанет против него» [15, 76-77].
Исследование творчества Л. Толстого в таджикском литературоведении
Формированию политических, экономических и культурных отношений Ирана, Средней Азии с Россией в XIX веке содействовали персидско-таджикские писатели, интересовавшиеся русской литературой. Они знакомились с ней различными путями: по переводам на западноевропейские языки, с помощью купцов, чиновников, офицеров, через интеллигенцию Закавказья, связь с которой у иранцев была довольно оживленной, благодаря близости языка.
Проблемы взаимосвязей и взаимообогащения литератур привлекают все большее внимание исследователей. И хотя тема персидско-русских литературных взаимосвязей находится пока в начальной стадии изучения, но уже сейчас ясно, что она может внести много полезного в дальнейшее прояснение основных закономерностей мирового литературного процесса. Известно, что экономические и культурные связи между народами Ирана и России зародились еще в глубокой древности. Несмотря на возникавшие время от времени политические осложнения, продолжали развиваться и русско-персидские литературные связи. Русская литература стала доступна иранцам в начале XIX века. Здесь следует упомянуть просветителей персидско-таджикской литературы ХIХ века Зайнулобидина Марогаи и Ахмада Дониша, которые совершали путешествия в Россию. В это же время в России неоднократно в разных переводах издается главная книга мусульман Коран (в переводе К. Николаева - М., 1864, 1865, 1876, 1880, 1901; в переводе Г. С. Саблукова - М., 1878, 1894, 1907). В XIX – начале XX века научная ориенталистика обогащается трудами египтолога Б. Тураева, В. Шилейко, арабиста Ю. Крачковского, иранистов В. Жуковского, А. Крымского, В. Бартольда.
Русские ученые расшифровывают и переводят на русский язык письменные источники, собирают фольклор народов Востока. Меняются и пути взаимодействия русской и восточной культур. Если раньше роль посредника в литературных контактах выполнял Запад, то на рубеже веков русские читатели знакомятся непосредственно с первоисточниками. Так, в 90-х годах XIX и в первом десятилетии XX веков в России издаются шедевры персидско-таджикской литературы, такие как «Шахнаме» Фирдоуси, стихотворения Саади, Хафиза, Хайяма, Руми, Носира Хусрава. Знаменателен тот факт, что не только в столицах – Петербурге и Москве, но и в других российских городах растет интерес русской интеллигенции к литературе Востока. Об этом свидетельствуют литературные источники, указанные в нашей библиографии [11, 22, 29, 30, 31, 36, 46, 53, 54, 56, 68, 76, 96, 103, 117, 120, 131,132]. Произведения восточной литературы вносят коррективы и в речевую стихию русской поэзии, насыщая ее ориентальной лексикой и фразеологией.
В первые годы Советской власти уровни культурного, социально-экономического развития народов СССР были несопоставимы. По мере развития социалистических отношений, развертывания культурной революции обогащается и художественное сознание народов, все больше углубляются связи литератур, искусства. Интернационализм стал огромной силой сплочения народов, сильнейшим фактором ускорения духовного развития социалистического общества. Формировались и укреплялись взаимосвязи русской и таджикской, русской и персидской литератур.
Знакомство с русской литературой было благотворным для развития современной иранской прозы. Основные переводы трудов русской литературы на персидский язык появились в Иране в самом начале ХХ века. Это были «Горе от ума» А. С. Грибоедова (1900 г.), рассказы Л. Н. Толстого (1906 г.) и А. М. Горького (1908 г.). Но настоящее развитие перевод произведений русских писателей в Иране получил в 1940-50-х годах. К сожалению, многие переводы были осуществлены с английского, немецкого и французского языков, и многих тонкостей художественного мастерства русских писателей переводчикам передать не удалось. Тем не менее, и эти переводы, сделанные с других языков, сыграли очень важную роль в ознакомлении иранских читателей с произведениями русской литературы. Переводчики обычно писали предисловия к переводимым произведениям, в которых анализировали проблематику текстов, включали сведения о жизни и творчестве писателя, давали характеристику и предлагали свое видение наиболее важных его сочинений. Иранские писатели, переводя русскую литературу, особенно произведения А. С. Пушкина, А. П. Чехова, Л. Н. Толстого и Ф. М. Достоевского, использовали достижения русских художников слова в своем оригинальном творчестве. Особой популярностью в Иране по сей день пользуются произведения А. П. Чехова, Л. Н. Толстого и Ф. М. Достоевского. Творчество этих писателей тщательно изучается в иранских университетах и уже больше века производит глубокое впечатление, как на читателей, так и на иранских авторов [83, с.99-100]. И в середине ХХ века, несмотря на сложную внутриполитическую ситуацию в Иране, интерес к русской и советской литературе не ослабевал. Этот интерес питали и поддерживали близкие персидской поэзии и прозе идеи русских литераторов: размышления о смысле человеческого бытия, о Боге, о жизни и смерти, о сочувствии горестям обездоленных.
Влияние творчества Толстого на таджикскую литературу
Постоянное столкновение культур народов Востока и Запада играло важную роль в эстетике России. Стало расхожим мнение о том, что «...Восток есть воображение, а Север – разум». Выдающиеся мыслители Запада, в том числе Шлегель, признавали, что нравственность – бесценная сокровищница Востока: «Пусть сокровищница Востока станет столь же доступна, как античность на Востоке. Мы найдем все самое возвышенное в романтическом смысле!» [115,с.18]. Толстой находил в культурах Востока непреходящие духовные ценности, обогатившие человечество, и был в этом глубоко прав. Прав он был и в своей убежденности, что нравственные проблемы занимают в жизни восточных народов, в их повседневном бытии и сознании, в их древних учениях значительно большее место, чем на капиталистическом Западе [226.с.28].
Изучая публицистику Толстого, Шифман подчеркивает, что «публицистика Толстого, при всем ее глубоком демократизме и гуманизме, при ее необычайно высоком этическом пафосе, исполнена кричащих противоречий, которые были свойственны мировоззрению писателя. В ней обличаются все уродства собственнического мира. Но, наряду с этим, в ней сильна и проповедь так называемого «толстовства», - она звучит здесь более громко и отчетливо, чем в его художественном творчестве»[225.с.18]. Публицистическое наследие Толстого огромно. Перу писателя принадлежит 290 статей и трактатов, из которых 164 были завершены. Среди них такие известные во всем мире статьи, как «Исповедь», «Рабство нашего времени», «Одумайтесь!», «Не могу молчать». Вклад Л. Н. Толстого в процесс гуманизации мысли народов определяется многоплановостью его деятельности: как литературоведа, исследователя, теоретика и педагога. Он критиковал многих своих современников – представителей научного мира, утверждая, что задача учёного, писателя состоит в том, чтобы больше написать о народе. А. И. Опульский утверждает, что многие публицистические мысли в основном выражены в дневниках писателя. «В научной литературе высказывались предположения, что Толстой уничтожил некоторые свои дневники», - пишет А. И. Опульский. Б. М. Эйхенбаум, основываясь на не до конца выясненных обстоятельствах раннего периода жизни писателя, подчеркивает, что молодой Толстой, встречавшийся в 1848-1849 годах «с людьми, имевшими связь с литературой и даже с «кружком Петрашевского», уничтожил дневники этих лет, «следуя примеру людей, боявшихся обысков и арестов» [239,с.52]. Однако эта версия не имеет под собой почвы. Толстой не имел никакого отношения к запрещенной деятельности «кружка Петрашевского». Позднее предположения об уничтожении Толстым некоторых своих дневников связывались с тяжелыми обстоятельствами его личной жизни. Так, Н. Н. Гусев высказал мысль, что Толстой, возможно, по этим мотивам уничтожил свой дневник за период с конца 1882 года по март 1884 года. В пользу такого предположения говорит тот факт, что Толстой в 1884 году просил В. Г. Черткова уничтожить посланные ему в том году три письма о взаимоотношениях писателя с С. А. Толстой, а в 1894 году просил его уничтожить копию с хранившегося у него дневника 1884 года, что тот и сделал. Но и это предположение маловероятно. Уже в том письме к В. Г. Черткову (от 19 октября 1884 г.), которое имеет в виду Н. Н. Гусев, есть указание на то, что Толстой собирался уничтожить свой дневник. Хотя об этом существенных доказательств больше нигде не видно.
В разное время писатель по-разному представлял себе назначение своего дневника. Начиная его в 1847 году, будучи студентом Казанского университета, он написал на одной из его первых страниц: «Я никогда не имел дневника, потому что не видал никакой пользы от него. Теперь же, когда я занимаюсь развитием своих способностей, по дневнику я буду в состоянии судить о ходе этого развития» (запись от 7 апреля 1847 г.). В записи от 14 июня 1850 года он пишет: «Последние три года, проведенные мною так беспутно, иногда кажутся мне очень занимательными, поэтическими и частью полезными; постараюсь пооткровеннее и поподробнее вспомнить и записать их. Вот еще третье назначение для дневника».
Дневники, записки, исповедь как жанр были особенно близки творческой индивидуальности Толстого. Это чувствовали многие современники и друзья писателя и поощряли его к ведению дневника. В. Г. Чертков советовал ему: «Вам непременно следовало бы вести постоянные записки, вроде дневника Ваших мыслей и чувств. Вы это не раз сами чувствовали: «Записки христианина», «Записки не сумасшедшего» (из письма от 8 августа 1886 г.). Толстой и сам считал, что дневник помогает человеку сосредоточиться в его размышлениях о жизни, обязывает к искренности, откровенности, честности с самим собой, ибо, как он говорил, здесь «всякая фальшь сейчас же тобою чувствуется».
Б. М. Эйхенбаум в книге «Молодой Толстой» взял под сомнение искренность ранних дневников писателя, утверждал, что они «сочинены». По его мнению, запечатленные в них философские раздумья 19-летнего Толстого не выражали его коренных воззрений, ибо внимание его якобы было направлено «не на самую философию, а на метод логизирования», которым будущий писатель стремился овладеть. Молодость Толстой провел без очевидных тяжелых конфликтов и душевных потрясений. Впоследствии, вспоминая об этом периоде своей жизни, он писал А. А. Толстой: «...Я был одинок и несчастлив, живя на Кавказе. Я стал думать так, как только раз в жизни люди имеют силу думать. У меня есть мои записки того времени, и теперь, перечитывая их, я не мог понять, чтобы человек мог дойти до такой степени умственной экзальтации, до которой я дошел тогда
Произведения Л. Толстого в переводе на таджикский язык.
Вариант Толстого в «Азбуке»: «Стал дед очень стар. Ноги у него не ходили, глаза не видели, уши не слышали, зубов не было. И когда он ел, у него текло назад изо рта. Сын и невестка перестали его за стол сажать, а давали ему обедать за печкой. Снесли ему раз обедать в чашке. Он хотел её подвинуть, да уронил и разбил. Невестка стала бранить старика за то, что он им всё в доме портит и чаши бьёт, и сказала, что теперь она будет давать обедать в лоханке. Старик только вздохнул и ничего не сказал. Сидят раз муж с женой дома и смотрят – сынишка их на полу дощечками играет, что-то слаживает. Отец и спросил: «Что ты это делаешь, Миша?». А Миша и говорит: «Это я, батюшка, лоханку делаю. Когда вы с матушкой старыми будете, чтобы вас из этой лоханки кормить».
Муж с женой поглядели друг на друга и заплакали. Им стало стыдно за то, что они так обижали старика; и стали с тех пор сажать его за стол с ними» [192,с.43].
Как видно из содержания текста, таджикские обычаи сильны тем, что во главу угла ставят уважение к старшим и окружающим. Рахим Хошим писал, что «А. Шакури… сочным, доступным юному читателю, красивым таджикским языком создал этот рассказ на таджикском языке, ещё раз приближая тем самым Л. Толстого к нашему читателю и подчеркивая полную осведомленность русского педагога-писателя в дидактических традициях таджикского поэта Средневековья». Очевидно, что А. Шакури использовал данный текст, который был издан в его «Сборнике рассказов», с целью воспитания читателей. Примечательно, что Толстой, как педагог, несмотря на юный возраст своих читателей, пропагандировал воспитательные проповеди и его тексты, подобно восточным рассказам, полны нравоучительных изречений воспитательного характера.
С возникновением новейшей школы в Бухаре Шакури, Мунзим и С. Айни составили книгу для чтения детей. Особое место в системе народного образования в Средней Азии заняли русско-туземные школы. Грамотность среди народов Средней Азии даже к концу XIX века была чрезвычайно низкой. Для того чтобы найти человека, умеющего прочитать самый элементарный текст, нужно было объехать, по словам стариков, не менее пяти-шести кишлаков. Единственным типом начальной школы были начальные учебные заведения конфессионального характера – мактабы, задачей которых являлось не столько обучение детей грамоте, сколько воспитание их в духе мусульманского благочестия. В результате присоединения к России в Средней Азии происходят политические, экономические и социальные изменения, которые создали благоприятную почву для развития просвещения и печати.
Демократические идеи, проникшие в общественное сознание народов Средней Азии, коснулись мировоззрения не только рабочих и крестьян, но и просветителей и джадидов – тех людей, которые противостояли старому государственному строю. Хотя местные религиозные консерваторы не давали согласия на изучение русского языка, все же многие новые идеи доходили, переводы распространялись через газеты. Кроме того те, кто знал русский, азербайджанский, татарский или турецкий языки, помогали другим воспринимать смысл того или иного высказывания. Прояснение вопроса о джадидском движении, из которого вышли многие участники революции, общественники в крае, важно не только для понимания истории просвещения на Востоке. Движение джадидов – явление общественной мысли Средней Азии и других мусульманских народов Российской империи конца XIX – начала XX века. Вызванное к жизни реалиями социального порядка, движение джадидов с самого начала носило ярко выраженный просветительский характер. В коренной реформе школы, в образовании масс просветители Средней Азии увидели выход из темноты и бесправия народов. Передовая национальная интеллигенция под влиянием русской и европейской системы образования выступала против застывшей в средневековье школы преподавания, в которой все сводилось в основном к заучиванию религиозных догматов и их толкованию. Джадиды предложили новый звуковой метод обучения, а также потребовали ввести в школе, помимо религии, изучения родного языка и литературы, математики, истории, географии и других светских наук. Джадиды хотели видеть свой народ просвещенным и свободным от рабства и духовного застоя. Характерен такой пункт культурной программы джадидов, как обучение языкам. Учитель Махмудходжа Бехбуди считал, что дети должны знать тюркский (узбекский) – язык быта и семьи, форси (таджикский) – для развития поэзии и культуры, арабский – язык религии, русский – для развития экономики и, наконец, чтобы выйти на международный уровень, нужен еще один из европейских языков: английский, немецкий или французский.
Садриддин Айни считался одним из первых приверженцев джадидизма в Средней Азии. В «Истории Бухарской революции» он пишет: «Первым, кто выразил протест против старометодного обучения, был Ахмад Дониш, по собственной инициативе постигший астрономию, геометрию, математику, историю, философию и искусство жизнеописаний. Он принципиально не стал преподавателем и этим выразил протест против традиционного обучения в медресе» [3,с. 54]. В названной книге Айни говорит о первой новометодной школе, которая открылась в Самарканде в 1903 году. Это была «школа Шакури», которую основал мулла Абдукадыр Шакури. С. Айни, как и Толстой, искал новые методы и формы обучения детей. Поэтому в 1909 году он составил учебное пособие - «Тахзиб-ус-сибён» («Воспитание детей»), которое отражало новшества в просветительских работах Айни. Хотя книга была религиозная, но она основывалась на новейшем педагогическом методе. Как отмечает Сохиб Табаров в предисловии к ней, «Тахзиб-ус-сибён» - это новая книга, в которой изложены взгляды Айни на политику, географию, философию и педагогику [6,с. 4].
В обстановке, в котором жил Айни, такая книга считалась смелым шагом. В ней писатель составляет русский календарь, в котором можно найти сходство по содержанию и структуре с «Азбукой» Толстого. Толстой старается рассказать детям о домашних животных, разных приключениях, природных явлениях. Айни тоже ярко изображает окружающий детей мир. Первое, на что писатель обращает внимание, - это деятельность учителя. Он повествует: «Чдноби муаллимин бояд ки нахуст косими хар сабакро ба атфол забони тахрир кунанд. Сониян, ба худи атфол хононда, хатохояшонро тасхех, намоянд, Хдр гох, шогирд такрор карда, ба такдири хулосаи сабакдш иктидор кунад, сабаки дигар интикол диханд. Ба тафхими манфиати хар сабак, неку дикдат намоянд. Агар шогирд аз синфи дуввум бошад, халли лугот низ кунанд» [6, с.7].